Текст книги "Тайные поклонники Рины"

– Нормас, – подмигивают мне. – Я сам себя отпрошу.

– Ну и славно, – вздыхаю ещё более обречённо. – Значит, точно всё. Расходимся. А, Стас, – окликаю зашевелившихся ребят, стекающихся к наваленной куче шмоток. – Что с баннером?

– Заканчиваю. Завтра принесу.

– Ладно, – закидываю сумку на плечо, подмышкой зажимаю стопку бумаг, которые сегодня придётся частично переписывать и ищу на перевёрнутых стульях, стоящих возле окон в два ряда, ключи от зала, вверенные мне под ответственность. – Чё сидишь? – остальные уже у выхода, а вот Рита даже с места не шелохнулась, играя в зрительный пинг-понг. На меня – в сторону. На меня – в сторону. Понятно, на что намекает. Чернышевский стоит где стоял, ковыряясь в телефоне. Тоже не торопится. – Мероприятие окончено. Все свободны, – напоминаю ему.

– Да, слышал, – отвлекается от занятия тот, пряча гаджет в рюкзак. – Я тебя жду.

– Зачем?

– Ловлю возможность. Раз репетиции отменили, у тебя точно есть хотя бы час свободный. Прогуляемся?

От невинного предложения накатывает слабая, но хорошо уловимая волна дрожи. Это… страх?  Нет. Растерянность.

– Не могу, – выпаливаю раньше, чем положено. – Я Ритку должна проводить.

– До такси, – подключается Долгорукая, вскакивая на ноги. – Погрузите меня и можешь проводить её дома.

У кого-нибудь есть шоколадка или булка? Заткните ей варежку!

– Это вряд ли, подруга, – выразительно цежу сквозь зубы, намеренно ставя акцент на последнем слове. – Мне ещё в магазин надо. В холодильнике мышка не только повесилась, но и предсмертную записку оставила, выражая свое негодование.

– Вот Черныш и поможет донести пакеты, – светит та лукавой улыбочкой.

Лиса. Она это специально! Ну вот какого фига???

– Черныш? – между тем озадачивается Вадик.

– А чё, тебя так не кличут?

– Если честно, нет.

– Поздравляю. С этого дня будут. Надеюсь, ты не в претензиях.

Ответить ей особо не успевают, Рита разводит бурную деятельность, подгоняя нас к выходу. Слишком уж жизнерадостная и довольная.

– Ты что творишь??? – набрасываюсь гневно на подружку, когда мы первыми выходим на улицу. Чернышевский чуть отстаёт, как бы случайно, но я уверена – специально давая нам возможность переговорить.

– Помогаю! Не забудь спасибо сказать.

– С каких это пор ты за него топишь?

– С недавних! Блин, сама не видишь? Он добровольно вовлёк себя в эту ерунду с последним звонком! Из-за тебя. Уже неоднократно звал… – кавычки пальцами. – "Погулять", чего не предлагал ни одной из наших. До дома, вон, согласился проводить. Догадываешься, что это может значить?

– Что ему скучно? – с надеждой накидываю самый лайтовый вариант.

– Неужели ты правда такая наивная?

– Не наивная. И именно поэтому не очень хочу оставаться с ним вдвоем.

– Что, совсем никак? – Рита задумчиво жуёт нижнюю губу со следами растаявшего шоколада. – Ну давай отделаюсь от него. Если ты пока не готова.

– Не надо.

– Сама отошьёшь?

– Нет.

– Ага. То есть тебе всё-таки интересно!

– Мне странно. И неловко.

– Что неловко? – на горизонте нарисовывается предмет спора.

– Застрять голодным в лифте с соседом. Знаешь, как неловко когда в тишине вдруг начинает урчать? – быстро находится подруга, быстренько переключаясь на GPS-отслеживатель заказанной машины и выпадая из беседы. Умеет она сделать так, чтоб последнее слово всегда оставалось за ней.

Приезжает такси очень уж быстро, могло бы и застрять в пробке, приличия ради. Белый седан с чёрными шашечками уносит предательницу в свой элитный район, я же остаюсь с Вадиком, благословлённая напоследок чмоком в щеку и тихим шёпотом: "жду подробностей".

Подробностей она ждет. Бросила меня на амбразуру и слиняла. А вот ничего не расскажу. Будет знать как подставлять!

***

Сорри, но свиданий я сегодня реально не планировала. О чём вежливо сразу уточняю. Вадим и не настаивает, за что ему отдельная благодарность, так что прямым рейсом выдвигаемся в сторону ближайшего супермаркета.

Идём. Разговариваем. Не чтобы прям оживлённо, но нормально. На отстраненные темы: школы, занятия, концерт. Он спрашивает, я отвечаю. Нормально как бы, но совсем некстати вылезшая откуда-то робость с моей стороны всё равно присутствует.

Хотя к моменту когда я накидываю в корзинку, которую галантно носит мой спутник, замороженные полуфабрикаты, сосиски и хлеб её становится заметно меньше. Поход по магазинам определенно сближает и стирает границы статуса "незнакомцев". Однако туалетную бумагу добавить к покупкам смелости всё же не хватает. Ну, типа, это как-то не клёво. У нас хоть и не свидание, но…

– Да где ж эти бантики?! – злюсь я, бегая глазами по стеллажу.

С полки буквально перед моим носом берут нужную пачку.

– Они?

На самом, блин, видном месте.

– Ага. Спасибо.

Макарошки отправляются на вечеринку к сосискам.

– И какие планы после выпускного? Куда будешь поступать? – продолжает прерванный разговор Чернышевский.

– На журфак. А ты?

– В юридический.

Недоверчиво разворачиваюсь на сто восемьдесят.

– Да ладно?

– Ну да. А что такого?

– Не знаю… Просто была уверена, ты и дальше со спортом свяжешься.

– Я думал об этом, но пока сомневаюсь. Волейбол – это так, увлечение. Но вряд ли смысл жизни.

– А я с детства хотела идти в журналистику, – идём к кассам, выгружая всё на ленту. – Усаживала кукол с плюшевыми игрушками в ряд и устраивала им часовые допросы. У-у-у, у меня там такие страсти кипели. Скандалы, интриги, расследования. Кен был очень недоволен, что Барби крутит шашни на стороне с зайцем. Но на развод не подавал. Любовь зла.

Зарабатываю в ответ звонкий мальчишеский смех.

– Журналистика для тебя идеальный вариант. Ты бойкая, боевая. Умеешь заговаривать зубы.

О, таких комплиментов мне точно ещё не делали.

– В смысле, в любую щель пролезу? – коварно уточняю.

– В мужскую раздевалку так точно.

Хех. Мне ещё долго будут это припоминать? Почему-то когда я едва не подорвала во время лабораторной работы по химии кабинет в восьмом классе об этом быстро все забыли. При том, что брови мои ещё долго отрастали и были отличным поводом для шуточек.

– Это непредвиденные обстоятельства, – сконфужено рассматриваю ценники на паллетах, чувствуя как краснеют щеки. – Если что, в кружок моих интересов не входит подглядывание.

– С твоим плотным расписанием это было бы проблематично.

– Да не такое уж и плотное, – собираю пробитый товар в сумку и расплачиваюсь с продавщицей папиной кредиткой. – Если бы не выпускной год, половина списка отсеялась автоматически. Но без дела сидеть я правда не люблю. Тут не столько вопрос скуки даже. Просто…

– Просто двигатель работает от солнечных батарей и не знает покоя?

– Просто столько всего хочется попробовать, что глупо бездействовать.

– Я поэтому и записался в седьмом классе в команду. Чисто попробовать. А потом втянулся.

– А я думала, потому что девочки любят спортсменов.

– Ну и это тоже. Вообще, спорт мне врачом прописан. В детстве были проблемы по здоровью. Рекомендовали лыжи, но с ними контакта у нас так и не вышло.

Выходим обратно на улицу, а оттуда уже неспеша к дому. Сейчас даже слегка жалею, что живу так близко. Прогулка начинает затягивать, но на большее я пока всё же не готова.

– Можно вопрос? – уже на подходе к подъезду спрашивает Вадик.

– Задавай.

– Что за тема со шрамом?

О-оу.

– А сам не догадываешься?

– Иначе не спросил бы.

– Ну… – я в тупике. Немножко. Если он не "N", то как бы и всё равно. Посмеётся над дурёхой, да забудет. А если "N"? Если Чернышевский – это "N", то он уже по любому сам понял. А раз понял и молчит – очевидно, что признаваться не желает. А значит и мне незачем вдаваться в подробности. Доказательств веских ведь нет, чтоб припереть к стенке. – Долгая история. Откуда, кстати, он у тебя?

– Долгая история, – лихо парируют в ответ. Собираюсь уже чисто по-женски самую малость обидеться, но не успеваю. – Шучу. Ничего особенно. С велика неудачно упал.

Врёт? Или не врёт? Боже, вот теперь сомневайся в каждом слове и ищи второе дно. В таком режиме и трёхнуться недолго.

– Не на арматуру случайно? – на всякий случай подозрительно уточняю я.

– Да не. Об камень приложился. Ногу тоже задело, но на голени почти не видно.

– Ммм… – тормозим возле криво покрашенной железной подъездной двери. – Мы пришли. Прости, не приглашаю. Кипяток кончился, заварка заплесневела, чашки украли инопланетяне.

– Ничего, в следующий раз всё с собой принесу, – мне протягивают пакеты, которые так же всю дорогу тащили вместо меня. – Может до этажа помочь поднять?

В следующий раз? Какой целеустремлённый малый.

– Не надо. Спасибо за помощь. И компанию. Пока.

– До завтра, – уже через писк домофона и закрывающуюся дверь слышу я.

Уф. Вроде ничего прошло. Мирно. Спокойненько. Даже приятно. Начало вполне себе дружбы вроде как положено. При условии, что именно дружба нужна Вадиму, в чём я сомневаюсь. А если другое? К "другому" я точно пока не готова…

Ладно. Переспим с этой мыслью и попробуем плыть по течению. Так или иначе, нас в ближайшие пару недель ждут репетиции и парный вальс. Начнём с этого, а там посмотрим. На данный момент главное переделать сценарий, чтобы завтра раздать всем новые копии.

Дело не столько сложное, сколько муторное. Трачу на него весь вечер, развалившись на диване с чипсами и шипучкой. Успеваю устроить свою собственную йогу, меняя позы и выискивая самые удобные.

Так лежа на животе и засыпаю, уронив голову на клавиатуру, пока сквозь дрёму не чувствую, как папа осторожно перекладывает меня на подушечку и накрывает одеялом. Просыпаться лень, поэтому решаю этого не делать. Кто я, чтобы перечить подростковым потребностям?

Садист-будильник рушит прекрасный сон, где Крис Хемсворт и Райн Гослинг играют в "Твистер" почему-то у меня дома. На телефоне десятки пропущенных смс: от Риты, Яна и "N", сценарий недоделан, сумка на занятия не собрана. Ещё и про задания в рабочей тетради по истории я напрочь забыла. Что-то день не задался с самого утра.

А дальше стал ещё хуже, когда Стас на перемене презентовал-таки мне свой "шедевр". Которой должен по задумке висеть в задней части сцены и стать украшением. А не вселенским позором.

– Я, конечно, уважаю современное творчество, но прости, что это за абстракция шизофреника? – в ужасе прижимаю ладони к пылающим щекам. – Почему так безалаберно? Да я в темноте раскрасила бы аккуратнее.

– Ну прости. Как умею, так и сделал. Если не в курсе, на таком пористом материале вообще невозможно рисовать.

Рисовать??? Наверное, он хотел сказать "тяп-ляп намалевать". Называется, лишь бы только отстали. Зачем тогда сам вызывался? Буквы все кривые, горизонт завален, краска застыла с подтёками, будто большой баннер сушили стоя.

Я просила радостных выпускников с цветами, а получила запустившую себя Баба-Ягу с раздувшимся флюсом и кривоногого дядю Стёпу с лицом младенца. Это у него называется: я пять лет ходил в художку??? Я не ходила ни дня и нарисую точно так же.

Полный провал. Такое убожество ни в коем случае нельзя показывать людям. Придётся переделывать. Миллион раз уже убеждалась: хочешь сделать что-то нормально – сделай сам, не найдётся на других. Проблема в том, что рисовать я не умею. Даже тупо перерисовать с оригинала и то не смогу. Этим даром боженька меня обделил при раздаче талантов.

Рита такая же бездарность, как и я. Ходили мы с ней как-то на бесплатные курсы, где после парочки занятий нас вежливо попросили больше не мозолить глаза, прозрачно намекнув, что Малевичей хоть и можно штамповать пачками, но выстреливают, становясь известными, лишь единицы.

Ян такое же талантище. В этом плане у нас идеальное трио. Хотя нет, Миронов даже ещё хуже, если такое возможно. Мы во всяком случае стараемся, он же и не пытается. Обычного колобка ровно по циркулю не выведет.

И как выкручиваться? Караулить у кабинета изо младшеклашек и приманивать их с заговорщицким видом типа: "ч-ч-ч-ч, эй, девочка, шоколадку хочешь? Пойдём чё покажу". Боюсь мои мотивы неправильно интерпретируют.

В любом случае реально надо искать того, кто сможет спасти положение. И как можно скорее. И, судя по всему, просить у завучихи новый баннер. Вряд ли она обрадуется, но это ерунда. Главное найти того, кто…

Стоп.

Над макушкой только что лапочка озарения не загорается. Да у меня же есть талантливый художник на примете! Идеальный вариант. Задействовать его – это как сорвать джекпот. Одна проблема – уговорить будет непросто. Придётся задействовать всё своё умение "заговаривать зубы".

Глава 6. Леди Божья коровка

– Пожа-а-алуйста. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – хвостиком семеню за Арсением с самой столовой.

Он на третий этаж – я за ним. Он сворачивает за угол – я туда же. Пытается спрятаться в туалете – поджидаю у выхода и скулю через дверь, приводя самые железобетонные аргументы в мире из разряда: "очень надо. Баранкин, ну будь человеком".

Отказы меня сильно не смущают, как и косые взгляды выходящих из мужского сортира пацанов. Я и так давно заработала по школе репутацию мальца двинутой. Вообще не парит. Важен результат.

– Ты издеваешься? – раздражённо оборачивается ко мне Шевченко, когда я следую за ним и в кабинет русского. – Сколько ещё будешь на мозги капать?

– Ну… У меня и завтра в целом на переменах время свободно, – как бы между прочим замечаю, от чего тот с тихим воем садится в третьем ряду, забиваясь в дальний уголок у стенки. Я же нависаю над ним, снова пуская в ход с умоляющие глазки котика из Шрека. Беспроигрышная фишка на все сезоны года. – Пожалуйста! Выручи. Лучше тебя никто не справится. Помоги родине. Помоги школе. Помоги мне-е-е. Ну пожа-а-луйста-а-а…

– Нечестно! – наиграно обиженно дуется Чернышевский, наблюдающий за всем с козырных мест у окна. Наиграно, потому что его выдаёт едва сдерживаемый смех. – Я тоже так хочу! Почему меня никто не упрашивает?

– Ты умеешь рисовать? – переключаюсь на него, озарённая надеждой.

– Не особо.

Надежда гаснет толком, не успев разгореться.

– Вот поэтому и не упрашиваю, – забиваю на Вадика и переключаюсь обратно на Арсения. – Пожалуйста! Век должна буду. Хотя бы просто в ч/б сделай. Разукрасить попробую сама. Мне правда больше некого просить. Ты единственный знакомый, кто может меня спасти.

Звенит звонок, но уходить не тороплюсь. Дожимаю жертву, используя всё давление на чужую совесть, какое могу.

Шевченко обречённо вздыхает.

– Ты не отстанешь, да?

Отрицательно мотаю головой с таким рвением, что в ушах звенит. Нет. Конечно, отстану. Если услышу категоричный отказ. Но пока-то я его не слышу.

Зато слышу другое.

– Ладно.

Серьёзно? Прикольно. Даже на колени не пришлось вставать. Я как бы и не собиралась, гордость тоже какая-никакая имеется, однако на уговоры ушло всего-то пять уроков. И это с вычетом перерыва на какаошко. Пфф. Ерунда вообще.

– Ладно, в смысле поможешь? – уточняю я.

– Да, да, да. Только умоляю, сгинь.

– Всё. Исчезла, – радостная вылетаю из класса, но выныриваю из-за проёма обратно. – Чисто уточнить: а когда поможешь? – Арсюша красноречиво взмахивает учебником, показывая как я его достала. – Поняла. Вопросов больше не имею. Тогда сегодня и приступим. Жду в актовом зале после занятий. Я проверила расписание: у тебя семь уроков, – сваливаю от греха подальше, пока в затылок ничего не прилетело.

Девочек бить нельзя, но мало ли.

***

– Думаешь, придёт? – Рита как всегда: сидит на подоконнике, беззаботно болтает ножками и точит сухарики.

– Не придёт, ему же хуже. Ринка тогда узнает где он живёт и будет ночевать под дверью, – сидящий рядом Ян тянется к уже практически пустой пачке, но сердито получает по руке.

– А ну лапы подобрал! – грозно рычит вечно голодная волчица. – Ты своё уже схомячил.

– Жалко что ли?

– Жалко у пчёлки. У меня допы через полтора часа, так что мне жизненно необходимы углеводы. Ты же просто жрёшь, чтобы жрать. Домой придёшь и опять будешь жрать. А мне до вечера терпеть.

– Да куплю я тебя шаурму, куплю.

– Точна-а?

– Обещаю.

– Ок. Можешь тогда взять одну, – Миронову протягивают казённые сухарики. – Одну, сказала. Вот прожора. Ни стыда, ни совести девушек объедать.

Слушаю их стандартные и давно родные перепалки краем уха, потому что во втором заткнут наушник. Обновленный сценарий я всем раздала, репетиции поставлены на завтра, но мы сидим в актовом зале в ожидании Арсения.

Ритка и Ян кукуют со мной чисто за компанию. У первой пока есть время перед дополнительной биологией, второму в принципе нечем заняться кроме своих компьютерных стрелялок. Эта ленивая жопка нереально тяжела на подъём и любые затеи где нужно выйти из дома не для того, чтобы поесть отметает на подлёте.

– Это ж детский мультик, – слышу над правым плечом знакомый голос.

Пришёл!

– Ну и что? Там ведь Супер Кот. Он такой галантный лапочка, – ставлю "Леди Баг" на паузу, сматывая наушники.

– Правильно. Француз же.

– Сказал так будто это приговор. Стоп, – подозрительно щурюсь. – А ты откуда знаешь, что француз?

– Сестра мелкая смотрит, – Шевченко скидывает рюкзак на пол. – Ну давай, показывай, что надо делать.

– Продул. Деньги на бочку, – Рита вытягивает перед носом Яна ладонь, на которую с неохотой ложатся вытащенные из кармана помятые двести рублей. И начатая жвачка. Подруга замечает непонимание Арсения. – Сорян, чувак. Мы поспорили: придёшь или нет.

– И на что ставила ты? – интересуются у меня… на что мне молча передают сотку.

– Я в тебя верила, – обворожительно улыбаюсь.

– А вот я рассчитывал на мужскую солидарность. Подводишь, – задвинув сползающие с переносицы очки вздыхает Миронов, соскакивая на пол с приглушённым гулом. – Как понимаю, мы здесь больше не нужны. Пошли, молотилка, – это он зовёт Риту. – Обещанную шавуху куплю.

– От всепоглощающего утилизатора слышу, – корча моську и показывая язык его спине следом спархивает с подоконника та. Изящно и бесшумно. – Развлекайтесь, ребятки, – меня коротко целуют в щеку. – Я напишу как заканчивать буду.

– Давай, – машу на прощание друзьям и включаюсь в процесс. Запасной баннер (не баннер даже, а скорее широкоформатный ватман) уже заблаговременно подготовлен. Ну, то есть как запасной: слегка подпорченный. Завуч нашла его в подсобке – чуть помятым с одного края и испачканным в паре мест сажей с отпечатками пальцев. Но это не страшно. Обыграем и закрасим.

Раскатываю его на полу, зафиксировав уголки учебниками и протягиваю напарнику карандаш.

– Не надо. У меня свой, – Арсений достаёт громоздкий футляр-пенал, где систематизировано разложены маркеры для скетчинга всех оттенков и целый ряд карандашей для профессионального рисования. – Командуй.

Командую. Кратко излагаю концепцию, которую даже в воображении смутно себе представляю: слева девушка-выпускница, справа парень-выпускник, большими буквами поздравление и… что-то. Что-то красивое, где можно оставить пожелания и прикрепить фотки. Объясняю не очень вразумительно, но меня не переспрашивают, принимаясь за работу.

В следующие минуты понимаю, что я тут как бы и не нужна. Шевченко, удобно примостившийся на четвереньках, сосредоточен и молчалив. Включать обратно недосмотренную серию невежливо, поэтому решаю метнуться до буфета, возвращаясь минут через десять с булочками и соком. За это время Арсений даже позы не сменил, зато на белой пористой бумаге успевает появиться набросок заказанной девушки.

– Круто, – я знала, что не ошиблась с выбором! – Будешь? – протягиваю ему выпечку.

– Нет.

Нет так нет. Усаживаюсь рядышком, вскрывая трубочку и протыкая фольгу на маленькой коробочке.

– Ты учишься в художке?

– Нет.

– Но учился?

– Нет.

– Да ладно? Самоучка?

– Вроде того.

– Клёво. Это реально талант.

– Наверное.

– Я полный ноль в рисовании. Выше четвёрки не получаю. Рисовали мы как-то фарфоровую сову, ну ты видел, наверное, статуэтку в кабинете, так у меня получилась чайка с недоразвитыми крыльями. Может тебе чем помочь?

– Прекрати тарахтеть без умолку, – одёргивают меня. – Очень поможешь.

Ммм…

– Извини, – смущённо прикусываю трубочку, замолкая. Сижу и тихонько потягиваю сок, стараясь теперь не шуметь. Меня нечасто затыкают и это, если честно, не очень приятно. Я-то просто хотела беседу поддержать.

Сижу так минуту, две, пять, десять, пятнадцать…

– Пойдёт? Ленту выпускника рисовать? – вспоминают о моём существовании. Слабо киваю. – Девушка цветы держит. Парню что рисовать? – неоднозначно пожимаю плечами. – Это как следует понимать?

– На твоё усмотрение. Можно диплом.

– Принято, – Арсений снова склоняется над баннером, но выпрямляется, разглядывая меня. И, видимо, что-то находит. – Прости, что нагрубил. Я когда в процессе, меня лучше не трогать, – снова отрывисто киваю, сгрызая трубочку в мясо. – Правда, прости. Не хотел обидеть. Одобришь макет и могу забрать домой, доделаю в цвете.

– Да ладно. Сама разукрашу.

– Вот "как-нибудь" не надо. Раз я начал, то уж закончу.

– Как скажешь, – отвечаю немногословно, чтобы не "тарахтеть". Обидно всё-таки. По всей видимости, это заметно. Хотя я не особо и скрываю.

– Если принципиально проконтролировать, можешь присоединиться. Только давай завтра, как раз контуры за ночь доделаю.

– Ок.

– Где-то после семи. Раньше не могу, фехтование.

Сок идёт носом.

– Фехтование? Эдриан Агрест – ты ли это?

Простите. Вырвалось.

– А ты тогда кто? – мягкая улыбка появляется на его лице. О, Арсюша у нас улыбаться умеет. – Леди Божья коровка? – омг, и шутить?

– А что, похожа? Надо забацать себе костюмчик. Буду в таком виде рассекать по городу и спасать бездомных котят.

– А оно тебе надо? Мало того, что уже на себя повесила? Преподы тебя вечно в пример ставят: и сайт держишь, и мероприятия организовываешь, и на олимпиады ездишь.

– Прям ставят? – это что-то новенькое. Я обычно от них слышу: "Бойко, чтоб тебя, ну чего ты там опять удумала? А главное, во сколько это обойдётся школе?". – Приятно.

– Приятно то может быть, но так и сломаться недолго. Попробуй перекинуть часть обязательств на других.

– Не могу. Нет гарантии, что сделают идеально. Доверила, вон, уже, – кивок на баннер. – Так запороли, что приходится переделывать.

– Не обязательно всё должно быть идеально. Важно, чтоб процесс доставлял удовольствие.

– Мне приносит. И всё устраивает.

Наверное. Правда не спорю, иногда дедлайны выматывают. Но если сроки прям жёстко горят, я обычно Риту с Яном припрягаю.

– Ну, тебе виднее.

В беседе чётко поставлена точка, так что дальше продолжаем в тишине. Но уже более приятной, без напряга. Следующий час пролетает быстро, хоть я ничего не делаю. Просто сижу и наблюдаю за процессом, который, кстати, нефигово затягивает. Прикольно наблюдать как кто-то творит. Своего рода релакс на минималках.

Когда общий эскиз накидан решаем на сегодня закончить. Баннер сворачивается в рулон, пенал убирается обратно в рюкзак. Надеваются шуршащие куртки, заранее прихваченные из раздевалки. Всё в том же молчании.

– Так что, до завтра? – спрашивает Арсений.

– Ага.

– Тогда пока.

– Пока, Эдриан, – простите. Снова не удержалась. Просто… фехтование? Чё, реально?

Шевченко призадумывается.

– Знаешь, вот ты точно Маринетт, – выдаёт он. – Та тоже в каждой бочке затычка. Если что, это не в обиду. Вроде даже как похвала.

– Эм… ну ладно, – прям не знаю, радоваться или снова обижаться. "Затычка в бочке" всё же такой себе комплимент. Сомнительный. Зато искренний.

– А, да, – мой собеседник почти уходит, но возвращается, снова роясь в рюкзаке. Из пухлой тетради безжалостно вырывают лист и быстро что-то на нём черкают. – Ничего, если закончим у меня? Мне мелкую надо забрать из сада, а оставить не с кем.

– О… ладно, – растерянно разглядываю сунутый мне адрес и номер телефона. К нему домой? Интересный поворот. А главное, какое стремительное развитие отношений.

***

– Мощно, подруга. Мощно, – вытягивает трубочкой губы Рита. – Два свидания за неделю, да с разными парнями. Смотрю, решила пуститься во все тяжкие.

– Какое ещё свидание? Ты совсем ку-ку? – отвлекаюсь от незапланированной переписки с "N", для наглядности покручивая пальцем у виска.

– Ну да. Тусить вместе с парнем на хате в пятницу вечером вдвоём – это ж привычное явление.

– Во-первых, не тусить, а работать. А во-вторых – не вдвоём. С нами будет его младшая сестра.

– Так это же в корне меняет дело! Не помнишь, во сколько дети спать ложатся? Успеете до прихода предков устроить ужин при свечах? – хихикает подруга и с визгом спасается от пущенной в неё подушки. Её же подушки, так как мы находимся в её комнате. Поехали сразу к ней после репетиции, откуда я, собственно, и отправлюсь прямым курсом на стрелку с Шевченко. Благо живёт неподалёку. Пешочком можно дойти.

– Акстись, родная! – выразительно закатываю глаза. – Не везде есть романтическая подоплёка.

– Не везде, но тут дело явно нечисто. Но всё равно ты молодец. Уважаю. Отхватила так отхватила поклонников. Что к тому, что к тому на хромой кобыле не подъедешь: один людей в принципе шугается, другой чересчур избирателен в выборе круга общения. А ты их раз, и укатала.

– Да никого я не укатывала. Успокойся и не пори горячку.

– Ладно. Фиг с  ним, с Арсюшей. Потом разберёмся, что он и как. Но ты же больше не станешь отрицать, что мотивы Черныша прозрачны как стекло после банного дня?

Хм… Да, вот здесь мне точно возразить нечего. Не после сегодняшней провальной репетиции. Не совсем провальной, конечно, но не очень удачной, потому что прогнать материал сценария у нас так и не получилось. Всё время ушло на недовальс. Зато одно я поняла наверняка – после пересмотра дюжины роликов на ютубе и жалких попыток потоптаться по гостиной с папой резко в бальницу я не превратилась. Тяжело ставить хорягу, когда не особо в курсе азов.

Спасибо, бедственное положение спас Кирилл, парень с моего класса. Единственный, кто на профессиональном уровне занимается танцами. Битых два часа он учил нас движениям, попутно отшлефовав "сырое полено моей задумки" до адекватного номера под выданный ему трек. Выступление выходит недолгим, всего полторы минуты, так что уже к концу все почти всё запомнили. Дело за малым – попытаться выдать подобие синхронности.

Что же касается Вадика… Ну, я точно теперь поняла, для чего он вызвался добровольцем. Все, собственно, поняли.

– Полагаю, уже ни для кого не секрет, что Вадим подкатывает ко мне лыжи, – грызя ноготь, замечаю я.

– Да нет, что ты. Он же всех подряд целует.

В щёчку, попрошу заметить! Просто в щёчку. На прощание. При всех. Без предупреждения. Место куда касались его губы до сих пор горит. Как и уши.

– Зачем он это сделал?

– Полагаю, чтобы дать всем понять, что имеет на тебя виды.

– Что ж меня-то никто не спросил, а хочу ли этого внимания?

– А что, не хочешь? Он тебе совсем не нравится?

– Да нет. Нравится. В общечеловеческом смысле. Он симпатичный, милый, забавный, не дурак…

– Но?

– Нет никакого но. Просто милый и просто симпатичный.

– Ага. Так всё и начи… – Рита мрачнеет, реагируя на пиликнувшее сообщение в её телефоне. – Смотри, чтоб потом только этот "милый и симпатичный" не гулял под ручку с… Кондратьевой! Козёл! Клялся же и божился, что она бывшая!

– Лёха, да? – с первой попытки угадываю я изменщика. Несложная задачка.

– Ты сама посмотри, Вика прислала. Видела их сейчас в нашем ТЦ, – ловлю перекинутый мне смартфон с фоткой на весь экран. Ну да, не очень приятная картинка. – Почему мне вечно не везёт с парнями? – взвывает подруга, злобно пиная валяющуюся на полу подушку. – Что со мной не так?

Сползаю с её постели. Мягкой как облачко. Не то что мой скрипучий диван.

– Всё с тобой так, – обнимаю сникшую Ритку. – Ты просто выбираешь не тех. Пора заканчивать смотреть на внешность и больше внимания уделять поступкам. А Орешников с самого начала вёл себя как свинья. Кто на первом же свидании просит оплатить ему кофе?

– Наверное, ты права, – то ли всхлипывают, то ли шмыгают носом. – Всё. В следующий раз на те же грабли точно не наступлю.

Наступит. Ещё как наступит. Я её знаю. Маргарита мягкая по натуре и легко прощает. А всякие придурки этим пользуются: навешают лапши на уши, сладенько споют про "люблю-не могу", да и дело в шляпе. Плюс, мне кажется, они ещё пользуются её финансовым статусом. Если мы идём втроём в кафе, ей ничего не стоит заплатить за всех. Причём она это делает на автомате, не придавая значения и даже, по-моему, не замечая. Мол, если могу – почему нет?

А другие вот замечают. И не прочь поживиться.

– В следующий раз ты встретишь парня, который тебя на руках будет носить, вот увидишь, – успокаивающие поглаживания работают, но недостаточно эффективно. Тут нужно более действенное средство. – Такое горе надо заесть. Морожка с прошлого раза осталась?

– Должна. Если только этот подкроватный паразит всё не сожрал.

– Ща посмотрю. Включай пока какой-нибудь кинчик про лябоф. Будем слюни на кулак наматывать, – раздаю ЦУ и ускакиваю на первый этаж в кухню, запоздало догоняя, кого именно окрестили подкроватным паразитом.

По закону подлости подкроватный паразит обнаружился вовсе не под кроватью. Летящей походкой спрыгиваю со ступеней и на всей скорости заворачиваю к широкому арочному проёму, влетая в вынырнувшего с противоположной стороны Андрея.

– Ау-у-уч, – шиплю, потирая ушибленный лоб и ловя звёздочки перед глазами. Грудища у него, конечно, каменная!

– Вроде мелкая, а лупишь дай боже, – тот тоже, чуть морщась, почёсывает солнечное сплетение, куда пришёлся основной удар с локтя. – Живая?

– Да вроде бы, – звёздочки ушли, а вот статуя имени Долгорукого со своей ослепительной улыбочкой осталась. На этот раз спасибо, одетая в майку, которая нисколько не скрывала крепкие плечи и сильные руки.

Обескураженно прячу глаза в пол и, прошмыгнув мимо, прячусь за дверцей морозилки. После последней нашей встречи и того спонтанного недопоцелуя мне как-то не очень комфортно находиться с ним тет-а-тет. Да мне даже его ролики с паркуром в ТикТоке неуютно смотреть почему-то! Словно он может меня спалить. Типа: ага, что, девочка запала? Уже и в инете меня контролишь?

А я ведь не контролю! Хотя обновления последние дни правда не пропускаю, но совсем по другому поводу. Просто он там реально такие сальто выделывает, это что-то. Залипаешь конкретно. Парочку я даже "N" скинула, чтоб заценил. Он же мне видосики тоже скидывает. Я благодаря ему и нашла образец чьего-то вальса с выпускного, ставший основой для нашего.

Надежда, что горизонт чист не оправдывается. Когда выныриваю с ледяным баночным мороженым обратно обнаруживается, что Андрей никуда не ушёл. Стоит, ковыряется во фруктовой корзине. Собираюсь снова проскочить мимо, но меня перехватывают резко выставленной рукой.

– Стой, стрелять буду, – смеётся он, кивая на холодящий ладони десерт. – По какому поводу строгая диета?

– Лечим разбитое девичье сердце.