Текст книги "Спецоперация «Дочь». Светлана Сталина"

Я достала из своего стола все Люсины записи и фотографии с его надписями, которые он привез мне из Сталинграда. Тут были и его записные книжки, и наброски рассказов, тут было и длинное печальное прощальное письмо Люси, которое он дал мне в день рождения – на память о нём.

“А я люблю его!” – сказала, наконец, я, обретя дар речи. “Любишь!” – выкрикнул отец с невыразимой злостью к самому этому слову, и я получила две пощечины – впервые в своей жизни. “Подумайте, няня, до чего она дошла! – Он не мог больше сдерживаться. – Идёт такая война, а она занята!..” – И он произнёс грубые мужицкие слова, других слов он не находил.

“Нет, нет, нет, – повторяла моя няня, стоя в углу и отмахиваясь от чего-то страшного пухлой своей рукой. – Нет, нет, нет!”

“Как так – нет?! – не унимался отец, хотя после пощечин он уже выдохся и стал говорить спокойнее. – Как так нет, я всё знаю! – И, взглянув на меня, произнес то, что сразило меня наповал: – Ты бы посмотрела на себя – кому ты нужна?! У него кругом бабы, дура!” И ушёл к себе в столовую, забрав всё, чтобы прочитать своими глазами».

Сталин не ошибался, у Каплера были «кругом бабы». В 1921 году он первый раз женился. Потом жил в гражданском браке ещё с двумя женщинами. Ходили слухи, подтверждающие, что «у него кругом бабы». Когда он волочился за Светланой, у него был ещё один роман. Вероятнее всего, Сталин об этом знал.

«Романтическая» история с Каплером в конечном итоге обернулась против Сталина и против Светланы. Так же, как ровно десятью годами раньше произошедшая трагедия – самоубийство Надежды Аллилуевой, о котором в 1942 году «вдруг» узнала Светлана.

В 1932 году поводом для самоубийства Надежды Сергеевны стала якобы брошенная в неё мужем мандариновая корка за столом и обращение «Эй, ты!» во время празднования годовщины Октябрьской революции. После этого она покинула празднество.

До замужества Надежда воспитывалась в кругу зиновьевской оппозиции. Позже, в качестве друзей дома в Зубалове у неё бывали Енукидзе и Бухарин, которые оказывали на Аллилуеву сильное влияние, противопоставляя её Сталину. В результате у неё с супругом происходили дискуссии и даже ссоры. Надежда Сергеевна общалась и с некоторыми троцкистами. Когда умер близкий соратник Троцкого дипломат Иоффе, на кладбище в последний путь вместе с другими его провожали Зиновьев, Каменев и Аллилуева. В своей речи над гробом Иоффе Зиновьев клеймил Сталина и называл его предателем Родины.

Обвинение Сталина оппозицией в неправильном политическом курсе страны не могли не оказывать сильнейшего влияния на не совсем уравновешенную психику Надежды Сергеевны и на взаимоотношения супругов. Скорее всего, тяжелейшие головные боли, которые постоянно мучили жену Сталина и стали причиной трагической развязки.

После ухода Аллилуевой с вечера в течение двух часов с ней находилась Полина Жемчужина, жена Вячеслава Михайловича Молотова. О чём они говорили, неизвестно, но известен результат – самоубийство Надежды Сергеевны. После такого времени оно не могло произойти в состоянии аффекта, вызванного конфликтом супругов из-за брошенной корки. Два часа – срок немалый, чтобы человек смог успокоиться (если его успокаивают, а не распаляют) и прийти в себя. Если этого не произошло и Надежда Сергеевна пришла домой во взвинченном состоянии, то его могла спровоцировать только вторичная причина – беседа с Жемчужиной, после которой Аллилуева оставила Сталину письмо.

Как мне рассказывал военный историк А.Н. Колесник, в архиве родной сестры Н.С. Аллилуевой Анны Сергеевны он обнаружил предсмертное письмо Надежды Сергеевны. Вопреки общепринятому мнению, в нём не содержалось никаких политических обвинений, а было оправдание своего решения уйти из жизни из-за ужасных головных болей (как оказалось, у неё было онкологическое заболевание мозга). В письме были также конкретные указания по воспитанию детей, Светланы и Василия.

Удар по сталинской семье, меньший по общественному резонансу, но равный по результату, случился ровно через десять лет после трагедии 1932 года. К известию о самоубийстве мамы добавился первый и последний конфликт, навсегда разрушивший былые отношения с папой. Финал «романа» Светланы и Каплера привёл к пожизненному отчуждению отца и дочери. Это отчуждение встало для Сталина и для Светланы вровень со смертью Надежды Сергеевны. К потере жены у Сталина прибавилась потеря любимой дочери, его светлого утешения, а у Светланы к потере матери – потеря прежде почитаемого отца.

Сталин был очень привязан к дочери, сильно любил её. «Но ласку, его любовь и нежность ко мне в детстве я никогда не забуду, – писала Светлана в своей книге “Двадцать писем другу”. – Он мало с кем был так нежен, как со мной, – должно быть, когда-то он очень любил маму».

По большому счёту реакция Сталина на увлечение Светланы была весьма умеренной. Скорее всего, это была естественная мужская ревность к любимой 16-летней дочери, попавшей в сети известного московского ловеласа. С учётом имевшихся у него возможностей и откровенного хамства Каплера (он бросал телефонные трубки на просьбы руководства охраны оставить девочку в покое) Сталин поступил с ним весьма гуманно. Любой другой, «простой» отец при попытке совращения его несовершеннолетней дочери вряд ли обошёлся бы без рукоприкладства или иных крутых мер. Каплер отделался сравнительно легко и на удивление гуманно – высылкой в Воркуту. Причём он работал не за колючей проволокой на руднике с кайлом в руках и не в жуткий мороз на лесоповале, а в тепле режиссёром в местном драматическом театре. Утешился он быстро – только что «пережитый» бурный роман со Светланой не помешал ему (будучи неразведённым) вскоре жениться на актрисе воркутинского театра Валентине Токарской.

Некоторые авторы крушение «романтических отношений» Светланы и Каплера объясняют враждебным отношением Сталина к евреям, его антисемитизмом. Сталин антисемитизм категорически отвергал. Это подтверждается не только его официальными заявлениями, но и наличием в его окружении людей еврейской национальности, а также тем, что он ценил человека за ум и отношение к делу, а не за национальность. Тот же Каплер в 1941 году был удостоен Сталинской премии.

Скорее всего, за ухаживанием за Светланой Каплера Сталин увидел расчёт.

В 1948 году Каплеру разрешили вернуться в Киев, откуда он был родом, однако он своевольно приехал в Москву, после чего получил ещё пять лет с пребыванием в исправительно-трудовом лагере.

Спустя много лет Каплер рассказал своей жене Юлии Друниной о том, что после окончательного возвращения его в Москву в 1953 году Светлана хотела вернуться к прежним отношениям, но он отказался. Ему якобы даже не нравился её запах. После смерти Сталина его дочь Каплеру уже была не нужна. А до этого ему, наверное, нравился запах близости к могущественному тестю. Но зятем стать не получилось.

Говоря об «антисемитизме Сталина», не надо также забывать о том, что во время Второй мировой войны более полумиллиона евреев из стран, оккупированных Гитлером, нашли спасение в СССР. В то же время Америка отказывалась принимать еврейских беженцев, а Англия отправляла их в резервации Австралии. Так кто же был антисемитом, Сталин или англичане с американцами?

Глава вторая
Письма 1952–1954 гг.

Остановимся на тех периодах жизни, о которых Светлана решила не писать американцам в Дели и которые были бы в приведённом Заявлении совсем не к месту.

В 1952 году она поступила в аспирантуру Академии общественных наук (АОН) при ЦК КПСС. В процессе учёбы Светлана выступала на семинарах, готовила рефераты, писала статьи и сдавала профильные экзамены. Учёба в Академии завершилась защитой в 1954 году диссертации c присвоением ей учёной степени кандидата филологических наук.

С одним из аспирантов, Виктором Р., у неё завязалась дружба. Сегодня, когда это понятие «дружба между мужчиной и женщиной» ушло в далёкое прошлое, интересен этот реликт, который в советские времена был началом взаимоотношений между людьми противоположного пола.

Аспиранты (Светлане было тогда двадцать шесть лет, её другу – под сорок) помимо совместной учёбы гуляли по Москве, беседовали на литературные и другие темы, катались на лыжах, переписывались, когда случалось разлучаться…

Предлагаемые вашему вниманию письма С.И. Сталиной принадлежат к уже забытому в век цифровых технологий эпистолярному жанру, весьма популярному способу общения между людьми как в ХХ веке, так и ранее. Сегодня в его классическом понимании он почти не используется и вытеснен электронной связью. Несмотря на то, что она очень удобна своей оперативностью, в ней есть существенный недостаток – такая переписка не оставляет вещественных следов, осязаемых документов, которые имеют не только частное, бытовое значение, но и несут в себе культурно-исторический срез времени и выражают нравственный облик авторов писем.

Перед тем как приступить к чтению писем, немного вспомним об этом, уходящем в прошлое, жанре общения.

Общаясь устно, любой человек вынужден ориентироваться на реакцию собеседника и подстраиваться к восприятию его речи. Если собеседника нет рядом, то возникает проблема: как наиболее доходчиво и связно донести до него то, что хочет сказать автор. Искренние, откровенные письма позволяют решить эту задачу.

В эпоху информационных достижений непосредственное живое общение во многом заменилось общением виртуальным, с отложенной реакцией собеседника, благодаря чему, казалось бы, эпистолярный жанр должен был претерпеть яркий ренессанс. Но этого не случилось. Временем расцвета эпистолярного жанра в Европе можно считать всего пару веков (ХVIII и ХIХ), когда распространение в обществе грамотности и образчиков высокой культуры (одновременно с достаточным развитием почты) позволяло широким слоям населения делиться своими впечатлениями в форме цельных рассказов. Отметим, что эпистолярный жанр был хорошо известен и в эпоху античности, когда наиболее выдающиеся мыслители писали письма своим последователям и ученикам. Например, письма Сенеки вошли в золотой фонд философской мысли человечества. В эпистолярном жанре написаны и многие книги Евангелия. Таким образом, именно с помощью этого жанра реализуются самые сложные и ответственные замыслы авторов.

Умение хорошо писать письма – это характеристика интеллекта и образования человека. Но самое главное, письмо – это рассказ от первого лица, это уже созданный самим человеком исторический документ, не претерпевший никаких дополнительных обработок и искажений. Через письма можно смотреть на вещи глазами самих участников событий, и это делает их наиболее ценными историческими свидетельствами, раскрывающими события прошлого особенно живо и непредвзято. Поэтому в нашем историко-биографическом исследовании, мы будем опираться на факты, которые зафиксированы автором, а не на домыслы.

Читателю предоставляется возможность самостоятельно сделать выводы, глядя на известные события сквозь призму позиций и представлений самой Светланы. Любая история выглядит совсем по-другому, если на неё взглянуть не глазами любопытствующего обывателя, а внутренним взором самого человека. О духовных и душевных качествах Светланы читатель сможет судить сам после прочтения писем. Они не предназначались для печати и поэтому отражают истинное состояние души и подлинные мысли их автора.

Письма являются историческим источником, характеризующим автора с доселе неизведанной стороны. Знаменитые «Двадцать писем к другу» и другие автобиографические книги Светланы готовились к печати, преследуя конкретные цели иностранных «редакторов», и почти всегда с участием заинтересованных сторон – КГБ и ЦРУ. Западные советологи, историки и политики требовали от Светланы осуждения сталинизма, а не государственных секретов. Как написал бывший помощник члена Политбюро ЦК КПСС Лигачёва В. Легостаев, в 1984 году «в Москве с Аллилуевой в дружеской неформальной обстановке побеседовали компетентные товарищи, которым она пространно поведала много чего интересного о том, как с ней работали западные спецслужбы. Я читал запись этого рассказа. Он впечатляет изобретательностью, с которой спецслужбы США выжимали из бедной искательницы свободы всё, что могло бы принести им хотя бы какую-нибудь политическую выгоду»[4]4
  Легостаев В. Как Горбачёв прорвался во власть. М., 2011.


[Закрыть].

Несмотря на то что Светлана не могла не знать некоторые высшие государственные секреты, безусловно, она вряд ли когда-нибудь ответила на специфические вопросы американцев. Ни в одной из своих книг она ни разу не написала о том, о чём говорить и писать не следует. Это было гарантией жизни её и детей. Обстановку в СССР и в его руководстве она улавливала очень чутко. Например, в написанных ею во время правления Хрущёва «Двадцати письмах к другу» имя Л.П. Берии в самых уничижительных выражениях упоминается 46 раз, а Хрущёва – одного из организаторов убийства её отца и брата – всего 9 раз, причём в самом спокойном если не в доброжелательном тоне. Ещё одним примером может служить фраза в приведённом выше Заявлении, сделанном в посольстве США в Дели, когда она написала о своём брате Василии, что «он оставался в тюрьме до 1961 года, когда его, совершенно больного, освободил Хрущёв». Она не могла не знать и не понимать, что без ведома главы государства, которым был тогда Хрущёв, сына Сталина за решёткой держать не мог никто. Сам посадил, сам освободил. Чтобы Вася в тюрьме не умер. А на «воле» через год – в самый раз.

Именно Хрущёв вскоре после смерти Сталина стал инициатором написания Светланой работы, которая позже получила всемирную известность. Написанные в первом варианте как рассказ о своей семье и её окружении, «Двадцать писем другу», Хрущёву не понравились – ничего плохого о Сталине в них сказано не было. Подробнее об этой рукописи мы поговорим позже, когда в жизни Светланы появится пакистанский след.

Книги, которые принято считать примером предательства дочерью своего отца, стали такими только после того, как были щедро приправлены антисталинским гарниром американскими редакторами. «Мои действия контролировало ЦРУ, которое говорило, что я должна писать и как поступать»[5]5
  Из выступления С.И. Аллилуевой на встрече с советскими и иностранными журналистами в Москве // Правда. 17 ноября 1984.


[Закрыть].

Представляемые письма личные и, что очень важно, не преследуют никаких политических целей, а излагают только те события, факты и реальные чувства, которые пережил сам их автор. Факты, приводимые Светланой, подтверждаются другими историческими источниками, что говорит о непредвзятом изложении событий. Но, прежде всего, письма интересны тем, что показывают истинную суть, чувства и переживания Светланы, которых не встретить в известных книгах, отредактированных заокеанскими издателями.

Очень важно, что автор писем – женщина, которая подмечает такие подробности в одежде, манерах и прочем, которые не найти ни в каких источниках и мемуарах (чего стоит, например, описание партийной номенклатуры на отдыхе).

Письма публикуются в хронологическом порядке. Временные рамки написания писем – 1952 и 1986 годы – стали границами периода, в который вместилась целая эпоха, ставшая роковой и для Советского Союза, и для Светланы.

Первый блок состоит из пятнадцати писем, открыток и телеграмм, датированных 1952–1954 годами; во второй блок вошли восемь писем, написанных в 1985–1986 годах. На этих подлинных документах можно проследить, как менялось мировоззрение автора под влиянием внешних источников – людей, призванных ЦРУ-КГБ, дискредитируя дочь Сталина, достигнуть главной цели – разрушения СССР. Чтение писем, написанных лёгким, доступным, где-то мастерским языком – занятие интересное и увлекательное.

Орфография и пунктуация автора сохранены. Почтовые конверты и реквизиты соответствуют времени их изготовления и отправления. Письма в 1952–1954 годах написаны на прямоугольных листах разного формата перьевыми ручками чернилами синего и фиолетового цвета. В одном случае текст написан в ученической тетради в линейку и, вероятно, вручён адресату лично или другим способом. Письма пятидесятых годов относятся в основном к тому периоду времени, когда один из адресатов находился на отдыхе. Они, как правило, подписаны «Катя» или другими, только отправителю и получателю писем понятными именами: «Узбечка», «Щука» и т. п.

Письма 1985–1986 годов написаны шариковой ручкой и были отправлены Светланой в Москву из Тбилиси, где она жила вместе с дочерью Ольгой, рождённой в США от брака с американским архитектором В. Питерсом.

Все письма, написанные в восьмидесятых годах, подписаны «Светлана». На конвертах рядом с обратным адресом «380 062 Тбилиси, ГССР, просп. И.Чавчавадзе, д. 75, кв. 5» стоит «С.И.А» – Светлана Иосифовна Аллилуева.

Единственное, что изменено в письмах, это имя Адресата. Не названа и фамилия, чтобы невзначай не обидеть его родственников.

Об Адресате я расскажу позже. Он был весьма неординарной личностью, поэтому неудивительно, что Светлана увлеклась им. Портрет Адресата отражён в её письмах.

Главная цель публикации писем – познакомить читателя с такой Светланой, какой её не знал никто. Или почти никто. С этой же целью в конце книги приложены письма Светланы писателю В. Солоухину, которые она написала в 1961 году. Эпистолярное общение с Солоухиным интересно не как рецензии литературоведа на его произведения, а как взгляд на внутренний мир Светланы.

Чтобы не навязывать своего мнения, я намеренно уклонился от анализа писем, предоставив это делать вам самим. Пояснения об известных мне событиях, а также сведения о людях, о которых идёт речь в письмах, будут даны по ходу чтения в примечаниях.

Авиапочта

Латвийская ССР, Дубалты

До востребования (на штемпеле 23.07.52)

«20 июля

Здравствуйте, Витенька!

Хотела было писать вам перед самым отъездом, когда окончатся московские впечатления, но не выдержала. Скучаю без вас. С нетерпением жду дня, чтобы уехать, а то в Москве как-то не знаешь, чем заняться. С вечера 17-го испортилась погода, всё время идёт дождь, всё развезло, и даже отменили авиационный праздник. В лесу мокро, серые облака бегут над берёзовой рощей, ни одного солнечного луча в ней, и она погасла, как китайский фонарь. А ромашки прибивает дождём к земле. Вечером сквозь серый туман тускло светится ландышевая аллея, а бронзовая девушка хочет босиком перебежать через лужи. Мокрые перила горбатого мостика поблескивают от голубоватых ламп дневного света. По крылатке Гоголя стекают ручейки воды, и на скамейках никого нет. Грустно в Москве. Говорят, в Гаграх солнечная погода; боюсь только, что с моим приездом она испортится и там, бывает и так…

У Оси[6]6
  Сын Светланы Иосиф (1945–2008).


[Закрыть] гостит Сережка; приезжали в гости его папа с мамой, и я к ним ездила. Навещала братца[7]7
  Василия Сталина (1921–1962).


[Закрыть], он здоров – как обычно. Вчера была у Арфо[8]8
  Арфо Аветисовна Петросян, жена заместителя заведующего международным отделом ЦК КПСС Белякова.


[Закрыть], потом она меня затащила в гости к Л. Леонову[9]9
  Леонов Леонид Максимович (1899–1994) – русский советский писатель.


[Закрыть] в Переделкино – ничего, интересно посидели. Леонов оказался симпатичный, умный, но ломается всё как-то, и всё хочет, чтобы только его слушали. Страшно хочется мне уехать от всего и от всех, лечь на горячие камушки и закрыть глаза, чтобы только море плескалось рядом. Всё-таки моря соединены… Хорошо бы приехать в Гагры и через пару – тройку дней получить письмецо от вас, – да уж не знаю, повезёт ли мне. Ну, гуляйте, купайтесь, и отдыхайте, отдыхайте как следует, и не давайте никому мешать вам в этом.

Ваша Катя»[10]10
  Для конспирации или по иной причине это и другие письма Светлана подписывала именем своей дочери Кати.


[Закрыть].

25 июля, 11 ч. у. Авиапочта

Латвийская ССР,

Дубалты

До востребования

«Наконец-то оторвалась от земли, пишу вам прямо с неба! Лечу! Если внимательно рассмотрите открытку[11]11
  На открытке: Москва. Фрунзенская набережная. Лето. По Москве-реке плывут речные трамвайчики.


[Закрыть], то увидите что, всё-таки, без земных впечатлений в небесах находиться невозможно (поэтому открытка и была куплена в аэропорту). Но небесность достигнута и обретена как качество, вы довольны?

Ой, нечем дышать, скорее бы приземлиться! К.»

Латвийская ССР, Дубалты

До востребования

27. VII.52

«Здравствуйте, Витенька, безбожник вы этакий, всё от вас нет письма!

Уже я от Маши Рунт[12]12
  Рунт Мария Ивановна (1912–1992) – педагог, доцент кафедры русской литературы Куйбышевского педагогического института. Во время Великой Отечественной войны – комиссар 46-го гвардейского Таманского авиационного полка ночных бомбардировщиков, основателем которого была Герой Советского Союза Марина Раскова.


[Закрыть] получила письмо из Фороса; хотела дождаться и вашего, но терпенья нет, хочется рассказать вам интересные вещи.

“Небесную“ открытку я опустила в Краснодаре, куда нас посадили из-за грозы в Адлере. В Гаграх вот уже 3 дня погода пасмурная, по ночам гремит гром и льёт дождь, а днём иногда проглядывает солнышко. Однако я себя чувствую как в раю, чудесно тут устроилась; народ славный, правда немолодой, есть две девушки, которые безумно скучают. Я их потащила в “17-ый”[13]13
  Санаторий имени ХVII партсъезда.


[Закрыть] играть в волейбол. Вообще тут спокойно, тихо, только и отдыхай и ни о чём не думай – что я и делаю. Тем более, что все проблемы, о которых ещё можно было бы усердно думать, как-то очень здорово разрешились в Москве в последние дни. Смотрите сами: вернусь я обратно к 15 августа (хочу пораньше), и буду перебазироваться в город, вернее что-то подыскивать; вопрос этот решился так, что, наверное, скоро буду звать вас на новоселье. Это первое. А второе – буду свои юридические дела завершать, на что, также получила, наконец, согласие Ю.А. Видите, как мне везёт! Просто удивляюсь, до чего же мне стало везти. Перед самым моим отъездом вышел “Молодой б-к” (ужасно смешно ездили мы со Свинаренко в издат-во получать деньги, я вам расскажу потом), и я его вручила “наверх” – и даже не ожидала, что впечатление будет такое хорошее.

Ну, что ещё? Дети здоровы, я уже скорее хочу к ним вернуться. Хорошо, что Осю я не взяла сюда, здесь один малыш скучает целыми днями, сидит в гостиной, крутит патефон и играет в домино. Кошмар!

А знаете, я ведь в первый раз вот так совсем одна отдыхаю; и приятно, и свободно, и легко – и вместе с тем грустно, я всё-таки привыкла быть к кому-то привязанной, какими-то узами. “Душечка”, женская душа.

Сегодня купила вам пресмешной подарок, он вам пригодится, и, надеюсь, понравится. Гуляла по парку, по старым Гаграм – как хорошо, магнолии цветут, цикады сверчат, только солнышка всё маловато.

Как и что у вас? Ни черта не знаю, просто вы злодей! (как вы и говорили). В “17-ом” мне очень понравилось, особенно лестница вниз к шоссе, по ней так и скачется вприпрыжку.

Ужасно мне хочется за те 20 дней, которые я имею, как следует набраться спокойствия и сил, а то впереди осень какая-то опять трудная, не одно так другое; как приедешь в Москву – так будешь в водовороте каком-то.

Витюша, если сможете, то дождитесь меня в Москве (до вашей охоты), я буду 15-го, или обязательно уж 16-го, ладно? А потом поедете, куда вам захочется.

Соскучилась я что-то по бестолковой болтовне. Сегодня у меня тут получилась одна неприятная встреча, и я почувствовала, как мало мне надо, чтобы сразу выйти из берегов. Наверное, поэтому вот и пишу вам, не дождавшись письма; хочется поговорить с друзьями.

Но, в общем хорошего очень и очень много, жаловаться грех.

Завтра к вечеру пошлю вам телеграммку, а подарок уж до Москвы.

Чего пожелать вам в сорок-то лет?

Наверстать всё то прекрасное, красивое, радостное и правильное, чего за сорок лет не успели; пусть ещё будет у вас всё, что может пожелать своему сыну умная и добрая мать. И пусть ещё будет над вами небо в алмазах. Целую вас.

Катя».

В письме речь идёт о разводе со вторым мужем Юрием Андреевичем Ждановым[14]14
  Ю.А. Жданов (1919–2006) – сын секретаря ЦК ВКП(б) А.А. Жданова. С 1947 г. в аппарате ЦК, 1957–1988 гг. ректор Ростовского государственного университета, доктор химических наук.


[Закрыть]. От этого брака в 1950 году родилась дочь Катя. И.В. Сталин дал согласие на переезд Светланы из квартиры в Кремле. Поэтому она пишет о перебазировании в город и приглашении на новоселье. Светлана стала жить в доме № 2 по улице Серафимовича. Этот дом известен как Дом правительства или Дом на набережной.

В июле 1952 года в № 14 журнала «Молодой большевик» за подписью С. Васильевой была напечатана статья Светланы. В архиве[15]15
  РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 1556. Л. 87.


[Закрыть] сохранился экземпляр с такой надписью: «Дорогому папе – первая работа. Светлана. Июль 1952 г.» Вручила «наверх», то есть отцу. «Васильев» – один из псевдонимов Сталина во время войны; так он подписывал некоторые телеграммы. Вероятно, назвавшись Васильевой, Светлана хотела таким напоминанием сделать отцу приятное и, судя по реакции Сталина, ей это удалось.

Латвийская ССР, Дубалты

До востребования (на штемпеле 11.8.52)

(Открытка c фотографией здания в Гагре. На ступеньках пририсована женская фигурка, в небе – солнце с нахмуренными бровями. Надпись: «Ce moi! Mais – sans vous». «Это я! Но – без вас».)

«Витенька, здравствуйте, голубчик!

Пишу вам в совсем пьяном виде – буквально! Только что пришла из “17-го”, где провожали сегодня двух из АОН[16]16
  Академия общественных наук.


[Закрыть] – Пашу Семагину, секретаря партбюро кафедры, и Тоню (не знаю фамилии), с кафедры логики и психологии. Я тут с ними всё время была вместе, купались, на лодке катались, показали они мне “17-ый” со всех сторон. Сегодня осушили втроём литровую бутыль Кахетинского, потом пропели десяток песен на солярии – наверху, рядом с биллиардной, помните, наверное – оттуда чудесно видно все Гагры, – а потом как раз были танцы на площадке, где кино. Отправились туда, “оторвали” все бальные танцы, получилось здорово! Наши девушки из “Совмина” тоже пошли, развеселились, и все дали обет на следующий год ехать только в “17-ый”, так и культурнику поклялись – он был очень доволен, сплясал с нами русскую.

Вот, пишет вам пьяная баба, даже буквы-то все вкось идут… Ничего, зато без туманов, что на уме, то и на языке!

В “17-ом” я была уже много раз, там чудесно, и всякий раз думаю о вас – кажется, хотя и глупо, вдруг вас увижу, вдруг сейчас пройдёте по коридору, или перед входом, где скамейки вокруг пальмы… Ведь ходили вы там, верно? Давно?.. Когда?.. С кем?.. Веселы были или печальны? Это всё не важно!.. Важно то, что ещё пройдем мы с вами там вместе когда-нибудь, везде-везде, и по набережной, и по чинаровой аллее парка; и под грибом в виде зонтика, который в парке, посидим, – помните, какой странный резонанс там, как эхо; и обязательно выйдем на солярий, посмотрим на море оттуда, и что-нибудь морское пропоём, очень уж хорошо там, прелесть! Да, потом на волейбольной площадке надо сыграть, потом, вечером в кино – тоже чудно, над головой звезды, свежий воздух; а можно там же и потанцевать под аккордеон, скамейки убрать – и, пожалуйста! Видите, как далеко расходится фантазия под впечатлением только дома, места, где вы бывали, жили, и где вам нравилось.

Ну, так; ладно.

Живу я тут ничего, неплохо. Погода неважная, хочу вернуться домой 10-го. Много у меня там возни разной, займусь ею до начала занятий. Тут славный народ есть, новые знакомства у меня завелись, расскажу вам в Москве. У нас чисто женский монастырь, одни женщины почти что. И все скучают, хотя не показывают виду, – смешно! Надо удирать отсюда.

Впервые мне трудно на юге от жары, чувствую себя, временами, неважно. Слишком душно, так и жаждешь свежего дуновения. Никогда не думала, что смогу на юге скучать по северу – нечто новое появилось в характере. Действительно, надо ездить сюда позже, сейчас страшно жаркое время, просто трудно. Вот вам и южанка!..

Витя, Витя, милый Виктор Сергеич!.. Милый, милый Виктор Сергеич!..

Очень хочу вас видеть; надо вам ещё много-много рассказать, – я тут только сообразила, как много ещё вы не знаете. Ну, жму вашу руку.

Ваша Катя.

1 августа».

Латвийская ССР, Дубалты

До востребования

«6 августа

Страшно обрадовалась я вашему письму, Витенька! Чудесные зайчишки со своими песочными petpetuum mobile![17]17
  Вечный двигатель.


[Закрыть] Я вижу по “пастельным тонам” вашего письма, что вам там очень нравится – и страшно завидую. Ежедневное поджаривание пяток оказалось мучительным для меня в этом году – чёрт знает, старею уже, наверное!.. Об акваплане не может быть и речи, так как меня укачало даже на простой шлюпке, на которой собрались один-единственный раз.

Страшно душно здесь. В теннис или волейбол сыграла по одному разу и отказалась от них – ночью потом задыхалась, как рыба на песке. День проходит главным образом в лежании, чтобы сберечь остаток сил на борьбу с духотой – после завтрака лежу на пляже, как на сковородке; после обеда лежу на балконе, как в духовке; после чая полулежу вновь на пляже (это единственное время, когда можно дышать) и после ужина вновь укладываюсь на балконе. От такой жизни страшно разжирела, а кроме того, стала как негатив: лицо чёрное, а волосы выцвели. Предупреждаю вас нарочно заранее, чтобы вы не шарахнулись от меня при встрече в Москве – это меня огорчило бы… Дом отдыха свой мы окрестили “Пансионатом Небесных Ласточек”, ибо у нас из 22-х человек только 5 мужчин, а в остальной массе преобладают молодые студентки, изнывающие от такого неудачного состава. Тем не менее, мы веселимся, как можем. Ходили на танцы в “17-ый” и в “Украину”, вечером ходим по гагринскому парку, заняв всю ширину аллеи, и горланим песни. Со скамеек несутся реплики: “Женский монастырь на прогулке!”, “Во, женский самодеятельный коллектив идёт!”. Так что мне очень приятно было узнать, что на Балтийском море тоже сохранились ещё монастыри.

Среди отдыхающих тут есть очень симпатичный народ; с одной молодой женщиной я подружилась. Она прокурор, умница, веселая певунья и плясунья, очень красивая по-настоящему, сложена как Афродита – и ещё куча хороших качеств у неё. Вот уже раза три мы с ней вечером распивали по бутылочке “букета Абхазии” или Кахетинского – она знает в этом толк, так что мы сразу нашли пути к сердцу друг друга. Правда, после всего этого уже совсем делается невозможно ни дышать, ни спать. Есть тут ещё хорошие девушки; я стала, к своему удивлению, легко знакомиться с людьми, – вообще, товарищ меняется прямо на глазах, мечтает о севере, чёрт знает что! Правда, о прохладе Подмосковья я мечтаю как об отдыхе, необходимость которого чувствуется всё яснее, отдыхе от слишком яркого блеска воды, слишком тёмной зелени, слишком горячего воздуха, сладкого как сироп. Писать тут невозможно (хотя краски со мной) так как я всё время на народе, уединиться некуда, да и в такой духоте вообще перестаёшь различать краски и тона. Однако кино-бред перевожу успешно. Нас с Лидой (прокурором) объединяют занятия, – она готовится к экзаменам в аспирантуру, мы в послеобеденные часы занимаемся вместе на пляже и на нас смотрят все как на рехнувшихся, особенно из-за моей страшной книжки. Она всё-таки трудная, больше страницы в час никак нейдет; переведено предисловие, которое содержит манифест и credo[18]18
  Убеждение; исповедание, символ веры.


[Закрыть] автора, а сейчас делаю послесловие, так как там повторяются выводы из каждой главы; потом вы сможете сами определить, какая из глав потребуется вам целиком. Мне кажется, что больше одной-двух не нужно, там много чепухи, от которой я всякий раз краснею, когда пишу. Книжек никаких больше не читаю, не хватает умственных сил. В Москве буду 12-го. Получила чудесное письмо от Оськи – писано чернилами, а Катькина пятерня обведена карандашом и приписки от моих старух обеих – ужасно растрогалась! Ну, до скорой встречи, милый “пастельный” Витенька!

Ваша Катя».