Текст книги "Магия дружбы"

– А на деле – умная, вредная и злющая как змея, – отрезал Шадек и принялся что-то высматривать наверху.

Бивилка надулась и уставилась под ноги.

– Значит, наставникам говорить не хотите? – спустя время нарушила молчание Умма.

Оль и Кинфер решительно помотали головами. Бивилка дулась. Шадек продолжал что-то высматривать.

– Но гарпии очень опасны, а там их целых три, – настаивала Умма. – Вдобавок это просто странно! Гарпии летают по Ортаю, хотя их не должно здесь быть. И сидят на соснах, на которых не должны сидеть. А неподалеку – лагерь, в котором все спят!

– Хотя не должны спать! – вытаращил глаза Кинфер. – Давайте их разбудим! Расскажем про гарпий, сидящих на соснах посреди Ортая. Заодно расскажем, зачем нас носило ночью по лесам.

– А если они нападут на лагерь? – Умма остановилась. – Они могут убить нескольких человек, пока остальные что-нибудь сделают! Мы должны оповестить наставников, даже если нам влетит за это!

– Мы не можем ни о чем оповестить наставников, – сказал Шадек и тоже остановился. – Мы заблудились.

* * *

– От лагеря мы шли вперед и вправо, от поляны наоборот – влево, а после – прямо, – размахивая руками, рассуждал Оль. – Я ведь сам ходил этим путем, вот только что же! Не могли мы заблукать. Где тут блукать-то? Две сотни шагов до лагеря!

– Мы уже больше прошли, – Шадек стоял, прислонясь плечом к сосенке и сунув руки в карманы штанов. Спокойно ждал, пока друзьям надоест спорить. – Если б мы шли правильно, то уже вернулись бы в лагерь. Или просто из леса вышли. А мы все еще в нем.

– Быть не может, – Бивилка сложила руки на груди. – Я никогда не блудю.

Шадек ухмыльнулся.

– Как мы могли не выйти хотя бы к опушке, если шли в нужную сторону? – недовольно спросил Кинфер.

Умма тоже привалилась к стволу дерева. Запоздало подумала, что смола угваздает жилетку, не очень новую, но очень любимую, сшитую из кусочков мягкой оленьей кожи.

Запал у друзей закончился: могли или не могли, а они заблудились.

Кинфер щелкнул пальцами, подвесив рядом с бледно-желтым светлячком Шадека еще один, медового цвета.

– И что будем делать? Вернемся на поляну и попробуем снова?

– Там гарпии, – напомнила Умма.

– Так они нас сожрать не пытались, – возразил Кинфер. – Мы обниматься к ним не бросимся, мы просто взглянем на полянку.

– Как-то мне не верится, что мы теперь ее найдем, – после недолгого молчания признался Оль. – И вообще, знаете, есть такая чуйка, будто неладно что-то с этим лесом. Пизлык все ж. Да еще и ночь.

Бивилка бочком придвинулась поближе к Шадеку. Умма искоса глянула на Кинфера. Тот покусывал губу, пялясь в какую-то точку над головами друзей, а потом вдруг спросил:

– А у кого-то из нас есть красные светляки?

– Светляки не бывают красными, – Бивилка посмотрела на него с укором. – Только золото и серебро. Иногда еще светлая зелень. Ты что, Кинфер?

– Плохо, – протянул эльф, – потому как за твоей спиной светятся две красные штуки.

Маги, пятясь и не сводя глаз с красных огоньков, сбились в кучу. Оль выставил перед собой щит и оглянулся на Бивилку.

– Что это такое?

Еще две пары огоньков появились справа и стали приближаться. Маги пятились. Щит плыл следом.

– Билка, – повторил Оль, – это чего?

– Да откуда мне знать?

– Ты же у нас самая ученая!

– Так меня не учили узнавать чудищ по блеску глаз!

Слева вынырнули еще шесть красных огоньков, покрупнее прочих.

– Может, резуны? – Под ногой Шадека громко хрустнула ветка, парень вздрогнул и добавил несколько слов шепотом.

– Резуны? – переспросил Кинфер и подхватил под локоть оступившуюся Умму.

– Ну эти, – смутился почему-то Шадек, – нетопыри-вампиры. Которые в лесах живут.

– Вампиры? В первый раз слышу о нетопырях-вампирах!

– Я ходил на расширенный курс живологии, – смутился Шадек.

– Резуны очень редкие, – влезла Бивилка. – Размножаются вяло, в Ортае их почти нет. Они больше в Даэли водятся…

– …как всякая прочая дрянь, – вставил Оль.

– …там условия для них лучше, сплошные леса. А в Ортае очень, очень мало резунов.

– И все они нынче здесь, да?

Под ногой Шадека снова хрустнуло, и парень опять вздрогнул.

Новые огоньки появлялись слева, справа и спереди. То одна, то другая пара рывками приближалась к магам.

– По-моему, пора бежать, – прошептала Умма и сжала пальцы Кинфера так, что он зашипел от боли.

Оль, сделав еще шаг назад, наступил ей на ногу.

– Пора, – согласился он.

Резуны будто бы только того и ждали, чтобы кинуться вперед.

Все смешалось – мелькание стволов, заполошенное дыхание, красноглазые тени слева и справа. Шарики света то слепили глаза, то путали тени, взмывая вверх. Засохшие иголки разъезжались под ногами, забивались в ботинки и кололи ноги.

Бежали маги так долго, что казалось, вот-вот должны выскочить с другой стороны многоверстового леса. В боку кололо, в груди стучало, дыхание перехватывало. А резуны и не думали отставать, казалось, что они держат скорость играючи. И не нападают лишь потому, что люди еще недостаточно вымотались и способны сопротивляться.

Когда впереди заблестела водная гладь, магам в первый вздох показалось, что это пелена пара над демоновым котлом, куда их сей вздох всей кучей сбросят.

Над озером расстилались рваные тонкие клоки тумана, меж ними блестела под луной вода. Берег вдавался в озеро длинной, в сотню шагов полосой, которая постепенно истончалась и заканчивалась каменистым островком с пологими берегами.

Запыхавшиеся маги добежали до островка и поняли, что дальше придется удирать вплавь. А потом сообразили: за ними больше не гонятся.

– Не хотят… вылезать из леса… – проговорил Оль.

Он стоял согнувшись, опершись руками на колени. Дышал хрипло, глубоко.

– А чего хотят? – Кинфер, отдуваясь, вытер лоб, откинул на спину длинные светлые волосы.

– Ждать? – стукнула зубами Бивилка. Она опиралась на руку Уммы и поджимала левую ногу.

– Чего ждать? Рассвета? – Умма заботливо поддерживала подругу, хотя сама пошатывалась.

В глубокой темной воде тяжело плюхнуло. Было видно, как разбежалась рябь.

Шадек огляделся. Островок выглядел совершенно беззащитным. Песчаная дорожка к лесу, два пологих каменистых берега, один отвесный. Несколько больших валунов и множество камней помельче. Пять молодых магов.

Пять магов, которые мало что видели в темноте, но которых из леса было видно очень хорошо.

– Мне кажется, – тихо сказал Шадек, – мы не убежали. Они загнали нас сюда.

Плюхнуло снова, уже громче. В мутном свете желтых шариков мелькнула над водой бледная, пучеглазая, почти человеческая голова. Вынырнула до половины объеденного носа и снова погрузилась в озеро.

– Утопарь, – обалдело прошептал Оль.

Заплюхало уже с двух сторон, там и сям под водой разбегалась рябь – не менее двух десятков существ быстро двигались от берегов озера к одинокому островку.

* * *

– Щиты! – сообразил Шадек. – Ставим щиты!

В длинном перечне опасных существ утопари занимали далеко не почетные места. Медлительную нежить с шаткими зубами и размягченными когтями можно было посчитать за угрозу только из вежливости: даже ребенок не станет дожидаться, пока вонючее месиво доплюхает до него и попытается зажевать насмерть.

Но если утопарей несколько десятков? И единственный путь к бегству занят летучими кровопийцами? К тому же молодые маги, зажатые на островке посреди ночного леса, прежде видели утопарей разве что на картинках.

Из тишины учебной комнаты нежить и, к примеру, драконы выглядели почти одинаково: все знали, что в Недре, самом северном крае Идориса, еще встречаются драконы, и все знали, что в Идорисе водятся утопари и другая нечисть. Но встречать эту самую нечисть ортайцам доводилось не так уж часто, а за городскими стенами о ней забывали вовсе.

– И что теперь? – Оль замкнул кольцо щитов последним полупрозрачным листом и обернулся к Шадеку.

Тот оглядел круг защитных ограждений – пять шагов в поперечнике, в середине – обескураженные маги – и честно признался:

– Не имею представления.

Первый утопарь, шатаясь, выбрался на берег. Был он на голову ниже взрослого мужчины и много тоньше, безволосый, сутулый, с большой головой. Серо-зеленая бескровная кожа мерзко блестела от воды и слизи.

С утробным ворчанием утопарь побрел к магам. Щитов словно и не заметил, пока не уперся в один из них. Уперся и продолжал брести, перебирая ногами на одном месте, пялился бессмысленными глазами на тех, кого не мог достать.

– Гадость, – сообщила Умма.

На берег выбрались еще три утопаря – в точности такие же, как первый. И сделали в точности то же, что и он.

– Щиты продавят, – шепнул Оль.

– Не продавят, – уверенно возразил Шадек.

Он стоял, сложив руки на груди, и наблюдал за вылезающей на берег нежитью со спокойным интересом.

– Поспорим? – предложил Оль и отступил на полшага.

Щиты постепенно облепляли. Мутно-голодных глаз становилось все больше.

– Что ставишь? – поднял бровь Шадек. – Дедулин фолиант с гравюрами?

– Хе, чего захотел!

Постукивания лбов и рук сливались в непрерывную чавкающую дробь. Вокруг щитов нарос уже целый пласт нежити, а утопари все продолжали вылезать из озера.

– Я боюсь. – Умма обхватила плечи руками. – Боюсь и замерзла. Как вы можете спокойно смотреть на эту мерзость? И еще шутите.

– Я вовсе не спокоен, – возразил Оль. – Мне они тоже не нравятся.

– Да не проломят они щиты, – отмахнулся Шадек. – Потому как и не ломают. Поупираются мордами, да расползутся с рассветом. Расползутся же?

Умма села прямо на землю.

– Я до рассвета с ума свихнусь. И закоченею. Был бы тут хворост – мы бы развели огонь.

Бивилка, до сих пор потерянно молчавшая, вдруг оживилась, сделала шаг к щитам, отделявшим магов от монстров. Те оживились и ускорили движения. Девушка тихонько зашептала что-то, выделывая обеими руками сложные пассы, а потом перебросила Сеть над ближайшим щитом прямо на утопарей.

Монстры отпрыгнули с неожиданной ловкостью, захрипели. Остановились поодаль, глядя на медленно тающие ячейки.

– Они боятся огня! – воскликнул Шадек.

– Поразительно, правда? – буркнула Бивилка, продолжая быстро выплетать новые Сети и выбрасывать их за щиты.

Друзья принялись помогать. Утопари сначала неохотно пятились, а потом развернулись и побрели в воду, враз потеряв интерес к магам.

– Вернутся, негодяи, – прозвучал в наступившей тишине голос Кинфера, – отмокнут и вернутся.

– Щиты не будем убирать, – решил Шадек. – А хворост давайте поищем. Согреться и впрямь очень хочется!

* * *

У самого обрыва нашлась крупная коряга, которую поначалу в темноте приняли за неровность почвы. Куски коры пошли на растопку.

– А что дальше? – спросила Умма. Одним боком она развернулась к костру, другой грела о Кинфера.

– Ожидать утра, чего ж еще, – Оль сидел, протянув к огню руки, поворачивал ладони вверх-вниз, – утром непотребство расползется и в лесу посветлеет.

– И что будем делать? Искать дорогу к лагерю? Кто помнит, как мы сюда бежали?

– Умма, не дури, – Шадек сидел ближе всех к костру, поджигал тонкие ветки и наблюдал, как по ним ползут огоньки. – Мы приехали с северо-запада, лагерь был западнее леса. Значит, пойдем на запад. К тому же, – кивнул на Бивилку, – эта вредина хорошо чует дорогу.

– Я никогда не блудю, – подтвердила девушка.

– При этом ночью мы потерялись в сотне шагов от опушки, – напомнил Кинфер, – а где она теперь – можно только гадать.

– Предлагаешь сидеть тут и плакать? – Умма закинула голову, поглядела на него снизу вверх.

Эльф легонько щелкнул ее по носу.

– Единое, что остается, – подытожил Оль, – двигать на запад с рассветом. В хорошем случае мы вскорости выйдем из леса, отыщем лагерь, а там нас Дорал придушит. В плохом случае мы из лесу не выйдем и сгинем в чаще. Толковый план.

Шадек хмыкнул:

– Если у кого есть другие мысли – я готов их выслушать, обдумать и обсмеять.

Бивилка, смешно задрав острый подбородок, смотрела на небо. Оно уже чуточку светлело или просто так казалось? И еще там, наверху, что-то двигалось – небольшое, темное, очень быстрое.

Девушка вскочила и заверещала, тыча пальцем вверх. Остальные тоже повскакивали.

– Это чего еще?! – Оль мотал головой, но существа носились стремительно, не давая разглядеть себя.

– Резуны! – Шадек выставил щит наверх. – Эти гады все тут раздолбают!

– Ну нет! – Кинфер принялся затыкивать второй ряд щитов. – Пусть лучше меня Дорал придушит!

Два нетопыря кинулись вниз, сложив крылья, и верхний щит с тихим звяканьем исчез. Третье существо спикировало на Оля, тот рухнул между щитами и костром, больно ударился подбородком, разбил губу. С неожиданным проворством увернулся от резуна, откатился, схватил его за крыло и с мощного размаха выкинул наружу. Умма тут же поставила сверху новый щит.

Бивилка кинулась к Олю.

– Я в порядке! – орал тот, размазывая по лицу кровь и грязь.

Резуны с разлета кидались на щиты, пробивали их с одного-двух ударов. Маги тут же ставили новые, но было ясно, что бесконечно так продолжаться не может: нетопырей было много, а запасам магической энергии имелся предел.

Маги понемногу выдыхались. Щиты становились все слабее, теперь они пробивались одним ударом. Несколько раз резуны успевали влететь в пробитую брешь – по счастью, всякий раз удавалось выкинуть животное обратно и тут же восстановить оборону.

– Заразы! – выплюнул Кинфер, спешно залатав очередную дыру. – Может, их тоже огнем?

В верхний щит снова стукнуло, снова пробив защиту.

– Свет! – воскликнул Шадек и заткнул брешь очень тонким, почти прозрачным щитом.

Его почти тут же пробили снова, но за эти несколько вздохов Оль успел наколдовать большой светящийся шар и бросить его вверх. Оль тоже вымотался, шар ярко полыхнул голубым и почти тут же потух, но резуны ненадолго разлетелись.

Бивилка хлопнула себя ладонью по лбу:

– Вода! Они мокрыми не летают!

Умма выдохнула, зажмурилась, вытянула руку, будто что-то цепляя горстью, и на нетопырей, как раз решившихся на новый бросок, выплеснулось добрых полведра озерной воды.

Большая часть разлилась, в основном на магов, но немного попало и на резунов. Они запаниковали. С полдюжины, вереща, развернулись обратно к лесу. Остальные попытались собраться для новой атаки, но еще одна светящаяся сфера, брошенная Бивилкой, и новая порция воды, которую зачерпнул из озера Кинфер, разогнали нетопырей.

Растрепанные, тяжело дышащие, мокрые маги один за другим опускались на землю вокруг потухшего костра. Над лесом серело предрассветное небо.

Оль шипел и ворчал, осторожно трогая мизинцем подсохшую кровь на губе. Кинфер безуспешно пытался распутать длинные волосы. Девушки сидели рядом, обхватив колени, тихонько переговаривались.

– Только большой город, только травоведение! – шептала Умма. Она выглядела жалко – встрепанная, растерянная, чуть не плачущая. – Никогда! Никогда никаких лесов и резунов. Пакость и жуть! Как так можно? Тебе что, совсем не страшно?

– Страшно, – призналась Бивилка, – но не до того, чтобы взять в уклон травоведение.

– Верно, – окончательно расстроилась Умма, – я совсем бесполезная.

Кинфер оставил в покое свои волосы, подсел поближе, обнял девушку.

– Не бесполезная, а умная, способная и красивая. Только пугливая очень.

Умма засопела и, кажется, решила все-таки заплакать.

У Шадека разболелась голова, он кривился и тер пальцами виски, но по сторонам смотрел внимательно. Он ждал нового подвоха. И он первым заметил высокую тощую фигуру, вразвалку бредущую по песчаной насыпи от леса.

– Это что, шутка? – спросил маг и поднялся на ноги.

Остальные тоже встали.

Гравюра, изображающая это высокое костлявое создание с жесткой светлой шерстью, имелась в фолианте Оля. Но даже там дух-людоед был назван сказочным существом!

– Вендигий, – просипела Умма и покрепче вцепилась в Кинфера.

Пожиратель человеческой плоти приближался неспешно, скользящим плавным шагом. Он шел не охотиться – для этого жертва была слишком жалкой. Он намеревался поиграть со своим ранним завтраком.

Все сознавали, что вендигий много быстрее любого из них и много мощнее всех пятерых магов вместе взятых – измотанных, растерянных и напуганных молодых магов, переживших самую трудную ночь в своей жизни.

Но у них еще оставались какие-то крохи энергии.

– Его же не бывает, – у Бивилки стучали зубы, – это же неправда. Что нам делать?!

– Сосредоточиться, – серьезно ответил Шадек и хрустнул пальцами. – Сосредоточиться на жалких попытках не сдохнуть!

* * *

Они пришли в себя к полудню. Один за другим вылезали из палатки, щурились, обалдело оглядываясь, словно впервые видели опушку, деревья, другие палатки. Молча, с немыми вопросами в глазах сползлись к костру, у которого сидел Дорал.

Пряча улыбку, тот потянулся за свитком, щелкнул крышкой походной чернильницы.

– Первая пятерка факультета бытовой магии, – диктовал себе вслух наставник, водя по пергаменту пером, – экзамен по оборонной магии полным составом сдали успешно.

Ученики тупо смотрели на магистра и на пергамент, быстро покрывающийся вязью, а Дорал продолжал диктовать сам себе:

– Опознание монстров, совместные действия, подбор заклинаний, сила духа – все очень достойно. У вашей связки – великолепный результат! Только боевые маги показали себя в целом лучше, но даже они не догадались использовать против вендигия молнийку – тут вы, бесспорно, на высоте. Вспомнили о замедляющих свойствах заклинания? Очень хорошо. А идея с поджиганием его шерсти? Изящно! Если бы у вас осталось больше энергии, вы бы могли одолеть вендигия, ну а так – пришлось вас усыплять, не обессудьте.

– Экзамен? – речь наконец вернулась к Шадеку.

Дорал сделал широкий мах рукой:

– Это – западный полигон. Здесь первогодки сдают экзамены по боевой магии – чем все четыре связки и занимались минувшей ночью. А мы с магистрами отвечали за монстров, контроль и оценку ваших действий.

В лесу громко щебетали птицы. В поле трещали кузнечики.

– Экзамен, – тупо повторил Шадек.

Бивилка, решительно отодвинув парня, выступила вперед. Ее щеки покрылись пятнами, глаза блестели.

– Значит, вы притащили с собой гарпий и всю эту гадость, а потом взяли и спустили их на нас?

– Не дури, Бивочка, – Умма дернула ее за рукав, – где б магистр прятал монстров? В карманах?

Бивилка нахмурилась, ничего не придумала и без всякого почтения ткнула пальцем в Дорала.

– Самое время ему сказать «Колдовство!» и развести руками.

– Это были фантомы, – Шадек сунул руки в карманы. – Да, магистр?

Дорал кивнул, улыбаясь. Он вообще пребывал в прекрасном расположении духа.

– Ничего себе фантомы! – вскинулся Оль. – Во как у меня губу разнесло от их…

– От их чего? – Магистр помахал пером туда-сюда, словно говоря, что этот номер не пройдет. – Ты сам грохнулся, резуны тебя не трогали. Да и не могли.

– Фантомная травма, – пробормотал Кинфер. – Налицо. То есть на лице.

– Во! – Шадек повернулся к Умме. – Понимаешь, что такое настоящий, толково слепленный фантом?

Умма потупилась.

– Но как же вы сумели такое подстроить? – не унимался Оль. – Как было знать, что эти двое решат передраться? А если б мы нормальненько проспали всю ночь в палатке, а?

– Вот такого еще ни разу не случалось за восемь лет моей работы в Школе, – Дорал аккуратно свернул пергамент, захлопнул крышку чернильницы.

Заливались птицы. Трещали кузнечики.

– Зачем? – не унималась Бивилка. – Вы представляете, что это была за ночь?

– Опасности не свойственно приходить в определенное время и место, где ты поджидаешь ее, – посерьезнев, отрезал Дорал. – Она сама будет поджидать тебя там, где угодно ей, и степень готовности отразить эту опасность не определяется отточенными плясками в учебной комнате. Лишь такой экзамен, неожиданный, дает мне возможность понять, чему я смог научить вас.

– Поэтому за все годы никто не рассказал первогодкам о секрете западного полигона, – магесса Улайла подошла тихонько, остановилась рядом с Доралом. – Когда проходит первая злость – все понимают, что это правильно. А вдобавок подобный подход позволяет раскрыть истинную сущность человека, силу духа, отношения в связке… Знаете, сколько боевых магов отсеивается на подобных экзаменах?

– Обратите внимание, – оживился Дорал, – как повел себя Шадек! В единый вздох взял роль ведущего, принимал решения, защищал друзей, и в ваших глазах его право на первенство было неоспоримым. В трудных условиях вы доверились ему. А почему? А потому что, как я всегда говорил, этот парень очень ответственный, просто сам еще этого не знает.

Шадек фыркнул и отвернулся. Улайла кивнула:

– Талантливый, умный, упертый. Один из самых способных магов, что приходили в Школу на моей памяти. Будем считать твою лень, отсутствие целей и, к слову, отказ от изучения уклонов противовесом сильному дару. Будь ты тщеславным и целеустремленным, я бы постаралась вышвырнуть тебя из Школы, чтобы не вырастить ходячую опасность для мира.

– Выходит, я такой талантливый, то это извиняет мое раздолбайство? – оживился Шадек и обернулся к Бивилке. Та засопела и опустила глаза. – Ты все слышала? Вот и конец этим вечным спорам, кто из нас сильнее. Но я не держу зла за все твои выпады, дорогуша, и в знак примирения готов разрешить поклоняться мне!

– Ненавижу тебя, – бессильно призналась девушка и опустила голову еще ниже.

– Я знаю, в переводе с девичьего это значит «Я тебя люблю, но ты свинья».

Бивилка застонала, закрыла лицо ладошками и метнулась в палатку. Шадек почесал затылок и отправился следом.

– Магистр, – окликнул Оль.

Дорал обернулся.

– Получается, ночью вам четыре связки экзамен сдавали – это ж двадцать человек бегали по лесу от фантомов. И как вам удалось за всеми уследить? Да еще сделать так, чтоб мы друг друга не видали и не слыхали, а?

– Колдовство! – ответил Дорал, улыбнулся и развел руками.