Текст книги "Волшебство в подарок"

***

Сени, вешалка, карман чужой куртки. Больше не подчиняющиеся мне пальцы достают ключи от УАЗика.

Дверь из дома в сени открывается, как в замедленной съёмке. Хозяин, застыв в проёме, таращится на меня.

– Инка, ты чего? – спрашивает. Вместо ответа сбрасываю с плеч фуфайку и бросаю в хозяина, разворачиваюсь, и чужая воля выносит меня во двор на предельной скорости. – Стой, дура!

Оглядываюсь на бегу. Дядька вылетает следом, но на крыльце спотыкается через вездесущего козла и пикирует лицом в снег.

Мотор громко возмущается попытке угона.

Ору про себя:

«Идиот, я на механике не умею!»

***

Сцепление, скорость, газ. Машина дёрнулась – буквально скакнула вперёд, а потом, буксуя по размокшему снегу, недовольно тронулась с места. В зеркале заднего вида мелькнула на секунду фигура в сером пуховике, метнувшаяся к снегоходу.

Мы спорили всю дорогу. В салоне удалось вернуть хотя бы голос, и я пользовалась им со всей громкостью, на какую только была способна.

Впереди показалось озеро. Белая поверхность кое-где потемнела, и было даже издалека понятно, что лёд порядком истончился. Я догадалась, представила и заорала:

– Ты же несерьёзно?! Не-е-ет!

Но машина уже съехала с берега и понеслась к ближайшей проталине. Наверное, снимай кто сверху, выглядело бы как в кино: искрящееся белоснежное полотно, по которому летит на всех парах в приготовленную коварной погодой ловушку громоздкий автомобиль.

Руль до предела. УАЗик занесло и развернуло. Раздался треск, и задняя часть машины резко опустилась. За стёклами сзади стала подниматься тёмная граница воды.

Чужой голос резко замолчал, а тело наконец стало слушаться. Я попробовала открыть дверь, но её заклинило. Тогда начала бешено крутить ручку окна. Та поддавалась неохотно, но через секунд десять я всё-таки смогла высунуться наполовину и оттолкнулась ногами от сиденья.

Снаружи уцепиться было не за что. Переломанные льдины с плеском переворачивались, и я раз за разом погружалась под воду. От холода быстро свело ноги, и вынырнуть снова уже не получилось.

Внезапно поверхность потемнела и меня рывком вытянуло из глубины. Первым в сознание ворвался звук.

– Плыви, б…! Помоги мне, я не вытащу нас обоих!

Тело начало рефлекторно двигаться, стараясь покинуть гостеприимную полынью. Я хваталась за человека и за лёд, и вскоре мы всё-таки выбрались из воды.

– Ползи, просто ползи, распластайся!

Поползла на животе, как недодавленный жук. Снова команда:

– Всё, вставай, слышишь! Поднимайся!

Дальше мы в обнимку ковыляли по замёрзшей глади озера к брошенному на безопасном расстоянии снегоходу. Руслан по пути собирал сброшенные на бегу вещи и накрывал меня, укутывая слой за слоем.

– Хорошо хоть, без куртки была, а то не выплыла бы!

Я только стучала зубами и прикидывала, сколько должна теперь дяде Ване за машину. Эти мысли о материальном, таком близком и понятном, отвлекали от того, чтобы погрузиться снова в ощущения пережитого ужаса и завязнуть в истерике.

Снегоход завёлся сразу, будто тоже понял, что лучше побыстрее свалить с гиблого места.

На берегу встречали. Дядя Ваня матерился, махал руками и орал на приехавших мчс-ников.

– Я в-верну, дядь Вань! Прямо завтра кредит возьму и верну!

Тот, кто вытащил из воды, за шиворот уволок меня прочь от расстроенного дядьки. Впихнул в машину спасателей и закрыл дверцу.

«Н-да, недооценил я тебя, Инка! Не старалась совсем, а вон – мужики за тобой в пучину готовы прыгать! Присмотрись, присмотрись. Классный парень! Советую!» – пищание звучало теперь отдалённо, затухая с каждым словом.

Я обречённо завыла и наконец позволила себе провалиться в истерику.

***

– А ты оказался прав…

Я сидела в своей машине и перебирала ключи в связке.

– Вот! Нечего было сомневаться! Отпустило же? – «Купигад» блаженно раскинул крылья по спинке сиденья. Всё, что было припасено, я уже высказала, а он выслушал. Можно было и по делу пообщаться, в первый раз после той аварии.

После купания железного коня я чудом избежала психушки и промучилась три недели с воспалением лёгких.

– Отпустило. Иначе ты так и не приехала бы и тянула дальше. А могла бы ещё в больнице сказать…

Сергей дважды навещал меня в стационаре. Передавал вещи и махал в окно, жестами намекая: «Выйдешь, ох я тебе!». А мне с завидной регулярностью с приёмного покоя приносили анонимный домашний суп и котлетки: Сергей, даже если б умел готовить, на такие подвиги не сподобился бы точно, а записок к меню не прилагалось.

– А вдруг я не смогу? Зайду и опять… Застрянет?

– Не бойся, убогая: если что, я рядом! Вселюсь в тебя и как заряжу ему…

– Не-не-не, давай как-нибудь без этого! – и я решительно распахнула дверцу.

Серёжа вылетел в коридор, как заждавшийся кот, с выражением лица: «Ну наконец-то, я уже давно готов, можешь начинать любить меня прям с порога!»

– Чего так долго? Я в приёмном покое спрашивал: выписка до одиннадцати часов!

Неспешно поставила сумку на обувницу, сняла кроссовки.

«Инна!» – тихий писк в правом ухе заставил усмехнуться.

«Я сама», – подумала, а вслух произнесла самые желанные слова последних пяти лет:

– Серёжа, давай расстанемся.

***

Через месяц всё-таки решилась приехать в деревню. Дядя Ваня сидел на резной скамейке около дома, под ногами хозяина, будто верный пёс, гордо возлежал Васька.

– Здравствуйте, дядь Вань. Я, это… Вот! – и протянула бородачу конверт приличной толщины. – За машину отдать хотела. Простите, дядь Вань!

Козёл первым подался изучать подношение, но дядька быстро отодвинул рогатую башку подальше. Поднялся с лавки и вместо того, чтобы взять деньги, сграбастал меня в охапку и хорошенько сжал.

– Эх, дурища ты, Инка! Хрен с УАЗиком, он всё равно незарегистрированный был. Сама чуть не утопла. Ну дурища, же!

– Ваня, не вздумай у неё ничего брать! – На крыльце возникла тётя Оля. – Инна, заходи, моя! Обедать будем, расскажешь, как у тебя там!

А я только шумно дышала в распахнутый ворот камуфляжной куртки: правда, уже другой, по-весеннему тонкой. И косилась на соседний дом, в надежде, что с того крыльца тоже позовут.

Хотя прекрасно знала, что даже будь хозяин дома – не вышел бы.

«Ду-ри-ща… Какое точно определение. Тебе, Ин, подходит», – мерзкий писк заставил вздрогнуть.

Рука с конвертом резко дёрнулась. Пальцы рефлекторно сжались, но он всё равно выскользнул и плюхнулся на землю. Довольный козёл подхватил добычу и пустился в бега.

Первым с боевым: «Етить!» – в погоню бросился дядька, я – за ним. Козёл лихо перепрыгивал через вёдра и кур. Мы такой прыгучестью не обладали, поэтому двор быстро наполнился выражениями покрепче.

– Стой, скотина! Куда?! Хрен я тебя к Лёльке пущу, будешь на воздержании! Накажу, кому говорю, сто-о-ой!

Но упёртый гад только прибавил скорости и с разгона перемахнул через калитку на соседний участок. Где был тут же сцапан за рога и теперь обиженно блеял вслед отобранной добыче.

– Развлекаетесь с утреца? – Руслан пожал руку запыхавшемуся дяде Ване и протянул мне конверт. Я упрямо замотала головой и показала на дядьку.

– Ему отдай, а то у меня из рук брать отказывается.

– Вот упёртая! В машину тебе пойду положу, – дядька взял конверт и, не слушая возражений, ретировался.

– Спасибо… – буркнула и, не дождавшись ответа и так и не решившись поднять взгляд, развернулась к дому дядьки.

Внезапно меня обхватили вокруг талии и, не давая опомниться, перетащили через калитку.

Руслан бережно поставил на ноги и, не отпуская, уткнулся мне в макушку.

Кажется, забыла, как дышать: испугалась, что, если вздохну глубоко и слишком шумно, он передумает и отпустит. И всё!

«Вот это я понимаю!» – снова возник в голове голос Купидона. Не знала бы крылатого гада так хорошо, подумала бы, что прослезился.

«А ну, брысь отсюда! Только попробуй ручонками кривыми всё испортить: знаешь, откуда потом будешь стрелы вытаскивать?!»

Послышался удаляющийся смех: «Нет уж, Инка! Дальше – сама. Как эта… Устойчивая личность!»

Руслан наконец отмер.

– Корову умеешь доить?

Я опешила. Вот что угодно ждала услышать, но точно не вопрос про навыки дойки.

– Закатай, что у тебя там раскаталось! Корову ему доить… – подумала и добавила. – Нет, ну если очень надо, могу и попробовать. За котлетки.

Руслан рассмеялся:

– Догадалась, значит, про котлетки? – снова прижал меня и тихо шепнул: – Где же ты была, Инна? Где, чтоб тебя, ты так долго была? – и тут же перевёл тему, – Ты ко мне в гости так и не сходила. А я на той неделе мебель наконец купил: кухню поставил, шкаф… Кровать с матрасом, огроменную: два метра на два двадцать! Утром привезли. Пойдём, покажу?

«Видимо, обед откладывается», – и я засеменила вслед за Русланом, не переставая крутить головой: не машет ли где поблизости крылышками пухленький мужичок с набором «юного стрелка». Но, переступив порог, напрочь забыла про Купигада: стало как-то некогда. А ещё – тепло и исключительно приятно.

«Права была тётя Оля. Счастье и правда приходит вовремя!».

Дед Мороз навынос

Зажгите же, кто-нибудь, свет —

Свет в тёмной комнате:

Мне страшно одной

Под чёрной стеной

С собою знакомиться.

⠀

Включите же свет, я прошу!

А то мои комплексы

Меня засосут

В трясину рассудка —

Мутного космоса.

⠀

Там проблески еле видны—

Гаснет сознание.

Здравые мысли

Теряют смысл

В самокопании.

⠀

А, впрочем, уже ни к чему

Свет в тёмной комнате:

На ощупь расставлю

Всё по местам —

От лени до гордости.

⠀

Оставьте меня, я прошу,

Одну в этом сумраке!

Я в этой среде,

Как рыба в воде,

В хаосе внутреннем.

⠀

Спокойно сижу в тишине

Одна в тёмной комнате.

И жду до утра,

На сон наплевав,

Когда вы откроете.

Марина

Пальцы уже вторую минуту с силой тёрли висок. Надавливали на небольшую точку, собирая всю боль в одном месте. Она послушно пульсировала под кончиком пальца, но стоило отпустить, снова лианами расползалась до затылка.

Продолжая тереть голову одной рукой, я залила кипятком горку коричневых крошек в чашке. В нос ударил пряный запах.

Всегда кладу корицу сразу и только потом добавляю воду. Хоть везде и пишут, что это убивает вкус.

«Химия и консерванты, вот что его убивает!» – пронеслось в голове, пока я безуспешно пыталась надорвать упаковку комкового сахара непривычно короткими ногтями. Не до них было в последнее время, пришлось срезать под корень.

Один тихий бульк, второй, третий. Опомнилась на четвёртом, слила немного в раковину, плеснула в чашку ещё кипятка. Ложка нервно зазвенела, ударяясь о края.

«Вдруг она всё-таки узнает? А если не найду нужные слова, не смогу объяснить?» – подумала, цепляясь взглядом за каждый проезжающий за окном автомобиль.

Когда же наконец выплыла из водоворота тяжёлых мыслей, оказалось, что продолжаю машинально размешивать содержимое чашки, хотя сахар давно растворился. Я посмотрела на тёмную жидкость и резко отставила кружку в сторону. И, чертыхнувшись, тут же потянулась за тряпкой, чтобы вытереть противный коричневый ободок. Чёрт с ним, закажу доставку! Ещё и чего-нибудь сладкого, порадовать ребёнка.

Кофемашина сломалась совсем некстати, и необходимость давиться растворимым порошком из банки добила настроение окончательно. Муж иногда брался учить меня варить кофе в турке, но неизменно, с плевками отвращения, выливал результат в раковину. А потом и меня тоже… Слил.

Я бросила взгляд на телефон. Внутри снова начали сцепляться в плотный узел нити страха и жалости. К себе и к Лерочке.

«Ладно, ты наказал меня, переживу как-нибудь! Но ведь обещал, обещал же! А теперь что прикажешь делать, за три часа до Нового года?!»

Ради дочери мы терпели друг друга ещё два года после того, как муж решил, что «не сошлись характерами». Проводили вместе праздники и соблюдали семейные традиции. А теперь мне надо было объяснить шестилетнему ребёнку, что семьи-то уже не существует! Как и много чего ещё… Например, Деда Мороза!

Руслан всегда сам наряжался в костюм, чтобы порадовать нашу маленькую Снежинку. Долго выбирал подарки, придумывал задания, учил с Лерой песни и потом с гордостью слушал, улыбаясь в блестящую белую бороду.

И в этот раз обещал приехать, хотя бы на полчаса. Но после обеда я увидела на экране телефона четыре слова, которые окончательно похоронили и семью, и традицию.

«Мы улетели в Питер».

Когда писал: «Я и Аля», ещё ждала, что смогу со временем вычеркнуть эту ненавистную часть после «и». А вот «мы» убрать не получится.

За три часа после обеда я обзвонила кучу крутых агентств, контор поменьше, даже частные номера из Интернета. Но нанять Деда Мороза тридцать первого числа оказалось нереально. Разобрали даже самых дешёвых.

Сдаваться не хотелось, и я начала звонить друзьям и знакомым, потому что считала: лишать ребёнка веры ещё и в чудо было бы преступлением.

Со стороны, наверное, это выглядело глупо и жалко.

«Олечка, может твой Максим к нам заехать на полчасика, изобразить Деда Мороза? Руслан, он… А, ты уже знаешь, что они полетели в Питер? Так может… Хорошо, извини за беспокойство».

«Вадим, это Марина Сергеевна. Нет, не по работе, по личному вопросу. Ты не мог бы?.. Я заплачу прилично… А, извини. С наступающим!»

В половине девятого я начала накрывать на стол, а Леру с няней отправила поздравить бабушку в соседнем подъезде. Ещё один обязательный ритуал, но хоть мне теперь можно не участвовать! А в одиночестве окончательно отдаться панике.

«Если только одеться самой… Леруся узнает, точно узнает! А во что нарядиться? Может, в ту старую штору? Она должна лежать где-то в шкафу…»

Метнулась из кухни в комнату, но в прихожей меня застал звонок в дверь.

«Доставка!»

В камеру домофона приветливо улыбался молодой мужчина. Палец машинально ткнул «открыть». А мозг схватился за прямо-таки бредовую идею хозяйки, доведённой до отчаяния кошмаром последних месяцев.

Когда дверь распахнулась, мужчина уже вытащил заказ. Но поставить на сумку и отойти не успел: я быстро схватила его за локоть, не давая опомниться и лепеча в лицо:

– Вы нужны, вы так мне нужны!

Безопасной доставки не получилось.

Мужчина «включился», когда я уже захлопнула дверь.

– Это что такое?! Женщина, вы нормальная?! – И попытался отгородиться бумажным пакетом и подставкой с двумя стаканами кофе. Хорошо ещё, не плеснул в порыве самообороны!

– Пожалуйста, я вам заплачу! Много! Сколько скажете!

– Женщина, я женат! И вообще, сейчас стакан на голову надену, если не перестанете! – видимо, его тоже посетила мысль о кофейной самозащите.

Я отпрянула и выставила перед собой ладони.

– Нет, заплачу, если побудете Дедом Морозом! Один час в костюме, прошу! Мой муж… бывший… сам всегда, а тут улетел в Питер! С ЭТОЙ улетел и наплевал на праздник! А дочка ждёт, понимаете? Ну нельзя же, чтобы ни папа, ни Дед Мороз… – Лепет начал прерываться глубокими вдохами. Я почувствовала, что не хватает кислорода, но бежать сейчас за баллончиком означало отпустить единственную надежду.

Мужчина растерянно поправил рукой с пакетом сползшую на глаза шапку.

– Вы чего? Вам плохо? – Видимо, он испугался, что меня сейчас удар хватит. Быстро поставил заказ на полку под зеркалом и схватил меня за плечи. – Успокойтесь, слышите? Да побуду, побуду! Дыши, твою мать!

Я часто закивала, вывернулась и, нашарив в сумке на тумбочке ингалятор, быстро затянулась лекарством. Раздышавшись, снова развернулась к доставщику.

– Сколько?

Цифру он явно выпалил наобум, рассчитывая отвязаться от назойливой клиентки.

– Договорились!

На лице мужчины вместе с румянцем проступило разочарование. То ли потому, что я не отстала, а может, просто продешевил.

– Чего одевать? – Он принялся неуверенно снимать куртку. А я застыла, лихорадочно соображая, что ответить.

– Сейчас что-нибудь сделаем, придумаем, – И, не дав ему шанса возмутиться, выпалила: – Ещё пять тысяч сверху!

Он только сжал челюсти, явно сдержав порыв послать очень далеко, и молча пошёл за мной.

Штора нашлась почти сразу.

– Вот из этого халат сейчас сделаем, дырку для головы, подпоясаем куском… – Я сосредоточенно раскладывала ткань на полу. – А шапку… Только бы не выкинула, Господи!

Он постоял пару минут, наблюдая за метаниями, а потом плюхнулся на диван. Впрочем, почти сразу возмущённо подскочил, глядя на тряпки в моих руках.

– Вы издеваетесь?! Это что, из секс-шопа костюм?! Не-е, даже не уговаривайте! Кто знает, чем вы в нём занимались!

Рассеянно отмахнувшись, принялась разбирать эротический наряд, который пылился в нижнем ящике уже много лет. Красная пушистая шапочка с белым кантом и помпоном вполне могла сойти за дедморозовский колпак. А подол сорочки можно было прилатать вниз к шторе.

– Вы оглохли? Это перебор!

– Послушайте, я даже не помню, надевала ли, лет семь лежит уже в ящике! Тем более нужна из этого только шапка. – И нахлобучила колпак на коротко стриженный мужской затылок.

Мужчина раздражённо откинул помпон со лба, грозно посмотрел на меня и… уселся на полу рядом. Отобрав ножницы, принялся быстро кроить штору.

– А бороду из чего будем делать?

Тут фантазия наконец сдалась.

– Я… Не знаю. – Отчаяние снова начало затапливать, заставляя руки меленько подрагивать. Ваты в аптечке не было, только круглые диски, из которых на бороду точно не наскребёшь.

Пленник покрутил головой.

– Может, у вас есть ненужные подушки? Ну, их раньше набивали синтепоном, как куртки. Он похож на вату…

Задумавшись на секунду, отрицательно покачала головой:

– Нет. Все ортопедические или с кокосовым волокном. Только если… – Я уставилась на мужчину, понимая, что дальше произнесу что-то совсем за гранью адекватности: – Сколько стоит ваш пуховик?

Орал долго. Я стойко выслушала всё, понимая, что этот совершенно посторонний человек имеет полное право так кричать. И терпеливо сдерживала слёзы, грозящие ливнем сорваться вниз по щекам, затопив призрачную возможность сохранить веру дочки в чудеса и волшебство.

Когда разнос закончился, я униженно прошептала:

– Возмещу в двукратном размере…

– Дура! – мужчина быстрым шагом покинул комнату, оставляя меня на полу в луже из собственной гордости и самоуважения.

Из коридора донёсся треск яростно разрываемой ткани.

***

– Как звать-то тебя, внученька? – «Дедушка» откинул помпон со вспотевшего лба и участливо наклонился к изумлённо замершей около ёлки девочке.

Бабушка подарила ей милейший новогодний костюм Красной Шапочки. С собственно шапочкой – уменьшенной копией той, что красовалась на голове Деда Мороза.

Лера косилась с подозрением то на его импровизированный халат, то на лицо в клубах синтепоновой растительности. Борода вышла на славу: пушистая, держащая форму благодаря лаку для волос. В сочетании с круглым лицом носителя и низким голосом она производила незабываемое впечатление. Но, надо отдать мужчине должное, деньги он отрабатывал добросовестно. И не выпал из образа, даже увидев ещё одну красную шапочку.

С костюмом едва успели закончить к возвращению дочери с няней из гостей. Лидия – наша няня – попрощавшись, побежала вниз, к мужу, который ждал в машине.

Дед Мороз спрятался в спальне и терпеливо сидела там, пока мы с дочерью готовились его встречать.

И теперь, в половину двенадцатого, Лера, смущаясь, пела выученные к празднику куплеты, а я держала рот натянутым до ушей, изображая умиление и радость. Я сегодня явно была в роли Серого Волка, коварно заполучившего аж двух Красных Шапочек. Но которому не светило их съесть даже при желании, так как место внутри было без остатка занято усталостью и отвращением к самой себе.

Когда песня была спета, а подарок вручён, Мороз поспешил откланяться, осыпав нас пожеланиями (а в мыслях, скорее всего, проклятиями, но это уже были мои догадки).

Деньги я отдала, ещё когда он надевал костюм, так что сейчас просто с облегчением закрыла дверь. Добрела до стола с угощениями и тяжело опустилась на стул.

– Ты рада, что Дедушка Мороз приходил, милая? – спросила, когда рядом примостилась Лера.

– Мамочка, я так тебя люблю! – дочь заглянула мне в лицо и продолжила очень серьёзно: – Но не надо, ладно? Я ведь большая, я давно знала, что это папа был Дедом Морозом. Он сегодня позвонил и сказал, что уедет и поздравит меня только после праздников.

Немного помолчали. Потом ребенок грустно зашмыгал, но голосок остался уверенным:

– Этот, конечно, весёлый был, смешной. Но давай лучше сами! Ты будешь Снегурочкой… Или единорогом! Придумаем вместе, ладно?

Я сидела и не могла поверить, что малышка уже так выросла и повзрослела. Мы обе, кажется, повзрослели.

– С чего начнём праздновать? – Голос был сиплым, но слёзы я всё-таки сдержала.

Дочь придирчиво оглядела тарелки и выбрала:

– С салата со сгущёнкой!