Текст книги "Последний хит сезона"

Ирина Комарова
Последний хит сезона

Серия «Опасные удовольствия»

© Комарова И. М., 2020

© «Центрполиграф», 2020

© Художественное оформление серии, «Центрполиграф», 2020

* * *

Это утро в детективном агентстве «Шиповник» выдалось на редкость спокойным. Клиенты в дверь не ломились, и наш мудрый руководитель, Александр Сергеевич Баринов, закрылся у себя в кабинете с новым сборником судоку. Мы начальству не докучали: у каждого нашлось чем заняться.

Я неторопливо дописывала отчет по делу, которое мы закончили только вчера. Ничего особенного, обычная «родственная» кража: внучка позаимствовала у любимой бабушки кое-что из фамильных украшений и, довольно неловко, попыталась свалить на домработницу.

Домработницу, разумеется, тут же уволили и пригрозили тюрьмой, если не вернет украденное. Женщина, которая была отнюдь не глупа и имела вполне обоснованные подозрения насчет того, куда утекло золотишко, обратилась к нам… В общем, это даже работой назвать нельзя: нужно было всего лишь выяснить все подробности у заинтересованных лиц, свести их в единую таблицу и указать на явные нестыковки. А после этого, в присутствии все тех же заинтересованных лиц, задать несколько вопросов внучке.

Благородное негодование, которым сначала пылала барышня, сменилось нервными и агрессивными выпадами, а закончилось все бурными рыданиями и попытками объяснить свои поступки. Объяснения, на мой взгляд, были довольно нелепыми: дескать, бабушка в завещании эти украшения ей, внучке, и предназначила, так что она, можно сказать, брала свое… или почти свое. Не знаю, не знаю. Если уж девице так не терпелось пофорсить в бабушкиных колечках, могла бы и попросить. А тащить их из шкатулки потихоньку – это, как ни смотри, кража, деяние, предусмотренное Уголовным кодексом. И уж совсем нет оправданий попытке подставить невиновного человека.

Домработнице все равно пришлось уйти – хозяевам, после всех скандальных обвинений, неловко было оставлять женщину у себя и то, что они извинились, а она эти извинения приняла, дела не меняло. Но, по крайней мере, домработница ушла с высоко поднятой головой, с разумной компенсацией «морального ущерба» и с рекомендациями, в которых были использованы исключительно превосходные степени.

В общем, дело, как я уже сказала, рядовое. Из тех, по которым полный отчет написать – больше времени займет. Тем более если писать не торопясь и отвлекаться, как я сейчас, на посторонние разговоры.

Точнее, посторонние разговоры вела Ниночка, наша секретарь-референт. Обычно она загружена работой: кроме исполнения чисто секретарских обязанностей, на ней поиск всей необходимой информации по делам, которые мы ведем, база данных, не уступающая по своей полноте базе областного управления, а еще бухгалтерия, а еще отдел кадров… Но сегодня Ниночка, распечатав ежедневную сводку криминальных новостей, решила провести немного времени в кабинете оперативных работников, то есть в нашем с Гошей. Она устроилась на подоконнике и, болтая ногами, делилась последними новостями.

Я слушала краем уха и в основном помалкивала, а беседу с Ниной поддерживал Гошка – старший оперативник Георгий Александрович Брынь, мой напарник и наставник. Впрочем, основное его внимание было сосредоточено на каталоге Пекинской международной автомобильной выставки.

– Он пока не клиент, конечно, – рассказывала Ниночка, – а возможно, клиентом и не станет. Странный тип. Видала я неуверенных мужиков, но этот просто бьет все рекорды! Я даже шефу про него докладывать не стала: фамилию не называет, что ему нужно – не говорит и вообще никак не может решить, нужны мы ему или нет. Вчера позвонил, полчаса мычал, мялся, жался но все-таки решился. Пообещал приехать и поведать нам о своих печалях. Договорились на сегодня, на утро. Нет, перезвонил, отказался. То ли боится чего, то ли денег жалеет.

– Денег жалеет? – Гошка потер пальцем фотографию вишневого джипа, убирая с глянцевой бумаги еле заметное пятнышко. – Это нехорошо.

– Ты его еще не видел, а уже знаешь, что он – очень неприятный человек? – пошутила я.

Гоша шутку не принял.

– Раз он пытается сэкономить на решении своих проблем, то, прежде всего, он глупый человек. А иметь дело с дураками – это всегда неприятно.

– С дураками неприятно, а с умными сложно. – Нина засмеялась. Ее хорошее настроение даже бестолковый «не клиент» испортить не смог. – Нет в жизни счастья! Кстати, Витька Кириллов звонил. Он в городе, обещал зайти.

Я слепо уставилась на монитор, продолжая машинально стучать по клавишам. Кириллов обещал зайти. Он в городе… значит, что, был и не в городе? Уезжал куда-то? Сколько мы не виделись? Месяца четыре? Интересно, он хоть раз за это время обо мне вспомнил? Впрочем, нет, совершенно неинтересно. И сам Кириллов мне не интересен, он мне никогда не нравился, и я про него точно не вспоминала, и не думала, и сейчас думать не собираюсь…

– Кириллов, это «кстати, о дураках» или «кстати, об умных»? – коротко хохотнул Гоша.

– Не о дураках, конечно. – Нина на секунду задумалась и даже болтать ногами перестала. – Но если по справедливости, то и не об умных. Наверное, «кстати, о счастье».

– Где Витька и где счастье? – Напарник перевернул страницу и уставился на шикарный кабриолет нелепого розового цвета. – Кириллов и счастье – две вещи несовместные.

– Об этом я не подумала. Но ты прав, – ноги Ниночки снова пришли в движение, – Витька для счастья не создан. Я имею в виду простое счастье, житейское.

Делать вид, будто я заинтересована отчетом больше, чем разговором про Витю Кириллова, было глупо. Я откинулась на спинку стула и спросила, как смогла нейтрально:

– А что ты считаешь простым счастьем?

– Для мужика? Элементарный набор. Работа, хорошо оплачиваемая и не нервная, девушка симпатичная, с перспективами дальнейшей совместной жизни, отпуск в Египте, а по выходным – рыбалка с приятелями или преферанс.

– Счастье младшего банковского клерка, – подсказал Гоша.

– Ага, точно. Можешь себе представить Витьку младшим банковским клерком?

– И старшим не могу. Он на такой работе не выдержит. Через неделю, максимум через две или сам взорвется, или весь банк на уши поставит.

– Точно. А что касается отпуска в Египте…

– В Египте он был, ему там не понравилось, – многозначительно заметил Гоша.

– Я же не конкретно о Египте, – отмахнулась Нина. – Египет – это непринципиально. Есть еще Турция…

– И в Турции он был. Помнишь, лет пять назад? Там ему еще больше не понравилось.

– Помню. Но назвать ту его поездку отпуском тоже нельзя. Одним словом, Кириллов не любитель отдыха на заграничных курортах. А насчет рыбалки и преферанса я не знаю. Ты не в курсе, что он делает в свободное время?

– Насколько я знаю, спит.

– А когда выспится?

– Когда выспится, идет на службу.

– Дивно! Вот оно все Витькино счастье и есть: поспал и на службу. Обзавидоваться можно.

Я тоже хотела что-нибудь сказать, но никаких умных мыслей по поводу предполагаемого счастья Витьки Кириллова в голову не приходило. А Ниночка продолжала рассуждать:

– Впрочем, для мужиков определенного типа такое отношение к жизни очень характерно. Взять хоть бы тебя…

– А что я? – Кабриолет на Гошку впечатления не произвел, и напарник снова вернулся к странице с джипом. – Я, в отличие от Витьки, человек высокоинтеллектуальный, я даже газету каждую неделю покупаю.

– «Московский комсомолец»?

– «Телесемь». Матушка моя считает, что там самая удобная телевизионная программа. И сплетни всякие в ассортименте.

– Так это ты для мамы покупаешь, а не для себя!

– Ну и что? Факт покупки имеет место, а все остальные рассуждения – это уже лирика! И вообще, у меня, кроме работы и сна, множество других интересов, самых разнообразных. Девушки, например…

– Ха! Можно подумать, у Витьки с девушками проблемы.

– Я же не про этих девушек говорю! Я про любовь. Ты слышала когда-нибудь про такое большое и светлое чувство?

– Ах, ты об этом. Это верно, от любви Витька шарахается. Да что любовь, чуть только интересом каким серьезным запахнет, он сразу фьють – и испаряется. Помнишь, была такая беленькая, из фотолаборатории…

В приемной зазвонил телефон. Нина тут же спрыгнула с подоконника и выбежала. Надо же, как не вовремя! И на самом интересном месте! Но Кириллов-то, каков змей! В мою сторону он, значит, даже смотреть не хочет, лишний раз к нам в офис не зайдет, чтобы повидаться, а у самого какая-то беленькая девица, из фотолаборатории! Ладно, Витька, подожди, я тебе все припомню… Хотя что это я? Нина же ясно сказала, что с этой беленькой и не было ничего, а если что и было, то давным-давно.

И вообще, Витькина личная жизнь меня не касается и совершенно не интересует! Я занята, мне нужно работать, отчет нужно писать… а как его писать, если мне все настроение сбили! Сначала Ниночка своими разговорами, потом этот звонок… и теперь я никогда не узнаю, что там у Кириллова было с этой белобрысой!

– Ребята, у нас клиент! – Сияющая Ниночка вернулась к нам. – Сейчас явится.

– Тот, про которого ты говорила? – скривился Гоша. – Глупый?

– Другой. Этот тебе понравится. У него суперсрочное, суперважное дело, и он сразу предупредил, что стоимость наших услуг его не волнует! Господин Солодцев – серьезный бизнесмен, поэтому отвлекаться на пустяки он не считает нужным. Его интересует исключительно результат.

– Милейший человек, – согласился Гоша. – А он действительно серьезный бизнесмен?

– Подробно я еще не смотрела, но на Солодцева Алексея Игоревича зарегистрирована фирма «Жикле».

– Автомобильными деталями торгует?

– Нет, это что-то связанное с искусством. С живописью. Я заглянула в базу налоговой и скажу тебе, Гошка, что суммы, которые отчисляет эта самая «Жикле», выглядят вполне убедительно.

– Милейший человек! – радостно повторил напарник. – Правда, Ритка?

– Угу, – буркнула я. А что я могла сказать? Что этот господин Солодцев идиот? Не мог на десять минут позже позвонить!

– Пойду шефу доложу. – Нина повернулась к двери. – Вы со мной?

– Конечно. – Гошка вскочил. – Про такого клиента не грех и еще раз послушать. Рита, а ты?

– Я пока отчетом позанимаюсь. Надоело уже, хочется побыстрее закончить.

Они вышли, а я снова уставилась на экран компьютера. Мама моя, что я тут понаписала? Что за бред? Это мы быстренько сотрем, пока никто не видел, и это тоже… а здесь все хорошо, это пусть остается. Выбрасываем из головы Витьку и всех его пассий, бывших и будущих, и сосредотачиваемся на отчете.

Мне действительно удалось отвлечься от всех посторонних мыслей, и я бодро застучала по клавишам. В приемной послышались голоса, но я настолько увлеклась, что не обратила на них внимания. И даже когда в кабинет заглянула Нина, я не сразу поняла, что ей нужно.

– Рита, к Сан Сергеичу, быстро! Гоша уже там.

– А что случилось?

– Клиент пришел.

– Милейший человек? – уточнила я. – Солодцев?

– Он самый. И желает, чтобы мы немедленно занялись его проблемами.

– Желания клиентов надо выполнять. – Я остановилась на полуслове и заторопилась к шефу.

Алексей Игоревич Солодцев вольготно расположился в «клиентском» кресле. Крупный мужчина лет сорока, с громким голосом и широкими, размашистыми жестами, он больше походил на штангиста-тяжеловеса, чем на бизнесмена. На очень раздраженного штангиста-тяжеловеса.

– Это все Надька, жена моя бывшая! Достала, блин, просто сил никаких нет! Ограбить меня хочет, зараза!

– Простите, просто для справки, – вежливо перебил его шеф. – Давно вы с супругой развелись?

– Ну, это я так говорю, бывшая, – уточнил Солодцев. – Официально мы еще не развелись, почти год эта бодяга тянется. С Надькой же невозможно договориться, она как бульдозер прет! Хотя нет, бульдозер от себя гребет, а Надька, она только к себе! Прикинь, я ее, семь лет назад, нищую взял, в одном платьице! Семейка у нее, фу-ты ну-ты, благородные: денег ни шиша, а фанаберии – как у графьев каких! Нет, конечно, там связи были, с нужными людьми, и бизнес мне родственнички поднять помогли, это я не спорю. У некоторых людей интересно мозги устроены: связи есть, а пользоваться ими не умеют! А я сразу – кредиты, заказы выгодные, пару тендеров с их помощью удалось выиграть… только я тоже в долгу не оставался: с кредита – тестю машину, с заказа – теще браслетик. У тещи, пока Надька за меня не вышла, всех украшений – нитка жемчуга была, тесть на серебряную свадьбу подарил. А сейчас у нее шкатулка не закрывается! Квартиру им помог поменять. Не поверите, они в Комсомольском поселке жили, до центра целый час на автобусе пилить! А сейчас у них, прикинь, трехкомнатная, на набережной, в сталинском доме – там одни потолки три метра! Евроремонт сделали, тоже на мои деньги. Я ведь не жлоб какой, я к родне и с пониманием, и с уважением, это у Надьки совести нет совсем! Адвоката какого-то нашла, чокнутого, он законы так выворачивает, что я ей половину всего нажитого должен, да еще проценты за помощь, да алименты! Какие проценты, какая помощь? Это я работал, я пахал, как вол, а Надька только у массажисток вылеживалась да с подружками по телефону болтала! Вы знаете, сколько я за ее сотовый платил? Точнее, за два, мне пришлось второй телефон ей купить, чтобы связь иметь. До нее же просто невозможно было дозвониться, прикинь, она непрерывно болтает, просто непрерывно! Я второй телефон купил и запретил этот номер подружкам давать. А теперь ей алименты! Фигу с маслом она у меня получит, а не алименты! Привыкла бездельничать, а вот пусть пойдет поработает! Тридцать лет – не тот возраст, чтобы пенсион получать, разве не так?

– Возраст вполне трудоспособный, – подтвердил Баринов. – Но по Семейному кодексу при разводе супруга имеет право на половину совместно нажитого имущества. Семь лет – срок достаточно большой, а учитывая интересы детей…

– Какие дети! Нет у нас детей, да и не собирался я пока. Чего нищету плодить? Сначала на ноги встать, бизнес укрепить, ну и для жизни там всякое… В смысле, дом поставить хороший, деньжат подкопить, чтобы потом ребенку в пустяках не отказывать. А то приятель у меня, обещал пацану, что на день рождения свозит его во Францию, в Диснейленд, а у самого денег не хватило. Разве это дело? И потом, деньги не только на подарки нужны: няньки-гувернантки всякие, тоже недешево стоят, да и про учебу тоже заранее думать надо. Можно, конечно, во Францию ребенка отправить, Сорбонна дешевле, но Англия как-то престижнее, прикинь? В общем, не торопился я с ребенком, а оказалось, что это только к лучшему. У меня, знаете, интуиция хорошая, я очень редко неверные решения принимаю.

– А как к такому решению ваша супруга отнеслась?

– Надька-то? Да она только рада была, ей дети вовсе не нужны. Сейчас, конечно, жалеет. Был бы ребенок, ободрала бы она меня, без всяких адвокатов, как липку. А так – фигушки! Одну квартиру и машину я ей оставил, а на алименты пусть даже не рассчитывает.

– Ваше право, – вежливо наклонил голову шеф. – Но я не совсем понимаю, что вы, собственно, от нас хотите?

– Разве я не объяснил? С Надькой же надо что-то делать. Совсем она меня достала – житья не дает! Стекло в машине разбила, а вы прикиньте, сколько сейчас лобовуха для «лексуса» стоит? В квартиру забралась. Хорошо, что я много наличных дома не держу, только так, чтобы под рукой были, – счета там оплатить, на прочие мелкие расходы. Но все, что нашла, Надька подчистую выгребла. И золотишком не побрезговала: пара цепочек у меня там лежала, сейчас-то я их не ношу уже, с тех пор остались, когда это модно было, часы швейцарские, настоящие, еще ерунду всякую, вроде запонок.

– Квартирная кража? – откровенно удивился Гошка. – Вы уверены, что это именно ваша жена сделала?

– А кто же еще? Больше некому!

– Но как она в квартиру смогла попасть?

– Так я сам дурак, не сообразил сразу замки сменить. Сейчас-то, конечно, у нее ничего не выйдет. В общем, я хотел Надьку привлечь за воровство, так менты у меня заявление не взяли. Прикинь, говорят, что, пока мы не разведены, она имеет право в квартиру входить и вещами пользоваться! Или я должен начинать всякую мутотень насчет раздела имущества, описи составлять, у нотариуса заверять… Ну их на фиг, мне проще замки сменить. Ладно, говорю, тогда привлекайте ее за хулиганство! Лобовуху-то в «лексусе» она мне разбила? Вот пусть ответит! Опять не хотят! Говорят, надо было с поличным ее ловить, когда она машину корежила. А так доказательств нет. Я им говорю: какие вам нужны доказательства? Вы только на рожу ее довольную поглядите, все сразу ясно будет! Нет, подавай им свидетелей! Где я их возьму? Надька – она дура, конечно, но не до такой же степени, чтобы при свидетелях мне тачку уродовать. Нет, вы скажите, что у нас за законы такие? Баба внаглую занимается воровством и бандитизмом, а управы на нее никакой нет!

– Законодательство наше далеко от совершенства, – согласился Александр Сергеевич. – Но все-таки, чего вы от нас ожидаете? Чем мы, в вашей ситуации, можем помочь?

– Разве непонятно?! Улики против Надьки добыть, поймать ее с поличным! Если ментам так нужны свидетели, значит, вы ими и будете! Прикинь, я эту стерву знаю, она не успокоится, она еще какую-нибудь подлость надумает. А как возьмется за дело, тут вы ее и прихватите. Если мы Надьку посадить сумеем, она после развода вообще ничего не получит! Ну что, беретесь за дело? Вы не сомневайтесь, долго ждать не придется, Надька тихо сидеть не будет! А если у нас все получится, то я жадничать не стану – и по счетчику заплачу, сколько там натикает, и бонусы, и премиальные! Мне лишь бы от Надьки избавиться, а расходы меня не пугают!

Александр Сергеевич с Гошей переглянулись и дружно уставились на меня. Почему, интересно, они оба решили, что ответить клиенту должна именно я? Конечно, в пединституте нам читали курс психологии, да и потом, уже в школе, практика была обширнейшая – среди родителей такие оригинальные типы попадаются… но сейчас-то ситуация другая. Для того чтобы сказать Солодцеву: «Вам не нужны наши услуги. Найдите себе хорошего адвоката и разведитесь с женой цивилизованно!» – специальной подготовки не надо.

Я выразительно кашлянула, но старшие товарищи продолжали гипнотизировать меня совершенно одинаковыми взглядами. Понятно. Они хотят, чтобы я не просто отказала клиенту, коротко и четко, а подробно и аргументированно объяснила ему всю бессмысленность и бесперспективность подобного поведения. Значит, деваться некуда, сейчас мое выступление. Я снова кашлянула и обернулась к Алексею Игоревичу:

– Боюсь, что вы выбрали неверную стратегию. Мы, конечно, можем постараться проконтролировать действия вашей жены, и свидетелями быть, и в суде, при необходимости, выступить, но поверьте, что бы она ни придумала, вряд ли это потянет на большой срок. Даже если дело дойдет до суда, то наказание, вероятно, будет условным. Она ведь у вас уголовного прошлого не имеет, ранее к суду не привлекалась, так ведь?

– Ну, так, – неохотно согласился Солодцев. – А чего ей раньше хулиганить было? Ее все устраивало.

– Тем не менее. Адвокаты – а я думаю, она сумеет найти толковых адвокатов – распишут стрессовую ситуацию, в которой бедная женщина оказалась…

– Бедная она была раньше, пока я, дурак, на ней не женился! А сейчас – вполне себе обеспеченная мадам!

– Я не о материальной стороне говорю. Она ведь не хочет с вами разводиться, это ваша инициатива? Значит, автоматически: богатый бизнесмен бросает бедную женщину, которая беззаветно посвятила ему… сколько? Семь лет?

– Семь. Только не посвятила, она эти семь лет у меня из жизни вырвала!

– Это с вашей точки зрения. А судья вполне может принять сторону брошенной женщины. Учтет законопослушное прошлое, состояние аффекта, тяжелую моральную травму… Поверьте, на серьезное наказание, тем более связанное с лишением свободы, вам не стоит рассчитывать.

Солодцев посмотрел на Гошу, потом на Баринова, дождался от каждого подтверждающего кивка, потом поскреб в затылке и решительно заявил:

– Мало ли что там адвокат наболтает, кто их слушает, адвокатов? А вот если с судьей договориться… У вас подходящий судья есть? Такой, понимающий?

– Нет, – жестко ответил Александр Сергеевич и бросил на меня сердитый взгляд.

– Нет так нет. – Судя по всему, клиент не поверил шефу, но решил не настаивать. – Я просто к тому, что если судью грамотно простимулировать, то никаких условных не будет. Загремит Надька в колонию как миленькая.

– Даже если вы сумеете этого добиться, – я заговорила чуть строже, – даже если ее осудят, срок будет небольшим – полгода, год, не больше.

– Не, если хорошо постараться, то до двух запросто можно натянуть, – не согласился Солодцев.

– Хорошо, пусть будет два. А что дальше? Вернется ваша жена из колонии и возьмется за старое, только еще активнее.

– Вы так думаете? – Он снова задумчиво поскреб затылок.

– Это я вам как женщина говорю, – заверила я. – Вы потом всю жизнь будете оглядываться и ждать от нее очередной пакости.

– Не, так я тоже не хочу. – Солодцев откинулся на спинку кресла, несколько секунд, прищурившись, разглядывал потолок, потом спросил в пространство: – А может, пристрелить ее? Без затей, нанять киллера и… Прикинь, простое, но верное решение?

Признаюсь честно, я не нашлась что ответить. Он что, серьезно? Может, еще и адресок киллера рассчитывает у нас получить?

На помощь, как обычно, пришел напарник:

– Слишком кардинально. – Гоша заговорил деловито, словно убийство жены Солодцева было не тяжким преступлением, а всего лишь технической проблемой. – Такие, как вы выражаетесь, простые, но верные решения, как правило, быстро обрастают массой сложностей. Я вам, как профессионал, искренне не советую.

– Вообще-то, это была шутка. – Солодцев оскалил зубы в улыбке, от которой меня передернуло. – Ладно, сажать не надо, убивать не надо, это я понял. А что вы, как профессионалы, советуете?

– Мы могли бы побеседовать с вашей супругой, – предложил Баринов.

– В смысле, припугнуть? – уточнил клиент.

– Можно и припугнуть. Но лучше объяснить, что если она проявит некоторую гибкость и готовность к компромиссу, то ничего не потеряет, а выгоды для нее могут быть вполне ощутимыми.

– Думаете, мне стоит с Надькой поторговаться?

– Почему бы и нет? Вы хотите, чтобы она согласилась на ваши условия развода и перестала вам докучать. Поверьте, гораздо проще добиться этого, предложив вашей супруге разумные отступные.

– Ну… – Солодцев ненадолго задумался. – Лучше бы, конечно, сделать так, чтобы она ничего не получила. У меня деньги не лишние, а она все равно все за полгода спустит. По косметичкам разнесет да по телефону протреплется.

– Но если подумать о будущем?

– В будущем, конечно, – неохотно согласился он. – В будущем лишнего беспокойства не хочется. А кто беседовать будет? Вы?

– Нет. На такого рода беседах у нас специализируется Рита.

– Она? – Солодцев повернулся и смерил меня оценивающим взглядом. Я улыбнулась – точнее, слегка раздвинула губы и показала зубы. Очевидно, мой оскал получился не хуже того, что продемонстрировал сам Солодцев пару минут назад, потому что он дружелюбно хлопнул меня по плечу и спросил: – А ты можешь это гарантировать? Что Надька сейчас оставит меня в покое и, когда у нее деньги закончатся, не явится мне под окнами кошачьи концерты устраивать? Гарантируешь?

– Разумеется, нет, – не задумываясь, ответила я. – Полную гарантию дает только страховой полис. А я могу гарантировать, что приложу все усилия и что вероятность желательного для вас результата будет максимальной. Мне кажется, что этого достаточно.

Солодцев неожиданно громко расхохотался и снова похлопал меня по плечу.

– Ясное дело, достаточно! Знаете, – он повернулся к Баринову и подмигнул ему, – если бы она сейчас начала мне втирать, что все будет тип-топ, я бы сразу встал и ушел. Не терплю, когда меня за лоха держат. Но раз вы со мной по-честному, то и я с вами тоже, можете не сомневаться.

– Очень приятно, – наклонил голову шеф.

А я спросила:

– Когда вашу жену можно дома застать? Может, сегодня вечером к ней заглянуть?

– Только не вечером, по вечерам Надька дома не сидит. И днем тоже ее фиг поймаешь. Дома она утром. Но имей в виду, утро у нее не раньше двенадцати начинается, она примерно в это время просыпается. Потом, пока кофе в постель, пока утренний макияж, пока в тряпках пороется, выберет, что надеть, – раньше трех часов Надька из дому не выбирается. Светская львица, блин!

Я посмотрела на часы.

– То есть имеет смысл съездить к ней прямо сейчас, не откладывая?

– Это было бы здорово! Только вот еще что… – Алексей Игоревич не то чтобы смутился, но заговорил менее уверенно: – У меня на самом деле не только с женой проблемы. Есть еще пара телок… в смысле, я им ничего такого не обещал, они сами надумали. Прикинь, захомутать меня хотят. Вроде если я с женой развожусь, то на них жениться должен.

– Не понял. – По лицу шефа было видно, что он действительно не понимает. – Как это «на них жениться»? На двоих одновременно, что ли?

– Нет, конечно, не одновременно. По очереди. В смысле, не вместе… Каждая хочет, чтобы я на ней женился, неужели непонятно? Отдельно хочет, для себя!

– А ты не хочешь, – проявил необыкновенную проницательность Гоша.

– Ясно, не хочу. С чего вдруг? То есть они, конечно, обе бабенки ничего, подходящие, в смысле, ножки там и все такое. Но не жениться же из-за этого? Хватит уже глупостями заниматься. Слушай, братан, – он неожиданно резко повернулся к Гошке, – а может, ты их отвлечешь, а? Чтобы они хоть ненадолго от меня отстали, дух перевести. Смотришься ты круто. Приврешь немного, ну, что холостой, что денежка имеется…

– Нет, – не дослушав, отказался Гоша. – Со своими дамами ты, братан, сам разбирайся. Я в такие дела принципиально не ввязываюсь.

– Тогда, может, ты в офис ко мне заглянешь, поговоришь с ними? – Теперь Солод-цев умоляюще смотрел на меня. – Объяснишь им, что не прокатит, не буду я больше жениться, завязал.

– Я? – У меня желания влезать в разборки клиента с его любовницами было не больше, чем у Гошки. – А почему бы вам самому не объяснить им? Скажите четко и откровенно: не хочу!

– Да говорил уже, сто раз говорил! Только все без толку. Светка про любовь какую-то ахинею несет, а Наташка, та вообще… не слушают, одним словом. Или не понимают. Бабы, что с них возьмешь? Если вбили себе в голову какую дурь, гвоздем не выковыряешь!

– А почему с ними в вашем офисе нужно разговаривать? Вы что, вместе работаете?

– В том-то и дело! То есть не вместе, а они у меня работают, в офисе. Светка бухгалтер, а Наташка, наоборот, программист.

– Но если это ваши служащие, вы можете их просто уволить.

– Да я бы уже сто раз их уволил! Только сейчас не прежние времена. Я в девяносто пятом с первой женой разводился, так секретарша губенки раскатала. Прикинь, она моргнуть не успела, вылетела как пробка! Я с тех пор вообще без секретарши, мне так даже больше нравится, спокойнее. Но сейчас не получится, сейчас у нас законность во все стороны. Мало того что мне потом их восстанавливать придется, так я еще и компенсации моральные платить замучаюсь. Нет, вот ты мне скажи, – он ткнул Гошку в грудь указательным пальцем, – что это за законы, если жена меня грабит, как хочет, а своих же любовниц я даже уволить не могу? Кто эти законы писал? Вроде в парламенте у нас одни мужики, откуда же такие законы, что все в пользу баб?

Судя по физиономии напарника, ему очень хотелось спросить, нет ли у клиента желания пристрелить и надоедливых любовниц, но Гоша сдержался. Вместо него ответил дипломатичный Баринов:

– Это сложный вопрос.

– То-то и оно, – тоскливо подтвердил Солодцев, – сложный. Одна говорит: повешусь и записку оставлю, что из-за тебя. А другая, наоборот, в прокуратуру грозит написать, за сексуальное домогательство и изнасилование на рабочем месте.

– А вот шантаж и угрозы – это нехорошо, – оживился Александр Сергеевич. – Это мы можем прекратить.

– Точно? – Солодцев даже со стула привстал и замер в неудобной позе, стоя на полусогнутых ногах и подавшись вперед. – Как?

Александр Сергеевич, прежде чем ответить ему, посмотрел на меня:

– Ты не возражаешь?

Я молча пожала плечами. Возражений у меня не было, желания – тоже. Но если шеф считает, что я должна взяться за эту работу…

– Не возражает, не возражает. – У Гошки, наоборот, энтузиазма вполне хватило бы на двоих. – Ей это будет даже приятно.

– Ничего сложного. – Баринов наконец поворачивается к клиенту. – Рита завтра утром заедет к вам в офис, поговорит с вашими потенциальными невестами и постарается убедить их оставить вас в покое.

– А… – Некоторое время Алексей Игоревич внимательно разглядывал меня, потом осторожно спросил: – А они послушаются?

– Я думаю, послушаются. – Баринов позволил себе легкую улыбку.

– Ну, если так… – Солодцев снова задумался, потом медленно, с трудом подбирая слова, предупредил: – Только они ведь такие… Наташка и в волосы вцепиться может. Светка, та тихая, а вот Наташка… это ничего?

– Ничего, – проворчала я. – Меня они не тронут.

И этого клиента Ниночка рекомендовала нам как милейшего человека! Мне предстоят разборки с женой, разборки с любовницами, да еще, возможно, какая-нибудь из особо нервных дамочек попытается вцепиться мне в волосы – дивная перспектива, правда? Впрочем, в этой ситуации имеется и светлая сторона.

– Гоша, я срочно собираюсь и еду воспитывать жену Солодцева, – с деланым сожалением сообщила я напарнику, как только клиент удалился. – Так что отчет придется тебе дописывать.

– Черт! – мгновенно скис Гошка. – Рит-ка, ну что за свинство? Ты столько возилась, два отчета можно было закончить! Четыре!.. Много там еще осталось?

– Совсем чуть-чуть, – с легким сердцем соврала я. – Основную часть я уже набросала, осталась концовка. Потом скомпоновать все и отлакировать.

– «Отлакировать», – передразнил он. – У тебя целое утро было, могла не только закончить и отлакировать, но и цветочками разрисовать, под хохлому! Этот Солодцев совершенно прав, с вами, с бабами…

– Гоша! – пропели мы с Ниночкой в унисон. Это получилось вполне нежно, мы вовсе не угрожали. Так, предупредили.

– Хорошо: с вами, с женщинами, – слегка сбавил обороты напарник, – дело иметь невозможно. Кстати, Ритка, ты на СТО заезжала?

– На СТО? – Я остановилась на пороге.

– Вот! – обрадовался Гошка. – Вот именно об этом я и говорю! Кто уже неделю на сцепление жалуется?

– Я жалуюсь. – Теперь настроение испортилось у меня. – А тебе лишь бы какую гадость сказать… мне машина каждый день нужна, а на ремонт ее только поставь – неделей не обойдется.

– Ага, а если сцепление в самый неподходящий момент рассыплется, это лучше будет?

– Можно подумать, для этого подходящие моменты бывают, – проворчала я.