Текст книги "Одержимый сводный брат"

Первую догадку отметаю сразу, Лина не могла настолько обнаглеть, чтобы слинять из дома, поэтому стучусь уже намного мощнее, а после нескольких неудачных попыток, шлю к чертям своё правило и нагло распахиваю дверь, за которой меня встречает голимая тьма.

Лины здесь нет.

Что за чёрт…

В следующую секунду я уже распахиваю соседнюю дверь комнаты её матери, чтобы вновь напороться на тот же результат. Стараюсь долго не задерживаться взглядом на полуживом теле мачехи, вид которого будоражит не самые лучшие воспоминания. Они даже на мгновения стопорят меня: картина слишком знакома. Пусть Марина поменяла здесь всё до последнего гвоздя, не смогла изгнать из этой комнаты главного – запаха смерти. Возможно, не будь она такой стервой, я бы даже проникся к ней сочувствием. А так, она лишь пожинает плоды своих действий, мысль о которых возвращает в реальность.

Лина, твою мать.

Пулей спускаясь вниз, хотя уже знаю, что нихрена там не найду свою сводную сестрёнку, которая внезапно – буквально одним махом – сменила правила нашей игры.

Я готов взорваться, и причин тому ничерта не нахожу. Вернее, нахожу, но старательно отсылаю их лесом. Буду думать об этом потом.

Когда долетаю до охраны, меня уже несёт. И это я понимаю из округлившихся и явно понимающих, что что-то случилось глаз охранника – Алексея.

– Где Лина? – рычу, послав все принципы «не палиться» куда подальше.

Да я собственно и не думаю, у меня буквально мозг кипит от воспламеняющей его злости.

Алексей ещё ничего не отвечает, а я уже знаю, что мне ни черта его ответ не понравится. Потому что он чуть подаётся назад, очевидно именно в этот момент осознавая, что допустил ошибку, хотя и стойкости не теряет.

– Она вышла, – просто и без запинок докладывает он, и у меня, наверное, окончательно сносит крышу.

– В смысле, она вышла? – как идиот повторяю, а сам удивляюсь ступору, который поражает меня.

Я готов был хоть к чему, но чтобы упустить её из под носа?

– Приехала её подруга, ваша сестра сказала, что ей нужно забрать конспект, и она скоро вернётся.

Скоро?

Оглядываюсь по сторонам, будто могу увидеть её сквозь металлический забор. В моём понимание “скоро” означает, что она должна стоять прямо сейчас здесь. А ещё лучше лежать в своей грёбаной постели.

ВОТ, что означает “скоро”, которое нифига не скоро, раз её здесь нет.

– И как давно это было? – каким-то отдалённым голосом интересуюсь я, потому что в мыслях уже так и вижу, что сделаю с Крис.

Стерве определённо захотелось острых ощущений, раз решила поиграть со мной.

Алексей смотрит на часы, но отрывать взгляд обратно не спешит, наконец понимая, что никакого конспекта и не было.

– Пару часов назад, – отвечает и таки поднимает на меня обречённый взгляд.

Вот нихера, да, с понятием “скоро” не вяжется?

– Сука, – цежу сквозь зубы.

И это не только об охраннике, Лине или о Кристине, это о ситуации в целом.

Моя крыша говорит мне “досвидос”, во мне столько ярости, что я едва беру над собой контроль. На секунду прикрываю глаза, сжимая кулаки. Спокойно, Кайманов.

– Мне позвонить на пульт охраны? – интересуется Алексей, пытающийся быстро исправить свой промах.

Но промах придётся исправлять свой собственный. Очевидно, я очень плохо донёс до Крис, что общаться с птичкой в её обязанности больше не входит.

– Погоди, – бросаю в его сторону и чуть отхожу, доставая телефон.

Зубы буквально скрипят от того, как стискиваю челюсти, изо всех сил совладая с дичайшей яростью, которая подначивает разум не терять времени на звонки, а прыгать в тачку и гнать до Крис, чтобы выволочить Лину оттуда и устроить такую взбучку, чтобы даже носа своего не думала из дома высовывать. Очевидно, забыла уже, какого это терять подруг.

Что ж, напомним ещё, но палить Крис пока рано, если Лина поймёт, что никакой подруги у неё и не было, сразу прознает, что весь план на самом деле принадлежал мне.

Я жду всего пару гудков, а вот с вопросом нифига нет.

– Какого хрена, Крис? – рычу, стоит девушки ответить на звонок.

Она даже «привет» не успевает выдать, однако совсем не теряется с ответом:

– Кайманов, хочешь открою секрет? Недотрах лечится трахом, – как ни в чем не бывало бросает девушка. – Могу дать номерочек одной девочки, а то сперма так на мозги тебе давит, что совсем озверел и забыл, как произносится слово «привет», – смеётся эта сумасшедшая, явно довольная своим острым язычком.

Его бы по назначению использовать, но нет, стерва умеет делать хорошо им одно – наживать врагов. Благо, что хоть мне это было на руку, иначе долго бы искал ту, что без вопросов сделает всё так, как надо.

– Оставь своих подружек себе, Рогозина, – вот мне вообще нихрена не до смеха, – вместо этого лучше объясни, какие такие ночные конспекты ты там удумала?!

Я жду новую порцию её безумного смеха и уже мысленно придумываю, как именно она ответит за свою своевольность, как неожиданно натыкаюсь на совершенно иное. Крис в небольшом недоумении, хотя и редкие усмешки всё равно звучат между слов.

– А вот чтобы съехавшую крышу лечили трахом? Нет, о таком я ещё не слышала. Ты про что, Кайманов?

И вот именно в этот момент мне точно топор рассекает череп понимание: Крис меня не ослушалась.

С трудом сглатываю.

– Хочешь сказать, Лина тебе не звонила?

– Звонила! И не один раз! Но мы же договорились, всё – прощай, моя подруга, – вновь смеётся она, а мне почему-то хочется ей хорошенько вдарить, чтобы умолкла. Напрягает до жути. – В общем, я отключила ненадолго телефон, а больше она и не звонила.

Вот, когда я понимаю – всё, нокаут. Мозг пуст. Смотрю, как дурак, в одну точку, а мысли даже шевелиться не собираются, охреневая от ситуации.

Я снова, как тупой имбецил, повторюсь:

– Где Лина…

Не для Крис, для себя, потому что хоть один вариант да должен прийти в голову.

– В смысле, где Лина? – думает девушка, что говорю с ней. – Типа хочешь сказать, что ты думал, что она со мной?

И снова этот чертов тупой смех, я не отвечаю, просто отвожу телефон от уха и автоматом жму отбой.

А Алексей оказывается не такой идиот, которым я уже успел его окрестить. Видит, что положил трубку, возможно даже слышал часть разговора. По крайней мере, понимает, что самое время вновь предложить:

– Мне позвонить на пульт охраны?

– Звони, – отрезаю я и подпинываю себя, чтобы выйти из ступора.

Почему-то именно в этот момент, мне больше совсем не хочется смотреть, как птичка разваливается. Переиграл?

Да, ладно, я ведь даже ещё не начал, а она уже не выдержала? И что мне, бл*ть, теперь совсем этим делать? Что мне делать с собой, в первую очередь, потому что мне нифига не нравится результат!

– Из посёлка не выходила, – доносится за спиной, и я резко поворачиваюсь к подсевшему на одно место охраннику. Правда, до сих пор держится стойко, хотя, ей богу, на нём лица нет. Полагаю, на мне тоже. – Сейчас поднимут все записи по улицам, – продолжает докладывать он, – есть вероятность, что она уехала на машине. Мне доложить Эдуар…

– Нет! – обрубаю жёстко.

Ну слава богу, мозг включился. А вместе с ним, безумная ярость. Найду, сам лично придушу. А я её из-под земли достану, но найду. Папочке же пока нечего знать, как его принцесса истерично отреагировала. Ещё отменит всё, чего вообще допускать нельзя.

Найду. Верну. Заставлю вытерпеть всё до конца.

А потом к чертям запру её здесь. Никто никогда не говорил о том, что птичка вырвется на свободу.

– Поднимай часть охраны, пусть начинают прочищать посёлок, и жди, что покажут камеры, – отдаю указания, уже сам направляясь к тачке и вновь доставая телефон, чтобы позвонить Риму и отменить бой. – Отцу пока не слова, если не хотите лишиться работы, что потеряли его любимую дочь. Обо всём сразу докладывать мне.

Алексей следует за мной тенью.

– Если вернётся сама, в дом не пускать, пока я не вернусь, ясно? – спрашиваю, уже открывая дверцу.

Охранник чётко кивает.

– А вы… – начинает, но осекается, оставляя «куда» висеть в воздухе, вовремя словив мой взгляд.

Я же всё равно отвечаю. Не ему, Лине, чтобы пряталась, как можно лучше.

– Обрубать крылышки, чтобы далеко не летала, – произношу зло и жестоко, что даже Алексей от моих слов мрачнеет и опускает взгляд себе под ноги.

Однако ничего не может сказать в ответ, я же наконец завожу мотор.

Моя птичка, и только моя. Пора возвращать её в клетку.

Глава 11. Лина

– Не верится, мы – почти соседи, – на эмоциях выдаю я с заднего сидения БМВ Димы. – Я никак не ожидала, что ты приедешь уже через десять минут.

Вместо этого я ожидала, что буду прятаться минимум полчаса, стоя на углу улицы прямо под единственной камерой на этом участке, чтобы никто не смог увидеть, с кем я встречалась.

Ума не приложу, как я вообще на такое пошла. Руки до сих пор потряхивает, а мандраж в теле переходит в какое-то нервное возбуждение, что аж всю кожу покалывает. Мне было так страшно лгать охране, выдумав буквально на ходу что-то про конспект. По крайней мере, и Эдуард, и Егор знают, что у меня есть подруга. А ещё это ведь нормально, одалживать друг у друга тетради? Тем более, Кристина была у меня пару раз, и Каймановы к ней относились абсолютно нейтрально, после чего я решила окончательно, что могу не бояться с ней дружить, раз Егор на неё даже не смотрел. Главное было не провоцировать, но сегодня просто захотелось на всё это плюнуть. Достало. Просто достало быть всегда хорошей девочкой, что вообще никак мне не помогает. Если бы от этого был толк. Если бы от этого моя жизнь была проще…

Плевать, что сделано то сделано. Мне теперь не выбраться из этой семьи. По крайней мере, в ближайшее время. Так хоть пару часов буду знать, что такое жить полной жизнь.

– А мне по-прежнему не верится, что ты согласилась встретиться, – ловлю я его улыбку в зеркале заднего вида.

От неё мне и самой хочется улыбнуться в ответ, но тут на глаза попадается пропускной пункт охраны посёлка, и вместо того, чтобы улыбаться Диме, я чуть сдвигаюсь вправо, прячась за пассажирским передним сидением. Это всего пара секунд – время, пока открывается шлагбаум и машина выезжает за пределы посёлка, но мне кажется моё сердце успевает пару раз остановиться.

– Тебя так спокойно впустили и выпустили, – произношу со спёртым дыханием, по-прежнему не веря, что всё получилось, когда сажусь обратно посередине.

Это кажется каким-то сном, но уж точно не реальностью, где мне всё легко даётся.

– У меня друг здесь живёт, и мою машину уже знают, – просто отвечает Дима, хотя по нему видно, что он слегка настораживается.

Я же, и так слишком взволнованная ситуацией, и вовсе поникаю, способная только в ответ кивнуть и уйти с головой в мысли о последствиях этого поступка.

Несколько секунд мы едем по тёмной, освещённой фонарями дороге молча.

– Должен ли я переживать из-за чувства, будто мы от кого-то скрываемся? – спрашивает Дима в шутливой форме, хотя по взгляду, который он на меня бросает через плечо, могу понять, что его это действительно тревожит.

Он видит моё состояние, а меня до сих пор не отпускает ощущение, что я втягиваю его в этот ужас своей жизни. Да, он сам позвал меня. И сам сказал, что согласен на все последствия. Однако он даже не представляет, насколько масштабными они могут быть. Я обязана быть с ним честной, пока это всё не зашло слишком далеко.

– На самом деле мы и так скрываемся, – несмело начинаю я. – А если нас найдут, думаю, будут серьёзные проблемы. Егор этого так просто не оставит, – признаюсь, но легче ни капельки не становится.

Наоборот, ещё хуже, я только что сказала парню, что он связался с «неправильной» девушкой. С девушкой, от которой слишком много проблем. Мне даже в глаза его сложно смотреть, которых он практически не отводит от зеркала заднего вида. Сам он не на шутку мрачнеет и хмурится, будто о чём-то раздумывая, как вдруг:

– Нет, – внезапно и импульсивно выдаёт парень и качает головой, будто что-то ему категорически не нравится, – так дело не пойдёт.

Стоит ему это только сказать, как он тут же съезжает на обочину, и я уже мысленно готовлюсь услышать «проваливай из моей машины», но он неожиданно для меня полностью разворачивается корпусом ко мне лицом и очень серьёзно выдаёт:

– Рассказывай.

Первые три секунды я в растерянности.

– Что? – не понимаю я.

– Рассказывай, что у тебя происходит, – даже не настаивает, а приказывает он.

И я рассказываю. Не сразу, сначала долго мнусь и постоянно кусаю губу, стараясь избегать прямого контакта с его очень внимательными глазами. Но стоит один раз в них взглянуть и задержаться – как меня прорывает. Я не говорю ему абсолютно всё, избегая самых ненавистных мне моментов, и уж точно оставляю при себе то, что произошло между мной и Егором год назад. Это принадлежит только мне, и я не могу это омрачать реальностью, которая настигла уже на следующий день, после случившегося. Однако рассказываю достаточно, чтобы мягкие черты его лица окрасились мрачной тенью, вид стал серьёзным, а от слащавого, доброго мальчика ничего не осталось.

Дима тихо чертыхается, когда рассказываю самый конец. То, что случилось сегодня и как накрылся весь мой план. Мы вновь погружаемся в молчание, и на этот раз я даже ума не приложу, чем оно закончится, потому что я всё жду одного – когда он окончательно примет решение избавиться от меня.

Но не тут то было, его слабая улыбка выглядит так, словно он видит всю ситуацию не такой ужасной, какая она на самом деле есть.

– Пересаживайся, – выдаёт он, мотнув головой в сторону переднего сидения.

Не то чтобы я рассматривала в этом что-то подозрительное, просто не понимаю, как это может быть связано.

– Зачем? – недоумеваю я, на что парень лишь улыбается ещё милее.

– Пересаживайся, – повторяет Дима, – давай-давай, а то не дело привозить свою девушку к отцу на заднем сидении машины.

– Кого-кого? – округляю глаза и едва не заикаюсь. – Свою девушку?

А Дима так простодушно кивает.

– Ага, придётся сказать моему папе, что ты – моя девушка, иначе он вряд ли согласиться помочь.

Я всё ещё ничего не понимаю, при том ещё и начинаю волноваться. Возможно так действует на меня одно слово “помочь”.

– И как же он сможет помочь? А главное – с чем?

Я его достала? Честное слово, я бы достала своим недоверием и кучей, кого угодно, но не Диму. Вместо этого он вновь мне очень тепло улыбается.

– Вот пересядешь – узнаешь, – и словно даже не сомневается, что так именно и поступлю, отворачивается обратно. – Расскажу всё по дороге.

И Дима оказывается прав, уже спустя пару секунд я сажусь вперёд, чтобы выслушать, что он придумал.

Глава 12. Лина

– Ты предлагаешь обмануть главного прокурора области? – не верю я своим ушам, вытаращившись на Диму безумно огромными глазами.

Смотрю то на него, то на большой двухэтажный особняк, в который мне, после его объяснений, совсем не хочется входить.

Обмануть, ещё и помощи попросить у человека, который может упрятать тебя за решётку только за один косой взгляд в его сторону. А тут такое! Уму непостижимо.

А вот Диме очень даже весело, особенно наблюдать за мной.

– Не прокурора обмануть, а моего отца, – заверяет парень с улыбкой, положив свою ладонь поверх моей руки, словно показывая, что рядом и готов поддерживать. – И не обмануть, а просто приукрасить события. Ты – девушка, которая мне нравится, и я очень хочу тебе помочь. Плюс, кто знает, может я тебя добьюсь в будущем, и ты действительно станешь моей девушкой.

У меня аж лицо вспыхивает от его слов, а во рту всё от волнения пересыхает. Так и таращусь на него как дурочка. Хотя и дурочка довольно-таки счастливая. Мне так приятно слышать подобное, а особенно ощущать себя девушкой, которую нужно добиваться. Которая нравится кому-то, и он об этом смело говорит вслух.

– В общем, мы ничего плохого не сделаем, просто объясним ему ситуацию, а отец уже сам решит, сможет он помочь или нет. У него много судей знакомых, и я думаю, это будет не так сложно, что дело о разводе твоей мамы и отчима попадёт в определённые руки, кто затянет этот процесс на несколько месяцев.

Я так поражена, что могу лишь в неверии качать головой.

– У Эдуарда тоже есть связи, не думаю, что его юристы не найдут выход.

Дима глубоко вздыхает и смотрит на меня таким взглядом, каким обычно смотрят на глупенького ребёнка.

– Я не сомневаюсь, что у твоего отчима есть серьёзные связи, и именно поэтому, без соответствующей помощи, он получит развод уже через минуту после того, как подаст заявление. Поверь, это единственная надежда на то, что у тебя получится с ним побороться. Хотя бы отсудить малую часть за моральный ущерб и права над твоей мамой.

Права над мамой, об этом я как-то не подумала. Я вообще, если честно, мало ещё о чём думала. И сомневаюсь, что смогла бы придумать, если бы не Дима. Потому что он прав, Кайманов получит развод без суда в любое время, какое ему пожелается. Но идти против него в суд – боже, не уж то я действительно смогу пойти на такое. Он же меня прямо там и сравняет с землёй, а его юристы ещё и могилку для меня выроют, из которой я вряд ли когда-то смогу выбраться.

– Лина, – пытается вытянуть меня из мыслей Дима. Он знает, что я погрязла в страхах с головой. Но при этом он выглядит таким уверенным и решительным, что мне хочется ему доверять. – Давай хотя бы просто с ним поговорим, а он нам скажет, какие есть варианты.

А вот это звучит уже не так пугающе, хотя я по-прежнему боюсь даже думать, чтобы пойти против отчима. Но ведь у меня и выхода другого нет, правильно? Я не могу позволить ему уничтожить мою маму, а раз идею лучше, что предлагает Дима, вряд ли придумаю сама, мне не остаётся ничего, кроме как набраться мужества и согласится, кивнув.

Дима мне в ответ вновь дарит эту улыбку, от которой в груди расцветает что-то приятное. Она обещает заботу и будто одновременно заверяет, что всё будет непременно хорошо. Я ему верю. Правда, ноги не перестают ощущаться невероятно слабыми и ватными, когда выхожу из машины и вновь окидываю взглядом внушительных размеров дом. Отсюда он выглядит ещё более впечатляющим и красивым. А ещё я тут же замечаю снующую по периметру охрану, отчего вновь хочется сделать шаг назад, залезть в машину и попросить Диму отсюда уехать. Я собираюсь обмануть главного прокурора области, последствия могут быть…

– Не бойся, – неожиданно парень оказывается со мной рядом и берёт мою руку в свою. – Даже если что-то пойдёт не так, это была моя затея, а не твоя.

И почему мне от его слов вот вообще лучше не становится? То есть, он сам предполагает, что может быть плохой исход? Но эта тревога гаснет так же быстро, как вспыхивает, когда Дима сжимает мою руку сильнее и просто говорит:

– Я всё время буду рядом.

И он сдерживает своё обещание. Ведёт меня за руку в дом. Всё время держит за руку, пока я, восхищаясь про себя величеством внутренней роскоши, то и дело запрокидываю голову и верчу ей в разные стороны, совсем не глядя под ноги, бреду за ним. Хотя я и привыкла к шику и дорогому дизайну, всё равно умудряюсь ловить себя на мысли, что здесь невероятно красиво и необычно. Этакая смесь современности и викторианской эпохи. А ещё в этом доме отдаёт теплом, за счёт ярких оттенков стен и мебели, совсем не похожих на те, что вижу каждый день в нашем доме – ледяных и холодных, точно как души двух хозяев. И последнее сравнении даже успевает поселить в меня маленькую надежду, что хозяин дома должен соответствовать этому впечатлению, однако она тут же умирает, стоит нам войти в тёмную, отделанную вишневого цвета деревом библиотеку, и увидеть глаза отца Димы.

Нет, теплоты в них точно нет. Этот взгляд я знаю. Этот взгляд человека, у которого есть власть и отсутствуют какие-либо зримые границы. И хотя Дима меня по-прежнему держит за руку, мне становится как никогда неуютно. Этого человека я точно никогда в жизни не решусь обмануть.

– Вот так неожиданность, – в отличие от холодного взгляда тёмных глаз, голос у отца Дима довольно приветливый.

Да и улыбка искренне радушная, собирающая в уголках глаз множество морщинок. Возраст мужчины точно определить сложно. Он неплохо сложен, подтянут, хотя и большую часть его высокой фигуры скрывает длинный халат, лоснящийся на складках от тусклого света торшера, стоящего прямо над креслом, в котором и восседает мужчина. Однако поседевшие с двух сторон на висках тёмно-русые волосы наводят на мысль, что ему, наверное, около пятидесяти.

Наверное?

Господи, и о чём я только думала, соглашаясь на эту авантюру.

Как девушка Димы, я должна знать, сколько его отцу лет. Я должна знать, как его зовут. И я точно должна знать о Диме хоть что-нибудь ещё, кроме его имени и что он учится в моём универе. Логика подсказывает, что могу не промахнуться, если предположу, что на юриста, а вот всё остальное…

Мне бы сдать шаг назад, но уже поздно. Представление уже начинается. Прямо со слов:

– Папа, знакомься, это – Лина, – а Лина кроме как кивнуть и выдавить подобие жалкой улыбки ничего не может, благо Дима вновь приходит на помощь: – А это мой отец – Игорь Юрьевич, Лина.

Ну хоть имя уже есть, возможно всё будет не так плохо.

– Здравствуйте, – блею я.

Но отцу Димы этого достаточно, чтобы улыбнуться и принять моё пищание. Вероятнее всего, он и не такие реакции встречал на свою персону.

– Здравствуй, Лина, – приветствует он, уже стоя на ногах, – очень приятно с тобой познакомиться.

Не могу сказать того же, и всё же:

– И мне очень приятно.

Дима сжимает мою руку сильнее, а мне хочется поскорее отодвинуться от него, пока всё не зашло слишком далеко, но взгляд его отца уже замечает эту деталь. Правда реагирует вполне спокойно, разве что глаза теплеют и смотрят на меня немного иначе. Без призрения, однако более придирчивее, оценивающе, как на вещь в магазине, когда прикидывают стоит она своих денег или нет.

И походу решает, что стоит.

– Чем обязан вам в столь позднее время? – прямо интересуется мужчина, явно не любитель ходить вокруг да около.

А я вот зависаю над единственным «позднее» и только сейчас задумываюсь о том, что времени с моего ухода из дома, наверное, прошло уже много. А когда нахожу часы и вижу “пятнадцать минут одиннадцатого” мне так не по-детски дурнеет.

– Знаю, что знакомство не так следовало бы провести, – вновь берет на себя всё Дима, хотя это было бы, наверное, очень странно, если бы заговорила я. Я вообще здесь в качестве какой-то попрошайки, отчего с каждой секундой затея кажется всё более дурной. Но останавливаться ещё дурнее, остаётся только подыгрывать. – Но я бы не стал тебя тревожить, если бы дело было не срочное.

Игорь Юрьевич принимает слова сына одобрительно, что даже странно на такое смотреть. Даже представить себе не могу, чтобы Егор так пришёл к Эдуарду с девушкой за ручку, чтобы попросить помощи. Он скорее под поезд бы лёг, чем сказал отцу, что есть какая-то проблема, которую он не может решить сам. А тут такое – оказывается, просить помощи – это не страшно.

Мужчина тут же показывает на небольшой диванчик, стоящий напротив его кресла, предлагая присесть и садится сам. Закидывает ногу на ногу и ждёт, когда расположимся мы. От волнения я не нахожу себе места, точно на доске из иголок пытаюсь усидеть. А ещё эта рука… нет-нет, а отец Димы поглядывает на то, как его сын придерживает меня. Но это работает, парень был прав, на его отца действует безотказно, его расположение мне обеспечено.

А это между прочем мошенничество, даже статья такая есть…

– Итак, что у вас случилось? – спрашивает Игорь Юрьевич, а затем усмехается, начиная тянутся да очками, которые лежат сложенными на журнальном столике. – Только не говори мне, что хочешь попросить прямо сейчас вас поженить, вряд ли я смогу это обеспечить на ночь глядя, – выдаёт, надевая очки.

Вот, как он расценивает наши сцепленные руки.

Я заливаюсь с головы до ног краской, не способная нормально вдохнуть от такого заявления, а Дима реагирует точно также, как отец – слабо смеётся.

– Не переживай, – поворачивается он ко мне, – папа так шутит. Это просто… просто наша шутка.

Очуметь, какая смешная.

По-прежнему ошарашенная, смотрю на мужчину, он тоже смеётся и разводит руками в стороны типа «простите, не мог удержаться», а я… я выдаю натужную улыбку, решая, что это единственная реакция, которую от меня ждут и сама не понимаю, как выдаю:

– Нет, спасибо.

Смех как-то резко прекращается, я чувствую на себе два неловких взгляда, а сама пялюсь в пол, ощущая, как душно становится в помещении. Воздуха бы побольше…

– В общем, да, мы не планируем жениться, – поддерживает Дима, за что ему в очередной раз спасибо. – И, к сожалению, ситуация действительно слишком сложная и… – берёт паузу, чтобы бросить на меня ещё раз взор, который в этот раз я встречаю, потому что он какой-то подбадривающий и необходимый для меня. – И довольно печальная, – заканчивает парень. – Дело касается семьи Лины, и я думаю, что ты можешь нам помочь.

Игорь Юрьевич тоже становится серьёзным, словно вдруг понимает, что его смех был неуместным. Пару секунд глядит на меня, а потом возвращает взгляд к сыну.

– Рассказывай, посмотрим, чем смогу помочь.

Удивительно, но то, что я тараторила Диме, наверное, полчаса, он укладывает в пару минут, лишь говоря по делу и избегая подробностей, за которые мне было бы точно стыдно перед его отцом. Всё это время я смотрю на него, слушаю его речь и тембр голоса – спокойный, взвешенный, уверенный. Наблюдаю за мимикой, за тем, как он иногда взмахивает рукой и сжимает между собой указательный и большой палец тогда, когда надо что-то выделить. И думаю о том, какое такое чутьё меня привело к нему?

У меня были парни, ничего серьезного, конечно, но всё же я никогда не ощущала недостатка от внимания противоположного пола. И последний год не был исключением, просто я ничего не замечала. В моей голове был только Егор. И я солгу, если скажу, что не была всё это время в него влюблена. Была, и очень. И видимо это и было причиной, почему смирилась со всем происходящим. Признала, что виновата и что просто ему что-то должна. А на самом деле всё это время я могла жить другой жизнью. Могла переключиться с Егора, поняв, что он уже никогда не станет прежним. Тем, кого полюбила. Я могла дать отпор, натравив на него отчима, не дожидаясь, когда наступит такая ситуация, когда уже будет поздно.

И вот Дима… как ураган, ворвавшийся в мою жизнь, а я даже не могу просто с ним пообщаться и узнать его лучше, потому что в моей голове по-прежнему слишком много Егора. Потому что он точно стена стоит между мной и жизнью, которую хочу иметь.

Неужели, этот парень действительно способен что-то изменить?

– Так, – внезапно раздаётся голос отца Димы, а я от неожиданности резко поворачиваюсь к нему, понимая, что большую часть рассказа пропустила.

Видимо, самую важную, потому что мужчина выглядит серьёзно озадаченным. Смотрит куда-то между мной и сыном, явно в этот момент переваривая услышанное. А потом…

– Ну, я тебя понял, – говорит он Диме, после чего его уже сочувствующий взгляд обращается ко мне. – Очень жаль, что так получилось с твоей мамой.

Это единственная фраза, к которой я привыкла. За последние полгода я слышала её, наверное, раз пятьсот, поэтому реакция уже выходит автоматическая:

– Спасибо, – дежурная фраза, потому что сказать больше нечего.

И вновь это неловкое молчание, смотрю на Игоря Юрьевича так, будто сейчас он озвучит мне приговор. Дима украдкой кидает на меня обеспокоенные взгляды, очевидно больше переживая не за то, что скажет его отец, а не рассказал ли он чего лишнего, из-за чего я могла бы расстроиться. И это ещё одна черта, которую кладу всё в ту же копилочку “идеальный парень”.

Тем временем отец Димы всё ещё раздумывает, чем может помочь, пока наконец не говорит:

– Хорошо, – поджимает губы, словно что-то прикидывает в уме, а потом резко садится прямо и снимает очки, кладя их на столик, рядом с планшетом, а следом тянется за ежедневником, который лежит чуть поодаль. Пока он листает страницы, я успеваю прочитать гравировку золотыми буквами на обложке «Шевченко И.Ю.»

– Как там у него фамилия, – спрашивает отец Димы, и я спешу поднять взгляд к его ожидающим глазам, чтобы он не подумал, что я что-то пытаюсь подглядеть.

А саму накрывает волной жара, что даже ладони потеют от волнения, я с трудом могу не запинаться:

– Кайманов Эдуард.

Игорь Олегович впивается в моё лицо острым взглядом:

– Так вот, в чём было дело, – проговаривает мужчина тихо, а я почти перестаю дышать, совсем не понимая, что это значит.

Но не успеваю ничего спросить, хотя и не уверена, что вообще осмелилась бы.

– Да, папа, это был брат Эвелины, – отвечает Дима отцу, явно говоря обо мне так, словно они продолжают какой-то разговор.

Теперь я смотрю в упор на парня, надеясь, что он заметит мой вопиющий от непонимания взгляд и постарается всё объяснить, но он не меня даже не бросает и взора. Смотрит только на отца, который в свою очередь на меня, а меня не покидает ощущение, что меня вновь выставляют на торги, потому что мужчина меня точно ещё раз оценивает.

– Ну за такую девушку не стыдно в глаз получить сын, – наконец, выдаёт приговор мужчина, а мне и вовсе становится плохо.

Он знает про сегодняшнее утро. Боже мой, знает, а я даже не смогла сложить дважды два. Дима отец прокурора, и судя по всему, их отношения прямо противоположны отношениям отчима с Егором, а значит не должно быть удивительно, что его папа заметил увечья на лице сына.

А ещё это значит… Проблемы.

Проблемы, которые он может устроить Егору. А если ещё и покопается в старых делах, то найдет тысячу и одну причину упрятать Егора в тюрьму далеко и надолго.