Текст книги "Женщины президента"

А потом ее захватила новая роль, освоенная за полмесяца. Неизвестный раньше имидж ей очень понравился. Юлька хорошенько распробовала власть – завлекательную и неповторимую – и расставаться с ней наотрез отказалась.

Ей нравилось, что менеджеры, молодые и постарше, клиенты и поставщики обращались к ней почтительно: Юлия Леонидовна… Тарасов приучил. Не какая-нибудь девочка Юля… Его полномочный представитель…

Как всякая женщина, она очень любила все расставлять по своим местам. Ей нравилось перемещать людей по своему усмотрению.

Ей подчинялись, ее боялись, с ней советовались… Она распоряжалась, отдавала команды, как в армии, и радовалась, зная, что в ее руках чужие судьбы и она может в любой момент любого подмять под себя, убрать кого захочет, просто выкинуть вон, если ей кто-то не угодит, скажет хоть одно слово поперек… Ее не интересовали и не заботили ничьи жизни, кроме своей собственной, жестко прикнопленной к другой судьбе. Она повторила юношеские мечты президента и воплотила их в жизнь с ним наравне. Богиня, созданная им по своему духу и подобию… Они оказались очень похожи друг на друга.

Юля забывала, что вокруг тоже живые люди: мятущиеся, любящие, страдающие. Маленькая и слабая, она поняла наконец, как хорошо быть большой и сильной. Всевластие отшибло у нее память, сместило все прежние ценности и критерии, все перестроило и переделало, и прежде всего ее саму. Она вошла в силу, как входят в возраст невесты.

Быть фавориткой оказалось очень приятно.

7

Валентина вышла на работу: излишне серьезная, строгая, в тщательно продуманном костюме, отрепетировав свои жесты и фразы, заранее приготовленные дома. Но все ее построения мгновенно рухнули с появлением светловолосой, стремительной девочки, издалека ярко синевшей глазами.

Она ворвалась в кабинет Тарасова, вызванная им по внутреннему телефону, и засмеялась, увидев Валентину:

– Вот она, наша спасительница!

Валя изумилась: она не подозревала о такой чести!

Почему она стала вдруг спасительницей и кого и от чего она должна спасать?

– Здравствуйте! Я Юля Рыкова, исполнительный директор. Нам железно нужна классная реклама!

И побольше! А вы ее сможете написать и организовать!

Откуда она знала, что Валя сможет?.. Валентина окончательно растерялась.

– Будем работать вместе! – продолжала энергичная и напористая девочка. – Нам нужно и сидеть пока вместе! Убери ты от меня эту орлеанскую деву! Иначе у меня от ее сахарных улыбок скоро начнется диабет! Хотя нет: рекламе нужны свои апартаменты! Тогда тебе надо побыстрее найти Вале кабинет! Я даже знаю, у кого можно отнять пару комнат!

Валентина опустила глаза: синеглазая девочка слишком торопилась продемонстрировать короткость своих отношений с президентом. Но Валя ошибалась: девочка просто не задумывалась об излишней откровенности – она была чересчур счастлива этой короткостью.

Тарасов привычно уткнулся бешеным взглядом в стол, на скулах заиграли опасные жесткие желваки.

Морщины проступили резче. Догадливая девочка тотчас поняла свою ошибку, испугалась и побледнела.

– Ну вы тут договаривайтесь, а я побегу! У меня срочные дела!

И она метнулась вихрем из кабинета, боясь даже взглянуть на мрачного президента. Валя робко сжалась на стуле. Ей было неудобно и неловко, словно она случайно подсмотрела в замочную скважину и увидела то, что совсем не полагалось видеть.

– В общем, все понятно… – с трудом справляясь с согласными, выговорил шеф. – Кабинет мы вам сегодня к вечеру обеспечим. В вашем распоряжении пока двое, но должно быть не меньше семи-восьми человек. Это перспектива. Но реальная и недалекая. Будут вопросы, заходите. Или спрашивайте у Юли. Она знает все.

Валентина кивнула и, сообразив, что аудиенция окончена, с облегчением вышла из кабинета. В коридоре на нее светлым ураганом обрушилась Юля и обняла за плечи:

– Порядок? Я так и думала! Он очень злой?

Валентина покосилась на исполнительного директора:

– Я еще плохо его знаю… Кажется, не очень…

– Ничего, узнаешь! – фыркнула Юля. – И очень скоро! Это наша «горячая точка»! Близко не подходи – убьет!

И умчалась по своим делам по коридору.

Вале снова стало нехорошо: она не любила излишней распахнутости и беспредельной искренности и… Ну да, не стоит прятаться от себя… Самое неприятное – внезапно постичь и поневоле осмыслить, что кроме жены существует еще девочка Юля…

Именно это оказалось чересчур отдающим горечью откровением.

Тарасов вызвал к себе Юлю. Она влетела, привычно синея очами, и шлепнулась в кресло: вся из себя сплошное недоумение. Огневушка-поскакушка…

Артем с трудом подавил улыбку, но синеглазик Юля прекрасно ощутила ее совсем рядом, очень близко…

– Что? – спросила она.

Кажется, скандала удастся избежать.

– Ты сама знаешь что! Зачем так напрямик? И так уже все давно обратили внимание, что один лишь исполнительный директор мне тыкает!

– Кто эти все? – Ярко-синее сияние глаз прямо в глаза. – Жанна Александровна? Она меня прямо уела своими инквизиторскими взорами! Ты боицнуся, что узнает жена? Но вряд ли… Если ты так настаиваешь, я могу называть тебя Артем Максимович!

И на «вы»! Юля хихикнула. – Только в это теперь уже никто не поверит!

Артем бегло полоснул взглядом окно. Почему вряд ли узнает жена?.. Да, он действительно боится. Настя и так помешалась от ревности, хотя до встречи с девочкой на вокзале у Анастасии не было никаких поводов ревновать. Но осложнения в жизни ему не нужны. Последствия могут чересчур дорого обойтись. Он рисковал. Он не мог не рисковать…

Прозрачная, насквозь бестеневая девочка сидела напротив и нервно кусала губы.

Пожалуй, вряд ли здесь кто-нибудь их продаст. Во всяком случае, пока. Секретарша смотрит Юле в рот, менеджеры отлично притворяются, делая вид, что их это не касается, и развлекаясь игрой «ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу»…

Жанна… Нет, Петровой это невыгодно. И она никогда не опустится до сплетен.

– Кнопка, ты иногда забываешься, – пробормотал президент. – Это момент роста…

– Я больше не буду! – вяло пообещала Юля.

Она действительно часто забывала, что у Тарасова есть жена… Эти постоянные напоминания, всегда покрытые острыми колючками, готовыми изодрать тебя в кровь…

– Ты сегодня поедешь ко мне?

Артем помолчал. Да, он сегодня поедет к ней…

Настя снова на даче.

– Ура! – шепотом выпалила Юлька и вылетела из кабинета.

Тарасов по-прежнему пристально изучал чересчур гладкую поверхность своего стола.

Настя приехала с дачи ненадолго. Она даже сама не понимала зачем. Сашка осталась с мамой на Икше.

У Насти бывали такие непонятные дни, когда она не могла оставаться в доме, в квартире, когда она начинала метаться в четырех надоевших ей стенах, рвалась сесть в машину, поезд, трамвай и ехать, просто ехать долго и далеко без определенной цели и смысла. Движение вперед успокаивало, оно создавало и укрепляло иллюзию, что жизнь идет по заданному маршруту, направляясь туда, куда задумано и куда необходимо попасть, где за ближайшим поворотом уже ждет не дождется то самое счастье, по которому она так истосковалось…

– Я поеду в Москву, – сказала Настя матери.

Евгения Марковна грустно, обреченно кивнула.

Дневная полупустая, перегревшаяся электричка, грязная и вонючая, как вокзальный бомж, быстро доставила Настю в Москву. Почему-то брать машину не захотелось.

Настя медленно прошлась по квартире, ставшей какой-то чужой за эти недолгие недели отсутствия.

Везде были опущены шторы, тишина и покой. На кресле валялись джинсы Артема. Настя осторожно подвинула их и села рядом.

– Почему в ее жизни с Тарасовым все не так? С самого начала… И как можно ее изменить? И стоит ли вообще задаваться подобными вопросами? Они давно надоели ей самой. Ей повезло с родителями, зато ничего не получилось с мужем. Но жизнь всегда строго уравновешивает все плюсы и минусы. Всегда быть счастливой невозможно. Только в силу характера. А он у Насти оказался довольно противным… В молодости она не думала об этом. Но ведь есть же люди, умеющие абстрагироваться от событий вокруг, словно уйти от бестолкового и проблемного мира и жить по своим собственным законам, прислушиваясь к своей душе, от суеты не зависящей и принимающей бытие с благодарностью, как дар Божий… Но таких людей мало.

Джинсы мешали Насте сосредоточиться на личной жизни. Она осторожно погладила их рукой. Какие они грязные… И подозрительно пахнут неизвестным Насте дорогим лосьоном…

Она с трудом постаралась подавить ревность. Лосьон и лосьон… Ничего особенного… А вот Настя – плохая жена. Она быстро устает и легко утомляется. У нее совершенно неухоженный муж и вечно не прибранная квартира. Как это другие женщины успевают еще и работать?! Очевидно, она просто избалованная папенькина-маменькина дочка. Это правда…

Настя задумчиво провела пальцем по тумбочке: палец стал серым. Нужно вытереть пыль… Вместо этого Настя взяла мобильник – лень даже дойти до телефона в коридоре – и позвонила Артему.

– Я в Москве, – сообщила она.

– Что-нибудь с Кляксой? – мгновенно встревожился Тарасов, услышав голос жены и сильно споткнувшись на первом слове.

– Тебя интересует только она, – вздохнула Настя.

Не только! – собирался выпалить Артем, но вовремя остановился.

– А зачем ты приехала? Надолго?

У него неестественная интонация… Или показалось?..

– На день-два, – объяснила Настя. – Хочу кое-что купить…

– Это так срочно? – Низкий голос Артема разбухал раздражением. – Нельзя было отложить свои экскурсии на потом? В квартире, как видишь, прибрано, любовницы по диванам стопками не разложены! Ты опять приехала по поводу моих очередных увлечений?

Настя искренне изумилась. Что это с ним? Он еще никогда не реагировал столь бурно на ее неожиданные визиты в Москву…

– Я не понимаю… – сказала она. – Чем это я тебе помешала?.. Или…

– Снова?! – заорал, уже не сдерживаясь, Артем. – Тебе не надоело мучиться самой и мучить других? Ты корчишь из себя страдалицу и незаслуженно обиженную и оскорбленную уже не первый год! У нас в доме давно сильно попахивает мелодрамой! Когда это кончится?! Я работаю с утра до ночи!..

– Я вижу, как ты тут без меня работаешь! – заметила Настя и резко отключилась.

Минуту посидела тихо. В общем, ничего особенного не случилось… Вечно ей мерещатся всякие ужасы в виде пышных блондинок в зеленом или длинноногих брюнеток в красном…

Настя немного подумала и решила переставить в спальне мебель: кровать подвинуть ближе к окну, журнальный столик – в угол, кресла – к стене… Она выключила мобильник и городской телефон и взялась за дело. Но хватило ее очень ненадолго…

Внезапная резкая боль в спине будто сломала Настю пополам и заставила лечь на пол. Настя уткнулась лицом в ковер. Полежав несколько минут, она попыталась встать. Но злая, незнакомая раньше, режущая боль снова бросила ее, теперь уже на бок. Она не могла ни пошевелиться, ни разогнуться, отодвинув колени от живота. Настя попыталась вступить в сражение с болью, но силы оказались слишком неравны. Какие там битвы…

Сначала она проиграла боли любые, даже самые слабые движения, а потом вдох, превратившийся в едва заметное, чуточное всасывание воздуха, как сок через трубочку Боль – и только она одна! – на правах полновластной хозяйки жестоко ограничила воздух в легких, просто пока не давая умереть. Она сковала и зажала Настю в свои грубые объятия, как насильник в душном лифте, и явно не собиралась отпускать.

Насте стало страшно. До телефона ей не доползти, да и подключить его она сейчас не в состоянии.

Зачем она оставила мобильник в коридоре?.. У нее есть один-единственный выход – лежать так, по возможности неподвижно, калачиком-эмбрионом, чтобы не тревожить эту мучительную, горячую боль, и ждать, пока приедет с работы Артем. Но он всегда возвращается очень поздно… И потом… Потом, она должна, просто обязана встать до его прихода. Самостоятельно.

Настя знала, что Артем давно уже молча раздражается на самое маленькое ее недомогание, стараясь сдерживаться из последних сил. Он рассчитывал на невесту с приданым, он выиграл в жизненную лотерею на редкость удачную жену, но она оказалась слабенькой от природы. Настя довольно легко простужалась, не выносила больших нагрузок, часто доставала из семейной аптечки болеутоляющее… Никогда не болевшему Артему все это казалось дурью и дикостью.

– Выплюнь таблетку и пойди лучше прошвырнись по окрестным дворам! – советовал он бледной от головной боли жене. – А то, не ровен час, отравишься всякой аптечной дрянью! Килограммами лопаешь! Настя старалась Артему своими болячками не докучать, но он сам прекрасно видел ее больные глаза и нервно перекрученные пальцы. Он готов был ей помочь, выручить в любой момент, но как лучше это сделать?! Бросить фирму и варить дома суп?! Нянчить Сашку?! Он и так при каждом удобном случае выхватывал дочку из Настиных рук и отправлялся с ней гулять. А предлагать Насте снова вернуться к няням он не хотел: каждое его подобное предложение рассматривалось женой как яркое, откровенное и неуемное желание привести в дом очередную любовницу.

Настя попробовала еще раз пошевелиться. Может быть, это все-таки получится?.. Боль не позволила даже чуточку разогнуться. Она собиралась остаться на этом поле боя победительницей. Настя уткнулась подбородком в колени и заплакала.

Артем открыл дверь в квартиру и удивился странной, подозрительной, нехорошей тишине. Куда это подевалась Анастасия? Или заснула?..

– Настя-я! – крикнул он.

Молчание…

Он заглянул на кухню, потом в детскую и гостиную. Никого… Очевидно, обозлилась и уехала на дачу.

Ну и ладно… Меньше проблем. Во всяком случае, пока. Он снял ботинки и носки и прошлепал в ванную: он очень любил, с самого детства, ходить босиком.

– Тема… – донеслось до него слабое, еле слышное.

Он бросился в спальню и увидел Настю на ковре: несчастную, сжавшуюся в позе зародыша, с зареванным, опухшим от слез лицом.

– Настена! – бормотнул он в недоумении.

Ей всегда нравилось, когда он ее так называл.

– Настена, что с тобой?! Зачем ты улеглась на пол? Почему ты мне не отвечала?

– Я отвечала… – пролепетала она. – Но ты не расслышал в прихожей… Я не могу сама встать… Уже давно… Мне больно двигаться…

Артем рванул жену на себя, легко поднял и бережно уложил на кровать. Настя застонала. Какая она бледная, слабая, замученная… И, кажется, даже еще истончилась за один день. Впрочем, исхудать она могла и на даче. Ссохнуться от замучившей ее ревности.

Жену стало жалко, но всего лишь на одно крохотное, тотчас бесследно исчезнувшее, канувшее в вечность мгновение. Слишком короткое, чтобы его можно было воспринимать всерьез.

Тарасов давно устал от необходимости постоянно сочувствовать. Жена недомогала чересчур часто, тем самым обесценив всякое сопереживание и превратив Артема в какой-то домашний автомат, привычно полуравнодушно реагирующий на внешний раздражитель – как турникет с готовностью распахивает дверки, завидев магнитную карточку.

– Где тебе больно?

– Спина… – прошептала Настя.

– А-а! – облегченно выдохнул Артем. – Это радикулит! Ерунда! Сейчас подправим и вылечим! У тебя когда-нибудь раньше болел позвоночник? Тяжелое двигала? Ну да, мебель не так стоит! Это от безделья! Загорелось? Меня дождаться не могла? Нерв защемило! Я испугался, думал, живот!

– А живот страшнее? – слабо спросила неподвижная Настя.

– Смотря какой живот, – уклончиво хмыкнул Артем. – Сейчас я вымою руки и тебя разомну. Сразу будет легче.

Настя испугалась:

– Ты меня сломаешь! Разве ты умеешь делать массаж? Нужно врача! Позвони папе!

Артем скривился: опять папа! Они просто шагу без него сделать не в состоянии…

– Справимся без папы! Хотя у нас с тобой всегда труба пониже и дым пожиже… Лежи смирно! – распорядился он.

– Я по-другому и не могу! – прошептала Настя.

Массаж он делать умел. И даже разбирался, где у несчастного, раздавленного остеохондрозом больного самые болезненные точки. Когда-то научила одна из кратковременных подружек в родном городке, массажистка Надя.

– Только ты на меня сразу не набрасывайся! – говорила, посмеиваясь, предусмотрительная Наденька, разминая вечерами уставшего после лыжных забегов по озеру Артема. – Все будем делать последовательно: сначала один массаж, а потом другой! И ты моему порядку не мешай!

Под ее крепкими ладошками Артем сначала собирался запросто переплюнуть тринадцатый подвиг Геракла и, нарушая указания Нади, стремительно переворачивался на спину и бросал на себя хохочущую и отбивающуюся для виду хитрую массажистку. Потом он просто начинал мечтать распластаться вот так, под этими умелыми женскими ручками навсегда, и чтобы они тебя гладили бесконечно… Но он, неуклюжий и тяжеловатый, быстро надоел ласковым пальчикам, и они исчезли из его жизни, правда оставив после себя твердую память о том, как быстро помочь мающемуся спиной человеку.

Артем не раз выручал отца, которого вечно продувало в машине, и приятелей в институте… Близко знакомых с радикулитом вокруг много.

…Артем бережно и совершенно равнодушно, как чужую, раздел Настю, и ей вдруг захотелось удариться в истерическую, судорожную панику. Закричать, завыть, как дикая зверушка, впервые столкнувшаяся с убийством и не понимающая, почему ее лесной собрат не шевелится… Заорать как можно громче… Если бы не эта тягостная боль, она мгновенно бы повернулась, чтобы просто заглянуть мужу в глаза…

У него были совсем другие руки, другой голос, другие движения… Он изменился за месяц так, что она с трудом узнавала его, человека, рядом с которым прожила не один год. Он осторожно гладил и разминал ее спину, а Насте больше всего хотелось немедленно рвануться из его рук, вскочить и убежать далеко-далеко, чтобы никто никогда ее не нашел… Даже папа…

Незнакомый Насте, новый, чужой человек склонился над ней, он что-то говорил ей – доброе, нежное, – утешал, помогал… И Настя поняла, что все ее предыдущие глупые вспышки ревности – чепуха, абсурд, дурные глюки и фантазии!.. По сравнению с настоящим. Вот оно, перед ней во всей своей красе!..

Артем гладил сейчас вовсе не Настю – она только случайно оказалась на чужом месте! – а какую-то другую женщину, вломившуюся внаглую в Настину жизнь, чтобы окончательно ее изуродовать и сломать… Он вел себя иначе, иначе к ней прикасался, иначе ее перекладывал… Он видел перед собой совсем другие плечи, другую, не искореженную радикулитом спину, другие волосы… Насте тоже захотелось все это увидеть. И как можно скорее… Она сжалась и снова тихо заплакала.

– Ну что ты, Настена! Ты просто перенервничала!

Никогда не бросай телефон где попало! – завораживающе-ласково уговаривал Артем. – Тебе ведь стало лучше! Сейчас все пройдет! Скажи правду: болит уже меньше?

Настя кивнула. Он заботливо вытер ей слезы… Да нет, совсем не ей!.. А кому?!.

Спина действительно почти не болела. Зачем Настя приехала в этот несчастный день в Москву?!.

8

Валентина с трудом вживалась в работу и привыкала к своей новой должности. Ей казалось, что подчиненные смотрят на нее презрительно, словно догадываясь о том, что она полная неумеха в рекламе.

Правда, ей приходилось рекламировать свою частную школу, но это совсем другое дело.

Ручки и карандаши валились у Валентины из рук, компьютер постоянно нахально зависал, телефон орал как оглашенный… Она все-таки очень бестолковая.

Валя постаралась взять себя в руки. Первое, что необходимо сделать, – познакомиться с каталогом продукции, изучить ее качество и особенности.

Валентина взяла сигареты и пошла покурить и подумать в одиночестве. И сразу столкнулась с шефом.

– Вникаете? – раскатил он по коридору мощный бас, упорно глядя в пол. Президент особо тяготел к изучению и рассматриванию плоских поверхностей типа столов и паласов.

– Потихоньку… – робко прошелестела Валентина.

– Давай покурим вместе! – через минуту ворвалась в курилку Юля.

Она запросто становилась на короткую ногу с кем угодно и умела – в случае жестокой необходимости – превращаться в ласковую, как июльская морская волна, маленькую девочку.

– Сушечка, мне сказали, что ты грустна и задумчива!

А он, оказывается, очень внимательный… Не помешало даже исследование офисного паркета.

– Чем тебе помочь? Я готова! Лучше я, чем Жанна! Хотя она куда больше меня понимает в деле! Более купленно-продажная! – Юлька хихикнула. – Но я тоже скоро всему научусь!

Она закурила и приготовилась к долгой беседе: одна сплошная заботливость!

– Каталог? – Выслушав Валентину, Юля на секунду задумалась. – У нас пока еще нет, мы готовим… Я тебе сейчас выведу из своего компа все данные о продажах, какие есть. Главное – не смущайся!

У нас есть классный фотограф, снимающий топ-моделей в нашем белье! Ты обалдеешь!

– От белья или от моделей?

Юля снова хихикнула:

– От всего оптом!

«Неужели ему нравится этим заниматься?.. – с тоской подумала Валентина. – Женское белье – и он… Это смешно…»

Но никому, кроме нее, смешно не было.

– Это прибыльный бизнес! – заявила Юля. – Бельишко идет нарасхват! Дело в том, что мы перепродаем фирмам белье от известного французского производителя по приличным ценам, а покупаем по бросовым! И не придерешься! Там просто есть некоторый, ну совсем крохотный, почти незаметный дефектик: например, бантик пришит чуточку криво!

Об этом знаем только мы и французы. Наш союз с ними самый союзный!

– А что, его нельзя перешить? – удивилась Валя.

– Что – перешить?

– Ну бантик этот, криво пришитый! Дела на копейку!

– Бывают случаи, – философски изрекла Юля с важным видом, – когда всякие бантики перешивать слишком поздно! А главное – не нужно! Пусть остается на своем месте! Вот и все!

Она посмотрела на недогадливую Валентину с некоторым недоумением и легким раздражением: что тут непонятного? Валя смутилась от своей тупости.

– У нас планов громадье, – снова защебетала Юля. – Мы собираемся издать не только каталог, который будет, конечно, постоянно обновляться и пополняться, но и выпускать свой журнал для профессионалов.

«Очевидно, для проституток», – подумала Валентина, но поостереглась высказываться и комментировать что-либо вслух. И правильно сделала.

– Так что работы на тебя свалится – обвал! – радостно заключила Юля. – Но зато заработать здесь тоже можно прилично! У нас есть приплаты! Тебе ведь сказали?

Валя кивнула.

– Ты не тушуйся, Сушечка! – Юля выбросила окурок. – Живи с улыбкой! Я сейчас тебе принесу все, что надо! Мы с тобой так отрекламируем этого мистера Гальтера. Бюста, что у нас этого господина будут вырывать прямо из рук за любые деньги! – И она вылетела из курилки.

Валентина медленно вернулась к себе и села, сжимая в пальцах ручку и думая, как бы побыстрее отсюда смыться навсегда. Надо только подыскать благовидный предлог, чтобы никого всерьез не обидеть.

– Вам у нас не нравится? – прогремело над ее головой. – Это пройдет! Момент роста…

Валентина вздрогнула: он вошел чересчур неслышно и неожиданно. Чуточку запнулся на букве "п"… Большие ноги как анкерные опоры…

Шеф, по обыкновению, не смотрел на нее, но она ощутила его взгляд как-то иначе, неизвестными и глубоко скрытыми, запрятанными где-то зрячими клеточками сознания.

Он был небрежно, странно одет. И это всегда так: костюм мятый, ботинки нечищеные, рубашка с расстегнутым воротом… Герой без галстука – согласно моде и стилю современного телевидения.

Правда, к приезду клиентов он слегка преображался, но незначительно. Создавалось впечатление, что либо жена за ним не следит, либо они вообще живут отдельно.

Валя подумала, что он, наверное, всю жизнь мучается со своими гигантскими размерами. Ему наверняка трудно с ходу найти ботинки и брюки, нелегко раздобыть куртку и рубашки… А диван?..

Это тоже проблема… А спать в поезде, свернувшись калачом, а потом болят ноги и ломит измученную спину… И в самолете непросто… Валентина представила себе все это и искренне пожалела шефа.

– Я… – начала она неуверенно опровергать очевидное, но ей помешала вдруг явившаяся Жанна.

– Ах, простите! – кокетливо пропела она, окинув их всезнающим и всепроникающим оком. – Я, кажется, помешала… Но срочно звонит Питер!

И она сунула свой мобильник в большую лапу президента, задержав в ней чуть дольше, чем положено, свою изящную ладонь.

– Я не могла заставлять дорогого клиента перезванивать!

Дрянь! – подумала Валентина.

– Дура! – хихикнула через минуту ворвавшаяся Юля, столкнувшаяся с Жанной в коридоре. – Она у нас фээсбэшница по совместительству! Я скоро буду запирать от нее двери! Но дело знает! Сушечка, я и тебе закажу хороший замок! Ты бери меня курить с собой, ладно? А что сказал Питер?

Президент повернулся и молча вышел. Юлька вылетела вслед за ним.

* * *

Киса Бланка очень нравилась Тарасову.

– У всех кошек морды, а у нее – лицо! – задумчиво сказал он, познакомившись с кисой.

Бланка согласно мяукнула и внимательно посмотрела на нового человека. Она любила гостей, но они приходили в дом редко. Юная хозяйка сутками пропадала на работе, и Бланка скучала в одиночестве, терпеливо поджидая ее в кухне у окна.

Раньше все было не так: они с хозяйкой много времени проводили вместе, а вечерами приходили молодые мужчины – сначала один, а потом другой – приносили с собой сложные запахи городских улиц, гладили Бланку и обязательно проверяли, есть ли в ее миске свеженький «Вискас». Подхалимы!..

Первый хозяин сшил ей костюмчик для прогулок, но Бланка гулять не любила даже на Юдиных руках, поэтому костюмчик надевался исключительно для гостей.

Второй объявил, что кошку нужно поить только дистиллированной водой и приносил ее из аптеки.

Бланке вода не нравилась, но она послушно ее пила, пока Юле нравился второй хозяин.

Третий человек ее не гладил, даже не подходил к ней словно в упор не замечал. И Бланка быстро привыкла к своему новому положению: тихо лежала на кухне перед телевизором, который очень любила – Юля часто включала его для кошки, перетаскивая в комнаты. Юлька передачами не интересовалась, твердо убежденная, что добрая половина певцов и актеров засветилась на экранах после успешного окончания школ для умственно отсталых.

Иногда, правда, юная хозяйка неожиданно взрывалась.

– Смотрит телевизор и смотрит! – кричала она. – Что это за зверь такой?! Позорище! Даже поесть забывает, если идет новый мыльный сериал! Это Петька тебя приучил! Негодяй! Ты прямо стала какая-то фанатка! Паршивый пушистик! Нет чтобы мне ласковую песенку на ночь спеть, так она опять в Караулова впилась! Глаз не отрывает! Надо ему письмо нашлепать о твоей неразделенной любви! Пусть человек порадуется!

Бланка слушала вполуха, никогда не обижалась, но от телевизора отрываться не собиралась.

Срывалась хозяйка всегда без нового человека, когда оставалась вдвоем с Бланкой, и порой потерянно бродила по квартире, словно внезапно забыв, где находится выход…

Настя решила попытаться вернуть Артема. Но как можно вернуть того, кто тебе по-настоящему никогда не принадлежал? И как вообще очаровывают мужчин?..

Она ломала над этим голову до самой осени, но выдумать что-либо оригинальное и беспроигрышное не сумела. Настя казалась себе тупой и бездарной, абсолютно ничего не знающей и не умеющей, к жизни неготовой и для нее совершенно неподходящей… Думая так о себе, Настя замыкалась все сильнее. И все тревожнее становились взгляды Евгении Марковны.

А Тарасов по-прежнему безумно любил дочь.

– Клякса… – нежно бормотал он, и в эти минуты Настя готова была простить ему все.

А что, собственно, требовалось ему прощать?..

Был ли он на самом деле виноват перед женой?.. Почему потерявшая голову Настя постоянно устраивала мужу сцены ревности, легко впадая в истерику?

Почему ей все время что-то казалось, мерещилось?

Артем устал оправдываться и возражать.

– Да, ты права! – заявил он вдруг угрюмо однажды осенним вечером. – Пора признаться: я изменил тебе уже дважды!

Настя окаменела. Она так и знала… Спасибо, хоть не врет…

– Виноват! Неделю назад подвозил домой даму-менеджера, очень славную морду, а позавчера прошелся под руку с заведующей отделом рекламы.

Кстати, на редкость красивая женщина! Такой у нас с ней был променад по коридору – просто фантастика! Мне очень понравилось!

Он сильно задохнулся на первых фразах.

– Но больше, увы, похвастать мне пока нечем, на данный момент это все! О дальнейших моих успехах и продвижениях на любовных фронтах обещаю сообщать тебе в неукоснительном порядке! Могу в письменной форме! Мой почерк подтвердит графическая экспертиза при деле о разводе! Как тебя больше устраивает?!

Проснулась Сашка и позвала отца.

– Клякса… – растерянно пробормотал Тарасов. – Вот остолоп!.. Разбудил ребенка! Он торопливо зашлепал босиком в детскую. – Кляксик, у тебя папа – дурак, зато он тебя очень любит! – прошептал Артем, подхватывая Сашку в огромные ладони. – Ты меня, пожалуйста, прости!

Сжимая малышку, он потащил ее сначала зачем-то к окну, видимо, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, потом начал носить по комнате, усердно баюкая. Сашка доверчиво, сонно улыбнулась ему и обхватила за шею. Она была черненькая, в отца…

Такая же замкнутая, возбудимая, нервная…

Настя стояла в дверях детской, пристально наблюдала за мужем и думала, что сначала он женился на ее отце, а потом – на Сашке…

Когда же, наконец, он женится на своей жене Насте?!. И произойдет ли это когда-нибудь вообще?

* * *

– Сушечка, знаешь, на что похож ее взгляд? – спросила Юля о Жанне и заложила руки за спину, осматривая кабинет Валентины.

Валя вопросительно посмотрела на исполнительного директора.

– У тебя когда-нибудь брали желудочный сок?

– Нет, у меня здоровый желудок, – удивленно пробормотала Валя.

– Да? Это хорошо, а у меня часто болит! Наверное, на нервной почве. У меня неустойчивая нервная система! – И Юля ласково погладила ладошкой живот. – Так вот Жанкин взгляд – в точности та самая кишка, которую засовывают тебе в рот, чтобы вытянуть из пуза все твои последние соки! И вытягивает! Запросто!

Юля хихикнула. Валя засмеялась.

– Ну ты понемножку приживаешься у нас? – весело справилась Юля. – По-моему, да! Не бросай нас, Сушечка! Ты нам нравишься!

И вылетела из комнаты. Огневушка-поскакушка…

У Валентины тяжело застучало в висках. Кому это «нам»? Что она имела в виду, эта проворная, боевая Юлия Леонидовна? Или выпалила просто так, не подумав?.. Хотя Валя давно заметила, что резвая девочка ничего не делает и не говорит просто так и слов на ветер не бросает.

Валентина не собиралась рассказывать Юле о том, как вчера, после ее отъезда в машине вместе с Тарасовым, Жанна Александровна грациозно вплыла в Валин кабинет.

– Ну как? – заботливо поинтересовалась она. – Привыкаете к нам понемногу?

Вале уже порядком надоели эти допросы, ее смущали подобные визиты, но нагрубить в ответ невозможно.