Текст книги "Пастырь и община. Сборник интервью"

– Бывает и такое, что человека «ломают», как в армии. Но прежде чем человека смирять, нужно самому стяжать смирение. Если кто-то сам знает, что такое – тяжело трудиться, быть в послушании, он никого смирять не будет. Тем более в наше время, когда люди приходят из расцерковлённого мира, не из христианских семей, без предварительного начального воспитания. Из насильственного «смирения» происходит не улучшение духовного состояния смиряемого, а наоборот – его озлобление, ропот и другие нехристианские чувства.

Один из моих знакомых ушёл в подмосковный монастырь. Сам он парень был неспокойный, резкий, вышел из совершенно светской среды. Через полгода сестра приехала его навестить и увидела его благостным, спокойным, умиротворённым. Она спросила его: «Тебя, наверное, так засмиряли, что ты уже стал шёлковым?» Он ответил, что как раз наоборот, его никто не трогает и не дёргает. «Если бы меня стали смирять, я стал бы ещё более буйный и озлобленный, – сказал он. – Но ко мне относятся по-человечески, по-христиански». Вследствие такого отношения он стал лучше.

Любящие родители всегда желают счастья своим детям. Под этим подразумевается, что они хотели бы видеть потомство своих детей, своих внуков. Молодого человека, который желает вступить на путь монашества и дать обет безбрачия, родители могут не благословить идти в монастырь. Как быть?

– Любой, кто читает жития святых, видит, что многие преподобные имели проблемы с родителями. Особенно если речь идет о юношах. Почитать хотя бы жизнеописания преподобных Феодосия или Варлаама Киево-Печерских. В них ярко описана родительская ревность. Но так бывает не только с монашеством, и при вступлении в брак родители подспудно ревнуют своего ребёнка к супругу или супруге. Даже если ребёнок просто ходит в монастырь, воцерковляется, зачастую родители по этому поводу волнуются. И не обязательно при этом они должны быть безбожники и атеисты, противники православной веры. Просто это такая родительская ревность: ребёнок до 15–16 лет был у них «под крылом», и вот появляются какие-то новые убеждения, согласно которым он стремится сам направлять свою жизнь и однажды решает идти в монастырь…

Если родители являются практикующими православными, тогда благословение нужно, и оно имеет духовное значение. Ребёнок чувствует родительскую поддержку и ощущает, что он – молитвенник за весь свой род, ведь родители благословили ему молиться за всех предков: и почивших, и живых. Но если родители не воцерковлены, то в девяноста девяти случаях из ста они не благословляют и не разрешают чаду идти в монастырь. Однако через некоторое время успокаиваются, ведь они же желают счастья своему ребёнку. И если видят, что он счастлив, бодр, весел, радостен, что обрёл в монастыре смысл жизни, то через некоторое время и сами начинают чаще ходить в храм, жить церковной жизнью. Так бывает очень часто, практически в большинстве случаев.

А как быть с попечением о родителях в их старости, когда они нуждаются в материальной поддержке или в повседневном уходе? Что если ушёл в монастырь единственный ребёнок?

– В таком случае обычно священноначалие благословляет оказывать родителям помощь. Помощь может быть материальная или физическая. Например, съездить домой помочь выкопать картошку. Все эти вопросы решаемы. Кто-то из древних святых, когда его мать заболела, покинул пустыню и ухаживал за матерью до конца её жизни. Это одна из добродетелей – помогать родителям.

Есть ли сейчас у монахов свои личные средства, деньги?

– Личных средств и личных вещей нет, пожалуй, только в особо строгих монастырях, на Афоне или в особых келлиях. В наших обителях почти у всех есть личное имущество. Но в чём оно заключается? Как говорил Василий Великий, стяжание монаха должно быть – книги духовного содержания, от одного воззрения на которые человек должен расставаться с неправильными мыслями и помыслами. Если какие-то средства братии и попадают, то, как правило, идут на покупку книги или иконы. Если средств не хватает на иные духовные, бытовые или специальные нужды, то брат обычно обращается к настоятелю, и тот при необходимости всегда выделяет потребные средства.

Получают ли монахи, достигшие пенсионного возраста, пособие от государственного пенсионного фонда?

– На Украине, насколько я знаю, нигде такое не практикуется. Но если монах вручает себя в руки Божии, то Господь о нём печётся. Действительно, «не видех праведника оставлена» (Пс. 36, 25). Братия монастыря будет всегда тебя в старости досматривать, чтобы последний этап на пути к Богу был путём, а не периодом зол и раздражений. Все стараются сделать так, чтобы старость была безболезненна, непостыдна и мирна.

У апостола Павла в обращении к филиппийским христианам написано: «Радуйтесь всегда в Господе… радуйтесь» (Флп. 4, 4). Как это относится к монашествующим?

– Монахи – это самые радостные и счастливые люди! У них осуществляется принцип: человек не имеет никаких попечений. Миряне ломают голову над тем, как прокормить семью, купить одежду, заплатить за квартиру, отремонтировать машину или дом – масса суетных и хлопотных житейских попечений. Монах же выполняет небольшую возложенную на него работу: молится Господу и исполняет послушание. И всё. Он не имеет больше никаких хлопот, живёт той жизнью, которую избрал, и постоянно пытается выполнить завещание апостола Павла: «Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь. За всё благодарите» (1 Фес. 5, 16–18).

– Церковный устав, Типикон, которым мы пользуемся, написан много веков тому назад. В наше время люди стали более немощные и порой жалуются, что им тяжело всё записанное там понести. Есть ли какой-то минимум правил, придерживаясь которых, можно считаться православным христианином, какие-то универсальные принципы?

– Но это же всё внешнее. «Жертва Богу дух сокрушен: сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит» (Пс. 50, 19). Господь не просит: «Сыне, дай Мне твои ноги или твоё время», – а просит нас дать Ему своё сердце. Все внешние действия являются средствами к стяжанию внутреннего. Подвиги, которые человек несёт, – средство, а не цель.

Важно, чтобы человек причащался. А большее или меньшее молитвенное правило, строже или слабее пост, – это уже на усмотрение духовника. Главное – жить во Христе и в Церкви.

Если же говорить о современном монашестве, то вспомним, что «Христос вчера и сегодня и во веки Тот же» (Евр. 13, 8). И потому монашеская гвардия всегда та же. Сущность монашеского служения всегда остаётся неизменной – это служение Богу, ближним и, конечно, молитва обо всём мире.

Беседовал Иван Пиковский

В гостях у журнала «Отрок.ua»: они прошли испытание славой, гордыней и временем (Портал «Православие в Украине», 4 июня 2009 года)

Накануне Международного дня журналиста коллеги из редакции молодёжного православного журнала «Отрок.ua», что издаётся при Киевском Троицком Ионинском монастыре, пригласили сотрудников сайта «Православие в Украние» в гости. Вот так, под распевы ионинской братии, за дружественной чашкой чая и состоялась эта беседа…

В разговоре приняли участие главный редактор «Отрока», наместник Ионинского монастыря архимандрит Иона (Черепанов), ведущий автор издания, известный киевский проповедник протоиерей Андрей Ткачёв, а также члены редколлегии: игумен Иоасаф (Перетятько), Екатерина Ткачёва, Варвара Зуева и дизайнер Ольга Домбровская.

К редакции «Отрока» накопилось множество чисто профессиональных вопросов: как планируется номер, где отыскивают столь редкое в наше время сокровище, как православные авторы. Да и просто хотелось заглянуть на творческую кухню коллег, узнать, из каких ингредиентов готовят они свой глянцевый шедевр – полюбившийся уже верующим и неверующим Украины и России красочный молодёжный журнал.

О том, как находил «Отрок» своё лицо, о болезнях роста и первых лучах славы и велась беседа коллектива «Православия в Украине» в гостях у редакции журнала «Отрок.ua».

Позвольте начать беседу с наболевшего: как вы думаете, почему сейчас так мало православных изданий, информационных проектов, авторов? Да и те, что есть, зачастую не могут найти между собой общий язык…

– Архимандрит Иона: Это глобальный вопрос. Но по опыту наших проектов могу сказать, что мы находим общий язык со всеми. Наш принцип: «Аще возможно, быти в мире со всеми». Мы специально отказались от какой-то полемичности и политичности «Отрока» и вообще всех наших миссионерских проектов (в монастыре издаётся также «Ионинский листок», есть и электронная версия журнала, и «Листок» выкладывается на сайте). С первых дней жизни наших детищ мы сразу встали на эти ключевые позиции, потому, возможно, и получается держать баланс. Даже если кому-то что-то в нас не нравится, то это, скорее, дело вкуса, но никак не в силу полемического или дискуссионного тона наших изданий.

Игумен Иоасаф: Что касается споров, симпатий и пристрастий, то я могу сказать одно: православие – самая глубокая религия. И в то же время, самая тяжёлая и неудобная по своей сути. Поэтому, естественно, намного проще и легче подружиться со Христом где-нибудь на стадионе и заодно попеть песню, чем пытаться работать над собой. Это мало кто у нас любит. И часто человек, сердца которого коснётся Христос, если приходит в Церковь, то останавливается на уровне катехизиса. Почему? Потому что в силу своего характера пытается удержаться на поверхности, не нырять глубоко.

Нарекания или замечания в свой адрес часто доводится слышать?

– Архимандрит Иона: Слава Богу, пока нет. Единственный нюанс: наш журнал не продают в некоторых иконных лавках. Но это там, где руководят не священники, а тётушки-лавочницы. И при этом отказы в реализации аргументируются какими-то индивидуальными субъективными причинами.

Но в целом никакой напряжённости нет. Наверное, потому, что мы, повторюсь, максимально аполитичны.

Как создавался «Отрок», с чего всё начиналось?

– Варвара Зуева: «Отрок» – журнал для детей, для отроков. В результате первой попытки выпускать этот журнал несколько лет назад вышло три или четыре номера, а потом всё приостановилось. Тогда не было финансирования, не была выстроена концепция, мы толком не понимали, кто наша аудитория, да и творческий ресурс поначалу был мизерным – над проектом работало полтора человека! Вскоре при монастыре появилась «молодёжка», и отец Иоасаф принял волевое решение, что «Отрок» должен пережить второе рождение.

Игумен Иоасаф: Нет, принимал решение отец Иона!

Варвара Зуева: Но отец Иоасаф был движущей силой. Собственно, отец Иоасаф нашёл Екатерину Ткачёву, с приходом которой судьба журнала кардинально изменилась.

Екатерина Ткачёва: На тот момент я работала в разных газетах и журналах. И как-то мне пришла идея сделать интервью со священником. С этой целью я пришла к отцу Иоасафу…

Игумен Иоасаф: Екатерина стала первым клиентом «молодёжки». С ней мы спорили по поводу сект. Вот так: пришла брать интервью, да и задержалась!

Как родилась идея создать информационный продукт для именно такой возрастной категории?

– Архимандрит Иона: Действительно, журнал предназначен для широкой, но непростой аудитории. Как родилась идея? Как ни странно, но это тот случай, когда пожелание благотворителей пришлось, что называется, ко двору. Обычно если человек что-то финансирует, то часто пытается вмешиваться в редакционную политику, руководить. Не всегда это выходит тонко и корректно, зато однозначно болезненно для редакции.

В нашем случае было так. Мы познакомились со Всеукраинским объединением «Держава». На тот момент они решили помогать в издании журнала и профинансировали первый номер ещё старого формата. Это не был «Отрок» в его нынешней ипостаси, скорее, пример стандартного православного журнала для детей: достаточно неяркий, очень традиционалистический, где перепечатки дореволюционных авторов чередовались с историческими ребусами… Нечто архаичное. И «Державе» это не очень понравилось. С их стороны прозвучали рекомендации как-то омолодить журнал, сделать упор на современность и поменять возрастную планку: для молодёжи не десяти лет, а хотя бы лет от шестнадцати-семнадцати и старше.

С этого и начался «Отрок» в нынешнем формате. Мы собрались, обсудили это своим небольшим коллективом и решили, что «взрослеть» нужно. И встал вопрос о названии журнала. Собственно, тот, первый, «Отрок» был уже отчасти сложившимся брендом…

Варвара Зуева: Хотя номеров вышло всего-то три, но его уже знали.

Архимандрит Иона: На фоне того, что тогда вообще не было никаких журналов, в узких кругах он был уже более-менее известен.

Варвара Зуева: Очень долго думали, и отец Иона придумал новое название – «Отрок.ua».

Игумен Иоасаф: Кстати, очень удачное. Потому что, изучая впоследствии вопрос о том, как даются имена и названия, мы выяснили, что сделали всё очень правильно, в соответствии с современной наукой о брендах: соединение архаичности и приближение к новым технологиям вызывает интерес, однозначно привлекает внимание.

Встречали ли вы ещё где-нибудь подобные варианты названий?

– Игумен Иоасаф: Кажется, мы первыми запустили такую фишку. Хотя потом стали свидетелями, как наш удачный опыт перенимают.

Один наш знакомый, талантливый врач-стоматолог, как ни странно, личность творческая, ломал голову над названием стоматологического сайта. Мы как раз были у него в гостях, привезли ему наш журнал. Он посмотрел на него и воскликнул: «У вас «Отрок.ua», а у меня будет «Имплант.ru»!» Вот так наша идея ушла в массы.

Признайтесь, были в работе откровенные промахи, возможно, в подборе материалов, тем, в подаче?

– Варвара Зуева: Случалось… Были смешные ляпы, казусы, много чего было!

Архимандрит Иона: В одном из номеров мы напечатали статью игумена Варсонофия в жанре фэнтези о том, как человек попадает в загробный мир и видит в аду разных мучающихся грешников. И вот у каждого грешника какая-то своя история. Одна из них называлась «Дезертир». Речь шла о монахе, который бросил монастырь и вернулся к мирской жизни. Девчата, когда готовили статью (а надо сказать, что они у нас дамы невоенные, слова «дезертир» в литературе, видимо, не встречали), рассудили своеобразно…

Екатерина Ткачева: Как-то в голову пришло латинское слово desertа, пустыня. Значит, думаю, не «дезертир», а «дизертир». Оказалось, что слова-то однокоренные.

Архимандрит Иона: Написали «дизертир» и в подзаголовке, и в самом тексте. И когда это всё вышло…

Игумен Иоасаф: …отец Иона чуть сознание не потерял!

Варвара Зуева: Но в итоге батюшка принял очень мудрое решение. «Я, – говорит, – вам епитимью назначаю: тысячу раз написать слово «дезертир»».

Игумен Иоасаф: Правда, из этой ситуации мы вышли очень ловко. Подумали, что если кто-то придерётся, то объяснение простое: у демонов (о которых идёт речь в рассказе – ред.) всё с ног на голову, поэтому и слово так написано.

Ну, это у вас ещё очень мягкие ляпы…

– Екатерина Ткачёва: Однажды поместили вместо портрета Клайва Льюиса фото Льюиса Кэрролла.

Варвара Зуева: Причём все долго смотрели и решили, что это он в молодости! Подумали, что это редкая фотография.

Ой, бывает, что проверяем-перепроверяем по нескольку раз все, и всё равно закрадывается ошибка.

На что ориентируетесь, когда подбираете материалы? Есть какая-то глубинная идея?

– Екатерина Ткачёва: Всегда по-разному. Бывает так, что совершенно промыслительно собираются материалы на одну тему, и выходит тематический номер. В других случаях тема прорастает годами. Чаще всего тематика порождена самой жизнью, общением, насущными для нас вопросами. У нас есть базовые авторы, которых просим письменно осмыслить некую глобальную тему. Наличие таких авторов, как отец Андрей Ткачёв, Ирина Гончаренко – уже достаточно для того, чтобы на этой базе что-то надстраивать.

«Отрок» намного превышает ожидания. У него есть глубина, и она всегда непредсказуема. Чтобы материалы были глубокими, нужно умело их подбирать. Чем вы руководствуетесь при отборе?

– Екатерина Ткачёва: Мы стараемся, чтобы номера были разными, не делаем их одинакового уровня сложности. Если подбирать статьи исходя из того, что интересно только нам, так, как это было, допустим, в великопостном номере, поступают замечания от своих же сотрудников: «Что вы делаете? Кому это интересно: Апокалипсис, конец света?!» Один наш коллега сказал: «Я читал этот номер два раза и ничего не понял!»

Да, такой номер оценили бы священники, например, или люди глубоко воцерковлённые.

– Екатерина Ткачёва: В том-то и дело! Но журнал ведь миссионерский. И нужно чередовать материал, делать номера полегче, позвонче, помолодёжнее. Выбрать злободневную тему, сделать привлекательную обложку… Естественно, фундаментальные темы в любом случае поднимаются, без них нельзя. Просто процент их другой.

Есть ещё такой момент. Некоторые православные издания заигрывают со светским читателем. «Мы вам расскажем о вере, спасении, о Христе, а вы – хотите, верьте, хотите – нет. Мы не заставляем». У «Отрока», похоже, другая позиция. Ваша платформа такая: есть Христос. Хотите – не хотите, но это так! Не видеть Его нельзя. Не говорить о Нём нельзя…

– Екатерина Ткачёва: Помню, была в «Фоме» когда-то такая дискуссионная тема: «Православие light:». Речь шла о том, допустимо ли заведомо облегчать православие, зовя туда. Рассказывать, как у нас всё легко и прекрасно, чего на самом деле нет. Надеемся, «Отрок» не опустит эту планку, ведь наши авторы «ширпотреб» не пишут.

Игумен Иоасаф: Дело, мне кажется, в том, что все считают православие одной из религий. Миссионерская деятельность нашего монастыря основана на принципе: православие не одна из религий, а жизнь. А уже в этой жизни есть более глубокие вещи и менее глубокие. Но православие само собой подразумевается, оно даже не обсуждается.

Как вы правильно сказали, есть Христос. С этим уже никто не спорит. Православие было, есть и будет. А вот как жить вообще и что с этим делать дальше – это как раз вопрос. Причём, как видно по нашим публикациям, православие больше ставит вопросов, чем на них отвечает. Задаёт вопросы в правильном направлении, даёт возможность человеку куда-то двигаться.

У православных верующих можно выделить две полярные позиции: одни считают, что всех, кого надо, Господь Сам призовёт, всякого в своё время, другие настаивают, что нужно бороться за каждого и приводить его чуть ли не за руку. Какая позиция ближе редакции «Отрока»?

– Игумен Иоасаф: Помните, как у апостола Павла: «Горе мне, если не благовествую». Мы благовествуем. А дальше уже Господь Сам рассудит, может ли это принести какую-то пользу человеку, Церкви или нет. Наше дело благовествовать, а человек пусть уже этим словом распорядится по своему усмотрению.

Как нужно вести себя с невоцерковлённым читателем?

– Игумен Иоасаф: Заставлять думать.

А если он спорит, причём просто так?

– Игумен Иоасаф: Не спорить! Мне в этом смысле очень нравятся статьи отца Андрея. Он ни с кем не спорит.

Ну, отец Андрей пишет так, что с ним не поспоришь!

– Игумен Иоасаф: В том-то и дело! Он просто заставляет думать. Ты или читай его статью (но тогда извини, брат, придётся нырять в глубины), или не берись. Потому что просто так, лёгким чтивом не отделаешься. Если уж начал читать, то статья заставит тебя думать. А спорить ты можешь сколько угодно!

Архимандрит Иона: Хотелось бы отметить, что миссионерство – это не только умные разговоры о Боге. Все стороны жизни нельзя объять печатным словом, каким бы ярким и искренним оно ни было. Что-то раскрывается только в непосредственном общении.

Мы с отцом Иоасафом, например, учились в светских вузах. И в институте, университете все окружающие знали, что мы – православные, выстраиваем свою жизнь по-христиански. И я не сталкивался ни с одним случаем, чтобы кто-то, зная, что я православный, вёл бы себя неуважительно по отношению к моей вере. Если я себя чётко позиционирую как православный и стараюсь по мере сил так жить, то даже как-то особо говорить об этом не нужно. У людей само по себе возникает расположение. Причём не ко мне, а именно к вере, уважение той позиции, что человек не стыдится, не стесняется своей веры.

Если у тебя нет дара красноречия, ты не владеешь мастерством слова, чтобы донести что-то до слушателя, то можешь хотя бы своей жизнью показать пример православного делания.

Игумен Иоасаф: Вот и отец Андрей в своих статьях прямо не говорит: ну-ка все идите в церковь! А вызывает у читателя размышления.

Возможно. Но, например, статья «Возвращение в рай» в одном из последних «Отроков», где речь шла о сошествии Христа во ад и диалоге праведников перед этим, написана очень смело. Чтобы так написать, нужно иметь больше, чем просто дар слова…

Кто ваши авторы? Много внештатников?

– Екатерина Ткачёва: У нас все авторы внештатные.

– Как сформировался авторский коллектив?

– Екатерина Ткачёва: Сегодняшний коллектив авторов – это стяжание многих лет. Сначала, конечно, такого изобилия не было. Вообще, я не помню, как мы жили, когда не было отца Андрея. Раньше мы много перепечатывали из других изданий. Сейчас этот этап позади. Стараемся не заимствовать материалы, хотя бывают такие вещи, когда готовы поступиться престижем ради важной информации. Так, например, была статья в «Фоме» «Исправитель зла». Речь шла о том, почему Господь допускает какие-то несправедливости, войны, смерть детей. И ради этого материала мы закрыли глаза на некоторые наши принципы, и отец Иона благословил перепечатку.

Но как-то Господь посылает авторов! Проходит год, смотришь, появилось ещё три новых классных автора.

На самом деле, когда приходит человек, уже видишь, будет толк или нет. В основном хорошие авторы или находятся сами, или их приводят «за руку». Матушку Арсению (Воспянскую) привлёк отец Иона – ей как профессиональному психологу достаются сложные, тонкие темы. Бывает, привлекаем ребят из «молодёжки», из Братства преподобного Ионы. Кроме того, у нас при монастыре существовали курсы писательского мастерства, которые проводил Густав Водичка. И каждого из учеников, кого Водичка считал интересным, он отправлял к нам. Из них получилось около пяти хороших журналистов. В основном это чьи-то друзья, наши старые знакомые.

Среди постоянных авторов – две супружеские пары: Федорченко и Кирицевы. Один из наших лучших авторов, Ирина Гончаренко, была с нами с самого начала. Ещё один классный журналист – Олег Кочевых, культуролог – пришёл сам. Ему вообще надо поставить памятник. Поначалу, когда воцерковлялся, он приходил к нам со своими статьями, но все материалы не подходили. Он по десять раз переписывал, снова приносил. Мы поражались: человек уже состоявшийся, с опытом, и так стремится реализовать себя в новом для него направлении.

Варвара Зуева: Теперь без него мы не представляем себе ни одного номера!

Любительских материалов получаете много?

– Екатерина Ткачёва: Да, много. Но это в основном, к сожалению, поэтический спам. Где-то 5 % из этого можно читать. Оттуда выбираем материал, и получается рубрика «Письмо в редакцию».

Пишут нам и маститые журналисты. К сожалению, их работы не всегда подходят. Да, написано здорово, профессионально, но абсолютно чуждые по духу вещи.

А какой он, этот дух? Как ощущает себя редакция изнутри?

– Игумен Иоасаф: Знаете, мы как-то не анализировали…

Екатерина Ткачёва: Запрещённый приём у нас – ригоризм: никто не должен, кроме отцов, вещать «с кафедры».

Ещё одно табу: не печатаем стихотворений авторов. Проза у нас тоже печатается редко – для литературных произведений нужно издавать отдельное приложение, пока об этом нет речи.

Что до качества материалов, то стараемся не опускать планку вкуса, но при этом не впадать в пустой эстетизм.

Когда новый человек приходит с предложением написать для нас, то первый творческий тест – написать о своём пути к Богу, без концентрации на себе или своей истории описать действие Бога в своей жизни.

Вы уже рассказывали, как всё начиналось. Какие воспоминания остались об этом периоде?

– Варвара Зуева: Вначале было очень тяжело! Боролись, старались, но… Долго не могли совладать, например, с дизайном нашего православного глянца, пока не пришла Оля. Если кто-то заметил, то дизайн у нас делается не по сетке. Каждый разворот готовится «с нуля». В этом наша «фишка». Надо сказать, что Оля, прежде всего, профи. Кроме большой любви к «Отроку» и желания что-то сделать, она профессионал. А ещё – она ломает голову над каждой статьёй, очень переживает!

Игумен Иоасаф: Расскажу такой, может быть, мистический момент. У нас с самого начала издания журнала не было того дизайна, которым мы были бы однозначно недовольны. Всё устраивало. Но так сложилось, что каждый новый человек, приходивший на это место, был не хуже предыдущего. Они так плавно, без стрессов, сменяли друг друга на этой должности, что теперь, когда все дизайнеры «Отрока» собираются вместе, нет ни напряжения, ни тяжести конкуренции.

Есть такая фраза: «Проснулся знаменитым». Как вы ощутили, что понравились читателю? Ещё до всех наград и официальных признаний…

– Варвара Зуева: Мы, конечно, очень ценим, что нас любят. И очень приятно осознавать, что ты причастен к тому, что этот журнал выходит в мир, что он кому-то откроет что-то дорогое сердцу, покажет новые грани. Иногда думаешь: «Слава Богу, что Господь сподобил нас работать и делать полезное для людей дело!»

Екатерина Ткачёва: Но переломного момента как такового не было.

Варвара Зуева: Мы не ощутили резких перемен. Звёздной болезни у нас ещё пока нет…

Игумен Иоасаф: Понятие знаменитости тоже условно. Я считаю, что любое, даже самое популярное и известное издание является таковым в определённых кругах.

Архимандрит Иона: К слову о популярности. Мы пытались реализовать «Отрок» через сеть супермаркетов. Абсолютно не пошёл! Продались буквально единицы, каких-то сто журналов. А какие были гневные комментарии по этому поводу в ЖЖ: церковники наступают со всех сторон…

Поступают ли в вашу редакцию замечания по работе?

– Екатерина Ткачёва: Изредка приходят замечания, письма с критикой. Например, некоторые читатели возмущались, что у нас в одном из номеров напечатан обнажённый человек. А это был фрагмент фрески Микеланджело «Сотворение Адама»…

Мы нуждаемся в профессиональных советах и благодарны за них. Как-то я ездила на конференцию «Вера и слово» в Москву и попала к заместителю главреда «Фомы» Владимиру Гурболикову. И он конкретно, в деталях разложил все наши минусы и плюсы, разобрал недостатки. Я многие его пожелания учла и была очень признательна. Ведь когда профессионал с тобой возится, что-то тебе объясняет, это такой upgrade!

Другое дело, когда на сайте появляются не очень корректные комментарии в адрес наших авторов. Но мы своих авторов всегда защищаем. Ведь человек пишет о чём-то сокровенном, обнажает свою душу. И тут кто-то начинает поливать его грязью… Своих авторов мы в обиду не даём!

Раньше в «Отроке» присутствовал элемент некоей клубности. При чтении его, чувствовалось, что если ты не с ними, не с ионинцами, значит, тебе не повезло… Этот максимализм был вызван периодом становления, взросления?

– Варвара Зуева: Возможно. У нас были материалы в стиле «история одной души»: «Я больше всего в жизни люблю Ионинский монастырь!»

Екатерина Ткачёва: Сейчас мы стараемся всё дальше уходить от локальности. Детские летние лагеря, местные праздники, прошедшие акции – всё это очень здорово и необходимо. Но для таких актуальных материалов есть, например, сайт «Православие в Украине». У каждого свой формат. Мы стараемся делать «Отрок» скорее как книжку, чтобы к нему можно было вернуться через какое-то время. У меня есть множество знакомых, у которых лежат наши журналы, зачитанные до дыр.

Таким образом, самый редкий жанр, который у нас можно встретить, это репортаж. В последнее время появилась реклама братства, «молодёжки», но это для того, чтобы люди заинтересовывались и подтягивались. Например, идёт какая-то статья, взывающая к милосердию, а в конце маленькая рекламка: если хотите помочь, поучаствовать, звоните. Это единственное, что мы себе позволяем в плане «клубности».

Архимандрит Иона: Хотел бы подчеркнуть, что «молодёжка» – это не узкое понятие. Это 250–300 человек каждый четверг. Понятно, что состав постоянно обновляется. В общей сложности к движению привлечено свыше тысячи человек. Из них только воцерковлённых процентов 60. Остальные – это и протестанты, и хиппи, и панки.

Что им у вас нравится?

– Игумен Иоасаф: Ответы отца Ионы!

Вспоминается такой случай. Приходит на наши встречи одна девочка. Она остриглась наголо. Кроме того, вся в пирсинге да ещё и в солдатской шинели. Когда она только побрила голову, отец Иона подошёл и говорит: «Вот теперь ты молодец!» Она удивилась: «Как это?» Он: «А теперь тебе голову точно можно не покрывать».

Архимандрит Иона: У апостолов написано, что если женщина не покрывает голову, то пусть стрижётся :-))

Игумен Иоасаф: Суть в том, что это был разговор на её языке.

Архимандрит Иона: Зато сейчас она активно занимается волонтёрством.

Как вы думаете, когда она воцерковится, отпустит волосы, снимет пирсинг?

– Архимандрит Иона: Какая разница? Если внешний вид вызывает отрицательные чувства, то это надо корректировать и вмешиваться в воспитание вкуса, обучать морали. Если же это средство самовыражения, эпатаж, то с годами это отойдёт. Главное, чтобы это было в рамках приличий.

Если это эпатаж, то, как Вы считаете, насколько далеко можно заходить в таком самовыражении? А если это проявляется не только в пирсинге и лысине, но и в грубости, непослушании, бунте?

– Архимандрит Иона: Честно говоря, грань очень тонкая: что допустимо, а что нет. Но названные вами вещи – явно греховные, антихристианские, противоречат заповедям. Понятно, что пирсинг и солдатская шинель нигде в Библии не описаны. Просто человек себя так видит, ему нравится так одеваться. Но если он выглядит вызывающе, его внешний вид (мини-юбка, глубокое декольте) провоцирует определённые чувства у окружающих, то это недопустимо. Если девушка лысая и в солдатской шинели, то понятно, что, кроме улыбки, это ничего не вызывает.

Молодёжь часто бунтует против родителей, даже неявно. У ионинской молодёжи присутствует бунт против вас как духовных родителей?

– Архимандрит Иона: Против нас как духовных родителей – нет. У нас жёсткий авторитаризм…

Изначально мы прививаем понятие об иерархичности. И молодые люди понимают, что православное духовенство во всех его проявлениях нужно уважать, в первую очередь, не за какие-то качества (ум, общительность, красоту), а потому, что оно является носителем благодати Божией. Это мы постоянно стараемся внушать. Все ребята, находящиеся в нашей общине, слава Богу, чтят и уважают церковную иерархию.