Текст книги "Кумите"

А потом была травма спины – несчастный случай на производстве. Врачи утверждали, что единственный способ вернуть подвижность – операция, но на операцию у Сергеева не было денег.

Мать смотрела не отрываясь, и он прекрасно понял ее взгляд.

– Ты спрашиваешь, что произошло? Почему я немного не такой, как прежде? Ничего особенного, не волнуйся. Просто немного устал. Отдохну, и все пройдет. Надо выспаться по-человечески.

Внезапно Юрий ощутил страх. Неужели его мать способна догадаться о том, что он чуть не убил человека? А может быть, она чувствует даже больше – то, что чуть не убили его? Но он тут же быстро отогнал от себя эту мысль – как что-то дикое, выходящее за рамки нормальной логики. Его мама волновалась, зная, что у него сегодня был бой – вот и все.

Но она продолжала пристально смотреть. Теперь в ее взгляде был явный упрек. Почти каждый раз она возвращалась к этому. Это было самым настойчивым ее желанием. Юрий знал, что именно она хочет, и все понял.

– Что еще? Ты ждешь, что я скажу, что этот бой был последним? Не волнуйся, скоро все брошу. Устроюсь на нормальную работу. Например тренером. Может, еще годик. А потом сделаю так, как ты хочешь. Я же тебе обещал. Значит, я не смогу нарушить свое обещание. Не волнуйся. Все будет хорошо.

– Тр… ры… р… н…

– Завтра ей позвоню. Сегодня я очень устал. К тому же это не срочно. Ты же знаешь, что Катю я не люблю.

С Катей Сергеев постоянно встречался последние два месяца. Он познакомился с ней в бассейне, приметив изящную девушку в супермодном и дорогом купальнике. Ему понравилась тоненькая фигурка, крашенные в золото длинные волосы и голубые глаза смазливой 20-летней куклы. Потом они снова встретились в ночном клубе в Аркадии, на одной из вечеринок. И закрутилось.

Катя была студенткой факультета иностранных языков университета, имела невероятно богатых родителей, которые за все платили, и была невероятно польщена вниманием известного и симпатичного чемпиона. Правда, очень скоро Юрий обнаружил, что она просто глупая красивая кукла. Катя и вправду была невероятно глупа, и эта глупость отражалась в ее огромных глазах. С ней не о чем было говорить, ее не интересовало ничего, кроме денег и косметики, но с ней было весело ходить в дорогие ночные клубы. А кроме того, почти все мужчины засматривались на ее фигурку. Сергеев оставил ее себе просто так, от нечего делать, и встречался уже целых два месяца потому, что нужно же с кем-то встречаться…

Впрочем, их первая встреча в постели оказалась для него настоящим разочарованием. Во-первых, Катя была неуклюжа, во-вторых, бесчувственна – все, что он делал, не доставляло ей никакого удовольствия, как бы он ни старался. А в-третьих, проявляла глупую стыдливость в самые неподходящие моменты – например, занималась сексом только в темноте и укрывшись простыней. К концу второго месяца их отношения дошли до такой степени, что Сергеев твердо решил ее бросить. Но пока не сделал этого только по одной причине – у него не было времени.

Катя ничего не знала о том, что у него больна мать, а он ей не говорил – эта тема была для него священной и очень болезненной. И, разговаривая с тетей Верой по телефону, она думала, что говорит с его матерью.

При этом Катя вознамерилась выйти за него замуж и принялась во все вмешиваться, постоянно навязывалась и стала совсем невыносимой.

Утром Сергеев все-таки ей позвонил.

– Ты обещал, что больше не будешь драться! – услышал он.

Его поразил и голос, и слова. Никогда в жизни он ничего подобного ей не обещал – это было бы просто смешно. Видно, что-то подобное ляпнула тетя Вера. Поэтому Юрий промолчал.

– Ты обещал! – повторила Катя.

Он продолжал молчать.

– Почему ты молчишь? Может, встретимся? – Она явно перепугалась.

– Хорошо, в десять.

– Ты уже починил свою машину?

– Да, я подъеду.

Сергеев повесил трубку. На языке у него вертелся вопрос: что она больше ценит – его самого или его машину? Новенькую «мицубиси – галант» Юрию подарил один из спонсоров клуба, когда он выиграл международные соревнования. Но машина постоянно ломалась, требовала много денег, и он всерьез подумывал ее продать. А самое первое, что Сергеев сделал, получив в подарок автомобиль, это выяснил в медицинском центре, что ее стоимости все равно не хватит на операцию…

В десять вечера Катя ждала его на пороге – в коротком голубом платье, невероятно хорошенькая, такая, что он даже забыл свое желание поскорей ее бросить.

– Родители уехали на дачу, – сказала она, – пойдем.

Сергеев помнил свое состояние, когда впервые попал в ее квартиру. Пять комнат, обставленных дорогой антикварной мебелью, с хрустальными люстрами, шикарной аппаратурой и даже камином. Катя явно пыталась его этой роскошью соблазнить. Но, разгадав этот маневр и привыкнув к обстановке, Юрий перестал обращать внимание на роскошь, а вскоре даже счел ее уродливой, слишком вульгарной и напыщенной, как и сама Катя. И после этого ему стало легко.

Вечер прошел, как всегда. Несмотря на красоту, Катя была прежней: вопросы – глупыми, еда – готовой, из ресторана, а движения – неуклюжими. Когда она решила перейти к любви, то выключила свет и притащила откуда-то простыню, чтобы укрыться. Юрий решил, что выдержит еще раза два – не больше. Почувствовав его на себе, Катя закрыла глаза и замурлыкала: – Правда, мы всегда будем вместе, милый? – Ничего не ответив, он подумал, раздвигая ее бедра: «Всегда – слишком смешное слово для такой дуры, как ты».

5.

Ри в диком раздражении отшвырнула от себя гребень. В последнее время она ловила себя на странной мысли: больше всего, пожалуй, даже больше отсутствия денег она ненавидит приближающееся утро. В обнажающем свете убогое помещение становилось тем, чем было на самом деле: закутком сезонного прибрежного пансионата с частью покосившейся, частью поломанной мебелью, символом успеха – засиженном мухами грязным зеркалом с несколькими трещинами по углам… Дешевая забегаловка, а не ночной клуб…

Она с раздражением отшвырнула от себя гребень. «Персональная гримерка» – темный чулан рядом с кухней, проходной, без двери, с закопченными стенами, отделенный лишь пластиковой занавеской от узкого прохода, по которому сновали официанты. Ее грязный гребень лежал на выщербленном столе, с которого слезла полировка и краска, тут же в диком хаосе располагались захватанные, липкие баночки и бутылочки с лосьонами, кремами, гримом, валялись использованные ватные диски со следами тонального крема и краски, карандаши для губ и глаз, тени, румяна, тюбики с ярко-красной помадой… Все явно дешевое – жадность Ри не позволяла ей пользоваться дорогой косметикой.

Несколько дней назад Масловский решил устроить ей царский подарок и прислал журналиста из желтенькой газетенки, чтоб он сделал про нее большую статью с фотографиями. О ней, красотке Ри, восходящей звезде стриптиза и эротического танца. Статья должна была быть посвящена ей, стриптизерше, и рассказать о красоте искусства танца с обнаженным телом и о том, что она актриса и танцовщица, а не проститутка.

Загоревшись этой идеей, Ри повела журналиста на шоу и даже захватила на приватный танец, чтоб потом, в кабинке ночного клуба, наговорить всякой тупой ерунды. Например, о том, что, раздеваясь за деньги, она думает о красивом искусстве. И еще о том, что за право смотреть на ее тело последние деньги отдадут сотни мужчин, потому что ее тело – образец чистоты и не принадлежит всяким похотливым подонкам. И конечно о том, почему у нее такое странное сценическое имя – Ри и что на древнеирландском языке слово «Ри» означает «Король». Журналисту совсем не надо было знать, что ее зовут просто Мариной. Марина Гордеенко умерла в прошлой жизни. Да и сама она уже давно не называла себя так.

На самом деле единственным искусством, о котором она думала постоянно, были деньги. А ночной клуб был всего лишь дешевым баром на песке в районе дорогого курортного пляжа, где как грибы после дождя за последний год на каждом углу выросли десятки таких заведений, отличавшихся только давностью своего возникновения и ценой.

Хозяин дал взятку в мэрии, зацементировал прямоугольную площадку возле моря, сделал подобие эстрады, установил столики, закупил дорогую музыкальную аппаратуру и освещение, отгородил бар, устроил уединенные кабинки для ужинов и приватных танцев, дал напыщенное название клубу – «Харбин», нанял несколько дорогих стриптизерш (Ри и еще двух) и шесть дешевых танцовщиц, устраивавших нечто вроде кордебалета, расклеил по всему городу отпечатанные красочные афиши с обещанием потрясающего эротического шоу и китайской кухни – и на перенаселенном побережье развлечений среди ночных клубов появился еще один.

Номер Ри повторялся дважды за вечер, выступала она в конце, как настоящая звезда, в полном одиночестве, и, почти как звезде, ей предоставили отдельную гримерку. Выслушав столь заманчивое предложение, она не замедлила согласиться.

Где-то к концу второго месяца работы Ри поняла, что успела по-настоящему возненавидеть себя. Но именно тогда с ней произошло событие, которое впоследствии сыграло очень большую роль в ее жизни. Тогда она еще не знала о том, что тот человек будет значить так много в ее судьбе. В их первую встречу она даже не узнала его имени. И, конечно, предположить не могла, что маленькая неприятность, в которую вляпалась по собственной глупой воле, когда-то станет для нее роковой.

В кабинке для приватных танцев сидел мужчина лет 35-ти с рыжими волосами и проницательным взглядом карих глаз. Ри нажала кнопку магнитофона и приступила к танцу.

Честно сказать, танцевала она тогда плохо. Не попадала в такт музыки, движения были угловатые и какие-то корявые. На лице клиента не отражалось вообще никаких эмоций. Перейдя к заключительному аккорду – танцу на коленях клиента, Ри вдруг нащупала что-то твердое в кармане его брюк. Бумажник. Еще мгновение – и он оказался у нее в чулке. В тот же самый момент боль, пронзившая руку, повалила ее на пол, лицом вниз. Она ощутила жесткий ворс ковра и закричала. Мужчина вдавливал ее лицом в пол, а в кабинке по-прежнему громко гремела музыка. Заломив ей руку за спину, он наклонился над ней. Бумажник был у него в руках. Ри даже не почувствовала, как он его вытащил.

– Ты воровка, – спокойно сказал мужчина. При этом лицо его было таким странным, как будто его невероятно забавляет происшедшее!

Она промолчала. Он отпустил ее, и она смогла сесть. Всхлипывая, потянулась за одеждой.

– Почему ты воруешь? Тебе так мало платят?

Ее лицо горело от пережитого унижения. Зло огрызнулась:

– Не твое дело!

Неожиданно он рассмеялся:

– Могу спорить на что угодно, большинство твоих клиентов ничего не замечает! У тебя очень хорошая реакция!

– Но ты ведь заметил?

– Ты смелая девушка. Это мне нравится. Не волнуйся, охрану я звать не буду. Просто тебе не повезло в этот раз. Но я думаю, мы еще встретимся… Я постараюсь запомнить тебя… Знаешь, никогда в жизни меня не обворовывали так неловко и смешно. Если не хочешь попасть в тюрьму – до того, как произойдет наша вторая встреча, учись не попадаться!

После этого он швырнул ей бумажник. Ри машинально подхватила его на лету. Рассмеявшись еще раз, он быстро вышел.

Она побежала к Жирному:

– Кто был этот мужик?

– Ты дурочка, детка! – Когда Жирный напускал на себя важный вид, с ним было невозможно говорить. – Разве ты не знаешь, что в нашем бизнесе за лишние вопросы отрезают язык? Особенно язык никому не нужной стриптизерши?

Занавеска отодвинулась с громким звуком. Воспоминания закончились. Даже не поворачивая головы, Ри прекрасно знала, кого увидит.

– Что тебе нужно? Ты не мог хотя бы постучаться?

– Слушай, я столько раз видел твою голую задницу, что не все ли тебе равно…

На пороге стоял Анатолий – менеджер клуба, нанимающий на работу стриптизерш и собиравший с них доходы, которого давным-давно она окрестила про себя Жирным.

– Чего тебе?

– Развернись, дешевка, когда я с тобой разговариваю! Делиться будешь?

– Чем делиться, урод?

– Не дерзи, сука! Где бабки, которые ты взяла у грека?

– Он же тебе заплатил, что еще?

Жирный тяжко вздохнул:

– Детка, я на своем веку видел столько голых сисек и задниц, что давным-давно стал ко всему равнодушным. Так что хватит выделываться. Я прекрасно все видел. Во-первых, ты терлась промежностью о его яйца, хотя по инструкции должна была ограничиться только танцем, вообще не прикасаться к клиенту. А во-вторых, я обратил внимание на то, где были твои руки. А так как мы давно работаем вместе, и я все видел, ты должна, по правилам, со мной делиться. Не будь такой жадной! Тебе останется тоже прилично.

– Ладно, Жирный, – из кармана халата Ри ловко достала бумажник, – пусть по справедливости. Держи!

Он поймал его на лету. В глазах засветилось неприкрытое восхищение:

– Слушай, детка, ты за пятьдесят монет зарежешь родную мать! Почему ты так любишь деньги?

– А ты нет?

– Я – нет.

– Тогда верни обратно!

– Зачем тебе столько?

– Чтоб не видеть твою жирную рожу!

– Ладно, я сделаю вид, что не обиделся.

– Деньги забрал – бумажник верни!

– Зачем?

– Продам! Кожа.

– Бумажник я тебе не верну. Подброшу возле мужского туалета – мол, клиент сам потерял, когда напился. Не хочу, чтобы у нас были неприятности из-за таких, как ты.

Жирный испарился со скоростью, почти немыслимой для его веса. Ри встала со стула и скинула зеленый халат. В черном белье она все еще выглядела впечатляюще, хотя белье за ночь давно потеряло свою свежесть. Подумав, натянула черные чулки, жирно намазала губы и превратилась снова в ослепительную звезду ночного стриптиза. Только избранные знали, что в ночном клубе щедро предоставлялись также интимные услуги. Для этой цели были выделены три потайных кабинета, расположенных за кабинками для приватных танцев. В них стояли огромные диваны, которые очень напоминали кровати. Секс-услуги тайно предоставляли стриптизерши, работающие в клубе. Для них это был еще один источник хорошего заработка.

Через час Ри сидела в такси и ехала к своему дому. Вез ее постоянный шофер, который дежурил по ночам возле клуба. За это она платила ему раз в два дня. Он привозил ее на работу в клуб и отвозил обратно.

В квартире громко и настойчиво звонил телефон. Это было самое первое, что она услышала, едва подойдя к двери. Сначала она хотела не брать трубку, но потом ее предала самостоятельно потянувшаяся к телефону рука.

– Почему ты не подходила к телефону? – прозвучал в трубке знакомый голос.

– Я только сейчас приехала.

– Ты сегодня работала?

– Всю ночь.

– Сегодня вечером не приеду.

– Почему?

– У меня большие неприятности.

– Что случилось?

– Да так, проблемы… Тебе знать ни к чему. Я перезвоню, когда освобожусь.

Известие, что Масловский не приедет, доставило Ри такую радость, что у нее даже вспотели руки! Она посчитала в уме: два дня назад, эта ночь – все сходится. Потом подумала: «Началось. Надо ждать».

6.

Домой Юрий вернулся утром. Дверь открыли сразу. На пороге стояла тетя Вера. Уже с порога он почувствовал сладкий запах свежеиспеченных медовых коржиков – запах, который он любил с детства и мгновенно узнавал. Тетя Вера была не просто родной сестрой его матери – в детстве она действительно казалась ему второй мамой. У нее был муж, за которого она вышла в 25 лет и с которым прожила всю свою жизнь в уютной двухкомнатной квартирке. Детей у них не было, тетя Вера не могла их иметь, поэтому всю нерастраченную материнскую любовь она перенесла на сына своей сестры.

Когда с матерью Юрия случилась трагедия, тетя Вера была единственным человеком, сумевшим оказать реальную помощь. Она просто поселилась в их квартире, ухаживала и убирала. Прекрасно понимая, как невыносимо тяжело получить на руки полного инвалида молодому мужчине, тетя Вера делала за него всю работу и помогала чем могла, без единого слова укоризны или упрека. Когда Сергеев возвращался домой, мать всегда выглядела чистой и ухоженной, в комнатах было убрано, на кухне стояла готовая еда, и он не мог не признать, что тетя Вера справлялась гораздо лучше, чем он, с уходом и уборкой.

С возрастом тетя Вера сильно поправилась, стала очень тучной, к тому же у нее были вечно растрепанные седые волосы, но все равно – она казалась Юрию самой прекрасной, и он любил ее почти так же, как любил маму.

Он нагнулся, и тетя Вера громко чмокнула его в щеку – так, как будто он все еще был маленьким. Бросив пару каких-то незначительных фраз, он заглянул в спальню. Мама выглядела как всегда чистой и ухоженной. Она еще спала, и он не стал ее будить.

– Тетя Верочка… обожаю! – Сергеев обнял полную старушку, которая просто расплылась в улыбке от непривычной радости, так явно звучащей в его голосе. И конечно, поняла эту радость по-своему.

– Девочка хоть хорошая? – спросила. Не ответив, Юрий хмыкнул.

Потом он сидел за столом и уплетал за обе щеки все, что она приготовила, полностью забыв о том, что нельзя так наедаться перед тренировкой.

– Нет никакой девочки, тетя Вера, нет, и не могло быть.

– Где ж ты был? Опять в каком-то ночном клубе?

– Нет, не там. Просто встречался с человеком, которого больше в моей жизни нет, и я очень этому рад.

– Рад? Это ту девочку ты бросил, которая часто сюда звонила?

– Ее самую!

– А почему? Девочка вроде приличная, вежливая. Наверное, из хорошей семьи.

– Откормленная, избалованная идиотка!

– Юрик!

– Хоть грубо, зато правда.

– Ну, ладно… А я думала, наконец-то остепенишься. Женишься, детки пойдут.

– Тетя Верочка, для деток еще слишком рано!

– Мне бы хотелось, чтоб у тебя была личная жизнь, семья, а не все это… Чтобы ты не страдал.

– А я и не страдаю! Мне жить здорово! А семья у меня обязательно будет, и все будет, только чуть позже! Не сейчас. Я еще не всех побил!

– Значит, опять будешь кулаками махать?

– Тетя Верочка, что же мне еще остается!

Сергеев засмеялся, вскочил из-за стола и в шутку хотел ее поднять. Тетя Вера перепугалась, заохала, замахала руками. Такого настроения у него давно уже не было. А почему – он не знал и сам.

Наконец успокоившись, Юрий вспомнил, что скоро тренировка и неплохо было бы собрать сумку. Тетя Вера поймала его, когда он шел в свою комнату, и охнула:

– Подожди, я совсем забыла тебе сказать!

– Что сказать?

– Тут целое дело. Дай расскажу толком. Я, чтобы не забыть, все на листике записываю.

Она унеслась с невероятной для такой тучности быстротой и буквально через секунду вернулась назад, неся в руках листик бумаги.

– Значит, так. Рассказываю по порядку. Видишь, я записала все. Ты уехал в половине девятого, и как только я закрыла за тобой дверь, раздался телефонный звонок. Это звонил твой тренер, он сказал, что хотел поговорить с тобой, и это срочно. Я ответила, что ты ушел, и не знаю, когда ты будешь. Тогда он сказал…

– Тетя Верочка, у меня скоро тренировка, нельзя ли покороче?

– Ну, он спросил, когда ты будешь, и просил, чтоб, как только ты придешь, сразу ему позвонил, это очень важно. И повторил несколько раз, что это очень важно… В девять вечера позвонил какой-то Виталик, спортсмен, и спросил, будешь ли ты на похоронах Вити завтра. Я сказала, что не знаю, но что у тебя утром тренировка и чтоб он сам тебя спросил, потому что…

– Тетя Вера! Господи, какие похороны?! Ты можешь говорить нормально?

– Хорошо-хорошо, я сейчас. Значит, так. В девять пятнадцать позвонил, – она посмотрела на бумажку, – Евгений Масловский, который сказал, что он президент. А чего он президент?

– Клуба «Черный дракон». Что он сказал?

– Тебя спрашивал, а потом сказал, чтобы ты завтра, то есть сегодня, пришел на тренировку не к девяти, а к десяти часам, и чтобы после тренировки ты обязательно к нему зашел.

– К десяти?!

– Да. Он сказал, что-то изменилось, и нужно именно так.

– Хорошо. Это все?

– Нет. Смотрю дальше. В половине десятого раздался звонок в дверь. Сначала я не хотела открывать, но потом рассмотрела того мужчину в глазок и узнала его. Это был твой тренер. Я его видела на фотографии, той, что висит в твоей комнате. Я открыла. Он очень извинялся. Потом начал расспрашивать, где ты, и сказал, что ему нужно с тобой поговорить, это настолько важно, что ты даже не представляешь. Что он должен рассказать тебе кое-что. Потом оставил записку. Все.

– Где она?! – воскликнул Юрий.

– Вот. Просил обязательно передать лично тебе, – и тетя Вера протянула листок бумаги.

«Юра, надеюсь, ты простишь за то, что весь вечер я так усиленно тебя ищу. Вчера после соревнований я был к тебе очень несправедлив. Сегодня я это понимаю. Надеюсь, ты не держишь на меня зла. Вчера я говорил так, потому что не думал серьезно обо всех изменившихся обстоятельствах. Мне очень нужно с тобой поговорить. Я должен кое-что тебе рассказать. Вечером я звонил, тебя дома не оказалось, а мобильный твой был отключен, поэтому я решил зайти и заранее написал эту записку – на случай, если тебя снова не будет. Только сегодня, после боя, впервые я понял, насколько мне дорога твоя жизнь. Для каждого настоящего учителя дороги его дети, а ты являешься немного моим ребенком. Поэтому я очень тебя прошу не держать на меня зла и перед тренировкой обязательно ко мне заехать домой. Адрес ты знаешь. У меня есть причина не говорить по телефону. Я очень долго думал, но потом понял, что это единственно верный путь. Поэтому я жду тебя утром. Единственная просьба: никому ничего не говори! И если ты не застанешь меня дома или мы с тобой вдруг не увидимся, никому в клубе не говори о том, что я тебя просил зайти, о письме и о содержании этой записки. Никому, особенно в клубе, ничего не говори! Твой тренер и, надеюсь, все еще друг Валерий Николаевич».

Сказать, что Сергеев был потрясен, значит не сказать ничего. Слова тренера просто сбили его с толку. Он абсолютно ничего не понимал, да и, наверное, не мог понять! Во-первых, чтобы тренер извинялся – такого он не мог припомнить. И не только его тренер. В спорте, как и в бизнесе, существует незыблемое правило: тренер всегда прав. Если тренер не прав, смотри пункт первый.

Во-вторых, для Валерия Николаевича было совершенно нехарактерно писать какие-либо письма. За все 10 лет Юрий ни разу не видел, чтобы его тренер что-либо писал. А тем более, написать такое длинное послание.

В-третьих, само письмо состояло из сплошных противоречий! Чего стоит только его окончание: «…не говори о том, что я тебя просил зайти, о письме и о содержании этой записки». О каком письме идет речь? А «если ты не застанешь меня дома или мы с тобой вдруг не увидимся»? Зачем приглашать к себе человека, если ты можешь уйти? А намеки о чем-то, что он якобы должен рассказать и о чем долго думал?

Не понимая ничего, Юрий задумчиво вертел письмо в руках. Ему в голову не пришло ничего лучше, чем спросить:

– Как он выглядел?

Тетя Вера заметно растерялась:

– Как это – выглядел? Да как на фотографии, только чуть старше.

Она умела читать по его лицу иногда даже лучше, чем мама. И теперь весь поток проскользнувших у Сергеев мыслей она прочитала так явно, как если бы он произнес их вслух. Прокомментировала же двумя фразами:

– У тебя неприятности? Ты убегаешь?

Стоило ему ускользнуть от ответа, как был бы устроен натуральный строгий допрос, в процессе которого ничего не осталось бы сокрытым или тайным. Поэтому, чтобы избежать допроса с пристрастием, Юрий объяснил:

– Позавчера мы немного повздорили с тренером после соревнований. А сегодня он, очевидно, понял, что был не прав. Он написал мне, что просит его простить и обязательно зайти к нему перед тренировкой. Он хочет поговорить со мной о чем-то важном. Наверное, это касается последних соревнований. Так что я пойду.

Валерий Николаевич жил в новом районе, в обыкновенной 16-этажке, и за 10 лет занятий спортом Сергеев бывал у него не раз и не два. Он прекрасно знал и жену тренера Наталью Ивановну, и его дочерей, ведь ученики знают все о любимом учителе и о тех, кто его окружает.

Юрий звонил в дверь очень долго, но ему никто не открывал. Это уже начинало его тревожить. Но вдруг за дверью послышались неуверенные шаги, и женский голос испуганно спросил:

– Кто это?

– Валерий Николаевич дома?

– Кто это? – повторил голос.

– Это Юра Сергеев, его спортсмен. Валерий Николаевич дома?

Дверь открылась. На пороге стояла жена тренера Наталья Ивановна. Она была очень красивой и приветливой, и всегда улыбалась. Но теперь выглядела очень испуганной, а на ее распухшем лице виднелись явные следы слез.

– Юра, заходи, – она посторонилась в дверях, давая ему пройти в квартиру.

Вскоре они уже сидели в уютной гостиной. Наталья Ивановна была в длинном халате, волосы ее были растрепаны, и по ее опухшим глазам можно было предположить, что она не спала всю ночь. Руки ее заметно дрожали, и, чтобы скрыть это, она положила их на колени. Из кармана халата предательски торчал край мокрого носового платка.

– Валерий Николаевич просил меня утром прийти… – начал Юрий и замолчал, увидев, как изменилось лицо Натальи Ивановны.

– Что-то случилось?

Она задрожала, а из ее глаз полились крупные слезы.

– Валерий Николаевич со вчерашнего вечера не возвращался домой, – с трудом проговорила Наталья Ивановна.

– Что?! Но он звонил! И даже был вчера у меня!

Наталья Ивановна зарыдала, у нее началась истерика. Сергеев всегда терялся при виде женских слез, не знал, как себя вести, но в этот раз, сообразив, бросился на кухню и принес стакан воды. Вскоре ей стало чуть легче, и она смогла связно все рассказать.

Вчера вечером тренер домой не вернулся. Впервые за 20 лет семейной жизни он не пришел домой ночевать. Они жили очень хорошо, так что факт существования другой женщины можно было полностью исключить. Наталья Ивановна сразу поняла, что с мужем что-то случилось. Не в силах лечь спать, всю ночь она обзванивала больницы, морги и знакомых. Нигде его не было, а знакомые его не видели. Но самое странное было другое.

Сегодня утром Валерия Николаевича вызвали в прокуратуру к следователю, по поводу дела об убитом спортсмене, Викторе Качалове. Он проходил свидетелем – ведь был его тренером. Всем было известно, что дело собирались закрывать, но для проформы нужны были все свидетельские показания. И Валерий Николаевич собирался пойти. Нет, Наталья Ивановна понятия не имела, о чем хотел поговорить с Сергеевым ее муж. Вчера ночью она позвонила на мобильный Масловскому. Утром, после девяти, Масловский пообещал приехать. После его приезда она сразу же обратится в милицию.

Когда Юрий уходил, она все еще продолжала рыдать. Он был подавлен и потрясен. Тренер очень любил свою жену и не мог от нее уйти, но… Но в половине десятого вечера с ним ничего не случилось! Совсем растерявшись, Сергеев быстро поехал в клуб.

7.

Жирный сидел в кресле так, будто всю жизнь прожил с Ри в одной квартире. Вообще-то она считала его не самым плохим человеком, и они всегда отлично понимали друг друга, но… Но иногда от острого желания заехать прямо в эту жирную, наглую рожу каблуком приходилось спасаться бегством. Ри вышла в ванную, чтобы умыться холодной водой и постараться взять себя в руки. Когда она вернулась, Жирный курил одну из своих вонючих сигарет. Морщась, Ри распахнула окно.

– Ты бы хоть кофе сварила, – бросил Жирный.

– Да пошел ты… – огрызнулась она. – Когда уйдешь? Пошел к черту, надоел до полусмерти!

Час назад длинный звонок в дверь выбил Ри из утреннего равновесия. В тот момент она пила кофе на кухне. Любые визитеры были абсолютно некстати в этот час. Но звонок продолжал долго рвать и тиранить ее уши, а поэтому она пошла открывать. На пороге стоял Жирный.

– Ну что, делиться будем? – с ходу начал он.

– Чем с тобой делиться?

– Деньгами!

Не дождавшись ответа, он ввалился в ее комнату.

– Жирный, ты готов забрать последнюю копейку пенсии у нищей старушки!

– Как, дорогая, ты уже старушка? Ты на пенсии? Сколько же тебе лет?

Иногда Ри казалось, что ему просто нравилось к ней приходить, нравилось работать вместе и даже препираться время от времени. Может быть, она по-своему ему нравилась – где-то там, в далеких глубинах его непонятной души… Но на деле все обстояло просто, грубо и уродливо.

Жирный не знал, что каждый раз, когда он проявляет свою тупую натуру добродушного бегемота, ей до безумия хочется его убить.

– Говорят, у твоего любовника Масловского большие проблемы? – Он спокойно дымил сигаретой.

– Кто говорит?

– Да так, ходят разговоры в городе… Проблемы с китайцами.

– Я ничего не знаю об этом. А что?

– Просто интересно. Все-таки у вас очень странные отношения. Другой бы уважал девушку, с которой спит, хоть немного, а этот… Он просто использует тебя – вот и все!

– Ну, это уже не твое дело! – в голосе Ри закипела злость. Жирный по-настоящему ее разозлил.

– Ладно, все, – она резко встала с дивана, – мне действительно пора. Увидимся в клубе.

Жирный что-то заворчал, но она быстро распахнула входную дверь и чуть ли не силком выгнала его.

Когда ее квартира опустела, она почувствовала невероятное облегчение. И, чтобы никто ей больше не помешал, отключила телефон и мобильник.

В тот район она доехала на трамвае, хотя вполне могла остановить такси. Но машина означала бесполезный лишний расход, а на всем белом свете не существовало силы, которая заставила бы ее потратить лишнюю копейку, если без этого вполне можно было обойтись.

Это был поселок Котовского. Возле остановки теплилась какая-то жизнь. В близлежащих многоэтажках светились окна. Рядом был небольшой базар, гомон и возня на котором не прекращались до самого вечера.

Дома оставалось все ее богатство – обеспеченное будущее: деньги, уверенность в завтрашнем дне. Оно спокойно лежало свернутым в пустом тюбике губной помады, дожидаясь своей очереди.

Понимание пришло к Ри в тот момент, когда она держала это богатство в руках: одного знания недостаточно. Эта мысль обожгла ее, словно удар током. Все это, конечно, прекрасно, но ведь нужны доказательства! То есть большие деньги всегда нужно отработать. Тогда Ри быстро составила приблизительный план шантажа.

Итак, бар. Это первая зацепка, то есть первый реальный факт. «В 5 часов утра в баре на поселке Котовского возникла драка, в результате которой 34-летний житель Приднестровья, его местный 32-летний друг и 28-летний рабочий одного из одесских предприятий нанесли многочисленные телесные повреждения известному спортсмену Виктору Качалову, 27 лет, от которых тот скончался на месте…». Бар на улице Марсельской, возле кинотеатра «Звездный», поселок Котовского. Правда, нет названия бара, но найти не проблема.

Второе. Известно имя – Виктор Качалов. Это тоже много. Ну и третье – подробности криминального бизнеса Масловского, о котором она почти ничего не знает. Но это можно оставить на потом. Главное – бар.