Текст книги "Малой кровью на своей территории: 1941 – Работа над ошибками. 1941 – Своих не бросаем. 1941 – Бои местного значения"

– То есть мне и сейчас ты не скажешь, – набычился Трофимов.

Он злобно засопел, на скулах заиграли желваки, а от былого настроя на конструктивный разговор не осталось и следа. Сергей понял, что ситуацию надо срочно спасать, иначе все пойдет прахом.

«Надо срочно отвлечь его чем-нибудь позитивным… Эх, ладно, хоть и жалко сейчас время тратить, но придется – дам ему материалы по мотоманевренным группам, пусть отвлечется на их изучение, да заодно и ресурсы под них собирать начнет».

– Товарищ бригадный комиссар, ну вот поверьте на слово – не время сейчас об этом. Да и не верите вы пока мне и моей информации до конца. Если получится корпус спасти – тогда да, тогда мой рассказ будет смысл иметь. А сейчас, как говорится, многие знания – только лишние печали. Давайте лучше я вам сейчас тезисы по вопросам организации боевых мотоманевренных групп набросаю, чтобы, пока в рейде буду, вы могли эти материалы посмотреть, обдумать и прикинуть, где обеспечение для них брать. А по результатам моего рейда можно будет внести коррективы, если понадобится, и готовый план создания таких групп командованию нести.

Получив неохотное, но все же согласие бригадного комиссара, Сергей наскоро помылся, перекусил и, усевшись за стол временно выделенного ему кабинета, принялся готовить материалы по созданию мотоманевренных групп, стараясь при этом не слишком отрываться от текущего уровня техники и тактики Красной Армии.

За основу взял два бронеавтомобиля, лучше, если оба – средние пушечные БА-10, но можно и один средний пушечный, а один легкий пулеметный БА-20. Но два обязательно – это не только огневая мощь, но и возможности маневра огнем, и возможности буксировки друг друга, на крайний случай.

К ним – два мотоцикла, лучше трофейных, с пулеметами МГ-34 в колясках. Сейчас в Сокулке как раз четыре трофейных «Цюндапа» есть – после диверсий на железных дорогах их на две мотоманевренные группы хватит, а там наверняка еще трофеи будут. Про достоинства немецких пулеметов – для Трофимова отдельно расписать. По два бойца на мотоцикл, один из них пулеметчик (Трофимову – озаботиться поиском хороших пулеметчиков), личное оружие у обоих – автоматы, опять-таки лучше немецкие – снимается вопрос обеспечения боеприпасами, да и поухватистее они в ближнем бою, чем наш дисковый ППД (пистолет-пулемет Дегтярева).

Еще из транспорта – грузовик, опять-таки лучше немецкий, и лучше «Опель-Блитц». Надежная и неприхотливая машина – настоящая рабочая лошадка этой войны. Ну, или нашу трехтонку ЗИС-5, этот грузовик всяко получше полуторки будет. В него запас бензина, инструменты, средства маскировки, инженерное имущество, шанцевый инструмент, в том числе возимый, и т. д.

В грузовик – еще два пулеметных расчета с МГ-34, эти по нормам вермахта, то есть по три человека на пулемет. Второго и третьего номера можно без опыта – за время рейда первый номер их заодно пулемету обучит. Личное оружие у всех – также немецкие автоматы. Хотя бы один из пулеметов в кузов грузовика на зенитный станок нужно монтировать, они тоже в трофеях есть.

Туда же, в грузовик, – два расчета противотанковых ружей, опять же трофейных – наши ПТР сейчас лихорадочно разрабатываются и дорабатываются, их еще до марта 1942 года ждать. И две снайперские пары, эти лучше с СВТ – у них меткость похуже, зато скорострельность гораздо выше, чем у мосинской винтовки. И тем, и другим – обязательно запас бронебойно-зажигательных патронов. Снайперам в качестве личного оружия немецкие парабеллумы (пистолет Люгера P08, знаменит своей точностью и малой отдачей).

Почему всех огневых средств по два? Так для качественных засад же, с ведением огня либо с двух флангов, либо с фронта и фланга, либо с головы и хвоста колонны, либо всем вместе, для создания плотности огня – вариантов еще много можно придумать, были бы ресурсы под рукой.

Обязательно в каждую группу сапера поопытней – чтобы из любых подручных средств мог средство подрыва сделать, инженерные заграждения и фортификацию знал, ну и маскировку мог обеспечить. Ему автомат не нужен, пистолета хватит.

Ну, и пару хороших механиков с навыками оружейников, чтобы могли и технику ремонтировать, и трофеи с нее снимать. Кстати, одной из задач мотоманевренным группам надо ставить сбор трофейной немецкой техники, для этого в группы включать пару-тройку сменных водителей, чтобы подменить или на трофеи сесть. Водителям в качестве личного оружия можно пистолеты и СВТ выдавать, причем «светки» для удобства на потолке кабины крепить. Водители народ технически грамотный, с уходом и регулировкой СВТ разберутся. Да и закрепленная на крыше кабины, она мешать не будет, а в бою хорошую плотность огня добавит, если что.

Ко всем СВТ – обязательно глушители. На отдельном листке Сергей набросал эскиз и пояснения к изготовлению «Глушителя звука выстрела к СВТ-40», полигонные испытания которого прошли еще в апреле 1941 года. Он был спроектирован для стрельбы обычными винтовочными патронами со сверхзвуковой скоростью пули, а не под специальные патроны с уменьшенной скоростью пули (позднее такие глушители назвали «тактическими»). Тогда испытания показали, что глушитель практически не изменял начальную скорость пули и кучность боя, но и довольно слабо влиял на погашение звука и вспышки при выстреле. И по результатам его не стали дорабатывать. Но Сергей, вооруженный знаниями и опытом использования тактических глушителей в будущем, добавил в эскиз глушителя для СВТ несколько усовершенствований, которые позволят серьезно увеличить его эффективность.

Тактика действий таких групп – минные и огневые засады на дорогах, диверсии на железнодорожном полотне, уничтожение тыловых частей и баз снабжения и многое другое – подробнее об этом Сергей собирался расписать позднее, после возвращения из рейда, используя его результаты в качестве примеров.

В качестве личного состава мотоманевренных групп Сергей прописал предложение максимально полно использовать пограничников и бойцов войск НКВД. Они и подготовку имеют более высокую, чем бойцы стрелковых частей, и, как правило, более образованы, в том числе технически. К тому же самостоятельность и решительность действий в них развита гораздо больше, чем во вчерашних крестьянах, призванных в армию из глухих деревень. А еще, как это не цинично и презрительно звучало в его времени, весь личный состав боевых подразделений НКВД военного времени отличался очень высокой степенью патриотизма, никогда добровольно не сдаваясь в плен и всегда до последнего выполняя поставленные боевые задачи.

Отдельно расписал для Трофимова, что для массированного уничтожения немецких эшелонов даже пути рвать не обязательно. Для этого Сергей, снова на отдельном листке, набросал эскиз нехитрого устройства, придуманного в его истории талантливым железнодорожным инженером Тенгизом Евгеньевичем Шавгулидзе, боровшимся с фашистами в одном из партизанских отрядов в Белоруссии. Зимой 1942/1943 года, в условиях острого недостатка взрывчатых веществ, испытываемого партизанами, этот умелец придумал и осуществил на практике идею пускать под откос эшелоны врага при помощи специального приспособления, действующего по принципу железнодорожной переводной стрелки и названного впоследствии «клином Шавгулидзе». Это приспособление представляло собой металлическое устройство весом около 18–20 кг и состояло из клина и откосной рейки, закрепленных на одной основе, строго подогнанной к размеру железнодорожного рельса. На его установку и крепление к рельсам болтами требовалось всего лишь несколько минут.

Принцип действия: наезжая на клин, переднее колесо паровоза накатывалось на наклонную плоскость, поднимаясь по ней. Далее буртик бандажа выходил из соприкосновения с рельсом, сдвигаясь в сторону, и колеса паровоза и вагонов, по откосной рейке, переводились с внутренней на наружную сторону рельса. Все – эшелон противника шел под откос. Клинья Шавгулидзе, изготовлявшиеся в большом количестве партизанскими мастерами, стали грозным оружием диверсионных групп и наносили фашистам немалый урон. Опыт диверсий показал, что применение «переводной стрелки Шавгулидзе» давало лучшие результаты, чем употребление взрывчатых веществ. Дело было в том, что в момент взрыва мины под паровозом нарушалась линия воздушных тормозов, которые автоматически срабатывали, и последние вагоны эшелона зачастую оставались невредимыми. Наскочив же на клин, состав разрушался полностью, особенно если насыпь была высокой, а скорость движения большой.

Подготовив материалы, Сергей передал их Трофимову для осмысления и подготовки необходимых ресурсов, как материальных, так и людских. Потом, получив таки разрешение на личное участие в диверсионном рейде, успел часа четыре поспать в казарме при штабе дивизии. А потом и поесть, так что, ко времени выхода в ночной рейд лейтенант Иванов находился в состоянии бодром, отдохнувшем и был готов к новым героическим свершениям на этой войне…

Глава 6

Заместитель командира заставы 86-го Августовского погранотряда младший лейтенант пограничных войск НКВД СССР Игорь Петров сидел в оружейной комнате в здании штаба 33-й танковой дивизии и механически, по второму разу, разбирал и смазывал свой верный ручной пулемет ДП-27, но мысли его сейчас занимали совсем не вопросы смазки оружия. Петров размышлял о лейтенанте Иванове и о том, что изменилось в его, Игоря, жизни с тех пор, как они встретились на лесной поляне. Там, на поляне, в первый момент Игорь его за вражеского шпиона или диверсанта принял. Ну, а как иначе – новенький немецкий мотоцикл, вокруг много опять же немецкого оружия и снаряжения, и рядом лейтенант Иванов – вот он я, в одиночку немецкий патруль уничтожил. Подумал тогда Игорь, что Абвер (немецкая военная разведка и контрразведка) таким образом своего агента внедряет, – им на спецкурсах перед войной о хитрости и коварстве этой организации много рассказывали. И решил – как только к своим выйдут, сразу же особистам про этого лейтенанта все свои подозрения рассказать. Пока же внимательно наблюдать и подмечать детали.

Он и про помощь контуженому командиру заставы скорее от отчаяния спросил, особо ни на что не надеясь. Но когда лейтенант Иванов, чтобы их командира к врачам побыстрее доставить, организовал нападение на немецкий грузовик и сам взял на себя наиболее рискованную роль, Игорь свои оценки немного пересмотрел. Вряд ли немецкий шпион ради спасения советского командира такие усилия прилагал бы. Так что, наверное, все-таки не немецкий шпион. И, судя по его способностям и подготовке, пожалуй, действительно мог в одиночку уничтожить немецкий патруль.

Но вопросы все равно остались. Ладно, не шпион, но тогда кто? Обычный «Ванька-взводный», как сам Иванов говорит о себе, – однозначно нет. Тот бы не то что трех немцев, тот один на один с подготовленным немецким солдатом выйдя – не факт, что однозначно победил бы. Значит, не «Ванька-взводный», а тогда кто? И почему выдает недостоверную информацию?

Для прояснения своих вопросов Петров даже напросился вместе с лейтенантом Ивановым съездить к месту бомбежки и гибели пехотной колонны. Там убедился, что про это Иванов не соврал. И хотя остальные вопросы остались, решил для себя, что главное – лейтенант Иванов не враг, а остальные неясности могут и подождать.

Определившись в главном, Игорь затем легко перешел в подчинение к лейтенанту Иванову. Причем не потому, что тот был старше по званию – пограничники, подчиняясь НКВД, были в армии особой кастой, и Игорь, при желании, мог отговориться своей особой задачей и под командование к Иванову не идти, причем без особых для себя последствий. А подчинился он потому, что, блуждая с раненым командиром на руках по немецким тылам, не знал, что делать и как его спасти, а вот лейтенант Иванов, как оказалось, знал. И не просто знал, а быстро принял решение, разработал план и грамотно организовал его выполнение.

Только благодаря лейтенанту Иванову, он со своими бойцами и контуженого командира вовремя в госпиталь доставил и сами без новых потерь до своих в Сокулке добрались. Там Иванов его с бойцами и командиром на носилках пешком вперед отправил, а сам трофейную технику стеречь остался – как знал, что дальше последует.

Как только они донесли носилки до передовых постов и коротко рассказали, что прибыли из немецких тылов, командира заставы сразу в медсанбат отправили, а их как и положено, в особый отдел. И когда Игорь, по указанию лейтенанта Иванова, дежурному особисту сразу, еще перед допросом, рассказал, что сам лейтенант Иванов вместе с трофейной техникой стоит возле города и дожидается, когда за ними придет сопровождение, тот не поверил, побежал к начальнику особого отдела дивизии бригадному комиссару Трофимову. А Трофимов, как и сам Петров немного ранее, решил, что этот «лейтенант Иванов» просто немецкий шпион и таким образом пытается внедриться. Поэтому-то Трофимов, с двумя своими помощниками, сам за Ивановым поехал да еще бойцов комендантского взвода охраны, сколько в полуторку влезло, и броневик с собой взял. Ну, и Игоря с собой прихватили, мол, посмотришь, как мы шпионов ловим и разоблачаем.

Но когда предвкушающие захват шпиона особисты доехали до места, то увидели там заключительные действия лейтенанта Иванова по разгрому немецкого мотоциклетного дозора и освоению трофеев. А потом, по предложению все того же лейтенанта Иванова, в устроенной засаде одним неполным взводом и одним броневиком уничтожили немецкую моторизованную роту, да еще вместе с танками.

Тогда, распределяя бойцов по позициям и расставляя пулеметы, Игорь не особо задумывался о будущих результатах боя, как и о том, чтобы выжить в этом бою. Он, уцелевший с несколькими бойцами после разгрома заставы, считал, что свой долг по охране границы выполнил не до конца и позволил немецкой сволочи все-таки прорваться на охраняемую ими территорию Родины. Но тогда застава лежала в руинах, кончились боеприпасы, и было разбито все тяжелое вооружение. И еще – нужно было спасать тяжелораненого командира. Тогда Игорь с уцелевшими бойцами ушли, унося командира и оставив своих убитых боевых товарищей непогребенными, потому что на развалины заставы уже входила немецкая пехота при поддержке бронемашин.

И вот сейчас, опять-таки благодаря инициативе лейтенанта Иванова, можно было поквитаться с врагом. Поэтому Игорь не задумывался об исходе боя и о том, чтобы уцелеть в этом бою – он хотел только самого боя. Поэтому особо и не заморачивался с подготовкой пулеметных позиций для себя и остальных, за что потом был отведен в сторону и получил командирский разнос от лейтенанта Иванова. И потом, уже в бою, со злобной радостью расстреливая выпрыгивающих на землю – его, советскую землю – вражеских солдат, хотел только одного – уничтожить их как можно больше.

А когда бой закончился, Петров с немалым удивлением узнал, что из бойцов засады не погиб никто. И раненых всего несколько человек, да и то не особо тяжело. Но как?!..

Игорь видел, что и начальник особого отдела дивизии тоже впал в сильную задумчивость, вероятно, задавая себе тот же вопрос. Трофимов даже по рации в штаб о результатах боя не сразу сообщил, а чуть попозже, – после того, как сам лично еще раз все прошел и перепроверил. Наверное, в первые минуты после боя сам себе не мог поверить.

Игорь не знал, какие указания бригадный комиссар дал своим особистам после того боя, но после возвращения в Сокулку особисты словно забыли про отступление Игоря с пограничниками с заставы и их блуждание по немецким тылам. Они продолжили допрос его и его бойцов, но только про лейтенанта Иванова. Где и как встретились, кто и что сказал, кто и что сделал при захвате грузовика, как Иванов ставил задачу, как держался, что еще говорил и т. д., и т. п. Игорь отвечал на вопросы, а в голове его снова крутилась мысль – кто же он такой, этот лейтенант Иванов? И вообще, лейтенант ли?..

После допроса Игоря и его бойцов отправили в баню, потом накормили и выдали со складов дивизии новое обмундирование – Игорь заметил, что этого добра там было много. Оружие им оставили свое, и, только пограничники отправились в оружейную комнату его чистить, как Петрова вызвали к Трофимову.

Бригадный комиссар выглядел очень уставшим, но одновременно сильно возбужденным, с каким-то нездоровым блеском в глазах. Игорь не знал, что после беседы с лейтенантом Ивановым Трофимов долго и тяжело думал, осмысливая информацию и решая, как ему поступить с Сергеем. Отпустить в рейд по немецким тылам? Погибнуть тот вроде не должен – Трофимов лично видел, как Сергей, фатально для немцев и без потерь для своих, организует засады. Но на войне случайности неизбежны. А если лейтенант Иванов попадет в плен? Что тогда?! Но не пускать Иванова в рейд против его желания – значит, разрушить создавшийся доверительный контакт. И тогда где гарантии в полноте и достоверности дальнейшей информации от него? А ломать потом силой – тоже не выход. Потому что Иванов в результате, может, и будет отвечать на те вопросы, которые ему зададут, но с неизвестной степенью достоверности. А на вопросы, которые ему не зададут? Да и немецкие коммуникации снабжения повредить – оно тоже сейчас самое своевременное дело, это бригадный комиссар и сам понимал отлично. И потому вызвал младшего лейтенанта Петрова.

Усадив Игоря на стул, он снова стал задавать тому вопросы про лейтенанта Иванова, выясняя мельчайшие подробности встречи и последующего общения с лейтенантом Ивановым, хотя на столе у Трофимова уже лежали протоколы допросов Игоря и остальных пограничников. Когда вопросы, а некоторые из них по второму и третьему кругу, закончились, Трофимов неожиданно спросил:

– Скажи-ка мне вот что, младший лейтенант Петров. Ты с лейтенантом Ивановым почти сутки вместе был, в бою по захвату немецкого грузовика участвовал. Сам-то ты, как считаешь – ему верить можно?!

Игорь от такого прямого и неожиданного вопроса сначала немного замялся, вспомнив свои сомнения относительно того, что лейтенант Иванов не тот, за кого себя выдает, но потом посмотрел в глаза Трофимову и твердо ответил:

– Товарищ бригадный комиссар! Мне тоже кажется, что лейтенант Иванов что-то скрывает. Ну не может простой пехотный командир взвода такие вещи, как он с немцами, вытворять. Тут и подготовка нужна другая, и опыт. Причин его скрытности я не знаю. Но я твердо убежден – верить лейтенанту Иванову можно, он не враг, он наш – советский человек, и Родину не предаст!

– Наш значит? Советский? – задумчиво протянул Трофимов, словно принимая какое-то решение. – И в разведку ты с ним пойти готов?

– Готов, товарищ бригадный комиссар!

– Ну, что же, значит, так тому и быть. Сегодня в ночь ты с тремя своими бойцами, – их сам выберешь, – с приданным сапером и под командованием лейтенанта Иванова в рейд пойдете, снова к немцам в тыл. Твоя задача, помимо общих для вашей группы задач, внимательно наблюдать за лейтенантом Ивановым, подмечать малейшие детали. По возвращении – подробный отчет, как это у нас в НКВД заведено. И еще – к немцам лейтенант Иванов живым попасть не должен ни при каких обстоятельствах. Ты понял, младший лейтенант, – ни при каких обстоятельствах!!! Вопросы есть?

– Нет вопросов, товарищ бригадный комиссар, задачу понял…

И вот теперь, вместо того чтобы поспать пару часов перед рейдом в немецкие тылы, младший лейтенант пограничных войск НКВД СССР Игорь Петров сидел в оружейной комнате, по второму разу разбирал и смазывал свой верный ручной пулемет и думал о лейтенанте Иванове. Так все-таки кто же он такой, этот загадочный лейтенант Иванов?

Глава 7

Выехали, как Сергей и планировал, ночью, на двух трофейных «Цюндапах», основательно загруженных взрывчаткой, а также противотанковыми и противопехотными минами. Снова ехали проселками и к рассвету были в километре от знакомого перекрестка. Здесь остановились, и Сергей выслал пару бойцов с биноклем на разведку, а сам отозвал Петрова в сторону.

– Смотри, Игорь. На перекрестке, скорее всего, уже пост стоит. А это, как правило, мотоцикл с пулеметом и три мотоциклиста. Они сейчас наверняка сонные будут. Ты со своими бойцами постарайся их снять тихо, без стрельбы, и так, чтобы форму сильно не повредить. У нас, конечно, немецкая форма, чтобы переодеть, есть, но вдруг повезет, и на перекрестке будет не просто пост, а пост немецкой фельджандармерии. Это у немцев военная полиция такая, в задачи которой входят контроль дорожного движения, поддержание воинского порядка и дисциплины, проверка документов и многое другое. Для нас особенно важно то, что фельджандармы имеют право следовать через запретные зоны, блокпосты, караульные посты и так далее, а также при необходимости проводить розыск военнослужащих и военного имущества. Поэтому их никто из армейских на постах и КПП не останавливает и не проверяет – боятся связываться. Как раз то, что нам надо, для наших диверсионных дел.

– А как их отличить от обычных постовых? – загорелся Игорь.

– У них на шее поверх формы такие специальные бляхи на металлической цепи висят, фельджандармов поэтому в войсках еще «цепные псы» называют.

– Сделаем, командир! – заулыбался Игорь. – Только бы они нам попались!

В это время вернулись разведчики, и сообщили, что на перекрестке действительно появился пост – три человека, мотоцикл с коляской и пулеметом в ней. Двое дремлют в мотоцикле, а один сонно прохаживается рядом, вроде как дозорного изображает. Вооружены все трое автоматами. На вопрос Сергея бойцы ответили, что таки да, у немцев на шее висят какие-то бляхи на цепи, которые поблескивают в свете уходящей луны.

Радости младшего лейтенанта Петрова не было предела. Взяв трех своих бойцов и оставив в мотоциклах все лишнее, он растворился в поднимающемся утреннем тумане.

Минут через сорок, уже перед самым рассветом, Сергей с сапером завели мотоциклы и на малой скорости подъехали к перекрестку. К тому времени пост фельджандармерии уже был ликвидирован, трупы оттащили в лес, а Петров и его пограничники радостно сопели, осматривая трофеи. Группе достался новенький тяжелый мотоцикл BMW R 75 с коляской и пулеметом МГ-34 в ней, 3 автомата МП-38/40, 3 пистолета Люгер Р08, они же знаменитые парабеллумы, плащи, снаряжение, патроны и консервы. Но самый важный для группы трофей – форма и специальные бляхи трех фельджандармов, которые здесь и сейчас в качестве пропуска были покруче, чем «вездеходы» спецслужб, госчиновников и прочих привилегированных категорий граждан России во времени Сергея.

И теперь, пока пограничники деловито осваивали трофеи, а сапер равнодушно дремал в коляске, сам Сергей пребывал в нелегких раздумьях. С одной стороны, он собирался днем подорвать и уничтожить пулеметным огнем пару небольших колонн на дороге, а ночью двигаться дальше, к железной дороге между городами Августов и Домброво, с другой – неожиданный бонус от лица немецкой полевой жандармерии давал возможность не ждать ночи и прямо днем спокойно доехать до «железки», а потом и вдоль нее, выбирая наиболее удобное для подрыва место, после чего и подорвать, а чем раньше подорвать, тем оно лучше.

После нескольких минут таких терзаний Сергей решил положиться на удачу. Если первую колонну, которая подойдет к перекрестку, можно будет быстро разгромить наличными силами, они это сделают, а потом двинутся дальше. Если нет – тогда основательно нашпигуют перекресток минными гостинцами для беззаботных немецких водителей, и сразу дальше. Успокоившись на этом, Сергей распределил бойцов в засаду, и они стали ждать начала движения по дороге.

Удача сегодня определенно была на их стороне. С первыми лучами солнца на дороге, со стороны границы, показалась небольшая колонна из четырех грузовиков «Опель-Блитц» с тентованными кузовами. Впереди, метрах в пятидесяти, вероятно, в качестве передового дозора и одновременно командирской машины, шел небольшой военный грузовик (Kfz.70) – транспортный вариант легкого трехосного крупповского артиллерийского тягача «Krupp L2H 43» с бортовым кузовом и установленным в нем пулеметом на зенитной турели. За характерный вид сильно скошенного вниз капота, этот тягач получил у немецких солдат прозвище «Шнауцер» (нем. Schnauzer, от Schnauze – морда).

– Ты посмотри, какая замечательная машинка и как вовремя она нам попалась! – радостно воскликнул Сергей, едва рассмотрев «шнауцер» в бинокль. Пожалуй, «мордастенький» немецкий грузовичок-тягач очень хорошо подойдет нам в качестве транспорта для группы.

Этот удачный трехосный (6×4) грузовик производился фирмой «Крупп» с 1930 года, в 1936-м был модифицирован. Брал полторы тонны груза и мог дополнительно буксировать прицеп либо орудие весом до тонны. Настоящей изюминкой была его высокая внедорожная проходимость – имея односкатные шины и очень удачную развесовку по мостам, крупповский тягач легко проходил даже по мягким грунтам, где вязли и более легкие автомобили.

«Так, ну, со “шнауцером” все предельно ясно – это уже не их машина, это наша машина. Что с остальными грузовиками делать? Вернее, с тем, что у них в тентованных кузовах находится? Если там, к примеру, продовольствие, или боеприпасы, или еще какие полезные ресурсы, так это очень хорошо и очень нам на руку будет, даже несмотря на то, что все это сейчас нам и не нужно.

«А если там солдаты? Четыре грузовика – это до полуроты активных стрелков получается, многовато будет… Но “шнауцер”, да еще с зенитным пулеметом… это, как говорилось в какой-то рекламе в моем времени, настоящее искушение! С другой стороны, из засады, в три пулемета по четырем, всего-то, грузовикам… Надо только пулеметы грамотно расположить!..» – размышлял Сергей и, приняв окончательное решение захватить артиллерийский тягач, быстро отдал необходимые команды и распределил пулеметы.

Колонну уничтожили практически мгновенно. Сначала два пограничника в форме фельджандармов вышли на дорогу, и один из них жестом, типичным, наверное, для «гаишников» всех времен и народов, приказал «принять вправо и остановиться». Затем, пока остальные грузовики подъезжали к головной машине и останавливались, «фельдпограничники», не торопясь, подошли к кабине «шнауцера» с двух сторон, якобы для проверки документов, после чего резко ускорились, из пистолетов перебили сидевших в его кабине и ринулись в кузов. Солдат, стоявший в кузове за зенитным пулеметом, растерялся на мгновение, и это стоило ему жизни. Больше в кузове тягача никого не было, и пограничники успешно потренировались в стрельбе по кабине следующего грузовика.

В это же время пулеметы, установленные в лесу с двух сторон от дороги, во фланги колонне, отработали по грузовикам длинными очередями, от кабины до заднего борта и обратно, вообще не сдерживая себя в расходе боеприпасов. Учитывая высокий темп стрельбы немецких «швейных машинок» МГ-34, у сидевших в кабинах и предположительно находившихся в кузовах солдат просто не было никаких шансов. Меньше минуты – и тентованные кузова грузовиков, прошитые и порванные пулями, практически ничего уже не скрывали, при этом никакого движения в кузовах не наблюдалось, как и криков раненых.

– Ну, значит, повезло нам, а не им, и в кузовах вместо немецких солдат везли что-нибудь материальное, может быть, даже и полезное для нас, – с облегчением выдохнул Сергей. – Пора собирать трофеи и уносить ноги.

Подхватив пулемет, из которого расстреливал последние в немецкой колонне грузовики, Сергей потащил его обратно к мотоциклу, на ходу раздавая команды.

– Игорь, трупы из «шнауцера» – на дорогу, и пусть твои «фельджандармы» их обыщут. Все, что найдут – в кузов тягача. Мундиры тоже в кузов, состояние не важно, потом разберем. Сам отгони тягач с дороги на обочину и проверь его зенитный пулемет. Потом наблюдай дорогу в обе стороны – вот, держи бинокль. А они пусть соберут с расстрелянных грузовиков запасные канистры с бензином, потом, перед отходом, грузовики подожгут – нечего немцам ремонтопригодную технику оставлять. Остальные! Автоматы к бою, осторожно проверьте кабины и кузова, добейте раненых. Потом посмотрите, что там они везли…

– Товарищ лейтенант! – неожиданно вмешался сапер. – Но добивать раненых…

– Молчать! – вызверился на него Сергей. Ты, земляная твоя душа, хочешь, чтобы эти раненые немецкие солдаты выжили, подлечились и снова пришли на нашу землю – убивать?! Причем убивать не только солдат, но и женщин, детей, стариков?! Чтобы они жгли села, издевались над ранеными и пленными, а потом фотографировались на фоне трупов и сгоревших домов?! Чтобы они угоняли мирное население в концентрационные лагеря и на рабскую работу в Германию?! Мы их сюда не звали!!! А раз они сами пришли к нам с войной – чем больше мы их уничтожим здесь и сейчас, тем меньше они напакостить успеют на нашей земле! Выполняй приказ, – скомандовал Сергей, беря себя в руки после внезапной вспышки ярости.

– Есть выполнять приказ, – побледневший сапер сглотнул, снял автомат с предохранителя и пошел к немецкой колонне, где уже раздавались первые выстрелы остальных бойцов.

Через несколько минут выяснилось, что раненых, требующих дополнительного контроля, было не так и много, всего-то с пяток. Да и общее количество убиенного личного состава в колонне оказалось не так уж велико – около двух десятков. А все потому, что автоколонна, будучи, скорее всего, частью тыловой колонны снабжения какого-нибудь полка, перевозила не людей, а различные материальные ценности. Соответственно ассортимент всего того, что было погружено в кузова грузовиков Сергея одновременно и радовал, и сильно раздражал.

Радовало наличие боеприпасов к немецким автоматам, пулеметам, минометам и ПТР. Радовали два ящика с новыми противотанковыми ружьями Pz.B-39 в полном комплекте. Радовали несколько ящиков мин и гранат, а также взрывчатки и средств взрывания.

Но куда, скажите на милость, девать без малого десять тонн всего остального, нужного и полезного добра, лежащего сейчас в потерявших способность к передвижению грузовиках? Продовольствие, много разного продовольствия: от различных консервов до круп и пищевых концентратов. Еще боеприпасы, в том числе снаряды, мины, патроны – тоже много. Обмундирование, снаряжение, различное хозяйственное имущество.

С собой увезти – не на чем, да и боевую задачу тогда не выполнить. Спрятать – ни времени, ни сил не хватит. Уничтожить – сердце кровью обливается, от жалости и жадности.

Эх, если бы заранее знать, что колонна идет только с имуществом и охранением… Тогда можно было попытаться сохранить хотя бы еще пару грузовиков, и попытаться их отвести от перекрестка, спрятать где-нибудь на потом. Ладно, чего уж теперь…