Текст книги "Ядина"

Путь в гостиную лежит мимо чулана. Но вот чулан уже позади. Весело переговариваясь с Невороной, Ядина протягивает руку к дверной ручке в гостиную, как вдруг по всему дому гаснет свет.

В слабом свете, падающем через уличное окно, девочка пытается что-то разглядеть, но вдруг перед глазами у нее начинает все вертеться, и в следующий миг она оказывается перед другой дверью. Ядина чувствует это по запаху. Дверь гостиной была новенькой, только вчера поставленной, а эта дверь старая.

Пока Ядина раздумывает, дверь начинает открываться изнутри. Ядина двигается вместе с дверью. Ноги скользят, будто на льду. Наконец дверь открывается полностью, и девочку начинает тянуть, как на канате, вовнутрь.

Неворона пытается остановить это скольжение, мельтеша перед глазами девочки и хватая ее за одежду, но отлетает, отброшенная неведомой силой, аж в детскую комнату. Дверь медленно закрывается.

Ядина визжит и бросается к захлопнувшейся двери. Она толкает ее изо всех своих маленьких силенок, но дверь не поддается… Ей жутко, так жутко, что кажется, сердце сейчас остановиться от страха.

– Помогите мне! – просит кто-то.

– Ой, кто это? – Шепчет Ядина, услышав голос, который доносится до нее из отверстия в стене.

– Сударыня, помогите, мне, пожалуйста! Мне так больно. – Прив, девочка-привидение отвечает Ядине тихим, но вполне обыденным голосом

Услышав призыв о помощи, страх Ядины мгновенно проходит.

К тому же дверь из чулана неожиданно легко открывается.

Оказывается, Ядина толкала ее не в ту сторону. Открыв дверь, Ядина видит, как вспыхивает свет.

Но желание убежать из чулана у маленькой врачевательницы уже пропало.

Наоборот, она как можно быстрее устремляется к неровному отверстию в стене, но, перелезая через него, за что-то запинается и падает.

Падает прямо к закованным в тяжелые кандалы и цепи ногам девочки лет десяти.

Первого же прикосновения ничуть не испугавшейся Ядины достаточно, чтобы цепи и кандалы мгновенно разлетелись, тут же осев на землю прахом и ржавчиной.

Девочка, которая звала на помощь, потерла ноги.

– Уф, как хорошо! – Говорит Прив с удовлетворением. – А, теперь, пожалуйста, госпожа, сделай то же самое с кольцами, вбитыми в стену. Из-за них мне пришлось простоять двести лет.

– Двести лет! – с ужасом говорит Ядина, выполняя просьбу девочки. – Боже, как же мне тебя жалко!

– Не потанцевать, ни попрыгать, ни залезть туда, куда не разрешают тебе взрослые. Ни взять то, что не разрешают! – Последнее предложение Ядина произносит про себя. – Садись на землю, я полечу твои бедные ножки. Ну как, лучше?

– Да, мне уже совсем хорошо.

– А как тебя зовут?

Ядине нужно было отвлечь девочку, чтобы та не успела испугаться боли, которая должна последовать после довольно болезненных процедур, направленных на лечение сдвинутого позвонка.

Позвонок сдвинулся из-за того, что девочка простояла двести лет. Но, к удивлению, Ядины, девочка даже не ойкает, когда позвонок встает на место, а лишь передергивает плечом.

– Я не помню, как меня звали раньше, а сейчас меня наверно будут звать Прив.

– Это надо же, у тебя тоже пока нет имени.

– Нет и, наверное, уже не будет, ведь Прив, сокращенное от Привидения. И я теперь никакая не девочка, а Привидение.

И девочка Прив заливается слезами, они стекают по худенькому личику и исчезают неизвестно куда.

Ядина вспомнив, что у нее нет своего имени, заливается слезами, обняв девочку:

– У меня тоже нет имени. Меня тоже, наверное, скоро будут звать привидением.

Прив растерянно молчит, но, убедившись, что от младшей девочки утешения ждать бесполезно, говорит:

– Ну, какое же вы привидение, сударыня? Вы же живы и здоровы.

– А ты, что, скажешь, не здорова теперь? – Ядина обижается. – Разве я плохо тебя полечила?

– Конечно, хорошо! Но, как бы вам объяснить, я ведь теперь не живая.

– Если ты хочешь меня дурачить, я сейчас же уйду! Меня, наверное, мама-Селеста уже ищет! И вообще, не обращайся ко мне на «вы»!

– Да, нет же, маленькая госпожа, я говорю правду!

– Перестань называть меня госпожой и сударыней! И… И если ты говоришь правду, то тогда я ничего не понимаю, я же не могу лечить не живых!

Прив не успевает ничего ответить Ядине, потому что до них доносится встревоженный голос Селесты.

Селеста и вторящая ей Неворона уже обшарили все уголки дома и не найдя девочки, готовы удариться в панику.

– Ядина, где ты? Где ты, девочка моя? Отзовись, пожалуйста, Ядина!

– Отзовись Ядина! – Кричит птица. – Мультики закончатся!

Ядина встает и тщательно отряхивает свое платье. Критически оглядывает подругу и, вытащив комок грязи у нее из волос, говорит:

– Пойдем, я тебя с мамой-Селестой познакомлю! Она добрая. Ты будешь у нее еще одной дочкой, а потом я вспомню название моего Города и…

– Нет. Простите, сударыня, но я не пойду.

– Но почему? А, я поняла, ты боишься, что ты такая грязная и не понравишься маме-Селесте…

– Нет, ну как же вы не понимаете, я же Привидение!

Видя, что Ядина совершенно не хочет понять, почему бы девочке-привидению ни появиться перед Селестой, Прив приходится срочно выдумывать причину отказа.

– Я двести лет не видела света и если я сейчас выйду вместе с вами из чулана, я просто ослепну. А я не уверена, что в вашем втором классе вас учили, как лечить слепоту.

– Нет, это проходят в шестом классе, да и то в самом конце учебного года. Ну ладно, оставайся здесь. Но потом, когда глаза твои привыкнут…

– Да, да, да, обязательно. А вы приходите еще ко мне, когда Селеста заснет! Мне нужно сказать вам что-то очень важное. Только Селесте обо мне пока не говорите, давайте сделаем ей сюрприз.

– Не знаю, вообще-то я не умею хранить тайны! – Говорит Ядина с сомнением. – Но я постараюсь.

Селеста, отчаявшись найти свою приемную дочурку, уже набирает номер полиции, когда Ядина налетает на нее, как вихрь и принимается целовать.

Когда страсти улеглись, Селеста пытается выяснить, где же была все это время Ядина. И получает странный ответ.

– Я была… Ну ладно Прив, ну не могу я хранить тайны! Не получается!

– Что? А, ты, наверное, переволновалась, испугалась, – недоуменно посмотрев на приемную дочь, приходит к выводу Селеста, – ты же такая маленькая, а я тебя оставила в этом старом доме. Так, где ты была? Я тебя везде искала!

– Я… да не буду я про чулан, ты не бойся за меня! – Снова с отчаяньем шепчет Ядина.

– Да, что с тобой? У тебя, наверное, температура. Ну не можешь, не говори.

– Мама-Селеста, – весело говорит Ядина, довольная, что миновала скользкий участок разговора, – а ты нашла своего сына?

– Нет, это оказался опять не он. – Отвечает Селеста грустно. – Родители этого мальчика умерли. И его забрали дядя и тетя. Вот почему он все время плакал. А на Поля он совсем не похож. Хотя я даже не знаю, как Поль выглядит сейчас! Четыре года я ищу его. А, когда я возвращалась, домой, вдруг так заныло сердце, и я неслась очень быстро, боясь, что и с тобой что-то случилось. Боясь потерять тебя.

– Не плачь, мама-Селеста. – ластясь, говорит Ядина и обнимает Селесту. – Вот же она я. Живая и здоровая. Я хотела спросить…

– Что, мое солнышко?

– Мама, ты не хотела бы иметь еще одну дочку?

– Пойдем, моя крошка. Я уложу тебя в твою кроватку.

– Но ты мне не ответила!

– Спи. Утром поговорим.

Ночью Ядина несколько раз выглядывает в коридор, не чая дождаться пока погаснет свет в комнате приемной мамы.

Несколько раз ей кажется, что мама плачет. Потом свет в комнате гаснет, и в доме воцаряется тишина и темнота.

Выждав еще полчаса для верности, Ядина в темноте прокрадывается в чулан.

– Прив, ты еще не спишь?

– Я никогда не сплю.

– Это потому, что у тебя нет своей кровати и своей комнаты. Пойдем со мной, и не говори мне снова, что боишься света. Вон, как темно. Я специально без свечки пришла, что бы твои глазки ни заболели. Еле нашла этот чулан, два раза стукнулась! Ну, пойдем.

Пока в темноте добираются до детской, Ядине несколько раз кажется, что Прив не идет, а плывет, не касаясь, пола.

Скрипит дверь, и они оказываются в детской.

– Вот моя комната. – Гордо говорит Ядина. – Здесь я живу одна. Ты наверно никогда не видела такой миленькой комнаты?

– Видела. Двести лет назад, эта комната была моей детской. Моей, и моего брата.

– Что?

Прив подплывает, не касаясь, пола, к одной из стен детской

– Да, вы не ослышались! Если вы вот здесь отколупнете слой краски, то увидите обои, которые были наклеены, когда я была такой же, как вы… Там должна быть нарисована девочка, наливающая воду из кувшина. Отколупните краску, только осторожно! Ну что же вы так? Целого куска штукатурки как небывало!

– Все равно на следующей неделе здесь начнется ремонт. Но я ничего не вижу!

– Подденьте еще вот здесь! Ага… Еще немножко! Все, получилось. Вот. Девочка с кувшином.

– Наверное, потому что сейчас ночь, и я хочу спать, я ничего не понимаю. А вообще-то мама говорила, что я умная девочка, ты не думай! И лекарь-наставник много раз повторял, что если бы я не проболела почти год…

– Ядина, а ты вообще умеешь слушать? – Досадует на Ядину Прив, незаметно переходя на «ты».

– Ну конечно, у меня же есть уши. Вот видишь?

– Ну, так вот. Ложись в свою кроватку, укройся одеялом и слушай. Если заснешь во время моего рассказа, ничего страшного, я доскажу тебе завтра. Только запомни главное: тебе надо уговорить маму, чтобы дыру заделали и в чулане не делали ванную.

– Что, совсем?

– Нет, что ты. Скажи, что тебе очень не нравиться место. Пускай делают ванную комнату в любом месте, кроме чулана.

– Да… Хорошо… – Говорит Ядина сонно. – А теперь расскажи мне свою историю.

– Давным-давно, двести лет назад, в этом доме родились двое детей, мальчик и девочка. Мальчик был старшим, а девочка младшей. Мальчик сразу невзлюбил сестренку, как только она родилась. Когда она была еще совсем крошкой, он щипал, тыкал и всячески делал ей больно. Но все это так, чтобы не видел отец. А когда девочка подросла, он вообще превратил ее жизнь в сущий ад. – Прив легко, как облачко подплыла к окну. – Во всех провинностях, подстроенных и настоящих, всегда была виновата она. С ее тела не сходили синяки, шишки и царапины.

А что же родители, спросишь ты? Неужели они все это видели и не принимали никаких мер?

– Да, действительно, куда же смотрели родители? Когда я обижаю своего брата Яда, моя мама говорит…

– В том то и беда, что мама девочки умерла через три месяца после ее рождения. А папа, придавленный горем, целый день проводил в кузнице. Он был кузнецом. Даже и представить страшно, на что была похожа жизнь девочки с самого момента ее рождения. – Грустно сказала Прив и потерла те места, где раньше были кандалы. – Но мальчику этого казалось мало.

Он решил уничтожить девочку, да так, чтобы она не сразу умерла, а долго-долго мучилась. Мальчику было 14, а девочке 10, когда обучение кузнечному делу мальчиком было закончено. Теперь он мог идти работать в любую кузницу или остаться помогать отцу. Но на самом-то деле кузнечное дело мальчика не интересовало. А что же он хотел, спросишь ты? Все того же. Уничтожить девочку.

Однажды, бесцельно бродя по дому, он наткнулся на потайную комнату, о которой вряд ли знал даже его отец. – Прив оглянулась со страхом на входную дверь. – Дальше все было просто. Под каким-то предлогом он заманил сестру в эту комнату, оглушил. И когда она пришла в себя, то оказалось, что она прикована к стене и на ногах у нее кандалы. Вот для этого он и учился кузнечному делу. Отец хватился дочери лишь через два дня. К этому времени она уже потеряла голос от беспрерывных криков. – Голос Прив сел, и свой рассказ она продолжает шепотом. – И даже, если бы отцу вздумалось искать ее в доме, она не смогла бы дать о себе знать. Девочка умерла. Но это не принесло ее брату облегчения. Наоборот, когда он понял, что мучить больше некого, у него пропал смысл жизни. И он покончил с собой. – Вспомнив события двухсотлетней давности, девочка-привидение начинает плакать. – Но перед смертью проклял все будущее потомство, которое родится в этом доме. Так и повелось. В семье обязательно рождались двое: мальчик и девочка. И мальчик делал все, чтобы превратить жизнь девочки в ад. Так было и в этом, последнем поколении. Благбрань мучил Селесту все детство.

А позже, вообще, украл у Селесты сына. Ну, а ты-то чего? Что ты плачешь, маленькая?

– Девочку убитую жалко! – Шепчет Ядина захлебываясь от рыданий. – Селесту тоже, жалко!

– Ну не плачь. Лучше дослушай конец этой истории. Проклятье действовало бы еще много поколений, если бы…

– Ну, говори, говори, что случилось?

– Если бы в этом доме не появилась ты.

– Я?

Тембр голоса Прив вдруг изменяется, она начинает говорить монотонно, будто по чьей-то подсказке:

– Убитая девочка перед смертью загадала, что настанет день, и двери ее темницы будут разрушены другой маленькой девочкой, и действие проклятия кончиться.

– О, дорогая Прив! Неужели это я разрушила проклятье? Но все-таки мне ее так жалко!

– Кого? – Недоуменно, спрашивает Прив.

– Ту девочку, которую убил брат.

– Но Ядина, дорогая! – Голос Прив звучит устало и обреченно. – Ядина! Спит. Ну ладно. Может даже и хорошо, что она так и не поняла, что убитая девочка и есть я – Прив. Единственное, что я никак не могу понять, это почему я до сих пор жива. Может потому, что проклятье разрушила не просто девочка, а девочка из квартала лекарей, девочка-врачевательница.

Детская вдруг наполняется темным туманом. Прив начинает задыхаться.

Ядина спит, но щупальца тумана дотягиваются и до нее.

Она начинает беспокойно ворочаться и что-то говорить во сне.

Туман начинает вползать ей в уши и в нос.

– Хорошо, я возвращаюсь! – Говорит Прив. – Только не трогай маленькую врачевательницу! Как же я ненавижу эту потайную комнату! Кто ее только построил?

Облако тумана окутывает ее, и она снова оказывается на том же месте, в тех же кандалах и цепях. Любопытная Неворона, с упоением подслушавшая всю историю Прив, вдруг чувствует, что начинает куда-то проваливаться. Воронка времени расширяется, бедная птица крутится вместе с воздухом. Наконец пытка заканчивается, и несчастная птица падает прямо на пол гостиной дома Селесты. Но, приглядевшись, видит, что это не тот дом. Вернее, дом тот же. А вот век, год и даже месяц другой. Воронка перенесла птицу назад, на целых триста лет.

Город «В». Тот же дом. Детская комната. Предрождественская ночь. Пятница,13.

Родители укладывают мальчика и девочку спать. Детям по три года. Они двойняшки. Родители – это Изабелла и Марк.

– Марк, ну не может быть, чтобы мы не нашли выход! Неужели мы не сможем прокормить двух детей? Я не могу сделать выбор!

– Тогда мы умрем все! Белла, мы тысячу раз говорили с вами на эту тему, и вы вроде согласились, что кем-то из детей придется пожертвовать! И вот сейчас…

– Это все были разговоры. Я думала, что все так и будет тянуться! И вот сейчас вы предлагаете это кощунство всерьез! Как я могу выбрать, кто из детей останется с нами, а кого придется отдать этому страшному человеку!

– Это все слова! – Говорит Марк раздраженно. – Решайте сейчас, кого отдать, мальчишку или девчонку! Темный туман придет через пятнадцать минут! У вас есть время, только чтобы разбудить ребенка и одеть!

– А накормить, накормить я ребенка успею?

– Вы что забыли, в доме нет ни горсти крупы, ни капли молока! Мы все умрем с голоду, если вы не примете решение сейчас же!

– Но почему решение должна принимать я?!

– Потому что вы мать! – Лицо его снова становится сумрачным. – Если бы решение зависело от меня, я бы принял бы его еще в тот момент, когда было сделано предложение, – облизывается с вожделением, – и сейчас мы бы ужинали при свечах, блюда бы подавались на серебре, нет, на золоте! И выбор блюд был бы огромен! – Внезапно придя в себя. – Ну что Белла, вы выбрали?

– Мальчикам всегда легче прожить, чем девочкам! – Говорит Изабелла неуверенно. – Девочки нежные и слабые создания и должны жить в семье! – Помолчав, принимает решение. – Я бужу Роберта, но как же это больно! Как у меня болит сердце!

– Вы изволите жаловаться? Может к вам пригласить доктора, на которого нет денег?

– Нет, нет, уже все прошло! – Отдышавшись, Изабелла наклоняется над кроваткой Роберта. – Роберт, крошка, надо вставать!

– Мама, зачем ты меня будишь? – Мальчик в кроватке сонно трет глазки. – Разве уже утро?

– Нет, малыш, на улице ночь. – Говорит мать, сдерживая слезы. – Но тебе придется проснуться!

– Я хочу спать! – Капризничает Роберт. – Одежда такая холодная! – Ежится от холода, проснувшись окончательно. – А почему вы не будите Роберту! – вырывается из рук матери и бежит будить сестру. – Роберта, Роберта, проснись!

– Не буди Роберту, пусть она спит! – Изабелла берет мальчика и уносит его от кроватки сестры.

– Почему?

Но мальчику никто не отвечает! Роберт плачет, сначала тихо, потом все громче! Он выворачивается из рук матери, не давая надеть на себя верхнюю одежду!

В дело вступает отец. Мальчик тут же успокаивается. Он всхлипывает и бросает испуганные взгляды на мать. Но громко плакать боится.

На улице вьюга. Ветер сотрясает двери дома. Роберта поверх тулупа укутывают огромным платком так туго, что он не может двинуть ни рукой, ни ногой! Открытыми остаются только глаза. Одевание завершено.

В дверь раздается стук. Отец передает мальчика матери, а сам бросается через весь дом к двери. Дверь начинает открываться. Роберт на руках у матери изворачивается, как может и бросает взгляд туда, где спит, ни зная, ни о чем его сестра Роберта.

Марк, открывший дверь, застывает от испуга. За дверью никого нет. Только темный туман струится и обволакивает мужчину с ног до головы. Звуки вьюги слабо доносят до мужчины, плотно укутанному в туман.

Несколько секунд он стоит неподвижно, потом вдруг делает рывок, стремительно возвращается в детскую, вырывает ребенка из рук матери и бежит с ним к выходу.

Мать делает несколько шагов, пытаясь поспеть за отцом, но лицо ее белеет и она, схватившись за сердце, садится на пол около детской кроватки.

Мужчина бежит к входной двери. Дверь уже почти закрылась, но Марк успевает протиснуться в оставшуюся щель, посадить малыша на крыльцо и вернуться назад в дом. Дверь с грохотом закрывается.

Снова слышны завывания вьюги. Марк прислоняется спиной к входной двери. Сердце его стучит в ускоренном ритме. Выждав, как было договорено, пять минут, он рывком открывает дверь и выбегает на крыльцо.

Роберта там больше нет, но зато на том месте, где был мальчик, лежит огромный мешок. Мужчина трясущимися руками пытается развязать узел на мешке, который уже замерз на морозе. Бранясь и ломая ногти, Марк открывает, наконец, мешок. Мешок до краев полон золота. Ворона пытается схватить одну из золотых монет, но этот шаг оказывается ошибочным. Прошлое, оно и есть прошлое. На него можно смотреть, но его нельзя потрогать. Невесть откуда взявшаяся воронка снова заглатывает птицу и выплевывает назад, в настоящее время.

Глава девятая

Ядина снова уничтожает оковы
Тот же дом. Наше время

Ядина, дождавшись ухода Селесты, зовет Прив. Слышит голос Прив из чулана и, недовольная, идет освобождать девочку-привидение от оков.

– Прив, ну что это такое? Я же уже освобождала тебе от этих цепочек и гирек! Тебе, что так нравится стоять здесь прикованной к стене?

– Нет, Ядина. Когда ты заснула, какая-то сила заставила меня опять вернуться сюда! Я так ненавижу эту потайную комнату, но никак не могу отсюда уйти насовсем!

– Пойдем! – Говорит Ядина, снова уничтожая оковы. – Сейчас ко мне придет подружка Атолка с медвежонком Нутиком! Я вас познакомлю!

– Ты забыла! Я не могу выходить на дневной свет! А так хочется!

– Бедная моя подружка! Ты наверно очень хотела бы посмотреть на медвежонка-коалу. Он такой забавный! Я еще никогда не видела таких зверюшек! Он как плюшевая игрушка!

Возмущенная Неворона пытается прервать речь Ядины восхваляющую неведомого медвежонка, она даже подлетает вплотную к Ядине, чтобы высказать девочке, все что наболело, но нечаянно задевает крылом Прив и кошмар с воронкой начинается для птицы опять. Воронка снова выбрасывает птицу на крыльцо дома. Но теперь Неворона во всеоружии. Она старается ни до чего не дотрагиваться. Вглядевшись в дом, она понимает, что дом тот и все же… Птица догадывается, что с момента ее первого появления здесь прошло много лет. Кажется, одиннадцать. А от Ядины птицу отделяет двести восемьдесят девять лет.

Тот же дом. Предрождественская ночь.

Прошло одиннадцать лет после исчезновения Роберта и двести восемьдесят девять лет назад от настоящего времени. Времени Ядины.

Дом в еще более запущенном состоянии, чем был одиннадцать лет назад.

Хозяйка дома умерла в ночь, когда исчез мальчик. Девочку отправили к дальней родственнице.

Отец пьет. Но, как бы много золотых он не брал из заветного мешка, мешок по-прежнему остается полон. В доме день и ночь праздник. Друзья и любовницы не переводятся.

К дому подъезжает карета. Из кареты выходит хорошо одетый молодой человек.

Приглядевшись, можно увидеть, что он очень юн. Старше его делает его одежда. Он во всем черном.

Одежда на вид очень легкая и не по времени года. Она черно – синего цвета. На ощупь одежда мокрая и скользкая.

На улице минус тридцать, но молодой человек, не замечает мороза. Он стоит на крыльце дома и смотрит в одну точку. Может быть, это то самое место, где одиннадцать лет назад, маленького мальчика оставили один на один с зимой, ночью и вьюгой.

Вырвавшись из плена воспоминаний, молодой человек резко встряхивает головой и делает шаг к входной двери.

Стучит, и, не дожидаясь ответа, толкает дверь. Дверь распахивается от толчка, она и не была заперта.

Юноша медленно идет по дому. В доме достаточно много людей, все они пьяны, но это не те люди, которых ищет молодой человек. Наконец, в гостиной, юноша находит одного из тех, кого искал.

Высокий мужчина, сохранивший в лице следы былого величия, спит в старом кресле. Он тоже пьян.

Рядом кресло его жены. В нем она любила рукодельничать долгими зимними вечерами. Кресло ободрано. Подлокотники у кресла оторваны.

Юноша долго смотрит на отца. Потом все так же медленно идет по дому. Комната сменяет комнату, но ни одного знакомого лица юноша так и не находит.

Медленно он возвращается в гостиную. Подходит к Марку и бьет его по лицу. Марк в испуге вскакивает и смотрит на юношу. Он дико испуган. Но не юношу он боится, а своих снов.

– Покиньте мой дом! – Говорит Марк надменно. – Я вас не знаю!

Юноша молчит и смотрит в упор.

– Я позову слуг! Лучше уходите по-хорошему!

Юноша по-прежнему молчит.

– Ну, скажите хоть слово! Хотя бы представьтесь! Как вас зовут?

Юноша молчит.

– А я, кажется, догадываюсь, вы брат той мерзкой девчонки, которая раззвонила на всю округу, что я ее обесчестил! Так вот что я скажу вам на это сударь… – Марк приподнимается и пытается пересесть в другой кресло.

– Не смей! – Резко говорит Роберт.

– Что не сметь? – Марк вздрагивает и садится мимо кресла.

– Не смей садиться в кресло моей матери! – ровным голосом говорит юноша.

– Какой матери? – удивленно спрашивает Марк.

Догадка озаряет его лицо, и он глумливо смеется!

– А это, стало быть, наш сыночек вернулся! Стоит и кричит на собственного отца! Да я тебя…

Марк замахивается на сына, но тот не глядя хватает отца за руку и выворачивает ее за спину. Слышен треск ломаемой кости.

– Чего вы изволите, сударь? – испуганно и подобострастно спрашивает Марк, держась за сломанную руку.

– Всех посторонних вон! – властно говорит Роберт. – Завтра с утра четырех поденщиц, чтобы убрать тот хлев, что ты сотворил здесь!

– Но… – Пытается возразить Марк.

– Послезавтра человек пять простолюдинов, которые могут строить по заказу, – говорит Роберт, не обращая внимания на робкие возражения отца.

– Будет исполнено! – еще более подобострастно говорит отец, – однако…

В отдалении слышен шум. Шум нарастает и стихает возле дома. Это карета.

– Еще кого-то черт принес! – со страхом говорит Марк. – Вот уж чертова ночка!

В дверь кто-то робко стучит.

Марк уходит и возвращается с юной девушкой, закутанной с ног до головы.

– Вот уж точно… – хохочет Марк, вдруг пришедший в себя. – Ночь, посвященная черту! Знакомься, Роберт, это твоя сестра Роберта! За одиннадцать лет подзабыл, наверное, что у тебя есть сестра?

Все семейство в сборе!

– Все, кроме той, кого ты убил! – Говорит Роберт с ненавистью

– Ты щенок! – Кричит Марк, побелев от гнева. – Я никого не убивал! Просто год был неурожайный и…

– Можешь не рассказывать, – угрюмо прерывает отца Роберт. – Темный туман мне все объяснил. А если ты еще хоть раз повысишь голос или упомянешь имя черта всуе, я сломаю тебе шею! – Резко повернувшись, обращается к сестре. – Ты зачем приехала?

– Тетя Марта скончалась, – говорит Роберта испуганно. – Я похоронила ее и решила вернуться домой!

– Это и ее дом тоже! – говорит тихо Марк.

– Это меняет все мои планы, – зловеще подводит итог Роберт. – А я не люблю, когда в мои планы вмешиваются. Ну, да ладно. Просто сделайте так, чтобы вас обоих в течение ближайших дней я видел, как можно меньше. Пока не будет построена моя лаборатория, я буду жить в комнате моей матери.

Невороне абсолютно не хочется присутствовать при семейных разборках людей, которых на самом деле уже и нет. Ей плохо и неуютно здесь, в прошлом. Ей не нравиться, что гостиная, где они с Ядиной с удовольствием смотрели мультики, занята какими– то чужаками, которые ненавидят друг друга, и эта ненависть ощутимо витает в воздухе, так ощутимо, что птице становиться вдруг дурно. Она падает в кресло Марка. Вспомнив, чем закончилось в прошлый раз соприкосновение с предметом из прошлого, Неворона пытается задержать свое падение, но ничего сделать не успевает и опять оказывается во власти вездесущей Воронки.

Приходит в себя птица лишь на следующее утро. Гостиная пуста. Неворона хочет позвать Ядину, но из клюва ее доноситься лишь хриплое карканье. Наконец, Неворона слышит голос Ядины и летит к любимой подружке. Как и следовало ожидать, Ядина в чулане, она стоит возле Прив и с осуждением смотрит на нее.

– Прив, ты хочешь со мной дружить?

– Как ты можешь, даже сомневаться в этом?

– Я не сомневаюсь, просто мне кажется, что ты так привыкла к этим цепочкам и гирькам, что тебе уже и не хочется никуда выходить! – маленькая лекарка терпеливо уничтожает цепи и кандалы. – Ну и чего мы здесь стоим? – Лицо ее искажается от натуги.

– Но сегодня я не могу сделать ни шагу, даже несмотря на то, что ты опять сняла с моих рук и ног эту груду железа! – жалобно говорит Прив.

Не зная, как привлечь к себе внимание Ядины, Неворона каркает первое, что пришло ей в голову:

– Завтракать! Завтракать!

И осторожно заглядывает в потайную комнату.

Равнодушно смотрит на Прив, которую видела уже не раз, потом взгляд ее падает на то место, куда были прикреплены цепями и кандалами руки и ноги Прив.

Несмотря на то, что там, кроме стены, ничего нет, птица вдруг пугается:

– Страшно! Лететь, бежать быстро! Там, за стеной, кто-то ненавидит Прив, Неворону, Ядину, Селесту и… – Сорвавшись с места, птица с хриплым криком улетает прочь.

– Я не знаю, кто кого там ненавидит, – говорит Ядина, с сомнением посмотрев на то место, о котором только что говорила Неворона, – но мне действительно пора идти завтракать! Сейчас мама-Селеста меня начнет искать! – С жалостью смотрит на Прив. – Прив, ну может, попытаешься хотя бы сделать шаг? Хочешь, я ножки твои еще раз попытаюсь полечить?

– Это бесполезно! – Вдруг Прив вздрагивает и оглядывается со страхом. – Ты главное, возвращайся быстрей с завтрака! Мне, почему-то стало страшно! Я провела здесь двести лет и ничего не боялась! А сейчас… – Прислушивается к чему-то. – А сейчас, у меня такое чувство, будто за стеной проснулось от долгого сна, какое-то чудовище и…

– Хорошо, я постараюсь вернуться быстрей! – Ласково говорит Ядина, – вот только позавтракаю и покормлю Неворону.

Ядина и Неворона отправляются в столовую, где мама-Селеста оставила завтрак. Подойдя к столу, девочка с удивлением видит записку, которую мама-Селеста оставила рядом с блюдом, приготовленным на завтрак.

«Ядина, – гласит записка, – сегодня утром я обнаружила это серебряное блюдо на столе, в кухне! Спасибо тебе за этот подарок, я отчистила блюдо и подала твои любимые лепешки именно на нем, но я еще раз убедительно прошу тебя, не шарить по закоулкам этого дома! Дом старый и может случиться невесть что! Завтракайте и идите гулять».

Прочитав записку Ядина недоуменно уставилась на серебряное блюдо, на котором лежали ее любимые лепешки.

– Неворона, ты, что-нибудь понимаешь? – Удивленно спросила она. – Мама-Селеста, написала в записке, что это блюдо в кухню принесла я! Я, конечно, люблю наводить порядок, особенно с теми вещами, которые плохо лежат, но это блюдо я вижу в первый раз! Бедная птичка, – взглянув в первый раз за эти дни внимательно на птицу, сказала девочка, – да на тебе лица нет! Я тебя совсем заморила! На, поешь! Я знаю, ты тоже любишь эти лепешки! На, ешь сколько хочешь! – Ядина подняла тяжелое серебряное блюдо с лепешками и поднесла его прямо к клюву Невороны. – Ешь! Что же ты?

Клюв Невороны скользит по блюду, когда она пытается взять предложенное угощение, но зловещая воронка перечеркивает заслуженный завтрак птицы.

Тот же дом. Канун рождества. Двумя годами позже.

Как и следовало ожидать, воронка выбросила птицу именно в столовую. Столовую дома из прошлого. Правда, сейчас, столовая в устах обитателей дома звучит как обеденная зала.

Марк, Роберт и Роберта ужинают.

Двести восемьдесят семь лет назад. Вечер.

Ужин проходит в гробовом молчании. Слуги стараются забирать пустые блюда и подавать новые как можно тише. Наконец тишину прерывает голос Роберта.

– Все вон! Ужин закончен. Уберете потом! – говорит Роберт, обращаясь к слугам, – а для вас ужин еще продолжается! – Останавливает взглядом Марка и Роберту, пытавшихся уйти в свои комнаты. Потом смотрит на Роберту так долго, что та не выдерживает и опускает голову. – Итак, сегодня пятница, 13, и ровно тринадцать лет прошло с того момента, как погибла моя мать. – Пристально смотрит на отца. – Она погибла, а вы остались! Но сегодня вы, отец, пожалеете, что живете! А ты Роберта, пожалеешь, что меня, а не тебя оставил на морозе в ту страшную ночь отец!

– Нет. – Отрешенно, но, тем не менее, решительно говорит Марк.

– Что, нет? – Зловеще шепчет Роберт. – Вы изволили что-то сказать?!

– Нет. Выбор сделала Изабелла, а не я. Она оставила Роберту спать в кроватке, а тебя одела и отдала мне в руки!

– Ты лжешь! – Кричит Роберт, взрываясь. – Не смей порочить память матери!

– Как же так? – Невесело смеется Марк. – Неужели Темный Туман не рассказал тебе об этом! Твой обожаемый Темный Туман, которого ты цитируешь и восхваляешь на каждом шагу!