Текст книги "Записки разумного авантюриста. Зазеркалье спецслужб"

Отповедь генералу

 
Я вам уже писал, обиду
Пытаясь в строчках изложить,
Как ни смешно и просто с виду,
Но шанс вы даровали – жить.
Дитя политики и мести,
Охотник станет вдруг зверьком,
А на зловещем лобном месте
Курки ведь взводятся тайком.
И выстрел грянет из кармана,
Как разорвавшийся листок,
И струйка крови возле раны —
Как междометья между строк…
Здесь кто – кого, без компромисса,
Тебя иль ты, но весь секрет,
Когда у псевдотеррориста
Оружия в помине нет.
Когда враги в бессильной злобе
Тебя не могут зацепить,
Они по жанру «туполобья»
Способны только жечь и бить.
Все это – лютики-цветочки, —
Ты выдашь им сполна потом,
Ведь, доведя тебя до точки,
Они свинец глотают ртом.
А ты на страшном солнцепеке
В грязи, в крови, но ведь живой…
Восходит солнце на востоке,
И водку пьют в пути домой.
Ужасно сложно офицеру
На компромисс идти с собой,
Мы пьем за Родину и веру
В нее, за жен и за покой.
Чтоб наши дети в перспективе
Не отвечали за отцов,
Чтоб на тяжелой ратной ниве
Поменьше было подлецов,
Чтоб не стыдиться за Отчизну,
Чтоб верить в друга, как в себя,
Чтоб понимать других по жизни
И чтобы поняли тебя…
 

Одноразовый мальчик

Восточное солнце палило нещадно, словно стараясь изжарить все, на что падали его живительные и в то же время смертоносные лучи. Бесстрастное, абсолютно голубое небо без каких-либо цветовых примесей гигантским куполом нависало над морем и сушей, со спокойным безразличием взирая на земную суету, к которой оно уже успело привыкнуть с момента своего появления, как привыкает человек к суетливой деловитости муравьев. Не в силах постигнуть глубокого смысла их деятельности, он свысока наблюдает за происходящим, довольный своей милостивой снисходительностью.

Элегантный морской катер пришвартовался к причалу одного из многочисленных клубов, не привлекая особого внимания тех, кто мог это видеть. Капитан быстро оформил все необходимые бумаги, и пассажиры, как души, стремящиеся в рай, тщясь хоть ненадолго окунуться в ласковые воды теплого моря и подставить свои белые тела лучам солнца, чтобы увезти с собой его частичку в виде великолепного загара, радостной толпой высыпали на причал, тут же перекрыв проход багажом, типичным для отдыхающих.

Последним на берег сошел молодой человек латиноамериканского типа. Перед тем как ступить на трап, он, как и все, остановился около капитана и дружески поблагодарил его за хорошо сделанную работу. По крайней мере, так это виделось с берега. Но содержание короткого диалога осталось тайной для всех, кроме них двоих. Парень сбежал по ступеням трапа на причал и, забросив за спину сумку-рюкзак, подошел к полицейскому, который проверял документы прибывших. Улыбаясь как старому знакомому, парень протянул паспорт полицейскому. Тот, мельком взглянув на первую страницу, подмигнул туристу:

– Ну что, Мигель, опять на каникулы в пансионат дона Антонио?

– Конечно, ведь потом опять предстоит тяжелая студенческая жизнь, – подмигнув, ответил турист и отправился в сторону остановки автобуса.

Капитан лично проследил за уборкой на судне и, дав команде трехдневный отпуск, сам сошел на берег и отправился в город. Две безмолвные фигуры, отделившись от стены ближайшего к причалу дома, последовали за ним на расстоянии, достаточном, чтобы, оставаясь незамеченными, наблюдать за интересующим их человеком. Все это не ускользнуло от внимания юнги и старшего матроса, которые обеспечивали пребывание своего командира на берегу. Началась захватывающая игра в кошки-мышки, но не детская, а для взрослых, которые отдались ей настолько, насколько позволяло им это делать их мастерство и умение рисковать безнаказанно…

Мигель вошел в знакомый холл пансиона и, как обычно, получив ключ и оставив портье паспорт для оформления, отправился в свою любимую комнату, которую снимал уже четвертый год подряд у веселого толстяка дона Антонио. Как и все испаноговорящие студенты, Мигель пользовался в пансионе солидными скидками. К тому же дон Антонио любил постоянных клиентов, и это позволяло сэкономить еще немного. Открыв сумку и быстро переодевшись, Мигель забрал уже оформленный паспорт и выскочил на улицу, бросив портье, что пойдет немного развеяться после путешествия с пуританами на недорогом, но больно уж скучном катере.

Никто из многочисленных отдыхающих в большом туристическом комплексе с множеством магазинчиков, кафе, баров, ресторанов, площадок для отдыха и развлечений не заметил появления еще одного туриста, одетого так же, как и все остальные, только менее загорелого, чем те, кто принимал солнечные и морские ванны на несколько дней или недель больше, чем вновь прибывший.

Время ужина подходило к концу, и последние посетители ресторана покидали пустеющий зал. Неброского вида, уже начавший седеть мужчина, с худощаво-скуластым лицом, принадлежавший к типу самцов, которые так нравятся перезрелым, но молодящимся женщинам, встал из-за стола. Сунув левую руку в карман брюк и держа зажженную сигарету в правой, он, не торопясь, вышел из услужливо распахнутых швейцаром дверей отеля и прогулочным шагом направился в сторону тенистых аллей.

Молодой человек быстро догнал прогуливающегося мужчину в узкой аллее и, обгоняя его, чуть замедлил движение. Едва слышная фраза утонула в шорохе листьев, которыми поигрывал теплый вечерний ветерок…

Через полчаса молодой человек подошел к одному из номеров туристического комплекса. Дверь перед ним открылась словно сама собой.

– Добрый вечер, Майк, – приветствовал молодого человека седоватый хозяин номера.

Очередная сигарета дымилась в его правой руке.

– Привет, Ник, – ответил молодой человек и огляделся по сторонам.

Он оказался в уютном одноместном полулюксе. В ванной комнате громко лилась вода, шум которой перекрывали включенный на полную мощность в спальне телевизор, а также громко работающий в гостиной магнитофон со встроенным динамиком.

– Слушаю, Ник, – проговорил Майк, жестом приглашая гостя занять место в кресле и садясь в другое напротив него.

– Покажи свои документы, – строго, как учитель, делающий выговор нерадивому ученику, произнес Ник.

Майк вынул паспорт и протянул его человеку, ответственному за проведение операции. Пока старший всматривался в печати и подписи на страницах паспорта, младший старался обдумать ситуацию.

– Почему ты представил ложную информацию о пребывании в Европе? – спросил седоватый. – Где виза и подтверждение официального пребывания в стране? Ты что, думаешь, если тебе многое разрешено, то и спросить будет некому?

Тон вопросов был безапелляционным. Майк молча слушал собеседника, не прерывая его, а старший тем временем продолжал:

– Зачем ты притащил сюда всю команду морским путем? Нам только не хватало твоего вмешательства в вопросы планирования. И потом, что это за самодеятельность с оружием? По инструкции тебе это категорически запрещено. Ты что, хочешь спалить себя и всех, кто причастен к обеспечению операции?!

Майк почувствовал, как все внутри у него восстает против этих голословных обвинений в нелояльности и как ему хочется достойно ответить собеседнику, зло и больно уязвившему его самолюбие. Становилось ясно, что кто-то в их фирме копает под него. Но, во-первых, Ник представлял официальное ведомство и сам факт их встречи подвергал его даже бóльшей опасности, чем Майка. Во-вторых, Ник был из совершенно другого департамента, а это с самого начала ставило между ними непреодолимую преграду. В-третьих, Нику было поручено обеспечение операции, руководство ею и общий контроль над исполнителями, а следовательно, именно ему множество добровольных осведомителей из числа сотрудников их конторы спешило сбросить интересующую его информацию. Что называется, принести в клювике червячка и заработать у начальства очки для будущей карьеры.

Майк смотрел в лицо руководителя операции и продолжал молчать. Сейчас он абсолютно точно знал, что его прижмут только до известной степени, чтобы не провалить всю операцию. Иначе вместе с его головой полетят головы таких крупных начальников, что на этом фоне таких офицеров среднего регистра, как Ник, вообще никто не заметит.

Это Майк понимал прекрасно, но, в отличие от руководителя операции, Майк обладал еще кое-какой информацией, полученной по линии своего департамента. И эта информация в комплексе со всем произошедшим еще раз подтверждала мысль о том, что на него пришел заказ и этот заказ выполняется, причем, как всегда, чужими руками. Партию эту разыгрывали небожители их конторы, а орудием своей воли они выбрали людей, которым по служебным обязанностям надлежало осуществлять контроль над расставленными на доске фигурами.

Майк зло ответил, что пребывание в Европе обеспечивалось другим паспортом и что информацию об этом можно запросить в центре. По поводу остальных обвинений в самоуправстве он предпочел взять вину на себя, слегка прикрывшись общими документами и директивами. Зачем давать лишнюю информацию человеку из параллельной команды? В его глазах ты, может, и станешь менее виноватым, но если тебя заказали там, на самом верху, значит, ты кому-то перешел дорогу, кому-то стал ненужным в бесконечном лабиринте государственных коридоров и кабинетов госаппарата.

Майк извлек из-под куртки уникальный пистолет, дающий значительные преимущества в случае боевого контакта с противником, и, разрядив его, передал Нику. Тот взял пистолет, используя носовой платок, за край рукоятки и отправил в пластиковый мешочек. Туда же перекочевали патроны.

– Ну и что прикажете теперь делать? Может, мне теперь самому сдаться и написать чистосердечное признание? Или вы, сэр, раздавите меня своим рапортом? – с обидой, смешанной со злостью, воскликнул Майк. – Четыре года напряженной работы, четыре года, потраченных на внедрение, – это что, все коту под хвост? Если мне не доверяют, то зачем тогда студент Мигель столько времени маячил в этих местах и сидел в этом дерьме? Чтобы в последний момент из него сделали преступника? Это что, нужно Дяде Сэму или кому-то, кто его представляет?

1980-е годы. Тир КГБ. ПБС – надежный знакомый

– Ты обязан строго выполнять инструкцию. Лично мне ты симпатичен рядом своих качеств, но порой ты берешь на себя больше, чем положено, – парировал Ник.

– Я всю жизнь создаю прецеденты, которых по большей части не было, и всю жизнь беру на себя слишком много, но именно за это мне и платят.

– Конечно, твой доллар намного длинней нашего. Но ты сам знаешь пословицу: закон суров, но это закон. Ты обязан действовать в соответствии с установленным порядком. Санкция на отступление от инструкции может поступить только оттуда, – торжественно произнес Ник, показывая пальцем в потолок.

Майк поднялся на ноги. Дальнейший разговор терял смысл. Его буквально трясло от негодования. В таком состоянии проводить операцию было крайне весело. Он еще раз внимательно посмотрел на невозмутимого с виду Ника. Сейчас важно было понять, включен ли он в ту цепь, которая разрабатывает Майка, или ему, как говорится, подкинули это поручение, чтобы он, как честный служака, спустил собак на строптивого мальчишку.

«Прорвемся», – подумал Майк и молча вышел из номера…

Настало время раздумий, хотя уходило это время с быстротой южной ночи. Собирать всю группу было нельзя, тогда надо было переходить на штатный вариант, а это означало стать заложником тех, кто разрабатывал операцию, но сам в ней не участвовал.

Оставалось надеяться на свой опыт и Его Величество Случай. Машинально обдумывая состав микрогруппы, которая может быть задействована в операции, Майк, который опять стал студентом Мигелем, остановил свой выбор на капитане Томе. Этого человека он знал давно и доверял ему ровно настолько, насколько это позволяло использовать его в намечающейся смертельно опасной игре. Остальная команда, сплошь состоявшая из сотрудников специального подразделения морской пехоты с солидной специальной подготовкой, была ему плохо известна. И кто даст гарантию, что в ее составе уже не находится его личный «санитар» с маленьким персональным заданием? С такими тщательно спланированными сюрпризами он был знаком прекрасно.

Мигель остановился около телефонной будки и, бросив в автомат несколько монет, набрал номер. Когда на противоположном конце провода подняли трубку и послышалась знакомая трель автоматического переключателя линии, Мигель продиктовал несколько цифр и повесил трубку на рычаг. Теперь кэп получит сообщение о выходе в резервную точку, которая известна только ему. И если в условленное время Мигель не появится на первой точке, капитан будет переходить от одного контрольного пункта к другому по заранее отработанной схеме до тех пор, пока не встретится с Мигелем или пока не выйдет к последней контрольной точке, что автоматически означает свертывание операции. Теперь можно было возвращаться в пансион дона Антонио.

Его захватили сразу, как только он пересек порог своего номера. Захват был проведен массированно, бестолково и излишне жестоко. Пока четверо человек припечатали Мигеля к полу, трое безуспешно пытались надеть ему наручники. Причем двое выворачивали руки в разные стороны, а третий старался стянуть запястья и застегнуть браслеты. Наконец это удалось, и Мигеля в наручниках и с кляпом во рту, протащив по запасной лестнице в подвал, внесли в незнакомое помещение и бросили в кресло.

Мигель успел прекрасно изучить здание пансиона, но о наличии этой комнаты он и не подозревал.

В помещении, обставленном только большим столом и несколькими стульями, находилось более десятка мужчин, большая часть которых явно представляла категорию банальных исполнителей. Но четверо из присутствующих заметно отличались от остальной массовки.

«Да, парни, совершать террористические акты вы умеете, а вот грамотно произвести захват вас так и не научили», – подумал Мигель.

Вскоре к семерым боевикам, которых сложно было детально рассмотреть в полумраке, присоединился еще один. «Значит, всего вас двенадцать», – автоматически считал Мигель.

Последний вошедший подошел к толстяку, что-то сказал ему на гортанном языке. Толстяк одобрительно кивнул головой и повернулся к мужчине с европейским лицом, который поднялся из кресла, поставил на стол стакан с напитком и плавающими кубиками льда и приблизился к Мигелю.

– Хай, приятель! – приветствовал он Мигеля. – Как дела? Хорошо? Ну ничего, будет еще лучше.

С этими словами незнакомец неточно, но сильно ткнул Мигеля кулаком в живот. Мигель охнул и, скорчившись от боли, сполз с кресла. Отдышавшись и чуть приподнявшись с пола, он прижался к креслу и испуганно затараторил по-испански:

– Я не понимаю, чего вы от меня хотите. Позовите дона Антонио, он знает меня уже четыре года. Я простой студент, я ничего не знаю. Просто я каждый год отдыхаю в этом пансионе. Чего вы хотите от меня?

– Заткнись! – рявкнул толстяк, вскочив с места, отчего его живот заколыхался, как желе, а тучное тело, словно отдельно от него, продолжило надвигаться на Мигеля.

«Ну вот и состоялось первое знакомство со знаменитым Ахметом и его гостеприимством», – подумал Мигель и в якобы порыве «инстинктивного страха» вжался в спинку кресла.

– Где твое оружие? – рявкнул Ахмет, а затем, повернувшись к застывшим боевикам, скомандовал: – Обыскать!

Двое крепких ребят обшарили Мигеля, но, не удовлетворившись этим, просто содрали с него одежду и, проверив все самым тщательным образом, молча повернулись к Ахмету, который, словно гора, возвышался над полуголым и распростертым на полу Мигелем.

Пинок ногой в живот опять согнул Мигеля пополам, а второй удар пришелся вскользь по носу, разодрав кожу. Однако перед глазами все поплыло, и Мигель предпочел «потерять сознание», его тело обмякло. Наклонившийся над ним боевик констатировал:

– Нокаут, босс, минут через десять – пятнадцать очнется.

Ахмет молча сел в кресло и уставился на европейца, который с виноватым видом застыл посреди комнаты.

– Ахмет, у меня абсолютно точные данные, – воскликнул он. – Я не знаю, как выглядит объект, но по косвенным признакам это должен быть он. У него должен быть специальный пистолет, о котором я уже сообщал. Он не расстается с ним никогда. Я не понимаю, что происходит.

Ахмет передал документы Мигеля одному из своих боевиков и, шепнув ему что-то на ухо, отправил в только ему одному известном направлении. Через пять минут охранник вернулся в сопровождении дона Антонио, который молча положил перед Ахметом несколько журналов и небольшую папку. Ахмет углубился в изучение того, что ему показывал дон Антонио.

Завершив изучение материала, Ахмет кивком головы отпустил Антонио и поднял лицо на европейца:

– Ты что, безмозглый осел, нас хочешь подставить? Мы за что тебе платим деньги? Где оружие и документы, о которых ты говорил? Мы перевернули его номер и весь багаж. Этот студент вот уже четыре года с командой таких же полунищих приезжает в пансион, создавая нам прикрытие. Все документы и досье Антонио подтверждают это. Его виза истекает через неделю, а нам нужен как минимум месяц для завершения операции. А вдруг родственники этого голозадого мальчишки позвонят в посольство и те свяжутся с полицией? Ты понимаешь, чем это грозит? И убрать этого студента просто так мы тоже не можем. Мне проще ликвидировать тебя как шелудивого пса.

Ахмет в порыве гнева сбросил на пол бокал европейца.

– Я получил абсолютно точную информацию, – продолжал оправдываться европеец. – Ты же знаешь, Ахмет, моим источникам можно доверять. К тому же…

– Заткнись, шелудивый пес! – взревел толстяк. – Если шеф узнает, что мы не нашли всю группу, которая должна была нас ликвидировать, он ликвидирует нас сам. Но прежде я ликвидирую тебя!

Повернувшись к охранникам, толстяк приказал привести в чувство мальчишку. Когда это удалось и парень открыл глаза, то опять, вжавшись в кресло, испуганно затараторил свое. Это был стандартный набор фраз, призывавших незнакомцев забрать его скромные деньги и все, что они захотят, но отпустить «несчастного испанского студента» домой.

Когда же он увидел в руках одного из охранников шприц, то чуть не плача стал уговаривать пощадить его. Укол не дал результатов. После начала действия препарата парень все так же лопотал по-испански, но уже не реагировал на задаваемые ему вопросы. Он только замедленно повторял свои душещипательные просьбы пощадить его.

Толстяк, вконец озверев, влепил европейцу пощечину и приказал двум охранникам отвести его в одну из комнат «для гостей».

Когда европейца увели, два других человека переглянулись и вопросительно посмотрели на толстяка, который от волнения взмок, раскраснелся и покрылся бисеринками пота.

– Мои люди обязательно найдут эту группу, – вскричал он в полном отчаянии. – Передайте боссу, что Ахмет держит свое слово.

Оба мужчины молча поднялись на ноги и, не говоря ни слова, вышли из комнаты, провожаемые поклонами толстяка и охраны.

Ночь уже полностью вступила в свои права, и черное южное небо с алмазной россыпью звезд нависло над раскаленной за день землей, даруя ей живительную прохладу. Секьюрити одного из отелей, обходя зону пляжа, высветил лучом своего фонаря что-то похожее на человеческое тело у самой кромки воды. Несколько секунд он колебался, ведь тело находилось за пределами его зоны, но потом все-таки перебрался за ограждение и осторожно приблизился к телу. Перевернув его, охранник увидел, что это молодой человек. В нос ударил сильный запах виски – парень был жив, но совершенно пьян.

«Да, – подумал охранник, – напился и полез купаться, расшиб нос, а мог бы и захлебнуться, еще пару часов – и прилив накрыл бы этого незадачливого пловца». Посветив вокруг, охранник нашел подтверждение своей догадке – вещи купальщика были аккуратно сложены на одном из лежаков и прикрыты полотенцем с эмблемой «Пансион Антонио». Охранник подтащил незадачливого купальщика к лежаку. Уложив несчастного, охранник огляделся по сторонам, словно кто-то мог увидеть его в кромешной тьме. Затем извлек из кармана брюк парня бумажник с тремя сотнями долларов. Почесав затылок, охранник извлек две сотенные купюры, а затем убрал бумажник на место и, прикрыв парня полотенцем, продолжил свой путь по обычному ежедневному маршруту, радуясь своей смекалке и удачливости…

Сознание медленно возвращалось к Мигелю. Холодный ночной воздух и морской бриз действовали освежающе, но в голове шумело. Саднила рана на носу, тело ломило, как при заболевании гриппом. В голове вихрем проносились картины недавнего прошлого и сюжеты далекого детства, перемешанные с любимыми фрагментами детских фильмов и сказок, со знакомым запахом бабушкиной сдобы и вкусом фигурного шоколада, который продавался в кондитерской в доме напротив.

Майк застонал, переваливаясь на бок и сбрасывая с себя полотенце. Затем он сел и, тупо глядя во тьму, стал вспоминать все, что с ним произошло за последние сутки. Подняв к глазам руку с часами и нажав кнопку подсветки, он увидел, что скоро будет рассвет. Осмотрев вещи, Майк обнаружил в бумажнике единственную стодолларовую купюру и улыбнулся. Хорошо, что оставили хоть это. Хватит на такси и еще останется, чтобы заглянуть в бар. Паспорт оказался на месте, и это обрадовало еще больше.

С трудом преодолевая слабость и дурноту, Майкл оделся и медленно побрел по вязкому, сыпучему песку в сторону большого пустыря, в дальнем конце которого светились огни. Городок развлечений работал всю ночь: казино и бары, танцплощадки и уютные ресторанчики, маленькие магазинчики, набитые всякой всячиной, манили туристов. Майк шел медленно, покачиваясь. Несколько раз он останавливался и, мотая головой, словно раненный на корриде бык, старался собраться с мыслями.

Молодцы ребята, они вкололи препарат короткого действия и вдобавок влили добрую порцию виски. И теперь голова напоминала тикающий будильник за минуту до звонка, когда ты всеми силами хочешь досмотреть сладкий предутренний сон, но сознание неудержимо настраивает тебя на неминуемый звонок, подчиняясь которому ты должен вернуться из мира сонных грез в мир суровой реальности. Если бы он утонул во время прилива, то при вскрытии следов препарата, скорее всего, не обнаружили бы, а вот алкоголь в крови давал повод к классической и безотказной версии.

Майк несколько раз крепко выругался про себя и вдруг остановился и замер, удивившись очередной мысли, пробившей окутывавший сознание туман, как самолет, прорезающий плотный слой грозовых облаков. Болтанка, грозовые разряды и струйки воды, сбегающей по стеклу иллюминатора, остаются где-то позади. Перед тобой только ослепительно яркое солнце и бескрайняя синева неба, в котором парит стальная птица.

«Ник, мать твою, сукин сын, службист и буквоед, вечно контролирующий и надзирающий, вслепую натравленный на меня, жесткий и неуступчивый, но именно ты спас меня сейчас от гибели», – подумал Майк и тряхнул головой, как будто это могло ослабить действие фармацевтических препаратов.

С виски бороться легче, чем с тем, что вкололи эти сволочи. Хорошо еще, что препарат был легким или доза была небольшой, они просто хотели вытянуть информацию. «Да, – вернулся к прерванным размышлениям Майк, – не знаю, как сложится операция, но служаку Ника теперь придется поить виски и коньяком до гробовой доски или хотя бы до отставки».

Такси, которое Майк поймал на дороге, быстро довезло его до маленького пансиона дона Антонио, за которым открывалась чудесная бухта с множеством небольших пещер и подводных лабиринтов. Крепкий кофе и холодный утренний воздух постепенно делали свое дело. Мигель обошел пансион и осторожно спустился по крутому откосу в бухту. Можно было бы, конечно, воспользоваться лестницей, но вероятность натолкнуться на запоздалую влюбленную парочку, устроившуюся где-нибудь на живописной скамейке одной из площадок, заставила спуститься по более короткому и опасному пути.

США. Президент университета SMU доктор Пай с автором после окончания стажировки

Отыскав схрон с непромокаемым чехлом, Мигель сложил в него вещи, документы, теперь уже окончательно опустевший бумажник, кроссовки и вплавь добрался до небольшой скальной гряды, где в расщелине под камнями должны быть оставлены акваланг и движитель.

Плыть было очень тяжело. Если бы не движитель, Мигель вряд ли смог это проделать. Несколько раз Мигель всплывал и, сняв маску, с жадностью глотал свежий морской воздух. Наконец после нескольких промежуточных остановок Мигель добрался до скоростного катера, покачивающегося на легкой морской волне. Мигель еще не успел дотронуться до борта судна, как сверху появился трап и две пары сильных рук подняли его на борт. Избавив морского пришельца от акваланга, члены команды помогли ему добраться до каюты капитана и молча удалились.

Том смотрел на своего молодого коллегу и, не торопясь, колдовал около современной кофейной машины. Тостер, деликатно щелкнув, предложил свежеобжаренные хлебцы, а уже приготовленный легкий завтрак говорил о том, что в порядке на судне можно не сомневаться.

Майк полулежал в удобном кресле, укутавшись в плед и отдыхая от всего пережитого. Укол, сделанный врачом, находившимся на судне, постепенно начинал оказывать свое действие, и Майк мало-помалу приходил в себя.

Закончив свои кофейные действа, Том вернулся к столу, неся две чашечки вкуснейшего напитка с потрясающим ароматом, способным вернуть к жизни даже покойника. Он внимательно выслушал историю Майка, пока готовил завтрак для себя и своего гостя.

– За мной следили в городе, Майк, – произнес Том, помолчав. – Мне кажется, что это не местные ребята. Почерк слишком жесткий и несколько демонстративный. Наши ребята отсняли кучу фотографий, взгляни, может, ты кого-нибудь узнаешь в этой восточной толпе. Я почти уверен, что это местные ребята, которых обучали наши коллеги или противники, но не местные. Слишком уж по-европейски они работают.

Майк посмотрел все фотографии и наконец нашел то, что несколько приподняло завесу тайны над всей этой историей. На трех фотографиях он увидел лицо того европейца, который присутствовал на его допросе у Ахмета, и лицо одного из охранников Ахмета.

– Том, это люди Ахмета и вот этого белого господина, который несколько подрихтовал меня во время дружеского разговора с нашим самым большим другом. Значит, за тобой был хвост? Как они себя вели?

– Они просто маячили у меня за спиной, а я, как истинный морской волк и полный сухопутный кретин, топал по своим делам, якобы не замечая их профессионального наблюдения. Я посещал только официальные организации по вопросам нашего пребывания здесь, а затем зашел в магазин и заказал кое-что из съестных припасов для команды. Надо было дать возможность ребятам отснять их и тех, кто крутился вокруг.

– Том, прикинь, что мы имеем по времени? Есть хоть какой-то запас? А то моя голова даже после твоего кофе функционирует с коэффициентом полезного действия парового двигателя.

– У нас есть только чуть более суток. Следующей ночью будет большой карнавал с фейерверком, маскарадом, большой увеселительной программой до рассвета. В твоем любимом пансионе будет пусто, так как все отправятся на центральную арену перед «Гранд-отелем». Думаю, что лучшего времени нам не найти. Если ты сможешь привести себя в порядок к следующей ночи, мы можем действовать, хотя по плану намечено, что мы должны атаковать в первой половине дня после карнавала.

– Пусть это делает тот, кто придумал этот план, а мы будем действовать по уму. Как говорится, дайте мне сделать ошибку, но это будет моя ошибка.

– Наша ошибка, – поправил Майка Том.

Два человека сидели в каюте катера и долго разговаривали, обдумывая свои действия на ближайшие сутки. Оба понимали, что большего шанса жизнь им может просто не дать.

Предотвратить операцию террористов превентивной ответной акцией было крайне необходимо, ибо, по имеющимся данным, готовящаяся операция террористов должна была затронуть интересы сразу нескольких государств с возможностью крупных «ядерных неприятностей».

Но Майку было также понятно, что какой-то бонза из спецслужб начал собственную игру и, возможно, решил дать террористам провести часть намеченных мероприятий с определенной для себя выгодой. Для этого одна из групп, которой поручалось обезглавить боевую организацию террористов, отдавалась на заклание. Это могло быть еще и результатом выявления внедрения в группу агента террористов, и тогда группа «стерилизовалась» в полном составе. Но Майк не исключал возможности планирования акции кем-то из руководства в своих личных интересах.

Они вышли к пансиону в половине третьего ночи против всех правил тактики и логики только вдвоем. Группа, расположившаяся неподалеку, должна была обеспечивать действия боевой двойки и поддержать их в начальной фазе операции прицельным залпом ручных ракетных установок.

Приборы ночного видения позволили провести рекогносцировку и приблизиться на необходимое расстояние к объекту. Расчет был прост: вдвоем вступать в бой с восемью боевиками-охранниками, толстяком Ахметом и тем европейцем, который из гостя стал заложником, было просто бессмысленно. В пансионе было более двадцати комнат и два этажа подвала. Зачистить этот объем помещений вдвоем против десятка вооруженных и подготовленных людей было практически невозможно. Но второй и третий этажи здания были деревянными, внутренние коммуникации отопления и газоснабжения были старыми. Практически все комнаты, включая комнаты первого и подвальных этажей, были обшиты деревом. На это и был сделан расчет.

Основная группа должна была, по команде Тома, с двух сторон атаковать объект ракетными залпами. И когда в наушниках прозвучала кодовая команда, шесть ракет вонзились в боковую часть здания, а две прошили торцевую стену.

Пансион располагался отдельно от основной части большого курортно-гостиничного комплекса, к тому же, будучи построенным в нижней части лагуны, он был отделен от городских строений скальным выступом, который, как экран, гасил звуки боя. Да и к тому же веселящийся ночной городок сам производил массу шума, не говоря уже о салютах и фейерверках. Дым же и пламя горящего здания могут быть замечены только минут через десять после начала пожара. Значит, атакующие должны уложиться именно в это время.

Фосфорные языки пламени уже метались внутри здания, заставляя быстрее разгораться мебель и внутреннюю обшивку помещений, а взрыв газовых установок в районе кухни сделал практически невозможным отход в сторону моря. Впечатление было такое, будто разверзлось горнило ада: языки пламени из разорванных газовых труб вздымались к небу и могли отпугнуть любого смельчака, который попытался бы приблизиться к ним.

Двое первых охранников выскочили из двери пансиона: оглушенные взрывами, они совершенно не ориентировались в пространстве. На одном горела одежда, и он бестолково стрелял во все стороны. Второй, бросив оружие, схватился руками за голову и, неистово завывая, искал что-то на земле. Несколько выстрелов нападавших решили все их проблемы.