Текст книги "Дамы в самоизоляции"

Дамы и финская баня сауна

Утром после зарядки с усилением и лёгкого завтрака Штукина отправилась в бар выпить чудесного местного капучино. По дороге она нагнала начинающую писательницу. Та с кислой физиономией нога за ногу ковыляла в направлении бара.

– Здорово, Посторонним Вэ, чего нос повесила? – поинтересовалась Штукина, дав писательнице дружеского тычка локтем в бок.

– Да, – Ксения махнула рукой, – не получается у меня ничего, не склеивается. Не быть мне писательницей.

При этом она смотрела жалобно и походила на того самого Пятачка в самые грустные моменты его жизни. Штукиной стало жалко писательницу, и она решила ей чем-нибудь помочь, а именно ненавязчиво поделиться своим опытом по части всякого криминала, поэтому поинтересовалась:

– А чего не получается-то? Когда не получается, завсегда надо с товарищами поделиться, товарищи подскажут, так сказать, животворящих пенделей навешают.

– Да вот, место преступления прекрасное, орудие преступления самое оригинальное, а вот расследовать, кто будет? Капитан Тарасенко?!

– С Тарасенко ты явно маху дала, – согласилась Штукина. – Он, как проспится, так всё и спишет на несчастный случай или самоубивство. Ну, это, конечно, если кто заинтересованный ему денег не даст. А кто заинтересован рядовому менту денег давать? Никто! Уж, поверь.

– Вот и я так думаю! Переносить место действия в другую страну я не могу, надо тамошние законы знать, привычки, да всё там другое. Остаётся только в другую галактику вместе с местом преступления переехать.

– Можно подумать, ты про законы, привычки и менталитет другой галактики всё разумеешь! Они там может и вовсе на головах ходят.

– Вот и я о том же! Какая из меня теперь писательница?!

– Не боись, сейчас покумекаем. Ты кого угробила-то?

– Очень красивую богатую женщину, блондинку.

– Люську нашу?

– А как вы догадались?

– Да мне самой иногда хочется её угробить! – призналась Штукина. – И как ты её грохнула?

– Палкой для скандинавской ходьбы к сосне пришпилила.

– Красиво! А говоришь, плохая писательница. Да ты ого-го-го! – Штукина от восторга аж подпрыгнула на месте. – Ну и зачем нам капитан Тарасенко?

– А как без него?

– Элементарно! Он пусть, как ему и положено, про несчастный случай по инстанции доложит, а расследование будет вести начальник службы безопасности отеля. У тебя ж действие не в чистом поле в новостройках происходит? И не в садоводстве пригородном. Откуда там богатой красавице Люське взяться, и куда она там со своими палками попрётся?

– Я думала на турбазе, типа нашей, но в отеле лучше. Верно, пусть всё произойдёт в дорогом загородном в отеле! – Глаза писательницы засветились.

– Вот! А в отелях и об отелях слухи разносятся со скоростью звука. Если в отеле баб к деревьям палками пришпиливают, туда никто больше не поедет. Во всяком случае, бабы точно остерегутся. Соответственно продажи упадут, а это никуда не годится. – Штукина увлеклась. – Вот, значит и начальник службы безопасности, полковник в отставке, красавец мужчина типа нашего Ильи, который Иванович, взвалит на себя выяснение всех невыясненных обстоятельств.

При упоминании об Илье, да ещё представляя его полковником в отставке и начальником службы безопасности дорогого отеля, Штукина вдруг почувствовала, что краснеет.

– Но Илья же Иванович никакой не глава службы безопасности. – Писательница явно тупила.

– Так и Люсю нашу, слава Богу, – Штукина размашисто перекрестилась, – ещё никто не того этого. Ты писательница или где?

– Да! Что же это я. – Писательница моргнула и замотала лохматой головой.

– И без шапки не ходи, – добавила Штукина. – Смёрзнутся мозги, иммунитет снизится, скорая не приедет, и безо всякого коронавируса будет тебе несчастный случай. Так капитан Тарасенко и запишет в рапорте.

– Не надо.

– Конечно, не надо.

В баре, куда они ввалились, забыв нацепить маски, естественно обнаружилась пока никем не угробленная Людмила вместе с Бусей. Она уже доковыряла заказанные на завтрак кабачковые оладьи и попивала кофе, не отрывая взгляда от телевизора, закреплённого на стене. В телевизоре полным ходом шло очередное ток-шоу, все орали.

– Господи! – воскликнула Штукина. – Я думала, они только по вечерам беснуются, а они с самого утра.

Она решительно подошла к телевизору и выключила его.

– Елена! А ничего, что я тут сижу и смотрю? – возмутилась Людмила.

– Здравствуй, Люся, – Штукина проигнорировала её возмущение. – Доброе утро, дорогая! Ты давеча сообщала, что хочешь вне политики быть. А сама смотришь и не безобидный Ютуб, где никто не орёт и не разжигает, а страшный телевизор. Телевизор очень вредно смотреть особенно во время приёма пищи. У тебя случится заворот кишок, несварение, нарушение обмена веществ, и в лучшем случае кома.

– А в худшем? – поинтересовалась Ксения.

– Полная ампутация головы! – Штукина провела рукой по горлу.

– Я, конечно, ничего не имею против нашего общения и даже того, что вы всем подряд тыкаете, но ваше поведение как-то выходит всё-таки за рамки, – проблеяла Людмила противным голосом. – Будьте любезны, включите обратно.

– Ни за что! Я, конечно, постараюсь держать себя в руках, и мы обойдёмся без силового воздействия. Так и быть. Но просмотр телевизора в общественном месте неприемлем, как курение и матерная брань! – Штукина включила свой фирменный специальный ментовский взгляд и посмотрела на Людмилу, та поёжилась. То-то.

– Присоединяюсь! – Ксения подняла руку вверх. – Большинством голосов наша взяла.

Она глянула на Штукину, и по взгляду писательницы та сразу поняла, что кровищи на месте происшествия будет гораздо больше, чем планировалось ранее. В Штукиной проснулся подполковник, и она решила, что при случае, не вдаваясь в подробности, надо будет провести с писательницей ликбез по жмурам. Как они выглядят в натуре, то да сё.

Людмила фыркнула и прижала к себе Бусю.

– Это произвол! – пискнула она, но пискнула как-то неуверенно.

– Уж, лучше бы ты тут прямо курила, раз так тебе скучно, – сказала Штукина, подобрев. Ей всегда нравились люди, которые её понимали с одного взгляда. – Молодой человек, – обратилась она к официанту, – а нельзя ли некоторым тут покурить? Какой кофе без сигареты?

Штукина вспомнила, как чудесно пить кофе с сигаретой, и почувствовала, как рот наполняется слюной.

– Что вы! У нас и с собаками-то нельзя. – Официант выглядел испуганным. – Это уж мы так пускаем вас в виде исключения, пока хозяйки тут нет.

– Тогда несите нам вашего капучино, – распорядилась Штукина. – Слышь, Людмила, хозяйка приедет, вот ужо будет вам с Бусенькой на орехи.

– Нет, ну а чего мне прикажете сейчас делать? – Людмила посмотрела на часы. – До спорта ещё уйма времени.

– Медитируй! Книжку почитай хорошую.

– Ещё посоветуйте, чтоб крестом вышивать, – Людмила надулась.

– Лучше скажите, чего вам на обед хотелось бы? – поинтересовалась Ксения.

– «Огласите, пжалста, весь список», – процитировала Штукина и расхохоталась. Люся её веселье явно не разделила, а сидела насупившись.

– Ну, я в магазине ещё не была, не знаю, что там есть. – Ксения пожала плечами.

– Вот, чего будет, то и приготовишь, – распорядилась Штукина и махнула рукой. – Я в тебя почему-то верю.

– Доброго утречка вам, барышни! – В дверях как из воздуха образовался истопник. Умеет, однако, подкрасться незаметно. – А не хотите ли нынче посетить нашу сауну?

– Прям с утра?! – удивлённо спросила Людмила.

– Нет, днём, в обед. У нас вообще-то сауна по записи и запись на неделю вперёд, но тут у господ одних накладочка вышла, они посетить не смогут, извиняются и деньги обратно не требуют. Приличные люди всё-таки иногда встречаются. Мы ж с самого утра готовим, воду в бассейне меняем, греем. Так что образовалась для вас бесплатная вакансия.

– Надо же! Вакансия! Баня по записи. – Людмила фыркнула. – Дожили. Да у вас при каждом коттедже должна быть своя сауна, как у нас на даче в Финляндии, чтоб в любой момент.

– Не знаю как у вас там в Финляндии, вернее догадываюсь, что хорошо, но у нас вот тут на Родине сауны имеют свойство воспламеняться, а пожарные приезжают уже поливать головёшки. Мне б за каминами уследить, чтоб не запалили. А ещё мангалы…

– Это ваша работа. – Людмила поджала губы.

– Именно! – Чувствовалось, что красавец-истопник с трудом сдерживается, чтоб не зарычать. – В сауну пойдёте или нет?!

«Похоже, этот Илья, даже будучи главой службы безопасности и полковником в отставке, вряд ли станет расследовать Люсино убийство, – подумала Штукина, глядя на свирепеющего истопника. – Он, пожалуй, согласится с версией капитана Тарасенко»!

– Пойдём, пойдём! С превеликим удовольствием, – прощебетала она самым нежным голосом, на какой была способна, и сама себя поймала на том, что усиленно строит глазки этому истопнику, который совсем не полковник, а сторож и вообще не пойми кто. А с другой стороны, почему бы и нет?! Мужчина он крепкий, солидный, красивый и возраст подходящий. Эх, жаль, женат, наверное. Не может же быть, чтобы мужчина с такими достоинствами болтался бы один неприкаянный.

– Елена, и как вы себе это представляете? – опять влезла Людмила. Вот ведь вредная баба. – Мы же не планировали.

– Вот сейчас и спланируем! Мы вместе с Ильёй для начала попьём кофе в приятной компании, садитесь, Илья. – Штукина указала истопнику на стул. – Потом пойдём в моей половине камин заправим, мы ж вчера всё сожгли. Писательница тем временем помчится в магазин и приготовит обед, он же ужин. Потом встречаемся у проката, берем палочки и мальчика с группой мышц, закладываем с ним кружок-другой и следуем в сауну, а оттуда прямо к писательнице закусывать. Правильно?! – Она томно посмотрела на истопника, который уже послушно уселся на предложенный ему стул.

– А я вот интересуюсь, – он подпёр щёку рукой. – Уж, не плановым ли отделом вы заведовали до пенсии?!

– Им. – Штукина потупилась и зарделась. Не сообщать же всей честной компании, что заведовала она совсем другим отделом. Она вообще старалась среди гражданских своей профессией и званием не щеголять, чтоб не спугнуть ненароком. А уж про то, что она пенсионерка, это уже зловредная Людмила истопнику за совместным распитием накануне доложила. И кто её, спрашивается, за язык тянул?! Правильно писательница её грохнула. Надо будет ей подсказать, что убили потерпевшую именно за болтливость, слишком много знала. Прекрасный мотив!

– Я чувствую, что мне нет места на этом вашем празднике жизни, – справедливо заметила Людмила, как догадалась. – Меня вы как-то не запланировали, вот нигде и ни капельки.

– Если медитировать не хочешь, пойдёшь с писательницей, помогать будешь, – распорядилась Штукина.

– Да, Людмила, пойдёмте вместе, – согласилась Ксения.

– Но я не умею готовить! – Людмила развела руками.

– Кто б сомневался?! – Штукина победно хмыкнула.

– Ничего страшного. – Ксения явно попыталась сгладить неловкость момента. – Вы будете украшать помещение и вести беседу.

«Ага! – подумала Штукина. – Молодчина эта Посторонним Вэ, ишь, как втирается в доверие, видать, хочет поближе узнать потерпевшую»!

– Хорошо, – согласилась Людмила. – Хотя перспективка, прямо скажем, так себе.

– Люся! Хватит капризничать, – рыкнула на неё Штукина. – У тебя другие предложения есть? Если нет, то можешь прямо сразу идти к себе и смотреть там телевизор до полного одурения.

– А вот фигушки! – Людмила показала Штукиной язык. – Ну, и где же эта ваша распрекрасная сауна находится? – поинтересовалась она у истопника.

– Справа, на берегу озера. Там не одна сауна, а целых три. Летом народ из бани прямо в озеро сигает, а зимой вот бассейны приходится включать.

– А чего с собой брать? – спросила Ксения. – Я имею в виду полотенца и всё такое.

– Полотенца не надо, там навалом, и полотенца, и простыни, и фен с зеркалами имеется, а вот шлёпанцы и всё такое берите обязательно. Без всего такого, как я понимаю, барышням никак.

– Ага! – Штукина решила внести в свой план уточняющие коррективы. – Значит, перед тем как группы мышц нагружать, надо приготовить это самое всё такое и захватить с собой.

– Как вы себе представляете скандинавскую ходьбу с мешками в зубах? – Людмила приподняла правую бровь, и она исчезла за белоснежным локоном.

– У меня есть рюкзачок, – сообщила Ксения.

– Никаких мешков в зубах и рюкзачков, – распорядилась Штукина. – Банный инвентарь оставим в прокате у спортсмена, потом обменяем обратно на палки.

– Логично! – согласилась Ксения.

– Вопросы есть? – поинтересовалась Штукина, строго поглядев на Людмилу. – Вопросов нет!

– У меня есть просьба. – Истопник поднял руку вверх как школьник за партой.

Штукина благосклонно кивнула головой.

– Вы уж собаку, пожалуйста, в баню не берите.

– Разумеется, – Людмила фыркнула.

– Вот и ладно.

Далее всё получилось в точности с планом Штукиной. Она очень любила, когда всё складывалось по её планам, и всегда гордилась собой, если никакой дурак или встречный ветер эти планы не нарушали.

Баня оказалась очень симпатичной, и даже Людмила сказала, что у них в Финляндии сауна гораздо меньше и никакого бассейна-джакузи нет.

Когда девушки разделись и расселись по полкам, Людмила рассказала, что Ксения приготовила на обед, и как она, Людмила, ей в этом помогала и даже, о ужас, отрывала у креветок хвостики. Штукина осталась довольна оглашённым меню. Она опять почувствовала себя начальницей-подполковником, и следовало признать, что это ощущение было весьма и весьма приятным. Потом решили всё-таки уже без исключения все прейти «на ты», и Людмила, так и быть, разрешила звать себя Люсей, но потом неожиданно спросила:

– А теперь, Елена, когда мы все окончательно подружились, признайся, много ли в тебе силикону?

– Чего? – сразу и не поняла Штукина.

– Ну, грудь у тебя вопиющая. Обычно у женщины либо грудь выдаётся, либо попа, а у тебя и то и другое. Вот я и подумала, уж не добавила ли ты себе номеров?

– Неее, – Штукина расхохоталась и похлопала себя по груди. – Натур продукт. А вот подбородочек я себе почикала, признаюсь, ну и глазки. Чего с чемоданом на морде ходить? У меня третий муж был пластический. Грех не воспользоваться, раз уж так подфартило.

– Глазки? Это как? – Ксения вытаращила глаза.

– Очень просто. «Поднимите мне веки», помнишь?

– Про Вия?

– Про него, у того Вия знакомого пластического хирурга не было, вот и приходилось посторонних просить, чтоб глаза открыли.

– Я тоже глаза подрезала, – неожиданно сообщила Людмила. – Не хочу стареть.

– Операция – это же страшно. Лежишь вся такая беспомощная в наркозе, а тебя ножичком. А если у него злой умысел? Ну, у хирурга? Особенно если он муж. Мужья разные бывают. – Ксения задумалась.

– Вот сразу видно, что ты правильную себе профессию выбрала. – Штукиной стало весело. – Во всём видишь злой умысел и преступника. Это правильно, и никому ещё не повредило. Но главное для писателя знаешь что?

– Что?

– Знание предмета, вот что! – Штукина подняла кверху указательный палец. – Глаза и подбородок – самые простецкие операции, делаются они под местным наркозом. Так что пациент вполне себе всё осознаёт, никакой не беспомощный, и мужу с его злым умыслом, если у него таковой имеется, запросто дюлей навешает.

– Всё равно страшно. Я к своим глазам и к горлу со скальпелем никого бы не подпустила.

– Вот доживёшь хотя бы до моего возраста, станешь как Вий, вот тогда мы на тебя поглядим, – резонно заметила Людмила.

– Да мне всё равно терять нечего. Вы обе вон, какие красивые, а я… – Ксения тяжко вздохнула.

– Чего ты? – удивилась Штукина. – Ты молодая! Мы тебе даже близко не конкуренты.

– Какая ж я молодая?

– До сорока все молодые, – Штукина рассмеялась. – Ты ж слышала это вот: в сорок лет жизнь только начинается. А у некоторых, она и в пятьдесят опять начинается. И ещё потом снова!

– Для начала тебе неплохо хотя бы причесаться, – сказала Людмила. – Знаешь, хорошая причёска ещё никому не повредила. – Она поправила белоснежный локон, упавший ей на лицо.

– Кстати, Люсенька, давно хотела тебя спросить, – Штукина сделала умильное лицо, – ты когда-нибудь причёсочку свою расплетаешь? Ты вот в бане даже с башней на голове.

– Тебя интересует, мою ли я голову? – Людмила прищурилась. – Или хочешь сказать, что у меня парик.

– Ничего такого я сказать не хочу, просто интересуюсь. – Штукина потупилась. – Ты ж поинтересовалась моим силиконом.

– Ага! Так это ответочка, значит, мне прилетела.

– Знаешь, ты вот выражаешься сейчас как бандюган из девяностых. А с виду ведь очень приличная, воспитанная женщина.

– Вы, как хотите, – Ксения слезла с полки. – А я в пузыри.

– Душ сначала прими, – хором рявкнули Штукина и Людмила. Ох, уж эта молодёжь, глаз да глаз за ними.

Тут Штукина не удержалась и воткнула указательный палец прямо в середину башни из волос на голове Людмилы. Она давно мечтала это сделать, можно сказать, с того самого момента, как увидела Люсеньку в обнимку с Бусенькой.

– Ну, знаете ли, – прошипела Людмила. – Больше не желаю с вами иметь никакого дела!

Она вскочила и вынеслась из сауны.

– Люсь, ну прости, – заныла Штукина и поспешила следом. – Прости, пожалуйста! Ну не могла я удержаться. Давно хотела это сделать. Мне надо было проверить, что там у тебя?

– Ну, как, проверила?!

– Да, прости. Папа мой во всём виноват, царствие ему небесное. – Штукина перекрестилась. Глаза её наполнились слезами от воспоминаний о любимом папочке, похороненном в далёком Израиле. – Он очень весёлый был, всё время пел, когда я причёску делала, «девушка с начёсом, а в начёсе шпилька»… – Штукина шмыгнула носом.

– А дальше как? – поинтересовалась Ксения из пузырей.

– «А внутри начёса банка из-под кильки», – закончила Людмила. – У меня не банка, а шиньон. Кстати, из моих же собственных волос. Очень удобно. – Она вытащила из своей башни пару шпилек и сняла часть волос. Вторая часть живописно рассыпалась по её плечам. – Довольны? Вопросов больше нет?

– Как же красиво-то! – искренне восхитилась Штукина. – Люсь, прости меня дуру старую, ты невероятно красивая женщина.

– Исключительно красивая, – согласилась Ксения. – Но с причёской ещё и величественная как царица Нефертити. Девочки, залезайте ко мне. Тут гораздо лучше, чем в сауне.

Людмила подошла к зеркалу и мгновенно навертела свою причёску обратно.

– Это мне мой стилист Сергунька придумал, – сообщила она, погружаясь в джакузи. – Я поначалу долго возилась, чтобы всё безукоризненно смотрелось, а потом натренировалась.

– Стилист – это хорошо, – согласилась Штукина. – Я вот думаю может, девоньки, вы мне седину на макушке закрасите? Не ровён час вылезет, а скоро Новый год. Стилисты тут вряд ли в посёлке имеются, а вот краска в магазине есть, я видела.

– Как бы после той краски у тебя вся макушка не отвалилась! – со знанием дела заметила Людмила. – Мы к себе сюда Сергуньку перед Новым годом выпишем. Он и тебя покрасит, и писательнице что-нибудь на голове удумает, чтоб не так тоскливо было. Он мастер просто суперический.

– Как это выпишем? Это ж дорого, – испугалась Штукина.

– Я заплачу, – успокоила её Людмила.

Однако Штукина насторожилась и задумалась, может ли это расцениваться как взятка, если подполковник находится не при исполнении, да и вовсе в отставке.

– Я тоже могу заплатить, – сообщила Ксения. – Главное, чтоб стилист этот незаразный оказался, а то толку от нашей изоляции будет шиш. И вообще выходные скоро, понаедут переносчики инфекции из города.

– Никакой он не заразный, он переболел уже, антитела у него, – сказала Людмила. – А с городскими да, надо быть осторожней.

– Ну, ко мне-то никто не приедет, я одинокая писательница, а вот вы обе в группе риска.

– Ко мне на родительский день сын может приехать, но он у меня программист, – с гордостью поведала Штукина, – в удалённом доступе работает и в общественном транспорте не катается, так что тоже самоизолированный не хуже нашего.

– Какое чудесное название «родительский день», помню в пионерском лагере…, – Людмила закатила глаза.

– Ты была пионеркой? – удивилась Штукина. – В пионерском лагере?

По её мнению, такие как Людмила должны выращиваться где-то типа оранжереи под неусыпным наблюдением мамок и нянек.

– А как же! Не забывай, сколько мне лет. Если я уже бабушка, то почему не могла быть пионеркой?

– Если ты уже бабушка и была пионеркой, то почему не умеешь готовить?! Пионер – всем ребятам пример!

– Да! Типа скаутов, – подтвердила Ксения. – И костёр развести, и рыбу поймать, и картошки начистить.

– Ну, кое-чего я всё-таки умею, просто не хочу. Начинается всё с малого. Сначала готовишь, потом обстирываешь, убираешь, а потом тебя выбрасывают на льдину с запасом продуктов на три дня. И никто не беспокоится, ведь ты же всё умеешь.

– Золотые слова! – хором сказали Штукина и Ксения.

– А ещё что-нибудь такое же умное можешь сказать? – поинтересовалась Штукина.

– Да! Умности просим, – сказала Ксения нараспев как в церкви.

– Легко! – согласилась Людмила. – Рассматривать мужчину как средство к существованию может быть и хотели бы все женщины, но не у каждой это получается. Такому девочку учит мама с самого детства, учит не словами, а своим личным примером. Причём примером положительным. Поэтому одни женщины сразу ищут мужчину как средство существования, а другие просто для секса.

– А как же любовь? – спросила Ксения, вынырнув из пузырей.

– Любовь возникает, когда найденный мужчина является средством существования и совпадает с тобой в сексе. Ну, или наоборот, когда найденный для секса мужчина ещё и становится средством существования. Мужчинам на самом деле очень нравится быть средствами существования, а не это вот, когда ты «коня на скаку» и всё такое.

– Ага, просто у всех женщин разные потребности и в сексе, и в жизненном уровне, – согласилась Штукина. – Поэтому приходится иногда «коня на скаку».

– Да! А у всех мужчин разные способности и там, и там, – подтвердила Люся.

– Так вот в чём дело! – сказала Ксения из пузырей. – Только сейчас поняла смысл лозунга «от каждого по способностям, каждому по потребностям». Получается, это совсем не про коммунизм было.

– А у тебя самой сын или дочка? – поинтересовалась Штукина у Людмилы.

– Дочка.

– И как? Ты научила её личным примером?

– Разумеется. Она в Страсбурге живёт и муж у неё барон настоящий. Фу-ты, ну-ты! – Людмила всплеснула руками и захихикала.

– Фигассе!

Некоторое время полежали молча, переваривая мудрость Людмилы и наслаждаясь пузырями. Было хорошо и спокойно, потом Штукина не удержалась и попросила:

– Девочки! Очень вас прошу: не зовите меня Лена, а особенно Елена, мне это очень непривычно, я всегда начинаю оглядываться, кто это такая? Зовите меня просто Штукина.

– Как скажешь, товарищ генерал, – сказала Людмила и захихикала. Если б она знала, что находится от истины всего в двух званиях.