Текст книги "Малой кровью на своей территории: 1941 – Работа над ошибками. 1941 – Своих не бросаем. 1941 – Бои местного значения"

Теперь о снабжении. Я ранее уже рассказывал товарищу бригадному комиссару, что ресурсов для организации обороны, снабжения боеприпасами, снаряжением, продовольствием и всем остальным, здесь – на Белостокском выступе – сейчас даже в избытке. Смотрите сами. Вот тут, в пятидесяти километрах от Белостока в сторону границы, находится крепость Осовец. Знаменита эта крепость своей стойкостью еще с Первой мировой войны, но к этому я вернусь чуть позже. Сейчас крепость Осовец – составная часть 66-го (Осовецкого) укрепрайона. Строительство его началось недавно – с лета 1940 года, и к началу войны была построена только примерно десятая часть оборонительных сооружений (59 из 594, из этих 59 – только 35 боеготовых). Гарнизон укрепрайона к началу войны составляли восемь пулемётно-артиллерийских батальонов и четыре артиллерийские батареи. И еще две танковые роты, вооружённые танками Т-18. Сейчас подразделения укрепрайона влились в состав 2-й и 8-й стрелковых дивизий, дислоцированных соответственно в Осовце и Стависки, и как раз сегодня, 26 июня, все эти части в составе 2-й и 8-й дивизий начинают отступление в направлении Белостока. По пути будет брошено все тяжелое вооружение, о боеприпасах и остальном я уже и не говорю. А теперь представьте, сколько оружия, боеприпасов и всего остального находится сейчас на дивизионных складах в Осовце и Стависки? А сколько и чего было уже завезено и хранилось на складах обеспечения Осовецкого укрепрайона?

Далее, 64-й (Замбрувский, или Замбровский) укрепрайон, также построенный примерно на десятую часть. Там, насколько я помню, была дислоцирована 13-я стрелковая дивизия и соответственно дивизионные склады с ее ресурсами. Сейчас там чехарда, части дивизии сегодня получили приказ на отступление к Белостоку и далее в район Супрасельской пущи, но ряд гарнизонов укрепрайона останутся и будут вести бои в окружении, без связи с командованием и внешним миром. А сама дивизия на марше от Белостока в сторону Супрасельской пущи будет практически полностью уничтожена немецкой авиацией. Так что задержать дивизию здесь, в Белостоке, – значит спасти ее от бесславной и бесполезной гибели под немецкими бомбами.

Затем – Ломжа. Там была дислоцирована одна из двух дивизий 6-го казачьего кавалерийского корпуса иимени товарища Сталина – 6-я кавалерийская дивизия. Соответственно – вся база снабжения этой дивизии. Эта дивизия вместе с вами, товарищ генерал, принимала участие в контрударе под Гродно, а сейчас разрозненными частями отступает в сторону Волковыска, где была дислоцирована вторая дивизия кавкорпуса – 36-я кавалерийская дивизия. Позднее дивизия полностью погибнет в Белостокском «котле». Вот эту 6-ю кавалерийскую дивизию надо бы обязательно задержать под Белостоком и снова собрать в единый кулак – сейчас эта дивизия одно из самых подготовленных соединений Красной Армии. А для маневренных действий в тылу врага, в условиях болотисто-лесистой местности – сейчас лучше не придумаешь. Особенно после нескольких тактических нововведений. Ведь люди и их лошади, даже с навьюченным на них тяжелым вооружением типа пулеметов, минометов и противотанковых ружей, легко пройдут по лесам и местности без дорог – там, где техника будет застревать или вообще не пройдет.

И, наконец, ресурсы вашего – 6-го механизированного корпуса, склады снабжения которого расположены, вы и сами знаете, где. Также вы лучше меня знаете, чего и сколько там есть, и насколько этого хватит при грамотном использовании.

– Кстати, здесь, товарищ генерал, я хотел бы сразу ответить на вопрос товарища дивизионного комиссара Титова: «Ведь можно же… организованно отвести наши войска, влиться в общий фронт обороны и там дать немецко-фашистским захватчикам достойный отпор?»

– Вспомните свое выступление на совещании высшего руководящего состава РККА 23–31 декабря 1940 г. – Вспомните ваши же слова о том, что один боекомплект танкового корпуса – это, примерно, 100 вагонов. О том, что боеприпасов надо брать много, так как в оперативной глубине без них делать нечего. О том, что горючего тоже надо брать в количестве не менее трех заправок. И какой нужен тыл, чтобы за собой это все тянуть, тем более, если иметь три с половиной боекомплекта. – Вспомните ваши слова о том, что корпусная артиллерия имеет небольшую подвижность и отстает от колесных машин и от танковых соединений, чем сдерживает движение всего корпуса. А теперь соотнесите ваши высказывания с текущей оперативной обстановкой. И представьте, товарищ генерал, – Как?! Чем?! и на Чем?! – Вы это все будете тащить за собой, «организованно отводя корпус, чтобы влиться в общий фронт обороны». И как вы будете тащить за собой артиллерию, которая будет сильно тормозить движение корпуса. А не тащить за собой все это нельзя, ибо без боеприпасов, топлива и артиллерии организованный отход снова превратится в беспорядочное отступление с бросанием техники – и все повторится, как было в моей Истории. И потом – если эти ресурсы за собой не утащить – то они неизбежно достанутся немцам. Или их надо уничтожать. И в том, и в другом случае – это потерянные ресурсы. А ведь наша Советская Родина, как и весь Советский народ, с потом и кровью, отрывая от себя последнее, создавали эти ресурсы, чтобы Красная Армия могла их использовать для борьбы с врагом. А вовсе не для того, чтобы мы, Красная армия, отступая, их уничтожали или оставляли врагу!

– Теперь – последняя сторона вопросов товарища дивизионного комиссара. А именно – как можно воевать в окружении, без взаимодействия с другими частями и соединениями фронта?

– Практика хода и Первой мировой войны, и этой войны, уже очень хорошо изученной в моей реальности, убедительно показала – можно. Причем, можно именно здесь, в этих местах. Совсем недавно я говорил вам про Крепость Осовец, что была построена еще до Первой мировой. Место строительства оборонительных сооружений этой крепости было выбрано так, чтобы перекрыть возможным агрессорам основное магистральное направление на восток. Обойти крепость в этой местности тогда было невозможно – на север и на юг располагалась непроходимая болотистая местность. Так вот, во время Первой мировой войны крепость была осаждена и трижды атакована имевшими многократный численный перевес немецкими войсками, в том числе с применением химического оружия. Русский гарнизон крепости отразил все попытки штурма, выдержал осаду многократно превосходивших войск противника в течение полугода и отошёл лишь по приказу командования, после того как стратегическая целесообразность дальнейшей обороны отпала. В мою историю подвиги русского гарнизона при обороне крепости Осовец вошли под названием «Атака мертвецов». Почему такое название? Потому что тогда, 6 августа 1915 года, в четыре часа утра (тоже в четыре утра, символично, вы не находите?), одновременно с открытием артиллерийского огня германские части применили против защитников крепости отравляющий газ – смесь хлора с бромом. Газовая волна более 10 метров в высоту и шириной около 8 километров проникла на глубину до 20 километров. Средства индивидуальной защиты, только начинавшие разрабатываться в России к тому времени, были малоэффективны, а может, и вовсе отсутствовали у обороняющихся. Считая, что оборонявший позиции крепости гарнизон мёртв, немецкие части перешли в наступление. В атаку пошли 14 батальонов ландвера – это не менее семи тысяч пехотинцев. Когда немецкая пехота подошла к передовым укреплениям крепости, навстречу им в контратаку поднялись оставшиеся защитники первой линии – остатки 13-й роты 226-го пехотного Землянского полка, чуть больше 60 человек. Русские сотрясались от дикого кашля, вызванного химическими ожогами легких, лица солдат были обмотаны окровавленными тряпками. Неожиданная атака и вид атакующих повергли немецкие подразделения в ужас и обратили в бегство.

Теперь пример уже из этой войны – и снова это здесь, в Белоруссии. Вот тут, юго-восточнее Минска, в населенном пункте Пуховичи, дислоцирован 4-й воздушно-десантный корпус, который сейчас входит в состав второго эшелона Западного фронта. В его составе три воздушно-десантные бригады, при этом только одна из них – 214-я воздушно-десантная бригада – была сформирована на базе 47-й авиадесантной бригады особого назначения, а остальные бригады воздушно-десантного корпуса были сформированы на базе обычных стрелковых дивизий. Так вот, речь пойдет именно об этой 214-й воздушно-десантной бригаде, которая была сформирована в 1938 году и принимала участие в польской кампании, зимней войне и походе в Бессарабию. В моей истории, в этой войне с самого ее начала, 214-я бригада действовала в отрыве от остальных сил воздушно-десантного корпуса. С июня 1941-го, в течение двух месяцев, бригада самостоятельно вела боевые действия в тылу вражеских войск в районе Минска. И только в конце августа бригада пробилась к своим войскам и вышла в расположение 21-й армии. Затем снова бои и диверсии в тылу врага. Известен, например, такой факт из истории этой бригады в моем времени. В ходе десанта в декабре 1941 года к западу от города Клин был выброшен один батальон 214-й воздушно-десантной бригады (415 человек). Десантники в течение 9 суток нападали на двигавшиеся колонны, уничтожали небольшие гарнизоны, взрывали мосты, поджигали автоцистерны с бензином для танков и грузовиков. Всего десантники взорвали 29 мостов, сожгли 48 автоцистерн, подбили 2 танка, уничтожили не менее 400 вражеских бойцов. Действуя небольшими диверсионными группами по коммуникациям противника в обширном районе, десантники вынудили врага бросить тяжёлое вооружение.

Следующий пример – это происходит прямо сейчас, совсем недалеко от Белостока – по прямой 116 км, а по трассе – 136 км, за 3–4 часа можно доехать, правда, без учета немецких войск на пути. Вот он, на карте, – пограничный город Брест, крупный железнодорожный узел и Брестская крепость в нем. К 22 июня 1941 года в Брестской крепости дислоцировалось 8 стрелковых и 1 разведывательный батальоны, артиллерийский полк и 2 артиллерийских дивизиона (ПТО и ПВО), некоторые спецподразделения стрелковых полков и подразделения корпусных частей, подразделения 17-го Брестского пограничного отряда, 33-го отдельного инженерного полка, часть 132-го батальона конвойных войск НКВД, а также штабы дивизий и управления 28-го стрелкового корпуса. Всего около 9 тысяч бойцов и командного состава. С немецкой стороны штурм крепости был поручен 45-й пехотной дивизии (около 17 тысяч человек) во взаимодействии с частями соседних соединений 12-го армейского корпуса 4-й немецкой армии. По плану немецкого штаба крепостью следовало овладеть к полудню первого дня войны. И действительно, в первые же часы войны массированным артиллерийским огнем в крепости были уничтожены склады, водопровод, прервана связь, нанесены крупные потери гарнизону. Потом немецкие войска начали штурм. Но они просчитались – дезорганизованный в результате больших потерь и нарушения связи, разбитый на несколько очагов обороны гарнизон Брестской крепости оказал ожесточенное сопротивление, вплоть до штыковых атак, когда все было совсем плохо. Сейчас защитники крепости отбивают по 7–8 атак в день, причем в условиях применения немцами огнеметов. Их силы тают с каждым часом, но они не сдаются и сражаются в полном окружении, без помощи извне, без снабжения, без надежды на прорыв и отход. Под ударами немцев остатки гарнизона постепенно выдавливаются к центру крепости, в ее Цитадель. И будут оборонять ее до конца июля 1941 года. После войны в казарме 132-го отдельного батальона конвойных войск НКВД СССР на стене нашли надпись: «Я умираю, но не сдаюсь. Прощай, Родина. 20/VII-41».

Сергей закончил свой рассказ о защитниках Брестской крепости, сглотнул и тихо сказал присутствующим в кабинете:

– Вдумайтесь, товарищи военачальники. Прямо сейчас, в полном окружении, без медицинской помощи и почти без боеприпасов, сражаются и умирают за нашу Родину остатки гарнизона. У них тоже была возможность бросить позиции обороны, отойти или сдаться в плен. Но они сражаются и погибают в окружении, сковывая немецкие войска и уничтожая фашистов – сколько смогут. И в плен по-прежнему не сдаются – немцы берут их в плен только раненых или потерявших способность сопротивляться. По некоторым данным, в моей истории последний защитник Брестской крепости был взят немцами в плен только в апреле 1942 года!

И, наконец, последний на сегодня пример. Город Ленинград, колыбель Октябрьской революции. Второй по значению город в СССР, с населением более трех миллионов человек. Он перед войной давал стране почти четверть от всей продукции тяжелого машиностроения и треть продукции электротехнической промышленности, в нём действовало более трехсот крупных промышленных предприятия, а также большое количество заводов и фабрик местной промышленности и артелей. Принимая во внимание важность промышленного и политического значения этого города для всей страны, немецкое командование при захвате Ленинграда могло бы решить ряд важных задач, а именно:

– овладеть мощной экономической базой Советского Союза, дававшей до войны около 12 % общесоюзной промышленной продукции;

– захватить или уничтожить Балтийский военно-морской, а также огромный торговый флот;

– обеспечить левый фланг группы армий «Центр», ведущей наступление на Москву, и высвободить большие силы группы армий «Север»;

– закрепить свое господство на Балтийском море и обезопасить поставки руды из Норвегии для германской промышленности.

– Для выполнения этих задач немецкое командование нацелило на Ленинград отдельный ударный кулак своих войск – 4-ю танковую группу. С другой стороны город осаждали финские войска. В результате героического сопротивления советских войск немцам не удалось овладеть городом с ходу, и они окружили советские войска под Ленинградом, начав массированные бомбежки и артиллерийские обстрелы города и оборонительных позиций. Общая площадь взятых в кольцо Ленинграда и пригородов составляла около 5000 квадратных километров. – Началась блокада Ленинграда, которая в моей истории длилась с 8 сентября 1941 года, когда была прервана сухопутная связь со страной, по 27 января 1944 года – 872 дня!

Дальше Сергей рассказал о том, как немцы целенаправленно бомбили Ленинград зажигательными бомбами и обстреливали его из тяжелых орудий, стараясь в первую очередь уничтожить склады с продовольствием. И они своей цели достигли, уже 10 сентября уничтожив бомбежкой знаменитые Бадаевские склады, где находились значительные запасы продовольствия.

Рассказал о скудном блокадном пайке, о том, как в окруженном городе умирали сотни тысяч людей от голода и холода, о Дороге жизни через Ладожское озеро, по которой летом на катерах, а зимой на грузовиках по льду, под постоянными бомбежками и огнем артиллерии, в город везли продовольствие, а обратно вывозили истощенных и больных блокадников, в том числе голодающих детей.

Рассказал о том, что за время блокады боевые потери составили 332 059 убитых, 111 142 пропавших без вести, а небоевые потери – 24 324. А потери среди гражданского населения – 16 747 убитых при артобстрелах и бомбардировках, 632 253 погибших от голода. Но город не сдался на милость врага, истощенные люди, падая в обмороки от голода прямо за станками, продолжали выпускать продукцию для обороны города. И войска, оборонявшие город в полном окружении больше двух лет, не сдались и честно выполнили свой долг до конца.

К концу рассказа Сергей говорил уже тихо, с трудом преодолевая ком в горле от нахлынувших воспоминаний. Закончив, обвел взглядом трех военачальников и столь же тихо сказал:

– Поймите, товарищ генерал, товарищи командиры, организация немцами Белостокского «котла» и окружение в нем войск трех армий Белостокского выступа произойдет в любом случае, это у них давно заложено, посчитано и отработано в плане войны. Собственно, это уже происходит и максимум через неделю-две будет завершено. И только от вас сейчас зависит, будет ли это Белостокский «котел», в котором немецкие войска будут бомбить, уничтожать артиллерией и брать в плен разрозненные и разбитые советские войска, или это будет Белостокский оборонительный узел, где те же советские войска, под грамотным управлением, перегруппированные и обеспеченные тяжелым вооружением, инженерными средствами обороны, будут громить атакующие немецкие войска, может быть, частью и погибая, но не сдаваясь – как тот безымянный защитник Брестской крепости, который сражается там сейчас. Или как гражданское население и защитники Ленинграда, которые и в вашей истории будут гибнуть в блокаде от голода и вражеского огня, больше двух лет будут гибнуть! если вы здесь и сейчас ничего не сделаете для изменения хода войны, – сказав последнюю фразу, Сергей устало опустился на стул – говорить он больше не хотел.

Неожиданно для всех в разговор вмешался Трофимов, до этого тихо сидевший в углу и делавший по ходу разговора какие-то пометки в своем блокноте. Бригадный комиссар встал и подчеркнуто по уставу обратился к старшим военачальникам:

– Товарищ генерал, товарищ дивизионный комиссар! Учитывая исключительность ситуации и необходимость осмысления информации лейтенанта Иванова, может быть, имеет смысл отпустить его отдыхать после рейда по тылам врага и вернуться к этому разговору утром?

Хацкилевич переглянулся с Титовым и согласно кивнул Трофимову, после чего Сергей, сильно утомленный и разговором, и напряженным поиском подходящих аргументов для убеждения в своей правоте, получил разрешение следовать в казарму отдыхать, а утром ждать вызова для продолжения разговора.

Вернувшись в казарму и поднимаясь к себе на второй этаж, где размещался начальствующий состав, Сергей услышал явственный гул голосов из спального помещения рядового состава. Заинтересовавшись, он спустился обратно на первый этаж и, жестом приказав дневальному молчать, тихо приоткрыл дверь в спальное помещение. Там, несмотря на то, что была уже полночь, никто не спал. Почти в полной темноте бойцы комендантской роты сгрудились в несколько групп возле временно размещенных тут же бойцов Сергея и старшего лейтенанта Микульченко и слушали рассказы об их приключениях в немецком тылу, тут же громким радостным шепотом обсуждая наиболее яркие моменты и при этом создавая тот самый гул, привлекший Сергея. Послушав с минуту гордо-восхищенное обсуждение того, как «наши наваляли немцам, а скоро и мы им наваляем», Сергей счел это ночное обсуждение полезным для поднятия морального духа личного состава и не стал его прерывать, также тихо прикрыл дверь и поднялся наконец к себе на этаж, при этом мысленно говоря сам себе, что все-таки уже хоть что-то полезное он сделал на этой войне, и чувствуя при этом, как раздражение и разочарование медленно уступают место решимости продолжить убеждение комкора Хацкилевича в рациональности организации оборонительного узла именно под Белостоком.

Последнее, что сделал Сергей перед сном – так это растолкал разместившихся в этой же казарме, на койках рядом с его кроватью, и уже спящих старшего лейтенанта Микульченко и младшего лейтенанта Петрова. Забрав у Микульченко подготовленный последним список добровольцев, пожелавших тогда, в поле, остаться вместе с лейтенантом Ивановым в заслоне, Сергей передал его Игорю Петрову, с указанием завтра утром, сразу после подъема, разыскать всех бойцов из списка и предложить им продолжить службу в группе лейтенанта Иванова. Потом доставить согласных к старшине Авдееву и попросить подготовить часам к восьми утра новый – общий список всех желающих для командования. А дальше Павел Егорович сам разберется…

Глава 14

После ухода лейтенанта Иванова в кабинете Трофимова на пару минут повисла гнетущая тишина. Командир корпуса и его начальник особого отдела молчали каждый сам по себе, даже глядели в разные стороны, а Трофимов снова сел на стул и затих, чтобы не отвлекать их от размышлений. Наконец Хацкилевич очнулся от дум и перевел взгляд на Трофимова.

– Ну, что скажешь, бригадный комиссар? Давно тут у тебя этот «лейтенант Иванов» будущее предсказывает? Откуда он вообще взялся?

– С 24 июня предсказывает, товарищ генерал-майор. Сейчас 26, – трое суток, получается. А откуда взялся – он сам, с группой пограничников и их раненым командиром, из немецких тылов к Сокулке пришел. Вернее, не пришел, а приехал – на трофейном грузовике, который он же и захватил, чтобы тяжело контуженного командира погранзаставы быстрее к врачам доставить. И еще, он вместе с пограничниками несколько немецких мотоциклов пригнал – тоже трофеи. Причем сам в город не пошел – пограничников с раненым вперед отправил, а сам технику остался охранять. Я, как историю с захватом техники услышал, его сначала за немецкого шпиона принял, даже лично арестовывать поехал – очень уж рассказы пограничников невероятными были. Но потом на месте убедился, что немцев лейтенант Иванов уничтожает – только успевай считать. Причем воюет очень эффективно, изобретательно и при этом бережет своих бойцов, организуя наибольший урон врагу при минимуме либо вообще отсутствии собственных потерь. А еще – довольно оригинально сочетает известные тактические приемы с новыми идеями, я специально одному из членов его боевой группы задачу поставил, все фиксировать, и по результатам его отчета их отдельно записал. Если хотите – я эти записи вам предоставлю.

– Записи – это хорошо, записи я потом почитаю. Но ты – бригадный комиссар и начальник особого отдела дивизии – ты мне вот что скажи: сам-то ты ему веришь – тому, что он из будущего? И его информации об этой войне – веришь?

Трофимов некстати вспомнил, что совсем недавно и практически теми же словами он задавал это вопрос младшему лейтенанту Петрову, и с большим трудом сдержал неуместный смешок.

– Товарищ генерал-майор, пока все сведения, которые лейтенант Иванов сообщил о текущей оперативной обстановке, полностью подтверждались впоследствии. Кроме того, помимо информации о ходе первых дней войны лейтенант Иванов предложил несколько идей, которые действительно могут реально увеличить огневую мощь и возможности наших войск здесь и сейчас, при организации обороны на Белостокском выступе.

Трофимов все-таки достал свои записи и рассказал Хацкилевичу об идее Сергея со сбором и использованием трофейного немецкого оружия. О результатах опробования этой идеи в войсках на примере действий лейтенанта Ковалева, который со своими бойцами до сих пор успешно отбивался от немецких атак и уже практически полностью перевооружил своих бойцов трофеями (благо, боеприпасов немцы, после своих неудачных атак, оставляли изрядно), в том числе намного сверх штата – немецкими пулеметами. Обеспечивая за счет этого при обороне запредельную для обычных войск РККА плотность огня.

Потом Трофимов рассказал, что он после разговора с лейтенантом Ивановым и осмысления полученной информации разослал в части и подразделения дивизии по линии особых отделов руководящие указания:

– о сборе и использовании трофейной техники и вооружения, в первую очередь пулеметов и противотанковых ружей;

– о сборе сведений по местонахождению скоплений поврежденной, неисправной и брошенной без топлива советской техники и тяжелого вооружения, для их сбора и восстановления;

– о сборе сведений по наличию и расположению оставленных при отступлении складов, баз и мест хранения вооружения, снаряжения, боеприпасов, и иных материальных ценностей.

– В результате проведенной работы, товарищ генерал-майор, в особый отдел дивизии уже начали поступать сведения о местах скопления нашей техники на территории Белостокского выступа, причем, в ряде случаев, полностью исправной, – заливай топливо, загружай боекомплект – и можно сразу в бой! И данные по оставленным при отступлении складам и базам хранения вооружения, боеприпасов, топлива и имущества – тоже потихоньку начинают поступать. В том числе о складах и хранилищах, находящихся на уже оставленной войсками наших трех армий территории. Теперь мы хотя бы знаем о них и можем попытаться либо вывезти хранящиеся там ресурсы, либо уничтожить их. А ведь если бы не Иванов со своими идеями, в суматохе отступления все это было бы просто брошено и досталось бы врагу.

Поэтому – да, товарищ генерал-майор, я лейтенанту Иванову и его информации верю. Да вы и сами видели, что творилось при ударе вашего 6-го мехкорпуса под Гродно и после, а лейтенант Иванов все эти события за день до того, как они случились там, у вас, мне рассказал, сидя в этом кабинете.

– Ладно, бригадный комиссар, я твою позицию понял. А сейчас мы проверим еще кое-что. Прикажи-ка принести сюда крупномасштабную оперативную карту Западного округа, но уже с нанесенной оперативной обстановкой и отметками движения немецких войск.

Когда карту доставили, Хацкилевич и оба особиста сначала долго и придирчиво сверяли отметки на обеих картах, постепенно убеждаясь в том, что известные в штабе дивизии отметки о движении немецких войск полностью совпадают с отметками лейтенанта Иванова на чистой карте. Потом изучали проставленные Сергеем отметки о движении немецких войск, еще не известные штабистам. И снова убеждались, что развитие наступления немецких танковых и моторизованных колонн от флангов Белостокского выступа вполне логично может завершиться окружением отступающих советских войск в «котле» под Белостоком.

После этого в кабинете снова на пару минут повисла тишина. Потом Хацкилевич энергично встал с дивана, оглядел обоих особистов и решительно сказал:

– Ну что, товарищи командиры?! По всему выходит, что этот «лейтенант Иванов» из будущего, или откуда он там еще к нам свалился, прав – отступление неизбежно приведет только к разгрому наших войск, а в обороне какие-то шансы у нас еще есть. – Значит, так тому и быть, – придется, видимо, все-таки мне на себя сбор отступающих войск и организацию оборонительного узла на Белостокском выступе принять, больше пока некому.

Приняв решение, генерал-майор Хацкилевич, в полном соответствии с вольным переводом высказывания Гёте (решись – и ты свободен), вновь превратился в собранного и деятельного военачальника и начал сыпать указаниями. Первым делом он вызвал «хозяина» гарнизона Сокулки – командира 33-й танковой дивизии полковника Панова и, используя свои более высокие должность и звание, в приказном порядке переподчинил Панова вместе с его дивизией себе. Затем, несмотря на явное нежелание комдива, своей властью отменил приказ Панова по 33-й танковой дивизии о подготовке ее отступления с Белостокского выступа и вместо него отдал новое распоряжение – собирать все части дивизии к Сокулке с ее дивизионной базой снабжения, здесь восстанавливать технику и попутно готовить оборонительные рубежи. Потом связался по защищенной ВЧ-связи со своим непосредственным начальником – командующим 10-й армии Западного фронта генерал-майором Голубевым и сообщил тому, что выполнить приказ штаба армии об оставлении Белостокского выступа и отступлении 6-го мехкорпуса в направлении на Волковыск – Слоним и далее на Минск не может, мотивируя невозможность выполнения этого приказа двумя причинами. Первая причина – состояние материальной базы и снабжения мехкорпуса после неудачного контрудара под Гродно не позволяет сейчас осуществить организованный отвод частей и подразделений корпуса по такому длинному маршруту. И вторая причина – он, генерал-майор Хацкилевич, располагает достоверными разведданными о том, что наступающие немецкие войска уже замкнули кольцо окружения войск Белостокского выступа от его от флангов к центру и сейчас готовы к уничтожению советских войск, отступающих в район населенных пунктов Мосты – Волковыск – Слоним. Далее Хацкилевич сообщил командарму, что начинает мероприятия по сбору разрозненных отступающих войск под Белосток с цель их перегруппировки и организации Белостокского оборонительного узла, и предложил Голубеву, как командующему самой мощной армией на Белостокском выступе, принять командование войсками этого оборонительного узла. И тут же убедился, что лейтенант Иванов оказался прав в оценке действий армейского командования при отступлении войск в своей истории – Голубев не хотел слушать никаких доводов, в категоричной форме требуя немедленного исполнения приказа на отступление. Тогда Хацкилевич уведомил Голубева, что, принимая во внимание высокую вероятность уничтожения корпуса как боевой единицы, по совокупности двух указанных причин, он оставляет за собой право обратиться напрямую к командующему Западным фронтом генералу армии Павлову, после чего узнал о себе много нового и интересного, причем высказано все это было в крайне нецензурной форме, но своего решения не изменил.

Павлова Хацкилевич знал достаточно близко, чтобы без особых дисциплинарных последствий обратиться к нему напрямую, минуя промежуточные уровни армейского и фронтового командования. Будучи не только танкистами, но и истинными энтузиастами танковых войск, они и раньше общались вне службы, но близко сошлись во время подготовки и проведения совещания высшего руководящего состава РККА в декабре 1940 года. На этом совещании Павлов, только в июне 1940 года назначенный на должность командующего войсками Западного особого военного округа, представил свой доклад: «Использование механизированных соединений в современной наступательной операции и ввод механизированного корпуса в прорыв». Хацкилевич же сначала помогал Павлову в подготовке доклада, а потом, уже на совещании, выступал в прениях в поддержку идей Павлова. И если бы не это – достаточно близкое знакомство и личная приязнь, возникшая на почве одинаковых взглядов на использование мехкорпусов, – разговор с командующим фронтом, так же как и разговор с Голубевым, мог закончиться крахом всех надежд на поддержку оборонительных начинаний со стороны командования Западного фронта.

Этот разговор и так начался совсем не просто. Сначала Хацкилевич долго и терпеливо выслушив гневный начальственный монолог по поводу неисполнения им, командиром 6-го мехкорпуса, приказов штаба фронта и командующего 10-й армии. Потом, когда Павлов эмоционально выплеснул раздражение и в его монологе возникла пауза, тихо спросил командующего фронтом:

– Товарищ генерал армии, вы хотите, чтобы вас расстреляли?

– Что? Расстреляли?! За что? – как-то растерянно спросил сбитый с толку неожиданным вопросом Хацкилевича Павлов.

– Ну, например, как вам такая формулировка: «За трусость, самовольное оставление стратегических пунктов без разрешения высшего командования, развал управления войсками, бездействие власти»? – слово в слово процитировал Хацкилевич решение военного трибунала из времени лейтенанта Иванова, записанное Трофимовым при рассказе Сергея о судьбе Павлова.