Текст книги "Найди меня"

Глава 8

Марк уже мысленно прокладывал маршрут до забытой с детства деревни.

«Надеюсь, старый жив. Иначе меня ждут великие сложности».

Когда Марк вернулся домой, Кефир радостно выбежал его встречать. Подняв на руки мохнатый толстый шар, он прижал его к себе, как ребенка.

В этот раз Марк не стал просить кого-то поухаживать за ним и сейчас чувствовал себя виноватым. Хозяин, оставивший в большом пустом доме на несколько дней своего мелкого хулигана. Две полные миски корма были не съедены, вода тоже оставалась.

– Прости, Кефир, это ради Софи. Ты ж у меня мужик, дом охранял, пока меня не было. – Марк впервые улыбнулся.

Пошел третий день с момента катастрофы, тело Софи не найдено. Выходит, вся поездка была зря.

До деревни нужно было ехать порядка ста пятидесяти километров. После ухода деда с бабушкой он больше там не бывал. Делить наследство ни он, ни его отец не хотели, и дом полностью достался двоюродной сестре. Единственное, что он забрал себе на память, – это антикварная белая тарелка с изображением зимнего пейзажа в синих оттенках с домиком вдалеке, из трубы которого шел дым. В окне можно было разглядеть силуэт мальчика. А на переднем плане была изображена женщина-ангел с нимбом над головой, взгляд которой был устремлен в сторону домика. От этой тарелки всегда исходило тепло, и Марк хранил ее как самое дорогое наследство.

Предстояла еще одна непростая поездка в мир детства, где, как он понимал, сейчас все не так радужно, как раньше, и поэтому он не хотел туда возвращаться.

Вечер закончился быстро, Марк лег на диване в гостиной на первом этаже в обнимку с котом и там же проснулся. Сложнее всего человеку переступить себя и наступить себе же на горло, задавив внутри горечь и скорбь, чтобы организоваться в том, что действительно необходимо. Человек может подавить свои страдания в любви к тому, ради кого он это делает.

Он был бодр и решителен. Сорок отжиманий, пятнадцать подтягиваний, душ, кофе и яичница с беконом из трех яиц.

Собрав воедино все мысли, он удобно оделся: черные джинсы, толстовка хаки и кепка на случай, если пойдет дождь, и вышел на улицу.

Он завел машину, построив в навигаторе и так известный ему маршрут, и тут же его отключил.

«Через два часа буду на месте».

Проезжая полуразрушенный мост через речку, он заметил коров, пасущихся в поле, и пацанов в подкатанных штанах и растянутых футболках. Казалось, он въезжал в портал, который мог бы перенести его в прошлое. Брусчатая извилистая дорога открывала двери в детские воспоминания и картинками по разные стороны показывала: слева – озеро с заросшей травой, справа – магазин с проржавевшей металлической табличкой сверху, на которой буквами синего цвета был написан уточняющий текст «Магазин». То ли не было фантазии, то ли не было смысла давать ему называние.

Магазин в деревне был один. Сейчас на том же месте Марк увидел пластиковую вывеску с современным названием «Супермаркет».

«М-да, немногое тут изменилось».

Поворот налево. Один, второй, третий дом. Он на месте.

Здесь раньше жила Софи. Он не мог в это поверить. Деревянный забор, который он когда-то помогал красить зеленой краской, покрылся плесенью того же цвета и почти превратился в труху.

Калитка была открыта. На цепи в деревянной будке сидел огромный неизвестной породы пес и странно смотрел на Марка. Он знал здесь всех, но этого человека видел впервые, поэтому не понимал, как реагировать. Поднялся на мощные лапы и с интересом, но без агрессии дал понять, что пускать никого не будет. Возле будки стояла грязная пустая миска, и Марк тут же вспомнил про корм, купленный для Кефира и, как оказалось, удачно забытый в багажнике.

Он вернулся в машину и взял пару пакетиков, показывая мохнатому, что у него есть подарки. Пес оживился и смешно повернул вбок голову. В этот момент казалось, что он улыбается. Провожая взглядом нового гостя, пес уже уплетал остатки влажного кошачьего корма, а Марк тем временем впитывал в себя новые картинки и сопоставлял их с теми, которые оставались в его памяти. Найти отличия было несложно.

Между домом его бабушки и домом Софи вырос сплошной забор. Видимо, новые жители решили оградиться от того, что здесь происходит. Во дворе Марк заметил старый ржавый мангал с потухшими углями внутри. Значит, не так все плохо, как могло быть. Значит, старик не совсем потерял вкус к жизни и иногда балует себя мясом на костре. Окно в прихожей было покрыто пылью и паутиной. Марк вспомнил, как он стучал в него, когда приходил позвать Софи на улицу. Бетонный порог, и перед ним встала деревянная дверь.

Он постучал. Никого. Постучал еще раз. Безуспешно.

Войдя в сад, Марк обошел дом и предпринял попытку постучать в окна. Результат тот же. Видимо, старика нет дома. Но если есть пес, значит, он жив.

На часах было десять утра. Ждать было нечего. И Марк, недолго думая, одним сильным движением руки вырвал дверь, запертую на щеколду с внутренней стороны. В нос ворвался запах дешевого алкоголя, грязи и табака. На кухне в ведре лежали несколько пластиковых бутылок из-под вина. Марк прошел дальше в комнату. На продавленном диване спал отец Софи в запачканной одежде и носках. Печальная картина.

– Утро доброе. Давай вставай, дядь, – сказал Марк, склонившись над стариком.

Тот открыл глаза и сквозь пелену не мог понять, кто перед ним стоит.

– Это Марк. Вставай. Надо нам поговорить.

Старик поднялся и хотел было обнять Марка в знак радости встречи.

Марк отпрянул от жуткого перегара, но пожал ему руку. Вообще отец Софи был хорошим человеком, добрым и трудолюбивым. Он всегда был немногословным и нерешительным, шел за своей семьей и любил ее всем сердцем.

Марку стало жаль его. Несложно было предположить, что после смерти жены он найдет утешение в алкоголе. Как быстро и просто можно потерять жизнь, будучи еще живым. Продать свою душу Бахусу взамен на мнимое успокоительное.

– Иди в душ, приведи себя в порядок и выходи. Я буду ждать на улице. Разговор важный, – Марк говорил очень серьезно.

Старик с осунувшимся лицом, потерявший интерес к жизни, заметно взволновался. Он поднялся, влез в старые тапки, закряхтел и удалился, споткнувшись по пути о какие-то кастрюли на полу. Оглядевшись вокруг, можно было понять, что отец Софи заложник прокрастинации самого последнего уровня.

Марк вышел на улицу, присел в беседке и закурил сигарету. В сторону бабушкиного дома он даже смотреть не хотел. Некое противостояние между прошлым и настоящим. Чувство, когда перед тобой, с одной стороны, стоит любопытство, а с другой – желание ничего не знать, чтобы в сложенные годами воспоминания нарочно не ворвались новые впечатления и разочарования. Марк не хотел сравнений.

Старик вышел в чистой одежде и побритый. Его взгляд выражал смешанные чувства: притупленный интоксикацией интерес, тревогу и безразличие. Казалось, эти чувства, не останавливаясь, быстро сменяли друг друга по кругу. Он подошел ближе, и круг эмоций замкнулся на тревоге.

– Случилось чего? – пытаясь собраться, глухо проговорил он. Голос был сиплым и ржавым.

– Случилось, дядь. Присядь.

Марк рассказывал об авиакатастрофе, пытаясь избегать страшных слов.

Старик даже не спросил, как Марк об этом узнал и почему приехал именно он. Будто их союз – это само собой разумеющееся. Конечно, он давно потерял ощущение времени и как помнил свою дочь в компании этого пацана, так и сейчас без удивления воспринял, что сообщить страшную новость приехал именно Марк.

Старик моментально протрезвел, и в кулак сухих потрескавшихся рук покатились полные горечи отцовские слезы. Марк такой новостью будто разбудил его и вытащил из бесконечного однообразного сна, который когда-то давно начался со смерти его супруги.

– Мы должны поехать в город, нужно взять анализ ДНК, без него тело не опознать. Вечером я тебя отправлю на последнем автобусе.

Старик, лишенный слов, только кивал в ответ, ссутулившись на лавке. Жестом попросил у Марка сигарету и закурил дорогой табак.

Вокруг машины Марка, которая так нелепо смотрелась возле старого дома, уже терлись малолетние пацаны. Он, вспомнив себя в детстве, дал пару сотен одному из них «на чипсы» и вместе с отцом Софи рванул прочь. Соседи настороженно и с любопытством выглядывали со своих участков, пытаясь угадать, кто и зачем приехал на автомобиле, который привлек внимание всей деревни, за безнадежным пьяницей.

Обратные сто пятьдесят километров Марк рассказывал, как встретил Софи и как не успел ей сделать предложение. Старик был тихим и, казалось, стыдился самого себя.

– А я пью, Маркуша. Когда жена ушла, – он поднял глаза в небо и сопроводил взгляд указательным пальцем вверх, – все потеряло смысл. Для кого мне баню топить, для кого зарабатывать, для кого мне жить?

Марк не поддерживал этот монолог, он не разделял такого мировоззрения, но решил дать выговориться старику. И с каждым словом рассказа отца Софи о потери своей супруги и о том, как он сходил с ума и подсел, Марк с ужасом понимал, что, как только закончатся все дела, его может ждать такая же участь. Он понимал, что сейчас его стойкость – нечто кратковременное и вынужденное, он понимал, что на грани и готов отдать себя в жертву страданиям и самоуничтожению. Неужели судьба подготовила такой подарок – встретить ее, некогда потерянную, и снова потерять, только уже навсегда. Потерять ее, а следом себя. Разум говорил, что он сильнее, но сердце рвалось из груди вопреки всему и не могло найти утешения.

У старика получили анализ ДНК и срочным отправлением должны были переслать его в центр СМЭ для сравнительного исследования. Все, как ни странно, прошло быстро.

Оставалось время, и они заехали в торговый центр. Марк купил старику новые джинсы, ботинки, пару футболок, свитер и самый дешевый телефон с уже установленной в него сим-картой, надеясь, что тот не продаст его за очередную бутылку низкосортного пойла.

Он посмотрел на Марка.

– Я не хочу так жить. Софи. Она же меня забрать хотела. И лечить хотела. От зависимости. Она давила. А я прятался. Не отвечал на звонки. Я не хотел ничего, – он говорил отрывисто и с остановками, осознавая потерянное время и невозможность возобновить связь с дочерью.

Стоит только человеку встретиться лицом к лицу с неизбежностью и невозвратимостью, как он начинает понимать всю горечь утраты. Лабиринты дорог с высокими стенами и заборами, за которые не заглянуть, легко превращались в жесткий четырехугольный каркас неизбежности. И гоняя себя из одного угла в другой, человек больше не совершает выбора в этой истории, оставаясь наедине с тем, что осталось.

Марк не верил старику, он знал, что, как только тот вернется в свое привычное существование, в стены с ободранными обоями и ароматы выдыхаемого алкоголя, не изменится ничего.

– Давай, счастливо. Будь на связи. Мой номер у тебя вбит, если что – можешь звонить.

Марк посадил старика на автобус и вернулся домой. Сейчас ему оставалось только ждать.

Всю ночь лил дождь. Прекрасная погода, чтобы не спать. С включенным торшером он пытался читать, чтобы отвлечь себя от мысли о Софи. Буквы растворялись в бумаге, предложения не запоминались, сюжет был размыт собственными переживаниями.

Отложив книгу, он налил чай в ее любимую кружку и взял на руки Кефира. Этот малой – единственное, что дарило сейчас тепло и хоть как-то согревало вжатое в ребра сердце.

Глава 9

Шел день, другой, третий. Дни сменяли ночи, но, казалось, ничего не менялось. Шторы были плотно закрыты, а свет в доме исходил только от торшера. Каждый день Марк уходил все глубже в себя, не желая ни с кем разговаривать и тем более никого видеть.

– Алло, Марк? – Марк моментально поднял трубку, сердце снова пыталось побить свои же рекорды. – Это Гретта. Я хотела узнать, как ваши дела.

– Да, я слушаю. Есть какие-то новости? – голос Марка был с нотками нетерпения.

– Пока нет. Вещей из того, что вы говорили, на берегу ребята не находили. Но спасателям удалось извлечь много чего. Пока информацию не афишируют, но я решила вам сообщить.

– Что они там нашли?

– Сумки, чемоданы. Некоторые хорошо уцелели. Все, что находят вместе с обломками, доставляют в охраняемый ангар.

Волонтерские движения, конечно же, не могут не взаимодействовать с местными властями, прежде всего с правоохранительными органами и МЧС, поэтому доступ к этой информации у Гретты вполне мог быть.

– У вас есть возможность посмотреть, что там за вещи? У нее был черный пластиковый чемодан с серебристым самолетом посредине.

– Я постараюсь узнать… – Марк ее перебил.

– Хотя… Гретта, я не знаю, чем это может помочь мне. Не утруждайте себя. Я просто хочу опознать ее и забрать тело.

– На это могут уйти недели, поймите, Марк… – она не смогла договорить, когда услышала тяжелое молчаливое дыхание. – Марк? С вами есть кто-то рядом?

– Все в порядке.

– Пожалуйста, Марк, обещайте мне, что поговорите с моей хорошей знакомой, она психотерапевт. Она лучшая.

– Нет. Извините, Гретта, но я и сам неплохо справляюсь. Мне не нужны ни терапевты, ни тем более психотерапевты.

Эта женщина глубоко прониклась бедой Марка. Человека, у которого отняли душу. Она видела это. Марк чем-то напоминал ей ее сына. Он был дайвером и однажды, уйдя исследовать прибитый к берегу старый греческий корабль, не вернулся. С тех самых пор она помогала людям. Со всей душой и материнским теплом. Гретта стала руководителем волонтерской организации одной из крупнейших ассоциаций по поиску пропавших людей. Она знала и Сашу, и ее отца. Саша часто выручала консультациями и выступала в качестве психолога для всевозможных волонтерских дел, иногда даже на безвозмездной основе. Их отношения нельзя было назвать дружескими, но партнерскими – точно. Саша с амбициями лучшей из лучших стремилась быть везде и несла свое имя в массы. Где, как не в бескорыстной помощи людям, можно было оправдать свое имя?

Пустота и неопределенность разливались тягучей черной смолой по венам. Не хотелось жить, не хотелось дышать. Телефон молчал уже несколько недель. Никаких новостей.

Марк осознавал, что ни он, ни его переживания не нужны никому. Он сам загнал себя в пустую комнату и спрятался за ее стенами без окон, закрывшись изнутри на все замки и выбросив ключи. В доме все так же были задернуты шторы, и свет не проходил в комнату. Зачем она появилась в его жизни, зачем ему так нужно было ее встретить? Чтобы пережить поток чувств и эмоций, ограниченных временным интервалом? Он не знал, был ли это подарок или карма. Но почему? Для осознания цены любви? Он не делал никому больно настолько, чтобы искупать свою вину таким образом. Если это карма, то свой долг он выполнил и ответил сполна. Тогда зачем продолжать? Эти мысли крутились в голове Марка. Он не мог представить свою жизнь без нее. Он не знал, зачем вообще дальше жить. Он человек, способный любить одну. И нет, это не громкие слова. Так и было.

Сейчас Марк был похож на африканского ребенка из бедного племени, который впервые попробовал конфеты, привезенные случайно оказавшимися в этих местах туристами. Только от них остались одни фантики. И больше не было ни конфет, ни туристов, только дорожная пыль и километры неизведанного и недоступного.

За несколько недель Марк заметно похудел, ушла харизма, лицо осунулось и покрылось неухоженной растительностью. Он никуда не выходил и почти ничего не ел. Бар пустел. Виски стал обычным повседневным напитком, обжигающим горло и погружающим в состояние некоторой эйфории. Каждый день различимые цвета становились все тусклее. Марк стал жить в оттенках серого. Течение времени нарушилось. Просыпаясь в пять или шесть утра, иногда он не мог понять, какое сейчас время суток. Кефир смотрел будто с осуждением, но всегда приходил мурлыкать под бок.

Неизвестный номер. Он не спешил ответить. Он хотел забиться в угол, чтобы просто никто его не трогал. Наверняка очередная реклама или мошенники. Привычное дело. Мысль о том, что звонок может быть из полиции или СМЭ, заставил его нажать на зеленую кнопку.

– Марк? Здравствуйте. Попрошу не вешать трубку. Выслушайте меня до конца. Слово мужчины. Идет? – в трубке звучал женский голос, уверенный и глубокий. – Я знаю, что сейчас вам не доставит удовольствия услышать о том, кем я являюсь, но и мне, знаете ли, в целом не так уж важно, сойдемся мы или нет, – типичная женская уловка, но от этих слов у Марка родился неподдельный интерес.

– Идет. Вы кто?

– Меня зовут Александра Герц, я психиатр и по совместительству психотерапевт. Хочу напомнить, что вы согласились выслушать меня до конца.

Марк молчал.

– Моя хорошая знакомая, Гретта, вы, полагаю, ее знаете, попросила меня об одной услуге. Неудивительно, но она просила вам помочь. Вы знаете Гретту, ей невозможно отказать. Прекрасная женщина. Она сказала, что вы не отвечаете на звонки. Марк, знаете, Вы ведете себя как настоящий подонок, – в ее голосе были нотки разочарования.

«Она правда так считает, или это все психологические игры?» – подумал Марк.

– Это все? До свидания, Александра. Мне неинтересно.

– Слово мужчины? – она была груба, и от этого тона создавалось впечатление, что человек на том конце отчитывает ребенка за непослушание.

Что вздумала эта дама, чтобы так бесцеремонно звонить сюда и высказывать свои заключения! Интрига этого разговора дала свое начало. Либо так совпал момент этого звонка с его настроением, либо он устал от одиночества. Марк не собирался класть трубку.

– Продолжайте. Что вы еще хотите от меня?

– Марк, это вы хотите. Я вам даю возможность и шанс на реабилитацию. Если вы, конечно, не желаете утопить свою жизнь в болоте. Если так, то дерзайте. Но не забывайте о том, как бы она на это посмотрела.

– У вас все?

– Пока да.

– До свидания, Александра.

– До связи.

Наглая. Бесцеремонная. Неприятная. Марк ненавидел себя за то, что этот разговор заинтересовал его. И он хотел бы продолжить. Ведь так прекрасно вся его жизнь катилась вниз, как она ворвалась и устроила тут сумбур.

Отложив телефон, он налил себя чаю. Первый шаг к тому, чтобы не превратиться в отца Софи, – это признаться себе в том, что ему нужна помощь. Нет, он мог бы представить, что все само собой когда-нибудь разрешится, и он выйдет из своего склепа, займется работой, боль постепенно уйдет, и жизнь снова начнет ему нравиться. А если нет? Марк не был в таких ситуациях, поэтому не мог предугадать, что будет с ним дальше. Душа плакала, а разум кричал о помощи. Только не о той, где с ним будут сюсюкаться, ему нужен был психолог. Такой, как Саша.

Марк набрал неизвестный номер из входящих.

Не дожидаясь «Да» или «Алло», он твердо произнес:

– Я буду оплачивать консультации. Я вполне могу себе это обеспечить, не прибегая к помощи волонтеров.

– Как вам будет угодно. Я рада, что вы согласились, Марк. Составим договор и договоримся о времени, когда мы сможем с вами беседовать, – сейчас голос ее был мягким и приятным. Это немного удивило Марка.

– Я готов в любое время. У меня его полно.

– Вас не смущает, что сеансы будут проходить по видеосвязи?

– Это даже лучше. Я бы не хотел специально куда-то выезжать.

Они договорились о сеансах, и Марк внес аванс.

Он всегда считал себя сильным и непоколебимым. Он терял работу, он был предан лучшим другом, он прощался навсегда с близкими людьми, он оставался один, но всегда был собран и относился к таким событиям как к черным полосам, после которых обязательно появятся белые. Он понимал, что это жизнь, и страшные события в ней – вариант нормы. Марк не мог представить, что окажется во мраке и будет вынужден общаться с психологом, наступая на горло своим принципам. Сам не зная почему, Марк, прятавший всегда своих скелетов в шкафу, готов был начать общение с Сашей. Она расположила его к себе. Или как грамотный психолог, или как умная женщина. Здесь не стояло выбора, в Саше была гремучая смесь этих двух понятий.

– Гретта, здравствуй, дорогая. Твой Марк особо не сопротивлялся. Более того, он перезвонил мне сам. Судя по твоим характеристикам, я выбрала верный подход. Думаю, мы с ним найдем контакт. Он – не самый тяжелый случай. Самовлюбленный мученик, – у нее всегда были готовые интерпретации.

– Спасибо, Сашенька. Сердце неспокойно за этого парнишку. Как другие родственники?

– Я взяла несколько тяжелых. Точнее, это отец, это его идея. Хуже всего девушка, она осталась совсем одна, и у нее признаки мутизма. Отец оставил ее наблюдаться в стационаре. Это в качестве благотворительной помощи.

Утро следующего дня. Марк открыл домашний ноутбук, фон рабочего стола заполняла совместная фотка с Софи из Барселоны. Голубая вода, жгучий песок, Марк в позе падающей цапли с широкой улыбкой и Софи в соломенной шляпе, пускающая в объектив воздушный поцелуй. Еще одно напоминание о прошлой жизни.

В условленное время он зашел в приложение и написал в чат: «Я на связи».

Саша перезвонила. Впереди был час откровений, и Марк, будто школьник, которому предстояла беседа с социальным педагогом, ощутил некоторый дискомфорт. Перед глазами открылось окно с изображением женщины лет тридцати пяти. Убранные в пучок темные волосы, выразительные глаза, прикрытые очками с прозрачными стеклами, и длинная тонкая шея. Она сидела в кресле, за которым сразу располагалась светлого оттенка стена, и можно было разглядеть часть шкафа с папками-сегрегаторами.

– С чего начнем?

– Марк, я для вас как книга, в которую вы можете записать все, что чувствуете. Закрытая книга, предназначенная только для вас. Вы можете рассказать все, о чем смогли бы рассказать человеку в поезде, который выйдет на чужой станции в чужом городе и вы никогда больше с ним не увидитесь.

– Я не разговариваю с людьми из поезда.

– Как вы спали?

– Я не знаю. Я не помню, как уснул, проснулся от будильника. Голова раскалывается. Впервые пришлось завести его, чтобы не пропустить нашу встречу, если это можно назвать встречей.

– Чем вы занимаетесь, Марк, за исключением сна?

– Я не знаю, время просто проходит. Слоняюсь по дому, не знаю. Это так важно?

– Как долго в ваши планы входит это однообразие?

– Саша, у меня умерла жена. Точнее, не жена, но… не важно. Вы меня спрашиваете о сроках? Мне стало все равно, чем заниматься, у меня нет желания, нет интереса, я даже не знаю, зачем согласился на то, чтобы сейчас говорить с вами. Мне все это не интересно.

– Все просто. Вы разумный человек и подсознательно хотите помочь себе, но не знаете как. Поэтому я на вашем экране. Первый и, наверное, самый большой шаг вы уже сделали.

Саша плавно и поэтапно выводила Марка на разговор, оставаясь при этом в тени. Она открывала закрытые намертво ржавые краны и позволяла мыслям выйти наружу. Они сочились алыми потоками, выливались сгустками боли и одиночества.

Сначала Марк, всегда избегавший откровений, говорил сдержанно и настороженно. Саша не задавала вопросов и была больше похожа на компьютерного бота, которому Марк сумел себя открыть. Он практически не обращал внимания на Сашу и не заметил, как прошел час. Что позволило ему так расположиться к ней, он не знал. Возможно, то, что она не была похожа на других психологов. Казалось, она была лишена чувства сострадания. Твердая, непоколебимая и знающая свое дело женщина. Саша знала, какие рычаги нужно использовать. С каждым сеансом Марк открывал двери все шире.

– Марк, послушайте, я хочу назначить вам один препарат. Это важно.

– Мы можем обойтись без этого? Терпеть не могу таблетки. И я не собираюсь тащиться ради этого в аптеку. У меня все хорошо.

– Без рецепта вам его все равно нигде не продадут. Я все решу, курьер завтра доставит их вам домой. Это легкие антидепрессанты. Они немного разгрузят вашу нервную систему, снимут напряжение и нормализуют сон. Вы должны принимать по таблетке один раз в день. Потом посмотрим по вашему состоянию, возможно, нужно будет скорректировать дозировку.

Ему действительно становилось лучше. Черно-белые затуманенные картинки одного и того же дня постепенно приобретали краски. Марк чувствовал, что он просто жив, и уже этого ему было достаточно. Приходило осознание случившегося. Софи сквозь боль и потерю оставалась в его памяти лучшим отрезком прожитого времени. Но он и сейчас жил в том времени. И все чаще последние сеансы сводились к монологу о буднях прошлого. Марк все осознавал, но не принимал потерю.