Текст книги "Диалоги об искусстве. Пятое измерение"

В XVIII веке в Англии работал не только Хогарт, но и целая плеяда блестящих художников. Один из них – популярный мастер Джеймс Гилрей, сильный карикатурист и рисовальщик. Его отношение к неправедным отношениям в семье переданы в знаменитом цветном офорте «Семейный променад». Измученный отец тащит тележку, на которой сидит его сын с хлыстом в руках и погоняет отца, рядом, углубившись в чтение, идет жена. Это тема семейного рабства отца. Гравюры и офорты такого рода были очень популярны и имели широкое распространение.

Забавный офорт 1811 года знаменитого английского художника, карикатуриста и иллюстратора Томаса Роулендсона называется «Юрист за работой». Захламленный дом, взъерошенный, с голыми ногами, юрист забрался на диван и возбужденно читает документы. А его жена, не занимаясь хозяйством, не занимаясь мужем, сидит перед зеркалом и поправляет прическу. Подобные жанровые сцены также были очень распространены в английской гравюре того времени.

Существовали и сентиментальные подходы к этой теме. Джон Рафаэль Смит создал гравюру «Визит к бабушке». Выстроилась стайка молодых леди, с ними мальчик, видимо их брат, бабушка сидит за столом, а они оказывают ей знаки почтения. Это показ благочестивой семьи, прилежных детей и мудрых советов пожилых людей.

Во Франции известный гравер Абрахам Босс создал несколько серий на темы брачных договоров, и среди них – два очень забавных офорта на тему деревенского брака: «Жена бьет мужа» и «Муж бьет жену». Это тоже примеры критического осмысления семейных ситуаций, которое подарил нам XVIII, а вслед за ним и XIX век.

В годы, предшествующие Французской революции, и впервые послереволюционные годы широкое распространение получает новый ракурс в осмыслении семейных отношений. Художники явно были призваны или же сами задумывались об укреплении нравственного здоровья нации. Развивается направление неоклассицизма, то есть в очередной раз проявляется интерес к античности, к античным сюжетам и, я бы сказала, к пафосу античного искусства. Главным художником этого направления был Жак Луи Давид. В Пушкинском музее находится достаточно редкая его композиция «Андромаха, оплакивающая Гектора». Она создана незадолго до революции, и здесь представлены античные герои и патриотический пафос. Тема заимствована из «Илиады» Гомера и повествует о герое троянцев Гекторе, который погибает от руки Ахилла. Герой изображен на ложе. Подчеркивая то, что перед нами именно герой, автор изобразил такие героические атрибуты, как меч и шлем. Перед Гектором сидит безутешная супруга. Вся композиция выполнена как античный рельеф, но смягчает композицию фигурка мальчика, сына, который в возбуждении жестикулирует, показывая, что его отец умер за отчизну, за родину.

Не все во Франции радостно встретили революцию. Были те, кто оплакивал ушедшую жизнь, осуждал притеснения приверженцев монархии, и здесь тема семьи освещается в ином ключе. Художники изображают людей, пострадавших за монархические убеждения, в кругу семьи, потому как только в семье эти гонимые люди обретали утешение и пристанище. Такова картина художника Луи Леопольда Буальи «Горестная разлука», на которой показана семейная сцена в период революции. Молодой человек обречен на тюремное заключение за свои политические убеждения, и его родные нежно прощаются с ним. К ней есть парная картина, созданная другим французским художником Анри Николя ван Горпом, он учился вместе с Буальи, возможно, учился и у Буальи, его иногда даже называют имитатором Буальи. Картина Ван Горпа называется «Свидание с узником» – молодая женщина с ребенком получает свидание со своим заключенным в темнице мужем. Эти небольшие полотна из собрания Пушкинского музея выполнены как жанровые сцены, они достаточно сентиментальны и свидетельствуют о том, что тема семьи во все времена откликалась на те реальные события жизни, которые происходили на протяжении истории человечества.

Связь с реальной жизнью в искусстве укреплялась на протяжении всего XIX века, обогащаясь новыми нюансами в зависимости от той среды и исторических событий, которые происходили в тех странах, где создавались эти художественные произведения.

Примерно с 1820 по 1840 годы во многих европейских странах, в том числе и в России, развивается направление романтизма. Естественно, это направление не могло остаться безучастным к семейным темам. Мне кажется любопытной картина из Пушкинского музея бельгийского художника Никазиуса де Кейсера «Абеляр и Элоиза». Это одна из самых известных в мире, наряду с повестью о Ромео и Джульетте, трагических историй любви. Философ и богослов Абеляр родился в 1079 году, он руководил своей школой и был весьма уважаемым и известным человеком. Он полюбил Элоизу Фульбер, свою ученицу. Для того времени она была удивительной и очень умной девушкой, ее письма к Абеляру поражают откровенностью, пониманием любви и места женщины в мире. Молодые люди любили друг друга, у них даже родился ребенок, но противником их отношений стал дядя Элоизы, каноник Нотр-Дам-де-Пари, собора Парижской Богоматери, Фульбер. Он дал согласие на их брак в силу того, что появился ребенок, но не смирился и нанял людей оскопить Абеляра. Фульбер был наказан, но Абеляру пришлось покинуть Париж. Сначала он ушел в монастырь Сен-Дени, но впоследствии продолжил свою преподавательскую деятельность. Элоиза приняла постриг и тоже стала монахиней, а затем и настоятельницей монастыря. Вот такая романтическая, сентиментальная история. Эта пара и в литературе, и в живописи стала символом высокой любви. Правда, на этой картине изображен еще момент счастливого начала любовных отношений Абеляра и Элоизы.

Никазиус де Кейсер. «Абеляр и Элоиза», 1850-e (холст, масло)

Показ темы семейных отношений в романтическом плане был характерен и для русского искусства. Примечательны работы замечательного живописца 1-й половины XIX века Алексея Венецианова. Он писал в основном жанровые и бытовые сцены из жизни крестьян. Его прелестная небольшая картина «Первые шаги» хранится в Третьяковской галерее. Молодая крестьянка наблюдает за первыми шагами своего младенца. Эти шаги неуверенные, но все же дитя пытается их сделать. Здесь художник явно привносит в свое произведение черты сентиментализма, а в первой половине XIX столетия в изобразительном искусстве часто пересекаются идеи романтизма и сентиментализма и зритель видит характерную для этих направлений поэтизацию и даже идеализацию крестьянской жизни. В картинах Венецианова столько живого чувства, столько свежести в восприятии натуры, что его произведения всегда вызывают большую симпатию зрителей. В Третьяковской галерее находится еще одна его картина – «Кормилица с ребенком». Это весьма значительное произведение по своей живописности и по силе звучания темы взаимной привязанности и заботы. Венецианов изображает красивую, сильную, нарядно одетую женщину. Она в кокошнике – это традиционный убор для кормилицы в дворянских семьях. У нее довольно дорогие сережки в ушках, значит, к ней относятся с уважением, она воспитывает наследников. Она заботливо и нежно придерживает сидящего рядом ребенка. Это вечный образ начала жизни. Образ, который идет от древних времен и каждый раз трансформируется и предстает уже в новом качестве.

Мэри Кэссетт. «Мать и дитя», 1893 (бумага, пастель)

Глядя на эту работу, мне хочется вспомнить другое произведение, которое хранится уже в Пушкинском музее, замечательную картину американской художницы Мэри Кэссетт «Мать и дитя». Она написана в 1893 году. Кэссетт работала в основном в Париже, многому научилась у Эдгара Дега. Тема материнства была для нее одной из главных. Ее картина – подтверждение тому, что тема любви матери и ребенка остается актуальной в искусстве всегда.

Русскими живописцами XIX века было создано много прекрасных семейных портретов, и чаще всего это были очень красивые портреты аристократов или купцов, но со 2-й половины столетия начал развиваться критический подход к изображению действительности, появилось движение передвижников – ассоциация прогрессивных художников, которых волновали социальные и политические моменты жизни общества. Большей частью они изображали жизнь деревни, в том числе и для того, чтобы городские жители получили представление о том, как живут крестьяне. Такая не очень легкая и приятная жизнь хорошо видна на картине «Злая свекровь» одного из известных передвижников Василия Максимова. Полотно хранится в Отделе личных коллекций Пушкинского музея. Робкая молодая женщина сидит за ткацким станком, ее попрекает безобразная, представленная в карикатурном виде старуха, а за столом у самовара ехидничают, и это видно по выражениям их лиц, две девицы, они усмехаются и явно потворствуют попрекам. В картине присутствуют элементы иронии и гротеска, и в какой-то степени их источником несомненно является творчество замечательного художника Павла Федотова, автора картин «Сватовство майора», «Разборчивая невеста», «Завтрак аристократа» и многих других, также связанных с показом семейной жизни.

Василий Максимович Максимов. «Злая свекровь», 1893 (холст, масло)

XIX век продолжил жанровую интерпретацию темы любви. В Пушкинском музее находится картина, которая в свое время была любима многими деятелями российского искусства: художниками Валентином Серовым и Михаилом Нестеровым, писателем Львом Толстым. Картина «Деревенская любовь» французского художника Жюля Бастьен-Лепажа написана в 1882 году. Ее купил Сергей Михайлович Третьяков, брат Павла Михайловича Третьякова, создателя Третьяковской галереи. Сергей Михайлович тоже собирал коллекцию реалистической живописи, но не русских художников, а зарубежных. Я думаю, что эта картина относится к направлению реализм: молодой человек и девушка, явно смущаясь друг друга, разговаривают у деревенской околицы. Нам совершенно очевидны их взаимоотношения. Интересно, что эта картина вызвала не только восторг публики, но и подверглась критике, особенно во Франции. В одной газете на нее была опубликована карикатура с такой подписью: «Молодой жених озадачен, так как его суженая заявляет ему о намерении держать его под башмаком». Такой циничный взгляд на эту сцену свидетельствует, конечно, о том, что тема возвышенной любви, как ее понимали художники во времена Античности, Высокого Возрождения или великие мастера XVII века, уже отступает на дальний план.

В начале XX века появляется новая интерпретация этой темы. В Пушкинском музее находится картина 1900 года «Свидание», она имеет и второе название «Объятия». Написана она была очень молодым в ту пору испанским художником Пабло Пикассо. Ему было 19 лет, и он только что приехал в Париж. Мы знаем, что Пикассо много работал над этой картиной – сохранились рисунки и наброски. Это удивительное по изъявлению силы чувств изображение: в маленьком, тесном помещении, которое обозначено кроватью и стулом, мы видим мужчину и женщину в объятиях друг друга. Конечно, это любовное объятие, хотя мы не знаем, близкие ли эти люди друг другу или чужие. Изображение постели в комнате говорит о возможном продолжении этой встречи. Мы почти не различаем их облик, но понимаем, что это люди из социальных низов, и неважно – солдат ли, рабочий, прачка или проститутка – это люди, которые охвачены настоящим и мощным чувством, его нельзя сымитировать, оно очевидно в том объятии, в том движении, которое соединяет этих двух людей. В этом чувстве есть и какой-то надрыв, потому что вся среда, в которой они находятся, свидетельствует о безысходности положения, и их близость явно будет иметь драматическое завершение. Картина искренняя и мощная по проявлению силы чувства, поэтому можно предположить, что близкие люди встретились после разлуки и они любят друг друга по-настоящему.

В начале XX века появляются картины не бытового жанрового подхода к теме семьи, а более обобщенно философского и поэтического. В Пушкинском музее хранится полотно «Субботний день» французского художника Андре Дерена. Картина написана около 1912 года. Ее можно рассматривать как повествовательную семейную сцену: в субботний день за столом собрались три женщины. Сестры это, или мать с дочерьми, или какие-то другие отношения между ними – художник не уточняет, и ему это в общем-то и неважно, хотя чем-то в пределах этого пространства эти женщины, конечно, связаны. Это дом и люди, которых объединяет быт, но они представлены не в плоскости бытовых отношений. Их лица похожи на маски. Очень жесткая живопись. Жесткая пластика каждого предмета. На большом, покрытом зеленой скатертью столе стоят кувшин, тарелка с фруктами, лежит книга. И зритель видит, что разобщены не только персонажи, но и все предметы на столе. Отчуждение друг от друга. Можно лишь предполагать, что же связывает этих людей, которых в один субботний день жизнь собрала за этим столом. Это совсем другой, более сложный ракурс в интерпретации темы семейных отношений.

Противоположный пример представлен на картине «Поцелуй матери» французского художника Эжена Каррьера, тоже из собрания Пушкинского музея. Здесь господствует тема максимальной близости. Я бы сказала так: если бы картина не называлась «Поцелуй матери», то мы бы и не знали, что семейные узы связывают этих трех женщин, но они невероятно близки друг другу, это сплошное объятие, сплошной поцелуй. Один российский критик назвал Каррьера «поэтом материнства», и это действительно было так. У Каррьера было семеро детей. Его жена Софи и дочь Маргерит – основные герои многих его картин. Он воспевал родительскую любовь, воспевал нежность, и этот порыв нежных чувств – одна из основных тем его творчества. Коричнево-сероватая дымка, которая покрывает фигуры, как сфумато у Леонардо да Винчи, еще больше способствует объединению фигур. Бельгийский поэт Эмиль Верхарн писал о Каррьере, которого очень любил: «О, руки на картинах Карьера, эти волшебные руки, они обнимают, ласкают, плачут, защищают. Как он сумел разглядеть их немой язык! Целомудренные прикосновения. Священные поцелуи. Душа матери тает в душе ребенка».

Очень меняется в XX столетии подход к теме любви в искусстве. Несмотря на сексуальную революцию 1950– 60-х годов и на изменения в нравах, вечная тема любви тем не менее сохраняет в творчестве многих мастеров высокий статус великого чувства, которое, по определению Данте, «движет Солнце и светила».

В Пушкинском музее хранится картина великого художника Марка Шагала «Ноктюрн (Ночная сцена)», написанная в 1947 году. На полотне, как это часто встречается у Шагала, изображена фантастическая ночная сцена. На фоне неба, прильнув к красному коню, распростерлась женская фигура. Она одета в белое платье невесты, на голове – белая фата, а в ее ногах – мужской профиль: это легко узнаваемый профиль самого художника, и он обращен в другую сторону. Эта женщина – любимая жена Шагала Белла. За пять лет до появления этой картины она умерла от тяжелой болезни, и ее смерть Шагал оплакивал долгие годы. Он изобразил Беллу на многих картинах, он написал о ней много прекрасных слов. И вот в «Ноктюрне» под двумя персонажами раскинулся город, он легко узнаваем – это родной город Шагала Витебск. Он в пожаре, но это 1947 год, только два года, как закончилась война. Картина передает глубокое чувство мастера, его любовь, его горе, которое разлито в космическом пространстве и в диапазоне глобальных изменений, происходящих в мире. Глубокое лирическое чувство, которым пронизана работа, действует на зрителя не менее сильно, чем картина Пабло Пикассо.

Эжен Каррьер. «Поцелуй матери», конец 1890-х (холст, масло)

Еще одно произведение Марка Шагала из Галереи искусства стран Европы и Америки XIX–XX веков Пушкинского музея исполнено уже в самом конце его жизни, в 1980 году. Называется оно «Художник и его невеста». В этой картине присутствуют все мотивы, к которым мастер обращался ранее. Это своеобразный коллаж, соединение самых разных эпизодов – действие происходит между небом и землей, между Парижем и Витебском, маленький оркестр играет на пустой площади, художник с палитрой и устремившаяся к нему невеста почти бесплотны. Тема взаимоотношений людей, как главная в теме семьи, решена здесь в символической форме. Это очень поэтическое произведение, и нота возвышенности, взаимного доверия между людьми необыкновенно свойственна Марку Шагалу.

Достаточно оригинальные решения темы взаимоотношений людей в семье мы находим у многих художников XX столетия. Пушкинский музей хранит драгоценное произведение – эскиз, исполненный гуашью и углем, к одной из центральных работ «розового периода» Пабло Пикассо «Семья странствующих комедиантов». Сама картина, созданная в 1905 году, находится в Национальной галерее искусств Вашингтона. Изображены циркачи, частые герои произведений раннего Пикассо. Как правило, это обездоленные люди, но это семья – они странствуют вместе, они работают вместе и вместе добывают свой нелегкий хлеб. Замечательная композиция: персонажи стоят перед зрителем и как бы позируют художнику. Пикассо необыкновенно тонко показывает их взаимоотношения, и мы ощущаем их близость. Они не смотрят друг на друга, но в них есть единство. Важно, что они изображены на фоне достаточно неопределенного широкого пейзажа. Эти люди – странники, люди, которые не имеют пристанища, люди без дома, за ними нет интерьеров. Только они, природа и мир, который их окружает. В работе присутствует ощущение некоторой тоски и тревожности, что характерно для раннего творчества Пикассо. Интересно, что для одного из персонажей, Арлекина, моделью послужил сам художник, а рядом с ним его друг поэт Аполлинер – мощный, зрелый человек в красном одеянии, то есть это и своеобразная семья обездоленных художников, которые в начале века оказались в Париже в начале их пути к славе и к возможности творить.

Тонко подходил к теме любви и семьи наш отечественный художник Александр Григорьевич Тышлер. Картина 1932 года «Материнство» из Отдела личных коллекций ГМИИ решена в обобщающе-символическом плане. На фоне равнины, напоминающей море, и виднеющегося вдали города гордо вышагивает молодая женщина, неся на голове две поставленные одна на другую корзинки с младенцами. Гордая поступь молодой матери со своими детьми. Здесь, конечно, прочитывается и тема одиночества, и тема радости и счастья, которую женщине дают дети. Но мы не знаем, есть ли у нее дом, кто окружает ее. Это тема и грусти, и вместе с тем надежды на будущее.

Рассматривая эти картины, мы можем рассчитывать, что названная нами Вечная тема любви не уходит и будет существовать в искусстве всегда.

Герой

Быть может, одна из самых сложных для искусства тем – тема героя, героической личности, представление героического человека в искусстве. Я сразу же хочу оговорить, что обычно мы называем героем главного персонажа художественного произведения – это может быть Блудный сын Рембрандта или Евгений Онегин Александра Пушкина, но когда я говорю о героизме, я имею в виду не главное действующее лицо, а прямое значение этого слова, то есть человека героического, человека, совершающего деяние, которое требует высшего напряжения тела и духа, мужества, самоотверженности, отваги, благородства – исключительных человеческих качеств.

Человечество всегда нуждалось в героях. В первую очередь потому, что общество развивается в борьбе, в противостоянии каких-то сил внутри общества и в борьбе с природой.

В Москве есть знаменитый памятник, в некотором смысле это символ Москвы, один из самых значительных монументальных памятников, созданных в XX веке и имеющих важное значение не только для нашей страны, но и для мирового искусства. Я имею в виду скульптуру Веры Мухиной «Рабочий и колхозница». Она была создана в 1937 году для советского павильона на Всемирной выставке в Париже. В этой скульптуре изображены юноша и девушка с серпом и молотом в руках. Это очень крупная скульптурная группа, ее высота 23 метра. Она замечательна по тому настроению, по тому образу, несомненно героическому, который она предлагает всем, кто на нее смотрит. Две фигуры словно овеяны героической стихией. Они уверенно выступают вперед, их неправдоподобно широкий шаг подчеркивает идею стремительного движения, преодоления, поскольку они идут навстречу ветру, навстречу стихиям, и их движение имеет совершенно определенный смысл.

Эта скульптура поражает нас и мастерством, и пластической мощью, она воплощает то героическое начало, ту надежду и веру в возможность создания свободного и светлого мира, которая была у тех, кто совершал революцию в начале XX века в нашей стране. Сегодня мы знаем, что эти мечты и надежды не осуществились, но у этой мечты есть глубинная, вечная правда, которая сопутствовала не только этому времени, но и другим периодам в истории. Мечты о создании нового справедливого мира оказались утопией, они не могли свершиться, но сила, которая есть в этой скульптуре, обусловлена не только искренностью таланта Веры Мухиной, но и объективной исторической правдой. Я не могу согласиться с теми, кто, я бы сказала, в достаточной мере вульгарно сопрягает эту группу с событиями 1937 года. Конечно, это не символ официального ликования, это образ преодоления, образ стремления к победе.

Я глубоко убеждена в том, что настоящее искусство, настоящее художественное произведение не может лгать. И в этом смысле та правда, которая есть в этой скульптуре, – это «вечная» правда, и мы имеем право включить ее в наш разговор о вечных темах в искусстве. Неслучайно в этом образе и в этом порыве мы ощущаем и трагическое начало. Как мы убедимся в дальнейшем, героизм очень тесно связан с темой трагического, потому что в основе его, как правило, – стремление к победе, к преодолению, и отнюдь не всегда этот путь заканчивается победой.