Текст книги "Император Всероссийский Николай I Павлович"

14 декабря 1825 года: «я – или государь, или – без дыхания»

Понедельник 14 декабря 1825 г. выдался хмурым и морозным. Было еще темно, когда закончили присягать сенаторы, генералитет и командиры отдельных частей. С восьми шла присяга, а точнее переприсяга, в войсках. В 9 часов должен был собраться Государственный совет. Около девяти часов утра, когда, наконец, приехал Михаил Павлович, император встретил его словами: «Ну, ты видишь, что все идет благополучно, войска присягают, и нет никаких беспорядков». – «Дай Бог, – отвечал великий князь, – но день еще не кончился». И как в воду глядел: в половине одиннадцатого стало известно о беспорядках в казармах Московского полка. Там солдаты двух рот (800 человек) под влиянием речей офицеров отказались присягать Николаю, ссылаясь на то, что они уже присягнули Константину (срок службы в польской армии составлял 8 лет против 25 в российской!). Попытавшиеся остановить возмущение командиры полка, батальона и роты были серьезно ранены. Затем с барабанным боем московцы вышли на Сенатскую площадь и построились там в каре около памятника Петру I. Часа через два к ним присоединились лейб-гренадеры (1250 человек), а затем матросы Гвардейского экипажа (1100). Таким образом, членам Северного общества удалось вывести на площадь более 3 тысяч солдат и матросов. Дислокация восставших напротив здания Сената была связана с планом выступления, принятым накануне. Планировалось провозгласить «Манифест к русскому народу» от имени Сената, а присутствие восставших полков должно было воздействовать на сенаторов и заставить их дать согласие на распубликование манифеста. Однако восставшие стояли перед пустым зданием.

Император Николай I на Сенатской площади 14 (26) декабря 1825 года в Петербурге. Художник К. И. Кольман.

Еще одним пунктом плана заговорщиков, которых впоследствии стали называть декабристами, был захват Зимнего дворца. Именно поэтому часть лейб-гренадер, переправившись через Неву по льду и рассчитывая, что Зимний уже захвачен их единомышленниками, ворвались в его внутренний двор. Убедившись, что дворец занят правительственными войсками, они покинули его и поспешили к Сенатской площади. По пути они встретили Николая Павловича и кавалергардов, преградивших им путь. Бенкендорф, присутствовавший при этой встрече, рассказывал, что лейб-гренадеры бежали и кричали: «Конституцию!», а на вопрос, что они разумеют под этим, отвечали: «Жену Константина Павловича!». Оставим на совести мемуариста это свидетельство, факты же говорят, что солдаты знали цели выступления – в случае победы им были обещаны уменьшение срока службы и прибавка к жалованью.

Восстание декабристов 14 (26) декабря 1825 года. Акварель К. И. Кольмана.

Вернемся к зданию Главного штаба, около которого восставшие столкнулись с новым императором. Николай приказал кавалергардам расступиться и пропустить лейб-гренадер на Сенатскую. В тот момент он находился в смертельной опасности. Столкновение кавалергардов (среди которых находились и члены Северного общества) с превосходившими их по численности мятежными лейб-гренадерами могло закончиться для Николая трагически. Таких опасных ситуаций в этот день было немало. Вот к нему подошел один из заговорщиков, якобы чтобы предупредить о мятеже (А. И. Якубович), другой участник восстания, вооруженный, находился совсем рядом, но так и не решился на цареубийство; в проходящего мимо стройки Исаакиевского собора Николая попали камни и поленья, брошенные рабочими; он был обстрелян со стороны каре на Сенатской, когда подъехал слишком близко к бунтовщикам. Ничто не могло остановить его, и весь этот день, 14 декабря, он провел в гуще событий, среди множества знакомых и незнакомых людей. Несмотря на эмоции, переполнявшие его, его распоряжения были четкими и логичными, а действия бесстрашными. А ведь он не знал масштаба заговора, не мог предвидеть, что предпримут заговорщики, возможно, ожидал массового неповиновения и кровопролития. Существует множество свидетельств, насколько мужественно вел себя император в этот день.

Выстрел П. Г. Каховского в М. А. Милорадовича. Литография с рисунка А. И. Шарлеманя.

Так, отдавая указанию по размещению караулов вокруг Зимнего дворца, Николай в одном мундире прошел вперед по Дворцовой площади. Его окружил сбежавшийся народ. Император сам стал читать толпе манифест о своем воцарении (он был распечатан ночью и его не успели распространить), закончив чтение словами: «Вы видите теперь, что я не отнимаю престол у брата». Такого в истории династии Романовых еще не было! Толпа стала кричать «ура!» и бросать в воздух шапки. В это время Николаю сообщили, что мятежные московцы построились в каре на Сенатской. Он довел это до сведения окружавшего его народа, после чего поцеловал нескольких рядом стоявших людей и попросил передать его поцелуи остальным. Очевидец вспоминал, что народ свято делил между собой поцелуи царя. Тем временем со стороны Зимнего дворца подъехала обычная извозчичья карета, в которой находился семилетний наследник престола, Александр Николаевич, со своим воспитателем. Его сестры уже были перевезены из Аничкова дворца в Зимний заблаговременно, теперь настал его черед.

Ситуация продолжала оставаться напряженной. Настроение толпы могло измениться, а на площади у дворцовых ворот пока находился только один караул Финляндского полка. Еще до описанных выше событий новый император приказал вызвать Кавалергардский и Конногвардейский полки, к этому времени уже присягнувшие ему. Позже было послано за Саперным батальоном, которым когда-то командовал великий князь. Именно на гвардейских саперов, большинство которых Николай знал в лицо и по фамилии, государь особенно надеялся. Наконец, прибыл батальон Преображенского полка. Отдав команду: «К атаке в колонну», Николай самолично выдвинул батальон к углу Главного штаба и приказал зарядить ружья. Тогда же ему привели верховую лошадь. Было 11 часов 30 минут.

Все было тихо. Выпавший снег заглушал полозья проезжавших саней и звук шагов. Император во главе батальона преображенцев занял позицию на Адмиралтейском бульваре. При нем с самого утра неотлучно находился генерал Бенкендорф. Начав движение почти в одиночку, по дороге к месту событий император постепенно «обрастал» офицерами в генеральских и флигель-адъютантских эполетах. Настроен он был решительно: ровным и громким голосом отдавал приказания и отправлял людей с поручениями в разные концы города.

Так, Милорадовичу Николай приказал привести на Исаакиевскую площадь Конную гвардию. Приехав в казармы конногвардейцев и не дождавшись их выступления, генерал-губернатор поскакал на Сенатскую площадь. Там он попытался убедить восставших солдат в законности присяги Николаю, уверяя их, что Константин отрекся от престола добровольно. Затем он стал апеллировать к старым солдатам, которые сражались под его командованием против Наполеона в 1812 г. Милорадович был популярен в армии, и стоявшие в каре члены тайного общества испугались, что дальнейшие переговоры могут привести солдат в замешательство. Один из них, уговаривая Милорадовича отъехать, нанес ему легкую штыковую рану (Е. П. Оболенский), другой (П. Г. Каховский) смертельно ранил из пистолета. Ночью генерал, не получивший ни царапины в пяти десятках сражений, умер, успев узнать, что выпущенная в него пуля – не солдатская, ружейная, а офицерская, пистолетная. Он воскликнул: «Слава Богу! Это пуля не солдатская. Теперь я счастлив».

Александр Христофорович Бенкендорф. Художник Дж. Доу.

Несмотря на смертельную рану, нанесенную петербургскому генерал-губернатору, попытки уговорить солдат принять присягу Николаю повторялись еще несколько раз. К ним приезжал и командующий гвардейским корпусом, и шеф Московского полка великий князь Михаил Павлович, и киевский митрополит Евгений, и петербургский митрополит Серафим. Последний весьма лаконично описал, как его приняли мятежники: «Обругали и назад отослали».

Коронация в Успенском соборе, Москва.

Между тем начинало темнеть – декабрьские дни коротки. И хотя император к этому времени располагал четырехкратным перевесом в живой силе и несколькими пушками, а мятежники были взяты в плотное кольцо верными ему войсками, наступление темноты могло изменить соотношение сил в пользу восставших. Дело в том, что настроение горожан, в огромном количестве собравшихся на Сенатской площади, резко отличалось от настроя утренней толпы на Дворцовой во время целования с новым царем. Николай колебался. Несколько человек уговаривали его как можно скорее применить «последний довод королей» – артиллерию. Он решил еще раз попытаться договориться с восставшими. К ним был специально послан именно артиллерийский генерал, что можно было рассматривать как намек. Когда парламентеру прокричали «подлеца», он поскакал назад, условленным знаком выдернув из шляпы белый султан. Было начало пятого. Николай решился. Трижды император отдавал команду приготовиться к стрельбе, после чего два раза из его уст звучал приказ: «Отставить!» И только на третий раз такого приказа артиллеристы не дождались. Тем не менее канонир медлил. Император развернул лошадь и поскакал к Зимнему дворцу. Тогда офицер, командующий артиллерийским расчетом, набросился на солдата-артиллериста с упреками, на что получил ответ: «Свои, Ваше благородие!» После повторной команды раздались выстрелы. Первый выстрел картечью был произведен поверх каре, всего выстрелов было восемь. Стрельба продолжалась четверть часа. Восставшие побежали – кто по Галерной или по Гороховой улицам, кто к Неве, надеясь переправиться на другую сторону. Один из офицеров-декабристов попытался построить на льду Невы солдат и матросов, чтобы с их помощью переправиться на другой берег и захватить Петропавловскую крепость (это входило в первоначальный план восстания). Однако несколько пушечных выстрелов (уже ядрами) привели к образованию на реке полыней, в которых стали тонуть люди. Отступавшие вдоль улиц тоже оказались под артиллерийским обстрелом, немало жертв было среди горожан, собравшихся на Сенатской площади и призывавших восставших держаться.

Коронационный портрет императора Николая I. Художник Дж. Доу.

Точное число жертв не поддается установлению: ночью при приведении города в порядок петербургский обер-полицмейстер приказал сбрасывать трупы прямо в полыньи на Неве (чем вызвал большое неудовольствие императора). Официальная цифра – 70–80 человек – явно занижена; вероятно, общее число убитых вряд ли превышало 200 человек, а вместе с ранеными – 700.

Коронационный портрет императрицы Александры Фёдоровны. Художник Дж. Доу.

Но вернемся к тому моменту, когда Николай, не дожидаясь окончания артиллерийского огня, повернул лошадь к Зимнему дворцу, чтобы не вернуться больше на Сенатскую. Александра Фёдоровна писала, что муж возвратился к ней другим человеком. Да и для нее пережитые треволнения, беспокойство за жизнь и безопасность мужа и детей не прошли даром: с этого дня у нее периодически дергалась голова.

В Зимнем на молебен по случаю воцарения Николая I были собраны сановники, высшее духовенство, военные и гражданские чиновники первых классов, знатные дамы. Они провели в ожидании несколько часов. Молебен состоялся только в половине седьмого. Перед этим Николай приказал вынести к своему любимому лейб-гвардии Саперному батальону наследника, заявив что сам не нуждается в их защите, а вот Александра Николаевича он вверяет их охране. Именно эта сцена запечатлена на одном из рельефов памятника Николаю на Исаакиевской площади.

После молебна император полчаса пробыл в семье, где «отобедал», так как не ел с самого утра. Затем рабочий день самодержца продолжился – в Зимний свозили арестованных, допросы которых продолжались с семи часов вечера до утра. Их производили генералы К. Ф. Толь и В. В. Левашев, в некоторых участвовал император. Подобную оперативность он объяснял необходимостью раскрытия замыслов злоумышленников по горячим следам. Протоколы допросов Толь приносил в кабинет Николая и зачитывал ему вслух. Потом монарх писал коротенькие записки коменданту Петропавловской крепости об условиях содержания того или иного арестанта.

Так прошел день 14 декабря 1825 г., который Николай Павлович считал настоящим днем своего воцарения, хотя в официальном манифесте оговаривал: «Время вступления Нашего на престол считать с 19-го ноября 1825 года» (т. е. со дня смерти Александра I).

Той же ночью император написал несколько писем доверенным лицам, в одном из которых сетовал, «что вступил на престол, начав с пролития крови своих подданных», и отмечал, что имевшие место «гибельные происшествия» вызвали у него «тяжкую скорбь». Видит Бог, не новый государь виноват в кровавой драме 14 декабря! Но ведь и те, кого мы называем декабристами, искренне желали благополучия и процветания своей родине, в большинстве своем это были честные и благородные люди, готовые умереть за дело, которое считали правым («Ах! Как славно мы умрем!» – говорил один из них, молодой конногвардейский корнет и поэт А. И. Одоевский, в ночь на 14 декабря). Бог им судья, не нам их судить. Мы можем только восхищаться силой их духа, но ни в коем случае не изображать их кучкой «гнусных злодеев», которыми они предстают не только в написанном по воспоминаниям членов царской семьи и высокопоставленных лиц и изданном еще при жизни Николая «Восшествии на престол императора Николая Первого», но и в некоторых книгах, статьях, передачах и даже выставках нашего времени.

17 декабря 1825 г. была создана Следственная комиссия, основную роль в которой сыграли А. Х. Бенкендорф и А. И. Чернышев. Потянулась череда допросов и новых арестов. Перед Новым годом пришли известия о восстании на Юге, под Киевом. Там часть Черниговского полка во главе с членами Южного общества С. И. Муравьевым-Апостолом и М. П. Бестужевым-Рюминым с оружием в руках выступила против командования. Требования восставших были аналогичны требованиям их петербургских единомышленников. Почти неделю взбунтовавшимся черниговцам удавалось противостоять правительственным войскам, но затем они были разгромлены. И здесь, как и в Петербурге, решающую роль сыграла артиллерия, которой у мятежников не было. Ряды узников Петропавловской крепости пополнились. Понадобилось несколько месяцев для того, чтобы выявить все обстоятельства выступлений в столице и на Юге, определить главных организаторов, выявить степень виновности каждого из участников.

12 июля 1826 года Верховным уголовным судом в составе 72 человек во главе с военным министром А. И. Татищевым был вынесен приговор. Окончательная его редакция была поручена М. М. Сперанскому, как человеку, лучше других знающему российские законы. Из 579 человек, привлеченных к следствию по делу о восстании в Петербурге и на Юге, виновными были признаны 289. 124 из них были переведены в другие места службы или отданы под надзор полиции. Часть умерла во время следствия. 131 человек был предан Верховному уголовному суду, который разбил подсудимых на одиннадцать разрядов по степени виновности. Пятеро были поставлены вне разрядов и приговорены к четвертованию, значительная часть остальных была тоже приговорена к смертной казни, но «через отсечение головы». Оставшихся приговорили к разжалованию в солдаты, ссылке на поселение и прочим видам наказания.

Получив приговор, император использовал «лучшее право государей – прощать и смягчать наказание». Пятеро осужденных, поставленных вне разрядов, – К. Ф. Рылеев, П. Г. Каховский, П. И. Пестель, С. И. Муравьев-Апостол и М. П. Бестужев-Рюмин, по его мнению, заслужили смертную казнь, но – через повешение. Остальным, осужденным ранее на смерть, казнь, по монаршему соизволению, заменили каторжными работами. Вынесение смертного приговора далось Николаю нелегко, он писал матери: «Не поддается перу, что во мне происходит… Голова моя положительно идет кругом… Только чувство ужасающего долга на занимаемом посту может заставить меня терпеть все эти штуки». В тот же день императрица Александра Фёдоровна в дневнике отметила: «О, если бы кто-нибудь знал, как колебался Николай! Я молюсь за спасение душ тех, кто будет повешен» и перечислила их по фамилиям.

13 июля, в три часа ночи, на кронверке Петропавловской крепости была совершена церемония лишения осужденных чинов и дворянства, а затем приведен в исполнение смертный приговор пятерым из них. В семь часов утра Николаю доложили, что все кончено. Он тут же отправился в церковь, затем заперся в своем кабинете и до ночи почти ни с кем не разговаривал. В этот день он был особенно бледен и мрачен.

Солдаты и матросы судились особо. Часть из них была приговорена к шпицрутенам и затем к каторжным работам; основная масса, в составе сводных полков, была переведена на Кавказ.

Общество по-разному отреагировало на приговор суда. Большинство считало его справедливым и законным, либеральное меньшинство – ужасным. Необходимо отметить, что смертная казнь в первой половине XIX в. была обычным делом. Так, в Англии за участие в противоправительственном заговоре в 1820 г. было публично повешено пять человек; в Америке в 1822 г. при огромном скоплении народа было казнено 35 человек.

Подавление мятежа и наказание бунтовщиков император рассматривал как «пример, который он должен дать России» и как оказанную им Европе «услугу». Его участников он называл «негодяями и сумасшедшими». Но это вовсе не означает, что он собирался мстить им или проявлять по отношению к участникам восстания особую жестокость, как это нередко отмечается при освещении событий 14 декабря 1825 г. По отношению к арестованным Николай Павлович был строг, но справедлив. Личного плана жестокость для него не была характерна, а подозрения и месть не распространялись на родственников обвиняемых. Жене Рылеева и матери Бестужевых, оставшимся без средств, была назначена пенсия, дети из двадцати семейств осужденных декабристов были устроены в различные учебные заведения на казенный счет, братья и отцы «каторжников» спокойно продолжали службу при Николае, получая очередные чины и должности.

Трагическая страница начала царствования была перевернута. Необходимо было жить дальше, выстраивая свое будущее, как монарха огромной империи. 25 августа в Москве, в Успенском соборе, прошла пышная церемония коронации. Но в жизни ничего не проходит бесследно.

События начала царствования сильно повлияли на нового императора. И дело не только в страхе перед революционными выступлениями, который с тех пор преследовал его постоянно. Николай I, при всем «омерзении», которое он испытывал к мятежникам, с вниманием отнесся к критике правительственной политики, содержавшейся в их следственных делах. По его прямому распоряжению был составлен Свод показаний участников тайных обществ. В нем говорилось о пагубном влиянии на Россию крепостного права и обосновывалась необходимость его уничтожения, шла речь о царящем в стране беззаконии и повсеместном взяточничестве, изобличались беспорядки в администрации и хаос в законодательстве. Николай часто просматривал этот свод, лежавший на его письменном столе. Молодой император решил серьезно заняться преобразованием России. И это не столько влияние его «друзей по Четырнадцатому» (выражение Николая), сколько собственные размышления над российскими реалиями того времени. Недаром А. С. Пушкин сравнивал обстоятельства вступления на престол Николая с событиями, сопровождавшими воцарение Петра I, и призывал новоиспеченного монарха равняться на великого предка и продолжить его дело:

 
В надежде славы и добра
Гляжу вперед я без боязни:
Начало славных дел Петра
Мрачили мятежи и казни.
Но правдой он привлек сердца,
Но нравы укротил наукой,
И был от буйного стрельца
Пред ним отличен Долгорукой.
Самодержавною рукой
Он смело сеял просвещенье,
Не презирал страны родной:
Он знал ее предназначенье.
То академик, то герой,
То мореплаватель, то плотник,
Он всеобъемлющей душой
На троне вечный был работник.
Семейным сходством будь же горд;
Во всем будь пращуру подобен:
Как он неутомим и тверд,
И памятью, как он, незлобен.
 

«Сила законов»

Буквально в первые месяцы своего воцарения Николай Павлович предпринял ряд шагов, призванных исправить существующие недостатки. Основные направления своей деятельности он определил так: «Я не хочу умереть, не совершив двух дел: издания Свода законов и уничтожения крепостного права». И в этих двух областях в его царствование были достигнуты значительные успехи. Начал Николай I c систематизации (упорядочения) российского законодательства. Читатель удивится, узнав, что в первой четверти XIX в. в России продолжал действовать сборник законов середины XVII в. – Соборное уложение 1649 г. Все попытки создать свод законов, предпринимаемые с начала XVIII в. (c Петра I), ни к чему не приводили.

Одним из первых указов молодого императора стал указ от 31 января 1826 г. о создании Второго отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Официальным главой Отделения стал бывший преподаватель Николая, бывший ректор Петербургского университета М. А. Балугьянский, но фактически всеми работами руководил М. М. Сперанский. Работу по систематизации права планировалось осуществить в три этапа: 1) публикация всех изданных законов; 2) составление свода действующих законов; 3) подготовка усовершенствованного законодательства.

Михаил Михайлович Сперанский. Художник В. А. Тропинин.

Основной задачей Отделения провозглашалось составление Свода законов, для чего прежде всего было необходимо систематизировать и издать все законы вообще. К 1830 г. было подготовлено 45 томов Полного собрания законов Российской империи, куда вошло более тридцати тысяч (30 920) законодательных актов с 1649 г. по 12 декабря 1825 г. (последним был манифест о вступлении на престол императора Николая I). Печатание всех томов заняло почти два года. Одновременно были подготовлены и вскоре напечатаны шесть томов продолжения, куда были помещены акты нового царствования. К 1833 г. было подготовлено и 15 томов Свода действующих законов. В нем законодательные акты располагались по отраслевому (тематическому) принципу. Так, первый том содержал нормы государственного права, т. е. законы, регулирующие устройство государства, десятый – нормы гражданского права, пятнадцатый – уголовного и т. д. Свод представлял собой новую форму действовавших ко времени его составления законов. Довольно часто в исторической и юридической литературе, когда речь заходит о Своде законов, употребляется термин «кодификация». Однако Свод не был актом кодификации, как высшей формы систематизации права (две предшествующие формы – это инкорпорация и консолидация). Полное собрание законов представляет собой их хронологическую инкорпорацию. Вопрос о форме систематизации Свода является дискуссионным. Часть правоведов полагает, что это был акт тематической инкорпорации, другие отстаивают точку зрения, в соответствии с которой составители Свода на этом не остановились, а пошли дальше, осуществив и отраслевую консолидацию законодательных актов, создав, по сути, уникальную форму Свода.

19 января 1833 г. состоялось общее собрание Государственного совета, признавшее Свод единственным основанием для решения всех дел и постановившее, что он вводится в действие с 1 января 1835 г. Выступая на заседании, император специально подчеркнул, что устройство правосудия стало его главной заботой после вступления на престол. Основную причину неудач по систематизации законодательства, предпринимаемой его предшественниками, Николай I видел в том, что «всегда обращались к сочинению новых законов, тогда как надо было сначала основать старые на твердых началах». На этом же заседании монарх снял с себя орден Святого апостола Андрея Первозванного и приколол его к груди Сперанского, что стало одним из сюжетов на постаменте памятника Николаю I. Все сотрудники Второго отделения были очень щедро награждены. Успешной систематизации права немало способствовали личные качества самого императора, такие как природное здравомыслие, целеустремленность и настойчивость в достижении поставленных задач. Кроме того, у него был такой достойный исполнитель, как Сперанский.

Николай I награждает Сперанского за составление Свода законов. Художник А. Д. Кившенко.

Трудно переоценить значение создания сборника действующих законов для развития России. Появление Свода законов знаменовало собой переход от бессистемности и противоречивости законодательства к четкой системе изложения законов. Свод законов значительно облегчил подготовку и проведение реформ 1860-х гг., став для них правовой базой.

Не надо думать, что на этом работы по систематизации права завершились. Второе отделение занималось подготовкой следующих изданий Свода, который с включением новых законов был переиздан еще два раза – в 1842 и 1857 гг. Помимо общего Свода, создавались местные своды (прибалтийских губерний, Царства Польского, мусульманских регионов). При Николае I произошел и переход к высшему этапу систематизации права – кодификации. Так, проводились работы по созданию кодексов гражданского и уголовного материального и процессуального права. В 1845 г. был издан первый в России кодекс уголовного права – «Уложение о наказаниях уголовных и исправительных». Смерть императора помешала утверждению проектов уложений (кодексов) гражданского и уголовного судопроизводства, работа над которыми была завершена в самом конце 1854 г. Хотя не все задуманное было успешно завершено, проекты этого царствования создали основу для разработки документов судебной реформы 1864 г.

Постоянные усилия, предпринимаемые при Николае I в области систематизации российского законодательства, дали основания для того, чтобы в исторической литературе этого императора даже называли «царем-законодателем».

О серьезности намерений Николая I искоренить недостатки в порядке управления свидетельствует и факт учреждения Комитета 6 декабря 1826 г., на который возлагалась задача «обозреть настоящее положение всех частей управления, дабы из сих соображений вывести правила к лучшему их устройству и управлению». Состав Комитета – его членами стали виднейшие деятели того времени: В. П. Кочубей (председатель), М. М. Сперанский, А. Н. Голицын, И. В. Васильчиков, П. А. Толстой, И. И. Дибич – и круг задач, поставленных пред ним, свидетельствовали о том, что император связывал с его деятельностью большие надежды. Тон в Комитете задавали Кочубей и Сперанский.

Комитет просуществовал до марта 1832 г. и проделал огромную работу. Организация государственного аппарата империи подверглась внимательному критическому анализу. Комитетом были подготовлены проекты законов о Государственном совете, Судебном и Правительственном сенатах, об общем учреждении министерств, о местном (губернском) управлении и т. п. Предполагаемое реформирование этих учреждений должно было привести к повышению эффективности их деятельности. Несмотря на то, что ни один из проектов Комитета не был реализован в целом составе, отдельные их положения так или иначе были претворены в жизнь еще в николаевское царствование. Деятельность Комитета 6 декабря 1826 года задала тон общему направлению работ всего царствования.