Текст книги "Антресолия – страна забытых желаний,или Приключения Яшки Ермолаева"

Глава седьмая
Путешествие по радуге

Ходить по дорожке из света Яшке было не впервой, поэтому он смело ступил на радугу, как на мостик, и побежал вслед за пчёлами.

Небо, став густо-фиолетовым, раскрыло глаза: две луны уставились на мальчика, бегущего по радуге среди розового света, который постепенно тускнел и гаснул, уступая место темноте.

Шипя, мимо пролетали падающие звёзды. Они оставляли за собой серебристые следы, которые перечёркивали небо, словно лист бумаги.

«Как это здорово – шагать по небу среди звездопада!» – подумал малыш и как бы в шутку протянул руки, чтобы поймать одну из звёзд.

Маленькая жёлтая звёздочка, описав круг вокруг мальчика, мягко опустилась ему на ладошки.

«Если верить, чудо само найдёт тебя! – вспомнил Яшка слова Барсика. – Интересно, где сейчас мой пушистый друг?»

Громкое: «Берегис-с-сь!» вывело малыша из задумчивости. Обернувшись, он увидел, как радуга-мостик, словно раскрошившийся пирог, рассыпается, превращаясь в пыль. Яшке оставалось только бежать и не оглядываться. Мостик шатался, а ухватиться было не за что. Расставив руки, как это делают акробаты, выступающие на канатной дорожке, мальчик пытался сохранить равновесие и не упасть.

Нечто большое и тёмное пролетело совсем рядом, черкнуло Яшку за ухо, кольнуло в плечо. Малыш почувствовал, как рубашка зацепилась за что-то острое, и его тут же с силой отбросило в сторону. Рубашка натянулась и затрещала. Яшка висел, раскачиваясь над пропастью, точно подвешенный за крючок мешок с картошкой.

Запрокинув голову, мальчик пытался рассмотреть, кто его тащит. Ветер хлестал по лицу, выбивая слёзы. Хотя и без слёз увидеть что-либо в наступающей чернильной тьме было весьма сложно. И всё же в жёлтом призрачном свете от двух моргающих лун Яшка сумел-таки разглядеть руку, очень тонкую и длинную, будто жевательную резинку выплюнули и растянули. Она держала его за ворот и тянула вверх. Однако самого таинственного обладателя или обладательницы костлявой конечности видно не было, точно рука сама по себе схватила мальчика и уносит в небо. Между лун, как заметил теперь Яшка, виднелась приоткрытая дверь. Туда-то и заползала змея-рука, в плену которой он оказался.

Увиденное натолкнуло малыша на мысль, что его чудо-спасение – вовсе не спасение, а западня.

«Наверное, так же чувствует себя кролик, попавший в силки…» – думал Яшка, выворачиваясь таким образом, чтобы лучше можно было рассмотреть приближающиеся двери, в которые ему предстояло быть затянутым.

Сочившийся сквозь дверной проём свет напоминал свет от электрической лампы, приглушённый бумажным колпаком. На этом свету малыш увидел, как на старческой коже руки отчётливо выступили коричневые пигментные пятна. Это напугало его. От страха засосало в желудке, и мальчика начало тошнить. Тело покрылось липким потом, отчего сразу стало очень холодно.

Резиновая рука рывком подтянула малыша к двери. Рубашка, не выдержав, с треском разорвалась, и по спине расползлась огромная дырка.

– Иди ко мне! – проскрипел старушечий голос.

Из проёма выглянула голова Старухи с длинными запутанными волосами. Черты лица мальчик разглядеть не мог, так как свет, проникавший из-за двери, стал ярче и слепил его. Чёрная голова, приветствуя малыша, кивнула и улыбнулась, показав белые заострённые зубы. Красный раздвоенный язык то высовывался, то прятался обратно, словно пламя, играющее на ветру.

Яшка висел на пальцах-крючках с длинными острыми ногтями и, пытаясь высвободиться, дёргался, словно рыбка, попавшаяся на удочку. Его не пугала даже перспектива упасть в фиолетовую бездну, которая раскрылась под ногами. В конце концов, опыт полёта и падения у него уже имелся. То, что тащило его в дверь-нору, беспокоило его гораздо сильнее.

Зубы-клинки, клацнув, раскрылись, готовые поглотить ребёнка. Медлить было нельзя. И тут Яшка вспомнил о звёздочке, которую до этого крепко сжимал в кулаке. Разжав пальцы, он забросил светящийся пульсирующий шарик прямо в пасть чудовищу. В ответ Старуха заскулила, словно побитая собака, и выплюнула пламя.

Мальчик размахивал руками и ногами до тех пор, пока ему не удалось отцепиться, и теперь, соскочив с крючка, он тяжёлым кулем полетел вниз.

Большой лоскут его пижамы остался в руке Ведьмы. Скуля, она погрозила ему кулаком и исчезла в проёме. Тяжёлые двери захлопнулись за ней, огласив ночное небо громкими раскатами грома. Звёзды зашатались, будто их плохо прибили, и следом за мальчиком горохом посыпались на землю.

Чтобы смягчить падение, Яшка расставил руки и ноги так, как делают кошки, когда падают с дерева. Где-то внизу обеспокоенно гудели пчёлы. Заметив малыша, они тут же ринулись ему на помощь. Окружив его, маленькие пчёлки лапками ухватились за то, что осталось от пижамы, но их усилий было недостаточно, и мальчик, набирая скорость, продолжал падать. Он видел, как настойчиво приближается земля, улавливал шорох листвы и треск разламывающихся сухих веток.

Огромные деревья, шурша листвой, раздвинулись, чтобы пропустить малыша, а разлапистая мохнатая ель успела ухватить его за левую пятку и осторожно опустила на траву.

Руки, плечи и спина, исцарапанные еловыми иголками, ужасно болели, но мальчик был жив.

Пчёлы весело махали крыльями, кружа над Яшкиной головой.

– Ж-ж-жив! Ж-ж-жив!! Ж-ж-жив!!! – пели они…

Глава восьмая
Здравствуйте, тётя Жужа!

Лунный свет практически не проникал сквозь густые ветви деревьев, поэтому среди стволов, покрытых шершавой потрескавшейся корой, было и вовсе темно. Однако темнота больше не пугала мальчика. Приветливое жужжание пчёл, искренне беспокоившихся о нём, напомнило, что он среди друзей. Чихание и аханье, доносившиеся из кармана, чудом уцелевшего после недавнего приключения, свидетельствовали о том, что с уважаемым профессором всё в порядке. Только Дзинь-да-да по-прежнему была без сознания и лежала на дне кармана, едва дыша.

Откуда ни возьмись, появились множество разноцветных огоньков, которые танцевали и прыгали, приближаясь к Яшке. Мальчик устал. Устал бояться, беспокоиться и всё время куда-то бежать. Облокотившись о ствол ближайшего дерева и откинув голову назад, он наблюдал, как огоньки выстроились в две ровные шеренги, как бы пропуская кого-то вперёд.

Косолапый медведь, неуклюже передвигая лапами, подошёл к малышу и, смешно пыхтя, ткнулся ему в щёку большим влажным носом.

После уродливой Ведьмы с её длинной резиновой рукой бурый мишка казался мальчику просто ангелом.

– Привет! – поздоровался Яшка, но, испугавшись, что подобное обращение может не понравиться могучему лесному зверю, добавил: – Здравствуйте, уважаемый медведь!

Косолапый в ответ снова ткнулся в Яшкину щёку и даже лизнул. От медведя пахло уже знакомыми ягодами, которыми мальчик не так давно лакомился на краю пеньковой поляны. Наверное, тем же пахло и от Яшки, потому что мишка активно работал ноздрями, обнюхивая лицо малыша, и урчал от удовольствия.

– Лакомка лакомку вынюхает издалека! – произнёс кто-то над Яшкиной головой, но это был не медведь, который по-прежнему урчал и нюхал.

Огоньки приблизились к дереву, возле которого примостился мальчик. В результате Яшка и медведь оказались внутри светового круга.

– Я вижу, падать – ваше хобби, молодой человек? – спросил тот же голос, что и минуту назад.

Медведь наклонил голову ниже, и Яшка увидел между его ушами маленькую фигурку, которая сидела на чём-то вроде миниатюрного кресла, положив ногу на ногу.

«Буква «Ж»!» – догадался малыш, приглядевшись внимательнее. Она всегда напоминала ему комарика с четырьмя раскинутыми лапками.

Пчёлы громко жужжали, повторяя одно и то же:

– Ж-ж-жу-ж-ж-жа! Ж-ж-жу-ж-ж-жа! Ж-ж-жу-ж-ж-жа!

Мальчик предположил, что перед ним восседает, судя по всему, королева пчёл – госпожа Жужа, о которой упоминал профессор Абра-ар.

– Нет, тётенька… – как-то по-глупому на вопрос королевы ответил Яшка, не любивший всякие там церемонии, – то есть мадам Её высочество или как вас там, мадам Жужа…

– Ах! – схватился за голову Абра-ар, слушая такие нелепости.

– Ж-ж-жуть!! – послышалось со всех сторон.

Но даму в кресле глупости мальчика не смутили. Выпрямившись, госпожа Жужа отдала приказ:

– Мальчик устал. Проводить во дворец!

Несколько пчёл подлетели к королеве, держа на маленьком золотом подносе жезл, усыпанный жёлтыми и голубыми камнями, которые ярко блестели в лунном свете. Жужа взяла его и протянула руку вперёд, жестом повелевая Яшке наклонить голову так, чтобы она могла до неё дотянуться.

«Прямо в рыцари сейчас посвящать будут?!» – подумал малыш и, улыбнувшись, выполнил, что от него требуют.

Лёгкого прикосновения маленькой палки, именуемой жезлом, мальчик не почувствовал. Но по тому, как притихли пчёлы и даже медведь перестал урчать, можно было догадаться, что подобное действие имеет какой-то особый смысл. Яшка внутренне напрягся, выжидая, что же теперь будет. Он не ошибся в своих предчувствиях. Очень скоро мальчик почувствовал, как земля уходит из-под его ног и он снова падает.

«В который раз-то?!» – успел подумать малыш.

Голова кружилась. Медведь, королева, пчёлы и огоньки остались где-то далеко вверху. Чернота, словно купол, укрыла мальчика, и всё исчезло, но лишь на мгновение. Тёмные покровы, пленившие малыша, тут же раздвинулись, вернув голоса и запахи ночного леса. Яшка сидел среди горы какого-то тряпья и недоумённо осматривался. Он встал, но, с ужасом заметив, что потерял где-то свои штаны, сел обратно и прикрылся руками. Голый, Яшка обиженно надул губы, недовольный таким неожиданным для него поворотом событий.

Откуда-то сверху к мальчику приблизилось огромное чёрное пятно, которое то раздувалось, то вдавливалось внутрь попеременно. К тому же из этого страшного «непонятно что» выдувался громкий свист. По звуку похоже было, будто работает мощный насос, закачивающий воздух в шар, но кто-то время от времени зачем-то откручивает клапан, чтобы приспустить воздух: уф-ф-ф-фу-у-у-у, уф-ф-ф-фу-у-у-у.

Слева от Яшки под тряпьём кто-то копошился, пытаясь выбраться наружу. Малыш чувствовал себя совсем растерянным и не знал, чего ему опасаться больше: странной свистящей «тучи», надвигающейся сверху, или того, кто роется в тряпках. Поэтому он всё время вертел головой, чтобы не упустить из виду и то, и другое, пока не заболела шея и радужные зайчики не поплыли перед глазами.

«Горе-шахтёр», прокладывающий путь среди груды тряпья, упёрся в Яшкин зад и, испуганно ахнув, затих. Мальчик отполз в сторону и пригнул голову, ибо как раз в этот момент «туча» с громким «уф-ф-фу-у» легонько толкнула его и ушла вверх. Через минуту она вернулась и повторила то же самое, не причинив Яшке, однако, никакого вреда. Каждый раз, когда «уф-ф-ф-уф» приближалось, пахло малиной и мёдом, а тёплый воздух, выдуваемый с помощью невидимого насоса, согревал обнажённое тело мальчика.

Затаившийся «шахтёр» решил, что ждать больше незачем, поэтому боязливо высунул голову и, заметив малыша, вылез полностью. Радостно отряхивая одежду и поправляя шляпу, он пробирался к мальчику, всё время приговаривая:

– Ах, как я рад! Ах, как хорошо!

По элегантной походке и ахам на каждом слове Яшка узнал Абра-ара, но не спешил отвечать на приветствие друга, поражённый его размерами: каким-то образом профессор успел вырасти, и теперь чихунчик и малыш были одного роста. Когда Абра-ар подошёл ближе, дружелюбно протягивая руки, мальчик отметил, что он даже чуточку выше, так как носит щегольские туфли на высоких каблуках.

Не в силах справиться с изумлением, малыш открыл рот, чтобы спросить что-то, но выдавил из себя лишь протяжное «а-а-а», будто подражал Абра-ару, затем запнулся, так и не сформулировав вопроса, и продолжал сидеть с открытым ртом.

– Заело, что ли? Здесь вареники не летают! – донеслось сверху.

Яшка, повернув голову, увидел, как облепленная огоньками медвежья голова, которая была теперь величиной с двухэтажный дом, плавно опустилась рядом и уткнулась в тряпки большим чёрным носом (он-то и свистел, как старый паровоз). Госпожа Жужа, сидевшая на лбу у медведя, оттолкнулась и скатилась вниз вместе с креслом, к которому были прикреплены колёсики. Кресло гонщицы-королевы миновало мягкий нос медведя, взлетело вверх, пару раз кувыркнулось и упало на тряпьё, перевернувшись набок.

Шур, шур, шур – всё ещё вращались маленькие колёса, когда Яшка с Абра-аром подбежали к креслу, чтобы помочь королеве.

Тут же подлетели полосатые пчёлы, больше похожие на годовалых бычков, только с крыльями, которые объелись «геркулесовой» кашей или попали под грибной дождь. Иначе Яшка не мог объяснить странные перемены, произошедшие с его друзьями.

«Гигантомагия какая-то!» – думал малыш, разглядывая пчёл, круживших над тряпьём, которое, как он догадался теперь, ещё недавно было его пижамой.

Вспомнив, что он голый, мальчик плюхнулся на свои бывшие штаны и обхватил колени руками. Сидя так, он долго наблюдал, как все вокруг бегали, летали и копошились, явно ища что-то.

Поисками руководила Жужа. Она снова сидела в своём кресле и то и дело указывала пальцем то в одну, то в другую сторону, давая понять, где нужно искать.

Мальчик видел, как «выкопали» из тряпья спящую Дзинь-да-да, а затем куда-то унесли две пчелы-крепыша в красных поясках. Но не это, видимо, было целью поисков, так как оставшиеся пчёлы продолжали суетиться, обыскивая Яшкину одежду.

Малыш зевнул и устало посмотрел себе под ноги, пальцы которых уже успели посинеть от холода. Блестящий жезл, который, судя по всему, уронила королева во время своих виражей в кресле, теперь лежал прямо перед его носом, переливаясь жёлтым и голубым цветами.

Недолго думая, малыш ухватился за увенчанный камнями конец жезла и сразу же начал расти, пока не ударился головой об еловую ветку. Схватившись за ушибленный лоб, Яшка уронил жезл, который, как выяснилось позднее, и был виновником всех этих превращений. Палка упала ему на ногу, больно уколов острым концом большой палец, после чего мальчик, как и в первый раз, стремительно упал вниз, вновь погрузившись в мягкое тряпьё, словно в перину.

– Ничего не трогай! – протрубила приказ не на шутку рассерженная Жужа. – Это волшебная палочка!!!

Две пчелы, одна за руку, другая за ногу, подхватили мальчика и понесли туда, куда, вероятно, доставили уже Дзинь-да-да…

Глава девятая
Карантинная капсула

Яшка просыпаться не любил, поэтому утро было не самым его любимым временем суток. Обязательно всегда болела голова. Малыш капризничал, отказывался чистить зубы и одеваться. Даже кусок хлеба с маслом не лез в горло. В общем, сборы в детский садик проходили обычно с боем и рёвом.

Соседка часто недовольно высказывала маме на лестничной площадке, что у неё не сынок растёт, а пароходная сирена. На что мама как-то ответила, не вытерпев:

– Вот и прекрасно! Вам и будильник не нужен! Бесплатная услуга!

Но дома Яшку всё-таки стыдили, пугали дядей милиционером, который придёт и оштрафует за нарушение общественного покоя.

В выходные, когда не нужно было просыпаться рано и куда-то собираться, Яшка любил поваляться в постели и помечтать. Он представлял себе, что вот сейчас откроет глаза и окажется вовсе не в своей спальне, а, к примеру, в опочивальне роскошного дворца или в каюте пиратского корабля. Тогда малыш изображал испуг или восторг, в зависимости от того, что виделось его широко открытым глазам, так жаждущим чуда.

* * *

Утопая в тёплой перине, точно ложка, оставленная в кадке с тестом, Яшка лежал на двух больших и трёх маленьких подушках, одну из которых нечаянно скинул на пол, и она мягко упала на ковёр с длинным тонким ворсом. Мальчик раскрыл глаза и, не шевелясь, с любопытством рассматривал потолок, огромную люстру, на которой были подвешены множество жёлтых и белых камней. При мельчайшем колебании воздуха камешки постукивали друг о друга, будто погремушка над кроватью мальчика.

Малыш не спешил переводить взгляд на стены, растягивал удовольствие, ведь сбылась его мечта: он находится в красивом незнакомом месте, и теперь ему предстоит угадать, где именно.

Вдоволь налюбовавшись люстрой-погремушкой, Яшка по привычке, не поворачивая головы, двигал, насколько это возможно, одними только зрачками, чтобы охватить как можно большее пространство для наблюдения. Это было частью его игры.

Он уже успел понять, что комната не имеет углов и представляет собой что-то вроде вытянутого яйца, несколько суживающегося кверху. Вокруг преобладал белый цвет с вкраплениями жёлтого и кремового. Обычно малыш не имел ничего против белого, если этот цвет представлен в небольших количествах. Но среди блестящей белизны, в окружении которой Яшка оказался, он вспомнил больницу и почему-то тазик-поднос с простерилизованными инструментами.

Слева от кровати, практически под самым потолком, малыш обнаружил странной трапециевидной формы крохотное оконце, которое, тем не менее, пропускало достаточно солнечных лучей, чтобы наполнить комнату светом. Ни ставен, ни штор, ни даже подоконника не было, и мальчику стало интересно, есть ли там хотя бы стекло. Проверить это, однако, Яшка не мог, так как ему с его ростом дотянуться до окна было не под силу.

Мальчик слышал, как снаружи радостно поют птицы, разминая крылья в утреннем полёте. Сладко зевнув и потянувшись, он решил, что пора вставать, и, откинув одеяло, сел на кровати. Только сейчас Яшка заметил, что на нём новая пижама жёлтого цвета в поперечную коричневую полосочку. Ему стало смешно, и, как бы шутя, он пощупал затылок, проверяя, нет ли там шапочки с длинными усиками.

Другой мебели, кроме широкой кровати, занимавшей почти всё пространство, в комнате не было. Малыш, заложив руки за спину, несколько раз обошёл вокруг неё и даже заглянул под кровать, но ничего, за исключением заботливо оставленных для него тапочек, не обнаружил.

Яшка почесал затылок и кашлянул, как бы задавая немой вопрос: что ему теперь делать? Тут же, будто кто-то прочитал его мысли, в стене, ещё секунду назад гладкой, без единой выпуклости, появился проём, сквозь который на подносе в комнату въехал белый горшок с ручкой. Догадавшись, для чего нужен горшок, Яшка покраснел и смущённо отошёл в сторонку, хотя ему очень хотелось в туалет.

Проём исчез, словно его и не было, но рядом появился новый, через который на таком же подносе въехали, как на конвейере, кувшин с водой, тазик, кусок мыла, полотенце с вышитыми грушей и яблоком, а также стакан, из которого выглядывали зубная щётка и жёлтый тюбик с зубной пастой.

Пока Яшка умывался и чистил зубы, яблоко и груша на полотенце всё время улыбались и кивали ему, а когда малыш улыбнулся в ответ и даже помахал рукой, смешные фрукты схватились за руки и принялись отплясывать зажигательный канкан. При этом полотенце слегка подёргивалось и шуршало бахромой. Наблюдать за ними было очень весело.

После того, как мальчик закончил умываться, тазик, кувшин и прочее вместе с подносом скрылись в стене. Остался только горшок, которым Яшка так и не воспользовался. Он подозревал, нет, даже был уверен, что за ним наблюдают, поэтому стеснялся, что вообще-то было для него не совсем характерно.

Кровать со скрипом опустилась под пол, а на её месте появились накрытый к завтраку стол и стул с низкой спинкой. На плоской расписной тарелочке лежала ещё тёплая пухлая булочка, смазанная толстым слоем масла. Рядом стояло блюдце, тоже расписное, доверху наполненное тягучим мёдом, который сладко пах полевыми травами и цветами.

Всё это весьма пришлось по вкусу мальчику, уже успевшему позабыть, когда он в последний раз ел по-нормальному (ягоды с ужасной поляны не в счёт). Только вот молоко топлёное с золотистой корочкой Яшкиного восторга не вызвало, и малыш, покрутив носом, отодвинул подальше от себя круглую широкую чашку, расплескав при этом добрую половину молока. Белые тоненькие струйки растеклись по столу, разветвляясь в разные стороны. Некоторые из них, достигнув края, закапали на пол.

«Хорошо, – подумал малыш, – что на белом ковре молочных луж не видно!»

Оглядевшись по сторонам и не обнаружив тряпки, губки или еще чего-нибудь полезного, что помогло бы устранить досадное недоразумение, Яшка натянул рукава новой пижамы на ладошки и старательно принялся вытирать ими стол. От усердия он даже высунул кончик языка.

Откуда-то из люстры послышалось приглушённое покашливание, которое свидетельствовало о том, что хитрый манёвр мальчика не остался незамеченным.

Справа от стола в стене появился проём, гораздо больший, чем в предыдущие два раза, и в комнату на оранжевой дощечке, к которой были прикреплены колёсики, беззвучно въехала буква «З». Eё дважды изогнутую фигуру облегал опрятный салатового цвета халатик, а на голове красовались большие наушники-ракушки. В одной руке буква держала большой шприц, а в другой – пёструю тряпку.

Для чего нужна была тряпка, малыш понял сразу, но вот появление шприца, грозно устремлённого иглой в его сторону, вызвало немало вопросов.

Из люстры по-прежнему доносились кашель и кряхтение. Было понятно, что среди постукивающих камешков искусно вмонтированы камера для наблюдения и микрофон, который, прокашлявшись и прочистив горло, наконец, выдавил из себя нечто членораздельное.

– Й-ей-ей! Дружочек! Так нельзя… – разобрал Яшка. Невидимый наблюдатель строго отчитывал его: – Сестра Зелёнка сейчас вам объяснит, как должен вести себя воспитанный ребёнок!

Прибрав на столе, Зелёнка нагнулась к мальчику и протянула шприц. Лицо медсестры было безучастным, когда она закатывала Яшкин рукав, изрядно испачканный и мокрый, и приговаривала, вонзая иглу в нежную кожу мальчика:

– Не захотел пить молоко, в которое доктор Йод добавил лекарство? Так получи, малыш, укол! Будешь знать, как разливать молочко и пачкать новую пижаму!!

Больно не было, хотя Яшка, признаться, предпочёл бы всё-таки избежать подобной процедуры.

Положив использованный шприц на стол, который тут же, как немногим ранее кровать, со скрипом ушёл вниз и скрылся под полом, медсестра широко улыбнулась и, засунув руки в карманы, забавно затанцевала в такт тихой мелодии, доносившейся из ракушек.

– Й-ей-ей! Дружочек?! – вылетело из люстры, которая под сильным порывом ветра раскачивалась, стуча камнями, будто гневалась.

«Наверное, там всё же нет стекла…» – подумал Яшка, бросив украдкой взгляд в сторону окошка.

По тому, как Зелёнка вздрогнула и сразу же прекратила танцевать, вновь надев маску серьёзности и невозмутимости, было понятно, что на сей раз укоризненное замечание адресовано не мальчику. Резко развернувшись на дощечке, что было сделать довольно трудно, если учесть длинный ворс ковра, медсестра пулей вылетела из комнаты.

«Вот что значит тренировка!» – пришёл к выводу малыш, восхищённо рассматривая полоски от колёсиков на мягком ковре.

Яшка остался в одиночестве. Он долго сидел на стульчике, забыв о закатанном рукаве, который успел уже подсохнуть. Ветер по-прежнему дул в окно, играл с люстрой, расшатывая её. От нечего делать мальчик размышлял, из чего сделаны Жужа и Зелёнка. Уж точно не из пластилина, как его друзья.

«При удобном случае я это выясню!» – пообещал себе малыш.

Вскоре у Яшки заболела спина, и он встал, чтобы размяться. Описывать круги вокруг стула было скучно, поэтому забавы ради малыш плюхнулся на колени и пополз по пушистому ковру к вмятинам от колёсиков, чтобы попытаться ладошками расправить примятый ворс. Увлечённый этим занятием, мальчик подполз вплотную к стене, покрытой шершавыми обоями. Приглядевшись внимательнее, он заметил выбитый на обоях причудливый рисунок: маленькие и большие треугольники переплетались с кружочками и квадратиками, водили хороводы, причём делали это, как и вышитые на полотенце яблоко с грушей, наяву. Танцующие фигурки, сгибая коленки, поднимали тоненькие ножки и поворачивались налево, затем направо, и так бесчисленное количество раз.

Решив проверить, что будет, если приставить палец к стене между танцорами, Яшка ткнул указательным пальцем в обои и задел, видимо, что-то важное, так как раздался щелчок, и стена бесшумно раздвинулась, явив изумлённому взору мальчика длинный коридор. Как и в комнате, пол в коридоре был устлан пушистым ковром, приглушавшим шаги.

«Если быть осторожным, можно проскользнуть незамеченным!» – подбодрил себя Яшка и, недолго думая, отправился в разведку по коридору, для подстраховки ступая на цыпочках.

Отсутствие дверей его не смутило, так как, наученный опытом, он уже знал, что в этом странном месте всё механизировано, и какая-нибудь незаметная кнопочка или запрятанный в обоях рычажок приводят в действие таинственные механизмы.

Яшка догадывался, что его в любой момент могут застать врасплох, но всё равно шёл вперёд, твёрдо решив не возвращаться в белую комнату, где он провёл последние несколько часов. Ему повезло: в коридоре было пусто. Возможно, у пчёл и прочих обитателей дворца тоже есть свой «тихий» час.

Длинный коридор петлял в разные стороны, всё не заканчиваясь. У Яшки создалось впечатление, что он бродит по лабиринту, из которого нет выхода. В конце концов, коридор упёрся в стену, и малыш недовольно отметил, что дальше идти ему некуда, разве что повернуть в обратную сторону. Однако он и не думал отступать: сперва вдумчиво почесал затылок, затем опустился на коленки и принялся ощупывать стены в надежде найти кнопку, вроде той, которая была в белой комнате. На этот раз удача отвернулась от него – приём «пальцем в небо» не всегда срабатывает. Несмотря на это, Яшка всё равно старался и терпеливо продолжал поиски, умудрившись даже проделать в обоях несколько дырок.

– Ху-ху-хулига-а-ан! Ха-ха-а-а-м!! Ох-ох-ра-а-а-на!!! – захлёбываясь от гнева, завизжал появившийся из ниоткуда незнакомец.

Его тоненький противный голосок напомнил Яшке юмористическую передачу, в которой один клоун выступал с пилой, извлекая из неё странные, но смешные звуки.

Крикун весь напрягся и сжал кулаки. Он был настолько худой, что его несуразный наряд, состоящий из шёлкового длинного плаща цвета хаки с высоким стоячим воротничком и широкого красного пояса, болтался на нём, словно на вешалке, обдуваемой со всех сторон сквозняками.

Яшка, слегка оглушённый и испуганный, шлёпнулся на попу и зажмурился. Затем он помотал головой, чтобы прийти в себя после мощной звуковой атаки, и медленно повернулся к незнакомцу, который продолжал истошно кричать и звать охрану.

Долго ждать не пришлось. Две огромные пчелы, подпоясанные, как и крикун, красными поясами (мода у них такая была!), уже неслись по коридору, грозно жужжали и размахивали кривыми саблями.

Над головой малыша зажглась красная лампочка, и тут же бесшумно раскрылись не заметные ранее двери. Туда и впихнули ошалевшего мальчика, словно преступника, пойманного с поличным.