Текст книги "Дух леса."

                               Дух леса.

                                                                         Посвящается СОЛ «Волга»

…Ну, наконец-то!

Наконец она здесь. Весь год она так часто думала, как войдет в этот сказочный лес, как обнимет любимую сосну, как будет говорить со всем этим дивным окружением, что сейчас не могла ничего ни сказать, ни сделать. Просто стояла и улыбалась…

Может, она и вправду, "не того"? Ведь нельзя же вот так любить просто лес, чтобы на этот раз пожертвовать даже замужеством?

…Это местечко, которое деревенские называли не по-книжному, а по-своему – "Лисий лес" на берегу верхней Волги, она знала с детства. Сначала ее брали сюда с собой родители – здесь была расположена турбаза от института, где они работали. Потом она и сама поступила в этот институт, и частенько спрашивала себя, уж не из-за турбазы ли? Институт был "мужской" и технический, и ей, с ее ну, совершенно не "технарским" характером, было очень сложно учиться в нем! Но родители помогали, она сама была упрямая, и диплом получился чуть ли не пятерочный. Знание языка плюс "корочки" все еще внушающего уважение вуза, позволили, в общем-то, неплохо устроиться. Хорошая стабильная фирма, хороший оклад, по-своему хорошее, не пристающее  не по делу начальство… и абсолютно неинтересная и нелюбимая работа… Хотя, как и у очень многих в наше время. Может еще и поэтому, так устав за весь год от этой борьбы с самой собой, она так рвалась сюда…

…Она пошла, раскрыв руки и закрыв глаза. И было совсем не важно, что по пути попадалась крапива, что комары облепили все открытые участки тела… Хотя она и знала здесь каждый кустик, каждую полянку и тропинку, но почему-то этот лес никогда не надоедал, ни приедался! Как любимая потрепанная игрушка, как зачитанная до дыр книга…

Она, конечно же, отдыхала и в других местах. Подружки затаскивали на юг. Институтская компания все еще никак не хотела угомониться, и могла за день-другой собраться и укатить аж на самый край  земли! И везде ей очень быстро надоедало. Тянуло обратно, домой, а потом… потом она брала билет, тряслась два часа на электричке,… потом автобус или попутка, и …здравствуй, лес и Волга!

Сейчас попасть на турбазу мог любой желающий, а не только сотрудник института. С развалом страны кончились режимные страсти, и были бы только деньги – приезжай, кто хочешь. Деньги у нее теперь были, и она опять сбежала сюда из города. …И, причем, почти из-под венца…

…Вообще-то, с Алексеем ей крупно повезло. Все так считали. Красивый, высокий, спортивно сложенный. Умница, каких мало, да еще плюс ко всему, из очень интеллигентной семьи. Всего на три года старше ее, а уже руководитель отдела! Не курит, не пьет, своя квартира,… ну, что еще можно пожелать? И, тем не менее. Она "выпендривалась", как говорила Наташка. Сколько он звал ее замуж – уже и не сосчитать… "Дура ты, Светка,… ох, дура!" – Наташка, на самом деле, и сама была бы не прочь выскочить за него, это точно. Да и не она одна. Девчонки с фирмы так и липли к нему, и как он только выдерживал их натиск? А вот она… Она и сама не могла в себе разобраться. Нет, ну стоило подойти к зеркалу, и возникал резонный вопрос: что же он в ней такого нашел? Маленькая, тощенькая, так и не ставшая к своим уже почти двадцати восьми женственной. Вся офисная "униформа" сидела на ней просто комично, даже если была куплена за очень немалые деньги! Она скорее напоминала мальчика-подростка, и видимо поэтому, единственное, что ей шло – джинсы и свитера, которые в офис не наденешь. Лицо – самое обычное, волосенки – тонкие и непослушные, вечно, напоминая одуванчик, торчали во все стороны. И когда они где-то бывали вдвоем, она постоянно ловила на себе недоуменные взгляды женщин: "Как? Этот красавчик – и вот с этой вот мымрой?" …Конечно, она была не монахиня. И уже давно приучила родителей, что замужество и секс – вещи никак не связанные. Часто оставалась у него, но… скорее, чтобы уступить и не обидеть, а не от своего какого-то безумного желания. И утром, даже если это был выходной, находила "совершенно неотложное и срочное дело" и убегала. Алексей грустно смотрел ей вслед, а она, стыдясь за себя и переживая за него, уходила и чувствовала себя такой счастливой и свободной! И как после этого связывать себя браком?

…Но на этот раз вопрос был поставлен решительно и окончательно – да или нет. Сейчас или никогда. И сначала она, подумав и вздохнув, согласилась… Алексей сразу же достал из кармана колечко с довольно крупным бриллиантом (и сколько же он его с собой таскал?), торжественно надел ей на палец – что-то вроде помолвки. Он был такой радостный и возбужденный, начал обсуждать планы на будущее,… а она… она еле дотерпела до вечера, дождалась, когда он крепко заснул, оставила кольцо на столе и сбежала… Теперь, видно, уже насовсем…

…Вот и знакомая поляна. Черника только цветет, комары гудят, от земли после дождя идет такой запах, что кружится голова…

Однажды она затащила сюда и его, и очень жалела потом об этом. Турбаза была старая, самым выдающимся ее достижением на поприще цивилизации было отдельное здание душа, работающее два раза в день по два часа. Алексей не был белоручкой или пижоном, но он был из другого мира! Он не понимал, почему душ нужно принимать по расписанию и, причем, идти за этим через всю турбазу? И почему есть нужно то, что дают в столовой, а не то, что он хочет? И почему для того, чтобы покататься на яхте нужно сначала заштопать парус и починить дно? "Я достаточно зарабатываю, чтобы купить все эти удовольствия в нормальном, приличном и цивилизованном месте!" А уж лес просто полностью вывел его из равновесия: "Это же просто садомазохизм какой-то! Это не комары, это – летающие крокодилы!" И за те всего-то два дня, проведенные ими там, они ухитрились даже поругаться, несмотря на его покладистый характер…

…Все опять и опять прокручивалось в голове, а она все стояла на поляне… Потом села на еще чуть влажный и горячий мох… а потом и вовсе откинулась на спину… Небо было такое синее… Вокруг марево и тишина… Она не заметила, как уснула.

…А вот проснулась она от того, что почувствовала на себе чей-то взгляд. Вообще-то, она даже и не испугалась. Совсем чужие люди здесь бывали крайне редко, да и то только по выходным. Жителей крохотной ближайшей деревеньки она знала всех с детства. Все обитатели турбазы – или старые приятели, или друзья, или просто знакомые лица. Больших зверей здесь тоже никогда не видели. Но все же стало как-то не по себе. Она очень медленно и очень осторожно приоткрыла глаза…

Совсем рядом, метрах в двух от нее, сидел лис.

Почему-то сразу подумалось, что именно лис, а не лиса. Сидел и смотрел на нее. У нее захватило дыхание. Лис был великолепен! Огромный, пожалуй, даже очень огромный для своего лисьего рода – ростом с хорошую овчарку, огненно рыжий, пушистый, с чудесным белым воротником! И еще… Нет, это было невероятно, может она еще спит? Лис улыбался. Не скалился, а именно улыбался, открыв огромные крепкие клыки. И глаза у него были рыжие и озорные. Вообще, он скорее был похож на веселого щенка, который так и ждет когда ему бросят мячик. Она лежала и любовалась им. И даже совсем забыла, что надо бы испугаться. Ведь это был зверь, и очень даже серьезный! Если бы эти клыки вцепились ей в руку, то, пожалуй, с рукой можно было бы проститься! Она все смотрела и смотрела на него, и вдруг лис сделал ну, совсем уж невероятное. Просто как в Диснеевском мультике. Он прилег и… подпер морду лапой! Вот так вот лежал рядом, облокотясь на лапу, смотрел на нее и улыбался! Наконец, она окончательно сбросила остатки сна, и, поняв всю невозможность ситуации, широко открыла глаза и тихо ойкнула. Лис вскочил, прыгнул в кусты, на секунду мелькнула его хитрая веселая морда… Она сидела совершенно сбитая с толку, разомлевшая ото сна и слушала как кусты все еще шевелились и шептали: "Лана…Лана…Лана…" Она потрясла головой, потерла глаза, шепот прекратился.

– Вот до чего может довести человека эта дурацкая городская суета, – пробормотала она уже вслух, для того, чтобы проснуться окончательно.

А потом задумалась. Ланой ее называли очень немногие. Сама она никогда так никому не представлялась. Это было ее любимое и тайное имя, какая-то тоненькая струнка души, которую она прятала глубоко-глубоко… Для всех она была: Светлана Сергеевна – на работе, Светик – для родителей, Светка – для друзей, Светочка, Светуля – для Алексея… Ланой ее называли лишь мама, и то очень нечасто, в редкие моменты задушевных разговоров, да еще одна совершенно посторонняя старушка, живущая здесь, в деревне. Старушку все местные считали колдуньей и немного побаивались. Хотя, за что? Ведь та столько раз помогала всем при болезнях и недугах, на все случаи жизни у нее была припасена какая-то травка, настойка, отвар… "Не понимают – и боятся", – говорила старушка. "А вы расскажите, научите!" – говорила она. "Да я бы с радостью, так ведь не хотят! – сердилась баба Аня. – Только бы им пузо набить, да водки нахлестаться! А тут учиться надо! И долго, всего-то и за год не расскажешь". И единственной ее ученицей  была она. Да только много ли можно рассказать за две-три недели отпуска? И других дел, к тому же, было предостаточно. Все-таки, она была молодой и веселой девушкой, у нее было здесь много друзей и знакомых, много других занятий. Хотелось накупаться на год, поиграть всласть в волейбол, напеться у костра до хрипоты и натанцеваться на дискотеке до упаду! А потом весь год она будет Светланой Сергеевной, молодым, пусть и не очень подающим надежды… но серьезным и ответственным специалистом…

Она встала и окончательно поняла, что все это было сном. Поэтому кусты, видно, и шептали «Лана».

…И все же что-то было не так…

Огляделась, задумалась… Ну, точно! Ее не кусали комары! Нет, комаров было предостаточно. Июнь – самая комариная пора. Они тучами вились рядом, зудели в полуметре… а на нее не садились! Вообще-то, она никогда и ничем не мазалась от них. Сначала кожа страшно чесалась, но надо было перетерпеть и потом, видимо, организмом вырабатывалось какое-то противоядие, и все приходило в норму. Ну, покусают, немного почешется, и пройдет через полчаса. А сейчас… Она вытянула руки, словно приманивая их, но комары шарахнулись от этих рук, как от отравы. "Чудеса какие-то…" – подумала она. И решила сходить к бабе Ане.

Знакомая песчаная дорога, тропинка, ведущая к дому на отшибе…

– Баба Аня! А вот и я! – крикнула она еще от калитки.

– Приехала! Ну, здравствуй, здравствуй, – баба Аня оторвалась от грядки с луком и смотрела на нее, улыбаясь. – А худющая-то… Одни глазищи! Ты что ж там, у себя в Москве, совсем есть перестала? Денег не хватает?

– Хватает. И ем я много, – она подошла, обняла и поцеловала старушку, – только все куда-то улетает, прямо даже продукты жалко!

– Ну, пойдем, – баба Аня взяла ее за плечи, – я тебе творожка свежего дам и молока… Поправляться надо, а то замуж никто не возьмет!

– Брали меня, –вздохнула она, – да только я сама сбежала… Вот и не знаю теперь, может зря?

– Это тот самый красавчик? – посмотрела старушка пристально. – Не для тебя он, и правильно, что сбежала.

– Это почему же не для меня? –улыбнулась она грустно. – Что, такая уж я страхолюдина?

– Я же сказала – ОН не для тебя, а не ты не для него! Это ж разные вещи, понимать должна! Ты изнутри красивая, и мужа нужно такого же искать.

– Да где ж его искать-то? – засмеялась она. – Может, вы кого на примете держите?

– Ох, Лана, Лана, – баба Аня тоже засмеялась. – Все бы тебе посмеяться, и когда ты остепенишься? Пойдем, дома поговорим, а то уж очень становится жарко.

…Они так здорово и уютно сидели на прохладной веранде, говорили обо всем на свете, она по макушку напилась вкусным, душистым и густым молоком… И потом, видя как отмахивается от комаров баба Аня, вдруг вспомнила:

– Баб Ань, а чего это вдруг меня комары не кусают? – она опять вытянула руки, и опять комары шарахнулись от них в разные стороны.

Старушка посмотрела удивленно, вытянула свою руку рядом. Комары пристраивались только с той стороны, где не было ее руки.

– Интересно… – баба Аня внимательно смотрела на это. – Так, может, ты намазалась чем?

– Да вы же знаете, не люблю я это, – все смотрела она на ненормальные комариные выкрутасы. – Хотя,… может, от меня еще до сих пор московский дух не выветрился? Лосьоны там всякие,…кремы… Нет! Постойте, я вот что вспомнила, – нахмурилась она, пытаясь все разложить по полочкам. – Сначала-то они кусали! А потом, когда я этого лиса увидела…

– Лису?

– Нет, лиса. Огромный такой, рыжий, хитрющий, – она рукой показала его размер, – не может лиса быть такой большой! Только лис.

– Ну, ну, и что, – баба Аня внимательно ее слушала.

– Я заснула, а он смотрел на меня. И… улыбался. А потом я пошевелилась, и он убежал, – про то, что кусты шептали "Лана", она решила не говорить даже бабе Ане. – И потом… потом комары перестали кусаться!

Теперь баба Аня уже улыбалась.

– Значит, ты ему понравилась.

– Кому? Лису? А причем здесь комары?

– Да не лис это был. Это наш Дух.

– Кто?!

– Дух. Дух леса. На это раз лисье обличье принял. И комарам настрого запретил тебя трогать. Понравилась ты ему, – повторила баба Аня.

Она недоуменно посмотрела на нее, и засмеялась:

– Шутите? Я же вас давно знаю, вы и в бога-то особо не верите, а тут какой-то Дух!

– Бог – он еще совсем юный… А духи – те и до него были! И не какой-то дух, а новый, – баба Аня улыбалась, но говорила на полном серьезе. – Новый у нас теперь Дух, видно совсем молодой, веселый. Ты еще мало гуляла по лесу, не поняла пока. Побольше поживешь – разберешься. Лес изменился, все изменилось.

– А что раньше – старый был? – она все смеялась, думая, что это розыгрыш.

– Да, старый. Хотя,… даже и не старый, а просто… неинтересный, что ли. Наблюдал, за порядком присматривал… и все. А новый – любопытный, озорной и добрый. Вот видишь, лисом прикидывается.

– Ох, баба Аня! – она уже хохотала. – Мастерица же вы сказки рассказывать! И что же, этого, нового, сюда из Института Духов взяли работать? А старый – на повышение пошел, или на пенсию?

– Смейся, смейся, – баба Аня улыбалась, – потом поймешь. Да и как ты объяснишь это комариное помешательство?

– Ладно, как-нибудь само объясниться. Может и правда лосьоны-шампуни из меня от жары наружу пошли? – она встала и, прощаясь, попросила: – а вы приходите часам к девяти на турбазу, а? У нас вечер встречи будет. Там такие гитары и голоса приехали! Сережка Горов, Митины оба, Катерина,… да вы же всех знаете, почти весь состав. Вы же любите послушать!

– Приду обязательно.

…К хорошему привыкаешь быстро. И скоро она совсем забыла и о комарах, которые по-прежнему облетали ее за полметра, и об аналогичном поведении всех кровососущих обитателей воздуха: слепнях, шершнях, оводах. Пару раз ее спрашивали – чем это она так намазалась, что никто не пристает? Она отшучивалась – говорила, что совсем высохла в городе и теперь даже для комаров стала абсолютно невкусная!

День был заполнен до отказа. И хотя июньская смена была самой немноголюдной, отдыхающие все прибывали, и она встретила очень много старых приятелей и друзей, да и просто знакомых лиц. Настроение поднималось, все московские события отошли на задний план.

…И вот, наконец-то, вечер – отдыхающие почти в полном составе собрались в комнате отдыха. Все еще слышались радостные возгласы только что встретившихся знакомых, все никак не могли угомониться, не хватало стульев, была какая-то суета. А когда ребята подстроили гитары и вечер, все-таки, вошел в свою колею, она почувствовала чей-то пристальный взгляд из глубины комнаты. По создавшейся за долгие годы традиции свет потушили, горели свечи. И в этом полумраке она никак не могла понять – кто же на нее смотрит? Кто-то явно незнакомый, ведь ни один из ее друзей не мог бы похвастаться таким приступом стеснительности. Лишь на редкие мгновения колыхавшееся пламя свечи открывало белозубую улыбку и чей-то веселый взгляд… Потом музыка так захватила, ребята все вспоминали и вспоминали разные песни, пели и все вместе и по отдельности, приятельница рядом что-то тихо рассказывала… Она вспомнила о незнакомце далеко за полночь, только когда все стали расходиться. В углу уже никого не было. Может, все-таки придумала она эти взгляды?

Часть самых неугомонных отдыхающих решила пойти искупаться. Пляж не освещался, только далекие огни турбазы, луна да звезды позволяли хотя бы не спотыкаться и не падать. Все, искупавшись, очень быстро засобирались по домикам – комары не давали никакого житья. Она же, лишенная теперь этого "удовольствия" потихоньку и незаметно "откололась" и осталась на пляже одна. Спать совсем не хотелось. На улице была такая теплынь, июнь выдался просто замечательный! И на юге-то такие ночи не часто бывают. Сидела, молча смотрела на лунную дорожку, улыбалась и не о чем не думала… Стрекот кузнечиков… звуки далекой деревни… взрывы хохота – от турбазы… Где-то посередине реки проехала моторка и через небольшое время волна от нее докатилась до берега: "Лана…Лана…Лана…" – опять чудилось теперь уже в шелесте набегающих волн… И вот тогда опять она почувствовала чей-то взгляд. Обернулась. Недалеко, на песке, сидел мужчина. Откуда он взялся? Ведь все же ушли. Или подошел так незаметно? В свете луны она видела лишь его силуэт. Молчание становилось каким-то неловким, и тогда она сказала:

– Красиво, правда?

– Очень, – у него был приятный низкий голос, и хотя она и не видела его лица, поняла, что он улыбается.

– Вы здесь впервые? Или в другие смены ездите? Я что-то вас не помню, хотя знаю очень многих.

– Я не с турбазы.

– Но,…деревенских я тоже почти всех знаю… В гости приехали?

– Нет. Я сам по себе.

– На машине? Палатку разбили?

– …Ну,… почти…

Она вдруг устыдилась своей приставучести, и замолчала. И еще она чувствовала, что он колеблется – и собирается уйти, и не хочет. Он все же встал:

– Мне надо идти… Извините…

– Да, конечно идите. Еще увидимся?

– Я надеюсь…

Он встал и пошел, но не в сторону турбазы или деревни, а в сторону леса. Она по-прежнему видела лишь его силуэт. …Невысокий, стройный, с мягкой неслышной походкой…

…Утром она встала пораньше, чтобы еще до завтрака успеть побегать по лесу и поплавать. И еще, даже не сумев до конца разобраться в самой себе, она побежала в ту сторону, куда вчера ушел незнакомец. Лес здесь был довольно редкий, и никаких палаток и машин она не обнаружила. "Может, уже уехал?" Стало немного грустно, но ненадолго – после завтрака появилось много дел: все вместе осматривали яхты, виндсерфинги. Думали, что еще можно подремонтировать, заклеить и заштопать. И при этом, конечно же, столько надо было рассказать друг другу! Ведь не виделись целый год! Купались, загорали, катались на лодках. День выдался чудесный.

После обеда, когда на турбазе был официальный тихий час она опять пошла в лес. И ноги, конечно же, сами вывели на знакомую поляну. Опять тишина, опять марево… Комары все так же гудели в полуметре от нее. И вдруг где-то сзади шепот:

– Лана…Лана…Лана…

Она обернулась. Никого. Только показалось или на самом деле вдалеке мелькнул рыжий хвост? Она решила пойти в ту сторону. И опять из леса шепот:

– Лана…Лана…Лана…

Опять она пошла в сторону шепота, и опять почудился вдалеке рыжий всполох… Где-то, глубоко в себе, она трезво смотрела на вещи и сомневалась в реальности всего происходящего, но… все шла за шепотом и за рыжим миражом. Наконец, она как-то сразу поняла, что пришла. Большая незнакомая поляна… была вся усыпана черникой! "Но ведь рано еще!" – удивилась про себя. "Может, тут условия какие другие? – продолжала она думать. – Какие-то теплые источники,… или земля особая? И почему я ее раньше никогда не находила?" Пластиковый пакет был, конечно же, как всегда, при ней и она сразу принялась за работу. Черника была такая крупная, что пакет очень быстро наполнился. Получилось много. И куда ей столько? Да и наелась она уже и так до отвала. "Отнесу бабе Ане", – решила про себя. И еще… Все то время, пока она собирала ягоды, чувствовала, что за ней кто-то наблюдает. Тогда она повернулась в сторону взгляда:

– Да хватит прятаться! Ну, не съем же я тебя! Скорее ты меня, если бы захотел! – то ли шутила она, то ли говорила серьезно, и сама уже не могла понять.

И он показался.

Рыжий, огромный, веселый. Всего на несколько секунд. Выглянул из-за дерева, улыбался во всю зубастую пасть.

– Спасибо за чернику! – крикнула ему. – Он меня и от бабы Ани!

Тут он опять совершенно не по лисьи повел себя… хмыкнул и скрылся.

…Баба Аня выслушала рассказ внимательно, серьезно.

– Да… что-то такого раньше не было… Чудит Дух.

– Баба Аня, вы что серьезно? – она опять смеялась, и уже все это лесное происшествие больше и больше обретало налет нереальности. – Просто нашла хорошую полянку, просто там условия какие-то особые сложились, а лис… может он ручной? Сбежал откуда-нибудь? В следующий раз я попробую его приласкать, наверняка он будет не против!

– Ты вот что…– баба Аня была все так же серьезна. – Поосторожней-ка ты с ним! Во-первых, все-таки зверь, а во-вторых,… что-то мне все равно боязно!

– Ладно, бог с ним, с лисом. Вы мне вот что скажите, – она вдруг смутилась, опустила глаза. – Тут, случаем, к кому-нибудь в деревне знакомый не приехал? Невысокий такой…

– Да, описание полнейшее, – засмеялась баба Аня, – для кого ж невысокий? Для тебя, или вообще?

– Ой, ну для меня же вообще невысоких не бывает, – вздохнула она, – и в кого я такая?… И папа нормальный, и мама – просто статная русская красавица, а я… Нет, он по средним меркам невысокий.

– Да нет, – баба Аня задумалась, – вроде все пока без гостей… Вот в июне, августе – тогда бывает народ. Клубника пойдет, ягоды, грибы. Нет, ни у кого нет. А что за незнакомец такой, что это ты им так заинтересовалась? Что-то на тебя не похоже!

– Он на вечере был, на меня смотрел, – она все еще сидела, опустив глаза. – Я и сама не пойму, чего так заинтересовалась. Потом на берегу мы всего парой слов перекинулись. Улыбка у него хорошая, хоть я почти и не видела…

– Вот те на! – баба Аня засмеялась. – Улыбку не видела, но она хорошая! Это как же тебя понять?

– Ну, не знаю как. Я просто чувствую, что хорошая, и все. Я вообще его не видела, он все время в тени был…

– Вот что, радость моя, – баба Аня смотрела грустно и ласково, – действительно тебе замуж пора… да хоть за твоего красавчика. Совсем с ним разругалась или как?

Тогда она вкратце рассказала все последние события. О том, как взяли вместе отпуск, как собирались куда-нибудь поехать, как Леша сделал предложение, и что из этого вышло.

– Да,… если он тебя действительно любит, то вскоре должен приехать. Я так думаю, сегодня-завтра. Он хоть знает где ты?

– Папа обязательно проболтается. Он в нем души не чает. Пилит меня день-деньской, хоть домой не ходи.

– А мама?

– Маме он тоже нравится, но она всегда на моей стороне. Теща из нее выйдет классическая!

– Значит, скорее всего, завтра жди гостя. А я, – баба Аня задумалась, – вот что, дам-ка я тебе травки кое-какой… и порогов напеку, с черникой. Как приедет – приходите в гости, на пироги.

…Вечером была дискотека. На дискотеку она ходила с единственной целью – потанцевать. Всякие там шманцы-обжиманцы уже были в прошлом. Все отдыхающие – старые знакомые, многие приехали целыми семьями. Да и вообще она любила просто танцевать, ради самого танца! А на этот раз настроение было просто замечательное, так как здесь был давнишний знакомый – Женька, великолепный танцор, так же как и она – ради самого танца. Они уже днем перекинулись парой слов и оба предвкушали полнейший отрыв вечером. Еще было замечательно то, что Женькина жена была совершенно нормальным и неревнивым человеком. Да еще и танцевать совсем не умела. Словом, на дискотеку она пришла сияющая и поэтому даже красивая. Что они вытворяли – не описать! Народ периодически расступался и начинал хлопать в такт. Чуть ли не акробатические номера откалывали. Женька – здоровый, сильный, мускулистый – вертел ею в импровизированном рок-н-роле, как хотел, благо с ней это было так легко! Медленные танцы они тоже превращали в целые номера. Наконец, когда дело уже стало приближаться к концу, она сама сказала:

– Жень, ты все-таки Лену пригласи, ну, нехорошо же, правда!

– Да ее полтанца нужно будет уламывать, – вздохнул Женька, – а потом все ноги обтопчет!

– Жень! – настояла она. – Все равно!

– Только ради тебя, – Женька отвел ее к скамейке, – ладно, у нас впереди целая смена.

Последние танцы были по традиции в основном медленные. Заиграла замечательная и старая мелодия, она даже закрыла глаза, сидела и все еще не могла отдышаться…

– Можно вас? – вдруг позвал знакомый уже низкий голос.

Он стоял немного сбоку от скамейки, и опять она видела только его силуэт. Она протянула руку и он помог ей встать.

– Боюсь только, я не смогу изобразить такое, что видел, – он опять улыбался, и она опять очень плохо видела его лицо. На медленные танцы свет почти совсем выключался. Лишь всполохи светомузыки выхватывали из мрака замечательную улыбку, веселые глаза… какого цвета? Не понять в такой темноте. Его длинные волнистые волосы только спереди имели вид стрижки. Сзади она скорее нащупала, чем разглядела хвостик, стянутый резинкой. Он двигался так плавно и гармонично, в такт с музыкой, что она удивилась:

– Я думаю, вы смогли бы изобразить и нечто получше!

– Некому поучить.

– Так в чем же дело? Я за уроки денег не беру. Приходите днем – мой домик пятый, на главной аллее.

– Не могу. Я днем работаю.

– Где? Здесь, на турбазе?

– Нет.

Она хотела было уже спросить где, но опять устыдилась своего любопытства. И вообще, ей вдруг стало так хорошо. Он осторожно, но твердо вел ее в танце, у него были такие удивительные руки, которые, даже только просто придерживая ее за спину и талию, создавали иллюзию нежности… И еще… от него исходил какой-то не с чем не сравнимый запах свежести, леса, воды… Она поняла, наконец, что крыша у нее уже едет… Стало весело, захотелось что-нибудь вытворить!

– А как на счет искупаться?

– Я всегда "за", – тихо засмеялся он ей на ухо, – тем более в такой чудный вечер!

– Тогда исчезаем по-английски?

Когда они дошли до пляжа, она спохватилась:

– Ой, я же без купальника… Сходим? Здесь близко.

– А я тоже. Такая темень, все равно ничего не видно. Я могу отвернуться.

– Народ сейчас может подойти, после танцев, неудобно…

– Тогда можно уйти за деревню, на дикий пляж, в такое время там никого не бывает.

И она ни на мгновение не задумалась – не опасно ли это, прилично ли вообще? Ушла с ним, даже не зная, как его зовут…

Темень действительно была такая, что разглядеть что либо, кроме силуэтов было просто невозможно. Да и он вел себя крайне корректно, близко не подходил. Даже плавал на расстоянии. И больше молчал. Только она все время чувствовала его улыбку.

– Как вас зовут? – она засмеялась. – Провожу, можно сказать, ночь с мужчиной, и даже не знаю его имени!

– Меня… – он вдруг запнулся, – пусть… хоть Лёва…

– Пусть? – она все смеялась. – А если не пусть? Тогда как?

– У меня странное имя…

– И все же?

– Ну, тогда… Эл…

– Эл… – она задумалась, потом повторила, – Эл… Это как же, когда полное? Эльдар? Эльмир?

– Нет. Нет полного.

– Странный вы человек, как и ваше имя, – ее глаза уже почти привыкли к темноте, и она все пыталась получше разглядеть его. Они вышли и воды и сидели на берегу. Он одел одни только джинсы. Она, дожидаясь пока хоть чуть-чуть высохнут ноги, – в своей длинной рубашке, которая была как мини-платье. – Вот даже и не спросите, как меня зовут?

– А я знаю – Лана.

Ей вдруг стало как-то не по себе. Если бы он сказал Света, было бы понятно – услышал от других. Но Лана… На базе ее никто так не называл. Он сразу же угадал ее тревогу:

– Вы меня боитесь? Не надо. Я ничего плохого даже в мыслях не держу. Честно.

– Я верю, – она и правда почему-то ему верила. – Но откуда вы взяли это имя? Меня здесь так никто не зовет.

– Но это же просто: я слышал – Света. Света – Светлана – Лана…

– Меня чаще Светкой зовут. О Лане никто никогда не додумывается. У меня для Ланы внешность совсем не подходящая!

– А я на вас изнутри смотрю, – засмеялся он, – и там все очень даже подходящее!

Она вдруг вспомнила, что баба Аня говорила почти то же самое…

Он поднялся, свою легкую тенниску одевать так и не стал, просто перебросил через плечо.

– Мне надо идти, извините…

Ей вдруг почему-то стало грустно, она представила, что его кто-то ждет… А он, словно читая ее мысли, сказал:

– Меня работа ждет, а не то, что вы подумали!

– Работа? Ночью?

– Ну, да – опять улыбнулся он, – считайте, ночная смена!

– А за ночной сменой должен быть выходной. Значит, я жду вас днем в гости?

– Нет. А вдруг я вам при дневном свете не понравлюсь? – опять засмеялся он. – Лучше постепенно привыкать!

– Да я все равно вас уже вижу. Я глазастая!

Она теперь действительно видела его. На небе вышла из-за туч и вовсю сияла полная луна, глаза привыкли к темноте. Он был лишь ненамного выше ее, может на полголовы. Очень ладно и изящно сложенный, можно было бы даже сказать женственный, если бы не широкие плечи и низкий голос. Волосы, доходившие до груди, волнистые и пушистые, при свете дня, скорее всего, были светлые. И лицо у него было очень хорошее. Простое, приятное, с большими веселыми глазами, цвет которых, конечно, даже и при такой луне  разглядеть было невозможно.

Он подошел поближе:

– Дискотеки завтра нет… Вы вечером что делаете?

– Не знаю пока… А что?

– Приходите сюда, часов в девять… Я лодку пригоню, покатаемся!

– А в девять еще светло! – засмеялась она. – Не боитесь?

– Нет, – он тоже засмеялся, – уже нет…

И когда он уходил опять в сторону леса, обернувшись пару раз, и помахав рукой на прощание, она вдруг поняла, что и его тоже не кусают комары…

Утром она опять обежала весь окрестный лес и опять ничего не обнаружила – ни палатки, ни машины, ни даже шалаша. «Странно все это… – думала про себя, – хотя,… может он на велосипеде приезжает?» Если бы это была машина или мотоцикл, она бы услышала, ведь вчера она еще долго сидела одна на берегу.

На турбазе, между тем, жизнь шла полным ходом. Из всей рухляди, гордо называемой начальством "спортинвентарем" удалось собрать несколько "живых" яхт и виндсерфингов. И если вчера они весь день провозились, все это клея, ремонтируя и подыскивая из подручных средств замену потерянному, то сегодня уже можно было опробовать отремонтированное на воде. Она немного поколебалась – собиралась хорошая компания на яхтах, ее, конечно же, звали, как опытного яхтсмена,… но настроение было скорее для одиночества… Да и виндсерфингов оказалось больше, чем желающих покататься на них, что было крайне странно и поэтому этим надо было срочно воспользоваться. И она понеслась по волнам…