Текст книги "Женщины президента"

5

У Настиного отца, Михаила Ароновича, было в запасе всего три этапа воспитания дочери и три фразы, определяющие все.

Сначала он категорически заявлял жене: «Ребенок хочет!» – и требовалось немедленно сделать все возможное, чтобы выполнить детские желания. Затем, когда Насте исполнилось двенадцать лет, он начал упорно, настойчиво твердить жене, что девочку в таком возрасте нужно щадить. А когда Настя окончила школу, Михаил Аронович стал удивленно повторять, поднимая брови:

– Женя, чего ты от нее хочешь? Она уже взрослая!

Жена давно махнула рукой на его педагогические способности.

Удивительно, что при таких своеобразных принципах воспитания Настя выросла ласковой, тихой, послушной, любящей дочерью и милым человечком. , Она привыкла, что все в доме всегда решал и определял отец, что его мнение было законом, единственно верной точкой отсчета, что лишь отец мог делать все всегда правильно и верно. Она привыкла подчиняться и любить, любить и подчиняться. И была уверена, что в ее собственной семье, когда она определится и сложится, будет и должно быть точно так же.

Но получилось иначе. Все по-прежнему решал и определял Михаил Аронович, а вовсе не Артем. Да он и не мог сам ничего решить. Более того, он постоянно обращался за помощью к тестю, ждал ее, мечтал о ней…

Насте пришлось с этим смириться, особенно когда выяснилось – ситуацию не изменить. Во всяком случае, в течение ближайших лет. И почти с первых дней замужества Насте стало казаться, что на ней женились ради ее отца, что Артем вообще женился не на ней, а на ее папе. И в семье дочки Сашки главным будет тоже не ее отец, а дед, души не чаявший в малышке и готовый ради нее на все. Настя понимала, что сравнивать всех мужчин со своим отцом – страшная и распространенная ошибка, но поделать с собой ничего не могла.

Родители старались при Насте своих мнений о зяте не высказывать. Мама сорвалась только один раз, когда Артем забыл поздравить жену с днем рождения.

– Мужик! Чудище лесное! – резко сказала мама, сделав вид, что не заметила строгого, предостерегающего взгляда мужа. – Доченька, неужели ты рассчитываешь его расколдовать?!

Да сначала она действительно на это рассчитывала но с иллюзиями приходится поневоле расставаться…

– О боже! – продолжала, не в меру разойдясь, .мама. – Сын пивовара Таранова! То бишь Тарасова!

Это почти о нем!. Конечно, отец сколотил на пиве неплохое состояние, как же иначе? Но, кроме этого, не приобрел ничего!

Кто-то когда-то внушил несмышленой Насте – или она прочитала где-то об этом, – что именно мужики и становятся великолепными любовниками и классными партнерами в постели. Информация оказалась ложной: Артем и здесь никуда не годился.

Впрочем, как раз тут Насте не с кем было сравнивать: Артем стал ее первым мужчиной. Обратись он к ней с определенной просьбой до свадьбы, она ему бы не отказала, но он не спешил, словно боялся чего-то, "страшился промахнуться, сделать неверный шаг и все испортить. Поэтому он тянул. И правильно делал. Он умышленно дождался той минуты, когда уже ничего нельзя было исправить, когда отступать было некуда и они с Настей остались с глазу на глаз…

Она ждала сверхъестественного. По неопытности и молодости. Но любимый Тема в постели оказался неуклюжим и неопытным. Он постоянно придавливал Настю своим огромным весом, причинял боль, а главное – не открыл ей ничего нового и необычного, чего она так ждала.

В постели он напоминал ей мешок с песком.

Настя стала избегать беспомощных ласк и объятий мужа и иногда только остро его жалела, услышав, с какими мучениями он справляется с очередной согласной, нежелающей ему подчиняться.

И еще… Артем сразу же влюбился в дочку и возился с Сашкой с такими нескрываемыми удовольствием и радостью, что Настя готова была ему многое простить. Но все равно не прощала.

– Клякса, – нежно бормотал Артем, согнувшись пополам над детской кроваткой.

Это прозвище привязалось к Сашке. Она платила отцу точно такой же бесконечной привязанностью.

Хотя не меньше любила мать и московских деда с бабкой – Тарасовых она знала плохо. И Настя сразу начала ревновать дочь к мужу и ничего не могла с этой ревностью поделать.

Она была почти уверена – хотя доказательств никаких, – что Артем изменяет ей. Да и как может быть иначе, если их ночи превратились в тяжкое испытание для обоих?

Да, Настя была права: Артем женился не на ней, а на ее отце. Каждый день и каждая ночь неопровержимо доказывали это. Какие еще доказательства его неверности были ей нужны?..

Артем не стеснялся звонить тестю по любым вопросам и поводам, спрашивать совета и просить помощи. Ему ни в чем не отказывали. Он прекрасно знал это и пользовался. Хитрый подмосковный мальчик, привыкший просчитывать свои ходы заранее…

И все-таки Настя иногда – очень редко! – ловила его мрачный, тоскующий, отчаянный взгляд, о чем-то, кажется, умоляющий – о чем? – и смягчающийся лишь при виде мирно воркующей или спящей Кляксы. Тогда Настя снова, в который раз, начинала нервничать и жалеть Артема, не понимая, почему и за что ей его так жалко, но справиться с этим чувством никак не могла.

* * *

Артем искоса взглянул на Юлю и взял в свои большие, мужицкие лапищи – вечно невысказанный, молчаливый упрек Настиных родителей – Юлины пальцы.

– Почему у тебя такие холодные руки? Ты замерзла? В такую жару? Тогда тебе стоит согреться. Я сейчас налью…

Девчушка взглянула ярко-сине и ответила вполне серьезно:

– Я что-то кофе сейчас не хочу Артем усмехнулся: о мама миа! Какая наивность…

И это она стояла на площади Белорусского вокзала!

– А потом, у меня всегда такие руки. И ноги, – объяснила Юля. – Это называется болезнь Рейно.

Когда кровь не доходит до самых маленьких сосудиков. Родители меня таскали по врачам, но без толку.

– Сейчас дойдет! Добежит куда надо! – ухмыльнулся Артем и повел Юлю за собой на кухню.

Мебель здесь была красивая, редкая. Усадив девушку на высокий табурет, Тарасов уселся напротив.

Вокруг тихо кружились разгорячившиеся за день пылинки – Настя домашним делам времени уделяла мало. Лучи заходящего солнца чертили на полу и стенах все те же ненавистные Артему геометрические фигуры.

И он удивился: на Юлином лице почему-то не было теней. Он понимал, что так не бывает, просто не может быть, ему мерещится! Но эта девочка выглядела именно так.

Она сидела перед ним, с удовольствием тянула яблочный сок пополам с вином – фирменный напиток Тарасова, – синела глазами, а у Артема сердце замирало от близости этого светлого и странного существа.

Никогда не тоскующему по сухому и красному, не увлекающемуся шершавыми коньячными послевкусиями, Тарасову впервые в жизни захотелось выпить.

Он уже нарушил свои собственные правила поведения, прихватив с собой незнакомую девочку, он рискнул привезти ее к себе, и теперь ему не терпелось изведать всю страшную цепочку грехов до самого конца.

– А что ты собираешься делать дальше? – поинтересовался Артем. – Снова стоять у Белорусского вокзала? Пока не поймешь, что к чему и почему? Перепархивая и перепрыгивая из постели в постель? Но прыжки бывают затяжными, и тогда они отнимут у тебя не так уж мало времени. Курс обучения порой затягивается.

Он запнулся на букве "п".

– Ты как-то очень нехорошо это сказал, – заметила смышленая Юля. – Мне не понравился твой тон! Я никогда не думаю о том, что будет завтра. Сегодня я проснулась и встала – это правда! А что случится потом – случится потом! Я ничего не знаю об этом и не хочу знать. Может быть, я больше никогда не приду на площадь, а может, мне понравится – и я буду бывать там часто… Непонятки…

Она дернула плечами.

– Насколько я в курсе, – мрачно пробасил Артем, – это сплошные понятки. Ходить туда долго не придется: тебя сметут с дороги опытные проститутки. И их радетели сутенеры. Это тоже бизнес, как любой другой, и здесь такая же жесткая конкуренция, как и везде. Поэтому с площадью нужно побыстрее завязывать.

Смекалистый синеглазик угадал его мысль.

– Ты хочешь мне предложить что-нибудь другое? – спросила начинающая раба любви, лениво помешивая напиток вилкой.

– Я недавно взял новую фирму.. – медленно сказал Артем. – Ну не совсем новую, в каком-то плане даже раскрученную. Но мне очень нужны люди. Сообразительные, энергичные и преданные. Мои люди… Свои…

– «Команда, без которой мне не жить»? А почему ты думаешь, что я как раз твой человек? – поинтересовалась сметливая Юля и засмеялась. – Мы познакомились час назад. По-моему, ты сильно торопишься.

– Наверное… – пробормотал Артем. – Но мне кажется, мы поймем друг друга всюду и всегда… И в постели тоже…

Юля хихикнула:

– Ну это полные невнятки! Я ведь тебе все очень доступно о себе объяснила!

– И я тебе… – тихо отозвался Артем.

Он посмотрел на девочку тяжелым, сумрачным взглядом, но она не смутилась.

– Ты мне сразу понравился! – повторила она и погладила пальцами свое плечо.

Умница Юля, хорошая Юля… Милый синеглазик…

" – И я знала, что ты обязательно подойдешь ко мне! Ты просто не мог ко мне не подойти!

Вероятно, она была права…

– А чем я буду там у тебя заниматься? – деловито спросила девчушка, тотчас прокручивая в голове возможные варианты своего будущего жизнеустройства.

– Будешь исполнительным директором! – не подумав, брякнул с ходу Артем.

– Значит, исполнять все твои приказания и распоряжения? – засмеялся догадливый синеглазик и отодвинул пустой стакан. – Наверное, это мне подойдет! Я немного знаю компьютер, но не слишком хорошо. Пока те же самые невнятки…

Артем не отрывал от девочки потемневшего, угрюмого взгляда.

– Научим! Кроме учебы, пока от тебя ничего и не требуется! – буркнул Артем и встал:

– Пойдем!

– Куда? – с любопытством спросила Юля.

– Странный вопрос! Учиться! Ведь ты сюда ради этого и приехала! А заодно исполнять все мои распоряжения! Сколько я тебе должен за такие услуги?

Могу отдать заранее!

Он потянулся за пиджаком, где лежало портмоне.

Неожиданно Юля растерялась, возмущенно запыхтела и порозовела. Похоже, глупышка плохо себе представляла, на что отважилась, шагнув на площадь. Артем наблюдал за юной и отважной жрицей любви с откровенной насмешкой.

– Но ты же собираешься мне платить какую-то зарплату! – сказала малышка.

Тарасов хмыкнул:

– Да, и немалую. Но когда ты еще ее получишь!..

А пока…

Юля с силой ударила его по руке маленьким ледяным кулаком. Он не согрелся даже от вина:

– Нет, мне от тебя ничего не надо!.. Я просто так… Ты…

– ..мне понравился! – завершил ее фразу Артем.

И оба дружно, с удовольствием рассмеялись.

– У тебя маленький ребенок? – спросила вдруг Юля.

Артем проследил за ее взглядом: на диване валялась забытая Сашкой кукла.

– Да, Клякса… Я ее так зову. Теперь ты не останешься?

Замялся перед последним словом…

Юля пожала плечами. И ее напускное безразличие, и нарочито равнодушное покачивание косичек в разные стороны – туда-сюда! туда-сюда! – и словно слегка поблекшая от нехорошей новости, пронзительная синь глаз – все заклинило Артема отныне раз и навсегда…

Юля Рыкова… Девочка с площади Белорусского вокзала…

* * *

Она вошла следом за ним в спальню, огляделась с детским любопытством и села на широкую тахту, сбросив пыльные туфлишки. Разношенные, они ей казались великоваты.

Позже Артем понял, что ей великовата почти вся обувка. Стопа у нее была слишком маленькая, смешная, с плотно прижатыми друг к другу пальчиками, которые, разминаясь, потихоньку двигались – туда-сюда! туда-сюда! И ноги очень забавные: напоминающие детские и одновременно по-женски притягательные.

Юля поболтала ими в воздухе и сняла с себя платье, освободив Артема от почетной обязанности ее раздевать. Малышка снова угадала: эту обязанность, которую дамы обожают даровать как великую честь, да еще ожидая при этом обязательных восторгов, он не выносил. Она ему претила и раздражала хотя бы одними идиотическими поисками застежки, слишком часто оказывающейся не там, где ты ее, дурачина и простофиля, упорно тщетно разыскивал.

– Начнем вместе учиться! – весело объявила Юля.

Он прекрасно видел, что она боится: ее собственные фантазии оказались ей не по плечу.

– Представь, что мы пришли в первый класс!

– В таком виде? Это круто! И на редкость своеобразно! – усмехнулся Артем и сел рядом с ней. – Бедные учителя!

На Юльке был маленький лифчик и узкие трусики, едва скрывающие юную, загорелую кожу. Светлые косички улеглись на кругленькие плечики и смотрелись там очень мило. Похоже, Юли об этом прекрасно знала и ее имидж был тщательно продуман.

– С чего же мы начнем?

– С самого начала! – сказала Юля. – Будем учиться целоваться!

Артем чуть не выпалил: «Точно!», но вовремя удержался. Невозможно бесконечно признаваться и расписываться в собственной беспомощности.

Юля встала на коленки, притянула к себе лицо Артема и языком открыла ему рот. Неумеха бедная!..

– Кнопка… – пробормотал Тарасов, привычно теряясь перед согласными.

– Как ты меня назвал? – живо заинтересовалась она, забыв о поцелуях, и чуть-чуть отодвинулась.

– Кнопка,.. – медленно повторил он и вернул ее на прежнее место.

Юлька хихикнула, на минуту задумалась, потом моментально расстегнула его рубашку, просунула маленькие, совершенно ледяные и такие приятные в жару ладошки ему за спину и стала беспорядочно тыкать пальчиками в лопатки. Очевидно, изображая настоящую, опытную даму. Было смешно и щекотно.

Артем с трудом удержался, чтобы не засмеяться – такая забавная, милая, светленькая зверушка!

– Ну делай же что-нибудь! – обиженно сказала ему Юля, на минуту оторвавшись от его губ. – Что ты сидишь истукан истуканом? Не притворяйся, что ты действительно ничего не умеешь! Или ты ничего не хочешь? Тогда зачем…

Артем осторожно взял в рот ее нижнюю губу, почему-то соленую на вкус, и расстегнул маленький лифчик, на редкость удачно справившись с застежкой. На него недоуменно уставились две лупоглазые, оставшиеся без контроля, небольшие твердые грудки с темными сосками. Кто ты таков? Откуда взялся? Нежные и тихие, страстью не тревожимые. Вроде своей хозяйки. Их можно было легко забрать обе в одну его ладонь. Но Артем жил все еще прошедшей минутой и никак не мог шагнуть в следующую.

Он задержался на грани мгновения не потому, что оно было столь прекрасно. Отнюдь. Он просто вдруг подумал, что как раз здесь, возле Юли, этой маленькой девочки, найденной им на площади, он может быть большим и сильным. Именно рядом с ней он станет наконец человеком, а не прихлебателем, примаком, непрерывно просительно заглядывающим в рот тестя. И постоянно стоящим с протянутой рукой.

Хотя Артем сам выбрал себе такую судьбу..

Но рядом с Юлей он сможет ничего не бояться, себя не стесняться и не презирать. Только возле нее…

Он подхватил Юлю, поднял на вытянутых руках она была почти невесомая – и опустил себе на колени. Она завертелась, устраиваясь поудобнее, и прилипла грудками к его груди. Яркая синева придвинулась еще ближе, совсем прикоснулась к его лицу и заслонила собою все окружающее…

В висках пронзительно зазвенело. Пленка пота на спине стала плотнее и жарче. И он напрочь забыл о том, что у него никогда ничего не получается толком в постели…

6

Юля явилась к нему в офис через день. С теми же косичками, в том же побледневшем от стирок платьишке и в тех же пыльных туфлях.

– Наш новый исполнительный директор! – представил Артем малышку Жанне Петровой. – Юлия Леонидовна Рыкова!

Ушлая, несмотря на молодость, мадам пристально, сдвинув на нос очки, осмотрела Юлю и тотчас изобразила приторную улыбку.

«А шеф у нас неформал!» – подумала Жанна и запела:

– Очень приятно! Я очень рада! Пока нам придется делить один кабинет на двоих, но это временные неудобства. В дальнейшем Артем Максимович обещал нам роскошные апартаменты!

И она наградила шефа выразительным и лукаво-хитрым взглядом. Взгляд соглашался стать сообщником, обещал хранить тайну начальника, ее оберегать и помогать ей. На первых порах. У тайны слишком беззаботный вид, – отметила про себя Жанна.

– Я тоже.., очень рада… – смущенно пробормотала Юля.

Артем нахмурился, открыл дверь к себе в кабинет и пригласил Юлю к себе. Ей следовало многое объяснить. Одного дня для этого будет недостаточно.

Жанна, наклонив голову, внимательно и недобро посмотрела им вслед.

Сообразительная Юля освоилась удивительно быстро. Уже через неделю она радостно и шумно носилась по коридору, раздавая ценные указания, поспевая всюду и отслеживая сразу множество событий. Она могла говорить по мобильнику с менеджером, одновременно что-то диктовать секретарше, смотревшей ей в рот, и ругаться с шофером, опять не успевшим вовремя отвезти рекламу в редакцию «Бурды».

Косы исчезли довольно быстро, волосы распустились и разлохматились, сделали Юлю старше, взрослее," платье поменялось, но светлый вихрь по коридору оставался неизменным. Она напоминала вечный двигатель. Нон-стопка. С ее приходом в фирме тотчас многое сначала неуловимо, а потом очевидно изменилось, «завертелось, закружилось и помчалось колесом». Ритм жизни стал куда быстрее, чем раньше дела проворачивались значительно успешнее, и Артем неожиданно понял, что пришел его настоящий помощник, и облегченно вздохнул. Кроме всего прочего, у него была тяжелая, неизлечимая аллергия на телефон, и Юля, охотно перехватившая права и обязанности с утра до ночи вести телефонные переговоры, просто спасала своего босса.

Юля казалась ему прозрачной. Его маленький ординарец… Он словно видел под тонкой, загорелой кожей ее мерно пульсирующее, полудетское сердце, ее беззвучно работающие на вдох и выдох легкие, ее слабо переливающиеся кровью, больные сосуды, не желающие доставлять алую жидкость до кончиков слабых пальцев. Он никогда раньше не чувствовал другого человека, даже мать. Он жил сам в себе, один, не нуждаясь ни в ком и ни в чем. Разве что в озере… Сейчас ему вдруг показалось, что он понял эту малышку, проникся ею, ушел в нее со всеми потрохами, как любила повторять его мать, увидев сына с очередной книгой в руке. Грубо, но точно. Чужие мысли и иная суть стали своими, близкими, родными. Это случилось впервые. И не было на свете никого нужнее этой светленькой девочки, случайно найденной им на площади Белорусского вокзала.

Только… Только где все-таки она была ему необходима больше – в постели или в офисе?.. И не искал ли он просто еще одного, но более преданного, чем тесть, помощника?..

Тарасов не стал долго размышлять над этим. Пустое… У него дела.

Он потратил несколько дней, вдалбливая в довольно смышленую, но рассеянную Юлькину голову азбуку компьютера и сам разработал для нее забавную компьютерную программу. Они сидели рядом возле Юлиного компа, и Артем с великим трудом отводил глаза и ладонь от чересчур смирных коленей исполнительного директора. Она ему тихо улыбалась и нашептывала, что надо потерпеть до шести… И тогда…

Так они оба учились: Юлька – обращаться с компьютером, а президент – ждать…

При самых простых ошибках отданный в личное пользование исполнительного директора комп, сурово обученный шефом, писал: «Кнопка, сначала думай, а потом жми на кнопочку!» При более серьезных оплошностях он начинал сердиться и выдавал фразу погрубее: «Кнопка, ты что, резко поглупела?»

При недопустимых промахах он ругался: «Таких, как ты, чересчур кнопистых юзеров, нельзя подпускать близко к технике!»

Юлька почитывала очередные послания президента и смеялась. Она была веселая девочка, рассчитанная и запрограммированная на улыбки.

– Это распоряжение президента фирмы! – часто слышал Артем проникающий даже сквозь плотные стены его кабинета низкий, красивый, словно артистически поставленный Юдин голос и с трудом прятал усмешку.

– Как, вы не выполнили указания президента фирмы?! – с невероятным изумлением и настоящим ужасом спрашивала бледная от потрясения, вытаращившая синие глаза Юля, и любой провинившийся тотчас осознавал, что его проступок не имеет себе равных по степени тяжести. Как можно было вообще решиться на такое непослушание?!

– А-эм-тэ велел! – сказала как-то Юля секретарше Тамаре.

– Кто? – не поняла та.

– А-эм-тэ! – гордо и грозно отчеканила Юля и. светлой песчаной бурей пронеслась по коридору, н – Где же это Артем Максимович нашел для нас такое чудо? – ласково и хитро пропела Жанна.

– Я интернет-девочка! – не замедлила ни на секунду с ответом Юля и достала сигарету – Я давала туда объявление. Знаете, самое обычное и дурацкое:

«ищу работу..» И президент мне позвонил… Сам!

Я так удивилась!..

Она жила одна, и поэтому проблем со встречами у них не возникло.

Точнее, Юля жила вдвоем с кошкой персидских кровей. С кисой Бланкой.

Так кошку, тогда еще котенка, назвал Юлин муж, с которым она действительно пробыла под одной крышей два с половиной месяца. Больше не получилось.

Познакомились они на дискотеке. Вырывалась туда Юля всегда с большим трудом, каждый раз преодолевая мощное сопротивление матери.

– Ты посмотри на себя! – в ужасе воскликнула в тот памятный вечер мать и закатила глаза.

Юля послушно посмотрела: ничего особенного!

Очень приличная ярко-красная блузочка и симпатичная мини-юбочка в горошек. Чего это матери опять не нравится в ее одежде?!

– Ты бы уж лучше совсем разделась! – продолжала возмущаться мать. – Где ты взяла такое декольте? Сама вырезала?! Леня, Леня!! – Это отцу, который уже лег спать. – Ты встань, полюбуйся, как она снова вырядилась! Ночная рубашка и то приличнее!!

– Это смотря какая! – логично заметила Юля, охорашиваясь перед зеркалом.

– Леня, Леня!! – неистово и тщетно взывала к отцу оставшаяся без всякой поддержки мать.

– Я хочу спать! – недовольно донеслось из спальни. – Я полюбуюсь на нее утром, когда она придет!

– А почему ты так уверен, что она вообще придет?!

Это твоя единственная дочь!! – закричала мать. – Ты бы ее видел!! После этого тебе уже никогда не захочется спать!!

Очевидно, именно поэтому отец остался глух к этим отчаянным призывам.

В ту ночь Юлька и познакомилась с Петькой. Он упорно танцевал с какой-то красноволосой, лохматой шалавой, и Юля очень быстро поняла, что шалава ее раздражает, а парень ничего себе, и его стоит зацапать и увести. Но как лучше это сделать?

Юля подождала, пока наконец девица удалилась в туалет, где подзадержалась, то ли разыскивая прокладку, то ли наводя марафет. В любом случае она совершила трагическую ошибку. Потому что, когда красноволосая вернулась в зал, Юля лихо отплясывала с Петром, не отрывавшим от нее глаз. Соблазненная и покинутая скривила от злости багровый от помады рот и тотчас схватилась за стоящего неподалеку длинноногого джинсового парня.

Все обошлось малой кровью. Утром Петька отвез Юлю домой на такси. Через неделю они подали заявление в ЗАГС и стали жить вдвоем.

Петька работал в ателье – он шил брюки. Но делал это так виртуозно, что во всем большом, избалованном и капризном городе ему не нашлось равных. Он даже брал не слишком дорого – он не был рвачом, да и какой смысл? Клиент и так шел косяком.

Петька дошел до таких нюансов, что сурово приказывал заказчику укладывать свое мужское достоинство только налево. Или направо, судя по фасону новых брюк. Потому что Петр – мастер-уникум! – шил штаны, учитывая даже расположение самой важной, по мнению всего мужского рода, части тела.

Заказчики послушно выполняли эти требования.

– И не забывайте! – строго говорил Петр. – Всегда только налево! Иначе брючки сидеть не будут! И тогда я за свою работу и за фасон не отвечаю!

Клиенты торопливо кивали. Они знали: мастер Петя зря говорить не будет.

От страдающих по новым брюкам клиентов отбою не было. Они часто звонили Пете домой, умоляя их обшить и приодеть, поэтому денег молодой семье вполне хватало. Юлька тихо сидела на диване, поглаживая Бланку, и думала, чем бы ей все-таки заняться. Но от этих мыслей ее отвлекали родители и близкие родственники.

Сначала тетя Галя, старшая мамина сестра, неожиданно на старости лет выскочила замуж за итальянца и, хотя все ее запугивали и на все лады стращали итальянской мафией, уехала с мужем, маленьким, вертлявым итальяшкой, в Милан, где и зажила в свое удовольствие среди многочисленной и шумной родни мужа.

Потом стремительный кульбит совершила тетя Лида, младшая сестра матери, одарив любовью седовласого англичанина, и улетела с ним в Глазго, где ей очень понравилось.

Обе бездетные тетки, неумеренно обожающие Юльку, без конца звонили в Москву, уговаривая и убеждая Юлю все бросить – а что особенного ей здесь бросать? – и приехать к ним навсегда. Их мужья Юлю ждут не дождутся, потому что жены просто измучили их ее именем и загнали в угол бесконечными рассказами о несравненных достоинствах единственной любимой племянницы.

Юля внимательно выслушивала обеих теток, размышляла, как бы ей получше разорваться между Италией и Англией, и оставалась сидеть на диване в ожидании Петьки. Он ехать никуда не собирался, шил штаны и смотрел вечерами нескончаемые телевизионные сериалы. И кошку к ним пристрастил.

Юля стала задумываться: а что бы он делал, не будь на свете столько любителей фасонных штанов и этой телевизионной мелодраматической вечности? Киса Бланка мирно дремала на Юлькиных коленях.

Потом неожиданно вожжа под хвост попала родителям. Они стремительно разошлись, разменяли квартиру на три, разъехались, одну оформили на Юльку – и тут же умчались за кордон.

Мать отыскала себе толстого немецкого бюргера, весьма неравнодушного к пиву, и отправилась в Дрезден. Отец поступил еще круче: он женился на большеротой молодой американке с худыми, жилистыми ногами и стал жить с ней во Флориде. Теперь Юля напряженно думала, как бы ей поудачнее расчетвериться. Сплошные невнятки…

Родители и тетки осаждали ее телефонными звонками и бомбили письмами с жесткими приказаниями немедленно все бросить и прилететь. Дорогу они оплатят. Какую ей выбрать?..

Юля смирно сидела на диване, баюкая Бланку.

Что отвечать своим полоумным родственникам.

Юля не знала. И тогда она встретила Роберта.

В «Макдоналдсе» на Бронной.

– У меня муж… – объяснила ему Юля, с завидным аппетитом уплетая гамбургер.

– Галантерейщик Буонасье? – засмеялся Роб и подвинул ей второй.

Как он угадал? И насчет гамбургера, и насчет мужа…

Юля переехала в свою квартиру, разошлась с Петькой, который горько сожалел об утрате, и попыталась выстроить свою жизнь во второй раз. И снова ничего не вышло.

Вечером ей хотелось только спать, днем она не знала о чем разговаривать с новым, на сей раз гражданским, мужем. Роберт оказался аспирантом химфака МГУ и постоянно искал формулу. Или сразу несколько. Юля думала, что в конце концов он, мужик упертый, формулу найдет, но она сама до этого времени не дотянет.

Ей стало безмерно скучно, родные разлетелись чересчур далеко, было не с кем посоветоваться, некому о себе рассказать, не с кем поделиться… Телефон и бумага – это всего-навсего телефон и бумага.

Когда-то, выйдя замуж за Петьку, Юля с тоской спросила у матери:

– И что, так теперь навсегда, на всю жизнь?

– Что ты имеешь в виду? – для начала поинтересовалась мать.

– Ну вот так: муж, какая-нибудь занудная, тоскливая работа с завистливыми коллегами, дом, кастрюли, тарелки, телевизор… Пустые, как дым, разговоры… И это все на мою долю?! Я вот так и проживу всю свою жизнь до конца?! Это какое-то прозябание!

– Я не понимаю, чего ты хочешь?! – рассердилась мать. – Все женщины на земле без исключения мечтают о семье и детях! Да-да, не гримасничай, нечего корчить такие страшные рожи, и о тарелках тоже!

Юля недоуменно дернула плечами:

– На всех мне ровным счетом наплевать! Почему я должна жить как все? Неужели человеку так мало нужно для счастья?! Не может этого быть!

– Ты глупая и капризная девочка! – обозлилась мать. – Не нравится настоящее – можешь найти себе интересную работу и другого мужа!

– Какую это – интересную? Где она? Насчет мужа я подумаю…

– Что ты без конца, для себя ищешь?! – разнервничалась мать.

– Непонятки… – задумчиво ответила Юля. – Если бы я знала, то, наверное, уже давно бы нашла…

Она терпела Роберта еще месяца полтора. Окна стали казаться серыми, свое собственное лицо – отвратительным, Бланка – страшной, как Фрэдди Крюгер… Ей надоело жить в постоянном ожидании перемен, пусть даже не очень счастливых, но обязательных. Если они не наступят, зачем тогда жить вообще?.. Но сколько можно их ждать? Ей хотелось их поторопить. Роб обвинил ее в холодности.

И Юля навсегда попрощалась с Робертом и пошла на площадь Белорусского вокзала.

Да, он ей сразу понравился. И она ему.

Второй, третий, двадцать четвертый… Какое это имеет значение? Не может ведь всем повезти с избранником прямо с первого захода! Он был большой и сильный. А Юлька – маленькая и слабая. И они очень подходили друг другу.

– Кнопка… – бормотал он, властно сгребая большой ладонью ее напоминающие сенежские сосульки пальцы-ледышки.

И она действительно к нему прикнопилась. И они оба разом прикнопились друг к другу.

Лет в двенадцать Юля стала терзать мать одним вопросом: как это можно – вдруг полюбить совсем чужого, незнакомого тебе человека? Встретить и полюбить? Мать в задумчивости морщила лоб, стараясь найти приемлемое и доступное для подростка объяснение. Отыскать его было нелегко.

– Когда ты его встретишь, – сказала наконец мать, – ты сама все сразу поймешь!

– А если я его пропущу? Не замечу? – беспокоилась Юля. – Ведь на нем не будет написано крупными буквами, что он предназначен именно мне! Как я его узнаю? Вдруг я пройду мимо?! Тогда как?

– Нет, этого не может быть! – уверенно сказала мать. – Ты обязательно его угадаешь и мимо ни за что не пройдешь!

Юля не очень ей поверила, вздохнула и на всякий случай стала смотреть вокруг в три раза внимательнее. Толку от этого не было никакого. Она уже чересчур удачно высмотрела себе Петьку и Роберта…

Но когда Артем Тарасов, волнуясь, впервые начал возле нее судорожно давиться согласными, Юля ненадолго перестала слышать морзянку своего сердца, опечаленного тем, что ничего не может сделать, чтобы помочь этому высокому человеку четко и складно говорить.

Юля догадалась наконец, что такое любовь. Это когда у двух людей больше нет четко разграниченных жизней, а остается одна общая и своей собственной тебе, кажется, совсем не нужно.

Сметливая девочка понимала, что в ее открытии нет ничего особенного. Это вообще не открытие.

Но мир все равно каждый постигает самостоятельно, узнавая уже многим известные истины и открывая давным-давно обжитые и экономически развитые Америки исключительно для себя. Другого пути нет.

…Сначала Юльку смешило и забавляло, что фирма Тарасова торгует женским бельем. Это даже выглядело чуточку унизительным. Но Артем быстро разубедил ее, пояснив, что у них очень прибыльный бизнес. Хотя Юльку деньги интересовали не слишком – заграничные родственники обеспечивали ее по полной программе – она моментально сообразила, что лучше зарабатывать самой и вообще освоить хоть какую-нибудь профессию. Иначе как она будет существовать дальше? Сидеть на шее у мужа у нее тоже не слишком получается.