Текст книги "Пожиратели душ"

Глава 1
Кляксы

Я очень люблю самолеты. Может быть, потому, что мой отец – инженер-авиаконструктор. Сколько я себя помню, он все время говорит о самолетах, ну и мне, видимо, передалось по наследству. А еще мы каждый год в августе посещаем Московский авиасалон. И в этом году отцу, естественно, дали пригласительные. Я обрадовалась, потому что у отца есть знакомые летчики и меня обещали покатать на вертолете.

Конечно, здорово очутиться не со всеми в толпе, а на закрытом аэродроме, познакомиться с друзьями отца, залезть в кабину, все рассмотреть, потрогать. Короче говоря, мне было весело и интересно.

А потом вообще начался праздник. Появился восхитительный вертолетчик, бесшабашный, смешной, потрясающий! Он беспрестанно смешил нас, рассказывал разные байки и пообещал, что научит меня летать.

Потом он посадил нас в вертолет. Я испытала абсолютный восторг! Мы поднялись над аэродромом, и я смогла увидеть внизу крохотные фигурки людей, технику, трибуны, дома… Вертолет сделал большой круг так, чтоб я все могла рассмотреть детально. Летчик немного пошалил, пролетев совсем низко над людьми… и в этот момент у меня как будто стукнуло что-то внутри. Сработал какой-то датчик, как сказали бы. Я пристально смотрела вниз и старалась сосредоточиться. Что меня напрягло? Видимо, я слишком резко замолчала, потому что вертолетчик и отец сначала балагурили, а потом стали донимать меня расспросами: «Что случилось?»

А я увидела. Их было трое. Внешне очень похожие на людей, они затесались в толпу и двигались вместе с ней, подражали людям, повторяли движения тех, кто рядом. Но они не были людьми. Три темных, даже черных сгустка, кляксы в виде человеческих тел. И вот эти кляксы почему-то оказались на авиасалоне.

– Мы не могли бы еще раз пролететь над этим местом? – попросила я.

– Без проблем, – весело отозвался вертолетчик. И, развернув машину, направил ее прямо к скоплению людей. Я присмотрелась. Видимо, там проходила какая-то презентация. Зрители, забыв о ней, задирали головы и показывали пальцами на нашу стрекозу. Кляксы тоже тыкали вверх черными щупальцами.

«Что такое? И зачем здесь?» – с тревогой думала я, пытаясь как-нибудь определить то, что увидела.

Между тем кляксы перестали совершать подражательные движения и замерли, собравшись в кучку. Я могла бы поклясться: они меня почувствовали. Возможно, даже увидели, как и я их, если они, конечно, вообще могут видеть.

Они мне не нравились. От них исходила волна мерзостного… даже не запаха, нет, а как бы разочарования и одновременно агрессии.

– Смотрите на тех троих, видите? – я показала вертолетчику и отцу на кляксы.

– Вижу, и что? – отозвался отец.

– Забавные… – усмехнулся вертолетчик. – Зрители, – добавил снисходительно.

Я поняла: ни отец, ни вертолетчик ничего особенного не замечают. Для верности помотала головой, еще раз посмотрела вниз. Почудилось? Да нет! Вон же! Стоят как ни в чем не бывало и пялятся прямо на меня!

Мне стало страшно. Нестерпимо, до жути. Даже затошнило.

Я решила, что меня просто укачало. Перед глазами поплыли зеленые круги, подступила муть. Я схватилась за что-то, закрыла глаза. Не хватало еще хлопнуться в обморок! Вот стыдобища! Я попыталась себя уговорить, успокоить, но страх не проходил. Холодная волна ужаса сжала внутренности. Я стиснула зубы и опустила голову, чтоб папа не заметил моего состояния. Но он заметил:

– Маш, ты чего?

Я замотала головой и тихо спросила:

– А здесь можно приземлиться?

Вертолетчик расслышал мою просьбу.

– Нет, здесь нельзя, только во-о-н там, – вертолетчик показал чуть в сторону.

– Хорошо…

Несколько мучительных минут – и мы наконец опустились на землю. Зажимая ладонью рот, я выскочила из вертолета. Отец – за мной.

– Маш, да погоди ты, – крикнул он, – тебя укачало, что ли?

– Ага, – пришлось согласиться. – Пап, подожди, пожалуйста, я сейчас…

– Ну давай, – он немного удивленно пожал плечами. А я что есть мочи понеслась к ближайшему туалету.

Отдышалась, побрызгала в лицо водой. Вроде полегчало.

«Показалось», – решила я.

Но что-то меня беспокоило. Вот бывает такое тянущее чувство, даже скорее предчувствие беды. И еще меня неудержимо тянуло проверить: я должна была убедиться, что ничего страшного и необычного на самом деле не видела. Поэтому я вышла из туалета и направилась к толпе.

Над головой ревели летящие самолеты, я то и дело инстинктивно пригибала голову.

Я снова увидела тех троих. Они стояли, практически слившись в один черный ком. По нему то и дело пробегали волны, внутри все время что-то перемещалось, бурлило, как в котле с кипящей смолой. Клякса не двигалась.

Я в некоторой растерянности стояла рядом и не знала, что делать.

Я почувствовала, будто что-то коснулось моего сознания. Фу, мерзость какая! Как будто липкие щупальца в мозгу ковыряются.

Я не могла оторвать взгляда от кляксы, и, когда услышала крики, не сразу поняла: что-то случилось.

Люди рядом заволновались. Кто-то побежал, меня толкнули, я оступилась и чуть не упала. Клякса мгновенно распалась на ошметки и лоскуты, они потускнели, стали серыми, дымчатыми, прозрачными и исчезли совсем, словно и не было. Сразу стало легче дышать, напряжение пропало, лишь легкое покалывание в кончиках пальцев. Я вздохнула и только потом всполошилась. Да что же это такое? У меня что, крыша поехала? Вокруг меня настоящая паника. Выли сирены, бежали люди, все что-то кричали, показывали куда-то пальцами. Я в растерянности оглянулась, и в этот момент кто-то схватил меня за руку. Я вздрогнула, чуть сама не заорав. Это был папа. Он казался очень встревоженным:

– Маша, немедленно домой.

– А что случилось, что случилось, пап?! – Я еле поспевала за ним.

– Она еще спрашивает! Не видела, что ли?

Я ничего не понимала. Отец сердился. Какая-то женщина крикнула: «Самолет! Самолет разбился!»

– Да где же, где?!

– Туда, туда смотрите!

– Туда упал!

Я торопливо шагала за сердитым отцом и с ужасом думала: «Авария? Вот здесь? Сейчас? Прямо во время шоу?» Но как, когда? Где я-то была? О кляксах я мгновенно забыла. Расспрашивать отца о случившемся не решилась.

Отец посадил меня в автомобиль к каким-то своим знакомым, велел немедленно позвонить маме, сообщить, что с нами все в порядке, а он задержится. Вот и все.

Дома я снова вспомнила о кляксах. Мне почему-то показалось, что их появление как-то связано с катастрофой. Но потом вернулся отец и долго рассказывал маме об обстоятельствах аварии, о чьей-то вине, о нарушениях техники безопасности и всякое такое. Выслушав его, я подумала, что слишком много читаю ужастиков, вот и мерещится.

Уснула как убитая.

Видела во сне человека без лица. Точнее, вместо лица была черная жирная клякса. Обгорелый и страшный, он гонялся за мной по громадному полю, среди обломков самолетов. Целая стая черных клякс носилась вокруг. Человек без лица чего-то требовал… Не помню. В последний момент, когда кляксы загнали меня и отрезали путь, он бросился на меня. Я завопила от ужаса и выставила руки вперед, защищаясь.

Это был кошмар, я проснулась от собственного крика. И родителей разбудила. Мама принесла мне воды, успокаивала, гладила по голове, вздыхала…

Я давно не боюсь мертвецов. Каждую ночь провожаю к границе умерших, нуждающихся в моей помощи и защите. Какой уж тут страх. Я привыкла. Обычная работа, хлопотная очень, это да. Мертвые, они тоже разные встречаются. Никто не знает о моих ночных приключениях, кроме подруги Ольги.

Мои сны наполнены мертвецами. Я даже создала для них маленький мир, осколок памяти, дом моего детства.

А этот человек без лица напугал меня. Там, во сне, произошло что-то очень важное. Но что, я никак не могла сообразить.

И еще, меня беспокоили черные кляксы, которые я увидела на авиасалоне. Что, если они как-то связаны с аварией и моим кошмаром?

Глава 2
Из детства

В детстве мне снились странные, очень яркие сны, но я думала, что все люди видят такие же. Однажды спросила у своей подруги, что снится ей. Она подумала и ответила: «Знаешь, я не запоминаю…» Я не удивилась. Подумаешь: одни помнят, другие – нет. В своих снах я летала, встречалась с прекрасными существами, добрыми, волшебными, и они становились моими лучшими друзьями; видела какой-то другой мир, красочный, нездешний. Я любила свои сны. Но особенного значения никогда им не придавала. Вот только сейчас, вспоминая, пытаюсь вернуть. Чувствую себя начинающим художником. Вот он несмело смешивает краски, делает первые мазки на холсте… На самом деле я не рисую, создаю свой мир, маленький мир на границе реальности, между ЗДЕСЬ и ТАМ. Мне очень хочется, чтобы там было все как в детстве: яркое, солнечное, доброе. Если я не буду стараться, мой мир исчезнет под слоем пепла, а потом расползется, как гнилая ткань, растворится в хаосе забытых событий, поступков и слов. Этого нельзя допустить. Мой мир нужен не только мне, но и тем, кто уходит.

Хотя нельзя сказать, что все мои сны были такими уж радужными. Иногда они пугали или казались странными, необъяснимыми. Как тот, где я впервые увидела черноволосую…

…она летела над землей, невысоко так, чтобы я могла хорошенько разглядеть ее черные волосы и волны василькового платья, красиво вьющегося на встречном ветру. Она была как нарисованная акварелью картина, и все-таки живая, смеющаяся, удивительная. «Фея», – подумалось.

Она смеялась и звала меня.

«Вот бы и мне так летать», – подумала я и побежала следом за васильковой женщиной. Это было нетрудно: она летела медленно, оборачивалась, улыбалась ободряюще и взмахивала полной рукой: «За мной, за мной…»

«Волшебница! Она научит меня». – Я бежала и бежала, пока вдруг не потеряла ее из вида.

Полуразрушенный дом с пустыми проемами на месте окон и дверей; нет крыши, она провалилась внутрь. Но я все-таки вошла.

Сразу почувствовала ее за своей спиной. Хотела обернуться, но она взяла меня за плечи и не позволила.

Кто-то там еще был. Мы не одни стояли среди почерневших обломков стропил, слежавшейся древесной трухи, кирпичных осколков, лежалого мусора. Неизвестный приблизился.

– Стой, – прикрикнула черноволосая, – я должна тебя убить!

Я не поверила. Это было похоже на игру, она улыбалась за моей спиной, я чувствовала ее улыбку.

– За что? – чуть нервничая, спросила я.

– Так надо. – Она продолжала крепко держать мои плечи, а может, уже и не держала, только я все равно не могла пошевелиться.

– Куда бы тебя ударить? Сюда? Или сюда? – Она размышляла вслух и наконец решила: – В левую лопатку…

Сначала я кожей на затылке уловила движение воздуха, и внезапно, словно отстранившись, увидела: красивая женщина в ярко-голубом платье занесла нож для удара и, примериваясь, медленно поднесла его к спине девочки, коснувшись лезвием левой лопатки.

Тотчас сама я ощутила прикосновение холодного острия, кольнувшего кожу.

А потом произошло необъяснимое. Я разозлилась. Это был мой сон и моя васильковая женщина. Так почему же она все испортила? Мне хотелось волшебства, сказки, чудесного полета, и она, красавица, должна была всему этому меня научить. Вместо этого затащила в развалины да еще и ножом размахивает!

– Ну уж нет! – Я резко повернулась и ударила ее первой, за тысячные доли секунды до того, как ее нож вошел бы мне под левую лопатку.

Фу, какой она стала некрасивой! Обычная тетка, каких полно на улице, и платье у нее из линялой ткани, под мышками расползается, и кожа серая, и вовсе она не светится. Лицо сразу погасло, нож она уронила, отступая, ударилась боком об угол.

– Уходи, – приказала я, – ты плохая. Больше не буду с тобой играть. Если увижу, сразу убью!

Она убежала, а я проснулась расстроенная. Она испортила мне настроение.

Сон не забылся.

Глава 3
Человек без лица

Наступил сентябрь, а значит, и школа.

По ночам я по-прежнему сопровождала умерших к границе.

А днем… днем я напряженно всматривалась в лица прохожих.

Пока больше никто не беспокоил меня. Если первое время я приглядывалась на улице и искала среди людей тех темных существ, что появились на авиашоу, то со временем подозрительность утихла. Жизнь вроде бы начала входить в привычное русло. Я даже посмеивалась над собой. Вот ведь воображение до чего доводит! В школе, конечно, все узнали, что я была на авиасалоне во время аварии, и приставали с расспросами. Я не знала, что рассказать. Я же ведь так толком ничего и не поняла тогда. Чтоб не разочаровывать одноклассников, бубнила что-то о панике, придумала для эффекта вой, взрыв и столб дыма. Хотя ничего такого не помнила. Может, было, может – нет. От меня скоро отстали.

С Ольгой поделилась, конечно. Постаралась описать подробно и тех, кто мне померещился, и свое состояние, и даже сон. А она мне возьми да и скажи:

– Это к тебе летчик приходил!

– Какой?! – испугалась я.

– Погибший, – со знанием дела объяснила подруга.

– Скажешь тоже! – расстроилась я. – С чего это?

– Ну как же! – воодушевилась подруга. – Ведь ты единственная предчувствовала катастрофу, но не предотвратила ее.

– Я?! Знаешь, Олька, по-моему, это не у меня, а у тебя не все в порядке с головой! – Честно сказать, она меня смутила. А мне и без этого тошно. – Дура ты, Олька! Я тебе как человеку – укачало, понимаешь?! Померещилось что-то, я же не виновата, что в это же самое время авария произошла?! Тебя послушать, так можно подумать, что и мамонты из-за меня вымерли!

Олька смутилась:

– Маш, ну чего ты! Не обижайся! Я просто предположила. Ты же у нас феномен!

– Нашла феномен! – Мне все еще было не по себе. – Сны, между прочим, это наше подсознание, ну, в смысле, оно нам показывает картинки прошлого, наши страхи, представления или мечты. Наверное, я сильно испугалась, вот и приснился человек в летной форме.

– Маш, ну чего ты, в самом деле, – насупилась Ольга. – Каждую ночь мертвецов провожаешь, а этого, с черным лицом, испугалась. Может, его тоже надо было проводить?

Я задумалась.

– Нет, Оль, тут что-то не так, – не согласилась я. – Вот чувствую, не так… Странно все…

– У тебя все странно, – усмехнувшись, напомнила она. – Так ты спросила бы у него.

– Я пыталась, уж поверь.

– И?

– Он меня не слушал, он, понимаешь, не такой, как остальные. Бешеный.

– Сумасшедший? – уточнила Ольга. – Разве мертвецы бывают сумасшедшими?

– Не знаю, – вздохнула я, – но придется с этим разобраться. Если, конечно, это не просто дурной сон.

Ольга хохотнула:

– Интересно, какие же сны у тебя не дурные?

– Оль! Твоя ирония сейчас точно ни к чему!

– Ладно-ладно, не обижайся, – спохватилась подруга. – Уж и пошутить нельзя…

Она-то пошутила, а я все-таки задумалась. Не шел у меня из головы человек без лица. Как ни старалась, не смогла его забыть. А что, если Ольга права? Вдруг это тот самый погибший летчик? И если я на самом деле могла предотвратить аварию, но не сумела, и, допустим, летчик об этом узнал… правда, непонятно, откуда. Хотя в моей жизни много странного, пора бы уже привыкнуть и не задавать себе вопросов. Ну ладно. Итак, можно предположить, что ко мне явился погибший летчик, страшно обиженный. Поэтому и вел себя агрессивно. И что? Я должна была извиниться? Да, мне очень жаль, что так вышло, но что я должна была делать? И как теперь ему помочь? Оставалось одно – разыскать бешеного мертвеца и решить эту проблему. Если, конечно, его еще не сожрали охотники…

В ту же ночь я отправилась на поиски.

Дорога пересекала заброшенное летное поле с разбитыми самолетами.

Он понуро сидел среди обломков, но почему-то теперь у него было вполне человеческое лицо.

Я обрадовалась. Летчику повезло. Правда, непонятно, как он не попался? Зло караулило его, но не нападало. Почему?

Я подошла поближе и окликнула его. Он поднял голову, взглянул почти равнодушно:

– Ты кто? – спросил.

– Проводник, – ответила я.

Он как будто что-то вспомнил, встрепенулся, поднялся на ноги:

– Пришла! А я уже и не надеялся! Я тебя ждал! Почему тебя так долго не было?

Он говорил, а я буквально кожей чувствовала присутствие охотников. Ощущение странное, такого раньше не было. Меня прощупывали, пытались проникнуть в мои мысли. Даже в затылке заломило. Кто прятался в расставленных ловушках?

Я посмотрела вокруг, потом себе под ноги и увидела черные камни. Их было много. Зато клякс я не заметила. Интересно, куда они подевались?

– Пойдем, здесь опасно, – сказала я.

Летчик послушно пошел рядом.

Ощущение слежки не исчезло. Но я не оборачивалась. Тот, кто следил, держался на расстоянии. Не рисковал? Боялся?

Дорога уперлась в большой ангар. Двери были распахнуты. Я кивнула летчику:

– Иди!

Там внутри стоял новенький самолет. Летчик улыбнулся, шагнул неуверенно, потом побежал.

Я отступила в сторону, самолет выехал из ангара прямо на взлетную полосу. Я последний раз увидела его, он махнул мне рукой, все так же улыбаясь. Я тоже помахала. «Давай, вперед!» – шепнула. Самолет разогнался и взлетел серебряной птицей. А я осталась стоять на взлетной полосе, уходящей прямо в синее-синее небо.

Глава 4
Пугающие сны

Я проснулась в прекрасном настроении. Никакой усталости. И я сделала то, что должна была. Все просто отлично!

В школе первым делом поделилась с Ольгой:

– Я сегодня летчика проводила!

– Да ты что! – обрадовалась Ольга. – Того самого?

– Ага…

– И чего? Снова бесился?

– Ты знаешь, нет, вполне нормальный был, сидел себе и ждал меня.

– Действительно, странно, – Ольга задумалась. – Слушай, может, ты не все запомнила из первого сна?

– Да вроде все помню, – я постаралась восстановить в памяти картинку. – Там были эти черные кляксы, и у летчика вместо лица клякса. А в этот раз ничего такого.

– Знаешь, в любом случае здорово, что ты его проводила, он же, наверное, хороший человек был. А кляксы эти… они просто тебя боятся, вот и разбегаются.

– Ты думаешь?

– Уверена!

Все-таки Ольга молодец! Она во мне уверена, и мне как-то хочется в себя верить. Возможно, я действительно могу как-то влиять на эти кляксы?

Правда, через неделю моя уверенность несколько пошатнулась.

Я пришла, как обычно, в школу и почти сразу же почувствовала – за мной следят! Вот точно так же, как во сне. У меня что, паранойя начинается?

Вышла из раздевалки и чуть не растянулась, поскользнувшись на мокром полу. Уборщица только что вымыла да, видно, не протерла.

Ольга опаздывала.

Когда я поднималась по лестнице, какой-то старшеклассник с остекленевшими глазами понесся прямо на меня, прыгая через две ступеньки, сильно толкнул локтем. Я не удержалась, и, наверное, сломала бы себе шею, но кто-то поддержал меня сзади.

– Гляди куда прешь, отморозок! – крикнула Ольга вслед верзиле, чуть не угробившему меня. Но он даже не оглянулся.

– Нет, ну ты посмотри на этого придурка! – возмутилась Ольга.

– Спасибо, – выдохнула я, – ты очень вовремя.

– Да я тебя еле догнала, – сообщила подруга, – орала от самой раздевалки, а ты – ноль внимания.

– Знаешь, мне как-то не по себе, – я поежилась.

– Что, мертвецы загоняли? – посочувствовала подруга.

– Нет, с этим все как обычно, – отмахнулась я. – Только сегодня такое чувство, как будто кто-то все время следит за мной. Причем это еще во сне началось. Так неприятно, – я снова поежилась.

– Это ты брось, – авторитетно заявила Ольга. – Это от усталости.

– Может быть… – согласилась я.

Мы вошли в кабинет истории. На уроке я немного расслабилась и успокоилась.

Зато, когда после занятий зашла в туалет, из кабинки выпрыгнули черные кляксы и запрыгали вокруг с противным чавканьем.

– Ольга! – взвизгнула я.

Подруга тут же ворвалась в туалет и уставилась на меня.

– Смотри! – Я тыкала пальцем в чистый кафельный пол, еще влажный после уборки.

– Что?! – испугалась подруга.

Я моргнула пару раз, кляксы исчезли.

– Показалось…

– Тьфу! Напугала! – воскликнула Ольга. – Пойдем-ка я тебя домой провожу. Ты бы хоть днем поспала, а?

– Пойдем, – безропотно согласилась я.

Как только мы вышли из школы, ощущение слежки пропало, точнее, осталось, но очень слабое.

Тот, кто следил за мной, как будто отстал.

Зато с моими снами стало происходить что-то непонятное.

Сначала я уловила присутствие в них кого-то или чего-то. Меня словно прощупывали, прикасаясь тихонько, пробуя. Это присутствие не то чтобы раздражало или беспокоило, нет, просто у меня обострилась чувствительность, и я все время была настороже. Я тоже начала прощупывать того, кто изучал меня. Это было похоже на игру в прятки в темноте. Выиграет тот, кто застанет противника врасплох. Мы кружили рядом, не подпуская друг друга близко. Утром я никак не могла вспомнить свои сны, оставалось только ощущение. А мне очень хотелось вспомнить.

Между прочим, существует несколько способов управлять своим сном. Я их знаю еще с детства. Например, ложась спать, надо правильно настроиться. Дать задание своему подсознанию. И тогда мой внутренний сторож, как я его называю, будет начеку. То есть, заснув, буду помнить о том, что сплю. А раз так, то буду контролировать и себя, и непрошеных гостей. Методика простая, надо только немного потренироваться. И если в ваш сон забрались непрошеные гости, вы можете справиться с ними. Главное – не бояться. Потому что вы находитесь на своей территории. Этому меня одна маленькая девочка научила… С которой мы тоже во сне познакомились.

Сейчас это даже интересно, вроде игры. Противник думает, что он неузнанным расхаживает, как у себя дома, а я в этот момент могу, например, сама напасть на него или применить хитрость. В первом случае противник может просто удрать, оставив меня ни с чем. А во втором, если я расслаблюсь и продемонстрирую ему свой страх, например, или уязвимость… вот тогда он не выдержит и нападет первым. Наверное, на моем месте любой человек поостерегся бы вести себя так безоглядно. Как говорится, не зная броду, не суйся в воду. Но эта пословица не для меня. Я из тех, кто, увидев на столбе табличку «Не влезай, убьет!», прежде всего внимательно осмотрит столб и проверит, подведены к нему провода или нет. Может, это просто бревно в чистом поле, а к нему ради прикола черепушку прикрепили, чтоб все боялись. А сами в ближайших кустах сидят и смеются. Так вот, меня бы не столб заинтересовал, а кусты и тот, кто там прячется. Именно поэтому я и решила схитрить. Притворилась эдакой овечкой: берите, мол, кушайте! Беспечная девочка спит невинным сном, знать не знает о чьем-то там присутствии.

Мой расчет оказался верным.

Я отключила себя, мой внутренний сторож, позевывая, убрался глубоко в подсознание, даже доспехи сбросил. Из охотника я превратилась в добычу. Силки расставлены, капканы ждут.

Присутствие сначала вообще перестало ощущаться, будто тот, кто прятался в темноте, раздумывал или недоумевал. А потом сломался, подкрался совсем близко, я услышала его и поняла: его мучил голод. Я испугалась. Игра стала опасной.

Хотя, надо отдать ему должное, он ни в коем случае не хотел напугать. Он не был тем, кто рождает кошмары. Он просто хотел есть, а я была желанной пищей.

Это очень страшно: ждать, когда в темноте к тебе подкрадется некто неведомый. Все внутри меня вопило от ужаса: «Беги! Чего ты ждешь?!» А я и сама не знала, чего. Где-то глубоко внутри меня кто-то очень спокойный и бесстрашный тоже ждал и сдерживал мой ужас, не давал ему вырваться.

Ближе… ближе…

Я позволила последнее: прильнуть к ямке у основания шеи. Я ждала укуса. Но меня не кусали. Нечто попыталось присосаться – это, наверное, самое точное слово: именно присосаться, как пиявка. И тогда мой внутренний сторож мгновенно оказался рядом, но успел лишь ухватиться за тонкую нить – след следа.

Существо рванулось так стремительно, что я, не соображая, ринулась за ним. И мы понеслись по лабиринтам снов. В какой-то момент мы оказались на крохотной станции, скорее полустанке, я прыгнула следом за ним в притормозившую электричку, пробежала по вагонам и… нить, связывающая нас, оборвалась. Я выскочила на станции и увидела другую электричку, идущую в противоположную сторону. Почему-то сразу поняла – он там. Я хотела было вскочить в вагон, но строгий кондуктор преградил мне путь.

– Эта электричка следует без остановок, – сказал он.

– Мне все равно, – ответила я запальчиво.

– Куда едешь?

– Туда же, куда и вы.

– Тебе туда нельзя!

Двери захлопнулись у меня перед носом. Электричка унеслась.

Это же граница! – дошло до меня.

Я стояла на пустой платформе. От страха не осталось и следа, я и сама не заметила, как увлеклась погоней, во мне клокотал веселый азарт. Надо же! Оказывается, я напугала того, кто хотел мною полакомиться. Вот было бы здорово поймать его! Нет, правда! Я же хозяйка своих снов, значит, у меня получится. Так, надо сосредоточиться, ответ будет. Я огляделась и четко приказала: «Хочу узнать, куда он делся!»

Девочка лет семи-восьми подошла и остановилась неподалеку. Обычная девочка, самого деревенского вида. Платье короткое, коленки сбиты, пыльные сандалии. Она посматривала на меня с любопытством.

– Ты местная? – спросила я, улыбаясь. Девочка напомнила мне меня маленькую.

Она кивнула.

– Когда отправляется следующая электричка? – снова спросила я.

– Тебе туда не надо, – неопределенно ответила девочка.

– А куда надо? – усмехнулась я.

– Я могу проводить, – заявила она.

– Вот как… «Почему бы и нет?» – подумала я. – Что ж, раз знаешь лучше меня, то давай, провожай.

Она взяла меня за руку и вывела на пристанционную площадку, тоже безлюдную, но со специально поджидавшим нас автобусом. Настоящая развалюха! Автобус долго вез нас, раскачиваясь на ухабах. На какой-то остановке девочка вывела меня на улицу.

– Нам сюда, – она показала на невысокие ворота, выкрашенные бурой краской.

– Пожалуй, дальше я сама, а ты подожди меня тут, – распорядилась я.

Девочка упрямо качнула подбородком:

– Нет, я с тобой.

Я хотела сказать, что в доме может быть опасно, но, взглянув в ее глаза, передумала. Было в них что-то такое, в этих глазах.

Она открыла калитку и вошла первой. Я – за ней.

– Там, – девочка кивнула на дом, – опасно только ночью. Днем – нет.

– Но ведь сейчас ночь, – напомнила я.

Она ничего не ответила, только глаза блеснули. Темные глаза…

Мы вошли в дом, опасливо озираясь. Ничего страшного. Деревянные половицы, беленые стены, светлый проем окна… обстановка скудная: старый комод у стены, кровать никелированная, домотканая дорожка пересекала комнату и скрывалась в проеме, ведущем дальше.

Мы ступили на дорожку, как на узкий мостик над пропастью. За нашими спинами сразу же стукнула, захлопнувшись, дверь.

– Ой, – испуганно пискнула девочка.

Мы тут же обернулись и попытались открыть, но предательская створка не поддавалась.

– Что же делать? – с надеждой глядя на меня, спросила девочка.

– Пока не знаю… Заманили нас, что ли? Похоже на ловушку.

– Смотри! – В ее голосе слышался неподдельный ужас. Она указывала пальцем под кровать. Я заглянула туда, но ничего не увидела, кроме углом выступающей коробки да слоя пыли. Дальше все скрывала тень.

– Что? – переспросила я.

– Там кто-то прячется, – прошептала девочка.

– Никого нет, я посмотрела.

– Может быть, и нет, – с сомнением произнесла моя спутница. – Только давай лучше не будем подходить к кровати, так, на всякий случай.

Мы медленно двинулись вперед по плетеной дорожке.

– Думаю, нам надо пройти все комнаты насквозь, – предположила я, – и мы найдем выход. В крайнем случае вылезем в окно.

Она промолчала.

В соседней комнате было так же бедно и обычно, как и в первой, только окна плотно зашторены, да буфет у стены массивнее. Рядом с ним стоял стол с квадратной столешницей, как на старых кухнях. И снова кровати с наваленными одеялами без пододеяльников.

Нас напугал сумрак, и мы поторопились миновать эту комнату, чтоб войти в последнюю – третью.

Здесь было светлее, а вдоль стен стояли кровать, диван и большой деревянный сундук. Эта комната оказалась самой маленькой.

Да, но где же выход?

– Наверное, надо вернуться и попробовать, может, дверь откроется? – предположила девочка.

Было поздно. В соседней комнате зажегся свет, послышались топот и голоса.

– Ну все, – тихо сказала девочка.

– Что – все?

Но она не успела ничего объяснить. К нам вошла девочка-японка в красном кимоно.

– Здравствуй, – сказала я и попыталась улыбнуться.

Девочка посмотрела на нас безучастно, так, как будто нас тут и не было, а потом заговорила на незнакомом языке, певучем и нежном. Она словно звала кого-то, и кто-то не замедлил явиться на ее зов. Я узнала ее спутников.

Один, похожий на гигантского дикобраза, утыканный иглами, растущими между панцирными пластинами и жесткой коричневой шерстью, коротколапый шар, с длинным, тонким подвижным носом. Другой – ростом с медведя, рыжий, помесь волка и крысы, с отвисшими большими ушами, бесхвостый, с узкой зубастой пастью. Третий – карлик, крохотный, кривоногий, с перекошенным морщинистым личиком. Он единственный напоминал обличьем человека и даже одет был, как игрушечный гном.

Моя маленькая подружка вообще как-то сникла, опустила голову, сжалась.

– Здравствуй! Извини, что мы без приглашения… – попыталась оправдаться я.

Но японка, скользнув по нашим лицам взглядом, качнула подбородком, приглашая нас следовать за собой:

– Дверь открыта, мы уходим. Идите за нами. Только, пожалуйста, ничего не трогайте… Ни в коем случае!

Мы снова остались одни. В соседней комнате погас свет и все стихло.

– Теперь мы можем уйти, – сказала я своей маленькой подружке.

Мы вернулись во вторую комнату.

На столе и буфете стояло множество тарелок и блюд со всевозможными кушаньями. Хозяева ждут гостей? Готовятся к празднику? Стол ломился от блюд с колбасами, паштетами, пирогами и еще какими-то немыслимыми деликатесами. Не поддающиеся описанию рыбины, застывшие в желе кусочки неведомых растений или мяса в коричневом, остро пахнущем соусе, крохотные розетки из теста, наполненные разноцветными кремами, лепестками, ягодами, икрой…

– Сколько еды! – задохнулась от восторга девочка. – Давай съедим хоть по кусочку, – взмолилась она.

– Не надо, нас же попросили ничего не трогать, – попыталась остановить ее я.

– А что тут такого? – не отступала девочка.

– Нельзя! Мы же не мелкие воришки…

– Да ладно тебе, – возмутилась моя спутница и взяла металлическую лопатку, лежавшую рядом с блюдом.

Паштет был в форме продолговатого пирога, с той только разницей, что на блюде лежала только начинка. Девочка аккуратно разделила паштет на четыре части и ловко подцепила ближайшую.

– Мммм, вкуснота! Бери, – предложила она, жуя.

Я уже потянулась к блюду, но заметила багровые капли, выступившие на срезе и на лопатке, которой девочка разделила паштет.

– Кровь! – Меня передернуло от отвращения, и я отступила от стола.

– Где? – спросила девочка с набитым ртом. Ее губы слипались, мордашка была перепачкана красным…

– Да вот же, смотри! – Паштет кровоточил, блюдо быстро наполнялось кровью.