Текст книги "Панчо Вилья и мексиканская революция"

Иосиф Григулевич
Панчо Вилья и мексиканская революция

© Григулевич И.Р., 2023

© ООО «Издательство Родина», 2023

Глава первая
Вне закона

 
Мне не жить, покуда не верну
то, что отнял у меня патрон:
маленькое ранчо и жену,
стол с нехитрой пищей, мирный сон,
дикий вой койота на луну,
пашню эту, что со всех сторон
тянется к напеву и зерну…
Много ль нужно, чтобы быть счастливым:
дети и любимая жена,
поцелуй, глоток-другой вина
да маис, желтеющий по нивам.
 

Происшествие в городе Паралле

Чиуауа – один из крупнейших штатов Мексики. На его территории без труда уместились бы три государства величиной с Испанию. На западе Чиуауа пересекается крутыми горными хребтами; но склонам гор здесь пасутся табуны диких лошадей и стада рогатого скота. В восточной части простирается выжженная солнцем безводная пустыня, заросшая кое-где низкорослыми кактусами, кряжистым мескиталем и колючим кустарником – чапарралем.

Неохотно поселялся человек на суровых землях Чиуауа. После завоевания Мексики испанцами сюда отступили наиболее воинственные племена индейцев. В течение многих лет сопротивлялись они бледнолицым пришельцам из-за океана, но испанцы все же покорили их и заставили добывать золото и серебро. Многие тысячи индейцев погибли от непосильного труда на рудниках, добыча с которых обогащала казну испанского короля. Давно уже изгнаны испанские завоеватели из пределов Мексики, а потомки индейцев продолжают гибнуть от изнурительного труда на рудниках, которые теперь, как и раньше, принадлежат чужеземцам. Разница только та, что испанцы уступили место американцам – гринго.

Почти все земли Чиуауа принадлежат нескольким помещикам. Крупнейший из них генерал Луис Террасас. В его поместьях трудятся тысячи пеонов, надсмотрщики-майордомы относятся к ним, как к рабочему скоту. Другим поместьем, величиной с Бельгию, владеет Карраль, министр в правительстве диктатора Диаса.

Необъятные земли принадлежат англичанину Бентону. Этой «святой троице» служат власти и суд. По их приказу руралес (сельская жандармерия) беспощадно расправляется с непокорными пеонами.

Но в Чиуауа есть не только помещики, пеоны и рудокопы. В горах Сьерра-Мадре и Сьерра-Асуль, в пещерах горного хребта Пиньонес, в труднодоступных зарослях чапарраля, а иногда и в лачугах на окраинах селений и городков можно увидеть подлинно свободных людей этой земли. Они не признают ни спесивых помещиков, ни их руралес. Эти люди нападают на помещиков, жгут их усадьбы, угоняют их скот, охотятся за полицейскими, продажными судьями и жадными чиновниками.

Власть имущие боятся этих смелых и мужественных людей, называют их бандитами.

Зато народ относится к ним по-иному. Пеоны и рудокопы, мелкие лавочники и торговцы имеют среди этих «бандитов» родственников и друзей, видят в них своих защитников и мстителей. Ведь только помогая им, простые люди могут рассчитывать на справедливость, могут надеяться, что их обидчики – помещики, майордомы, полицейские, владельцы рудников, судьи – понесут заслуженное наказание.

На севере Чиуауа граничит с могущественным соседом Мексики – Соединенными Штатами. С севера на юг ее пересекает железная дорога, принадлежащая американцам и англичанам. Начинается она на самой границе в городе Хуаресе, расположенном напротив американского пограничного пункта Эль-Пасо, и заканчивается в столице страны Мехико. На этой железной артерии протяженностью в несколько тысяч километров расположены крупнейшие города Северной Мексики: Чиуауа, столица штата, Хименес, Торреон, Сакатекас, Агуаскалиентес, Керетаро. От Хименеса вьется серпантином на запад по направлению к горам Сьерра-Мадре железнодорожная ветка, обрывающаяся у небольшого города Парраля.

Парраль – по-испански значит «Виноградная беседка». Город расположен в центре богатого скотоводческого и горнорудного района. Население Парраля гордится своим славным прошлым. Здесь еще в начале XIX века под руководством Идальго, патриоты сражались против испанского владычества. Здесь останавливался Бенито Хуарес, президент-индеец, возглавивший борьбу мексиканского народа против французских интервентов. Парраль был последним городом, признавшим диктатора Порфирио Диаса, когда тот захватил власть в 1877 году.

В центре Парраля – несколько величественных католических храмов, муниципальный дворец, дома богатых помещиков и владельцев рудников. Окраины города застроены глинобитными хижинами, в которых живут ремесленники, носильщики, уличные торговцы. На главной площади Сан-Хуан де Диос устраивается ежегодно 10 апреля – в день святого Антония – ярмарка. Сюда съезжаются издалека пеоны, рудокопы, пастухи – чаррос и мелкие фермеры – ранчерос.

И в этом 1910 году в день святого Антония на площади Сан-Хуан де Диос было людно и оживленно. Бойко шла торговля всякой всячиной: тортильяс – лепешками из кукурузы, которые пекут здесь же, на виду у покупателей; тамаляс – пирожками из кукурузной муки, начиненными свининой и перцем и завернутыми в кукурузные листья; пулькой – алкогольным напитком из кактуса агавы; обжигающим нёбо и внутренности перцем – чиле; атоле – молоком с корицею. На лотках – горы разнообразных сомбреро с широчайшими полями; уздечки и седла, украшенные серебром; гуарачес – сандалии из сыромятной кожи; серебряные и медные величиной с блюдце шпоры, звенящие, точно колокольчики; сарапе – домотканые покрывала, раскрашенные во все цвета радуги, с разрезом посередине, заменяющие плащ, одеяло или матрац, смотря по надобности; петатес – соломенные циновки с яркими узорами.

Площадь заполняла пестрая толпа пеонов, рудокопов и ранчеро, одетых в белые панталоны и покрытых сарапе. На головах у них красовались широкополые сомбреро, а ноги были обуты в неизменные гуарачес. Приезжие слонялись из стороны в сторону, не столько в поисках чего-либо необходимого, сколько в надежде встретить знакомого или друга. Ведь для чего же ездят на ярмарку, как не для этого? Они подолгу останавливались около бродячих певцов, которые под звуки маримбы – индейского ксилофона – пели корридо – народные песни – о великих патриотах Идальго и Хуаресе, о бесстрашных и неуловимых разбойниках, о пылких и несчастных влюбленных. Полицейские, вооруженные плетками из сыромятной кожи и огромными пистолетами, важно, точно павлины, расхаживали вдоль лотков, пытливо вглядываясь в лица пеонов.

Когда на башне муниципалитета часы пробили полдень, в самом центре ярмарки раздались один за другим три выстрела.

Толпа на площади замерла на мгновение, потом, точно раненое стоглавое чудовище, зашумела, заметалась в разные стороны. Полицейские, оглушительно свистя и энергично действуя плетками, пытались пробиться к месту происшествия. Это им удалось лишь после того, как прискакавший эскадрон федералов с обнаженными саблями врезался в бушевавшую толпу и открыл дорогу к распростертому на земле человеку. Из-под лежащего медленно текла ярко-красного цвета струйка, в которой весело сверкали лучи палящего солнца.

– Да ведь это судья Санчес! – заорал подскакавший на гнедом жеребце командир эскадрона. – А ну-ка, поверните его, да поосторожней.

Подоспевшие полицейские не замедлили выполнить приказание.

– Кто это вас так прошил, дон Альфредо? – спросил офицер лежавшего теперь уже на спине человека с неестественно выпученными не то от страха, не то от боли глазами.

– Вилья! – прохрипел судья. – Воды дайте, воды!

– Оцепить площадь, – распорядился офицер. – Выставить посты у городских ворот. Всех проверять и обыскивать! Дона Альфредо отнести в муниципалитет. Вызвать к нему доктора де Лилье Борху!

Офицер повернул лошадь и поскакал по площади, а за ним солдаты с диким свистом и гиканьем, немилосердно паля в воздух из старых американских ружей времен гражданской войны.

Старания властей обнаружить убийцу не дали, однако, результатов. Он, как говорят в этих местах, словно превратился «в глаз муравья». Доктор де Лилье Борха, единственный врач, хирург и акушер в городе, несмотря на все свои старания, так и не смог вдохнуть жизнь в тело судьи Санчеса. Местный политический начальник – хефе политике – был преисполнен решимости покончить с Вильей, при одном имени которого бледнели власть имущие.

На следующий день на улицах Парраля появилось объявление:

10 000 ПЕСО

будет выдано тому, кто передаст в руки правосудия

живым или мертвым бандита, вора и убийцу

ПАНЧО ВИЛЬЮ.

Хефе политике штата Чиуауа,

полковник Адальберто Крус Монтойа

Важное решение

Между тем тот, голову которого столь высоко оценивал хефе политике города Парраля, сидел на груде шкур в одной из пещер Сьерра-Асуль и беседовал со своим помощником и кумом меднолицым коренастым метисом средних лет.

– Моя голова растет в цене: шесть месяцев назад полковник Крус предлагал за нее пять тысяч песо, а теперь уже десять. Во сколько же оценит мою башку губернатор Чиуауа, если я помогу полковнику Крусу перебраться на тот свет? Как ты думаешь, компадре Томас? Наверное, тысяч в пятьдесят? Ты сам читал объявление Круса?

– Нет, компадре Панчо. Ты ведь знаешь, какой из меня грамотей. Я только гляну на печатные буквы, как у меня начинает кружиться голова, точно накурился марихуаны.

– Поэтому за твою голову начальство и не назначает награды. Кто же тебе прочел послание полковника Круса?

– Твой учитель Абраам Гонсалес. Кстати, он просил передать, что нам необходимо обосноваться в Чиуауа. Его друзья, наконец, решили восстать против правительства Порфирио Диаса. Они надеются на нашу помощь.

Вилья долго ворошил сухой веткой угли потухшего костра, на котором давно уже остыл чугунок с его любимой кукурузной похлебкой – посоле.

– Ну что ж, компадре Томас, по-видимому, так и придется сделать. В пригородах Чиуауа мы сможем снять участок, огородим его, построим хижину, конюшню для наших лошадок да сарай. Но место надо найти такое, чтобы можно было из него легко выбраться, ежели нападут федералы. Я ведь не хочу, чтобы один из этих стриженых – пелонес – заработал на мне целое состояние. Я верю моему компадре Абрааму. Он человек ученый, настоящий друг народа и знает, что крестьянам нужно возвратить их землю, которую захватили помещики. Абраам знает, как это сделать. Мы же с тобой, компадре Томас, умеем только отправлять на тот свет федератов и их прихвостней.

Где-то поблизости раздался протяжный свист и тихо заржали кони. У входа в пещеру мелькнули тени. Из темноты вынырнула закутанная в сарапе фигура и подошла к сидевшему на шкурах человеку.

– Садись с нами, Паблито, и отведай посоле. Ночью федералы к нам не сунутся, а на рассвете здесь останутся только пепел от нашего костра да обглоданные элоте. За них федералы не получат десяти тысяч песо.

Министр докладывает диктатору

Далеко к югу от гор Сьерра-Асуль, на дне высохшего горного озера Тескоко, на высоте 2500 метров над уровнем моря, раскинулась столица страны – город Мехико. Много в ней дворцов, выстроенных еще конкистадорами. Много памятников старины, напоминающих о древних обитателях страны – ацтеках, о трехсотлетнем господстве испанцев, о революциях, переворотах и сражениях.

Наряду с шикарными дворцами и особняками, где живут крупные чиновники, негоцианты, помещики и генералы, в столице целые районы застроены лачугами, в которых ютятся десятки тысяч простых людей. Их труд превратил бывшую резиденцию ацтекских императоров в один из красивейших городов мира.

Красив город Мехико, но красивей всего в нем благоухающие сады Чапультепека. Среди них на утопающем в зелени холме, точно неприступная крепость, высится дворец – личная резиденция президента республики.

Вот уже свыше тридцати лет, как страною правит всемогущий дон Порфирио. Когда-то он отличился в войне против французских захватчиков, был храбрым генералом. Его любили солдаты, простые пеоны. Но это было так давно! Сам дон Порфирио уже забыл об этом, как и о многом, другом из бурной истории Мексики.

История Мексики действительно была полна бурных событий. Много страданий выпало на долю мексиканского народа. В начале XVI века Мексика была завоевана испанскими конкистадорами во главе с Эрнаном Кортесом. Конкистадоры и сопровождавшие их монахи разрушили памятники культуры индейцев ацтеков и майя, поработили коренное население.

300 лет господствовали в Мексике испанские колонизаторы. В 1810 году народы испанских колоний в Америке поднялись на борьбу против своих поработителей. В Мексике восставших возглавили патриоты Идальго и Морелос. Испанцам удалось подавить восстание. Колонизаторы казнили Идальго и Морелоса. Борьба народа за свободу, однако, продолжалась.

В 1821 году помещики в сговоре с церковниками, будучи не в силах сдержать возмущение народа, провозгласили независимость Мексики. Реакционный генерал Итурбиде был объявлен императором. Два года спустя он был свергнут и вскоре убит. Мексика стала республикой.

В течение нескольких десятилетий в стране один переворот сменялся другим. Индейцы-крестьяне жаждали земли, требовали демократических свобод, а правящие группировки – консерваторы и либералы – боролись за власть, используя народное недовольство.

Во внутреннюю борьбу Мексики постоянно вмешивались Соединенные Штаты. Американские миллиардеры, спекулянты и авантюристы стремились завладеть богатствами страны. Они оказывали поддержку различным враждующим группировкам. Их интриги обостряли и затягивали междоусобицу.

В 1846 году правительство США объявило войну Мексике. Американцы вторглись в страну. Несмотря на геройское сопротивление мексиканского народа, американцам удалось, используя свое материальное превосходство и помощь предателей – высшего духовенства и крупных помещиков, захватить важнейшие центры страны. Мексиканскому правительству навязали мир, по которому в руки американских захватчиков перешли такие богатейшие провинции Мексики, как Техас и Калифорния.

В 1861 году Франция, Англия и Испания, воспользовавшись бушевавшей в Мексике гражданской войной, высадили на ее берегах вооруженную экспедицию. Заморским разбойникам, которых послал французский император Луи Наполеон, удалось занять столицу Мехико. Вторжение европейских колонизаторов, их злодеяния, алчность и жестокость пробудили мексиканский народ, который единодушно поднялся на борьбу за свою независимость и свободу. Его возглавил президент Бенито Хуарес, индеец по происхождению, неподкупный патриот, сторонник демократических реформ и преобразований. Почти семь лет длилась освободительная война мексиканского народа против французских колонизаторов и их союзников. В конце концов восставший народ изгнал их со своей земли.

Безвременная смерть не позволила президенту Хуаресу полностью осуществить намеченную им программу демократических преобразований. После его кончины власть захватил генерал Порфирио Диас. Метис, малограмотный, но хитрый политикан, Диас сумел объединить различные враждующие группировки. Своих сторонников он награждал землями, назначал их на высокие правительственные должности, врагов подкупал или уничтожал.

Существо диктатуры Диаса, по образному выражению одного историка, состояло в том, что волчьим стаям было предложено, вместо того чтобы драться друг с другом, сообща напасть на овчарню. Волчьими стаями были помещики, капиталисты, честолюбивые и жадные до власти и денег генералы; овчарней – крестьяне, индейцы, пеоны, рабочие.

Поддерживаемый местными богатеями и иностранными дельцами, которым он раздавал за бесценок всевозможные концессии, Диас превратился во всемогущего диктатора. В стране формально действовала конституция. Регулярно проводились выборы президента и депутатов в конгресс, который столь же регулярно заседал. Однако всеми делами, по существу, вершил дон Порфирио. Фальсифицируя результаты выборов, он шесть раз переизбирал себя президентом. Любой другой деятель, осмелившийся выдвинуть свою кандидатуру на президентских выборах, рисковал поплатиться головой. С такими смельчаками расправлялись наемные убийцы.

Диас лично составлял список кандидатов в парламент, в который включал своих родственников, друзей и лиц, которых желал наградить за услуги. В один из таких списков однажды попал зубной врач вылечивший больной зуб диктатора. Бывали случаи, когда Диас включал в заветный список людей, которых уже не было в живых. Мертвецы также избирались в парламент, ибо приближенные диктатора в своей холопской услужливости не решались возразить ему.

Многие избиратели бойкотировали выборы, но чиновники Диаса аккуратно опускали за них в урны избирательные бюллетени. Иногда власти заставляли арестантов-уголовников заполнять бюллетени отсутствовавших избирателей. Судьи, как и депутаты парламента, фактически назначались диктатором и беспрекословно выполняли его волю.

Суды благоволили к друзьям Диаса, власть имущим и иностранным концессионерам, для трудящихся же правосудия не существовало. Крестьян и рабочих за малейшую провинность осуждали на каторгу. Они отбывали ее, работая бесплатно на помещиков в районах, где свирепствовали желтая лихорадка и другие тропические болезни.

В сельских местностях творила суд и расправу сельская жандармерия – руралес, набранная из головорезов и уголовников. По приказу помещиков руралес беспощадно расправлялись с непокорными пеонами и крестьянами на основе так называемого «закона о бегстве». Этот закон давал им право расстреливать без суда и следствия любого неугодного властям человека, попавшего им в руки, под предлогом, что он пытался совершить побег. Руралес закапывали строптивых пеонов по горло в землю и гарцевали по ним до тех пор, пока несчастные не гибли под копытами лошадей.

Рабочие трудились по 14 часов в сутки. Забастовки подавлялись силой оружия. Забастовщиков власти рассматривали как мятежников и беспощадно расправлялись с ними.

Диас превратил Мексику в ад для трудящихся и в рай для местных богатеев и иностранных капиталистов.

Иностранным компаниям запродал дон Порфирио, мексиканские недра, богатые нефтью и драгоценными металлами. Американские бизнесмены за бесценок получили от него огромные земельные площади. Только газетный король Херст владел в Мексике семью миллионами акров земли. Телефон, трамвай, электричество, железные дороги попали в руки американских, английских и немецких компаний.

Диас не любил и боялся простых людей Мексики – пеонов, рабочих. Он ненавидел индейцев. Помещики массами истребляли индейцев, завладевая их землей. За годы правления Диаса помещики получили от правительства 55 миллионов гектаров земли, а вообще в их руках находилось 85 процентов, всей земли Мексики.

Хотя Диасу давно уже исполнилось 80 лет, он продолжал цепляться за власть. В ней диктатор видел единственную цель своей жизни. Его правительство состояло из таких же, как и он сам, старцев, озабоченных лишь сохранением богатства, награбленного за долгие годы власти.

В этот день в Чапультепекском дворце дон Порфирио принимал членов кабинета министров. Первым во дворце появился министр внутренних дел Рамон Торрес, престарелый помещик из Чиуауа, к которому особенно благоволил диктатор.

Дворцовая стража почтительно пропустила его коляску. Молодцевато выпрыгнув из нее, Торрес, в руках которого был большой зеленый портфель из тисненной мексиканскими узорами кожи, быстро поднялся на второй этаж. Министр прошел ряд покоев, уставленных статуями и скульптурами, завезенными сюда еще императором Максимилианом, и вошел в приемную. Молодой адъютант, завидев любимца диктатора, щелкнул каблуками и молча открыл дверь в кабинет президента.

Кабинет диктатора выходил окнами в дворцовый парк, но, хотя стояла теплая, солнечная погода, окна были плотно закрыты и полузавешены тяжелыми бархатными портьерами. Диктатору было холодно, и свет неприятно резал ему глаза. В кабинете царил полумрак. За большим столом, на котором стояли два бронзовых канделябра и огромный чернильный прибор, украшенный государственной эмблемой Мексики – орлом, зажавшим в когтях змею, – в массивном кресле с позолоченной спинкой восседал диктатор. Он был одет в черную визитку. Седой, с длинными редкими усами, дон Порфирио напоминал престарелого моржа. Черные, немного раскосые глаза смотрели холодно и бесстрастно.

Министр бесшумно подошел к столу и низко поклонился.

– Садись, дон Рамон, и рассказывай, что нового.

– Ваше превосходительство, положение тревожное. Враги объединяются вокруг Франсиско Мадеро, который всерьез надеется победить на предстоящих выборах.

– Мадеро, дон Рамон, опасный фантазер. Напрасно его отец, которого я уважал и любил, послал своего сына учиться во Францию. Там этот молокосос нахватался всяких современных идей и возомнил себя спасителем Мексики. Несколько месяцев назад из уважения к его отцу я принял молодого человека и пытался образумить. Но это оказалось напрасной тратой времени: мое благожелательство он истолковал как слабость и потребовал, чтобы я ушел в отставку.

– Вы правы, ваше превосходительство. Даже отец Мадеро утверждает, что сын его сумасшедший. Таких сумасбродов наша Мексика еще не знала. Мы закрыли его газетенку «Третья империя».

– Этого мало, дон Рамон. Арестуйте Панчито Малеро и его молодчиков и подержите их с год на хлебе и воде. Им это пойдет впрок. Наш народ все еще темен и невежествен. Он готов пойти за любым демагогом, который пообещает ему чужое добро.

– Слушаюсь, ваше превосходительство! Мадеро действительно стал притягательной силой для всех отбросов общества. Его провозглашают своим вождем шайки беглых пеонов. Нам стало известно, ваше превосходительство, что главарь одной из таких шаек Панчо Вилья, орудующий в штате Чиуауа, действует теперь, выполняя указания мадеристм. Всего лишь неделю назад губернатор Чиуауа сообщил мне, что Вилья среди бела дня убил политического шефа Парраля полковника Круса, добродетельнейшего слугу отечества. Два дня спустя тот же Вилья в баре «Пятнадцать букв» в центре города Чиуауа выстрелом из пистолета прикончил некоего Кларо Реса, бывшего своего дружка, перешедшего на работу в федеральную полицию.

По тому, как дрогнули брови и сжались бескровные губы диктатора, министр понял, что его повелитель крайне недоволен полученными сведениями.

– И этот головорез все еще не пойман и не наказан, дон Рамон?

– К сожалению, нет, ваше превосходительство. Вот уже много лет как этот пеон нападает на помещиков и майордомов, на чиновников, на богатых старателей и хозяев рудников. Он забирает их скот, урожай, убивает сторонников правительства и всех, кто ему оказывает сопротивление. К моему стыду, я должен признаться, что все наши усилия поймать его до сих пор не дали желаемого результата. Мы ликвидировали некоторых участников его злодейской банды. Но пеонов в Чиуауа много, и это хорошо знает Панчо Вилья.

Диктатор сморщил лоб и с укоризной посмотрел на своего министра внутренних дел.

– Ваше превосходительство, мы делаем все возможное, чтобы избавить нашу страну от этого злодея. Весь север наводнен летучими отрядами федеральных войск. Мы устраиваем засады, подкупаем пеонов, засылаем к Вилье опытных людей с поручением при первой же возможности застрелить, заколоть или, наконец, отравить его. Но Панчо Вилья неуязвим и неуловим. Он осторожен, точно пантера, недоверчив, как волк, хитер, как лиса. С первого же взгляда узнает он наших людей и расправляется с ними. Пеоны и ранчеро боготворят Вилью. Мы все знаем о нем, и тем не менее – я с искренним сожалением признаю это – не в состоянии с ним покончить.

– Назначили награду за его поимку?

– Да, ваше превосходительство! Губернатор Чиуауа обещал пятьдесят тысяч песо за его голову, но никто не решается на такой подвиг; опасаются, что пеоны будут мстить за смерть своего вожака.

– А вы попытайтесь купить его. Предложите ему сто тысяч песо и полное прощение, если он перейдет на сторону правительства и окажет помощь властям в борьбе с непокорными пеонами.

Министр вытер белоснежным батистовым платком покрывшийся легкой испариной лоб и слабо улыбнулся.

– Что же вы в таком случае предлагаете предпринять, сеньор министр? – официальным тоном спросил диктатор.

Торрес беспомощно развел руками.

– Мы будем продолжать неустанно преследовать его в надежде, что божественное провидение рано или поздно отдаст его в наши руки.

– Пока что оно покровительствует Вилье. Божественное провидение помогает смелым и решительным людям, сеньор министр, и поворачивается спиной к трусам, бесхребетникам. Эту истину вам следовало бы уже давно усвоить. Оставьте мне бумаги. Я сам распоряжусь о необходимых мерах. Вам же, сеньор Торрес, я советую подать прошение об отставке. Судя по вашему виду, со здоровьем у вас не все благополучно. Впрочем, этому удивляться не приходится.

Министр, или, вернее, уже бывший министр, дрожащими руками достал из зеленого портфеля синюю папку, на которой размашистым канцелярским почерком было написано: «Дело бандита Доротео Аранго, алиас Панчо Вильи», – положил ее на стол, затем низко поклонился и, пятясь, вышел из кабинета.

Некоторое время Порфирио Диас сидел неподвижно. Потом порывистым жестом взял со стола «дело» и стал его быстро листать. Внимание президента привлекла докладная записка на имя министра внутренних дел, подписанная губернатором Чиуауа. Диктатор надел очки в золотой оправе и принялся ее читать.