Текст книги "Все стороны злосчастной медали"

Эпизоды моей жизни. Глава 7. Хлорид натрия

Смысл жизни иногда можно понять в одно мгновение. Или его отсутствие.

– Карл, у тебя есть оружие?

– Ну, вам же виднее должно быть, – съехидничал я.

Она строго посмотрела на меня, и я мысленно согласился, что шутить не время.

Я вспомнил об оставленной в машине металлической трубе, которую я называл штырем. В сумке оставался кухонный нож. Элен взглядом дала понять, что позволяет мне орудовать им в целях обороны.

В дверь постучали второй раз. Еще сильнее. Я прикинул, что если расположусь справа за дверью, то останусь незамеченным. Элен придется открыть дверь. Они, конечно, будут искать меня, поэтому не тронут её. Очень надеюсь.

– Расплети волосы.

– Что?

– Так на тебя не обратят внимания.

– Глупости.

Конечно, глупости. Просто так ты сексуальнее.

Она сделала то, что я велел. Потом, открыв дверь, изобразила сонный голос:

– Добрый вечер?

Вошедший первым схватил её за руку и провел в комнату.

Я дёрнулся, но выходить было рано.

Второй гость остановился в проходе и решил проверить ванную комнату, которая примыкала с противоположной стороны. Держа в правой руке пистолет, левой он начал открывать дверь ванной комнаты. Медлительность этого джентльмена позволила мне совершить быстрый выпад в его сторону. Нож вошел в правую часть шеи, немного выше ключицы. Кровь быстрыми струйками начала обливать всё вокруг, а незнакомец пошатнулся и уперся спиной в дверной косяк. Тело его было повернуто теперь ко мне и он, уходя на тот свет, решил забрать меня с собой – пистолет смотрел ровно на меня. Может быть, я успел бы выбить его или навалиться на стрелка, но ужасный грохот и непонятный удар в комнате отвлекли меня. Элен! Но с ней всё было в порядке. Каким-то образом ей удалось оглушить первого гостя вазой.

А через секунду мне пришлось заново пережить и гулкий хлопок, и красное пятно на одежде. Только теперь оно виднелось по середине живота. Твою мать!

Стрелок улыбнулся и замер, продолжая заполнять прихожую кровью. Я же, отшатнувшись назад, скатился по стене напротив него. Боль на этот раз оказалась стягивающей. Вся живая часть моего живота стремилась заполнить образовавшуюся пустоту. Туда, похоже, затягивало и моё сознание. Меня тряхнуло, глаза стали слипаться. Элен, подбежавшая в тот момент ко мне крикнула:

– Карл!

– Да, Элен, – попытался ответить я, но понял, что слова потерялись в глотке, не найдя выхода.

Я закрыл глаза и провалился в бездну. Именно ту, о которой недавно мечтал.

Представьте, что вам снится пустой сон. Совсем пустой. Нет ничего, кроме темноты. Вы явно сидите на стуле, но не можете этого увидеть. Нельзя встать, нельзя повернуться. Да и было бы чем поворачивать. Тело не ощущается, но вы непременно уверены, что оно здесь. Если бы вы могли опустить взгляд, увидели бы ноги. Но вы не можете.

Не знаю, каждый ли находящийся на грани проходит через это, но мне пришлось. Это жутко, и всё, что вы знаете – нужно ждать. Непонятно чего, непонятно когда. Ожидайте. Вас вызовут.

Я очнулся в палате. Не было комаров, чтобы доказать, что я жив, поэтому их писк заменил аппарат, измеряющий пульс. Пип. Пип. Пип. Надоедливый.

Белые стены. Зачем? Было бы приятнее увидеть цветные. Белый я и так увижу. В конце тоннеля, гыгы.

Элен сидела слева от меня и вскочила, едва я открыл глаза:

– Слава Богу, ты жив, Карл!

– А я…, – я начал было фразу, но вовремя понял, что едва открываю рот. Тогда я напрягся и продолжил: – А я и не собирался пока…

Договорить не получилось. Улыбнувшись, я будто задел тягу, связывавшую уголок рта и рану в моем брюхе. Элен это заметила.

– Не трать силы, – заговорила она шаблонными фразами, – Тебе сделали две операции и…

Она не успела договорить.

– Уходи, – смог осознанно произнести я.

Она побледнела и непонимающе взглянула на меня. А мне её было не жаль.

– Уходи, – теперь уже только на выдохе сказал я.

Она убрала руку, протянутую к моей голове. Губы разомкнулись и тут же вернулись в обычное положение. Ничего не говоря, она повернулась и медленно пошла прочь. Тем лучше.

Какое-то время я лежал и просто смотрел в потолок. Потом в голове начали появляться мысли. В моей жизни не было ничего фундаментального, чем я мог бы гордиться. Я слишком привязывался к людям, к вещам. Да, наверно, у каждого есть предмет, хранящий воспоминания. Наткнувшись на него, будто окунаешься в лучшие моменты жизни, какими бы они на самом деле ни были. А дальше предмет возвращается на место, и человек продолжает жить повседневной рутиной до очередной подобной находки.

Нет, у меня не так. В одном артефакте прошлого я жил, на другом ездил на работу. Третий был лучшей и вообще самой яркой частью моей скудной на впечатления жизни. Третий – это Элен, разумеется. Где та грань, перейдя которую, близкое становится безразличным? Не могу судить, что оторвало меня от Элен – её ложь, моё самолюбие, гордость, эгоизм? В любом случае, часть моей жизни перестала меня интересовать.

Осталось продать квартиру, и я стану человеком без прошлого. Так лучше.

В это время в палату вошла медсестра.

– Вы очнулись, это очень хорошо, – произнесла она каким-то наивно детским тоном, меняя сосуд с раствором в моей капельнице.

На бэйджике было написано "Вэл".

Не знаю, как у меня получается, но в девушках я всегда в первую очередь рассматриваю глаза. Их цвет, форму ресниц, движения зрачков. Это интересно. И это отличает девушек друг от друга больше, чем губы. Или грудь. Или ноги. Хотя, и без них никуда. Обратив внимание, что у Вэл все интересующие меня части тела на месте, я понял, что как мужчина пока точно жив.

Она же, кажется, заметила, как я уставился на нее и слегка покраснела. Смущается. До чего мило.

– Что вы делаете, – пауза и перевод дыхания, – сегодня вечером? – спросил я и с наглой улыбкой уставился на молоденькую медсестру.

Она же хихикнула и ответила:

– Сейчас я позову доктора.

Через пару минут вошел доктор. Он расспрашивал меня про боли и сказал, что я везунчик.

Еще пара дней прошла в скучном лежании на постели. Только на пятый день мне разрешили встать. Каждый шаг сперва приносил тупую боль, но вместе с Вэл, которая была приставлена ко мне как сиделка, я научился не замечать эту боль. И она начала утихать. Вообще, мы много говорили. Обо всём. Я, конечно, не стал рассказывать о тёмной стороне своей жизни, надеясь и сам её когда-нибудь забыть. Вэл легко переносила моё первоначальное неумение долго говорить (доктор сказал, что у меня какая-то ерунда с левым легким, а я даже не запомнил названия), и старалась угадать, что я скажу далее, когда я брал паузу на вдох. С ней было здорово. Но это другая история моей жизни – новая, о ней я, быть может, еще расскажу. А пока нужно было закрыть старую.

Спустя две недели после моего пробуждения я набрал номер Элен и сказал:

– Я согласен на сделку.

Эпизоды моей жизни. Глава 8. Si vis pacem, para bellum

Хорошая новость – я бросаю курить.

На следующий день меня посетили двое коллег Элен. Сама она не пришла. Я около трех часов (отвлекаясь иногда на чай) рассказывал под диктофонную запись всё, что знал об этом бизнесе. Кто поручал мне дело, каким был груз, как я провозил его через границу. Всё.

В самом конце, когда люди в красивых пиджаках начали собираться, я спросил:

– Что будет с Юстином? Я шёл на сделку только с условием смягчения его участи.

– Мы не располагаем подобной информацией, – сказал один из них, и оба направились к дверям.

Я сделал паузу, потому что перестал понимать, водят ли меня за нос или так сотрудничают.

– Подождите! Что мне теперь-то делать? – я искренне не понимал.

– Набирайтесь сил, отдыхайте. С вами свяжутся.

Здорово!

Три часа я придерживался плана "лежите и не напоминайте о себе", но на четвертый набрал Элен:

– Мне нужно увидеться с Юстином.

Он не изменился. То же безразлично-грустное лицо, те же волосы, которые он поправляет назад. Тот же бас. Ни капли злости в глазах.

– Привет, Юстин, – осторожно начал я.

Он сидел передо мной в тюремной форме.

– Здравствуй, Карл. Так ты решил завязать?

Я понял, что это упрёк моей болтливости.

– Они всё и так знали. Следили за мной от самого дома, – оппонировал я.

– Сплоховал ты в этот раз.

– Тебе тоже не стоило мелькать на трёхтонном джипе около фургона с наркотой.

– Ну, что верно, то…

– Я пошёл на сделку с условием смягчения тебе приговора. Или условий.

– Спасибо. Но что толку, Карл? Стоит мне выйти отсюда, как меня уберут. Я, знаешь ли, ни с кем не делился. А за всё нужно платить, – он откинулся на спинку стула и сложил руки за головой.

Его последняя фраза спровоцировала секундную дрожь.

– Я бы на твоём месте тоже поберёг себя, – добавил он и посмотрел прямо мне в глаза.

Минуту мы сидели молча.

– Ты бы сам не стал просить, – начал я, зная, что хоть что-то делаю верно, – но я принес тебе кое-что.

Я выложил перед ним капсулу с цианидом, который для меня любезно раздобыла Вэл.

– Спасибо, – сказал Юстин и улыбнулся. И в этой улыбке было всё: умиротворение, покой, радость. "Плана Б" не будет. Решение лежит на столе и умещается в спичечный коробок.

– Береги себя, – повторил я его слова, оказавшиеся ни к месту.

– До встречи, Карл.

Мы пожали друг другу руки и разошлись.

Через два дня в палату пришли новые люди. Они провели инструктаж и дали мне новые документы. Теперь я гражданин другой страны и ношу другое имя. А усы можно?

Мне сообщили, что через неделю я покину страну. До этого я буду жить в квартире, которую мне щедро выделят.

Через три дня, уходя, я сказал Вэл, которая, конечно, погрустнела:

– Я вернусь за тобой. Дождись.

Она обняла меня и проводила до входа, где я сел на заднее сиденье комфортного седана.

Что ж, новая жизнь, вот она.

Но ничерта не изменилось. В палате у меня хотя бы была Вэл и белый потолок. В этой квартире потолок был коричневый. Всё-таки белый лучше.

Мне запрещено было покидать пределы квартиры. Всё, что я услышал от людей, которые меня сюда привели: "Ждите".

Жду. Продукты приносили раз в два дня. В одно и то же время. От этого режима и невозможности выйти я начал чувствовать себя арестантом. Зато улучшил навык готовки. В четырех стенах больше ничем особо и не заняться.

Так прошли обещанные оставшиеся четыре дня. На пятый день ничего не изменилось. И на шестой. И на седьмой. Тогда я решил, что раз депортировать меня не торопятся, можно позволить себе тоже нарушить правила.

На восьмой день моего заключения в апартаментах, я попробовал выйти на улицу. Я медленно открыл дверь и осмотрелся. Коридор выглядел пустым и представлял собой прямой проход. Справа было окно и дверь (видимо, запасной выход). Слева же за дверьми со стеклом виднелась лестница. Я жил на втором этаже, который целиком был отведен под мою квартиру. Красота. Аккуратно прикрыв дверь, чтобы не было слышно щелчка, я медленно пошел вдоль стены по коридору. Ни в нем, ни на лестнице я никого не встретил. Хорошо меня охраняют.

На улице светило солнце. Недавно прошел дождь, и потому казалось, что оно греет сильнее, чем обычно. Раньше я бы закурил.

Наличности у меня не было.

Пришлось потратить двадцать минут, чтобы найти скупщика ценностей. Шикарные японские часы ушли по цене ширпотреба. Ну ладно.

Дальше всё было просто – я хотел навестить Вэл.

Зайдя в цветочный, я спустил все полученные деньги на огромный букет тюльпанов. Ей понравится.

Выйдя на улицу, я вдохнул полной грудью (я наконец-то мог это сделать!) еще теплый, но уже осенний воздух. Замечательно. Жизнь продолжается. Хочу мороженого.

Из-за угла вывернул черный "Кадиллак" и, быстро набирая скорость, двинулся параллельно мне. Ага.

"Привет, я Карл Фишер, помните меня?"

Эпизоды моей жизни. Глава 9. Трансфер

Душно. Мы уже час идем по этим джунглям. Не совсем вижу, что там справа от нас. Слева внизу – мелкая река без течения. Нас с ней разделяет пара метров склона и высокая трава. А что в ней – черт знает. Я слышу, как там то и дело шныряют мелкие зверьки. Птицы, резко взлетая, всегда выбирают направление к реке.

– Долго еще, Джим?

– Полтора километра.

Не успел "Кадиллак" поравняться со мной, как я представил свои последние секунды – автоматная очередь и привет. Это в лучшем случае. Мне не очень хотелось снова лицезреть дуло, мило отправляющее меня к праотцам, поэтому я закрыл глаза. Не сдавливал веки, но и не подглядывал. Просто закрыл. Ну, вот и всё. Машина остановилась, и я услышал мелодичный, но в то же время грубый грохот мотора. "Одна, две, три…" – я про себя начал считать секунды. Стекло стало опускаться. И…

Ничего не произошло.

– Ты так и будешь стоять с закрытыми глазами, как дурак? – услышал я размеренный красивый бас, – Рот еще открой.

Я разомкнул веки. На заднем сидении корабля на колесах сидел Юстин. Не в тюремной форме, не в одежде служащего. На нем был черный костюм.

– Прокатимся? – спросил он будто бы в сторону.

Такой поворот событий не мог не интересовать. Прости, Вэл, в другой раз. Как Юстин оказался здесь и как вообще нашел меня?

Немного страшно. Зная, что тебя ждет смерть, хотя бы не оставляешь иных вариантов. А тут – что?

Я устроился на кожаном диване рядом с Юстином.

– Выбрось этот веник. Не люблю запах цветов, – произнес он и откинул голову назад.

Этот веник стоил мне японских часов, но спорить я не собирался – букет оказался на тротуаре, я почувствовал себя тем ещё козлом, и мы резко тронулись вперед. Тёмное стекло вернулось в привычное положение, хотя я не видел, чтобы мой коллега дотрагивался до какой-либо ручки. Через минуту он сказал:

– Наверно, у тебя есть вопросы.

А их было и правда немало. Однако я пока молчал, пытаясь прикинуть, что со мной будет дальше и куда следует черный автомобиль.

– Юстин… Разве ты не под стражей?

– Нет, – и он улыбнулся, замечая, что я удивлен.

– Как так?

– Это был, скажем так, – он помедлил, – нуууу, не спектакль, но что-то вроде.

– И две пули в моем теле – реквизит?

– Это не наше.

– А чьё?

– Есть третья сторона. Нужно бы тебе всё рассказать. Будешь? – он протянул мне пачку дорогих сигарет. Я взял одну и прикурил от его зажигалки. Он тоже закурил.

– В общем, я не просто начальник поста, я контролирую производство и сбыт. По сути я всегда являлся поставщиком. Виктор и подобные ему – перекупщики.

Я всегда знал, что есть кто-то "выше", кто всё контролирует, но подозревать скромного таможенника идеи не было. Получается, рассказывая полиции о каналах распространения, я сдавал посредников. Но ведь на Юстина тоже могут выйти. И почему тогда я еще жив?

– Куда мы едем?

– Сам увидишь.

– Я выдал все каналы, связи. Почему я жив? И не на скотобойню ли мы едем? – отшутился я, надеясь, что это не окажется правдой.

– Ты уверен, что ты говорил с полицией?

– Ну, не совсем с ней, но с госструктурами…, – замешкался я.

– Да? И ты даже видел удостоверения? – он прищурился, выпустив быстрый поток дыма.

– Нет, но Элен сказала…

– Она обманула тебя один раз. Думаешь, не смогла бы второй? – он снова улыбнулся. Ему явно веселее было знать куда больше, чем знаю я.

– Объясни всё, и давай не будем играть в "Догадайся, Карл", потому что я ничего не понимаю.

– Всё просто, – он бросил окурок прямо на пол, – Те ребята и Элен работают на меня. Единственный настоящий представитель закона звонил тебе по поводу Виктора. Кстати, он уже больше не позвонит, будь уверен. Стрелявшие же в тебя – это такие же мелкие сошки, как и Виктор. Просто оказались они круче, чем он. Вот и вышло так, что вы получили по голове.

И правда, почему я ни разу не усомнился в правдивости слов кого-либо о себе?

Я закурил вторую, подумал и спросил:

– Так, а почему я еще жив? Твоё имя было упомянуто в разговоре с потенциальным копом, что говорит о том, что я ненадёжен, – я решил играть смело, но дойти до истины.

– Ты прав, – он специально сделал паузу, – Но нужно посмотреть, так ли ты хорош, как кажешься, прежде чем пускать пулю в лоб.

– Четыре года смотрел же. А вообще, опасно. Как-то ты рискованно ведешь партию.

– Карл, ты ежеминутно на мушке. Подойди к полицейскому участку с бумагой о чистосердечном признании, и ты труп. Теперь уже точно.

Такая новость должна была вроде бы привести меня в ужас или заставить волноваться, но на самом деле мне было всё равно. На мушке в шаге от смерти? Ок. Наверно, сейчас просто нет времени для рефлексии.

– Карл, а ты ведь и правда очень живучий, – вдруг сказал мой собеседник, – Почему?

– Мне очень везет, – я пожал плечами.

Мы помолчали, но мне стало скучно.

– Юстин.

– Да?

– Ты любишь орехи?

– Что?

– Ничего, белка-наркодилер, гыгы.

– Ты меня немного пугаешь. С тобой точно можно вести дела?

– А мармелад любишь?

– Карл!

– Ладно, ладно.

До конца поездки на моем лице держалась широкая идиотская улыбка.

Когда-то давно у меня был кот. И звали его Кот. Ну, удобно же. Помню, как-то я готовил обед, а Кот сидел на столе с равнодушным выражением (лица? морды?). Я тогда еще спросил его, что он думает о китайской философии. Он спрыгнул со стола и ушел. Вообще, такие односторонние разговоры мы заводили часто. Я спрашивал что-то, а Кот меня игнорировал. А потом он вообще пропал. Не удивлюсь, если Юстин скоро скажет, что это он спёр Кота или что Кот работает на них.

Наверно, в глубине души я сейчас боялся исхода, но, судя по мыслям, какой-то механизм в голове включился, чтобы это скрыть.

Едем долго. "Кадиллак" иногда покачивается на неровностях.

– Юстин, когда мы приедем?

– Часа через два.

Утомительно. Ладно. Вдруг это дополнительные два часа моей жизни, нужно использовать их разумно. И я заснул.

Мне приснился Кот в китайской шляпе, который сидел ровно передо мной и светил страшными зелеными глазами. Да, именно такие сны меня будят.

Я проснулся, зная, каким будет следующий вопрос Юстину.

– Вы меня никакой дрянью не пичкали?

– Плохо спал? – он изобразил ехидную улыбку.

– Есть такое.

– Почти приехали.

Вскоре мы остановились.

– Ты поедешь в Латинскую Америку.

– Не поеду, – моё настроение еще не закончилось.

– Тогда скажи, куда тебе выстрелить, – подыграл Юстин и продолжил, – Побудешь экспедитором или вроде того.

– А зачем туда ехать?

– Обмен иностранным опытом, – он поправил волосы.

– А проблем не будет?

– Нет. Их рынок сбыта не пересекается с нашим. Но на всякий случай ты получишь оружие.

Наконец-то!

– В чем моя роль?

– Её по сути и нет. Ты едешь не один – всю основную работу сделают другие. Можешь, конечно, посмотреть, как там осуществляют транспортировку. Ну или еще что.

Юстин повернулся и извлек из бокового отсека ключи.

– Держи. Как выйдешь, иди направо. Потом поверни налево. Третья от стены машина – твоя. В перчаточном ящике документы и деньги. В багажнике под правой панелью пистолет. Патроны там же. Удачи.

Дверь открылась, и неведомая сила вынесла меня из черного седана, который тут же быстро исчез.

Я оказался на небольшой улице не знакомого мне города. Солнце било ярко, но куда-то мимо. Я осмотрелся. Улица была пуста. Деревья, фонари, жилые дома. Где-то впереди, по левую руку, виднелась витрина магазина. По её виду нельзя было сказать, открыт он или нет, работает ли вообще и что там продают.

Я пошел направо вдоль дома из темно-красного кирпича. Через, может быть, тридцать метров, я заметил узкий проход налево (если бы на улице было на что смотреть, я бы его непременно пропустил). Шириной он был метра полтора. Машина бы здесь не проехала. Я насторожился. Подвоха всё ещё можно ожидать. Медленно проходя между стен, от которых несло сыростью, я про себя выругался, что до сих пор не завел личного оружия. Через пару метров проход расширился и привел меня во внутренний двор. На необозначенной парковке (или вообще тротуаре) стояли три автомобиля. Забавно, но было два варианта, который из них мой, но, посчитав Юстина расчетливым человеком, я пошел к тому, что был третьим от проема, из которого я вышел. Это был старый синий "Мерседес". Ключи не подошли, но я попробовал еще раз, и замок поддался. Так, в ящике всё на месте. Нужно проверить багажник. Но сначала я завел машину. Мотор громко заработал.

В багажнике не оказалось обшивки вообще (расчетливый Юстин, ага), зато пистолет и патроны были на месте. Крышка багажника упала мне на спину и больно ударила. Чтоб её!

Я сел и начал рассматривать содержимое ящика. Бумажная карта, наличные, паспорт, билет на самолет, десерт в вакуумной упаковке (вот так забота). Нужно было проделать путь в 297 километров, прежде чем подняться в воздух. Я вздохнул и начал выворачивать руль.

Хорошо, что "Мерседес" не был обделен радиоприемником, так что первый час скучать не пришлось. Когда местные частоты наскучили, я выкрутил уровень громкости на ноль и заметил пару капель на лобовом стекле. Через минуту ударил дождь такой силы, что мне пришлось свернуть на обочину – щетки стеклоочистителя просто не справлялись. Бонусом стал тонкий водопад, пробивший путь в правом углу крыши. Я поскорее достал все бумаги из перчаточного ящика и переложил их на колени. А больше и некуда.

Дождь бил по кузову с огромной силой, и иногда казалось, что вместо капель с неба летит щебень. Я рискнул приоткрыть окно и хотел закурить, но вспомнил, что вроде как бросил. Да и нечего было.

Через три минуты дождь сбавил темп так же резко, как и набрал до этого. Еще через десять прекратила напоминать о себе даже мелкая морось. Я вышел из машины размять ноги и обнаружил, что перестали гореть фары. Спасибо, Юстин, за машину. Хотя на помощь пришел старый метод. Я сжал ладонь в кулак и тремя ударами заставил правую фару гореть. С левой так не получилось.

Я сел за руль и хотел было вывернуть на дорогу, как проезжавшая мимо машина свернула в мою сторону, преградив всякое перемещение. Интересные дела.