Текст книги "Нянька для олигарха"

Но вид этих красавиц, таких ухоженных, разодетых, умело накрашенных, неожиданно прибавил ей уверенности в себе и в собственных силах. Она поняла, что ничуть не хуже этих самоуверенных див, а, вернее, даже лучше, если Евгений бросил их ради нее, сопливой, совсем недавно деревенской девчонки. Правда, хватило его всего на месяц. Ее он тоже бросил, как бросал, несомненно, всех, в ком переставал нуждаться. Как эту несчастную буфетчицу, мать Андрея, как генеральскую дочку, которая со временем тоже постарела, и Меньшиков сменил ее на более свежий продукт…

Надежда вздохнула. Но с какой стати он объявился тогда в Саратове? Откуда узнал, что она поступила в школу милиции? Хотя какие в том сложности? В общежитии все вахтерши были в курсе, что она бросила техникум и поступила учиться на милиционера. Единственная девушка на весь Белогорск…

Она опять вздохнула и переступила порог. Как ни тяни, а к обеду надо спуститься, и надо вести себя не просто сдержанно, а крепко стиснув зубы, чтобы никто не заметил, как гнусно, как пусто у нее на душе. Чтобы никто не понял, как разбита она и подавлена. Чтобы никто не догадался, как все-таки она хочет этой встречи и как отчаянно ее боится! Надежда перекрестилась, набрала полную грудь воздуха и стала спускаться по лестнице на первый этаж.

Из комнаты Татьяны не доносилось ни звука. Голоса раздавались справа, из-за двустворчатых дверей. И Надежда решила, что там, вероятно, и расположена столовая. Двери автоматически разъехались, пропуская ее в комнату. Надежда усмехнулась про себя. За хозяином не заржавеет поставить на входе металлоискатель, чтобы не уносили в кармане ложки и вилки. Эта зловредная мысль мелькнула и погасла…

Первым делом ее взгляд выхватил ослепительной красоты девушку, точь-в-точь такую, какую она за все золото мира не хотела бы видеть в своих соперницах. Она была белокура, голубоглаза, с полными, капризно изогнутыми губами. В ярко-голубом, обтягивающем, как чулок, платье с очень высокими, почти до талии разрезами на боках, она стояла возле открытого окна и нервно курила.

Надежда вошла, и девушка быстро повернулась в ее сторону. И Надежда почувствовала себя неловко. Зачем забивала себе голову, волновалась, переживала? Куда ей до этой небесной красоты? Молодой, уверенной, с крепкой хваткой! «Ушел твой поезд, Надюха! – подумала она тоскливо. – Тридцать лет назад свалил и назад уже не вернется!»

Девица молча окинула ее взглядом, выбросила окурок за окно и прошла к огромному овальному столу, сервированному на несколько человек.

– Татьяна! Опять твои кабацкие привычки?

Оказывается, Андрей тоже находился здесь. Его резкий голос раздался с противоположного конца столовой. И немудрено, что Надежда не сразу его заметила. «Олигарх» пристроился в дальнем углу на белом диване среди каких-то растений, покрытых множеством красных цветков с длинными тычинками. «Гибискус» – всплыло вдруг в памяти, но она не знала наверняка, откуда взялось это слово, и есть ли цветы с подобным названием.

– Еще один окурок за окно, и метлу в руки – подметать! – резко сказал Андрей и поднялся с дивана.

– Что ты себе позволяешь? – прошипела Татьяна. Лицо ее пошло красными пятнами. – Орешь на меня при посторонних! – Она покосилась на Надежду, которая так и осталась на пороге, не зная, что ей делать. Но Андрей уже шел к ней, широко раскинув руки. И улыбка у него была не менее широкая, и с ней он еще сильнее походил на Евгения, такого, каким она его знала уже не счесть сколько лет назад. Безумно походил!

– О! Надежда! Радость моих очей! Ты прекрасна и очаровательна! – Он обнял ее за плечи и повел к столу, не обращая внимания на испепеляющие взгляды, которые метала в них Татьяна.

И Надежда подумала, что с этой дамой общий язык ей не найти.

– Проходи, проходи, Надежда свет Дмитриевна, – продолжал веселиться Андрей, – теперь твое место рядом со мной. Во веки веков! Аминь! – Он перекрестился.

Надежда хотела отстраниться и сказать все, что она думает по этому поводу. Но поняла, что спектакль рассчитан на Татьяну. Та тоже это поняла, потому что фыркнула и опустилась на стул следом за ними. С грохотом подтянула его и в упор уставилась на Андрея.

– Кого ты в дом притащил? – Она намеренно не смотрела на Надежду, и голос ее дрожал от злости. – Где ты ее подобрал?

Надежда внутренне напряглась. Она знала, что и как нужно сказать, чтобы эта девица заткнулась навеки.

Но Андрей успокаивающе похлопал ее по ладони.

– Тихо! Тихо! Привыкай! Обычно эта разминка у нас с утра, а сегодня слегка припозднились.

– Ты что себе позволяешь? – взвизгнула Татьяна. – Решил в пику отцу старуху завести? Янка указала тебе на дверь, так ты решил отомстить? Или на молодых уже не стоит?

Краем глаза Надежда заметила, как побелел Андрей и как заходили желваки на его скулах. Он отбросил салфетку и стал медленно подниматься…

И тогда Надежда поняла, что пришел ее черед.

– Сядь! – приказала она и даже дернула его за руку. И он покорно опустился на стул. – Милочка, – Надежда прищурилась и в упор посмотрела на разъяренную девицу, – разрешите представиться. Надежда Дмитриевна Карасева, – она бросила беглый взгляд на часы. – С двенадцати ноль-ноль сегодняшнего дня я – референт Андрея Евгеньевича. И попрошу не визжать на меня. – Не визжать она произнесла спокойно, но с той знаменитой расстановкой, которая для ее бывших подчиненных ничего хорошего не сулила. – И подобрал он меня на дороге! – не сводя с девицы глаз, в том же тоне продолжала Надежда. – Там, где его чуть не убили! Вам понятно? Там, где его чуть-чуть не убили!

– Чуть… чуть? Не убили? – Девица вытаращила свои и без того огромные глазищи, которые, как по заказу, наполнились слезами, а губы задрожали. Она прижала ладони к щекам и трагическим шепотом произнесла: – Андрюша, это правда?

– Танька, брось! Не гони картину! – неожиданно добродушно сказал Андрей. – В кабаке своем играй или перед батей выделывайся! А мне арапа не заправляй! Скучно мне! – Он повернулся к Надежде. – Ешь давай! Если будешь на наши скандалы внимание обращать, с голоду помрешь.

Татьяна в этот момент пришла в себя.

– Андрюша, как ты можешь? Что я тебе сделала? – вскричала она, лихорадочно промокая глаза платочком. – Почему ты так со мной разговариваешь при посторонних?

– Надежда, повторяю для особо тупых, не посторонняя. Надежда – мой референт! – Надежда могла поклясться, что Андрей говорил с теми же интонациями, что и она за пару минут до этого. – А ты уже сделала, что могла! И я тебе определенно скажу: если бы отец свалился с балкона, я бы тебя вместе с твоим патлатым жеребцом на куски порвал! И порву, если узнаю, что ты опять по ночным клубам шарилась и водку жрала с Сухостоем!

– Я? С Сухостоем? – Татьяна вскочила и, подхватив вазу с салатом, запустила им в Андрея.

Тот, словно ждал этого броска, очень ловко отклонился в сторону. Ваза с грохотом впечаталась в стену за его спиной. На обоях расплылось безобразное пятно. Но Надежда этого не видела. Она сделала то, чего сама от себя не ожидала, потому что всегда славилась отменной реакцией. Она рванулась к Татьяне, схватила ее за руки и резко дернула на себя. Та упала грудью на стол. А Надежда, как клещами, схватила ее за шею и прижала лицом к столу. Кажется, там стояло блюдо с какими-то закусками. Но блюдо отлетело влево, попутно круша все, что встречалось на его пути, подставка для салфеток – вправо, а Татьяна заголосила как резаная, вернее, завизжала и попыталась вывернуться.

Продолжая удерживать Татьяну, Надежда обошла вокруг стола и завела ей руки за спину. Та охнула и снова попыталась вырваться.

– Успокойся, – сказала Надежда, – от меня не убежишь!

– Сука! – закричала Татьяна в стол. – Старая сука!

Андрей поднялся из-за стола. Губы его презрительно кривились.

– Уборка, матушка, за тобой! И пусть только кто посмеет тебе помочь! Уволю к чертовой матери! – Эта угроза предназначалась уже Людмиле и еще одной женщине в точно таком же форменном платье и с белой наколкой в волосах.

Они испуганно таращились с порога на сотворенное в столовой безобразие. Из-за их спин выглядывал охранник в черном берете и с резиновой дубинкой в руках.

Услышав про чертову мать, он тотчас исчез. А женщины замешкались.

– Я кому сказал! – рявкнул Андрей.

И женщин словно ветром сдуло.

«Да, – подумала про себя Надежда, – попала в семейку!» Она отпустила Татьяну, и та мгновенно вскочила на ноги. На высокой груди повисло содержимое блюда с закусками. Оказалось, рыба в маринаде. Платье было безнадежно испорчено. Татьяна оттянула его, брезгливо стряхнула тушеную морковь и прочие овощи и всхлипнула. Затем перевела взгляд на Надежду. Руки ее лихорадочно шарили по столу. Надежда наблюдала, но с места не двигалась.

– Ты… ты… – Татьяне под руку попалась вилка, и она зажала ее в руке.

– Брось вилку! – сказала Надежда спокойно. – Дороже будет!

Но Татьяна вилку не отпустила и продолжала как заведенная:

– Ты… ты…

– Что, пластинку заело? – вежливо справился Андрей. – Я ведь ясно тебе сказал: Надежда – мой референт! К тому же полковник милиции и бывший начальник уголовного розыска!

Девица побелела, бросила вилку на стол и поднесла сжатые кулаки к лицу, а потом завизжала, точно циркулярная пила на пилораме:

– Ты! Мусорка поганая! Паскуда! Ментяра долбаная! Как ты смеешь?

– Смеет! Смеет! – сказал весело Андрей. – Еще как смеет! На то она и ментяра! И если ты не заткнешься, повторит этот опыт снова.

– Андрей, – Надежда взялась за спинку стула. – Я не хочу тут оставаться. Это твои семейные дела…

– Нет! – неожиданно грубо сказал Андрей, а возле губ у него появилась жесткая складка. – Нет, – повторил он, – из-за стола уйдет Татьяна. Не беспокойся, она найдет, где поужинать. А мы останемся! Здесь! В моем доме! – он хлопнул ладонью по столу и крикнул: – Людмила! Живо убрать со стола и накрыть снова! На двоих!

Не говоря ни слова, Татьяна опрометью выскочила из столовой.

Глава 6

Обед, вернее, ранний ужин прошел в полном молчании, лишь изредка они перебрасывались короткими фразами. Андрей предлагал ей то одно, то другое блюдо. Надежда из вежливости не отказывалась, но абсолютно не чувствовала вкуса. У нее окончательно пропал аппетит, и ела она по той причине, что понимала: после того, как волнение уляжется, голод проснется с удвоенной силой, а неизвестно, какие порядки в этом доме, удастся ли поесть еще раз.

От вина она тоже отказалась. После вина ее непременно развезет, скажется усталость, которую на время удалось снять. Но Надежда уже чувствовала, как она подкрадывается снова. Конечно, лучший вариант поваляться с часок в постели, и если даже не получится заснуть, то будет время обдумать все, что с ней произошло, по новой, с учетом сложившихся обстоятельств. Та респектабельность и неспешность бытия, которая, по ее мнению, должна была бы присутствовать в подобном доме, где все пахнет большими деньгами, здесь напрочь отсутствовала. Да и что можно ожидать от людей, у которых внешний глянцевый лоск не скрывает убогость души и дикость нравов.

Надежда быстро окинула столовую взглядом. По долгу службы ей не раз приходилось бывать в домах богатых толстосумов, но этот на несколько порядков превосходил все виденное раньше. Она мысленно прикинула стоимость отделки одной только столовой, цену мебели… И выругалась про себя. Не слишком сильно. Просто подумала: «О, черт! Пожаловалась дура, что денег на ремонт не хватает… Стыдоба сплошная! Здесь один диван стоит столько, сколько мне нужно на ремонт всей квартиры!»

От этого ей стало еще хуже, хотя инцидент с женой Евгения, как ни странно, поднял ей настроение. Она никогда не была мстительной и не слишком верила, что у нее есть шансы как-то обратить на себя внимание Меньшикова-старшего. Но то, что она поставила эту красотку на место и показала, кто есть кто на самом деле, вызвало у нее чувство глубокого удовлетворения. И она улыбнулась. Этими словами она обычно завершала ежедневные оперативные совещания, когда подразделениям было чем похвастаться.

– Чему улыбаемся? – деловито спросил Андрей. – Настроение похорошело? – Он отодвинул в сторону тарелку с парочкой куриных косточек.

На них Надежда посмотрела с удивлением. Право слово, она не заметила, что на ужин подавали курицу.

А Андрей расхохотался.

– Здорово ты Таньку приложила! А то совсем берега потеряла!

– Что, им негде жить? – спросила Надежда.

– Есть, конечно! Отец в городе недавно квартиру купил, да у нее своя осталась – однокомнатная. Из советских еще, но ничего, приличная. Но я их к себе забрал. Отца жалко! Танька его в бараний рог скрутила. Он потому и пить начал. Ревнует ее дико, а она, стервь такая, еще масла в огонь подливает. До отца у нее приятель был, слышала уже, Толька Сухостой. Владелец ночного клуба, где она раньше отплясывала. В прошлом году Сухостой разорился, а может, разорили, я в эти дела не вникаю. Теперь ошивается по кабакам, а на какие деньги гуляет, то никому не ведомо. То ли какая заначка осталась, то ли на содержании у кого. Иногда в казино появляется, играет, порой немного выигрывает. Неделю назад мои орлы мне доложили, что Танька опять встречается с Сухостоем. Причем на своей квартире… Каюсь, рассказал все бате. Думал, выгонит он ее к чертовой маме, ан нет, седина в голову, бес в ребро! Не могу, говорит, без нее! Последняя любофф, так сказать. – Андрей с силой ударил кулаком по столу, так что зазвенели приборы. – Доконает она его, мразь такая! Мало того, что деньги тянет, так еще и жилы на кулак мотает.

– Они давно вместе живут? – быстро спросила Надежда.

– Недавно, с зимы! Полгода еще не прошло.

– Расписаны?

– Чего нет, того нет, хотя батя, старый дурак, и в загс собрался ее вести, и даже венчаться надумал. Еле-еле удержал его. Говорю, она тебя в гроб загонит и крышку метровыми гвоздями забьет. Ты будешь в земле гнить, а молодая вдова – жить наслаждаться. Твои денежки просе…

Надежда отвела взгляд в сторону. Окно было открыто. И ветер играл легкой занавеской. Чуть дальше просматривались кусты отцветшей сирени и высокие сосны, стволы которых розовели в лучах заходящего солнца. И ей вдруг нестерпимо захотелось пройтись по дорожкам парка, одной, чтобы никто не стоял над душой, и поразмыслить, в какой капкан она сама себя поймала. Женя любит свою девицу, и если у нее оставалась хоть какая-то надежда, что он вспомнит ее, узнает… Но теперь она окончательно поняла, что нельзя вернуть то, что не заладилось с самого начала. Когда-то она тоже была молоденькой и хорошенькой. Он обратил на нее внимание и неплохо провел оставшиеся до конца отпуска дни. Только и всего, любовью здесь и не пахло! Но зачем тогда нашел ее в Саратове? Чтобы окончательно испортить ей жизнь? А теперь у него любофф, и ей вообще ничего не светит.

– Надежда? – Андрей потрепал ее за плечо. – Чего надулась? Скандалы не любишь? Так это не всегда! Просто сегодня день такой! С утра все покатилось! Батя вместо того, чтобы меня встретить, помчался эту сучку искать. Добрые люди всегда найдутся, позвонили, что она с Сухостоем на квартирке. Батя водяры хлебнул и через соседний балкон в ее квартиру полез и чуть не сорвался. С пятого этажа. Это ему водка мозги замутила, а так он еще ого-го! Я на ринг против него не выхожу. – Андрей вздохнул. – И чего я на него наорал? Думал, специально телефон выключил. Или эта сука постаралась! – Он кивнул на дверь, за которой скрылась Татьяна. – Иногда мне ее удавить хочется, а батя все ей прощает! И жалко мне его, и злость берет! Ведь умный мужик, а свихнулся на этой почве! – Он искоса посмотрел на Надежду. – И как вам, бабам, это удается? Мужика в тряпку превращать и ноги об него вытирать?

– Это не ко мне! – Надежда поморщилась. – Я в такие игры не играю!

– Вот потому и мужика не имеешь! Развелась или вдова?

– Развелась, – сказала Надежда с той интонацией в голосе, от которой у спрашивающего обычно пропадал всякий интерес узнавать подробности ее личной жизни.

Но Андрея это не остановило.

– Давно? – спросил он, затем достал сигарету и закурил.

– Давно! Двадцать лет.

Андрей вместе со стулом развернулся к ней.

– Врешь! Ты же удивительно красивая женщина, – он окинул ее оценивающим взглядом и расплылся в улыбке, – особенно в этой маечке. Подозреваю, отчего еще Танька взбеленилась!

– Я ей не соперница. Она мне в дочери годится.

– Соперница? – Андрей озадаченно хмыкнул и снова окинул ее взглядом, но уже задумчивым. – А что? Стоит подумать! – сказал он многозначительно и не выдержал, рассмеялся. – Жаль, батя за столом не появился!

– Где он? – равнодушно спросила Надежда и кивнула на чистый прибор. – Это для него?

– А, – махнул Андрея рукой, – скоро придет! Небось в коттедже пиво пьет! Я уже звонил ему, а он меня выругал и попросил оставить его в покое! Будто я виноват, что он со своей красотулей разобраться не в состоянии.

– А другое ты не предполагаешь? Может, он переживает? Ведь тебя едва не убили?

– Переживает! Я знаю! – Андрей серьезно посмотрел на нее. – Кофе на ночь пьешь?

– Да какая ночь? – удивилась Надежда. – Еще солнце не село.

– Тогда велю подать кофе в кабинет. И вина… У меня хорошее вино! Настоящее, французское! Ты какое предпочитаешь? Белое? Красное?

– Мне все равно! Кофе выпью с удовольствием, а насчет вина подумаю.

– Ладно, я уже понял! – усмехнулся Андрей. – На мое усмотрение… Хорошо, что доверяешь!

– Нам надо поговорить. – Надежда поднялась из-за стола. – Пора ввести меня в курс дела и определить круг моих обязанностей. И учти, если я пойму, что ты занимаешься грязными делишками, работать с тобой я не стану.

Андрей исподлобья посмотрел на нее.

– Я не занимаюсь грязными делишками. Но с недавних пор появились люди, которым захотелось влезть в наш бизнес грязными ногами. Честно скажу, для нас это было неожиданно. Поэтому на первых порах растерялись и чуть не потеряли контроль над ситуацией. А сейчас развернулась настоящая битва… Но об этом я расскажу тебе в кабинете. Кое-какие бумаги покажу.

– Андрей, погоди, – Надежда придержала его за руку, – ты поступаешь опрометчиво. Ты меня абсолютно не знаешь, а вдруг я очень умелая подстава? Казачок, которого подослали конкуренты?

– Знаешь, я бы в это поверил, – Андрей серьезно посмотрел ей в глаза, – если бы мысль о референте не пришла ко мне спонтанно. Это не те люди, которые могут разыгрывать многоходовые комбинации. Да, у них сильная команда. Но в логике они слабоваты. Они силой давят. Пока нам удавалось сдерживать их аппетиты, но уже есть первые потери…

Надежда посмотрела на него. Кое-что начинало ее удивлять. А кое-что уже поразило. Но она не озвучила свои мысли, но почувствовала, что ее слегка потряхивает. Так всегда бывало, когда поставленная задача казалась на первый взгляд абсолютно невыполнимой. Но пока она ничего не поняла из объяснений Андрея.

Вернее, поняла, что есть «плохие дяди», которые решили вдруг потеснить, если вовсе не отобрать бизнес у мальчика Андрюши. Она покосилась на «олигарха». И с чего она взъелась на него? Какой он мальчик? Молодой красивый мужчина. Со своими причудами, но что тут поделаешь? Кровь играет! И с этим придется считаться.

Внезапно она осознала, что думает о своей работе как о деле решенном, и настроилась на предстоящий разговор. Кажется, здравый смысл окончательно покинул ее, но разве не было в ее жизни случаев, когда она поступала вопреки здравому смыслу? Неужели никогда не рисковала и не действовала наперекор инструкциям и приказам строгого начальства? И почему забыла то чувство, чувство глубокого удовлетворения, то удивительнейшее, на грани эйфории состояние, которое она испытала однажды, когда узнала, что «какой-то офицер ожидает ее на КПП».

Вкус победы сладок и заманчив, и все же он сродни наркотику: единожды побывав на вершине успеха, хочется ощущать его снова и снова. И здесь мало быть просто везунчиком. Тут надо пахать и пахать, с утра до позднего вечера, и не забывать, что на твоем пути найдется и множество подводных камней, и подлых мелей, и черных омутов… Этого добра ей прежде встречалось предостаточно.

И, видит бог, она совсем не стремилась разнообразить свою дальнейшую жизнь новыми победами. Ей хотелось мира, а получилось, вновь ввязалась в войну…

В кабинете было прохладно, работал кондиционер. Надежда продрогла и поэтому подошла к широким распахнутым настежь дверям, которые, как она думала, выходят на балкон, а оказалось, на галерею, протянувшуюся вдоль всего второго этажа особняка. Но самое главное, с галереи спускалась лестница прямо в парк. Даже не в парк, а в настоящий лес. Приличный участок его огородили забором, посыпали тропинки песком, и это были единственные признаки посягательства цивилизации на живую природу. Остальное осталось без изменений: маленькие поляны, заросшие сиреневыми колокольчиками и желтой «куриной слепотой»; кружевные зонтики папоротников, запах грибов и брусничного листа, костяника и кусты шиповника… А над ними взметнулись вверх высоченные сосны. А небо – одного цвета с колокольчиками. Именно того самого цвета, который никогда не увидишь в городе…

– Нравится? – Андрей подошел сзади и обнял ее за плечи.

И она не дернулась, не рассердилась. Так не хотелось разрушать очарование позднего вечера, когда природа уходит в ночь и нежится под последними лучами заходящего солнца.

– Нравится, – сказала она и глубоко вдохнула в себя запахи леса. – Как здорово, наверно, кататься здесь на велосипеде.

– Будет тебе велосипед, – живо откликнулся Андрей, – завтра распоряжусь!

– Андрей, я ничего не имела в виду! Просто сказала, что место подходящее, можно кататься на велосипеде.

– И я просто сказал: завтра уже прокатишься.

– А я не откажусь! – сказала весело Надежда, затем вышла на галерею и облокотилась на перила. Внизу располагались цветники и большая беседка, затянутая вьюном и конским каштаном. – Славно как! – снова не сдержалась она. – Я тебе завидую. Каждый день просыпаться и слушать, как поют птицы.

– Поют, – согласился с ней Андрей. – Еще как чирикают! А на озере утки кричат и кулики. А за озером кукушка, а рядом с домом дятел стучит.

И, словно в подтверждение его слов, раздался вдруг мерный стукоток по сухому дереву, и следом почти автоматная очередь дробных ударов.

– Смотри, вот он, – Андрей вытянул руку, – на дереве, справа.

Но Надежда уже и сама заметила крупную серую птицу с черно-красными перьями на крыльях и длинным носом. И некоторое время завороженно наблюдала за ней.

– Все, это дерево не жилец, раз дятел прилетел. Просто поразительно, как он трухляк определяет.

Надя посмотрела на него.

– Тебя дятлы консультируют, какие деревья вырубать?

– Мы вырубаем взрослые деревья, – сказал назидательно Андрей, – а не трухлявые. А это большая разница. Очистка леса от валежника не наша забота. Ладно, – засмеялся он, – кончай отлынивать. Буду вводить тебя в курс проблем.

– Послушай, Андрей, так серьезные дела не делаются. – Надежда вошла в кабинет и присела в кресло рядом с письменным столом, на котором ничего, кроме компьютера, не было. – У тебя есть служба безопасности. И прежде, чем взять меня на работу, они должны узнать обо мне все, что можно узнать, проверить всю информацию, которую я предоставлю о себе… Ты когда-нибудь нарвешься…

– И как ты это мыслишь? – Андрей остановился перед ней и, заложив руки в карманы брюк, склонился и заглянул ей в глаза. – Ты отвела мне две недели. Разве не знаешь, сколько времени займут эти проверки?

– Знаю, – вздохнула Надежда, – и все же не понимаю, какую ценность я для тебя представляю? Зачем я тебе, притом всего на две недели?

– Ценность? – Андрей прошел к своему креслу и опустился в него. Задумчиво потер лоб. – Твоя ценность в том, что за последние годы я впервые встретил человека, который, не зная меня абсолютно, чуть ли не прикрыл меня грудью, а потом бросился в погоню за этими отморозками. И если бы не ты, неизвестно, чем бы все закончилось.

– Ты забыл, где я служила? – осведомилась Надежда. – У меня рефлекс выработался хватать всякого, кто стреляет. А после разбираться, кто прав, кто виноват.

– Твои хватательные рефлексы как раз мне и подходят. К тому же характер у тебя взрывной, ты – резкая, прямая… Пока ты приводила себя в порядок, я навел кое-какие справки. Женщина – начальник уголовного розыска, для России явление практически исключительное. А я люблю исключения из правил.

– Что ж, я тебя предупредила, – Надежда покачала головой и вздохнула. – И откуда только ты на мою голову свалился?

– Тебе это надо знать?

– Просвети, если не трудно!

Андрей смерил ее долгим взглядом.

– Что конкретно ты хочешь знать?

– Во-первых, откуда ты ехал, куда? Во-вторых, кто знал, что ты именно сегодня поедешь этой дорогой?

– Ехал я на совещание регионального союза промышленников и предпринимателей. Я вице-председатель. Вопрос стоял важный: идти ли нам под крышу краевого совета по промышленности и экономическому развитию? Я категорически был против. Губернатор давно лелеет мечту взять нас под свое крылышко. Скоро выборы губернатора, и ему нужна наша поддержка.

– А почему ты против?

– Потому что лично я ни под кого не собираюсь ложиться. Есть масса других контролирующих органов, которые сидят у меня в печенках. И всех надо кормить, поить, стимулировать… Конечно, союз с губернатором сулит множество приятных моментов, но зависимость – враг свободы. Я не собираюсь плясать под его дудку, даже в угоду интересам региона. Потому что под этими интересами он частенько понимает свою личную выгоду. И аппетит у него на несколько порядков выше, чем у всей чиновничьей шушеры вместе взятой. Промышленник должен быть свободен, но в рамках закона, а не по велению чьих-либо интересов… На последнем заседании совета я выступил категорически против создания этого тандема… Кое-кому это не понравилось… В союзе я, естественно, не один такой, но есть люди, которым выгодно ходить под губернатором. Дескать, в случае чего отмажет… Вчера мне позвонили и сообщили, что мое мнение принципиального значения не имеет. Губернатор решил с нами не связываться. Поэтому я и отдал тебе эти никчемные бумажки, потому что все, что я хотел сказать, уже никакой роли не играло.

– Выходит, с этой стороны тебе ничто не угрожало?

– Абсолютно, губернатор сделал ставку на другого человека, Осипа Деренталя…

– Осип Деренталь? Алюминиевый магнат?

– Не только алюминиевый… Самолетный, автомобильный, угольный, стальной…

– Ишь, какой всеядный, – усмехнулась Надежда. – Но у него и без вашего губернатора сильные позиции. Связи в столице, в высших правительственных кругах. Что ему нужно в Белогорске?

– Многое, – односложно ответил Андрей и достал из стола пачку сигарет. – Будешь?

– Буду!

Они закурили. Надежде показалось, что тема Деренталя Андрею не слишком приятна, и решила перевести разговор на другие рельсы.

– Ладно, оставим временно губернатора и Деренталя в покое!

– Хотелось бы! – Андрей затушил окурок о дно пепельницы. – У тебя есть еще вопросы?

– Если позволишь! Тебе кто-нибудь угрожал? Ты ведь сказал, что наверняка знаешь, кто тебя заказал!

– Честно говоря, иногда по таким пустякам заказывают… Жену увел, по морде съездил… Сотню поводов можно найти…

– Нападение тщательно готовилось, пустяками здесь не пахнет.

– Знаю, что не пахнет. Для этого ты мне и нужна, чтобы понять, кем это инспирировано.

– Инспирировано? – Надежда с еще большим интересом посмотрела на своего «крестника». – Но для этого ты должен быть предельно откровенным. Например, я хочу знать, где ты провел ночь и с кем?

– Ночь я провел на Чулпане. Один, не считая охраны.

– На Чулпане?

– Ну, да! Это озеро. С соленой водой, почти как в Мертвом море. Неподалеку вовсе горячие ключи бьют. Их здесь аршанами называют. У меня на Чулпане несколько домов, вроде хутора, на самом берегу. Там раньше фактория была. Пушнину принимали. Еще до революции. В советские времена турбазу открыли, а лет десять назад закрыли. Не ехали туристы в наши края… Если бы не купил, разбомбили бы до основания. Окна и двери все унесли. Стены стали разбирать на кирпич… Представляешь, сто лет дома стояли, а тут в одночасье могли разрушить. Купил за бесценок, теперь кое-кого жаба душит. Разборки устроили: почему продали, отчего дешево, не дал ли кому на лапу? А когда все в руинах лежало, всем было наплевать. А теперь додумались, памятник архитектуры районного значения. Так он потому и стал памятником, что я хутор чуть ли не с нуля восстановил, еле-еле чертежи в архиве отыскали. Вот кое-кто теперь ночами не спит, все думает, как его к рукам прибрать. Только кишка тонка. Озеро-то целебное, а только часть берега доступна для купания. Это я дно расчистил, старые вонючие кошары снес, песку завез на пляж, купальню соорудил…

– И кто ж такой прыткий?

– Да бугор местный, глава районной администрации. Эта фактория до революции вроде бы его прадеду принадлежала. Но о народном достоянии он как раз больше всех и базлает. И о бандитах-бизнесменах, обо мне, значит!

– Думаю, бугор твой отпадает, – Надежда потерла пальцами виски. – Вряд ли ему по силам подобная операция: заблокировать переезд, остановить поезд, мощные мотоциклы… Один стоит больше, чем весь районный бюджет. У него есть какие-то источники дохода, помимо зарплаты?

– Нелегальные, что ли?

– На легальные таким смелым не будешь! Или авторитетная «крыша»?

– Да доит помаленьку местных, только удои слабоваты. В районе особо ловить нечего. Те, что крупнее, – золотой прииск и угольный разрез, – давно в офшорах. Может, и имеет с них что-то, но вряд ли. Там ребята крутые, сами кого угодно за вымя возьмут.

Надежда хмыкнула, а вслух сказала:

– Ладно, займусь я твоим бугром. Как, кстати, его фамилия?

– Лутошников. Дмитрий Андреевич. Бывший директор школы. Только, – Андрей махнул рукой, – несерьезно это. По-моему, ложный след.

– Ложный не ложный, а проверить стоит.

– Честно сказать, меня другое волнует, – Андрей нахмурился, – и здесь как раз нужны будут твои хватательные рефлексы. – Он выдвинул ящик стола, достал тонкую папку и подтолкнул ее Надежде.

Она открыла папку. В ней лежала вырезка из газеты. Некоторые строчки были подчеркнуты красным фломастером, а на полях пламенели восклицательные знаки.

– Что это? – удивилась Надежда.

– Это из отдела по связям с общественностью постарались. Завтра я тебя с пресс-секретарем познакомлю.

– У тебя есть пресс-секретарь?

Андрей насупился:

– Ты что, меня за пацана держишь? У меня серьезная контора.

– Я уже поняла. – Она взяла в руки вырезку. – Это надо прочитать сейчас? Или ознакомиться на досуге?

– Сейчас! А на досуге я тебе еще кое-что подброшу. Не возражаешь?

Надежда покачала головой: