Текст книги "Барабанщики из Поднебесной"

Ирина Волкова-Китаина
Барабанщики из Поднебесной

Григорию Варфоломеевичу Рослову,

инженеру-железнодорожнику,

моему незабвенному деду

посвящается…

Глава 1
Необычный гость

Если бы эта фотография могла отразить, что случилось перед тем, как запечатленный на ней момент жизни проник через мигнувший глазок объектива и зафиксировался на пленке, она вызвала бы море вопросов. А так, увидев стариков-китайцев в древних нарядах и босых мальчиков-рикш, цепочкой кативших их в красных каретах, казалось, Денис сфотографировался с ними в музее восковых фигур. Он быстро убрал эту фотографию и достал из конверта другую, где стоял один возле уличного плаката с замысловатыми иероглифами и напечатанным латинскими буквами словом «BEIJING».

– Китайцы называют свою столицу не Пекин, а Бейцзин, – пояснил он, – «бей» по-китайски – север, «цзин» – столица. Северная столица.

– Вот это новость! – удивилась Светлана Леонидовна, глядя на снимок через плечо Дениса.

Он обернулся к ней с тронувшей его тонкие губы улыбкой:

– Этой новости шестьсот лет…

Светлана Леонидовна удивилась ещё больше и проронила, как бы про себя: «Не ожидала, что в мои годы меня можно так удивить!»

Её манеру упоминать по любому поводу свой возраст я заметила ещё в нашу первую встречу. У меня тогда только завязывались отношения с Владиславом, и он впервые пригласил меня на вечеринку. Увидев хозяйку в розовом вечернем платье, похожую на улыбающуюся с портрета Ренуара актрису Самари, я почувствовала себя плебейкой. Её гости, и это для меня было неожиданно, оказались с книжками собственных стихов, с гитарами, один пришёл даже с синтезатором, который звучал как целый оркестр. В разгар вечера она вместе с парой её сослуживцев по Железнодорожному колледжу спела старинный городской романс и спросила, всем ли понятен жестокий юмор старшего поколения. Я решила, в её частых напоминаниях о возрасте скрыт какой-то её комплекс.

Двадцатидвухлетний Денис, эпатажного вида, с длинными чёрными волосами, в узких, слегка затемненных минусовых очках, во франтоватом бархатном пиджачке и знающий, ну хотя бы вот о столице Китая, больше её, ей нравился. Мне тоже стало с ним интересно. «Почему я его ненавидела в школе?!» – не понимала я.

Он обсуждался в школе. Его мамочка, и она обсуждалась, часто оставляла его на своих престарелых родителей, а однажды улетела с каким-то организатором туристских походов и год не давала о себе знать. На этой почве Денис, классе в пятом-шестом, прекратил расти и затормозился в умственном. Кроме меня его жалели все, особенно учителя. Но потом школу облетела радостная весть: «Мамочка на Байкале! Занимается там бизнесом! Настроила в горных лесах хижин для своего организатора туристских походов! Возводит на берегу гостиницу!» Денис стал на лето летать к ней, был с нею в Китае, подрос, перестал обсуждаться. После школы я забыла о нём. А вчера произошло, как в кино, мы встретились.

Звоню подруге, сказать, что достала американский адрес бывшей нашей одноклассницы. Он ей был позарез нужен. Я звонила ей и на обычный, и на мобильный – нигде никого. Наконец слышу: «Алло!»

Голоса её не узнаю. Она меня узнает.

– Валерия! Нихау!

– Что? – не понимаю.

– Здороваюсь с тобой по-китайски!

– А! – смеюсь. – Нихау. Я тебе адрес нашла! Можешь зайти прямо сейчас! Я дома!

– Нет, лучше ты приходи!

– Голос звучит странно. Удивляюсь, но говорю, ладно, через пять минут я у тебя. Мы живём рядом. Я – на Московском, первый дом от «Техноложки», она – на Загородном, во втором от неё. Дворами – сто метров. Принарядилась, прихожу, даю мои три коротких звонка и представляю: вот дверь откроется, я встряхну своими густыми русыми прядями, сделаю шаг – назад и услышу восторженный вопль подруги: «Валерка! Ты имидж сменила! Вся новая в Новом году! Хвост отстригла! Чёлка! Тебе идет! Покрасилась в пепел! Одного цвета с глазами! Оригинально!». – Слышу шаги за дверью, горю желанием рассказать, чем вызваны мои перемены. Дверь открывает волосатик – подросток. В кимоно с иероглифом на груди. Теряюсь. Неужели, я этаж перепутала?

– «Извините, – говорю, – мне», – называю имя…

– Так она в Америке! Вчера улетели всей семьёй. Теперь тут я обитаю. Макарова! Не узнаешь? Я из параллельного «б». Денис Накатов!

Первое, что я испытала, мне стало стыдно перед ним, как перед свидетелем отношения ко мне самой близкой моей подруги. Стою в новой дубленочке «авто-леди», модно подстриженная, тонко надушенная, а чувствую себя, будто в прорубь опущена. Голос Дениса как с другой планеты.

– Макар Чудра! Очнись! Тебе тут оставлен латинский учебник. Дал слово торжественно вручить!

Отвечаю:

– Денис, у меня латинский с медучилища свой. Я – фельдшер.

Он:

– Такого не то что у фельдшеров, у врачей нет! Тут инглиш, франсэ, дойч, тэ дэ и тэ пэ, чешско-, польско– и даже наш великий могучий трактуются как диалекты латыни! Учебник лингвистический! Позапрошлого века! Не подлежит вывозу из страны. Так вручить?..

Не буду вспоминать, как я вошла в квартиру. Денис отдал мне учебник с Юпитером на обложке и предложил выпить водки. Я отказалась.

Он:

– Что?! Китайской?! Рисовой?! За встречу!

– Нет! – говорю.

– Тогда на это взгляни! – Он дал мне какой-то старинный футляр от очков, пластмассовый или из черепахового панциря. – Там, говорит, – телефончик из Китая. Непростой! Могу удивить.

Я положила футляр на стол.

– Ты уже удивил. На сегодня с меня хватит…

Всё ещё в шоке от известия о подруге. Автоматически открываю учебник. По алфавиту на «а» идут латинские слова, одинаковые во всех европейских языках, якобы диалектах латыни! Выбираю русский: activus – актив, avantgarde – авангард, archivum – архив, architectura – архитектура, avia – птица. «Ничего себе! – удивляюсь, – даже авиа из латыни». Листаю дальше: cultura, literatura…

– С учетом медицины, – говорю, постепенно приходя в себя, – латынь не такой уж мёртвый язык.

Денис открыл дверцу буфета.

– Ну, тогда давай, Макар Чудра, по рюмашке за латынь!

Смотрю на него. С длинными волосами, весь какой-то изломанный. Стало любопытно, как он оказался в квартире моей подруги? Чем занимался в Китае? Но вместо того, чтобы спросить, говорю: «Между прочим, мой молодой человек тоже имеет отношение к Китаю. Его прапрадед строил Великий Сибирский путь. Он потомственный железнодорожник, инженер, ведёт как диспетчер поезда Балтийского направления. А я – в медпункте на Балтийском вокзале. Могу и на ”Скорой помощи” работать в фельдшерской бригаде!» Ловлю себя на мысли, что хвастаюсь. Денис достаёт из буфета бутылку. Я предлагаю ему пойти на святочную вечеринку к Светлане Леонидовне, объясняю: «Она сокурсница моего молодого человека, живёт на Васильевском острове. Встречаемся завтра, полпятого на “Приморской”. Туда можешь взять эту рисовую!»

Ничего не уточняя, он согласился прийти.

Владислав приехал на «Приморскую» в железнодорожной форме и с гитарой, сразу напомнил мне, что завтра у нас общий выходной, и что мы снова увидимся. Высокий, в шинели, с незачехлённой гитарой в руке, он выглядел самым заметным в нашей компании. Наблюдая, как легко он со всеми держится, Денис съязвил:

– Макарова, этот семафор и есть твой потомственный?

Владислав понял, что высказавшийся в его адрес парень в длинном китайском пуховике – тот самый, о ком я вчера ему рассказала, но будто бы не заметил его. Это Дениса задело. Он насупился, не пошел со всей компанией в супермаркет, а у Светланы Леонидовны, когда Владислав исполнял свои остроумные рэпы, сразу выходил из комнаты.

Фотографии он достал, когда две коллеги хозяйки, как и она, в вечерних нарядах, вышли на кухню готовить чай, а гости, одетые проще, но с голосами, гитарами и самые шумные из них с собственными стихами, снова, как в прошлую вечеринку, навыступались под аплодисменты друг друга и отправились на лестничную площадку курить.

За столом с Денисом остались трое некурящих: я, Светлана Леонидовна и слегка захмелевший толстяк с короткой бородой под Хемингуэя. Во время застолья он на гитаре не играл, стихов не читал, но заметил нам, что тут он единственный, кто живет на поэтический гонорар. В его обществе Денис разговорился, перестал ощущать себя не в своей тарелке, и этим умением создать вокруг себя благожелательную атмосферу, бородач мне понравился.

С неменьшим, чем у Светланы Леонидовны, удивлением он спросил:

– Скажи, Денис! Бейцзин, Бейцзин! А откуда «Пекинская утка»? Я на днях ел её с киргизскими друзьями в китайском ресторане. Там в меню пишут: «Утка по-пекински»! Почему?

Денис был готов ответить, но тут в комнату толпой вернулись курильщики. Обстановка мгновенно переменилась. Поэт махнул на Дениса рукой:

– Ай! Не объясняй! Мы не на ликбезе!

Глаза Дениса, я увидела даже через его дымчатые очки, лихорадочно заблестели. Он побледнел, прижал руку к сердцу и выбежал из-за стола. Поэт воскликнул:

– Девчонки! «Китаец» обиделся на меня!

Из прихожей раздался резкий хлопок входной двери.

Светлана Леонидовна, ничего не ответив и сверкнув полоской белой спины в узком вырезе вечернего платья, выбежала за Денисом.

Я вышла за ней.

На слабо освещенной лестничной площадке было сильно накурено. Денис, как тень Ларры, стоял у окна. В стеклах двойных рам отражался удвоенный огонек, светясь у него в руке. Я подумала: зажигалка. Прикуривает. Но огонек не угасал, а с улицы слышалась высокотональная речь.

– С ним говорят по-китайски! – прошептала Светлана Леонидовна. – Какой у него необычный мобильник!

Денис держал светящийся предмет на уровне груди и, направляя его на улицу, старался остаться для кого-то там незамеченным. Мы не дождались окончания его разговора и шагнули к окну. Внизу у подъезда дома стояли красные кареты! Те самые, что мы видели на фотографии. С седоками! С рикшами! И рядом был старик на коленях. Голос смолк. Видимо, старик и говорил. Он медленно поднялся с колен и пошел к пустой карете. На фотографии возле неё был Денис! Сейчас он не произнес ни звука. Огонёк в его руке погас. Явление исчезло.

– Что это было? – тихо спросила Светлана Леонидовна.

Только тут Денис заметил, что он не один.

– Вы видели что-нибудь?

– Видели! Вашу ожившую фотографию. Вы, случайно, не в цирке работаете? – Светлана Леонидовна улыбнулась. – Вы – необычный гость! Объясните, как у вас получаются такие чудеса?

Денис взял с подоконника футляр от очков, тот, что показывал мне вчера, и хотел вложить в него телефон.

– Не убирай! – попросила я.

Он будто не слышал. Футляр в его руке задрожал.

– Что мы… сейчас видели?! – спросила Светлана Леонидовна.

– Ка-жет-ся, – медленно проговорил Денис, – они меня за-сек-ли.

Я ничего не понимала. Светлана Леонидовна перестала улыбаться и тихо произнесла:

– Они – это с оживающей фотографии? Значит, на ней вы – старый китаец?

Денис возмутился:

– Вы с ума сошли! Я вижу их второй раз в жизни! – Он сорвал с носа очки. – Сравните меня и того старика, Света!

– Вообще-то, в колледже, где я преподаю, ваши ровесники называют меня по имени-отчеству, – строго заметила Светлана Леонидовна и внимательно всмотрелась в худое лицо Дениса. – Да, на китайца вы не похожи!

Денис промолчал. Мы ещё раз выглянули в окно. Освещенное пространство под ним было бело и спокойно.

– Ну, ладно, хватит святочных чудес. Идемте в квартиру! – скомандовала Светлана Леонидовна.

Некоторые гости уже собирались домой. Она провела Дениса в дальнюю комнату. Я прошла за ними, зажгла в комнате свет. Светин голос зазвучал, как у строгой учительницы:

– Денис сядьте за письменный стол. Только ничего не трогать! Тут мой сын монтирует какую-то технику.

Он сейчас на каникулах у отца в Финляндии. Соберитесь с мыслями. Скоро гости разойдутся. Останутся только Валерия с Владом. Мы вас отсюда не отпустим, пока не расскажете нам о вашей оживающей фотографии. Договорились?!

Денис покорно кивнул.

Глава 2
Необычная находка

Фотография была снята в Пекинском парке Бейхай, точнее, через дорогу от его главного входа, рядом с древней торговой улицей, что поднималась к двум парным башням: Барабана и Колокола. Будто стремясь дотянуться до неба задранными углами своих квадратных крыш, они величественно возвышались над пейзажем с озером, с экзотическими ресторанчиками на одном его берегу, с тихими аллеями и диванчиками на другом, и вносили гармонию в китайский уклад жизни, хранивший черты разных эпох.

Вход в эту часть парка был свободный. Минувшей осенью Денис приходил сюда каждое утро. Он жил в старейшем районе Пекина, древнем городе времён ещё монгольской династии Юань, низком, глиняном, с хутунами – улицами без окон, похожими на глухие коридоры. Но маленькая гостиница, где он снимал номер, стояла на самом широком из всех хутунов. Круглые в виде висячих тыкв фонари, распахнутые двери в чайные придавали ему китайской вид, и, главное, поблизости находились Гугун – закрытый город дворцов всех послемонгольских императоров, и знаменитый парк Бейхай.

В то утро Денис размял у знакомого мануальщика спину и, ощущая приятное тепло в теле, отправился к озеру. В парке ничего не напоминало о вчерашнем Чжунцю – лунном празднике влюблённых, когда Денису было не протолкнуться среди разновозрастных парочек на усыпанных мишурой аллеях. Теперь было чито, дорожка к берегу походила на выглаженную ленту. Но когда он приблизился к воде, ему попало что-то под ногу, он споткнулся и увидел на берегу вереницу открытых красных карет. На их лакированных дверцах блестели золотые драконы. В каретах сидели старики. Первая карета была пуста. Её хозяин в нарядном халате и шапочке стоял неподалёку от неё на коленях и что-то говорил с благоговейной улыбкой. Мальчики-рикши выглядели самозабвенно покорными. Желая запечатлеться с экзотической компанией, Денис подозвал пожилого китайца, подрабатывавшего тут на разных услугах туристам, дал ему пять юаней, сунул в руки свой фотоаппарат и встал около пустой кареты. Моргнул глазок объектива, пропустив на чувствительную фотоплёнку мгновение жизни. В следующий момент старик встал с колен, подошёл к карете и полез в неё прямо через Дениса. Они должны были столкнуться, но этого не случилось. Денис не успел понять, почему, как процессия двинулась.

Денис проверил, сколько кадров на плёнке. Ещё оставалось для башен. Кареты направились к ним, напомнив Денису колышущееся тело огромной золотистой гусеницы. Он пошел на небольшом расстоянии сзади, постоянно отвлекаясь по сторонам, и, когда подошёл к Башне Барабана, карет возле неё не увидел, а по её нарядному боковому крыльцу поднимались как будто те самые старики, что сюда ехали.

Крыльцо вело к входу в башню, расположенному почти на уровне третьего этажа. Под изогнутой крышей, вознесённой над древней частью города, виднелась обзорная площадка. Вход в башню для обычных посетителей был с другой стороны. Сказать, что Денис, найдя его, разочаровался, это ничего не сказать. Он ожидал увидеть внутри башни помещение с лестничными маршами, готовясь легко их преодолеть и под конец, как при подъёме на колоннаду Исаакия в Петербурге, ещё покружить по винтовой, но перед ним оказалось слабо различимое в темноте, сплошное, уходящее вверх полотно. Встав на него, он ощутил под ногами вместо ступеней набитые реи и, боясь соскользнуть с них, схватился за перила.

Рядом, отделенная от него двумя полосами перил, шла такая же лестница вниз. Кто-то осторожно спускался. Сделать здесь фотографию казалось бесполезным даже со вспышкой. Подниматься пришлось долго. Фотоаппарат, как маятник, качался на шее Дениса. Он не догадался спрятать его в рюкзак. Мрак в вышине сгустился почти до полной темноты. Денис начал жалеть, что лезет наверх. И тут неожиданно и разом сквозь проём выхода на смотровую площадку ему в лицо хлынул свет. Смотровая площадка была ещё далеко. Открылось одно небо. И казалось, что конец лестницы приставлен прямо к нему. Каждый шаг вверх приближал к его синеве. Создавалось ощущение, что лезешь на небо.

«Вот она, Поднебесная!» – восхитился Денис и услышал сверху барабанную дробь…

Он думал, что там, на лестнице, он испытал самое сильное впечатление от Бейцзина. Вечером он покидал Пекин и уже сообщил матери, что едет до Иркутска и проведёт у неё на Байкале неделю. Вспомнив о матери, когда спустился в парк, он как бы опустился с неба на землю. В землю он и смотрел, шагая по той же, что и утром, аллее, и увидел у края газона необычный предмет. Поднял. Предмет был похож на мобильный телефон. Модель незнакомая. Ни кнопок, ни цифр. Экранчики с двух сторон, чёрной и серой, граница смены цветов не улавливалась. «Так ведь я наступил на эту штуку! – сообразил Денис. – Но почему, – удивился он, – кроме меня её никто не заметил?!» С находкой в руке он сел у озера на диванчик, коснулся пальцем чёрной поверхности трубки немного ниже экрана. Трубка начала говорить и показывать. Сначала раздалось радостное восклицание: «У Цзи!» – и сразу на экранчике возникла лаборатория. Перед светящимся на стене экраном спиной к Денису стоял мужчина. «У Цзи! У Цзи!» – повторял он. Затем неизвестный взял со стола предмет, похожий на находку Дениса. Денис увидел испещрённое морщинами лицо говорившего. Он глядел Денису в глаза. Его голос по-прежнему зазвучал радостно:

– У Цзи!

Денис понял: стоит ему что-нибудь произнести или неосторожно ещё чего-то коснуться, и его обнаружат. К общению он был не готов. Первым возникло желание выбросить находку. Вторым – ещё раз испробовать связь. Он недолго поколебался и снова тронул то же самое место. На экране появились уже двое. Второй, узколицый, красивый, выглядел совсем юным, что у китайцев бывает обманчиво. Молодой смотрел подозрительно.

– Нихау! Кто вы?

Отвечать Денис был не намерен и отнял от трубки палец. Она сразу перестала подавать признаки жизни.

Взволнованный из-за находки, он остался сидеть на диванчике, держа её на раскрытой ладони. К нему подошли, покачивая плоскими зонтиками, две старые китаянки-созерцательницы, хотели сесть рядом, но, взглянув на его протянутую руку, профланировали мимо. Солнце всё ещё грело.

Денис оставался у озера, пока не начали опускаться сумерки. С другого берега донеслась современная танцевальная музыка. Под её ритм повеяло свежестью. Денис остро ощутил своё одиночество. Весь другой берег с его ресторанчиками многоцветно залюминесцировал. По воде поплыли искусственные лотосы с мерцающими в них белыми огоньками…

– Впечатляет… – мечтательно произнесла Света. – Вы прекрасный рассказчик, Денис.

Глава 3
Ещё более необычная ночь

Позволь человеку раскрыться перед тобой и увидишь его способности. Красноречие Дениса оказалось для меня новостью.

Он сидел напротив нас у письменного стола, нога на ногу, и, польщённый Светиной похвалой, начал бравировать своёй ролью, небрежным театральным жестом достал из кармана футляр.

– От бабулиных очков. Как по заказу, для трубки. Но она работает только в одну сторону. Я ещё в парке это понял. Наверно, когда наступил на неё, в ней что-то сломалось. Иначе те, из лаборатории, сразу бы вышли на меня сами.

Света подошла к нему рассмотреть футляр. Он захлопнул его, и Света опять села на диване рядом со мной, заметив с усмешкой:

– Но старики с вашей фотографии сами появились из вашего волшебного телефона. Вы не хотели их всем показывать, поэтому выбежали на лестницу?

Денис промолчал. Владислав, с самого начала рассказа Дениса безразличный к его приключению, спросил Свету, где у неё обычный телефон. Она поинтересовалась:

– Куда ты собираешься звонить?

– Вызову такси.

– Какое такси?! – Света закапризничала. – Неужели, после всего, что произошло тут, вы меня оставите одну с этим необычным гостем! Ты с Валеркой уедешь?!

Владислав отрицательно помотал головой и вышел из комнаты.

– Телефон у зеркала! – крикнула вслед ему Света. – Включи свет!

Было слышно, как Владислав набрал номер и произнёс «Папа!».

– Домой звонит, – поняла я.

Света повторила Денису:

– Всё-таки те, что на фотографии, сами вышли на вас!

Денис наигранно засмеялся:

– Ошибаетесь! Не сами! Это ваш поэт! Бородатый толстяк! В нём энергии, как на Братской ГЭС. Махнул рукой и включил его. У меня из кармана раздался голос! Я решил: из лаборатории достают. Выбежал, достал трубку. Старики со всей их атрибутикой прыг из неё, как джины из бутылки, и за окно. Выглянул на улицу. Всё, как было в Пекине! Кареты, старики, рикши. Не понимаю, как все они умещаются в трубке?!

– Покажи её! – попросила я.

Он не заставил себя уговаривать, подошёл к нам, раскрыл черепаший футляр. Маленькая, похожая на мобильник трубка, настолько скромная с виду, что её способности казались нереальными, спокойно лежала в футляре. Владислав всё ещё говорил по телефону. Денис крикнул ему:

– Господин потомственный железнодорожник, идите сюда, посмотрите! За показ денег не беру.

Владислав вернулся в комнату, заглянул в футляр и рассмеялся.

– Ну, и где твоя трубка?!

– Ты не видишь её? – удивилась Светлана.

Я тоже удивилась.

– Вижу пустой футляр! – ответил Владислав.

Денис покраснел от волнения.

– Интересненько! Оказывается, эту штуку видят не все! Возможно, я увидел, потому что на неё наступил и от неё зарядился. Слышали про такое? Контакт надо с некоторыми силами установить. Потом общаться. Макар Чудра! – Он хлопнул меня по плечу. – Когда ты ко мне явилась, я вручил тебе футляр, а в нём трубка. Ты через футляр зарядилась от неё и установила контакт!

– Ну, Денис! – Света не отрывала взгляда от трубки.

– Я ни к ней, ни к вашему футляру не прикасалась, а вижу!

– Так вы подержали в руках фотографию. Значит, и фотография заряжает!

Он самодовольно провёл ладонью по своему бархатному пиджачку, взглянул на Владислава.

– Вот господин железнодорожник с моей находкой контакта не устанавливал! Владик, тронь донышко футляра! Увидишь трубочку!

Влад посмотрел на меня. Денис подбодрил его:

– Тронь, Владик! Не бойся!

Владислав пожал плечами.

– Пожалуйста! Процедура несложная. – Он коснулся дна футляра. Возглас изумления вырвался у него: – Потрясающе! Я её вижу! Серого цвета! Наверно, краска «хамелеон»! Значит, Денис, ты прав! Пока от неё не зарядишься, видишь только цвет воздуха!

Денис сиял от произведённого эффекта.

– Ну, у меня и трубочка! Так, господа, вспоминаю… когда я на неё наступил, солнце стало ярче светить, и старики явились как бы из того яркого света.

– Свет по-латыни «Luminis», – непроизвольно произнесла я, вспомнив просмотренный вчера учебник латинского языка.

Светлана поддержала меня:

– Да! В природе существуют люминосы! Мы их знаем! Например, летающие светлячки. Есть и люминофоры! Их тоже все знают. Это – неорганические вещества, несущие свет! Они были открыты ещё в Древнем Риме. На железной дороге их используют в опознавательных знаках. Влад, у нас в институте…

Денис презрительно хмыкнул:

– У вас! В институте! Да ваши опознавательные знаки видит любой! А этих?! – Он захлопнул футляр и потряс им. – Этих! Что сидят у меня тут!.. Когда они катили на башню, пешеходы им дорогу не уступали! Значит, не видели. Все чесали сквозь них. Ёлы-палы! Они неосязаемы! Я с дедом нос к носу столкнулся, когда он в карету лез! Прошёл сквозь меня, как свет!

Мы верили с трудом тому, что слышали от Дениса. Но как не верить глазам? Старики перед нами возникали, как живые. Мы слышали речь одного из китайцев! Денис заходил по комнате. Его осенила новая мысль.

– Мандарины! А вдруг этот телемобик вызывает компанию из прошлого времени! Макар Чудра! Слабо тебе ещё пообщаться со светлячками с того света?

От его предложения у меня внутри, как говорит санитар нашего медпункта, похолодела вся пульмонология. Я поняла: в футляре Дениса лежал не просто телефон, а нечто, пока не укладывавшееся в моём сознании, и мы находились не просто в комнате Светиного сынишки, а стояли между двумя мирами: реальным и неосязаемым, а прохаживавший среди нас длинноволосый пижончик в бархатном пиджачке – случайный обладатель ключа к этому неосязаемому миру. Как бы в подтверждение своей власти над нами Денис обратился к Свете:

– Светлана Леонидовна, а вам не слабо снова пообщаться с люминофорами? Их не все видят, но они, возможно, видят всех. На лестнице они не только меня засекли. И вас, любопытная дама! Не боитесь их?

Света промолчала. Владислав привлёк к себе её и меня:

– Бояться надо тебе одному, когда попадёшься в руки хозяина трубки.

Денис надул губы. Повисла тишина. И в этот момент раздались позывные моего мобильника. Недавно записанная «Дорожная песня» Глинки: «Поезд мчится, поезд мчится…» зазвучала тревожно. Я вскрикнула:

– Ой! Я маме не позвонила! – Я, действительно, испугалась. Перед уходом на вечеринку мы поссорились.

Моя мама болезненно воспринимает любое замечание, и на любой совет ей отвечает: «Вы что?! Учить меня хотите?!». По поводу её боязни, как бы чему-то лишнему не научиться, мы ссоримся. В этот раз она раскричалась, что я зачастила бегать на свидания, и пыталась не отпустить меня на вечеринку. Я возмутилась и обидно высказалась, что из-за её характера и мой отец с ней не живёт, и кроме её подруги Эльвиры да ещё их заказчиц ей уже не с кем общаться. «Как это не с кем?! У меня есть ты?!», – крикнула мама. – Я засмеялась в лицо ей – Хочешь, чтобы я тупела с тобой возле твоей швейной машинки?! – Она перестала кричать, поправила мне концы воротника дублёнки, похлопала меня по лопаткам. Уходя, я не обернулась.

Шёл уже четвёртый час ночи. Я не сразу нашла в прихожей свою сумку, долго искала в ней телефон и наконец с чувством вины ответила.

– Мамочка! Всё в порядке! Я просто забыла… нечаянно. Прости! Как ты?… Ну почему?… Ну, в мои ночные дежурства ты же спишь.

Мне было стыдно перед Владом, что в отличие от него, позвонившего домой, я этого не сделала. Я называла маму разными ласковыми словами. По-моему, она даже пришла в недоумение. Но Владислав внимательно слушал все мои нежности и после разговора предложил:

– Ну теперь, когда домашние дела улажены, испробуем «чудо-телефончик»?!

– Как?!

Я не поняла, а Денису понравилось предложение.

– Снова вызвать дедов?! Могу!

Владислав возразил насчёт «дедов».

– Нет! Только не джинов! Пусть они посидят в твоей трубке. Заглянем лучше к китайцам в лабораторию!

– Ночь же! – возразила я.

– Какая ночь?!

Владислав затанцевал перед нами твист, красиво выкидывая длинное крепкое тело то в одну, то в другую строну и говоря рэпом: «В Пекине десять утра!.. Значит, пора!.. Пришёл хороший момент… посмотреть на… китайский эксперимент…»

«Какой он красивый!» – подумала я.

Света на его танец включила проигрыватель. Заиграла финская танцевальная музыка, уже не модная, но красивая и зажигательная, смесь твиста и летки-енки.

Денис пригласил Свету танцевать. Влад меня. «Господи! – я впервые обратилась к Нему, куда-то в вечный и бесконечный космос. – Самый красивый в мире парень влюбился в меня, длинноносую, любопытную. Помоги удержать его любовь!» И сразу как будто кто-то вложил мне в уста, я сказала: «Владик! Тебе известно на свете всё! В Пекине десять утра. Откуда ты всё знаешь?!»

– Не всё, – ответил он.

Он чуть касался пальцами моей талии. Я спросила его:

– Когда между фантастикой и реальностью стёрлась грань? Ты не заметил?

– Когда ты позвонила мне по мобильному телефону.

– Это была фантастика?..

– Хватит шептаться, – одернул нас Денис.

Света выключила проигрыватель.

– Действительно, хватит! Подвигались, и ладно! Теперь выпьем кофе, и Денис нам покажет секретную китайскую лабораторию!

Мы перешли в большую комнату. Раздвинутый во всю её длину пустой стол с ещё не снятой скатертью напомнил о вчерашней вечеринке. За кофе мы договорились: во время связи с лабораторией не выдавать себя ни единым звуком. Света принесла Денису ручку и тетрадь записывать перевод услышанного. Она и я должны были запомнить то, что увидим на экране трубки. Трубка была доверена Владиславу.

Маленький прибор совершил чудо. Мы увидели китайскую лабораторию. На стене светящийся, но пустой экран, перед ним мужчина в синем халате. Он громко крикнул:

– У Цзи!

От неожиданности Владислав отдёрнул от прибора палец. Трубка сразу перестала показывать. Денис хохотнул.

– Хо-хо-хо! И я первый раз так же дёрнулся!

– Простите! – извинился Владислав. – Попробуем ещё.

Света призналась, что ей неприятно подглядывать секреты другой страны.

– А мне приятно! – возразил Владислав с азартом. – Нас не видят!

– И принимают за неизвестного нам У Цзи! – заметил Денис. – Это, скорей всего, дед из кареты.

Владислав снова коснулся поверхности трубки. Она опять ожила. Видимость была необычайно ясной. В лаборатории уже оказалось четверо. Знакомый Денису, тот же пожилой, двое молодых и один, скорее всего, русский, с седой шевелюрой, торчавшей дикими непокорными прядями в разные стороны. Он мог бы отлично сыграть в детском спектакле приручённого льва. Он был ближе всех к экрану и тоже крикнул:

– У Цзи!

Я чуть не вскрикнула от неожиданности, но успела зажать рот ладошкой.

– У Цзи! – вслед за «русским» повторил пожилой китаец и взял со стола предмет, такой же, как наша трубка.

Во весь наш экран возникло морщинистое лицо. С губ слетели китайские слова, и затем отчётливо прозвучало по-русски: «Господин Вертьянов! Евгений!» Дальше пожилой говорил по-китайски. Денис записывал перевод. Вдруг лицо говорившего закачалось. По краям экрана замелькали разные приборы. Мы снова увидели фрагменты лаборатории. На какой-то момент в трубке опять мелькнул светящейся экран. «Гривастый» оставался возле него и крикнул. Мне послышалось: «Дай фен! Мигаю!» Не поднимая головы, Денис продолжал писать. Пожилой учёный побежал к двери. Денис вместе с нами стал следить за экраном. Учёный толкнул дверь. Она раздвинулась, и мы увидели улицу – коридор из глиняных стен. Таким Денис описал нам монгольский район Пекина.

– Юань!!! – вскрикнул он.

Владислав в сердцах бросил трубку в футляр.

– Зачем ты крикнул?!

– Захотел! Тебя не спросил!

Света посмотрела на Дениса с укором.

– Действительно, зачем вы крикнули? Там спрашивали У Цзи. Вы же не У Цзи! Или… я на лестнице правильно поняла? На фотографии вы такой, как сейчас. А когда она оживает, вы старый китаец?

Владислав повторил:

– Зачем ты крикнул, Денис?!

– Такой был мой план! – вывернулся он.

Влад ему не поверил. Они заспорили.

Я в это время повернула к себе тетрадь и стала читать запись. Оказалось, Денис знал китайский неважно. В тексте шло много пропусков. «У Цзи! У Цзи! … Он ищет контакт с нами! Господин Вертьянов! Евгений!.. Это он! У Цзи, мы не видим тебя. … Веди палец…». Дальше опять шло многоточие, затем в кавычках: «ИНСТРУКЦИЯ», и дальше… «Ай Фен! Мин Хау!.. У Цзи! Сейчас я выйду в хутун!.. Узнаешь его, сразу отключись… пойму, ты видишь…».