Текст книги "Большой подарок от Эльфики. Лучшие сказки о Судьбе, Любви и Жизни"

Усыпляющая сказка

Горбунова не спала – бессонницей мучилась. Вертелась с боку на бок, вздыхала, подушку подтыкала… Считала овец, повторяла таблицу умножения – ничего не помогало.

– Каждую ночь одно и то же! – обреченно подумала Горбунова. – Господи, ну нельзя же постоянно принимать снотворные! Тем более что в последнее время и таблетки не помогают… Так, что бы еще применить для скорейшего засыпания?

Она вроде бы начала погружаться в легкую дрему, но тут где-то неподалеку явственно протрубил горн, и пронзительный голос скомандовал:

– Отряд, паааадъём!!!!

Горбунова подскочила, как ужаленная, и открыла глаза. Тут же они чуть не выскочили из орбит, потому что Горбунова обнаружила себя вовсе не в уютной домашней постели, а в длиннющей казарме, и койки в два яруса уходят в бесконечность…

– Мама! – пискнула Горбунова, щипая себя за руку. Оказалось неожиданно больно.

– На зарядку, на зарядку, на зарядку, на зарядку – становись! – пропел звонкий голос, и Горбунова вспомнила пионерский лагерь, в котором частенько бывала в счастливом социалистическом детстве. Ох, какой же сладкий тогда был сон, и как не хотелось вскакивать, чтобы бежать на зарядку…

– А вам, дамочка, особое приглашение надо? – вывел ее из воспоминаний грозный голос.

Она глянула на его обладателя – и обомлела: над ней возвышался бравый дядька в военной форме, но почему-то с красным пионерским галстуком и атласной пилоткой на коротко стриженной голове. На конце пилотки болталась на витом шнурке смешная желтая кисточка, что очень не вязалось с насупленными бровями и буденовскими усищами.

– Отвернитесь! – вскрикнула Горбунова, вспомнив, что на ней ничего, кроме пижамы. – Как вы смеете! Я не одета!

– На одевание было отведено сорок пять секунд, – гаркнул усатый. – Кто не успел, тот опоздал! И запомните: здесь вам не тут!!! Быстро на построение!

И он, невежливо схватив Горбунову за плечи, задал ей требуемый вектор движения. Она не успела даже сообразить, как реагировать, потому что уже оказалась на плацу, где строились такие же бедолаги. Что это товарищи по несчастью, она определила сразу – видок у них был еще похлеще, чем у нее. Встрепанные, заспанные, растерянные мужчины и женщины, кто в ночнушке, кто в семейных трусах по колено, кто, как и она, в пижаме, какая-то фигура даже в простыне.

– Строй-ся! – скомандовал все тот же усатый. – Спиной друг к другу в шахматном порядке по диагонали – становись!

Произошла неразбериха и сумятица, народ бестолково суетился, и усатый взревел:

– А-атставить! В шеренгу по одному… Справа налево… На первый-второй рассчитайсь!

– Первый! – звонко выкрикнул правофланговый.

– Второй!

Вскоре строй принял более-менее подобающий вид.

– Животы подтянуть, глаза выкатить! Слушать сюда! – приказал тот, что в пилотке. – Значит так, товарищи курсанты! Я теперь – ваш пионервожатый-старшина, и я вас научу любить и ненавидеть!

– Что-что? – пискнула какая-то старушка в махровом халате. – Я не расслышала – пионервожатый или старшина?

– Повторяю для специально обученных, а также для салаг, – свирепо сдвинул брови тип в форме. – Вы тут все на сборах в спецлагере, где будете проходить курс молодого бойца.

– Какого такого бойца? – нервно спросил тощий тип с темными кругами под глазами.

– Сколько ночей борешься с бессонницей? – ткнул в него пальцем старшина.

– Шестая пошла, – понурился тощий.

– Так вот: биться будем с бессонницей. До полной победы! А сейчас равняйсь! Смирна-а! Слушай вводную и наматывай на ус или губу, в зависимости у кого что имеется в наличии. Значит, так! Вы тут все страдаете хронической бессонницей. А по мне, так дурью маетесь! Потому как сон – нормальное состояние здорового человека. Кто был в армии или в пионерском лагере, те помнят – никакой бессонницы там не водится! После отбоя все спят, как сурки в баобабе! И моя задача – вернуть вас в это естественное состояние! Так что я для вас на период курса – и мама, и папа, и вожатый, и старшина. В нашем военно-пионерском спецлагере вас приведут к общему знаменателю! Так что, товарищи курсанты, крепите свою морально-политическую готовность к предстоящему лагерному сроку!

– Но мне на работу! – не унимался тощий.

– Ты уже доработался до полного нервного истощения. Ну, ничего, скоро ты будешь как штык-молодец – каждую минутку здорового сна ценить на вес золота. А насчет работы, товарищи бойцы, прошу не беспокоиться! Работы вам будет сколько угодно! Видите у забора метлы и грабли? Разобрали быстренько и начали уборку территории!

– Какой территории? – робко уточнил кто-то.

– Вверенной! – рявкнул старшина. – Отсюда и дотуда! В смысле от забора и до обеда!

– А завтрак? – выкрикнул обеспокоенный голос из конца шеренги.

– А завтрак надо еще заработать, – радушно сообщил старшина. – Армия – это борьба: до обеда – с голодом, после обеда – со сном. Жестоко зарубите это себе на носу!

Невесть откуда старшина извлек баян и, усевшись на стул, заиграл детскую песенку «Вместе весело шагать по просторам!». Народ стал опасливо разбирать хозинвентарь.

Горбунова хотела только одного – поскорее проснуться. Потому что тот бред, который ей снился, ей совершенно не нравился! Тут она нечаянно посадила занозу и вскрикнула – было больно. Даже кровь показалась. «Неужели во сне может быть так больно?» – подумала Горбунова, посасывая травмированный палец.

– Почему остановили трудовые будни? – осведомился над самым ухом старшина. – Что вы как кобра гремучая – клюв раскрыли и спите?

– Я не кобра! И я не сплю! – обиженно ответила Горбунова. – Я, между прочим, производственную травму получила!

– Юный пионер – всем ребятам пример, – укоризненно сказал старшина, мгновенно преображаясь в заботливого пионервожатого и вытянув из кармана пинцет, йод и пластырь. – Имейте в виду: если вы начнете портить рабочий инвентарь в виде рук и ног, то это вам чревато боком. Как же вы будете сдавать нормы ГТО?

– Чего сдавать??? – вытаращила глаза Горбунова.

– Беганье, плаванье, лазанье, метание в цель и на скорость. Нормативы «Готов к труду и обороне». Но это после. А пока… Юные пионеры! Сложить оружие – тьфу! то есть инвентарь! – в пирамиды! На зааааавтрак – стрррройся! Шаааагом марш! Песню… запе…вай!

– Вместе весело шагать по просторам, по просторам, по просторам… – дрожащим тенором завел старичок с козлиной бородкой. Остальные нестройно подхватили.

Завтрак был обильный и сытный. Пионервожатый старшина бдительно следил, чтобы съедали все, подчистую.

Горбунова действительно вдруг почувствовала зверский аппетит и с удовольствием умяла все, что полагалось: – вкусную молочную кашу, огромный бутербродище с колбасой, выпила какао и съела яблоко.

После завтрака старшина объявил политзанятия. Всех усадил за парты, выдал тетрадки и велел конспектировать.

– Сон – это единственное занятие, к которому солдат относится добросовестно, – мерно расхаживая по классу, вещал старшина. – Земля вращается вокруг своей оси – это позволяет нам измерять время суток. По команде «отбой» наступает темное время суток. Успеваете записывать? Дневальный должен стоять на тумбочке и подавать сигналы точного времени. В армии встают в шесть утра, независимо от времени суток.

– А если я привык вставать в восемь? Если я не высыпаюсь? – выкрикнул лохматый мужчина.

– Поясняю. Это вы дома не высыпались. Но это исключительно потому, что вы путаете сон с бодрствованием и наоборот.

– А как должно быть? – высунулась Горбунова.

– Я не знаю, как должно быть, но вы делаете неправильно. Я вам распишу весь режим текущего времени как по нотам. Ваша хроническая бессонница разобьется об меня, как о каменную глыбу. На этом наши занятия окончены, все на обед, а потом – дружно на спортплощадку.

Обед, как ни странно, по объему был почти таким же, как завтрак. Только вместо каши – суп, вместо какао – компот, а вместо яблока – банан, и еще салат из свежих овощей. Все легкое, свежее, вкусное.

– А что на второе? – рискнул спросить кто-то.

– А второе будет после обеда, – бодро объявил вожатый. – После сытного обеда по закону Архимеда, чтобы формы удержать, полагается?.

– Поспать? – предположили сразу несколько голосов.

– А вот и не угадали! Полагается бежать! – с удовольствием объявил вожатый. – Кросс, ребятки, кросс! А потом – сдача норм ГТО. Стррройся!

– Я не буду бегать! – неожиданно для себя взбунтовалась Горбунова. – После обеда полагается сончас! Я помню!

– Сончас, равно как и завтрак, надо еще заработать, – ласково укорил ее вожатый-старшина. – А если вам не нравятся наши сборы, мы вам устроим более другие. Вы у меня смотрите, я когда нормальный, а когда и беспощадный. Алле… гоп! Для штатских напоминаю: команда «алле» выполняется бегом.

И Горбунова, тихо увянув, обреченно потрусила следом за остальными из столовой.

Как сдавали нормы ГТО, она запомнила плохо. «Да что же за сон такой дурацкий? – горько думала она. – И почему я никак не могу проснуться? О господи, когда все это кончится?!» Но сон никак не кончался, и Горбунова, чертыхаясь про себя, наравне со всеми бегала, прыгала, метала и отжималась. Вожатый-старшина, по всему, дело свое знал крепко, и откосить не удалось никому. Наконец, он сжалился и велел строиться на поверку.

– Втянуть животы! Выпятить груди! Подобрать ягодицы! – угрожающе шевеля усами, шел вдоль строя старшина. – Не отряд, а похоронная команда! Тонус вялый, мышца дряблая, взгляд снулый, как у мороженого судака. Нормы едва на троечку с минусом натянули, за редким исключением, которое выступило на двоечку с плюсом. Но я вас подтяну и закреплю, чтобы вы были похожи на строевых пионеров, а не на стадо беременных пингвинов! Вот вы! – ткнул он пальцем в Горбунову. – Как вы себя чувствуете?

– Я себя чувствую, но плохо, – простонала Горбунова, которая последний раз бегала и прыгала еще во времена учебы в институте, то есть оооочень давно. – У меня все мышцы болят! Вы изверг и садист, и вы за это ответите!

– Ничего-ничего, тяжело в ученье, легко в бою! – благодушно ухмыльнулся старшина. – Тем более что в бою с бессонницей вы до сих пор терпели поражение, но я из вас сделаю бойцов-молодцов, пионеров-ленинцев!

Горбунова мечтала только об одном – рухнуть в постель и дать отдых натруженному телу. Ради этого она была готова стать и бойцом-молодцом, и даже пионером-ленинцем. Но планы старшины были другие и явно не совпадали с ее тайными намерениями. Он погнал всех на водные процедуры, причем время от времени душ самостоятельно переставал подавать горячую воду и плевался холодной, отчего то тут, то там раздавался визг и смех, как будто и впрямь они были дети в пионерском лагере. И Горбунова вдруг с удивлением поняла, что ей даже нравится вот так вот беззаботно плескаться под душем, не зная, что ждет ее дальше. Гадать было бесполезно – в этом безумном сне все шло как попало, но в целом даже весело!

Дальше был ужин, на который подали только овощное рагу, кефир и минералку.

– Безобразие! Это что, еда? – фальцетом закричал нервный мужчина. – Я не наелся! У меня гастрит! Я должен правильно питаться!

– Слушай сюда и запоминай, – поманил его пальцем старшина. – Правильное питание производится по следующей формуле: завтрак съешь сам, обед раздели с другом, ужин отдай врагу. Пусть враг, чтоб он был здоров, тратит силы на ночное переваривание! А мы дадим желудку отдых, чтобы он тоже мог как следует выспаться. Ясно?

– А я так не считаю, – заупрямился голодный мужчина. – Вот и врачи высказывают мнение, что…

– Цыц! – беззлобно прикрикнул на него старшина. – По этому вопросу существуют два мнения – одно неправильное, а другое мое. С неправильным вы жили до сих пор. А мое усваивайте по ходу сборов и не тяните резину в долгий ящик. Задача ясна?

– Ясна, – тяжко вздохнул нервный. – Можно я тогда сразу спать лягу? Пока снова не проголодался?

– И я! И я! – раздались робкие голоса с разных сторон.

– Никакого отбоя – в постель только через меня! – сообщил старшина своему сомнительно отужинавшему отряду. – У нас еще культурная программа не охвачена. Так что сейчас все на танцплощадку!

– Куда??? – ужаснулась Горбунова, но благоразумно решила не возникать.

На танцплощадке она вдруг опять развеселилась. В самом деле! Уж если выпала такая возможность – не морочиться завтрашним днем, не думать о работе и о домашних делах, не варить борщ на завтра и не щелкать пультом телевизора, выискивая хоть что-то приличное, так нужно хотя бы удовольствие получить! И она зажигала от всей души! Резвилась, отплясывала, участвовала в конкурсах… В общем, вспомнила молодость. Нервный трижды приглашал ее танцевать и оказался в целом вполне приятным мужчиной, культурным и начитанным. Горбунова от такого внимания даже раскраснелась и от души хохотала над его шутками. Так что, когда музыка перестала играть, ей даже жалко было.

Уже в казарме всем дали выпить по стаканчику какого-то травяного чая, в котором явственно слышались и мелисса, и душица, и мята, и мед, и еще что-то. Чай был вкусный и как-то… успокаивал, что ли? От него впечатления дня мигом улеглись, а по организму разлилось приятное тепло.

…Когда старшина-вожатый наконец-то протрубил на горне «отбой», Горбунова ощутила такую любовь и нежность к суровой казенной койке, что сама удивилась. Душа просила отдыха. И сна. Сна!!! Бессонницы даже на горизонте не наблюдалось. Но программа сегодняшнего дня еще не была исчерпана. Вожатый уселся с баяном посреди казармы (или это все-таки была палата пионерлагеря?), тихонько заиграл что-то задушевное, дождался, когда все улягутся, и заговорил:

– Ну вот и вечер… Можно глубоко вздохнуть… Как это приятно – после такого разнообразного дня вытянуться на коечке, расслабить руки и ноги, распрямить спинку… Ничего не давит на живот, желудок свободен… Травяной чаек согревает, расслабляет, успокаивает… Дышим, дышим полной грудью… Медленно, мерно… Поблагодарим себя за то, что дали телу много движения… Не смотрели ужасов по ящику… Не читали на ночь газетных новостей… Не зависали за компом… Скажем спасибо за то, что не переедали… Не пили кофе… Не выясняли отношений… Не трещали по телефону… Как хорошо было поработать… подвигаться… потанцевать… принять контрастный душ… Как чудесно будет повторить это завтра… Послезавтра… И всегда… Какие приятные воспоминания… Они превратятся в чудесные сны… Восхитительные сны… Сигнал тревоги прозвучит в ноль часов ноль-ноль минут… Вот только неизвестно, утра или вечера… А пока спите… Спите…

– Какой еще сигнал тревоги? – сонно подумала Горбунова. – Я его просто не услышу…

Но она услышала. Когда затрезвонил сигнал, она с сожалением открыла глаза – ей снилось что-то очень спокойное и приятное, из чего и выплывать-то не хотелось. Впрочем, она быстро сообразила, что это звонит будильник.

– Как??? Уже утро??? – удивилась Горбунова. – Так я что, действительно спала? Всю ночь???

По всему выходило, что так оно и было.

– Так это что… сон такой был? – озадачилась Горбунова. – Но какой четкий! И старшина этот… Как живой! С усами!

И вдруг она вспомнила, как во сне стояла под знаменем, сделанным из ее любимой простыни в цветочек, и звонким пионерским голосом давала клятву:

«Перед лицом своих товарищей торжественно клянусь соблюдать правильный режим питания, много двигаться, физически трудиться, избегать негатива, давать себе приятные впечатления и ощущения и смотреть по ночам чудесные сны! Клянусь!»

– Клянусь! – машинально повторила Горбунова.

Будильник одобрительно звякнул, ухмыльнувшись своим округлым циферблатом со стрелками-усами, словно старшина-вожатый напоследок шепнул ей: «Сон – нормальное состояние здорового человека! Я вас научу любить и ненавидеть!»

– Так точно! Люблю поспать! – с чувством сказала ему Горбунова и помчалась в ванную – под контрастный душ, а потом в жизнь – где больше не было места бессоннице.

* * *

Женщина хохотала. Искренне, от души. До слез.

– Давно так не смеялась, – сообщила она. – Оказывается, жизнь-то продолжается! Это я из нее немножечко выпала. Но теперь я в нее обратно впаду.

– Мгммм, лучше впадать в жизнь, чем в депрессию, – промурлыкала Кошка.

– Рада, что понравилось, – застенчиво дохнула нежным ароматом Сирень.

– О! Наконец-то в глазах появился свет, – отметила Звезда. – А то я стараюсь, стараюсь, а там все тускло. Но вот теперь – хорошо. Тело начало подавать признаки жизни.

– Да, но в бессоннице был определенный положительный момент! – спохватилась Женщина. – Она дарила мне много времени. А если я буду сладко спать по восемь часов в сутки, у меня почти не останется времени на все остальное!

– Ну, вот уж ни за что не поверю, – возразила Звезда. – Время не добывается на рудниках и не продается в магазинах, оно есть у всех, просто научись им правильно распоряжаться.

– История! История! У меня есть история! – залопотала Сирень. – Очень увлекательная история про Время!

Временные трудности

Со мной стали происходить совершенно странные, необъяснимые вещи. Мне вдруг перестало хватать времени. Вот только что его было до фига, и дни иной раз тянулись долго и нудно, как осенняя слякоть. А тут вдруг – раз! – и не стало. Не успеешь утром проснуться – уже ночь приближается, а я еще столько не успела сделать!!! Вот если бы в сутках было двадцать восемь часов! Или даже тридцать шесть!

А потом – и того хлеще: все мои часы словно взбесились. Они стали показывать разное время, останавливаться, ломаться, спешить и отставать, из-за чего я сама сделалась совершенно не пунктуальной. Дольше всех держались большие настенные часы, но однажды и они присоединились к общей неразберихе: я с изумлением увидела, что минутная стрелка на них дернулась, подумала немного и пошла в обратную сторону. В общем, время взбунтовалось.

– Женечка, что делать? – набрала я номер своей лучшей подруги. – Это же ужас какой-то! Ни одних правильных часов в доме! Живу в каком-то безвременье! Мне на работе уже замечание объявили!

– Погоди! Я сейчас примчусь, и все расскажешь! – тут же отозвалась падкая до сенсаций Женька.

Мы живем неподалеку, минутах в пятнадцати ходьбы. Но Женька появилась в рекордно короткие сроки, по-моему, практически мгновенно. Хотя я могла и ошибаться – правильное ощущение времени у меня уже давно потерялось.

– Рассказывай! – выпалила Женька, стаскивая сапоги.

Я даже удивилась: обычно она сначала требует чаю с пирожными, за чаем вываливает на меня целый ворох своих новостей (Женька журналист, и новостей у нее всегда много), а уж потом слушает меня. Но сейчас она пребывала в непонятном возбуждении, аж глаза горели.

– Жень, ты сама глянь – все часы или стоят, или показывают разное время, – сказала я.

– А починить? – тут же отреагировала Женька.

– Да я в часовую мастерскую хожу как на работу! Вроде починят – а они опять… – расстроенно ответила я, безуспешно пытаясь завести мой любимый будильник.

– Не мучай механизм, – отобрала у меня будильник Женька. – Я знаю, куда ты попала, подруга.

– Я попала, это точно, – с тяжелым вздохом признала я.

– Это у тебя временные трудности! – объявила Женька.

– Ничего себе временные! Нет ничего более постоянного, чем такое «временное», – тяжко вздохнула я.

– Я знаю, в чем тут дело, – загадочно сверкнула хитрыми глазищами Женька.

– Ну так говори!

– Давай чаю и пирожных, а я тебе выложу всю инфу в лучшем виде! – сказала Женька, просачиваясь на кухню.

Инфа оказалась неожиданной. Оказывается, пронырливая Женька, собирающая материал для своих статей и заметок повсюду, обратила внимание на то, что люди стали часто жаловаться на время. «Нехватка времени» стала звучать как диагноз, вроде «почечной недостаточности» или «вегетососудистой дистонии». Истории со спешащими, стоящими и отстающими часами Женька слышала то тут, то там. Заинтересовавшись, она провела собственное журналистское расследование, пробежавшись и по часовым мастерским.

– И я познакомилась с таким невероятным мастером, что просто улёт! – азартно докладывала Женька, пихая в рот очередное пирожное. – Мастер Цейтнот, слышала?

– Не знаю, я в мастерской возле работы часы чиню. И фамилий не спрашиваю.

– Нет, это совсем в другом месте. Давай, собирай свои часы в кучу – сейчас допью, и поедем.

Мастер Цейтнот жил в таком медвежьем углу, куда я отродясь не заглядывала. На самой окраине города, в двухэтажном доме типа «барак», который отлично вписался бы в любой фильм ужасов.

– Жень, ты уверена? – опасливо спросила я, озираясь по сторонам.

– Уверена-уверена, – ответила Женька. – Это такой человечище!!! Не пожалеешь.

«Человечище» со смешной фамилией Цейтнот жил на втором этаже. Дверь, обитая потрескавшейся клеенкой, меня окончательно удручила. Ну что там может быть, за такой убогой дверью?

Но за дверью оказался совершенно сказочный мир. В этом мире везде были часы. Даже в прихожей. Большие и маленькие, с циферблатами разной формы, с гирьками и маятниками, с электронными дисплеями и кукушками… Меня как-то успокоило, что они тоже показывали разное время. Прямо как дома себя почувствовала!

В этом разновременье я не сразу сообразила, что Женька давно что-то вещает и, оказывается, знакомит меня с хозяином.

– Мастер Цейтнот, – представился он, пожимая мне руку.

Я сделала усилие и сфокусировала зрение. «Человечище» оказался маленьким, сухоньким мужчиной неопределенных лет. Может, сорок пять, а может, и все семьдесят – как-то так он выглядел, непонятно. И ростиком мне едва до уха, а я, между прочим, сама достаточно плюгавая…

– Я смотрю, вам интересно? – приветливо спросил он, поведя рукой в пространство.

– Еще как, – призналась я. – Никогда не видела столько часов в одном месте.

– Да, у меня действительно много времени, – с удовольствием сказал он. – И я с удовольствием уделю часть его вам, милые барышни.

– Мне очень хотелось побывать у вас еще раз, – затараторила Женька. – И вот как раз случай представился – у моей подруги большие проблемы со временем, я подумала, что у вас найдется для нас время!

– Разумеется, найдется! – весело подтвердил мастер Цейтнот. – Я ведь его никогда не теряю и не растрачиваю попусту, поэтому у меня его на все и на всех хватает.

– Она когда мне рассказала, я сразу подумала – временные трудности! – с энтузиазмом продолжала Женька. – Вы тогда так увлекательно про это рассказывали!

– А о чем это вы? – робко вякнула я.

– Милые барышни, присаживайтесь! Я с удовольствием поговорю об этом. Ведь в наше время временные трудности коснулись многих…

То, что рассказал мастер Цейтнот, сначала показалось мне скучным. Обычным, что ли. Но вот потом…

– Я увлекся изучением Времени с детства, – говорил он. – Видите ли, я рос хилым ребенком и постоянно болел. Читать мне не давали – близорукость! Телевизора у нас не было, радио только на кухне… Родители все время на работе. Бабуля к тому времени совершенно оглохла, она, конечно, заботилась обо мне, но вот поговорить… Приходилось целыми днями молча лежать в постели.

– Так с ума сойти можно! – вырвалось у меня.

– Можно и сойти. А можно употребить время с пользой. Что мне еще было делать в постели, как не размышлять? Тем более что время тянулось так медленно! И я стал разговаривать с ним. Напротив меня висели большие настенные часы, и для меня Время выглядело именно так. Я знал: когда маленькая и большая стрелки будут на цифре шесть, вернутся родители, и тишина в доме кончится. Но они уходили рано утром, и я часто мечтал: вот если бы время можно было сжать. Раз – и стрелки на шесть!

– У меня сейчас так и происходит, – вставила я. – Ничего не успеваю! Раз – и стрелки на шесть! И работа не сделалась, и дома полный завал! А уж на личную жизнь времени совсем не остается!

– Позвольте же вам объяснить, милая барышня. Видите ли, Время – живое. Это своего рода организм, он живет и развивается по своим законам, и, как с любым живым существом, с ним можно договариваться!

– Что? – озадачилась я и тревожно глянула на Женьку: уж не к сумасшедшему ли она меня притащила?

Но Женька победно сияла, как новенький рублик, и только с энтузиазмом покивала мне головой.

– Я научился разговаривать со Временем, – скромно подтвердил мастер Цейтнот. – И оно поведало мне множество тайн. Вот скажите: вам приходилось убивать время?

– Что??? – еще больше удивилась я.

– Ну, есть выражение такое – «делать что-нибудь, чтобы убить время». Слышали?

– Слышала, – машинально кивнула я. И вдруг вспомнила… – Знаете, когда я еще студенткой была, мы иногда прогуливали лекции, шли в скверик напротив института и играли в карты. Просто так, чтобы время убить. Так и говорили!

– Ага! – обрадовался мастер Цейтнот. – Ну а теперь?

– А теперь… На работе мы часто чай пьем. Или в курилке собираемся и болтаем. Тоже – чтобы время убить. Ведь день иногда так медленно тянется, особенно понедельник! А по вечерам мне бывает одиноко, и я смотрю сериалы – прыгаю с канала на канал…

– Ясненько-понятненько. Значит, вы еще и рецидивист! – грустно констатировал мастер.

– Ну что уж вы так? – смешалась я. – Какой я вам рецидивист?

– Тихо ты! Слушай давай, – зашипела Женька. Кажется, за своего мастера она была готова глаза выцарапать каждому, кто его не оценит. Или обидит.

– А вы о будущем часто думаете? – спросил мастер Цейтнот.

– Я? Часто. Особенно когда новости посмотрю.

– А что вы о нем думаете?

– Ну… Разное. Например… Куда мир катится? Или как от кризиса застраховаться. Или что сделать, чтобы на мошенников не нарваться. Ну, что показывают, о том и думаю.

– А как вы думаете, Времени приятно, когда о нем думают такие гадости? – прищурившись, спросил Цейтнот.

– Вот об этом я как раз никогда не думала, – призналась я. – Что значит «приятно»?

– Видите ли… Время вертикально. Прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно. И они взаимосвязаны. Знаю-знаю, это трудно понять, но вы попробуйте!

Я честно попробовала, но у меня ничего не вышло. В чем я и призналась тут же.

– Вот смотрите, – терпеливо стал объяснять мастер. – В прошлом вы совершили ряд каких-то поступков. Окончили институт, например. Благодаря этому в настоящем вы имеете профессию, да?

– Ну да, – пожала плечами я, не понимая, к чему он клонит.

– То есть в прошлом вы сформировали свое настоящее! Будете спорить?

– Да не буду, так и есть.

– Ну или вот взять ваши роскошные длинные волосы – вы их давно отращиваете? Ухода много требуют?

– Да с пятого класса, – доложила я. – Разумеется, ухаживаю! Мою, сушу, укладываю, подрезаю. Знаете, сколько времени уходит на красоту?

Мне было приятно, что он заметил: волосы всегда были предметом моей гордости.

– Время, потраченное на красоту, не уходит, – заметил мастер. – Оно в нее превращается. Это вы время не тратите, это вы его вкладываете!

– Вон оно что? – обрадовалась я. – Значит, и дивиденды будут?

– А разве вы их не замечаете? – в свою очередь, удивился мастер. – Каждый восхищенный взгляд, каждый комплимент – это ваши дивиденды.

– Это только красоты касается? – уточнила дотошная Женька.

– Отнюдь. Возвращается сторицей время, вложенное в детей, в бескорыстную помощь ближнему, в любимое дело, в собственное развитие.

– А вот сейчас мы чем занимаемся? – заинтересовалась я.

– Собственным развитием, – тут же определилась Женька. – Разве нет?

Пожалуй, она была права.

– А были в прошлом моменты, которые вам не хочется вспоминать? – спросил Цейтнот.

Ох, были… Кое-какие моменты мне вообще хотелось не то что вычеркнуть из памяти – вырезать из жизни, и чтобы их никогда не было!

– Ну, были, – уныло сказала я. – Только я их стараюсь забыть, стереть просто!

– Это все равно что вырезать часть ноги! Или даже мозга! – вскричал Цейтнот. – Посудите сами: это же записано во Времени! Это – летопись вашей жизни! Благодаря тому опыту сформировано ваше Настоящее. А вы – вычеркнуть… Ну конечно, время сопротивляется!

– Это как «сопротивляется»? – не поняла я.

– Вы пытаетесь стереть часть прошлого. Вы с опаской думаете о будущем, не хотите его. Вы отрицаете Время! А оно материально! Оно тоже хочет жить!

– Ну, пусть живет, – разрешила я. – Только при чем тут это? Что-то я торможу…

– Это не вы тормозите, это Время вас тормозит, – доложил Цейтнот. – Специально, чтобы вы вникли и поняли. И изменили свое отношение к нему.

– Да я не против, – стала оправдываться я. – Только не пойму, что я должна сделать.

– А слышали вы выражение «счастливые часов не наблюдают»? – снова резко сменил тему Цейтнот.

– Ну, конечно, это же «Горе от ума», – блеснула эрудицией я.

– А почему?

– Ну… увлечены, наверное, – предположила я.

– Совершенно верно! – подтвердил мастер. – Они заняты тем, что им нравится. Они не вспоминают о прошлом. Они не думают о будущем. Они «здесь и сейчас»! А это и есть идеальное отношение ко Времени. Поэтому оно всегда, всегда работает на влюбленных!

– Но я пока не влюблена… – растерянно сказала я, беспомощно оглядываясь на Женьку.

– Врет, – тут же выдала меня коварная Женька. – Влюблена, только безнадежно. И страдает втихушку. Потому что он давно с другой и вообще о ее чувствах не догадывается. А она вечерами сидит и мечтает о Великой Любви.

– А что, мечтать запрещено? – ощетинилась я.

– Если мечта не переходит в действие, она застревает в безвременье, – с сожалением вздохнул мастер Цейтнот. – Так вы можете всю жизнь просидеть и не дождаться. Время любит движение! Иначе оно просто останавливается. Тихая заводь… И вы на берегу…

Как они меня! И Женька-то! Подруга, называется…

– Милая барышня… Вы не расстраивайтесь! Все вовсе не так безнадежно, как написано сейчас на вашем хорошеньком личике! – виновато проговорил мастер. – Напротив – вы увидели Время, обратились к нему лицом, и теперь Время работает на вас!

– Да? – несколько приободрилась я. – Тогда ладно. Но вот почему мои часы взбесились? Если они на меня работают?

– Чтобы вы, наконец-то, начали планировать свое время, – тут же живо отозвался мастер. – Время очень любит, когда им занимаются. Почти как женщина!

– А если женщиной не заниматься, она обидится и даже будет вредить, – радостно добавила Женька.

– Вот так же и Время! – кивнул мастер Цейтнот. – Оно может быть капризным, если вы к нему относитесь наплевательски. А если с уважением – и оно пойдет вам навстречу! Оно будет служить вам верой и правдой, сжиматься, растягиваться, даже ненадолго останавливаться – как пожелаете! Но только при условии, что вы используете его на благие цели! Нереализованные мечты, рыдания в подушку и просмотр всех сериалов подряд благими целями не считаются! Перестаньте убивать время на пустопорожние разговоры, на необязательные отношения, на ненужные действия, и оно признает вас! Вы станете хозяйкой своего времени!

Наверное, «здесь и сейчас» я была счастлива. Потому что дальше «часов не наблюдала». Я задавала еще какие-то вопросы, мастер с готовностью отвечал. Мне было безумно интересно, и я вовсе не смотрела на часы. Да и куда смотреть – они же все показывали разное время?! Но, наконец, я выдохлась, да и мастер выглядел слегка утомленным.