Текст книги "Плач под душем"

Я тосковала о нём, как тоскуют о привычном лёгком дискомфорте, в котором ни одна из вашей не находится на положенных местах. Когда-то давно он был болью, но боль преломляется в наслаждение всякий раз, как ты её хочешь. Он больше не был моей болью, но я по-прежнему хотела только его. Может, именно поэтому я с трудом могла смотреть на мужа: в нём яснее всяких слов я видела то, чего лишилась. Ни одно из сравнений не было в его пользу, и от этого в душе моейпостоянно присутствовала тоска.

В то утро Ольга Павловна влетела, как фурия, в мой кабинет.

– Ты наконец-то разговаривала с Гароевым?

– Нет, мне не удалось ему дозвониться.

– Безобразие! За что я только тебе плачу! Мне нужно знать в точности, что делать с его контрактом! Кроме того, я должна урегулировать счета с модельным агентством на следующий месяц! А как я могу это сделать, если в воздухе висит наш лучший контракт!

– Прекратите истерику! К концу дня я постараюсь что-то выяснить.

– Уж будь добра! У вас ведь близкие отношения! Неужели ты не знаешь, где его найти?

– Близкие отношения? – я обомлела. – С чего вы взяли?

– А разве нет? Ведь он посылает тебе духи!

– Откуда вы знаете? И при чём здесь вы?

– Ну, знаешь, дорогая! На прошлой неделе у меня был твой муж!

– Муж?! – новость дала словно обухом по голове.

– Конечно! Приехал как-то днём, когда ты смоталась на какую-то встречу и сидел у меня в кабинете целый час. Всё пытался выяснить, кто такой этот Гароев и что тебя с ним связывает. И рассказал, как он прислал по почте духи. А твой муж ничего! Представительный мужчина! Только немного занудный. Честно говоря, его невозможно долго терпеть. Всё пытался узнать, чем мы точно занимаемся и даже хотел потребовать какие-то документы. Конечно, я его выпроводила, но подумала, что у тебя с этим Гароевымчто-то есть, и он взял след.

– Ничего у меня нет с Гароевым!

– Будешь сказки рассказывать! Если уж твой муж забегал, как придурок…

– Как он смел! За моей спиной…

– Мне бы тоже хотелось это знать! У меня своих проблем по горло, а тут ещё разбирать, с кем спит каждый из сотрудников! Будь добра, передай ему, чтобы он визиты сюда прекратил. В конце концов, я могу в любой момент отдать тебе твою часть и иди ищи другое место работы! Твои деньги больше не представляют для меня интереса!

Это была слишком реальная угроза, чтобы я могла её пропустить. Я вся горела! Сам того не ведая, этот подлец оказал мне жуткую медвежью услугу. Моя начальница терпеть не могла лишних проблем. И ещё она не переносила, чтобы так ярко светились личные связи сотрудников с клиентами. Тут была не связь, лишь громкое подозрение, но… А одного подозрения для неё было достаточно, чтобы вышвырнуть меня вон! Ведь официально мы считались почтенным, чуть ли не семейным агентством! А тут такое… Да ещё муж… Мне было жутко обидно, хотелось разорвать обоих: и Гароева, и недоделанного супруга! Но руки мои были связаны боязнью вызвать ещё более громкий скандал, поэтому всё, что я сделала – снова позвонила Гароеву домой. В конце концов, я даже задумалась: а не вступить ли с ним в связь на самом деле, ведь Гароев довольнопривлекательный мужчина? В квартире никто не брал телефон.

Я в бессчётный раз нажимала на кнопки, когда на пороге возникла секретарша.

– Наташа, тут тебе довольно странная посылка! Иди, посмотри.

– Какая ещё посылка? – этого было достаточно, чтобы совсем обалдеть.

– Длинная, тонкая… Иди, посмотри! Лежит в приёмной.

– От кого?

– Обратного адреса не написано. Что долго рассказывать? Иди, посмотри!

Я пошла. На столе у секретарши лежала длинная белая коробка, чуть побольше той, в которой прислали духи. Я взялаеё в руки. на грязноватом картоне не было никаких пометок.

– Она пришла не по почте?

Секретарша с огромным интересом следила за мной. И словно ждала вопрос:

– Нет. Еёпринёс парень. Молодой парень в синей джинсовой куртке. Похож на студента. Спросил: Тимошина Наталья здесь работает? Я говорю: здесь. Он: передайте, тут ей пакет. И протягивает коробку. А я: от кого? А он говорит: сама узнает. Там внутри написано. Ты посмотри.

Коробка не была заклеена. Я быстро открыла. В белый листок бумаги (стандартной офисной бумаги, стандарт А4) был завернут… мужской галстук в красную и чёрную полоску. Старый, завязывающийся галстук! Почему старый? На сгибах завязки он был потёрт в нескольких местах. Кроме того, он лоснился от жира, а на лицевой стороне виднелось несколько жирных пятен. Онемев от неожиданности, я застыла с самым идиотским видом, сжимая галстук в руках…

Шок был не только у меня. Накрашенные ресницы секретарши резко взлетели вверх и так застыли. На нас уже заглядывались остальные сотрудники. Это немного вернуло мне дар речи, и первое, что я сделала, громко вскрикнула:

– Что за нелепость?!

Секретарша в тупом недоумении захлопала глазами. Я потрясла коробку над столом. Больше там ничего не было: ни карточки, ни какой– либо записки. Лист бумаги так же был абсолютно чист– ничего, что могло бы натолкнуть меня на след! Я решила повнимательней рассмотретьгалстук. Он действительно был старый и грязный. От него исходил какой-то неприятный запах. Я понюхала жирные пятна. Их вид и «аромат» напоминал… засохший майонез.

– Бред какой-то! – я потрясла галстуком, – ничего не понимаю! Натуральный бред!

– Ты не знаешь, от кого это? – к секретарше наконец-то вернулся дар речи.

– Понятия не имею!

– Ну утебя и поклонник! Я понимаю, духи, конфеты, цветы… А тут – засохшее старье!

– Какой поклонник?! Я этот галстук вижу в первый раз в жизни!

– Да кому в голову придёт такое посылать?

– Это я могла бы и у тебя спросить!

Секретарша подозрительно принюхалась:

– И воняет как-то…. маслом? Или майонезом? Бр, гадость какая!

– У кого-то большие проблемы с мозгами и с чувством юмора! Тот, кто это сделал, нуждается в хорошем враче!

– А между прочим, галстук недешёвый!

– Откуда ты знаешь?

– Вон, внизу, фирменнаяэтикетка! Я мужу на день рождения купила точно такой. Тот, кто носил этот галстук, явно не бедный! Стоит дай Боже! И продаётся только в фирменных магазинах. А этот тип взял и заляпал такую вещь едой! А стирать его вообще нельзя. Галстук испорчен.

– Какого же черта присылать его мне? Чья-то нелепая шутка.

– Не знаю, что и сказать. Я такой в первый раз вижу!

– Что ты в первый раз видишь? – сбоку возникло чьё-то строгое и злое лицо. Я вздохнула: не везёт – так уж крупным планом! И надо было ей возникнуть именно сейчас…

– Ничего, Ольга Павловна… – секретарша стушевалась и даже стала как-то меньше, – вот тут Наталье пакет прислали… просили передать…

– Ну и кто тебе, Тимошина, прислал такую гадость? – скривилась начальница, – да ещё в рабочее время? Кстати, что с контрактом Гароева? Ничего? А всё потому, что вместо того, чтобы сосредоточиться на работе, ты занимаешься своими личными делами! Яне потерплю, чтобы ты выясняла личные отношения и чтона наш адрес твои любовники присылали свои старые вещи! Ещё раз такое увижу…

– Этоне мой любовник! Я не знаю, кто это послал!

– Мне всё равно! Здесь не барахолка! И не лавка старьёвщика! Ты забываешься! У меня не железные нервы! Ещё раз такое увижу, вышвырну отсюда к чёрту!

Разумеется, никуда бы она меня не вышвырнула, но было просто ужасно, что такой разнос она устроила мне в присутствии подчинённых.

– Тимошина, ты всё поняла? Я тебя предупреждаю в последний раз!

– Этого больше не повторится! – покраснев от досады и злости, я размахнулась и бросила в мусорный ящик злополучный пакет. Потом, дрожащая, вернулась в кабинет. Я пыталась взять себя в руки, когда раздался звонок и мне сказали, что меня зовут к телефону:

– Ты получила пакет?

Голос был тот же самый. Мне казалось: теперь я буду узнавать его даже во сне.

– Зачем вы это делаете? Что всё это значит?

– А ты не знаешь?

– Нет!

– Ты никогда не была в Колумбии?

– Что?!

– Знаешь, если кто-то встаётпоперёк горла, ему посылают галстук.

– Я не понимаю…

– А ты спроси кого-нибудь.

В трубке раздались короткие гудки.

– Ты сильно занята? – в дверь кабинета заглянул Вадик, художник, который нёс на подтверждение несколько эскизов нового рекламного проспекта.

– Нет, заходи. Ты когда-то слышал такое выражение: колумбийский галстук?

– Ну, это просто! В любом фильме про мафию есть!

– Что это означает?

– По фильмам, так это распространено среди членов мафии. Если кто-то из них нарушил законы, в знак предупреждения ему приносят пакет, в котором лежит старый галстук. Это своего рода предупреждение о том, что он делает что-то не так, и что поведение желательно изменить. Если он не исправляется, то над ним совершают казнь: разрезают горло и через этот разрез высовывают язык… А какое отношение колумбийская мафия имеет… Боже, Наташа, тебе плохо?! Может, принести воды?

Наверное, я меняла цвета, как гирлянда на новогодней ёлке: от красного и жёлтого до белого и зелёного. Зелёный соответствовал моему состоянию больше всего. Перед глазами всёплыло…

– Нет, ничего страшного… Голова разболелась… Что ты принёс?

Тут же от неловкого жеста на пол полетела моя раскрытая сумка, из которой вывалилось содержимое… Вадик бросился помогать, а потом тактично заметил:

– Знаешь, мне не к спеху. Я зайду в другой раз.

Порывшись как следует в сумке, дрожащими руками я вытащила визитку и набрала указанный там номер:

– Капитана Никитина, пожалуйста…Это Тимошина Наталья… Помните?

– А, маньяк с фотоаппаратом! Кто это был, вспомнили?

– Честно говоря, нет…

– Знаете, подобных случаев у нас больше зарегистрировано не было. Так что скорей всего это был какой-то ваш знакомый, который решил пошутить или напугать…

– Я звоню не из-за той истории! По другому поводу…

– Что ещё случилось?

– Сегодня мне прислали в офис галстук, а потом позвонили и сказали, что он колумбийский…

– Кто позвонил?

– Откуда мне знать?!

– Ну и что случилось?

– Как вы не понимаете: мне прислали галстук…

– Я всепонимаю: кто-то подарил вам импортный галстук производства Колумбии… Хм, хотя Колумбия славится наркотиками и кофе! А милиция тут при чем?

– Как это при чем?! Вы что, не понимаете?!

– Послушайте, успокойтесь и объясните толком, что я должен понимать?!

– Колумбийский галстук посылают члены мафии как предупреждение. А если человек не изменяет поведения, над ним совершают казнь: разрезают горло и просовывают туда язык…

– Что вы пили?

– Ничего…

– Водка? Таблетки?

– Да я вообще не пью! И не наркоманка!

– Тогда вы в своём уме?

– Почему?

– Вы звоните капитану уголовного розыска и рассказываете какую-то странную историю про колумбийскую мафию… как сюжет дешёвого американского детектива… Вот я и спрашиваю: вы вообще-то в своём уме?

– Но мне сегодня прислали галстук! В офис! Я могу показать коробку!

– Просто у кого-то из ваших знакомых плохо с чувством юмора! Кто-то решил над вами подшутить! Вы член мафии?

– Нет.

– А вы были в Колумбии?

– Нет…

– Тогда поменьше смотрите телевизор!

– Но послушайте…

– Нет, это вы послушайте! Я устал после дежурства и не в том настроении, чтобы выслушивать по телефону дурацкие истории! Совесть нужно иметь! А если у вас плохо с головой, обратитесь к врачу! Я не психиатр! Я вам помочь ничем не могу!

– Что же мне делать?

– Выпить валерианки и лечь спать!

И бросил трубку. Сначала мне хотелось расплакаться. Но потом я подумала, как, должно быть, выгляжу в глазах капитана. Колумбийская мафия с ужасными казнями… У кого-то действительно плохо с чувством юмора. Кто-то насмотрелся дешёвыхгангстерских фильмов и решил пошутить! А я… Боже мой… Зачем я позвонила в милицию? И, так как я всё-такибыла разумным и самостоятельным человеком, на всё происходящее у меня возникла совсем другая реакция: истерический смех.

– Наташа…

Я обернулась. Он стоял на тротуаре, напротив, там, где я так мечтала его видеть. Но не видела. Никогда. Этот момент снился мне столько раз, что, когда всё произошло в реальности, я так и восприняла его – как картинку из сна. Он был такой же, как и в кафе. Он совершенно не изменился, разве что был немного больше растерян.

– Наташа! Пожалуйста, подойди сюда!

В его лексиконе не существовало слова «пожалуйста», и это означало, что произошли крупные перемены.

– Я думаю, нам не о чем говорить!

– Но ты можешь хотя бы подойти поближе?

– Зачем?

– Ну… чтобы со мной поздороваться..

– Здравствуй, – и пошла вниз по улице. И спиной почувствовала, что он плетётся сзади, след в след.

– Наташа… Ты можешь на минутку остановиться?

– Ты ходишь пешком? Вот уж не думала, что умеешь! Ты – и без машины!

– А моя машина совсем рядом. Здесь… – и махнул рукой на новенький полированный корпус красной спортивной машины, отличающейся от всех остальных.

– Что ты от меня хочешь?

– У меня большие неприятности. Мне нужна твоя помощь!

– Помощь? И это после твоего хамства в кафе?

– Ты же добрый человек!

– Там, в кафе, мне тоже нужна была помощь!

– Наташа, пожалуйста!

– Обратись к той, с кем ты спишь!

– Среди всех моих женщин ты – самая умная!

– Я не твоя женщина.

– Неправда! Ты всегда будешь немножко моей, как и я – твоим.

Ещё месяц назад я бы заложила душу за эту фразу. Но теперь в воздухе было что-то насквозь фальшивое – настолько фальшивое, что окружающий нас вечер с машинами, домами и снопом горящих ночных фонарей казался лишь театральной декорацией, давным-давно выброшенной на свалку. Я не знала, как это произошло, но именно в тот момент я впервые почувствовала в себе всёвозраставшее чувство тревоги. Так чувствует себя человек, который подозревает в глубине собственного тела страшную неизлечимую болезнь. Вроде бы ты здоров, и мир вокруг прежний, но только ощущаешь, что из крохотной клеточки в глубине разрастается чудовищная тёмная опухоль… И первым, на что она повлияет, будут глаза. Потому, что в тот самый момент ты станешь видеть мир абсолютно по-другому. Для тебя этот мир навсегда потеряет прежний облик. И отныне так будет до самого мучительного конца. Я пережила достаточно спокойно и странную историю с «фотоаппаратным» маньяком, и с телефонными звонками, и с посылками… Я попыталась воспринять эту историю, как нормальный человек в здравом уме. Но никогда в душе не было такого мучительного чувства тревоги, как в тот момент, когда в сумраке наступившего вечера я увидела стоящую напротив фигуру и сказала самой себе, что это – неправильно. Неправильно! Как совершать безумно глупый поступок и точно знать о том, что никогда не сможешь ничего изменить.

В тот момент мне захотелось бежать, и я инстинктивно сделала несколько шагов по тротуару. Передо мной во всей красе сиял существенный выбор из двух возможностей: безднаи пропасть, почти одинаковой глубины. Броситься к нему – скатиться по острымвыступам бездонного горного ущелья. Уйти от него – ещё больше себя поранить, буквально разорвать тело о режущие выступы камней. Думая так, я застыла на месте, каким-то шестым чувством подозревая, что поступаю неправильно. И только ощущение тревоги росло и крепло, как внезапно нахлынувшая головная боль. Пока я мучилась сомнениями, он бросился ко мне и даже схватил за руку, и когда его пальцы прикоснулись к моей коже, я вдруг поняла, что уже – поздно, и от этого что-то пронзительно и надрывно заныло в душе. И не потому, что прикосновение его рук было похоже на разряд электрического тока, насквозь протаранившего мою кожу. А потому, что я поняла: существует и третья возможность выбора, третья пропасть – остаться с ним, и умирать от неизмеримой сладости прикоснувшихся, случайно или намеренно, его рук…

Он попытался развернуть меня в круг света уличного фонаря, чтобы прочитать на моём лице, появилась ли у него возможность. От того, что он так трагически ждал моих слов, его лицо стало ещё более растерянным. Я почти сдалась, и он понял это, когда услышал:

– Что ты хочешь?

И буквально силой увлёк меня вниз по улице, приговаривая:

– Всего на пару минут…

Внутри машины было тепло, и сквозь плотные стекла почти не доносились звуки окружающего мира. Мягкие сидения пахли свежим винилом. Я удобно откинулась в кресле.

– Ты процветаешь. У тебя роскошная машина!

Он махнул рукой, словно дорогая спортивная модель была самой обыкновенной вещью в мире. Я усмехнулась: время, деньги, всёпройдёт, а он навсегда останется таким….

– Может, поедем ко мне? – его голос прежде не звучал так просительно. И это позволило проявить мне приятную твёрдость:

– Нет. Я предпочитаюговорить здесь.

– Прежде ты не была такой непримиримой…

– У меня мало времени. Говори, что случилось, иначе я выхожу.

– Хорошо. Я попал в очень тяжёлую историю. У меня большие неприятности. Ты знаешь человека по фамилии Гароев?

– Да вы что все, совсем с ума сошли?!

– Что ты имеешь в виду? – на его лице было написано недоумение. – Ты его знаешь?

– Да целый день слышу: Гароев, Гароев… Ну на работе – понятно, есть причина. А ты при чём?

– С Гароевым у меня были деловые отношения… некоторого рода дела… так сказать…в общем, я должен ему денег…

– Ну и что?

– Я должен ему довольно крупную сумму. Эти деньги нужно было вернуть ещё на прошлой неделе. А у меня нечем платить…

– А я тут при чём? У меня нет денег!

– Я знаю, дело не в этом! Я подумал, может, ты что-то про него знаешь… например, про его поездки…что-то, чем я мог бы прижать его к ногтю… немного закрыть рот и временно не платить…

Наверное, моё лицо выражало довольно пёстрый переход от удивления к искреннему недоумению, а потом и сочувствию, с каким приятно смотреть на душевнобольного человека. Он даже растерялся:

– Ты меня понимаешь? Неужели я сказал что-то не то?

– Ты в своём уме?

– Наверное, я не совсем ясно выразил мысль. Дело в том, что одна из девушек вашего модельного агентства – дочь делового партнёраГароева, человека, которого он боится. Отец не знает о её поведении, девушка развлекается… если бон узнал, что его дочь развлекается с Гароевым, он стёр бы того с лица земли. Так вот: если бты могла устроить, чтобы в поездку с Гароевым поехала именно эта девушка, то в гостиничном номере я смог бы снять их на скрытую видеокамеру. А потом кассетой припугнул бы Гароева: или он прощает мне долг, или я вручаю кассету её отцу…

– И как я могу это сделать?

– Ведь именно ты занимаешься поездками Гароева. Его последней поездкой. Я сказал бы тебе, какая именно девушка, и ты отправила бы её с ним…

– Откуда ты знаешь, что я веду его контракт?

– Небольшая сумма денег твоей начальнице, директору агентства… Она сказала обратиться к тебе. Она обещала, что будет всячески тебя подгонять. А ты за деньги сделаешь всё, что угодно. Она не знала, какие нас с тобой связывают отношения… Так что мне повезло!

– Связывают?

– Ну, связывали… Мы ведь были так близки друг другу. И ты всегда, если честно, жила в моей душе. Я всегда тебя любил! Ты ведь не откажешься мне помочь?

– Откуда ты узнал про девушку?

– Нанял людей…

– Что будет, если ты не вернёшь деньги Гароеву?

– Он меня убьёт!

– И правильно сделает!

– Не понял?

– По-моему, я выразилась достаточно ясно! Я пальцем о палец не ударю, чтобы тебе помочь!

– Ты отказываешься?! Ты хоть понимаешь, что со мною будет?!

– Честное слово, мне на это плевать!

– Но ведь меня убьют!

– Мне плевать!

– Может, тебя интересуют деньги…

– От тебя я ничего не приму. Даже если быты предложил мне миллион долларов.

– Неужели ты совсем меня не любишь?

– Разумеется! Ты и раньше не вызывал во мне особых эмоций, а сейчас ты мне простоотвратителен!

– Что ты делаешь?! Ты ведь меня убиваешь! Вместе с Гароевым!

– Тебе наверняка сказали, что я его любовница?

– Ну, сказали! А разве это не так? Зная тебя, в это достаточно просто поверить!

– ЗНАЯ МЕНЯ??!!

Это было последней каплей… я сжала в руках ручку и даже попыталась двинуть дверцей изо всех сил:

– Всё, прощай.

– Наташа! – он истерически схватил меня за край плаща. – Но ведь это так просто! Я назову тебе имя девушки! А ты представишь еёГароеву! Ведь это просто! Любимая, только ты можешь меня спасти! Родная, пожалуйста! Я для тебя сделаю всё, что угодно! Я всегда буду тебя любить!

– Ничтожество! Не смей взывать к чувству, о котором ты ничего не знаешь!

– Неправда! Я тебя люблю и всегда любил!

– Подонок! Пошёл к черту!

Я все-таки красиво хлопнула дверцей. Сквозь тёмное стекло машины виднелось искажённое ненавистьюего побелевшее лицо.

– Сука! Ты ещё пожалеешь! – он высунулся из машины наполовину. – Я сам тебя уничтожу!

Не оглядываясь, я быстро побежала вниз по улице, задыхаясь от целого моря нахлынувших на меня чувств. Обида, ненависть, горькое разочарование, боль прошлого – всё это, слившись воедино в змеиный клубок, шипело и пронзало мозг тысячей разъярённых жал, оставляя болезненные воспалённые точки обманутого самолюбия, с которым я почему-то не могла примириться. Можно подумать, я не знала, что он никогда меня не любил! Тем не менее, задыхаясь, я бежала по улице. Кое-кто изпрохожих подозрительно оглядывался мне вслед.

В моей жизни было слишком много бессонных ночей. И я переживала их довольно легко: как нечто, не особо неприятное. Но никогда не было ощущения, чтобы постель жгла. И чтобы среди собственных простыней я металась, как на раскалённойрешётке. Мне было почти физически больно от осознания странной проблемы, которую я не могла разрешить. Глаза, единственные глаза, которые я хотела видеть рядом с собой… Знакомые руки, мягкие волосы… Я засыпала, задыхаясь от счастья: мне казалось, что я по-прежнему вдыхаю их аромат. Потом, когда глаза мои сливались с окружающей тьмой, я слышала злобные слова, сказанные кем-то, и просыпалась от боли, калечащеймучительной боли, единственной, что могла подарить мне реальность.

Я не спала всю ночь, и встала с постели ровно в пять утра. Потом наскоро причесалась, накрасиласьи поехала к его дому. Несколько лет назад он купил квартиру в самом центре города, в старинном трёхэтажном особняке. Три больших комнаты (две смежных, одна отдельная) с евроремонтом. Площадь была значительной, учитывая, что он жил один. Но дела его шли прекрасно, и он вполне мог позволить себе некоторую роскошь. Я была в этой квартире всего один раз. До замужества. До прервавшейся трагедии наших отношений. Была не для того, чтобы выразить восхищение его новой покупкой (машину я уже видела прежде) и даже не для того, чтобы заняться любовью. В тот страшный день я сидела в его квартире на мягком велюровом диване и чувствовала себя как боксёр, получивший нокаут… Так, словно у меня разбито лицо и сломаны ребра, и на глазах у бешено ревущей толпы я мучительно захлёбываюсь собственной кровью…

Улицы были пустынны, и на многие кварталы раздавалсястук моих каблуков. Я дошла очень быстро, по дороге точно сформулировав, с чем я туда войду. Я войду и скажу: «несмотря на всё, я сделаю это». Сделаю потому, что в глубине души всё-такиего люблю. И какое значение имеют те тайны, которые скрываются в нашем прошлом. Рассуждая так, я подбежала к его парадной и… Возле самых дверей стояла его машина. Я посмотрела на часы: ровно без четверти шесть (5.46, если быть совсем точной). Я удивилась: прекрасно изучив его привычки, я знала, что он никогда не оставляет на ночь машину возле дверей парадной. Где-то неподалёку (кажется, в одном из соседних домов) находился гараж. Он всегда оставлял машину в гараже, даже если собирался куда-то рано утром.

Я медленно обошла вокруг машины. Стекла были тонированы, и было невозможно заглянуть внутрь. Кроме того, двери параднойбыли с кодом, а я не знала его. Первое серьёзное препятствие, с которым столкнулась. Как полный придурок, я застыла перед входом. Что делать? Не уходить же обратно, если решила согласиться? Можно подумать, согласие далось мне легко… Я осмотрелась. Вход в квартиру был через парадное, которое выходила прямо наулицу. Рядом с парадным был подъезд дома, ведущий во двор. Одна створка двери ворот подъезда была приоткрыта.

Я зашла туда и прикрыла створку ворот за собой. Теперь я могла прекрасно видеть всёчто происходит на улице, кто входит и выходит из парадной, оставаясь, незамеченной. Сквозь чугунный орнамент решётки смотреть было легко. Я оглянулась: мне повезло. В пустынном дворе не было никого, даже дворника. Я не знала, чего именно жду. Нотак как необходимо было найти логическое объяснений происходящему, я сказала себе, что, как только кто-топриблизиться к парадной, вслед за этим человеком войду и я. В тот день было воскресенье, и я не спешила на работу.

Ждать пришлось недолго. Из моего укрытия было прекрасно видно, как распахнулись двери парадной… показался мой бывший любовник под ручку с долговязой девицей лет двадцати, с длинными крашеными патлами под яркую блондинку. Девица была в мини-юбке, на высоченных каблуках, похожих на ходули (ровно на голову выше, чем он) и во всей её долговязой худой фигуре было что-то кобылье. Она пыталась улыбаться, распахивая ряд зубов, и так, с раскрытым ртом, точно была похожа на глупую молодую кобылу. Не блистала красотой. Мне она показалась просто противной. Оба направлялись к машине. Он галантно поддерживал рукой её уродливые худые бедра.

– Сейчас я отвезу тебя домой… – по его ленивому тону было понятно, что от лошадиной девицы он уже получил всё, что можно.

– Котик, значит, ты мне обещаешь?

Котик! Я хмыкнула.

– Конечно, детка! Эта дура моя знакомая и сделает всё, что угодно.

– А ты уверен, что она сможет устроить меня именно в это модельное агентство? Там хорошо платят, поэтому туда так трудно попасть.

– Конечно! Я же тебе сказал: эта дура моя приятельница. Она совладелица туристического агентства «Магнолия», а их контора работает именно с этим модельным агентством. Она влюблена в меня по уши, мозгов не имеет, и, кроме того, сделает ради меня всё, что угодно, стоит её только пальцем поманить. Так что место на обложке их проспекта тебе обеспечено!

– Здорово! А она молодая?

– Двадцать восемьили двадцать девять, точно не помню. Но она замужем. Она в своей фирме крутая шишка!

– Котик, а ты меня не обманываешь?

– Светочка, детка, ну ты же самая умная из всех моих женщин! Подумай, зачем мне тебя обманывать?

Кобыла по имени Светочка довольно заржала. Оба уселись в машину. Взревел мотор. Дурочка из туристического агентства «Магнолия» была я. Дура, замужем, двадцать девять, которая ради него сделает всё, что угодно.

Машина скрылась за поворотом. Он знал. Знал, что приду или позвоню – сегодня, завтра, рано или поздно. Знал, что сделаю ради него всё. Абсолютно всё. Влюблённая дурочка без капли мозгов, крупная шишка в туристическом агентстве «Магнолия». Мне хотелось плакать, но у меня не было слез. Потом на место первому всплеску отчаяния пришло что-то вроде ярости. Ну хорошо, я ему покажу! Я ему сделаю, он меня надолго запомнит! Значит, сначалауслуга с Гароевым. А потом он собирался просить меня устроить в агентство эту лошадиную дрянь! Устроить свою любовницу по блату дорогой проституткой! Если бя могла, то эту дуру стоило пожалеть! Наверняка, отправляясь в постель с ним, она была уверенна, что попадёт не на панель, а на обложку престижного дорогого журнала!

Вне себя от ярости, я вернулась домой. Муж уже поджидал меня – с халатом и чашкой кофе.

– Где ты была? Куда сорвалась чуть свет? – он держал перед собой мой халат словно щит, словно с халатом становился менее уязвимым.

– У меня сильно болела голова, я не могла спать и вышла подышать свежим воздухом.

– Вышла подышать? Да раньше одиннадцатив воскресенье тебя с кровати невозможно стащить!

– Мне было плохо. Головная боль многое меняет.

– И поэтому ты так тщательно накрасилась?

– По привычке. Я всегда крашусь.

– Да, хоть и с косметикой, но выглядишь ты неважно. Совсем плохо, если честно! Может, вызвать врача?

Я категорически отказалась от врача и потянулась к телефону. Трубку долго никто не снимал. А потом мою барабанную перепонку пронзил такой сварливый голос, что я пожалела о решении позвонить. Когда я представилась, голос буквально взорвался:

– Ты что, идиотка, совсем с ума сошла?! Какого черта трезвонишь в такую рань в воскресенье?!

Моя начальница и компаньонка по бизнесу Ольга Павловна не отличалась хорошим характером и воспитанием. Честно говоря, её характер был просто отвратительным. А хорошее воспитание и бизнес вообще понятия не совместимые. Говорят, к старости человек становится гораздо хуже, чем был. Я в это не верю. У меня своя теория на этот счёт. В старости человек остаётся таким же, каким был в молодости. С единственным исключением: больше не надо носить маску. И те недостатки, которые тщательно прятались в молодости, старый человек открыто выставляет наружу. Ему уже не надо прятаться и притворяться. Ему всё равно.

Она орала минут десять, орала матом, ничуть не заботясь о том, что моих денег в дело вложено немало. И что в ответ на такой поток оскорблений я могу и обидеться. Ей было всё равно, обижусь я или нет. Её совершенно не заботили мои чувства. Впрочем, как и чувства всех остальных. Всю жизнь её интересовал исключительно один человек: она сама. Я переждала всплеск эмоций. У неё была причина беситься, что я подняла её с постели. Дело в том, что у Ольги Павловны были две страсти: вечерняя и постоянная. Вечерней страстью была игра. Она постоянно шлялась по казино, где с завидным упорством проигрывалабольшую часть своих заработков. Сколько помню, она так ни разу и не выиграла. Второй страстью были молодые люди. Лет на тридцатьмоложе, которых она откровенно содержала. Молодые люди обдирали её до нитки, а потом исчезали. И с таким же завидным упорством она находила новых. Учитывая, что две эти страсти не могли не влиять на её деловые качества, почти всем в агентстве заправляла я. Тайно, скрываясь от подчинённых. Ольга Павловна была начальницей надевяностопроцентов только для виду. Её это раздражало. Без меня она бы потонула совсем. Но всё-такисуществовали такие вопросы, которые я не могла решить без неё. Мы были на ты, но обэтом не знал никто из подчинённых. Мы разговаривали на ты в близких телефонных и личных разговорах. Сейчас как раз был такой.

– Заткнись и слушай. У нас возможны проблемы. Их пока нет, но они возможны. И с этим срочно нужно что-то решить.

Я знала, почему она бесилась. В этот период жизни она переживала бурный роман с нищиминогороднимвосемнадцатилетним студентом Максимом.

– Я тебя уволю, – по этому глупому замечанию я поняла, что он рядом, и эти слова предназначены для него. Сказано было мирным тоном.

– Дело вот в чём. Вчера вечером я встретила одну приятельницу, которая работает в ресторанном бизнесе, – начала я историю, – и она предупредила меня о следующем. В модельном агентстве, которое мы используем, есть одна девушка. К сожалению, она не знала, как её имя. Слышала про неё из определённых кругов. Отец девушки – крупный воротила в теневом мире. Очень крупный. Заправляет практически всем. Девчонка его единственная дочь, он в ней души не чает. Обожает до безумия. И думает, что она готовится стать известной фотомоделью. А девчонка избалованная и капризная. Она развлекается. Короче, её влиятельный папаша не знает, что она стала проституткой, и не знает, чем она занимается в этом агентстве и как мы её используем. Нам нужно как можно быстрее от неё избавиться, прекратить с ней работать, иначе… если папаша узнает подробности, он попросту нас пришьёт. Но прежде чем от неё избавиться, нам нужно узнать, кто именно из наших девочек…