Текст книги "Эпоха великих открытий. I период: до середины XVI века"

Португальцы, узнав об успехах английских экспедиций, предположили, что часть новооткрытых в Северной Атлантике островов может быть использована как этап на северо-западном пути в Индию. Мореход Жуан Фернандиш[48]48
  Не следует путать с его однофамильцем и тёзкой, исследователем Западной Сахары (1444 г.).


[Закрыть] по прозвищу Лабрадор (Пахарь, Фермер или Земледелец) в конце октября 1499 г. получил от короля Мануэла I патент «на все острова или материк», которые он откроет за океаном. Летом 1500 г. он отплыл на северо-запад и достиг суши близ южной оконечности Гренландии. Оттуда Фернандиш повернул к юго-западу и коснулся какой-то земли, названной им Землёй Пахаря. По мнению Морисона, это была большая шутка, прочно закрепившаяся на картах. Впрочем, Фернандиш, возможно, и не шутил, окрестив сушу в свою честь. Так или иначе один из крупнейших полуостровов планеты носит кличку морехода, более ничем себя не проявившего – видимо, он умер во время этого плавания.

Практически одновременно с Фернандишем аналогичный патент у Мануэла выхлопотал 50-летний Гашпар Кортириал. В былые годы за свой счёт он организовывал заморские экспедиции или даже участвовал в них. В июне 1500 г. Г. Кортириал отплыл из Лиссабона на двух кораблях на северо-запад. Он пересёк Атлантический океан и, вероятно, побывал на Лабрадоре (Терра-ду-Лаврадор – «Земля пахаря»), а осенью 1500 г. привёз на родину несколько «лесных людей» и белых медведей.

15 мая 1501 г. Гашпар Кортириал опять отправился, но уже на трёх судах, на северо-запад и взял курс несколько южнее, чем в 1500 г. Он увидел на западе берег, пройдя по его исчислению гораздо больший путь, чем в предыдущем году. Обнаруженную им сушу со множеством речек и многочисленными прибрежными островками он назвал Терра Верди («Зелёная земля») – это было восточное побережье полуострова Лабрадор. Затем Кортириал двинулся на юг, возможно посетил залив Гамильтон, а у 52°30′ с. ш., в эстуарии одной из рек высадился и поставил падран. В проливе Белл-Айл или близ него корабли разлучились: два вернулись 10 октября на родину и доставили в Лиссабон около 50 эскимосов. Третий, на котором находился сам Гашпар, пропал без вести. Вот что венецианский посол в Лиссабоне Лоренцо Паскуалиго писал на родину через 10 дней после возвращения первого судна: «Сообщают, что они нашли в двух тысячах лиг отсюда между северо-западом и западом страну, до сих пор совершенно неизвестную. Они прошли приблизительно 600–700 лиг [3300–3900 км] вдоль её берега и не выявили ей конца, что заставляет их думать, что это – материк. Эта земля расположена за другой сушей, открытой в прошлом году на севере. Каравеллы не могли достичь той земли из-за льдов и беспредельного количества снега. Их мнение [об открытии материка] подтверждается множеством больших рек, которые они там нашли… Они говорят, что эта страна густо населена и что деревянные жилища туземцев весьма велики и покрыты снаружи рыбьими [тюленьими] кожами… Сюда доставили семь туземцев – мужчин, женщин и детей… Они все одинакового цвета, сложения и роста; очень похожи на цыган; одеты в шкуры разных животных… Эти шкуры не сшиты вместе и не дублены, но такие, какие они сдирают с животных. Ими они покрывают плечи и руки… Они очень боязливы и кротки… Их лица раскрашены, как у индейцев… Они разговаривают, но никто их не понимает. В их стране нет железа, но они делают ножи и наконечники для стрел из камней. У них очень много лососей, сельдей, трески и другой рыбы. У них много лесу – буков и особенно хороших сосен для мачт и рей…» Об этом событии тогда же писал в Италию герцогу Д’Эсте Феррарскому его лиссабонский агент Альберто Кантино, чьё донесение мало отличается от рассказа Паскуалиго. Кантино приложил к письму дошедшую до нас ярко раскрашенную карту обнаруженных земель. Она свидетельствует, что португальцы полагали, будто открытая Кортириалом новая суша лежит восточнее папского меридиана, следовательно, должна принадлежать Португалии, а не Испании.

^{Расписка Гашпара Кортириала}

10 мая 1502 г. Мигел Кортириал на трёх кораблях отплыл в северо-западном направлении отыскивать своего без вести пропавшего брата Гашпара и в июне подошёл к берегу, возможно, Ньюфаундленда. У устья небольшой речки капитаны договорились встретиться здесь же 20 августа и разошлись на поиски Гашпара на север и юг. К назначенному сроку два судна возвратились, не обнаружив даже следов экспедиции; корабль Мигела к месту встречи не прибыл. Прождав некоторое время напрасно, его спутники осенью вернулись на родину без своего начальника.

О пропавшем без вести Мигеле вспомнили, когда в печати появились публикации преданий индейцев – жителей районов к западу от полуострова Кейп-Код (бассейн реки Тонтон, впадающей в залив Наррагансетт близ 71° з. д.). Эти легенды, записанные в 1680 и 1810 гг., содержали информацию о белых людях, прибывших в «деревянном доме», по другой версии в «птице». Пришельцы набрали воды из родника и захватили нескольких заложников. В стычке погибли люди с обеих сторон, в том числе вождь племени. Не годившийся для дальнейшего плавания корабль был брошен, а экипаж провёл зиму близ индейского посёлка (по-видимому, капитану удалось наладить мирные отношения).

^{Маршруты первооткрывателей атлантического берега Северной Америки (по В. И. Магидовичу)}

О дальнейшей судьбе Мигела поведал испещрённый надписями крупный камень на левом берегу реки Тонтон в её среднем течении. После тщательного изучения текстов профессору Эдмунду Берку Делабарре в 1920 г. удалось дешифровать один из них: «Мигел Кортириал, 1511. По воле Господа вождь индейцев этой местности». Делабарре считал, что из-за болезни или ранения он остался у туземцев и вскоре стал их вождём и просветителем. Страна, выявленная братьями Кортириалами, вскоре получила название Земля Кортириалов. Но нельзя бесспорно установить, чему оно соответствует – Лабрадору, Ньюфаундленду, Новой Шотландии? Скорее всего, их заслуги можно оценить так: вторично после норманнов они проследили береговую черту Лабрадора и повторили часть открытий Д. и С. Каботов к югу от острова Ньюфаундленд до 71° з. д., т. е. юго-западнее полуострова Кейп-Код.

Португальские рыбаки после Кортириалов начали постоянно плавать к Большой Ньюфаундлендской банке. За ними потянулись нормандцы, бретонцы и баски, которые стали ходить к новооткрытым заокеанским северным землям не позднее 1504 г. Началась «рыбная лихорадка».

Долгие годы считалось, что С. Кабот, знающий и опытный моряк, но очень тщеславный человек, прикрывавшийся именем отца, после возвращения из экспедиции, во время которой Д. Кабот умер, больше не плавал. Документы, обнаруженные во второй половине XX в. в Англии, позволяют ныне уверенно говорить ещё о двух самостоятельных плаваниях С. Кабота в высоких широтах Северо-Западной Атлантики. Первое состоялось в 1504 г. На двух кораблях бристольских купцов весной 1504 г. он достиг Северо-Американского материка – не известно, какого пункта, а в июне лёг на обратный курс. Географические результаты экспедиции не указаны, а товарные отмечены: оба судна вернулись осенью того же года в Бристоль с грузом солёной рыбы (40 т) и тресковой печени (7 т) из района острова Ньюфаундленд.

Второе плавание было выполнено в 1508–1509 гг. на кораблях, снаряжённых королём. Кабот проследовал вдоль восточного побережья Лабрадора до 64° с. ш. в поисках северо-западного прохода и проник в пролив, находящийся, судя по сохранившимся скупым сведениям из его отчёта, между 61° и 64° с. ш. Он прошёл по этому проливу около 10° по долготе, т. е. 540 км, а затем повернул на юг, в большое море – Тихий океан, по его мнению. Положение и размеры пройденного им пролива соответствуют примерно Гудзонову проливу – длина около 850 км, расположен между 60°30′ и 64° с. ш. Эти факты позволяют считать, что Кабот открыл, правда вторично после норманнов, Гудзонов пролив и Гудзонов залив.

Португальского судовладельца из Вьяну-ду-Каштелу, маленького портового городка у галисийской границы, Жуана Алвариша Фагундиша привлекли богатства Тресковой земли. В 1520 г., а возможно и ранее, он пересёк Атлантику, прошёл вдоль южных берегов Ньюфаундленда и открыл острова Сен-Пьер и Микелон, а также соседние многочисленные островки; на ранних португальских картах они показаны в виде архипелага.

Затем Фагундиш обследовал всё восточное взморье острова Кейп-Бретон, а к югу от него, близ южной границы крупного мелководья, обнаружил длинный и узкий песчаный «остров Санта-Круш» – Сейбл (у 44° с. ш. и 60° з. д.), ныне иногда называемый «кладбищем кораблей». По возвращении в Португалию он получил от короля разрешение на организацию колонии на берегах заатлантической земли, набрал колонистов в своей родной провинции Минью и на Азорах и, вероятно, летом 1523 г. доставил их к восточному побережью острова Кейп-Бретон, в бухту Ингониш (у 60°20′ з. д.).

Не прошло и полутора лет, как у жителей посёлка начались трения с местными индейцами, понявшими, что пришельцы решили обосноваться надолго. Внесли свою лепту в ухудшение положения новосёлов и бретонские рыбаки – они порезали снасти и разрушили дома португальцев. В поисках более спокойного пристанища Фагундиш прошёл на юго-запад вдоль береговой черты полуострова Новая Шотландия, поименованного Терра Фригида на одной из карт в так называемом атласе мира Миллера Г, обнаружил и бегло осмотрел залив Фанди (длина 300 км), позже получивший известность благодаря максимальным для Мирового океана (до 21 м) и самым быстрым полусуточным приливам. Возможно, Фагундиш принял залив за реку: на португальских картах XVI в. он назван Риу Фонду («Глубокая река»); впрочем, можно перевести и по-другому: «Поток, распространяющийся далеко вглубь».

Согласно двум французским источникам второй половины XVI в., Фагундиш достиг залива Пенобскот у 44° с. ш. и 69° з. д. и, следовательно, открыл по меньшей мере 1 тыс. км побережья Северной Америки между 45° и 44° с. ш., а также восточный и южный берега Кейп-Бретона, на карте португальца Диогу Омена 1568 г. названного Кап Фагундо. Основанное Фагундишем поселение не могло существовать без поддержки из Португалии, а помощь не поступала, и к 1526 г., а возможно и раньше, самая первая (не считая норманнов) попытка европейцев обосноваться на североамериканской земле потерпела неудачу. Португальцы ещё некоторое время ходили за рыбой в этот район, но в конце концов были вытеснены выходцами из Франции – нормандцами и бретонцами, а также басками.

Глава 8
ЧЕТВЁРТАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ КОЛУМБА

Христофор Колумб хотел найти новый путь от обнаруженных им земель в Южную Азию. Он был уверен в его существовании, так как наблюдал у берегов Кубы сильное морское течение, идущее на запад через обнаруженное им Карибское море. Он надеялся, что это течение вынесет его к полуострову Малакка, и просил у короля позволения организовать новую экспедицию. А Фердинанд рад был избавиться от человека, которого он рассматривал как назойливого просителя. Осенью 1501 г. приступили к снаряжению небольшой флотилии – четыре судна с экипажем 150 человек, а 3 апреля 1502 г. она отплыла на запад. Колумб взял с собой брата Бартоломео и 13-летнего сына Эрнандо. Адмирал к этому времени достиг по тогдашним меркам почтенного возраста – 51 года (старый человек!). Но в этом плавании, как, впрочем, и во всех предыдущих, он показал высочайшие качества моряка, умеющего командовать и владеющего искусством навигации, проявил мужество, стойкость и решительность.

Колумб направил корабли через дугу Малых Антильских островов, открыл 15 июня 1502 г. остров Мартиника и, следуя затем мимо уже известных островов к Эспаньоле, 29 июня 1502 г. подошёл к Санто-Доминго. Он просил у Овандо разрешения войти в гавань и переменить судно: «…один из его кораблей не может противостоять буре и не выдержит далёкого плавания». Овандо, сославшись на королевский приказ, отказал. К счастью, суда Колумба перенесли ураган. В середине июля 1502 г. он двинулся на запад вдоль южных берегов Гаити и Ямайки. Вряд ли за ней (у 18° ю. ш.) он рассчитывал открыть желанный проход к полуострову Малакка: даже тогда европейцы предполагали, что он начинается недалеко от экватора. Колумб, очевидно, стремился дойти на западе до материка, а затем отыскать пролив, следуя вдоль берега, по возможности на юг. В дальнейшем он так и поступил.

30 июля у северного берега Гондураса испанцы обнаружили островок (Гуанаха, у 86° з. д., самый восточный в цепи Ислас-де-ла-Баия). Вдали на юге виднелись горы. Адмирал решил, что там материк, и не ошибся. У жителей островка не было ничего ценного. Они казались «дикарями», но вдруг к кораблям подошла очень широкая и длинная пирога, сделанная из цельного ствола огромного дерева. 25 гребцов, прикрытых спереди фартуками, сидели на вёслах. Под шатром из листьев в пироге расположился не то капитан, не то купец, а с ним женщины и дети. Там же, под шатром, размещались разнообразные предметы: цветные ткани и одежда, бронзовые топоры и колокольчики, бронзовая и деревянная посуда, деревянные мечи с острыми кремнями, хорошо отшлифованными, и, наконец, большой запас бобов какао. К ним у индейцев было особое отношение: если кто-либо ронял бобы, то тотчас же бережно подбирал. Позже испанцы узнали, что в Мексике и на полуострове Юкатан бобы заменяли монеты.

^{Открытие Гондураса, Никарагуа и Коста-Рики (по С. Морисону, с исправлениями)}

Колумб не придал большого значения этой встрече – вести из другого культурного мира – из страны народа майя, живущего на Юкатане. У индейцев в пироге не было золота и драгоценностей, а когда им показывали золотые предметы, они протягивали руку на юг. Туда же мечты влекли и Колумба: именно там он рассчитывал открыть проход в моря, омывающие подлинную Индию. Среди индейцев находился старик, начертивший подобие карты; Колумб силой взял его в проводники, а остальных отпустил.

Флотилия с большим трудом, борясь с противным ветром, в середине августа подошла к материку близ мыса Кашинас (86° з. д.), а затем повернула на восток. Бартоломео Колумб высадился на побережье в 100 км к востоку от мыса и формально завладел страной. Индейцы встречали испанцев дружелюбно, снабжали плодами и птицей. Они были татуированы, ходили голые или в короткой одежде из бумажной ткани, вдевали в уши массивные серьги. Колумб продолжил движение вдоль берега к востоку, против сильного ветра и течения. Корабли давали течь, снасти и паруса изорвались. Экипаж выбился из сил, а якорной стоянки из-за довольно больших глубин обнаружить не удалось. Позднее Колумб писал: «Болезнь сына, который находился со мной, терзала мою душу… Я тяжело захворал и не раз был близок к смерти».

За 40 дней от мыса Кашинас суда продвинулись всего лишь на 350 км к востоку. 14 сентября берег круто повернул прямо на юг. Ветер дул благоприятный, течение стало попутным. И Колумб назвал этот мыс Грасьяс-а-Дьос («Слава Богу»). На юг тянулось плоское и низменное взморье с широкими речными устьями и большими лагунами. Теперь корабли шли вдоль Москитового берега[49]49
  Наименование произошло от туземного племени мискито.


[Закрыть] Никарагуа гораздо быстрее: за две недели – около 500 км. У 10° с. ш., там, где он повернул на юго-восток, 25 сентября адмирал стал на якорь. Для исследования страны он направил вооружённый отряд, вскоре вернувшийся с сообщением о большом количестве обезьян, «оленей» (очевидно, тапиров), смешных индюшкоподобных птиц и крупных кошек – первое указание на ягуаров. Индейцы часто подходили к кораблям; моряки видели у них золотые пластинки и другие украшения из золота и получали иногда их в обмен на безделушки. Колумб окрестил это побережье Золотым; более позднее название – Коста-Рика («Богатый берег»).

5 октября 1502 г. он двинулся дальше на юго-восток и к вечеру решил, что нашёл желанный пролив, а это был всего лишь канал, ведущий в небольшой залив; за ним испанцы обнаружили другой залив – лагуну Чирики (у 82° з. д.) и 10 дней простояли там. От индейцев страны Верагуа (Панама) адмирал узнал, что находится на берегу узкой полосы земли между двумя морями, но путь к Южному морю преграждают высокие горы. 17 октября флотилия направилась далее к юго-востоку, но вскоре побережье начало отклоняться к северо-востоку – Колумб открыл залив Москитос[50]50
  Название, возможно, возникло из-за обилия этого гнуса на берегах; см. также прим. 1 на стр. 84.


[Закрыть]; здесь испанцы обменяли три бубенчика на 17 золотых кружков. Неизвестно, чем были недовольны индейцы – количеством или качеством вещей, но они открыто выразили неудовольствие. Адмирал приказал «успокоить» их выстрелами.

Через переводчиков испанцы получили сведения, будто в девяти днях пути живёт богатый народ. По словам Колумба, он бы «удовольствовался десятой долей того, что сулят эти рассказы». Из жестов индейцев он понял, что обитатели южной страны – люди воинственные, ездят на животных, носят панцири, вооружены мечами, луками и стрелами. «…Говорили также, – писал позднее с Ямайки Колумб, – что море омывает эту страну и что в десяти днях пути от неё течёт река Ганг»[51]51
  Индейцы говорили правду: в 60 км к югу от Портобело действительно лежит Панамский залив Тихого океана, а к югу от него страна высокой культуры (Перу): и только там индейцы приручили лам (безгорбых верблюдов) и использовали их для перевозки грузов.


[Закрыть]. 2 ноября корабли стали на якорь в обширной глубокой гавани, названной им Пуэрто-Бельо, ныне Портобело. Из-за проливных дождей и непогоды испанцы задержались здесь на неделю. В обмен на безделушки они получали продукты и хлопок, золота же не было.

9 ноября адмирал продолжил плавание на восток, но сильный противный ветер отогнал эскадру немного на запад и вынудил в течение 12 дней укрываться в маленькой гавани. Следующую остановку испанцы сделали в бухте Ретрете (у 79°10′ з. д.), ныне Эскрибанос. На приветливость и гостеприимство индейцев моряки «любезно» ответили грабежами и «ночными визитами» в селения, и тогда возмущённые жители напали на корабль Колумба. После пушечного выстрела «победа» досталась испанцам.

Противный ветер и мощное встречное течение сильно мешали дальнейшему продвижению на восток. От непрерывных дождей суда начали гнить, они были попорчены червоточиной и сильно потрёпаны бурями. Колумб в конце ноября повернул обратно. Восточный ветер, мешавший до этого флотилии продвигаться вперёд, теперь неожиданно сменился встречным западным, вскоре достигшим силы урагана. Буря свирепствовала девять дней. Ветер постоянно менял направление, и Колумб назвал это место Берегом контрастов.

^{Открытие Панамы (по С. Морисону)}

5 декабря он бросил якорь в Портобело, но вскоре оставил и это пристанище: Рождество и новый, 1503 г. испанцы встретили в бухте, ставшей более чем через 400 лет северным входом в Панамский канал. Здесь адмирал пропустил возможность совершить очередное своё великое открытие: от Тихого океана его отделяли всего 65 км. После кратковременной стоянки Колумб продолжил поиски пункта для отдыха команды и ремонта обветшалых судов. Он прошёл ещё дальше к юго-западу и 6 января 1503 г. бросил якорь в устье реки, в гавани, названной им Белен (Вифлеем)[52]52
  Вифлеем – город в Палестине (современный Байт-Лахм), где, по Евангелиям, родился Иисус Христос.


[Закрыть]. Там, близ золотоносной реки Верагуа, район которой славится самыми обильными ливнями в мире[53]53
  Почва настолько основательно пропитывается влагой, что каждый шторм начинается половодьем – Колумб испытал это 24 января 1503 г.


[Закрыть], он хотел основать колонию и оставить гарнизон во главе с Бартоломео Колумбом, но индейцы убили 12 человек.

На адмиральском корабле в трюме содержались 50 индейцев-заложников. Однажды ночью часть их встала на плечи товарищей, выбралась из трюма и кинулась в море. Некоторые были пойманы и снова заперты. На утро всех нашли мёртвыми: они удавились. Это страшное событие сильно встревожило Колумба – он впервые встретил людей, так презиравших смерть. Он боялся за брата и его людей и вернул уцелевших колонистов на корабли. А через несколько месяцев в том же письме с Ямайки, в котором сообщал королям о событиях в Верагуа, он писал: «Не может быть… людей более робких, чем местные жители…». В Белене Колумб простоял почти 3,5 месяца и потерял одно судно. 16 апреля 1503 г. он вышел в море и двинулся на восток. В Портобело пришлось бросить ещё один корабль; его команду адмирал распределил на двух оставшихся и продолжал поиски пролива. С огромным трудом преодолевая восточные ветры и Экваториальное течение, 1 мая испанцы достигли мыса Тибурон (8°40′ с. ш., 77°20′ з. д.) и, следовательно, проследили не менее 2200 км побережья Центральной Америки.

Убедившись, что этот район в 1501 г. уже посещали европейцы, адмирал круто повернул на север, к Ямайке: ему стало ясно, что и далее к востоку пролива нет. Однако течения снесли суда к западу, и через 10 дней показалась группа небольших необитаемых островов Кайман[54]54
  Колумб присвоил им имя Тортугас, т. е. «Черепаховые»; но на картах благодаря ошибке закрепилось название Кайман: в 30-х гг. XV в. первые «посетители» островов приняли за крокодилов крупных (до 2 м) ящериц (игуан).


[Закрыть], к северо-западу от Ямайки. А затем после упорной борьбы с противными ветрами и течениями, когда корабли были так повреждены, что едва держались на плаву, моряки достигли Ямайки.