Текст книги "Коноплянка"

Коноплянка
Ирина Иванова

© Ирина Иванова, 2023

ISBN 978-5-0060-2085-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

I. Белое на чёрном

Даты

 
Даты плещутся, как реки,
разбавляя близость далью,
погружая в свои сети
где улыбки, где печали.
 
 
Мир молчит, молчат дороги,
век исчез, как не бывало.
За порог уносят ноги
бывший запах карнавала.
 
 
Незабудки, письма, встречи
время съело без возврата,
и восторженные речи
тоже канули куда-то.
 
 
Ничего нет. Нашу память
также скушают на завтрак.
Как голодные пираньи,
поглощают чувства даты.
 
 
Вытирая пот и слёзы
на лице, чтоб чище стало,
жизнь отчаянно смеётся
в немоту пустого зала.
 

Уходят люди

 
Уходят люди, ничего не говоря,
да и никто их в этом не осудит,
разбередив, снимая якоря,
уходят люди молча, без прелюдий.
 
 
А сердце, как ранимая мишень,
трясётся от болезненных зарубок.
Уходят: кто-то в жизнь, а кто-то в смерть,
и никогда их для тебя не будет.
 
 
Но если прикипел ты, с кожей рви
от них свою податливую душу.
Уходят люди, остаются их стихи
и то, что даже время не нарушит.
 

Сыграй мне музыку

 
Сыграй мне музыку, душа,
я буду слушать,
как дождик льётся, чуть дрожа,
по тёмным лужам,
как занимается рассвет
в лесу сосновом,
как преломляет солнце свет
на лист кленовый.
 
 
Сыграй мне светлую печаль,
я слушать буду,
как ветер, волны неся вдаль,
поёт повсюду,
как хорохорится весна
порою пряной,
как вечер прыгает шутя
в закат багряный.
 
 
Сыграй мне что-то в стиле рок,
под щебет птичий,
чтоб я забыла на часок
про свод приличий
и песни стала распевать
на зло соседям,
а в мыслях радостно мечтать
о новом лете.
 
 
Сыграй мне музыку, душа,
я буду слушать,
как время длится, не дыша,
и шепчет в уши,
что жизнь проходит, что она
совсем не вечна.
Сыграй мне музыку, душа,
о бесконечном.
 

Этот ноябрь

 
Этот ноябрь не такой, как всегда —
без мокрого мерзкого снега.
Куском уцелевшим желтеет луна
на фоне вечернего неба.
 
 
Природа, задумавшись, главного ждёт.
Приняв неизбежность ухода,
она свою ношу достойно несёт,
не клянча спасенья у Бога.
 
 
Пугает, как выстрел, внезапная смерть,
когда не спросив разрешенья,
она не даёт не дожить, не допеть,
не выпить всю чашу смиренья.
 
 
Но этот ноябрь не такой, как всегда,
торжественно дремлет природа,
как будто давно уже знает она
срок жизни и дату ухода.
 

Воздушные миры

 
Пугает страхами колючая зима,
и я боюсь уже её пророчества,
где замыкает целый мир она,
где нет спасения от одиночества.
 
 
Летят вокруг воздушные шары
и лопаются на морозном небе.
Уходят в никуда мои миры,
оставив думы о насущном хлебе.
 
 
В реальности есть только один мир,
в котором ты мишенью лишь являешься.
как будто чей-то силой создан тир,
где раз попав в прицел, не возвращаешься.
 
 
Летят, летят прозрачные шары
по правилам игры без исключения,
и тонут в них воздушные миры,
мои миры, своё забыв значение.
 

Белое на чёрном

 
Белое виднеется на чёрном.
Чёрное виднеется на белом.
На стене белеет обречённо
след от почерка, оставленного мелом.
 
 
Выцвели от времени все буквы,
поутихли неземные страсти,
когда дни летели, как минуты,
когда сердце наслаждалось счастьем.
 
 
Повзрослели маленькие дети.
Поредела у деревьев крона.
Друг за дружкой навсегда исчезли
бабушки на лавочке у дома.
 
 
Смотрится отчётливо былое.
Радость закупорили потери.
Сколько нужно выпить в жизни боли,
чтобы быстро чувства онемели?
 
 
Чёрное виднеется на белом.
Белое виднеется на чёрном.
В молодости лучше там, где не был,
в возрасте достаточно покоя.
 

Одиночеству

 
Глаза не открыв ещё, город молчит.
Мне в уши диктует слова тишина.
Одни мы с тобою, кричи, не кричи.
И я не хочу ни любви, ни вина.
 
 
Не рвусь я уже в приоткрытую дверь,
не слушаю чьи-то чужие шаги.
Я больше тебе доверяю теперь,
тебе посвящаю свои я стихи.
 
 
Ты кофе с лимоном, дружище, налей
и мне посмотри откровенно в глаза.
Не нужно с тобой нам больших перемен,
мы их пережили когда-то сполна.
 
 
Мы видели, как предавали друзья,
и как затаившись, молчали враги,
а мы с тобой шли, никого не виня,
залечивать рану от прежней любви.
 
 
Глаза не открыв ещё, город молчит.
Мне в уши диктует слова тишина.
Тебе посвящаю свои я стихи,
тебе одному доверяю сполна.
 

Как в детстве

 
Мозг рисует невольно фрагменты слов,
называя, как в детстве, по именам
все намёки движений, метаний, снов,
чтоб себя отыскать, не сойдя с ума.
 
 
Неизбежное после – друзья, враги,
одиночество будто лишилось сна.
Лишь прислушавшись, слышно её шаги,
той судьбы, что так долго во тьме ждала.
 
 
Отступают назад все чужие дни,
и становится радостным тусклый взгляд.
Одиночество, ты уж меня извини,
но теперь я по жизни пойду одна.
 
 
Лето машет, как в детстве, своей рукой,
забывая, что завтра придёт зима.
Чтоб дорогой судьба не пошла другой,
я ей встречу назначу уже сама.
 

Таланту

 
Стихи не перестанешь слышать впредь,
завидовать тебе всё станут больше,
ты можешь взять и просто умереть,
но даже смерть твой не испортит почерк.
 
 
Ты можешь взять, и обрубив концы,
закрыться в доме, где гуляет ветер,
но даже там тебя найдут стихи,
другого рядом просто не заметив.
 
 
Придут они к тебе, когда ты спишь,
разбудят ночью или на рассвете,
лица слегка коснутся, не остыв,
как это делают в одном порыве дети.
 
 
Стихи не перестанешь слышать впредь,
завидовать тебе всё станут больше,
но если вдруг захочешь умереть,
учти, что смерть твой не изменит почерк.
 

В других городах

 
Дорогие мне люди в других городах
пишут письма в стихах, оставаясь вдали.
Я пытаюсь вглядеться, но тают в лучах
освещавшие ночью их путь фонари.
 
 
Я стараюсь понять нежность искренних слов,
то в руках подержу, то верну их назад.
Как такое бывает – крадётся любовь
осторожной пантерой, скрывая свой взгляд?
 
 
Я пытаюсь понять, но в других городах
одиночество тоже сегодня в цене.
Отрекаясь, любовь перестанет страдать
и напишет письмо равнодушное мне.
 

Чужое платье

 
Дней напридуманных объятья.
Зачем же так, скажи на милость,
я наряжаюсь в чьё-то платье,
чужое, что и мне сгодилось?
 
 
Читаю я чужие письма
и слушаю чужие речи,
а по ночам опять мне снится
тот сон, что душу мою лечит.
 
 
И привыкая жить в разлуке,
тебя уже не узнавая,
я нежные пытаюсь звуки
извлечь из грохота трамвая.
 
 
Дней напридуманных объятья.
Зачем же так, скажи на милость,
мы сочинили наше счастье,
а нам оно не пригодилось?
 

Ни слова о любви

 
Новые стихи твои.
Ожиданье гасит вечер.
Вновь ни слова о любви…
Только ветер, один ветер
крутит мысли и слова,
перемалывает строчки.
После каждой, как трава,
расцветают многоточья.
Расцветает, как молва,
одинокая потеря.
Огрызаются слова,
словно загнанные звери.
Но стучит в твоё окно
нарисованная птица.
Это я, и мне дано
полетать и возвратиться.
Ты, мой странный визави,
боль опять стихами множишь,
где ни слова о любви,
и нет места жизни тоже.
 

Ненужная кладь

 
Бьётся рыбой об лёд надоевшая память,
бесполезно пытаясь ещё раз понять,
что судьбу невозможно заплатой подправить,
что распято однажды, уже не распять.
 
 
Нагнетает тоску мрачноватая осень,
сбросив в кучу листву, как ненужную кладь.
Так и в жизни надежду день снова уносит,
что лелеяла ночь, словно нежная мать.
 
 
Удержать не пытаюсь пустые объятья,
потускнели слова на бумажном листке,
что вчера обещали немножечко счастья,
а сегодня растаяли льдинкой в руке.
 
 
Бьётся рыбой об лёд надоевшая память,
бесполезно пытаясь ещё раз понять,
что молчанием можно нечаянно ранить,
а безмолвием в самое сердце попасть.
 

Лист календаря

 
Серые страницы ноября
белыми страницами поправлю,
и одиннадцатый лист календаря
я на день себе ещё оставлю.
 
 
Белым пухом запорошит путь,
снежной россыпью покроет в парке ели,
а мы с ним добавим по чуть-чуть
ветра свежего с осеннею капелью.
 
 
А мы с ним пойдём по холодку
воздухом дышать ещё свободным.
Мне, как и ему, не по нутру,
когда хлёстко бьют друг друга в морду.
 
 
Нелюбимый месяц, так и что ж,
будем мы теперь с ним оба квиты.
В этой жизни сразу не поймёшь,
жив пока ты или пал убитым.
 
 
Серые страницы ноября
белыми страницами поправлю,
и одиннадцатый лист календаря
я на память о тебе оставлю.
 

Снежный ком

 
Нежданной зимней сказкой за окном
глядят на мир одетые деревья,
а с верхних веток тихо снежный ком
слетает белой скатертью на землю.
Зима сплетает нити в кружева
надежд без оговорок и усилий,
нам говоря, что жизнь всегда права,
смерть покрывая прошлогодней пылью.
 
 
Ещё не все мосты разведены.
Зима лишает грусть фигуры речи,
готовя по ночам живые сны,
в которых ты шагаешь мне навстречу.
 

Как подорожник

 
Мир, замерев, спокойно спит,
ослабив ножны,
и лишь поэт свои стихи,
как подорожник,
к открытой ране приложив,
впитав их кожей,
рифмует ночью слово «жизнь»
до нервной дрожи.
Поэт не смотрит на часы,
он слышит время,
когда оно в окне летит
незримой тенью.
Он видит, как встаёт рассвет
в туманной дымке,
как солнечный играет свет
души на снимке.
И денег пусть не накопив,
он знает всё же,
что чем быстрее жизнь бежит,
то тем дороже
дождинок на стекле следы,
вкус лета спелый
и осторожные шаги
судьбы несмелой.
Мир, замерев, спокойно спит,
ослабив ножны,
рифмует лишь поэт стихи
до самой дрожи.
 

Нежности остатки

 
Я нежности остатки соберу,
чтобы не тронули их снежные метели,
пока снежинок танец поутру
напоминает мне, как в детстве пели
они, кружась неспешно за окном,
как опускались бережно на землю,
и мир был весь покрыт счастливым сном.
Но где ты, детство? Где ты, счастье? Где ты?
За окнами торопится зима
жить-не тужить и птицей-недотрогой,
что вырвалась из клетки, пьёт она
всю радость перед будущей дорогой.
 

Дымка

 
Я для тебя – в тумане лёгком дымка,
что исчезает утром за окном,
неразличимая в движении картинка,
что так привычна в поезде ночном.
 
 
Ты для меня – далёкая планета,
что ореолом в небесах горит
так высоко, что кажется – ни света,
и ни любви в ней нет для нас двоих.
 
 
Два ночника, светящихся во мраке,
два фитиля в мерцающем окне,
друг другу посылающие знаки
тепла на остывающей земле.
 

Музыка

 
Как много в мире праздных слов,
ненужных мыслей,
и только музыка нам всё
поёт о жизни.
Она звучит и сердце рвёт
сильнее стали.
Но жизнь всегда идёт вперёд,
а мы устали
от суеты, от серых масс,
от строя в ногу,
любви красивой напоказ,
и понемногу
мы разучились просто жить
легко и чисто,
кого-то преданно любить
светло, без смысла.
Отбив, как мячик от стены,
всех слов браваду,
душа всё ищет тишины
себе в усладу.
А сердце бьётся, как мотив,
и между прочим,
не о еде, а о любви
всегда хлопочет.
Как много в мире лживых фраз,
ничтожных мыслей,
и только музыка сама
поёт о жизни.
 

Снег

 
Снег белый все пути покрыл,
дома и лица.
А ты не жив, и не убит.
Не возвратиться
туда, где рвались паруса,
синело небо,
и создавались адреса
мест, где ты не был.
Снег заметает, что прошло,
и что проходит.
А в этой жизни, как назло,
не происходит
чудес, а только сыплет снег,
чужой и белый.
И замедляет время бег,
и пишет мелом
свой старый и привычный стих
без чувств и смысла,
когда не жив, и не убит.
Не возвратиться…
 

Когда летят стихи

 
А за окном ложится снег, безумно белый,
а на часах – «пора вставать», и снова утро.
Глаза котёнка, как вино в бокале прелом,
и сыплет снег свои стихи на землю будто.
 
 
Они чисты, они по-своему прекрасны,
без лишних проволочек и прелюдий,
как вечность, как простое слово «здравствуй»,
летят они на землю в помощь людям.
 
 
А люди закопались в глупых спорах,
не видя красоты, теряя душу.
Сметает снег пустое лишним сором…
Когда летят стихи, их нужно слушать.
 

Наполовину

 
Двери открыты наполовину,
можешь шагнуть и поймать удачу.
Видишь, как утро выгнуло спину,
как в броске львица, и небо плачет.
 
 
Облако дремлет, свернувшись котёнком.
Позднее утро в небесных дырах.
Как мне хотелось бы быть ребёнком,
знавшим, как жить, чтобы жизнь сложилась.
 
 
Слёзы стоят, как в строю солдаты,
что в нетерпении ждут сигнала.
Туча повисла мешком зажатым
над тротуаром, снегом распятым.
 
 
Двери открыты наполовину,
можешь шагнуть и поймать удачу.
Видишь, как утро выгнуло спину?
Хочешь – иди, не смотри, что плачу.
 

Любой выбирай

 
Хлебнув без остатка всю эту земную суть,
отведав на вкус горьковатую сердца боль,
жизнь, чертыхаясь, летит в ледяную муть,
прощаясь в который раз навсегда с тобой.
 
 
Но завтра она распахнёт голубые глаза,
дав насладиться сполна своей красотой,
всё для того, чтоб понять, что никак нельзя,
мир не обняв, уйти от него на покой.
 
 
Глядят, будто в вечность, кошачьи немые зрачки.
И нам друг от друга не деться уже никуда.
Ты знаешь все страхи, надежды и мысли мои,
а я лишь читаю тебя по слогам пока.
 
 
Дорога стремительно тянется в ад или в рай,
и нам не решать, по какому идти пути.
Как в детской считалке, не скажешь «любой выбирай»,
пока кто-то свыше считает твои очки.
 

Я скучаю

 
Я скучаю, я очень сегодня скучаю
по одетой в весеннюю влагу зелёной листве,
по бодрящему летом в жару ароматному чаю,
по хрустящему снегу в холодном немом январе.
 
 
Я скучаю по берегу, где напряжённые волны
вечно меряют силу в надёжном и точном броске,
по бесстрастному небу, что смотрит на мир отрешённо,
звёзды, словно подарки, сжимая незримо в руке.
 
 
По коту, кто один безгранично и сильно мне верил,
и которого я не сумела однажды спасти,
я скучаю сегодня, всё множа невольно потерю,
не пытаясь уже от беды той куда-то уйти.
 
 
По дорогам, что взгляд не охватит до самого края,
по шальным поездам, увозящим от мнимых тревог,
я скучаю. Я очень, ты слышишь, я очень скучаю
по словам, что сказать мне сегодня ты так и не смог.
 

Земля моя

 
Снегами память припорошена.
Закрыта в мир тугая дверь.
Тоска пришла бедой непрошеной,
прокралась, словно хищный зверь.
Там за окном – поля бескрайние,
зовущие к себе моря.
А здесь от мира на окраине
спит крепким сном земля моя.
Не потревожить царство сонное,
одним толчком не разбудить.
Но только здесь не нарисовано
умеют люди жизнь любить.
Как видно, здесь страдать и маяться
предписано самой судьбой,
прощать, грешить и снова каяться
одной израненной душой.
 

Не со мною

 
И счастье одно, разделённое на половинки,
и берег морской, отдыхающий в летней истоме,
как в зной миражи, как порхающие невидимки,
опять не со мною и прошлой, и этой весною.
 
 
Мгновенная радость в одном промежутке от боли,
биение сердца, как только бывает вначале,
когда есть сценарий, но не исполнены роли,
спектакль не окончен, и зрители маются в зале.
 
 
Торопится время, как будто участвует в скачках,
где нет проигравших, и лавры не ждёт победитель.
И я обхожу вновь у церкви покорно стоящих,
молитвой желающих грех, как снотворное, выпить.
 
 
Весна посылает надежду, красуясь, в ладони,
и нужно её удержать, но не дать в ней остаться.
Не ждут у порога, всё рвутся вперёд мои кони
навстречу тому, с кем пока ещё рано встречаться.
 

Ночь

 
Ночь одиночеством пахнет и пустотой,
и как листок, что кружась, опускается вниз,
мир заполняет пугающей тишиной,
падающей с подоконника на карниз.
 
 
Что тебе снится в ночи, не дано угадать.
Время разводит опять между нами мосты.
Только стихов позабытых большая тетрадь
может сказать, что ты видишь, чем дышишь ты.
 
 
Мир на двоих не поделится никогда.
Путь в никуда каждый должен пройти один.
И не случайно своя светит в небе звезда
тем, кто один продолжает вперёд идти.
 
 
Ночь одиночеством пахнет и пустотой,
и как листок, что кружась, опускается вниз,
мир заполняет пугающей тишиной,
словно бы в пропасть падает чья-то жизнь.
 

Как день весенний

 
Весенним воздухом пахнуло из окна.
Бег затаила ночь в изгибах линий,
напомнив, что пришла уже весна,
околдовав флюидами своими.
 
 
Напомнив, как смеётся в лицо жизнь,
цепляясь каждой веткой во спасенье,
как радует и будоражит мысль,
что молод ты, как юный день весенний.
 
 
От чувств былых, вернувшихся из снов,
на время оторвавшись от реалий,
горстями воздух ты, как воду, пьёшь,
ушедших лет совсем не замечая.
 

Апрель

 
Апрель, натянув осторожно перчатки,
ещё не стремится в весне затеряться,
и белое облако в небе загадкой
готово быстрее подальше умчаться.
 
 
И как после сыгранной наскоро пьесы,
неласково смотрит расстроенный вечер,
досаду свою утопив в мягких креслах,
задёрнув окно ото всех занавеской.
 
 
И вместо весны плачет небо печалью,
а вместо любви, будто мрачная осень
окутала всё своим скорбным молчаньем,
которое больше душа не выносит.
 

Любуясь весной

 
Любуясь сегодня нарядной весной,
считая минуты до лета,
я вдруг понимаю, мне ближе самой
осенней природы сюжеты.
 
 
Когда оголёно деревья стоят,
дрожа от сплошной непогоды,
мне кажется, это страдает душа
покинутой всеми природы.
 
 
Когда задыхаясь под вечным дождём
и глядя на мир сиротело,
рыдает она, то мне кажется, что
страдает её, плача, тело.
 
 
И как в час веселья и шума порой,
вдруг хочется страстно покоя,
так я остаюсь в летний пламенный зной
с осенним ненастьем душою.
 

Рассвет

 
В неумытые нити дорог
попадает случайный рассвет,
и продрогший ночами росток
тянет слабые руки на свет.
 
 
Отступает за окнами мгла,
обнажая наложенный грим,
и шагает за солнцем весна,
соревнуясь в величии с ним.
 
 
Громко гимны поёт себе жизнь,
не желая весной умереть.
Хорошо быть сегодня живым
в этом мире, где здравствует смерть!
 

Немножко счастья

 
Немножко счастья. Прикоснувшись вдруг
одним шажком, дыханием, губами,
не осознав, что это: сердца стук,
дождь проливной, или по вертикали
и сквозь тебя свет ветерок задул,
прошелестев воздушными стихами.
 
 
Немножко счастья. Слышен его гул,
а может шёпот, что его пророчит
среди тупых и тесных многоточий,
отправив темноту на перекур,
оно ворваться ко мне очень хочет,
но впереди толпа несносных дур.
 
 
Немножко счастья. Появились строки
негаданно, неведомо, само,
так день погожий через все пороги
однажды заглянул в моё окно,
и я сказала громко: «Слава богу!»
Он вытер о карниз сырые ноги,
и мы уселись выпить с ним вино.
 

II. Огненные птицы

Переверну страницу

 
Переверну страницу, станет легче,
или скорее, буду делать вид,
забыв частицу своего в ней сердца,
которая и плачет, и болит.
 
 
Пока лист чистый будет в моей власти,
я постараюсь тихо день за днём
жить, по кусочкам собирая счастье,
ни крошки не оставив на потом.
 
 
И может быть когда-то, жизнь листая,
как книгу, через много долгих лет,
я, вздрогнув, вспомню, что была такая
страница та, которой больше нет.
 

Глазами старого

 
Беда уходит от ворот
без лишних проводов.
Меня ждёт дома новый кот.
И я без повода
пишу отчаянно стихи
о том, что слышится,
через вину, через грехи,
пишу, как дышится.
А он без устали вовсю
по дому носится.
Сквозь слёзы взгляд его ловлю,
и верить хочется,
что будто в воплощеньи сна,
родившись заново,
кот новый смотрит на меня
глазами старого.
 

Опустевший сад

 
Вхожу к себе, как в опустевший сад.
Нет ничего, что может тронуть душу.
Стоит здесь частокол, и колышки оград
не выкопать, не вывернуть наружу.
Спит всё вокруг, и даже спит печаль,
придвинув поудобнее подушку.
И не заплакать, и не закричать…
Как позабытые в песочнице игрушки,
застыли чувства, мысли и слова.
Всё замерло в холодном этом мире.
И спит любовь, пока ещё жива,
разбитые повесив на гвоздь крылья.
 

Сплетая узелки

 
Пока привязанность, сплетая узелки,
не задушила в собственных объятьях,
не отводя протянутой руки,
игру двуличную пытаюсь угадать я.
 
 
Коварна эта новая игра:
влезает в сердце, оплетает душу.
А победитель, как объедки со стола,
любовь твою, смеясь, бросает в мусор.
 
 
Но всё равно, стремятся мотыльки
в ночи к огню, не думая обжечься.
И всё равно, не отводя руки,
иду к костру я твоему погреться.
 

Когда тебя читаю

 
Летают где-то мотыльки
и бабочки по кругу.
А мы с тобой, как две реки,
так далеки друг другу.
 
 
А мы с тобой, как день и ночь:
одна ты, я другая.
Но почему-то мне невмочь,
когда тебя читаю.
 
 
С твоих стихов стекает смоль,
и редко светит солнце.
В моих смолкает тихо боль,
когда весна смеётся.
 
 
Как день и ночь, как свет и тень…
Но почему, не знаю,
душа моя болит сильней,
когда тебя читаю.
 

Цветочный аромат

 
Острее чувствую цветочный аромат
ещё не распустившейся сирени,
как будто я вхожу в заветный сад
своих надежд и трепетных мгновений.
Как будто я ещё немного сплю,
но ориентируюсь в безвременном пространстве.
Как будто я кого-то вновь люблю,
кого, не знаю, но уже не важно.
Нетерпеливый нарастает аромат.
Цветущей вишни лепестки роятся в стаи.
И я, как много лет тому назад,
с надеждой и любовью вверх взлетаю.
 

Бабочка

 
Бабочка с рисованными крыльями
над дорогой кружится асфальтовой
между тротуаром и машинами,
как невеста в подвенечном платьице
в шумном кабаке с посудой грязною
среди пьяных рож и неудачников.
Бабочка… Что может быть прекраснее:
в мире суеты – вдруг настоящее?
Оторвись от пыли загазованной
и взмахни рисованными крыльями!
Жизнь твоя – копеечка бубновая:
есть сегодня, завтра – позабыли все,
что летала ты, красивая, отважная
между тротуаром и машинами,
как невеста в подвенечном платьице,
тратя бесполезные усилия.
 

Не потревожу мир

 
Не потревожу больше мир,
где царство твоего покоя
и одиночества парит,
где расстаёшься ты с любовью,
и рассыпаются мечты,
как знак былого безрассудства.
Мне веру подарила ты,
назвав поэзию искусством,
которое не терпит фальшь,
где до золы сгорает слово,
где тот поэт, кто как палач,
себя в стихах убить готовый.
Где режется ножом душа,
как праздничный пирог, на части,
и пишет-дышит, весь дрожа,
поэт о боли и о счастье.
 

Меняются стихи

 
Меняются стихи, меняюсь я
и вместе с ними незаметно улетаю
за грани жизни, грани бытия,
где нет меня, где я уже другая.
 
 
И разговоры, полные тепла,
и чувства, рвущие когтями сердце,
всё это напридуманная я,
прильнувшая к костру, чтобы согреться.
 
 
И даже он, мой тайный визави,
которому так долго я писала,
не захотевший искренней любви,
мной выдуман был с самого начала.
 
 
А та, которой я стихи, как воду, пью,
не верит, когда чувства вполнакала.
И я опять страдаю и люблю,
срывая с сердца вместе с кожей одеяло.