Электронная библиотека » Ирина Лалова » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Дом"


  • Текст добавлен: 16 октября 2020, 05:34


Автор книги: Ирина Лалова


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Дом


Всю свою жизнь Андрюша панически боялся змей. В детстве ему часто снился один и тот же сон. Будто он в доме один, совсем один. Ночь, кромешная тьма. За окном завывает ветер. Старая яблоня, потревоженная ураганом, бьет ветками в окно, сквозь полупрозрачную занавеску похожая на высокую сутулую старуху, грозящую ему, Андрюше, корявыми узловатыми пальцами. Постепенно среди порывов ветра и царапанья веток по стеклу Андрюша различает в комнате еще посторонние непонятные звуки, становящиеся все громче и смелее – противный сухой шелест и угрожающее шипение. Маленький Андрюша поспешно вскакивает с кровати и  бежит к выключателю на стене. Босые ножки то и дело наступают на что-то скользкое, холодное и подвижное. Наконец, мальчик добирается до спасительного выключателя и – щёлк! Комната озаряется светом. Андрюша испуганно озирается  и видит: вся комната кишмя кишит змеями. Перепрыгивая через копошащихся змей, Андрюша бежит к выходу, дергает ручку двери и …дверь оказывается запертой снаружи.


На этом моменте Андрюша обычно просыпался. Откуда взялся этот сон и почему преследовал его, Андрюша не знал, но змеи всегда вызывали у него отвращение и ужас.


      Жил он с семьей в старом деревянном доме на окраине маленького городка. Дом стоял на отшибе, чуть поодаль остальных. Этому дому было лет двести с лишним, его купил  еще в дореволюционные времена Андрюшин дед, довольно зажиточный лавочник. Со временем дом с живописным палисадником перешел в наследство родителям Андрюши, простым заводским рабочим… Время не замедляло свой бег. Мальчик Андрюша превратился в 72-летнего деда Андрея, седого как лунь старика, прихрамывающего на правую ногу и опирающегося на костыль. Жизнь в старом доме прошла, как один миг. Родители Андрея давно ушли в мир иной. Жена, с которой он прожил 20 лет, бросила его и ушла к своему начальнику, назвав Андрея «никчемушным». Единственная дочь, едва достигнув совершеннолетия, выскочила замуж за соседа Витальку, ушлого спекулянта намного старше ее и они уехали жить за границу. Своих внуков, Алешеньку и Сереженьку, он видел только на фотографиях, которые изредка присылала ему дочь вместе со скупыми письмами.


      Одинокую жизнь всеми брошенного старика скрашивала лишь соседка, 65-летняя Клавдия, которая тоже волею судьбы осталась одна. Эта румяная, полноватая, веселая добродушная пожилая женщина никогда не унывала и иногда заходила к деду Андрею поболтать о том, о сём…


Дом с палисадником тоже постарел и обветшал, как и его хозяин. Балки покосились, доски рассохлись, растрескались, крыльцо покривилось. Темные окна, словно ввалившиеся, потухшие глазницы зловеще смотрели по вечерам на случайных прохожих, которые, проходя мимо старого дома на отшибе, зябко ёжились и старались прибавить шаг. Огород позади дома превратился в заболоченный, заросший камышом пустырь. Он находился в низине и талые воды, скапливаясь там весной, не высыхали порой до конца даже в самое жаркое лето. Заниматься заброшенным участком земли у деда Андрея не было сил и он давно уже махнул на него рукой.


«Ну вот, еще один день прошел и слава Богу»,– дед Андрей улегся в кровать, которая тоже совсем по-стариковски устало скрипнула под тяжестью его тела и вскоре заснул.


       Однако ночью чуткий сон пожилого человека был потревожен. Дед Андрей проснулся от завывания ветра за окном.


-Тук-тук. Тук-тук-тук!– в окно кто-то постучал.


Он повернул голову. Сквозь полупрозрачную занавеску яблоня, похожая на старческий сгорбленный силуэт, под порывами ветра скреблась ветками в окно. И тут прямо над ухом деда Андрея раздался тот самый пугающий шипящий звук из его далёких детских снов. Проворно, забыв напрочь про костыль, он кубарем скатился с койки и добрался до выключателя. Щелк! Дед Андрей не поверил своим глазам. На подушке извивалась самая настоящая чёрная змея! «Ах ты гад ползучий, вот я тебя»,– захотел крикнуть старик, но в горле предательски пересохло и у него только вырвалось жалкое «Ахххх…» Он повернулся в поисках костыля. Когда его взор снова упал на кровать, змея исчезла, словно ее и не было в помине.


«Привидится же такое, видно совсем плох стал» – проворчал не на шутку напуганный дед. Ложиться обратно в кровать ему как-то не хотелось, желание поскорее выйти из дома не покидало. Опираясь на свой верный костыль (оказалось, он стоял рядом с кроватью), дед Андрей доковылял до двери и дернул за ручку. Дверь открылась. «Надо же, еще и запереть забыл», – ворча, он вышел в палисадник и уселся на лавочку. Ветер стих, на улице было свежо. Остатки сна как рукой сняло. Дед Андрей помял пальцами папироску и с наслаждением закурил. Так и просидел он на лавочке возле дома до самого утра.


-Андрюша! Ты чего это тут?


Это была соседка Клавдия. Рано утром она сбегала в магазин за молоком, творогом и прочей провизией. Проходя мимо старого дома, увидела сидящего на лавочке деда Андрея и решила к нему заглянуть.


-Заходи, Клавдюнька, не спалось мне сегодня, -смутился старик и тоже поспешил зайти в дом.


-А я вот тут молочка купила, сметанки… А чего это тебе не спалось? -затараторила Клавдюнька, едва переступив порог…и застыла.


Дед Андрей тоже увидел это.


Маленькую черную змейку возле ножки стола.


-Изыди, окаянный!– возопил он, грозно потрясая костылем.


-Андрюша, погоди, это же маленький ужик! -остановила его Клавдия.


-Ужик?


-Ну да. Вон, видишь, у него на голове желтые пятнышки! Он совершенно безобидный!


-И правда, уж. Этот негодник ночью залез в мою кровать, – нахмурился дед. Оказывается, он испугался маленького ужа! Очевидно, он заполз с заброшенного огорода в щель под перекошенной дверью.


-Конечно, он пришел к тебе погреться, -улыбнулась Клавдия, -ну-ка проказник, попьём-ка мы с тобой молочка!


Пожилая женщина достала из сумки молоко, налила немножко в тарелочку и поставила на пол. Ужик воровато подполз к миске с молоком и опустил туда мордочку. Пока люди разговаривали, выпил  незаметно почти всё и довольный свернулся возле миски клубочком.


-Гляди-ка, сорванец! Молоко ему по вкусу, -усмехнулась Клавдия.


-А, и шут с ним, -уже более доброжелательно проворчал дед Андрей и махнул рукой, -гляди-ка, меня разбудил, а сам спит .


-Андрюша, давай я у тебя сейчас окна помою, -неожиданно предложила Клавдия.


-Давай,– как-то легко согласился он.


-Вон какие пыльные, скоро ничего не видно через них будет! Окна– глаза дома,– изрекла Клавдия, деловито копошась в поисках ведра и тряпок…


      Клавдия пробыла весь день в старом доме. Прибралась, испекла яблочный пирог, заварила ароматный чай. Они поговорили о жизни, вспомнили былое и уже вместе строили планы, как приведут в порядок огород и что на нём будут сажать. Деду Андрею это нравилось, он больше не чувствовал себя одиноким. Да и Клавдия наконец-то нашедшая, кому отдать свою нерастраченную заботу, казалось, вся светилась от счастья.


      Когда они сели за стол пить чай, уже вечерело. Ужик тоже уходить никуда не собирался, он мирно дремал возле миски с молоком.


Окна старого дома больше не напоминали зловещие пустые темные глазницы. В них мягко и уютно горел свет. Случайно проходящая мимо дома молодая парочка невольно заглянула в окно. Молодые люди увидели за полупрозрачной занавеской очень милых старичка и старушку, воркующих за чашкой чая как голубки.


Девушка взяла парня за руку и мечтательно вздохнула:


-Ты только посмотри на них! Вот бы и мы вместе с тобой прожили всю жизнь и вот так сидели у окна!


-Я тоже хочу вот так с тобою за руку идти вместе до самой старости!


Молодые люди шли дальше в обнимку и о чем-то шептались. Впереди у них была целая жизнь…


Мягкий теплый свет из окон старого дома освещал им дорогу.




Признание в любви


Сегодня младший помощник библиотекаря Савелий Каруселин явился на работу, одетый особенно празднично. В общем, праздничным его допотопный коричневый пиджак с засаленными лацканами и старомодные брюки-клёш, вытащенные из недр щедро пересыпанного нафталином дедушкиного сундука можно было назвать с большим трудом, но у него это был единственный торжественный наряд. Ведь у Савелия Каруселина сегодня был юбилей. Младшему помощнику библиотекаря стукнуло ни много ни мало 55 лет. В районной библиотеке городка Захудальска он трудился в этой должности лет с 20-ти. То ли неблагодарное руководство в лице грозной заведующей Татьяны Васильевны упорно не замечало его заслуг, то ли причина крылась в самом Савелии– он был не по-мужски застенчивым, нерешительным рохлей и мямлей, но карьерный рост Савелия Каруселина так и не задался. Разменяв шестой десяток, он и по сей день числился в составе младшего персонала библиотеки, чем нередко вызывал ехидные смешки коллег за своей спиной.


      Но сегодня, едва он переступил порог опостылевшего пыльного библиотечного здания, его ждал приятный сюрприз. Улыбающиеся коллеги при виде Савелия захлопали в ладоши, поздравили его с днем рождения и вручили ему подарок-новенький глянцевый портфель из кожзаменителя, похожий (правда, издалека) на дорогой деловой аксессуар из крокодиловой кожи.


В обеденный перерыв по случаю дня рождения Савелия Каруселина дамы сообразили небольшой банкет. После незатейливого застолья Савелий Каруселин, приняв грамм двести клюквенной настойки, сомлел и решил немного прикорнуть на топчане в подсобке, благо начальства в лице Татьяны Васильевны сегодня в библиотеке не наблюдалось. Алкоголь и сытная закусь сделали свое дело и, едва смежив веки, младший помощник библиотекаря погрузился в объятия Морфея.


        И пригрезилось ему, будто он самый что ни на есть настоящий киевский князь, облаченный в пышные собольи меха, и перенес его сон из затхлой библиотечной подсобки в роскошные хоромы. Вокруг него сновала прислуга, все били в страхе пред ним челом. Савелий Каруселин горделиво приосанился, когда сенная девка, кстати похожая лицом на библиотечную уборщицу, такая же недалёкая, но расторопная, поклонилась ему в пояс и испуганно пролепетала:


-Извольте откушать, князюшка!


Он последовал за ней. Хоромы впечатляли своими размерами и помпезностью.


«И это всё моё? Моё!»– удивлению и радости Савелия не было предела. Но вот они очутились в просторном обеденном зале. В центре стоял массивный дубовый стол, ломившийся от диковинных заморских яств и вин. Савелий Каруселин уселся во главе стола и хлопнул в ладоши.


-Развлекайте меня! Что у вас тихо как на поминках?– в новую роль он вошел однако быстро.


Тотчас перед ним материализовалась дородная музыкантша с гуслями, очень похожая на саму…завбиблиотекой Татьяну Васильевну! От удивления у Савелия глаза полезли на лоб. Гуслярша тронула пальцами струны и откуда ни возьмись, словно чёрт из табакерки выскочил шут басурманской наружности, кривляющийся и извивающийся, как обезьяна.


-Во поле берё-о-о-о-за сто-я-а-а-ла, -завыла музыкантша.


-Довольно!– грохнул кулаком по столу Савелий и посуда на столе жалобно звякнула.


Музыкантша оборвала  свою заунывную песнь на полуслове и скомандовала шуту-басурманину, вошедшему в раж и выделывающему немыслимые коленца:


-Мусик! Закругляй канитель.


Парочка незаметно испарилась.


-Икорки осетровой отведать желаю, пряного посолу! -Савелий еще раз для пущей убедительности припечатал кулаком по столу.


Рядом с ним опять возникла сенная девка и поставила перед ним на стол плошку с отборной  осетровой икрой. Савелий, в конец распоясавшийся и почувствовавший власть, что есть мочи заблажил:


-А теперь пшла вон, чернавка! Понаберут по объявлению!,– и шлёпнул ее пониже спины.


Внезапно челядь развернулась и…залепила ему звонкую затрещину.


-Ах вот ты где, пьянь тропическая. Ни стыда, ни совести!– гаркнула она почему-то голосом заведующей Татьяны Васильевны.


От неожиданности Савелий Каруселин вздрогнул и…проснулся.


Действительность оказалась пугающей. Он всё так же лежал на топчане в библиотечной подсобке, свернувшись в калачик, а над ним угрожающе возвышалась завбиблиотекой Татьяна Васильевна. Крепко ухватив его за шиворот, она злобно зашипела, словно гарпия:


-Чернавка, говоришь? По объявлению, говоришь? Ты уволен! Тебя не возьмут больше никуда ни по какому объявлению!


И вышвырнула обалдевшего и упирающегося Савелия Каруселина за порог библиотеки. Пролетев кубарем через ступеньки, он шлепнулся прямо в грязную лужу.


-Пошел вон, холоп!– несся зычный глас Татьяны Васильевны ему вдогонку. Воздух за ушами поверженного Савелия засвистел и ему прямо на плешивую маковку сверху шмякнулся новенький портфель из блестящего дерматина. Но он уже не обратил на это никакого внимания…


      Она лежала в кровати, курила и думала о завтрашнем дне. Завтра ее жизнь изменится, поворот ожидается крутой– на все 180 градусов. Дрожь проносилась по телу от предстоящих событий. Но завтра…всё случится завтра. Она встретится с ним и наконец признается ему…


Раздавив толстыми, похожими на сардельки, пальцами очередной окурок в пепельнице, Татьяна Васильевна решительным рывком поднялась с кровати. Кровать, видавшая лучшие времена, жалобно скрипнула пружинами под тяжестью ее тучного тела. Те времена, когда они с супругом Василием Ивановичем, ныне покойным, засыпали и просыпались в обнимку. Заведующая библиотекой Татьяна Васильевна овдовела десять лет назад и тяжело переживала утрату. Каждый день, ей, возвращающейся с работы в пустую квартиру, в голову лезли тягостные думы. Постепенно она замкнулась в себе,  стала холодно-отчужденной, в глазах окружающих несгибаемой железобетонной Татьяной Васильевной. На работе все побаивались и уважали ее. Татьяне Васильевне было удобно прятаться за эту маску и со временем она приросла к ней, как вторая кожа…


      Так было до недавних пор. Пока она не выгнала с работы младшего помощника библиотекаря Савелия Каруселина.


Недели через две после его увольнения она начала замечать за собой странные вещи. Приходя на работу, она по привычке искала Каруселина глазами, и, не найдя его, кручинилась. Казалось, без него библиотека осиротела. Бесхозные книги пылились на стеллажах в алфавитном беспорядке, нерадивые коллеги, в отличие от Каруселина, не утруждали себя такой ерундой, как раскладывание книг ровненько, по полочкам, строго по алфавиту. Бегонии на окнах поникли и захирели в своих горшках– раньше Каруселин любовно поливал их из маленькой желтенькой пластмассовой леечки, принесенной им из дома, теперь никому до них не было дела. Однажды Татьяна Васильевна зачем-то зашла в подсобку, да так и простояла там, как вкопанная, целых полчаса, возле топчана. Бедный Каруселин. Разве он виноват, что в тот день просто попался под ее горячую руку? По дороге в библиотеку она сломала каблук, ее окатила брызгами машина на перекрестке, и в довершение к всему прочему ей перебежала дорогу черная кошка. Когда она разъяренной фурией влетела в библиотеку и с порога устроила разбор полётов с подчиненными, они услужливо ей намекнули, мол, мы-то что, загляните в подсобку, вот где кроется самый злостный нарушитель дисциплины и всяческой субординации… Конечно сейчас, по прошествии времени, когда она увидела ничтожность его проступка и несопоставимую с ним жестокость наказания, она денно и нощно посыпала свою голову пеплом. Тайком от всех унесла домой личное дело Каруселина и весь вечер бережно перебирала  в нем каждый документ, каждый листочек… и не вернула его на место. А как-то раз в выходной она шла в булочную и увидела, как дорогу переходит тщедушная фигурка в допотопном коричневом костюме. Со скоростью лани и с напором танка, сметающего на своем пути всех и вся, Татьяна Васильевна рванула вслед за коричневым костюмом, догнала и радостно хлопнула его по плечу. Он обернулся. Это оказался не Савелий Каруселин.


-Пардон, обозналась,– густо покраснела Татьяна Васильевна.


Незнакомец испуганно пожал плечами и поспешил прочь от странной великанши.


      Только после всего этого Татьяна Васильевна взглянула правде в глаза и призналась себе: она влюбилась в Савелия Каруселина и больше не может без него жить. Это открытие и обрадовало ее и одновременно испугало, но назад дороги не было. Отыскав в личном деле Каруселина его домашний телефон, она сегодня вечером позвонила ему и промямлила нерешительным, не своим голосом:


-Здравствуйте, Савелий Лукич.


-Здравствуйте, а кто это? -ответили на том конце провода.


-Это…в общем…это Татьяна Васильевна! У меня к Вам дело чрезвычайной важности…


С трудом придав своему голосу прежний командный официальный тон, она предложила  встретиться завтра, половина восьмого, в кафетерии на набережной, рядом с домом Савелия. Он неожиданно легко согласился прийти, впрочем времени у него было предостаточно– после увольнения из библиотеки он встал на биржу труда.


      Но вот и настал заветный вечер. Татьяна Васильевна достала из своего шифоньера розовое платье в оборках, 57-го размера, которое висело на вешалке лет уж эдак 20. От любовных переживаний она заметно похудела и теперь легко влезала в него. Взбив волосы железной расческой, Татьяна Васильевна щедро полила их лаком «Прелесть». Последний штрих– капля духов «Красная Москва», внушительные белые бусы и клипсы.


      Летящей походкой она выпорхнула из подъезда своей мрачной многоэтажки и направилась к месту встречи. Савелий уже поджидал ее за столиком в кафетерии. От волнения у нее перехватило дыхание, на душе было тревожно и радостно. Заикаясь и глядя в пол, она забормотала:


-Каруселин, возвращайся обратно в библиотеку. Кажется я…понимаешь, нам… мне тебя очень не хватает. Я тебя люблю.


Повисло неловкое молчание. Неожиданно робкий Каруселин распрямился, словно сжатая пружина и с вызовом глянул на Татьяну Васильевну снизу вверх.


-Ну, знаете, Татьяна Васильевна! Вы бесчувственная эгоистка, Татьяна Васильевна! Вы играете со мной, как …как кошка с мышью!– скороговоркой выпалил Каруселин и выбежал прочь из кафетерия, едва не опрокинув стул.


      Татьяна Васильевна осталась одна. Никто и никогда ее так не унижал. Сердце стремительно ухнуло вниз, разбившись вдребезги о каменный пол кафетерия. В душе ее бушевала буря противоречивых эмоций:  жгучий стыд, разочарование, досада, тоска, надежда и… незнакомое доселе чувство вины. Обессиленная и раздавленная, она закрыла лицо огромными ладонями и разрыдалась.


-Кхе-кхе, -раздался знакомый голос у нее над ухом,– вы совершенно невыносимы, Татьяна Васильевна, но я должен признаться, что тоже влюблён в Вас. Я думал, что безответно. Я всегда тайно, без всякой надежды на взаимность восхищался Вашей спокойной, уверенной силой… Вы святая женщина, нет, Вы не просто женщина. Вы– памятник! Родина-Мать! И к тому же божественно красивы, особенно сегодня…


Татьяна Васильевна отняла руки от лица. Перед ней стоял Савелий Каруселин с букетом алых роз, смущенный и покрасневший под стать цветочкам…


      В тот вечер они очень долго гуляли по набережной, держась за руки. Прохожие с удивлением оглядывались на комичную парочку: огромная, слоноподобная богатырша в розовом платье с рюшами и маленький тощий мужичок-с-ноготок в нелепом коричневом костюме. Но они уже не обращали на это никакого внимания и смотрели только друг на друга.


Сеня и Дреня



       Когда-то совхоз «Ударник» процветал – снабжал близлежащий город хлебом, ранним картофелем, молоком и мясом. Народу в совхозе в то время жило много. Тут были и больница, и средняя школа, и библиотека, и почта, и ферма, и пекарня, и пилорама… В эпоху перестройки хозяйство, как и многие другие, оказалось совершенно не готово к реформам и постепенно умирало. В поисках средств к существованию жители совхоза, кто помоложе, постепенно разъехались по городам. Совхоз со временем пришел в запустение и превратился в обезлюдевшее село, в котором добрая половина домов стояла с заколоченными окнами. Окрестные деревни и вовсе исчезли с лица земли.


      «Ударник» затерялся в глуши, среди холмов и бескрайних полей, которые никто не пахал. Больницу и почту давно закрыли, разрушенные ферма и пекарня белели бетонными остовами подле ухабистой дороги. Школу из средней перевели в разряд начальной – некого стало учить. Везде кусты чертополоха, одичавшей малины и смородины. Старое обшарпаное здание сельской библиотеки каким-то чудом уцелело. О книгах с любовью заботилась бабка Аксинья, седая, как лунь, подслеповатая восьмидесятилетняя библиотекарша. Впрочем, никто из сельчан, кроме мальчика Арсения, сельскую библиотеку не посещал. Сеня был робким, щупленьким болезненным подростком с водянистыми бесцветными глазами и некрасивыми грубыми чертами лица. Среди крепких сельских ребят он держался особняком из-за своей застенчивости, был настоящей «белой вороной». Сверстники частенько смеялись над Сеней, обижали его, не принимали в свои игры.


       Отца его, всю жизнь проработавшего плотником на пилораме, давно убила астма. Мать, печальная неулыбчивая женщина, оставшись одна со стареньким дедушкой и маленьким Арсением на руках, тянула на себе, как могла всё хозяйство из года в год. Друзей у Сени не было, именно поэтому с ранних лет чтение стало для него настоящей отдушиной. Читал он взахлёб, много и жадно, представляя себя то героем романов Джека Лондона, то персонажем пьес Шекспира, уносясь в своих мечтах далеко от родной деревни и забывая о реальности.


      Как-то вечером сельские мальчишки гуляли возле Сенькиного двора.


-Тёть Тань! А Сенька выйдет?– привалившись к плетню, крикнул заводила Данька, долговязый веснушчатый паренек лет тринадцати.


-Некогда ему, всё книжки свои читает,– тяжело вздохнула Татьяна, усталая женщина в блеклой голубой косынке, с трудом подняла тяжелые ведра, доверху наполненные водой, и шаркающей походкой направилась к избе.



-Матери помог бы лучше, чем книжки читать – сердито буркнул дед Антип, сидящий на завалинке. Несмотря на то, что на дворе было лето, на нем была неизменная телогрейка и порыжевшие от времени валенки, потому что он постоянно зяб.


Ребята удалились, хихикая и перешептываясь:


-Умник…Книгочей!


-Гав. Гав-гав,– раздалось вдруг негромкое вежливое потявкивание.


      Дед Антип вздрогнул от неожиданности. У его ног сидел маленький косматый пёсик. Его свалявшаяся грязно-желтого цвета шерсть местами была в репьях. Одно ухо его торчало торчком, а другое смешно свисало вниз. Очевидно, пёс был бродячим.


-Пошел отсюда!– грозно прикрикнул на него дед.


Пёсик нисколько не испугался и приветливо замахал похожим на метёлку хвостиком.


Услышав шум, на крыльцо вышел Сеня.


-Ба! Откуда ты тут взялся?– удивился он, увидав пёсика.


Тот подполз к мальчику на брюхе и облизал тёплым шершавым языком его босые ноги.


-Бедненький, ты же наверное голодный! Я сейчас!– спохватился Сеня и скрылся в доме.


      Вернулся с тремя котлетами. Пёсик моментально их слямзил, преданно глядя на Сеню своими чёрными глазами-угольками.


-Ты чего вытворяешь, ирод? -возмутился дед Антип,– мать котлеты нажарила, а ты их собаке!


-Деда, давай его оставим! Сразу видно, он ничейный, ведь жалко, пропадёт! А у нас он двор охранять будет!– воскликнул Сеня.


-От кого охранять? У нас тут чужие не ходят, все свои. Да и посмотри на него, какой из него сторож? – проворчал дед, но уже не так сердито.


Пёсик решил не злоупотреблять гостеприимством и покинул двор через дырку в плетне.


      С тех пор он стал частенько вечерами наведываться к ним во двор, благо, Сеня его подкармливал. В один из таких вечеров он не убежал, а свернулся калачиком возле крыльца и заснул. Сеньке всё-таки удалось уговорить мать и деда приютить собачку. Они поохали, поахали, но в конце концов согласились.


-А, и пусть себе живёт, -махнул рукой дед и пошел сколачивать ему будку из старых досок.


-Пускай, хоть ворон в огороде гонять будет, -согласилась мать, вычёсывая репьи пуходёркой для коз из шерсти собачки.


      С появлением пёсика Сенька заметно повеселел. Приятелей-то у него не было, а книги разговаривать не умели. А пёсик умел. Глазами. Сеня, обычно задумчивый и молчаливый, говорил с ним, делился своими радостями и горестями. Пёсик слушал мальчика очень внимательно, не отводя своих умных глаз-угольков, и иногда казалось, что он вот-вот заговорит. Надо сказать, что Сеня больше не сидел сиднем за книгами в четырех стенах.


Жизнерадостный и озорной пёсик любил носиться по окрестностям и мальчик с удовольствием ходил на вылазки вместе с ним. Под стать неугомонному нраву пёсика Сеня придумал ему кличку– Адреналин.


-Чудная кличка какая,– нахмурилась мать,– вон у Епифановых кобель Тузик, у Миколиных -Дружок. Намудрил ты с кличкой, начитался небось своих заумных книжек.


-Не шуми,– неожиданно возразил дед Антип,– его собака, пусть называет, как хочет. А что мудрёно слишком, не выговоришь … пусть будет Дреня.


На том и порешили. Первое время соседские ребятишки потешались над странной кличкой Сениного пса, потом привыкли.


      Однажды Сеня и Дреня забрели на заброшенный пруд порыбачить. Когда-то сельчане ходили сюда толпами купаться, набрать воды из ключа или просто посидеть на берегу в жаркий летний день. Теперь пруд зарос камышами и кувшинками, старые мостки покрылись мхом и местами прогнили. Вода в пруду, прогретая солнышком, была тёплой, как парное молоко, и Сеня с удовольствием выкупался. Адреналин, сначала сидевший на берегу и настороженно потявкивающий, вскоре тоже плюхнулся в воду и поплыл к хозяину. Вдоволь нарезвившись в воде, Сеня и Дреня наконец выбрались на мостки обсохнуть. Насадив на крючок червячка, Сеня закинул в пруд нехитрую удочку из сучковатой палки с привязанной к ней леской. Клёва не было, поплавок не шевелился. Солнышко припекало и Сеня окончательно разомлел, улёгся навзничь, раскинув руки, словно птица. Адреналин устроился рядом, у ног хозяина и тоже прикорнул. Пронзительно-голубая синева неба отражалась в маленьком зеркальце пруда. Воздух был напоён пьянящими пряными запахами луговых трав и цветов. Всё вокруг дышало покоем и негой.


      Внезапно, нарушив тишину, заурчал мотор подъезжающего к пруду УАЗика-«буханки». Хлопнула дверца, послышались шаги. Адреналин зарычал, ощетинившись. Сеня открыл глаза и увидал нависшего над ним бритоголового здоровенного детину, явно нездешнего. Предплечья его были испещрены наколками в виде церковных куполов.


-Чё, рыбку ловим? Без разрешения?– недобро осклабился бритоголовый.


Липкий, противный страх сковал Сеню. От волнения он не мог вымолвить ни слова.


Из «буханки» вышел еще один тип, высокий, тощий и тоже лысый, как колено. Подошел к ним, гаденько ухмыляясь беззубым ртом. В руке у него было большое красное яблоко, от которого он отрезал кусочки маленьким ножичком и, отправляя их в рот, муслявил.


-Борзеет мелкота?– обратился он к здоровяку.


-Не хочет с нами разговаривать, -здоровяк глумливо загоготал,– может, немой!


-Ка…Какого разрешения? -заикаясь, пролепетал Сеня.


-Слышь, немой. Здесь частная собственность. У тя разрешение на ловлю рыбы есть? -напирал тощий.


-Но мы с дедушкой всегда ходим на пруд…Вы чьи будете?– пискнул Сеня.


-Гляди-ка, осмелел! Голос прорезался!


-Э, малец, да ты отстал от жизни! И землю эту, и пруд выкупил наш хозяин, а мы у него сторожим! Так что, проваливай!


Хрясь! И тощий переломил Сенькину хлипкую удочку о колено.


Адреналин с грозным лаем бросился на тощего и тяпнул его за ногу, разорвав штанину.


-Ах ты, дрянная псина! -завопил тощий и пнул собачку ногой. Адреналин взвизгнул от боли.


-А ну, не смейте!– Сеня, испугавшись за своего четвероногого друга, забыл об опасности и замахнулся маленьким чумазым кулачком на тощего.


Краем глаза Сеня увидел, что Адреналин тем временем по-пластунски отползал в кусты и похоже, собирался дать дёру. И действительно, добравшись до зарослей, пёс пустился наутёк. Это не осталось незамеченным «сторожами».


-Походу, он нас совсем не боится. А вон шавка у него струсила, -здоровяк презрительно сплюнул под ноги.


-А мы его сейчас ножичком чик-чирик! И в пруд. Карасиков хозяйских покормим,– и тощий угрожающе взмахнул перочинным ножиком.


-Помогите!– тоненько завыл Сеня.


-Заткнись, сопля!– и здоровяк наотмашь ударил мальчика по лицу…



      Дед Антип возился на огороде, когда во двор с отчаянным лаем влетел, словно вихрь, Адреналин и чуть не сбил его с ног.


-Дренька! Ты чего, ополоумел?– дед, потеряв равновесие, выронил тяпку из рук.


Адреналин кружился вокруг деда и повизгивал, будто звал его куда-то.


-Сенька,– ахнул дед Антип от дурного предчувствия,– Сенька в беде?


-Гав! Гав! Гав!– залился лаем Адреналин и подбежал к калитке.


-Погоди, я за тобой не поспею!– и дед метнулся в дом за своей старенькой охотничьей берданкой.


Минуту спустя дед Антип завёл свой допотопный мотороллер «Муравей» и выкатился на улицу. Впреди мотороллера бежал пёс, показывая деду дорогу…


      Очнувшись, Сенька обнаружил себя привязанным на верёвку за ногу к дереву. Голова его раскалывалась, правый глаз заплыл и не желал открываться. «Сторожа» меж тем спорили:


-Возьмем сопляка в заложники, деньжатами разживемся!


-Ты чё? И кто выкуп тут за него заплатит?


Вдалеке затарахтел мотороллер.


-Глянь, сюда чёрт какой-то едет! – переполошился тощий.


Поднимая клубы пыли, с дороги сворачивал к пруду дед Антип на своем «Муравье». Впереди, высунув язык, мчался Адреналин.


-Ты чё обделался?– ткнул тощего в бок кулаком здоровяк,– старик какой-то в телогрейке. И эта шавка с ним. Ээээ…Да у него ствол!


Дед Антип, вскинув свою верную берданку, приближался к ним.


«Сторожа» невольно попятились.


-Отец, чё за…,– начал было здоровяк, но договорить не успел. Раздался выстрел, пуля ожгла мочку его уха.


Тощий уже бежал к машине без оглядки, вопя, как оглашенный:


-Сматываем удочки!


Здоровяк припустил за ним трусцой, держась за простреленное ухо. Секунда– и «буханки» след простыл.


Дед поднял с земли ножик, в панике брошенный «сторожами» и освободил Сенькину ногу от пут. Адреналин, повизгивая, носился вокруг Сеньки, радовался его спасению.


-Идти можешь?– сурово спросил дед Антип.


-Спасибо, дедушка,– еле слышно прошептал Сенька.


-Ты не меня, Дреньку своего благодари,– дед ласково потрепал пёсика по холке…


      Тем вечером Сеня и Дреня были в центре внимания. Ребята окружили их кольцом, наперебой расспрашивали Сеньку о происшествии на заброшенном пруду. На Сеньку и маленького сообразительного пёсика все глядели с восхищением. С той поры больше никто не смеялся над его чудной кличкой. А Сеню ребята зауважали и стали приглашать на свои игрища. Вместе с ними в ребячьих забавах самое активное участие принимал Дреня. Уж лаю-то было!



По дороге с облаками



      Эллочка крутилась перед зеркалом и так и сяк, придирчиво оглядывая свое отражение. Сегодня вечером она была приглашена на вечеринку в честь Хэллоуина к своей подруге Алине. Домашняя вечеринка в кругу друзей, все договорились прийти в костюмах. Эллочка наводила марафет особенно тщательно, потому что в числе приглашенных был Алекс, самый красивый парень на факультете, сын состоятельных родителей, мечта всех девчонок. Настоящий принц на белом коне, вернее, на белом «Мерседесе». Известно, что принцев мало и на всех их не хватает, поэтому Эллочка решила сегодня форсировать события и непременно обратить его внимание на свою яркую индивидуальность. Она была девушкой видной, даже несколько корпулентной. Внушительный бюст четвертого размера никак не хотел вписываться в тугой черный атласный корсет. Пыхтя и кряхтя, целеустремленная Эллочка наконец впихнула своё богатство в корсет и еще раз взглянула в зеркало. Для сегодняшнего образа она выбрала костюм Женщины-кошки. Впрочем, с ее внушительными внешними данными получилась не кошка, а скорее грозная огромная пантера. Но Эллочка осталась довольна своим отражением, она вообще была девушкой без комплексов и ничуть не стеснялась своей фигуры, не вписывающейся в стандарты 90-60-90, а наоборот, гордилась своими пышными формами и высоким ростом.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> 1
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации