Текст книги "Тревожность и неврозы. Как от них избавиться"

Глава 3
Хотела вернуть мужа, а вернула… себя

«Помогите вернуть моего мужа!»

Этот случай составлен из нескольких совершенно реальных историй женщин, сидевших в моем кабинете.

Общим во всех них был крайне потерянный вид доехавшей ко мне впервые доверительницы и фабула предшествующих событий: женитьба по любви, ребенок (иногда двое и один раз даже четверо), годы совместной жизни с радостями и печалями. И наконец, совершенно непредставимый ранее уход мужа к другой женщине.

Когда рассказ доходит до самой драматической части сюжета, доверительница, как правило, не может сдерживать слезы и прерывается. Я пою ее водой или чаем, даю время успокоиться и задаю главный на первой встрече вопрос: какой помощи она ожидает от психолога? Каков ее запрос?

Чаще всего слышу в ответ следующее: «Пожалуйста, помогите мне вернуть мужа!» И вижу в ее глазах отчаянье, когда честно отвечаю, что это не в моих силах.

«Зачем тогда вы нужны?»

Именно так в сердцах мне сказала одна из них, назовем ее Татьяна. Очень, на мой взгляд, красивая, ближе к сорока, с уставшим лицом и измученными глазами.

Тут же извинилась.

Конечно, она понимала, что идет на прием к психологу, а не к волшебнику. Хотя и к «волшебникам» тоже ходят, не жалея тяжело дающихся и так быстро исчезающих денег. Не зря же процветают все эти ведуньи «Бабы Маши» и «потомственные маги Николаи». Просто, когда человеку тошно, он готов верить в любую чепуху, если она хотя бы призрачно обещает спасение.

Типичная картина сотворения мира.

Мы беседуем с Татьяной дальше, и передо мной разворачивается опять-таки типичная картина. Можно сказать, сотворения мира.

А что, семья и есть мир. Чтобы он появился, его надо сотворить. Приставка со- здесь обязательна: в одиночку эта задача не решаема.

Женились по любви, он (назовем его Сергей) – на три года старше, уже после института. Она – на последнем курсе.

Ребенок, мальчик, родился почти сразу, квартиры не было. Мотались по съемным, муж днем работал, а вечером подрабатывал. Ей было не до работы: малыш родился болезненным и лет до пяти был, как говорят, «не садовским». Два дня в саду – неделя с соплями дома. К счастью, потом, ближе к школе, выправился.

Хотя было чертовски сложно, но институт Татьяна все-таки окончила, диплом получила – ее родители настояли, помогли, как могли, материально. Однако по специальности ни дня не работала: едва подняла старшего, как родилась младшая.

И все равно это было прекрасное время, хоть и с постоянно красными от недосыпа глазами. Семья росла во всех смыслах: и количественно, и качественно. Ведь дети вносят другое качество в нашу жизнь. Может, даже слово другое в этой фразе лишнее.

Да, было очень трудно, но было и здорово: растущие дети, переезд в первую собственную квартиру в спальном районе, в которой у супругов наконец-то появилась своя комната. И когда они в ней запирались, чтоб случайно не зашли дети, они занимались там вовсе не обсуждением их немалого ипотечного долга.

«Иногда с неба вместо дождя сыпались камни»

Это тоже фраза доверительницы. Хотя, может, и она ее где-то вычитала или услышала. А камни действительно иногда сыпались.

Сергей начал небольшой, однако вполне успешный бизнес. Впервые съездили с детьми на отдых в Турцию. Купили неплохую машину. Уже даже появились планы улучшения жилья. Либо поближе к центру, либо на комнату, а то и две, больше.

И вдруг – какая-то подстава со стороны партнеров. Фирма оказалась вместо прибыли с большим долгом. Арбитраж, опасность перевода задолженности на ее учредителя. Сергей весь извелся. Татьяна не могла помочь по сути проблемы, зато обеспечила надежный тыл, без упреков и стенаний.

Самый большой страх – отнимут квартиру. Но обошлось, потеряли только автомобиль. И кучу нервов.

Пережили эту ситуацию.

А еще через год она показалась им мелкой неприятностью. Потому что у младшей врачи внезапно обнаружили лейкоз. Прошлогодний страх потерять квартиру стал ничем перед страхом потерять дочку.

И вновь сплотились. Сцепили зубы. Выстояли.

И вновь победили.

После онкологии судьба наконец-то повернулась к ним лицом. Сергей, отошедший от прошлого краха, вновь занялся бизнесом, и на этот раз начал быстро расти, не забывая об осторожности. Не зря говорят, что за одного битого двух небитых дают.

И вот уже новая машина, причем гораздо лучше утраченной. Квартира большая. Дачу строят. Отдыхать ездят в Испанию и на Бали. И конечно, дети растут. Собственно, старший – почти взрослый, скоро в институт.

«Живи да радуйся», – говорит мне Татьяна и вновь не выдерживает, закрывает лицо руками. А я даю ей салфетку, вытереть слезы.

Типичная картина разрушения мира

Каждый второй брак распадается, не правда ли? Или даже больше? Все женихи и невесты в день свадьбы надеются попасть в другую половину. Однако статистика неумолима.

«У нас только все наладилось», – шепчет уже без слез Татьяна. И снова повторяет свою фразу: «Живи да радуйся».

Однако, похоже, Сергей в последние годы совместной жизни радоваться стал все меньше и меньше.

Громких ссор особо и не было. Люди интеллигентные, всегда можно договориться. Просто как-то вдруг стали исчезать общие темы для обсуждения. Меньше становилось общих друзей. Да и желания куда-то идти после работы тоже не наблюдалось. Замок на двери их спальни также постепенно перестал использоваться.

И все равно гром грянул неожиданно.

Когда Сергей объявил об уходе, Татьяна просто не могла в это поверить. А когда поверила – ее мир рухнул. Потому что состоял из Сергея, детей и ее самой.

Только недавно отстояли дочку.

А вот теперь разлом прошел по Сергею.

О тактике и стратегии после семейной катастрофы

Первую помощь в такой ситуации я называю тактической. Научить быстро снимать тревогу, панику, бороться с депрессией. (Последний материал в этой книжке содержит большое количество практической информации на эту тему).

Сюда же относится составление срочного плана действий по, так сказать, жизнеобеспечению семьи. Не все мужья уходят так, как это сделал Сергей, оставив семье квартиру и обеспечив пока неработающую жену материально. Иногда морально разбитой женщине еще приходится немедленно задумываться о хлебе насущном для детей и себя. Впрочем, это же порой и помогает: в ежедневной битве с проблемами не остается лишнего времени на страх и слезы.

Наконец, надо сделать все, чтобы катастрофа, устроенная взрослыми, не поломала психику детей. Это отдельный серьезный разговор.

И все же еще более важным является план стратегических действий в подобной ситуации.

Да, мечта у многих женщин в этот момент одна – чтобы муж вернулся. И редко кто задумывается о том, что ведь у распада семьи была какая-то фундаментальная причина. А значит, запрос на просто «возврат» мужа в большинстве случаев неосуществим.

Есть ли у слова «мечта» множественное число?

…И вот, после успеха тактических «научений», настает время стратегических.

Я прошу Татьяну написать список… если бы у слова мечта было множественное число, то было бы удобно – список мечт. Потому что список мечтаний – это вовсе не то, чего я хочу от Татьяны.

Мечты мы разбиваем на три группы:

• быстродостижимые – в срок до года;

• среднесрочные – до трех лет;

• просто мечты. Можно неосуществимые.

Причем начинать мечтать я советую с конца, с третьей группы.

Писать сюда можно абсолютно все, что Татьяна захочет.

Мечтала в юности попасть в отряд космонавтов – пожалуйста.

В модели на подиуме – никаких проблем.

Стать певицей или автогонщицей – да запросто.

Никаких ограничений. Любые желания приветствуются и поддерживаются мной. Ну, может, кроме желания нанять киллера для Сергея. (В конкретном случае с Татьяной про киллера, разумеется, речь не шла, однако женщина металась от желания все простить и обнять до желания засудить. И я бы не стал осуждать за такие метания человека, внезапно потерявшего целый мир).

Третья группа нужна с единственной целью – напомнить Татьяне, что у нее могут быть собственные идеи, мечты и желания, не связанные с Сергеем.

Нет, все же не с единственной. Если «промечтывать» (прошу прощения за новояз) идею приятно, то появляется и вторая цель – безлекарственное получение дофамина. А что, так оно и есть: мечты могут быть фантастические, а дофамин, скрашивающий трудное время, вполне реален.

Кстати, идеи из этой, «фантастической», группы вовсе не всегда малофункциональны. Легендарная Анна Молчанова пришла во фридайвинг в 40 лет.

На моей собственной памяти женщина, мама двоих детей, в 37 из главного бухгалтера стала хорошо оплачиваемой моделью. И женщина за сорок, ставшая серьезным фотохудожником. И мама троих детей, выпускница консерватории, отыгравшая на скрипке в классическом оркестре 20 с лишним лет, открывшая свой успешный бизнес.

Когда-то давно они мечтали о такой карьере. Но быт задвинул мечту на задворки жизни за широкими плечами мужа. И вот – не было бы счастья, да несчастье помогло.

Ну а первые две группы идей – уже для конкретного планирования. Ведь чтобы что-то реально свершилось, необходимо пройти все стадии процесса:

• идея;

• ее вербализация;

• обсуждение и превращение в план;

• превращения плана в план-график;

• начало практической деятельности.

Чем все кончается?

Да по-разному все кончается, как и в жизни.

Иногда мужья возвращаются. В этом случае их принимают обратно. Или не принимают. Тоже бывает по-разному.

Иногда, как я уже писал, несбыточные мечты юности из третьей группы вдруг становятся реальностью.

А иногда с трудом удается реализовать задуманное из группы № 1.

Но в любом случае, если женщина, пусть и с помощью психолога, вдруг вспоминает, что она не придаток семьи (даже замечательной), а полноценный и полноправный человек, – она, как правило, справляется с ситуацией.

И находит свое счастье, как материальное, так и личное с духовным.

Маленькое гендерное дополнение

На моей памяти есть случаи, когда гендерные роли в описанной драме менялись. Жена-лидер уходила от ведомого мужа, оставляя того в ситуации, крайне похожей на отображенную выше. Для нашего повествования и рассуждений это не важно, дописал просто в качестве обобщения и дополнения.

Мораль и выводы.

Ну, морали у меня в заметках, как правило, не бывает. А выводы каждый сделает сам.

Мои же выводы однозначны: что бы ни произошло в вашей жизни, как бы все ни походило на глобальную катастрофу, рассматривайте это не как крах прошлого, а как начало будущего.

Глава 4
Сын вырос и стал…

Позвонил отец со своей бедой: 16-летний сын, похоже, вырос гомосексуалом. Что делать? Можно ли что-то изменить?

Ниже – описание случая из практики, точнее даже – собирательного из трех похожих случаев за два года (чтобы полностью исключить возможность идентификации чьей-то конкретной личности).

Сразу предупреждаю, что никоим образом не претендую ни на научные истины, ни на единственно возможные выводы и заключения. Это просто случаи из моей практики и мое личное видение, не более того.

Кстати, я понимаю, что поднятие подобной темы всегда вызывает волну ненависти (в том числе обращенной и к автору текста), причем с обеих сторон. Еще раз подчеркиваю, я просто рассказываю о том, что вижу, иногда делая свои выводы. А каждый читатель, просмотревший материал, сделает свои собственные.

Почему нельзя просто не говорить об этом? Потому что молчание не отменяет проблемы и боли, связанные с данной тематикой. Мне же хотелось, чтобы проблем и боли стало хотя бы чуть-чуть поменьше.

Итак, переходим к эпизоду. Папа, назовем его Игорь, еще в телефонном разговоре едва сдерживал гнев и страдание. Гнев – потому что не скрывал своего неприятия и ненависти к упомянутой категории граждан. Страдание – потому что самый родной человек оказался среди них.

Потом сбросил мне видеоролик, в котором гнев и страдание в ходе их очень жесткой «беседы» испытывал и сын.

Приехали они вдвоем, и, что меня обрадовало, – без признаков взаимной неприязни или тем более ненависти.

Но когда я беседовал с отцом наедине, ранее продемонстрированные чувства прорвались снова.

Игорь, человек примерно лет сорока, властный, с сильным характером. (Хоть и говорит, что не умеет его использовать. Но, думаю, немножко лукавит).

Во всем винит жену, много, мол, сюсюкала, опекала, вот и доопекалась. Младшие дети, уже тоже подростки, не проявляют никаких признаков «этого сумасшествия» (его цитата). Что также, по его мнению, подтверждает вину жены. Отношения с женой, понятное дело, очень плохи, речь уже заходила о разводе.

Я вижу, что мужчина реально страдает и не менее реально верит, что у данной, травмирующей его, ситуации есть конкретный виновник или виновники. (В их число он включил также «плохую компанию», куда попал сын. Молодые люди из этой компании тоже были с признаками, по его мнению, сексуальной перверсии).

Я уточнил, когда Вадим (сын) с этой компанией сошелся. По мнению отца – хоть и недавно, но она на него определенно плохо влияет.

Еще один мой вопрос – были ли у сына некие признаки его нетрадиционной ориентации до знакомства с компанией? – вызвал у Игоря раздражение. Но, хоть и нехотя, честно ответил, что да, были.

Главный интерес у отца – можно ли вылечить Вадима, причем без огласки. Я ответил, что я лично действенных методик и реальных случаев подобного излечения не знаю, хотя встречал авторов и статьи, утверждающие о 30 %-ной (и даже 50 %-ной!) реориентации гомосексуалов.

Правда, почти все материалы полувековой давности. Это может означать что угодно: как некорректность и нерелевантность опубликованных данных о реориентации, так и набравшую силу толерантность к ЛГБТК+ и, соответственно, нетолерантность к возможности «медицинской» реориентации.

Таким образом, точный ответ дать не в моих силах, могу опираться лишь на собственные, то есть весьма ограниченные наблюдения.

Дальше мы, также наедине, беседовали с юношей. Скорее даже – молодым мужчиной. Вадим – крепкий, высокий, явно спортивный. Но при этом очень мягкий и спокойный. Сначала был насторожен, однако, когда увидел искренний интерес к своей персоне и отсутствие нотаций, раскрылся. Очень умен, начитан, в школе на лучшем счету. Много друзей. Некоторые знают или догадываются о его тайнах.

Осознанно (по крайней мере, он так думает) считает себя гомосексуалом. Утверждает, что вначале, лет до 13, интересовали и девочки, например, в геройских мечтах. Но потом стало все сильнее тянуть к лицам своего пола. На сегодня все мечты – о парнях, как одном конкретном, так и множестве абстрактных.

На мой вопрос, не мешает ли это жить в социуме, ответил, что нет. Его мнение уважают, к его мягкости друзья привыкли, а мнение недругов его не интересует.

Что касается реального секса, то он считает себя слишком юным, не готовым, не чувствует нужды. Но удовольствие получает, только целуясь со своим парнем, того же возраста (из той самой плохой компании, о которой говорил отец).

Сильно переживает из-за ситации, однако больше волнуется за отца, понимая, что причиняет ему боль.

Затем мы разговаривали с Игорем и Вадимом вместе. Обсуждали проблему.

Договорились о следующем:

1. Принять то, что есть на сегодня. В том виде, как это сегодня выглядит. Что будет завтра, то завтра и обсудим.

2. Вадиму не следует торопиться с «манифестацией» своего мироощущения. Нет гарантий, что ситуация не поменяется со временем в сторону традиционную.

3. Беречь любовь и тепло между близкими людьми, несмотря ни на какие «идейные» расхождения.

На прощание – опять говорили с Игорем, без Вадима, уже вышедшего на улицу. Игорь сказал мне, что это было первое подобное «обсуждение», не дошедшее до крика, оскорблений и истерики у Вадима.

И опять с надеждой спросил, нет ли все-таки какого-нибудь лечения. Мой ответ не изменился: я не могу отрицать теоретической возможности, но сам лично такого не знаю. И ответно спросил Игоря, лучше, по его мнению, если бы Вадим вообще не рождался? Он, подумав, ответил, что нет, не лучше. Пусть уж будет такой, чем не будет вовсе.

С Игорем остановились тоже на трех решениях (снова не на всю жизнь, а на текущий момент):

1. Принять ситуацию, если нет способа ее изменить, то есть не брать на себя непосильные задачи. (Он сказал, что поищет все-таки пути «лечения»).

2. Помнить, что взрослый ребенок – отдельная личность, у которой есть, кроме обязанностей, еще и права. Кстати, это касается не только взрослых детей, но и не взрослых тоже.

3. Научиться прощать, особенно – невиноватых.

Во всех трех случаях, из которых собран этот пример, родители задавали мне вопрос – а вы бы обрадовались, если бы ваш сын сообщил такое?

Мой честный ответ – я всегда отвечаю доверителям максимально честно – расстроился бы ужасно (чего уж тут лукавить).

Хотя объяснить мое мнение очень легко: кто же хочет своему ребенку лишних проблем? А они у представителей ЛЮБЫХ МЕНЬШИНСТВ есть всегда, тем более в нашем жестком обществе, не терпящем отхождений от «генерального курса». Гомосексуалу несравнимо сложнее создать семью, завести и воспитывать ребенка. Да, наконец, просто испытать ежедневные порции непонимания (в лучшем случае) от незнакомых людей. Конечно, я расстроился бы. Но значит ли это, что отказался бы от своего ребенка?

НИ-КОГ-ДА

Твой ребенок – самое любимое существо на земле. Даже от убийц не отказываются. А эти юноши никого не убивали.

Ну а теперь расскажу о моем отношении к проблеме (такой вопрос тоже почему-то обязательно возникает у участвующих в обсуждении схожих тем).

Пожалуйста.

Вот, например, пара соображений, за которые в меня полетят камни теперь уже от приверженцев традиционных отношений (к которым, полностью и навсегда, принадлежу я сам).

Не надо лезть в чужие отношения, если они больше никого не касаются. Не надо лезть в чужие постели, так же как, и в чужие души.

По возможности надо привыкнуть к тому, что ВСЕ ЛЮДИ РАЗНЫЕ. Это не нами придумано и не нам отменять.

А как же насчет запрета пропаганды ЛГБТК+? Мой ответ: я за запрет любой пропаганды, в том числе, конечно, пропаганды ЛГБТК+. Люди нуждаются в информации, а не в пропаганде.

И еще люди крайне нуждаются в здравом смысле.

Мой здравый смысл восстает, например, против «Родитель № 1» и «Родитель № 2» для всех семей подряд. Для двух женщин с ребенком – пожалуйста. Для двух мужчин – на здоровье. Но я точно не хочу быть номерным родителем, потому что я – только отец, и точно не мать.

Мой здравый смысл категорически против операций по изменению пола детям и подросткам. Это вообще преступление! Да и взрослым – лишь после определенного, не слишком короткого, «испытательного срока». Потому что уже есть жертвы поспешных решений. А отрезанное обратно не пришьешь.

Мой здравый смысл категорически против навязывания модели поведения меньшей частью населения всему остальному населению. Иными словами, я категорически против давления, да еще жесткого, меньшинства на большинство.

Мой личный взгляд также не допускает этого и в эстетических моделях. Мне никогда не понравится картинка с целующимися взасос мужчинами. Что поделать – я таким родился.

Но именно поэтому я против жесткого зажимания и тех, кто родился другими, то есть против давления большинства на меньшинство.

И это касается не только ЛГБТК+. Например, по работе мне всегда было безразлично, с кем взаимодействовать: раса, пол, возраст, национальность, религия, политические взгляды, да и та же ориентация. В расчет берутся лишь деловые и человеческие качества. В дружбе – так же, может, только за вычетом деловых качеств.

Вот такой же подход я бы приветствовал и в обсуждаемой в заметке проблеме.

Итак, резюме

Если сын действительно вырос гомосексуалом – что поделать, он все равно остается вашим любимым ребенком.

Но я категорически против поспешных выводов и тем более резких непоправимых действий. Необходимо оградить ребенка и подростка от опаснейших ситуаций с возможностью ошибочного выбора. В этом смысле я, как практикующий психолог, за жесткое ограничение пропаганды ЛГБТК+, даже если оно связано с определенным ограничением их прав и свобод.

А если еще короче, то я, как уже не раз сказал, просто за здравый смысл. Тогда перверсии останутся перверсиями, а, например, движение BLM [3]3
  Black Lives Matter – жизнь чернокожих имеет значение. Общественное движение, выступающее против расизма и насилия в отношении чернокожих, в особенности против полицейского насилия (прим. ред.).


[Закрыть] – безумием. Потому что жизни черных, несомненно, важны. Причем важны ровно так же, как и жизни белых, желтых и краснокожих.

Глава 5
Может ли быть любящего человека «слишком много»?

На первый взгляд, странный вопрос. Разве мы не знаем, что любви много не бывает?

Но, по закону парных случаев, в течение одного и того же месяца пришли сразу два доверителя, которые поставили под сомнение этот постулат.

По причине экономии места разберем лишь одну ситуацию и вместе подумаем, почему что-то пошло не так, и как это исправлять. Как обычно, меняю имена, географию, а порой даже пол, чтобы исключить деанонимизацию героев. Психологическая суть обсуждаемых событий остается неизменной.

Итак, в кабинет вошла женщина, молодая, очень красивая. Назовем ее Светланой.

Хорошая семья, хороший муж, хорошие дети. Старший, Иван, четырнадцати лет. Младшая, тоже Света, – родилась на три года позже.

Женщина – совершенно без макияжа, хотя, повторяю, красива и молода. На мой вопрос почему – смущается, говорит, что не видит смысла.

Светлана хорошо образована, институт с красным дипломом, но работать, как раньше называли, в «присутствии» не стала. Не только потому, что муж, высококлассный специалист, достаточно зарабатывает в одиночку – деньги лишними не бывают.

Основная, главная причина – в осознанном решении целиком посвятить себя детям.

Сразу после замужества родила первого. Много сил вложила, мальчик родился болезненным, но, как только он выправился физически, родила второго.

Муж Свету всячески поддерживает, в детях тоже души не чает, хотя в последнее время между ними участились ссоры, причина которых – именно в разном подходе к воспитанию. Муж считает, что, выражаясь новомодными терминами, жизнь родителей тоже имеет значение.

Светина же позиция – всю себя отдать детям. Для этого она и живет. Это ее главная жизненная задача.

Ею проведена огромная работа. Она постоянно с ними возится: читает, объясняет, водит по музеям, учит уроки, выгуливает по часам. Не оставляет им ни минутки свободной, потому что не раз читала, что безделье сильно портит неокрепшие души.

Сама она в детстве не получила такой поддержки от своих вечно занятых родителей. И теперь хочет «вернуть долги» как бы через поколение.

Еще важный момент: у Светы гигантские планы на детей, и она их жестко реализует. Единственное, что может помешать, – какая-нибудь болезнь или травма. Поэтому Света не дает случайностям ни шанса. Любое сколько-то заметное недомогание рассматривается как стратегическая угроза, в результате чего мама очень напряжена и тревожна.

Быстрый мониторинг по госпитальной шкале HADS показал отсутствие у Светланы каких-либо признаков депрессии и… заметное превышение нормы по шкале тревожности (попала в область клинического расстройства, хотя и в начальной его части).

Впрочем, это ясно опытному глазу и безо всяких шкал. Уже не удивляюсь, что на малейший детский чих следует визит к профессору. А если проблема, на ее взгляд, существенная, то и решается она тотальными методами, «с запасом», невзирая ни на затраты, ни на потраченное время и усилия. Например, мальчик с рождения имеет неплохой, но не стопроцентный слух на одном ухе, второе нормальное. Светлана развила кипучую деятельность по исправлению ситуации, вплоть до планирования сложнейшей отоларингологической операции, которая могла бы с помощью эндопротеза вернуть слух полностью.

Это, кстати, тоже вызвало серьезный спор с мужем. Он странно, по ее мнению, утверждал, что планируемая операция нужна не Ване, а его маме, поскольку врачи столь травматичное вмешательство не рекомендовали, считая слух достаточным для нормального развития ребенка. И что не надо гневить Всевышнего, улучшая то, что и без того совсем неплохо.

В общем, передо мной сидела усталая чудо-мама, полностью растворившая себя в своих птенцах.

Кстати, результаты не замедлили проявиться. Старший все годы учится только на отлично. Попутно в легкую осваивает «музыкалку» по классу фортепиано. Музыка, как и общеобразовательные предметы, ему нравится. В школу ходит точно не из-под палки. Но сильно раздражает маму тем, что тратит время на рок и попсу.

Нет, она не против современных влияний. Но, во‑первых, разве можно сравнить Чайковского и эти дикие напевы? А во‑вторых, она бы не вмешивалась, если бы не очередной экзамен через три месяца, к которому надо серьезно готовиться, и просто глупо тратить время на примитивные три аккорда.

Младшая тоже ходит в музыкальную школу. Ей, в отличие от брата, бело-черные клавиши не очень по душе. Так и лет-то ей сколько? Подрастет – поймет мамину правоту. А так впустую бы тратила время на болтовню с подружками.

Однако маленькая – с норовом. Например, отказалась заниматься дополнительно на дому. Уперлась так, что аж до истерики, совершенно непонятно почему. Пришлось отступить. Временно, конечно: старшая Светлана усиленно думает, как бы ей преодолеть внезапно возникшее дурацкое сопротивление Светланы-младшей.

Ну а теперь – к проблемам. Мальчик, Ваня, какой-то очень тревожный. Стал спрашивать, чем болели старшие. Не может ли он совсем оглохнуть. Любые неприятные и даже просто необычные ощущения в теле вызывают у него страх. Хорошо хоть есть кого спросить. Мама, конечно, тоже пугается, но после визита к врачу и отрицательного анализа на очередное заболевание быстро успокаивается. А вот Ваня – не быстро. Начинает спрашивать, не могли ли ошибиться с анализом. Или что-то пропустить.

Сама Светлана о своем здоровье беспокоится не слишком. Главное – дети. Однако именно поэтому в ее деловом графике расписаны все виды собственной диспансеризации. Потому что ее здоровье тоже принадлежит детям.

– Может быть, Ивана пугает общение с врачами? – спрашивает она меня. И поясняет: – Я всегда интересуюсь, какое может иметь развитие то или иное недомогание. Наверное, зря я это при нем?

– Наверное, зря, – соглашаюсь. Я бы тоже испугался развернутого описания плохого развития событий. Потому что плохое развитие насморка вполне может привести, например, к смерти. Просто это маловероятно, а потому нормального человека насморк пугать не должен.

Договариваемся, что Ваню приведут ко мне. И я догадываюсь, что увижу на приеме.

А с маленькой – другие проблемы. Неожиданные для Светланы-старшей. Маленькая – бунтует! Причем по совершенно, как маме кажется, дурацким поводам. Например, папа ограничил ей время на смартфоне – 90 минут в сутки. А она подобрала пароль и сидела в нем часами, пока мама не застукала это преступление и не отняла телефон.

– Вот как ее надо наказать за этот обман? – спрашивает она у меня.

– Вообще-то, я думаю, что ее надо наградить, – не соглашаюсь я.

– За что? – поражается мама.

– А вы бы смогли в одиннадцать лет снять пароль с компьютера? Я бы точно наградил своего ребенка. Он проявил недюжинные способности и целеустремленность.

– Но… без спроса… как же так? – теряется мама. (Я же про себя вспоминаю, сколько всего сделал в своей жизни без спроса, и тихо помалкиваю).

– Это я еще не все рассказала, – решается мама. – Там у нее переписка была. С незнакомыми людьми. Которые, как мне кажется, за детскими аватарками скрывали взрослые интересы.

– Ага, значит, вы еще и без спроса в ее личную переписку залезли? Извинились хоть перед человеком?

– Перед каким? – не поняла Светлана.

– Перед маленьким, но человеком, – объясняю я, похоже, рискуя потерять «клиента».

Теперь мама совсем теряется.

– А если там педофилы? – наконец, говорит она.

– Надо предостеречь, – однозначно соглашаюсь. – Объяснить, как они маскируются и как входят в доверие. Но сначала нужно извиниться за непрошеное вторжение.

Вот так, потихонечку, продвигается наша беседа. Напоследок речь заходит о… ногтях. Оказывается, маленькая бунтовщица решила отрастить ногти. Я сначала не могу вникнуть, почему это плохо, но Светлана все четко объясняет: если ногти станут слишком длинными, она не сможет играть на фортепиано. И к тому же рисунок на них – ужас. Плохой стиль. Похоже, зря ребенка столь часто водили в художественные музеи.

А я опять вспоминаю несчастного Эдуарда Мане (впрочем, можно привести еще сотню аналогичных примеров). Как его мучили искусствоведы и «современная публика», как не пускали беднягу на официальные парижские выставки – Салоны. А когда все-таки пустили, то как хохотали над его «Завтраком на траве»! Знали бы самоуверенные современники, сколько будет стоить это полотно.

Нет, конечно, я не думаю, что девочка изобразила на своих ноготках будущий шедевр. Но она не побоялась придумать новое и показать это новое свету. И это уже дорогого стоит.

В общем, в истории про ногти я тоже на стороне девочки. Особенно с учетом того, что, скорее всего, фортепианная музыка без слез расстанется со Светой-младшей. А Света-младшая – с радостью расстанется с ней. А это ведь хорошо, когда все по любви, правда?

Ну и теперь самое главное. Маме сложно это произнести, глаза наполняются слезами, а я опять заранее угадываю, о чем пойдет речь.

– Вчера сын сказал мне, что меня слишком много в его жизни. А дочь – что ей душно от моей любви. Что мне теперь делать?

Мне становится очень жаль усталую и обиженную женщину.

К счастью, ее ситуация пока что достаточно легко исправима. Вот только иногда чертовски сложно понять такие простые вещи… Но будем потихоньку над этим работать, женщина она умная, все – опять же потихоньку – поймет.

Какие темы будем с ней деликатно, не спеша, обсуждать, перечислю ниже:

1. Что дети – такие же люди, как и взрослые, только более искренние и более уязвимые.

2. Что дети – состоявшиеся личности с самого раннего возраста. Влиять на них можно и нужно. А вот грубо давить – опасно. Разве вам нравится, когда на вас грубо давят? А дети… – см. п. 1.

3. Что растворяться в детях и ставить на себе крест – нельзя. Одну личность убьете, другую – придавите.

4. Что дети свою маму, конечно, очень любят. Но даже с любимым человеком (и тем более с любимым человеком!!!) надо быть деликатным и ненавязчивым.

5. Что все в итоге будет хорошо, если, конечно, не превращать жизнь в тщательно выверенный, героический процесс «детовыращивания» и «детовоспитания». А нужно просто жить, наслаждаясь этим процессом и давая наслаждаться другим.