Текст книги "Город мертвецов и другие истории (сборник)"

– Ты, наверное, решишь, что я всего лишь задрот… – он опять усмехнулся неприятному слову, – и у тебя есть все основания полагать так. Но требую проявить уважение к моей профессии, особенно к тому, что половину своих окладов я перечисляю детскому дому, в котором вырос.

Антон не знал, что ему и ответить. Он знал, что у Павла есть родители, а, в особенности, он полагал, без капли сомнений, что свои деньги тот тратит на игры и дорогие гаджеты.

– Так вот, пока ты ничего не ответил, то давай все-таки пойдем и пожрем, потому что я уже умираю с голоду, да и у тебя не наблюдается прорыва в работе. Подзарядке, знаешь ли, всем нужна.

За ночным завтраком в ближайшей забегаловке они успели обговорить очень многое. К удивлению Антона, который обнаружил, что за этим худощавым телом и усталым лицом с дурацкими очками скрывается довольно неплохой парень с крепким, между прочим, характером.

Оказывается Паша даже не стеснялся того, что родители отдали его в детдом, когда ему было меньше года. Там он и рос до четырнадцати лет, пока однажды не увидел в кабинете куратора мужчину, отдаленно напоминавшего ожившую фотографию из его тумбочки. Эта фотография, на которой была изображена свадьба молодой пары, была с ним столько, сколько он себя помнил, именно поэтому он сразу же узнал человека за дверью.

Да, это оказался его отец, который сообщил им, что они с мамой всю оставшуюся жизнь будут жалеть о своем поступке и хотели бы, чтобы он простил их и поехал домой.

– Да уж, ну и истории у тебя… – только и смог выдавить Антон, когда дослушал часть про воссоединение и всепрощение Павла. – У меня все было куда проще: обеспеченная семья, репетиторы, одержимость компьютерными играми, скандалы… А потом я просто сам понял, что меня больше не интересуют развлечения и пошел в милицию. Знал бы ты, как отец был зол. Он сказал – «Не для этого я дал тебе это образование»!

Они вместе посмеялись над тем, как Антон пародировал отца. Какое-то время они продолжали есть без слов. Паша смотрел в телевизор, висящий под таким углом и на высоте пары метров, что цвета старого «пузатого» телевизора сливались в пурпурный и о происходящем можно было судить лишь по звуку из хриплого динамика.

– А я первый раз нашкодил еще в детдоме, – прервал молчание Паша.

– Да ну?

– Да. Мне лет десять было. Ребята постоянно дразнили меня «подлизой», потому что я никогда не бесился, не убегал, не делал ничего «неправильного». Ну я и сказал им, что скоро они увидят такой прикол, которого им никогда не повторить. Но я не люблю ни насилия, ни дурацких шуток вроде тех, когда эти придурки обливали девчонок всякой всячиной от варенья до помоев.

Он продолжал рассказ о том, что в одном из классов было несколько компьютеров, подключенных к сети, и он нашел в интернете вирус, который мог выкидывать сообщение о различных ошибках при совершении определенных действий, например, при открытии конкретной программы. Но это было лишь для практики.

Через некоторое время, когда вирус нашли и подчистили, он попросил одного из старших помочь ему с проникновением в этот класс ночью. И, хотя его несколько раз чуть не поймали, за пару недель Паша уже смог немного модернизировать вирус.

– Больше всего парням понравилось, когда директор вел урок и при открытии у всех Ворда, появлялась надпись «Что, печатать собрался, дружище? Забей, рубани-ка лучше в Контру» и открывалась Контра. И так со всеми офисными программами, от блокнота до PowerPoint. Причем саму игру так и не нашли. Она была перепакована в экзешник в 40 мегабайт, распаковывалась на ходу. Жаль что там полностью перебросили систему.

Потом поставили кучу защиты. Ну, естественно, она и стала моим тренажером.

У Антона не было слов в ответ на услышанное. Оказывается, что его многолетнее обучение, потом стажировка во многих IT-отделах ― это все можно было заменить двухнедельным сидением за изучением вирусов…

– Да ты не парься! Я ведь только в хаках спец. До сих пор не могу запомнить необходимые макросы и формулы в Excel…

Они посмеялись вместе. Обстановка между ними разрядилась и стала более дружелюбной.

Перекусив на славу, они принялись обсуждать работу, все нюансы, возникшие при штудировании информации, связанной с делом.

– Так вот, я проверил несколько социальных сетей, там все пусто, – начал рассказывать Паша.– Однако нашлась кое-какая странность.

Он глотнул чая и, не дожидаясь, пока собеседник спросит, что же за странность он заметил, продолжил:

– На сервере нет никакой информации. То есть он удалял страницу не обычным методом, а полностью подчистил за собой все логи, всю внесенную при регистрации информацию.

– То есть здесь у нас ничего нет? – спросил Антон.

– Вот как раз не совсем, – самодовольно заметил Паша. – Во-первых, ты сам знаешь, что бывают такие случаи, когда зарегистрируешься на каком-нибудь «Я тебя вижу», а потом забудешь, из-за долгого непосещения.

Они вместе поржали над самой неудачной сетью в Рунете, которая мало того, что была самой невостребованной из-за неудобного дизайна и малого количества возможностей, которые были слизаны с конкурентов, так еще и ее взламывали разве только что не школьники начальных классов.

– А, во-вторых, ты может не в курсе, но создатель одной из сетей ― мой спонсор в производстве чипов для приставок.

Антон хотел было раскрыть рот от удивления, но совладал с собой. Он никак не ожидал, что этот очкарик окажется изготовителем тех самых чипов, которые заставляют рвать волосы на голове и не только лучших спецалистов Японии. Укол зависти заставил Антона сидеть ровно и спокойно.

– Так что же ты нашел, не томи?

– В принципе, ничего особенного. Я нашел две страницы-призрака в непопулярных сетях, а также, с помощью друга-спонсора, поднял регистрационную форму Максима. Но, тот, видимо, и до смерти родителей был подкован в навыках незаметности в сети. Но в старых формах было упоминание об одном видео, которое Максим со своим другом, который скрывается за ником «alegro3398», – легкий смешок. – Ты наверняка видел его, про вред курения во время рыбалки.

Антон тоже не смог сдержать улыбки. Конечно он знал это видео. Его посмотрело больше миллиона человек за все время его пребывания на Youtube, причем выложено оно было в первые годы существования известного сервиса. Короткий юмористический клип, снятый на неплохую, но все-таки дешевую любительскую камеру, повествующий о нескольких ситуациях на рыбалке, когда не стоит курить. На ум сразу приходил кульминационный эпизод, в котором чихающий медведь подходит сзади к горе-рыбакам.

– Да видел. Забавно, только сейчас вспомнил, как выглядит Максим. На фотках в деле он совсем другой.

– Так вот, этим «alegro» оказался никто иной, как его одноклассник Александр Горошевич, с которым они учились с пятого по девятый классы. Но, к сожалению, на этом зацепка кончается, потому что тот уехал в Харьков два года назад, да так и живет там по сей день.

Они помолчали. Паша допивал свой чай, у Антона уже давно остыл кофе, к которому он почти не притронулся, от чего тот стал похож на черную лужу со странной пленкой, бывшей когда-то сливками.

– Нет– А у тебя что?

Почему-то Антону показалось, что коллега издевается над ним, хотя в его голосе не звучало ехидства. Еще бы, рассказывает о своих подвигах чуть ли не с героическим подтекстом, после чего спрашивает, что же люди делают кроме него. Но это все осталось за кулисами мыслей Антона. Он никогда не отличался открытостью.

– Не так много. Я проверял кодировки, с помощью которых шифровался видеопоток. Обнаружить удалось, что скорее всего, тот использует дубликатор адресов, или, но это уже на грани фантастики, он сидит в сети через независимый канал, без провайдера.

Паша хмыкнул. Он знал тысячи способов обмануть защиту, затеряться в интернете, вести себя незаметно, или, наоборот, устроить настоящий фейерверк ошибок и вирусных атак, но так же он знал, что самой главной проблемой хакеров было то, что интернет всегда кто-то «раздает». И эту «давалку» невозможно обойти, если только ты не хочешь засветиться перед общественностью, как еще один провайдер, зарегистрировав себя через ИП. Он знал несколько команд хакеров, которые создали свою организацию по выдаче интернета, но, при этом, не озаботились прикрытием тылов и соответствующие структуры быстро до них добрались. Кому-то повезло меньше и они сели в тюрьму, кому-то больше, и этим ребятам из техники дозволен только пыльный «геймбой» и невыезд из страны.

– Да уж… – только и сумел выговорить Паша, выбравшись из своих мыслей. – Судя по всему, наш объект не владеет собственной организацией, иначе его давно бы выследили. Остается только два варианта ― искать его по алгоритму дублирования, или же искать его, как работника службы интернет-связи. Но, даже если бы он вклинился в чью-то линию, все равно нужен дубликатор.

И в этот момент раздался писк, который был похож на те, что издают микрофоны во время гаражных рок-концертов, если их поднести очень близко к оборудованию.

Антон поморщился, изобразив лицо человека, которому пришлось съесть пару лимонов. Паша тоже слегка исказил физиономию, но больше в сторону улыбки. Он достал из кармана сотовый ― звук сразу же стал громче. Нажав на кнопку «Тихо» он повернул экран к собеседнику – «Владик Валерьевич». И, оказывается, уже было почти восемь утра, то есть они просидели в кафе четыре часа.

– Начальство, – сказал Паша и снял трубку.

То, что раздалось из не такого уж громкого динамика услышали все присутствующие. Ну, так показалось Антону, который слышал голос шэфа настолько громко, будто сам звонил ему.

Лицо Павла сразу же потеряло всю веселость, заставив и Антона посерьезнеть. Видимо, кроме мата начальник использовал и важную информацию.

Уже бежим, мы здесь рядом, – сказал Паша, и, ничего не говоря, поднялся из-за стола, жестом показывая Антону сделать то же.

– Быстрее уже, мать… – раздалось из телефона перед тем, как Паша нажал на сброс.

У подъезда, в котором проживали Демины, происходило что-то ужасное. Стояли фургоны с логотипами, в которых угадывались эмблемы телевизионных каналов.

– Ой нехорошо, – пробубнил Паша и, стараясь не привлекать внимания, просочился сквозь толпу.

Провода поднимались до самого третьего этажа, Паше это напомнило последнюю «Матрицу», где слепой уже Нео путешествует в городе машин. Поднявшись на третий этаж, они увидели, что дверь заперта, и перед ней столпилось несколько человек с телевидения. Забавным казалось то, что ни Паша, ни Антон никого не узнавали.

– Откройте, вы не можете скрывать правду от людей! – кричал самый настойчивый человек.

Паша ухмыльнулся. Ему всегда казалось, что такие дурацкие фразы ― это прерогатива фильмов, но, то ли этот репортер страдал излишним драматизмом в крови, то ли фильмы давно уже перешли в нашу жизнь вместе со своим словарем, оставив на обочине ничего не подозревающего Павла.

Из-за двери раздавался могучий командный голос Владислава:

– Когда нужно будет, тогда и расскажем все. У меня расследование и, между прочим, здесь живут люди, которые не хотят ни о чем распространяться. Так что не вмешивайтесь в частную жизнь, если не хотите последствий.

– Да уж, ну и досталось ему, даже не матерится – вполголоса сказал Антон. – Набери его, я свой телефон там оставил.

Паша набрал шэфа и, подождав несколько гудков, начал подниматься вверх.

Дверь отворилась, и вышел сам Владислав. Хоть он и был уже не так молод, но недостатком физической подготовки он точно не страдал. Заслонив собою дверь, он жестом, означавшим как «идите быстрее», так и «ну я вам устрою», отправил своих работяг в квартиру.

Напиравшие репортеры, коих было всего двое, больше походили на гиен передо львом, в своих тщетных попытках пробраться внутрь.

Благополучно закрыв дверь, Владислав Валерьевич несколько раз вздохнул, чтобы немного успокоиться и отвел парней в комнату с компьютерами.

– Какого хрена! Где вы шатались?! – сразу же начал он.

– Вообще-то мы ужинали,.. или завтракали, смотря как посмотреть… – ответил Антон.

– Ужинали, значит, они… – Владислав ходил по комнате, пытаясь успокоиться.

– Что случилось-то? – встрял Паша.

Начальник еще походил немного и сел на диван. Видимо, окончательно обнаружив свою точку спокойствия, он произнес:

– Утечка. Скорее всего, от вашего Максима.

– Он не наш… – начал было Паша, но Антон толкнул его локтем.

– Включайте компьютеры, сейчас сами увидите. – С этими словами он вышел на кухню и начал греметь чайниками.

Хозяева квартиры либо спали, излишне переутомившись как морально, так и физически, либо что-то тихо обсуждали в своей комнате, но оттуда не было слышно ни звука.

Максим Картанов выложил видео, в котором признался, что дело о похищении месячной давности ― его рук дело, так же он отправил ссылку на видео на несколько новостных сайтов и, будто этого было недостаточно, также разослал его по нескольким телеканалам.

«Так вот, поскольку теперь стало немного яснее, кто за всем этим стоит, я хотел бы предложить нашим товарищам из телевизора неплохую „жареную“ информацию. Мне нужен всего лишь прямой эфир продолжительностью не больше пятнадцати минут, после чего я сдамся. Люди, имеющие к этому непосредственное отношение, могут писать мне на этот адрес (адрес электронной почты высветился на экране).»

– Как думаешь, что он имел в виду, когда говорил про людей, имеющих непосредственное отношение, – спросил Паша у Антона, не отрываясь от экрана. – Думаешь, нам тоже стоит что-то написать?

– Нет, – ответил Владислав, входя в комнату. – Скорее всего это было обращено к телевизионщикам. У них рейтинги зашкалят, если он даст добро на трансляцию только одному каналу.

– Что же нам тогда делать? Похоже, что Максим начал наступление, но нам даже противопоставить нечего, – довольно театрально выразился Антон.

– Подожди, я думаю… – сказал Владислав.

Они все молчали. Паша в наушниках изучал видео, воспроизводя секунду за секундой, пытаясь уловить какие-нибудь важные элементы окружения или неожиданные фразообороты. Антон взламывал защиту почтового ящика, указанного в конце обращения. Владислав ковырялся в телефоне, выискивая кого-нибудь, с кем можно связаться в такой ситуации. В этот момент работа казалась приостановленной.

– Слушайте меня, – сказал Владислав Валерьевич. – Я попробую связаться с руководством одного телеканала, у меня есть связи. Необходимо любой ценой сделать так, чтобы трансляция шла именно по нему. Вы же пока попробуйте состряпать письмо, которое обеспечит нам эту гарантию.

– Есть! – вскрикнул Паша. – Нашел!

Все придвинулись к его монитору.

– Смотрите сюда, – сказал он указывая в самый угол изображения.

Там, отретушированный какой-то неизвестной Антону программой, был снимок экрана из видео-обращения преступника. В углу едва виднелся некий белый предмет.

– И что же это? – спросил шэф.

– Это… – Антон прищурился, будто пытался придать снимку резкости. – Это USB-модем.

– Именно, – торжествующе сказал Паша. – А это значит, что он использует сотовую сеть для связи с интернетом.

– Что это нам дает? – нетерпеливо спросил Владислав.

– Ну… Мы можем отследить, каким оператором он пользуется для выхода в сеть. Узнав это можно попробовать выследить местоположение, – ответил Антон.

– Но это будет непросто, – перебил Паша. – Видите это?

Он указал на коробку, в которую был вставлен модем.

– Скорее всего, самописное устройство. И я не знаю, что оно делает, ни разу не сталкивался с подобным.

– Работайте.

Трансляция прямого эфира была одобрена и назначена на следующий день. Более того, Владиславу, с последующей передачей в руки его спецов, была предоставлена копия письма, в котором Максим договаривается с руководством канала.

Весь день Паша с Антоном работали не покладая рук, пытаясь обнаружить преступника, но ничего важного, кроме названия сотового оператора, услугами которого пользовался Максим, найти не удалось. Но они не бросали поисков, прервавшись только ближе к ночи, чтобы пойти домой, переодеться и выспаться. Приближался важный день.

– Ну что у нас? – спросил Владислав.

– Пока все то же. Я уже чуть ли не каждый номер с дозволения оператора проверяю. Ничего нового. Все интернет-соединения его сети чисты, – ответил Паша.

– Хорошо, продолжай. Трансляция через час. Что у тебя, Антон?

– Тоже пока ничего. Видео было все так же выложено из одного из интернет-кафе. Более того, на канале пользователя появилось еще одно, на котором этот Максим лыбится в камеру, секунд пять идет.

– И что же это может означать? – удивленно спросил Владислав.

– Судя по отчетам, оно появилось через полчаса после появления видео-обращения к телевизионщикам. Но появилось из компьютерного клуба, который находится в минимум в часе пути от предыдущего. Он просто прется над нами. – Последняя фраза прозвучала на повышенных тонах. У всех сдавали нервы.

– Да, не забывайте так же, что во все зарегистрированные заведения, где посетителям предоставляют доступ в сеть со своих машин, были предупреждены о появлении преступника. Но звонков не поступало, – напомнил Паша.

Трансляция была назначена в вечерние новости по городу. Предположительное число зрителей достигало пары десятков тысяч, но аналитик сказал, что после появления видео-обращения в сети, многие люди отписывались, что обязательно будут следить за новостями. Число подписчиков стремительно возрастало.

А время таяло с оглушительной скоростью.

– Итак, мы представляем вам, уважаемые телезрители, эксклюзивную информацию. Максим Картанов, сын погибших журналистов Александры Картановой и Глеба Картанова, не раз сотрудничавших с нашим каналом. Что же заставило его встать на путь преступника? – раздавалось из динамиков телевизора.

Прямой эфир должен был транслировать видео из Скайпа без задержек, в противном случае, если бы Максим не увидел себя в телевизоре, то трансляция прерывалась и судьба девушки оставалась совсем плачевной. Пять минут до старта.

– Так, будьте все время начеку. Раз он решил сдаться после эфира, значит это неспроста. Видимо, ему есть, что сказать или показать. Лишь бы девочке не навредил, урод, – сказал Владислав, сделав звук в телевизоре потише, на время разговоров о предстоящем эфире.

На экране безмолвно шевелили губами лучшие психологи и деятели искусства, пытаясь понять, что заставило молодого человека из легендарной семьи встать на «кривую дорожку разбоя». Владислав поморщился. Он никогда не любил подобные разглагольствования о психологии преступника, о моральной стороне и о том, что не каждый преступник с точки зрения масс, является таковым в вопросах приличия. Для него преступник ― он и есть преступник. Мразь и тварь, которой самое место в тюрьме, куда бы он с радостью посадил того, кто обсуждал возможные побуждения, заставившие молодого парня похитить девочку.

– Здравствуйте, меня зовут Максим, хотя меня уже должны были представить, а еще и, скорее всего, обсудить несколькими минутами ранее. Я еще раз хотел извиниться, на этот раз прилюдно, перед семьей Деминых. Вряд ли вы поймете меня и точно не простите, но речь не о вас. Она даже не обо мне и не о вашей дочери. Речь пойдет о моих родителях.

Он сидел в комнате с белыми стенами, в которых любой строитель угадал бы только что заштукатуренные, словно подготовленные к ремонту. Но качество видео оставляло желать лучшего, поэтому происходящее на экране походило на интервью из будущего.

«Когда умирали мои родители, я сидел дома, за компьютером, сидел в интернете. И я плакал. Потому что видел все, что с ними происходило. Все благодаря этому (он показал пальцем на некую конструкцию, едва попадавшую в кадр, и придвинул ее к экрану)».

– Видел? – крикнул Паша, сразу начав набирать что-то на клавиатуре. – Эта коробочка ― роутер. И обычный USB-модем. Твою мать, скорее всего он использует обычную линию, но через модем дублирует ее и отправляет в виде сотовой связи! Он работает в собственной сотовой сети!

– Черт, – вторил ему Антон. – Надо искать не интернет-соединение, а обычный разговор.

«Не конкретно этот модем, но такой же фирмы и модели, мой отец пересобрал в мощный передатчик видео с камеры, которую он брал с собой на репортажи. И всегда видео передавалось на его личный сервер, откуда любой человек, знавший пароль, мог посмотреть прямой эфир. Сейчас я бы хотел предоставить вам видео их последнего эфира. Это касается каждого из нас».

Изображение сместилось. На переднем плане появилось очень качественное видео с профессиональной камеры, а в верхнем правом углу появилась миниатюрная копия белой копии с Максимом посередине.

– Итак, сейчас мы находимся на станции «Горьковская», которая готовится к отправке на кап. ремонт, – сказала женщина, в которой все узнали Александру Картанову, или, как ее называли фанаты и поклонники «Говорливая Саша». Она стояла в центре кадра с микрофоном в руке.

– Ну вот, опять ты про ремонт, – послышался голос из-за кадра. Баритон принадлежал оператору ― Глебу Картанову.

– И какие у тебя предложения? Давай я буду говорить про веяние времени, над которым ничто не властно. И вот это время уже коробит нашу бе-бе-бе… – она кривила губами, явно недовольная тем, как муж критикует ее слова.

– Хорошо-хорошо, все-таки твой репортаж. Хотя я не понимаю, почему мы не поехали в Нижний на ярмарку.

– В другой раз поедем в Нижний. Ты же согласился запечатлеть нашу любимую станцию перед тем, как ее превратят неизвестно во что.

– Так, я не буду больше ссорится по пустякам, иди сюда.

Александра подошла, оказавшись ниже центра объектива она слегка нырнула под камеру и раздался звонкий «чмок» прямо рядом со встроенным микрофоном.

– Глеб, смотри! – в ее голосе был неподдельный страх и удивление, так неожиданно вплетенные в равномерное происходящее.

Камера развернулась на сто восемьдесят градусов.

– Что такое, где? – суетливо спрашивал Глеб, аккуратно водя камерой из стороны в сторону.

– Смотри, у тоннеля!

Прямо возле выхода из тоннеля от Петроградской происходило странное движение, похожее на драку. Людей было немного, что было весьма странно для послеобеденного времени, если, конечно часы на видеопотоке были правильно выставлены.

Изображение тряслось и моргало, пока Картановы бежали к тоннелю.

Было похоже, что какой-то человек терпел побои от тогда еще милиционеров. Камера начала опускаться ниже и, на расстоянии около десяти метров, она полностью легла на каменный пол и в кадре появился Глеб.

Он пытался мирно урегулировать вопрос, но то-ли из-за сбоев с микрофоном, то-ли репортеры выключили их умышленно, ничего не было слышно. Но зато стало понятно, что двое милиционеров избивали другого, своего коллегу, по видимому.

И как только Глеб сказал пару слов, то эти двое сразу же набросились на него. У них не было ни дубинок, ни других вспомогательных средств, но они довольно ловко попытались скрутить Глеба. В тот момент, когда руки одного из милиционеров оказались в замке на шее репортера, тот, кого избивали, превозмогая боль, что без труда читалось на его лице, поднялся и что есть силы ударил готовящего удар мужчину в район позвоночника. И хоть это не возымело ожидаемого результата, он смог отвлечь противников от спасителя, за что тут же поплатился ударом коленом в челюсть.

Александра, в это время, подбежала к камере, в ее глазах читался страх, но она старалась не терять концентрации, хотя и плакала практически навзрыд. Наклонившись к устройству, стали видны только ее руки, шарившие в районе объектива. На секунду в кадр попал черный металлический предмет, похожий на пистолет и камера погасла.

– Твою мать! – воскликнул Владислав, не обращая внимание на то, что поддерживает открытый рот чуть ли не обеими руками.

Все присутствующие в комнате обомлели от изумления. Вся работа была брошена, чувства смешались, оставив лишь удивление и завороженность происходящим в телевизоре.

– Это же день терракта, если верить камере, – воскликнул Паша, но никто не обратил внимания.

Люди, смотрящие телевизор, переключившие на этот канал, и не подозревали, что станут свидетелями трагедии, которая приключилась не только в семье Картанова Максима, но и в десятках других семей, чьи родственники погибли в тот ужасный день.

Камера включилась через несколько мгновений, которые заполняли кадр знакомым «профилактическим» шумом. В объективе на мгновение появился сотовый Глеба, он набирал чей-то номер.

– Алло, Максимка! Да, это папа. Слушай, Максим, срочно проверь мой сервер. Это очень серьезно, не ври, что не знаешь пароль. Кое-кто взламывал его трижды на прошлой неделе. Давай-давай, – голос из-за камеры был запыхавшимся, судя по всему, говорившему сбило дыхание и было трудно дышать.

– Глеб, не надо сына втягивать! – воскликнула Александра.

Они стояли посреди развилки в тоннеле метро. Освещение было тусклым, Глеб экономил заряд батареи в камере, поэтому светили лишь малочисленные габаритные огни на стенах и фонарик того мужчины в форме, которого они вытащили из драки. Его лицо было похоже на окровавленную маску из плотной резины ― так сильно оно опухло от града ударов, но он еще держался на ногах.

– Давайте быстрее, можем не успеть, – голос неожиданного спутника был приглушен, у него очень сильно болело горло и все лицо тянуло болью.

– Включил? Отлично. Камера пишет? Все. Давай, сын, пока. Папа на работе. Нет, не знаю когда приду. Мы тебя с мамой очень любим.

И он бросил трубку, даже не предупредив сына, что с ним может что-то случиться.

– И все? Ты даже не сказал ему ничего? – закричала жена.

– А что мне стоило ему сказать? Что если мы не вернемся, он знает, что делать? Саша, мы столько раз чуть не погибли, он уже взрослый и знает, что делать. Но мы выберемся, ему не о чем волноваться! – голос Глеба тоже срывался на крик, но он все еще сдерживался.

– Максимка, что бы ни случилось… – Александра смотрела прямо в камеру и практически не моргала, – знай, что я не стреляла, хотя стоило бы… Мы их просто отпус…

– Где вы там? Мне нужна помощь! – кричал милиционер, темный силуэт с фонарем в руках, стоявший с края тоннеля.

Камера снова зашевелилась по направлению к свету.

– Здесь не ходят поезда, этот тоннель закрыт, – на ходу объяснял проводник.

Они продвигались глубже, но камера однажды обернулась и стало понятно, что они ушли не больше, чем на семьдесят метров от входа. Позади ярко саднили люстры станции.

– Смотрите.

На стенах была закреплена взрывчатка. Но не строительная, в чем любой человек, интересующийся современным вооружением, смог бы быть уверенным на все сто. Да и Глеб выругался достаточно громко, что стало понятно ― его многолетний опыт вылазок как на стройки, так и на войну, сработал как надо, дав понять присутствующим, что положение серьезное.

У Владислава зазвонил мобильник. Он посмотрел на экран и обомлел. Звонил начальник всего отделения по его району. Что за? Может номером ошиблись?

– Да, Петр Семенович? Что? Как отрубать? – он был не на шутку взволнован, но следующий вопрос, видимо был куда серьезней, потому что он вышел из комнаты и продолжил совсем тихо. – А как же девочка? Но ведь… Понял…

Он прислонился к стене, обдумывая услышанное. «Плевать на девчонку, пусть твои парни отрубят сигнал! Как угодно, это не имеет значения».

– Так, ребята! Поступила новая информация, пока я не могу вам ее сообщить. Но вы должны отрубить сигнал, найти способ сделать это. Работайте, и без вопросов.

Антон и Паша переглянулись, но молча сели за свои агрегаты в соседней комнате, краем глаза поглядывая в телевизор. Никто из присутствующих не знал, что Паша нашел способ отключить сигнал уже через минуту после приказа. Но видео продолжалось.

Кадр уже несколько раз описал круг, чтобы показать то количество взрывчатки, которое было закреплено по стенам тоннеля. Рвануть должно было сильно, возможно даже аукнувшись трещинами на асфальте наверху, как, собственно, и получилось.

– Я же говорю вам, что эти двое проверяли всю конструкцию, – сказал милиционер, обводя правой рукой вокруг, тем временем левой придерживая ребро.

Вдруг изображение исчезло. Экраны тысяч телевизоров покрылись черно-белой рябью.

Паша вздрогнул. Странно, казалось, он так и не нажал на кнопку, но хотел это сделать.

– Что случилось? – спросил Антон, проверяя какие-то данные в ноутбуке. Судя по графикам – он просматривал сигнал приема вещания, потому что сейчас на экране пульс замер, превратившись в тонкую красную линию, которой не хватало только отвратительного пищания.

– Они отрубили сигнал, идущий от самой башни, – сказал Владислав, нервно сжимая в руке мобильник.

– Но что же будет с…

Договорить Паша не успел, изображение на экране стабилизировалось, заменив «белый шум» знакомой картинкой Питерского метро с маленькой сноской с лицом Максима в углу.

– Звони операм, кажется я знаю где он, – прошептал Антон, обращаясь в большей степени к начальнику.

Паша склонился над клавиатурой, что-то оживленно набирая.

–…говорю вам, что нам не отключить эту систему, – сразу же с полуслова начал раненый служитель порядка.

– Что ты предлагаешь? Сейчас на станции самое оживленное время, и людей там сейчас не мало, – Саша кричала, но ее голос не срывался в истерику.

– Нам надо уходить, – закричал Глеб из-за кадра. – Живо! Может успеем предупредить служащих станции, пусть уводят людей!

Изображение в кадре неровно повернулось и показало огни станции. В таком ракурсе это смотрелось даже немного романтично – свет в конце тоннеля.

– Глеб… – раздался голос Александры Картановой из-за кадра. Голос был тихим и дрожащим.

Объектив быстро развернулся, но даже скорости этого движения хватило лишь для того, чтобы зритель успел заметить зеленый огонек в темноте круглых сводов.

Раздался оглушительный взрыв, приумноженный эхом пещеры и не самым лучшим качеством записывающего устройства. Даже если там и были крики, то их просто поглотил треск и грохот, продолжавший греметь даже через пару секунд после того, как изображение свернулось в комок ничего не значащих картинок, где не угадывались ни лица, ни цвета…

В какой-то момент, столь незаметный на фоне происходившего, изображение Максима пропало, и сейчас на экране бушевала мерцающая пустота, то черная, то серая, словно ничто примеряло на себя разные оттенки. Но вдруг изображение сменилось до боли знакомым Марии и Дмитрию интерьером – комната, в которой Максим, когда-то их знакомый и, возможно, даже друг, держал их доченьку. Но сейчас он был там один.

– Это сообщение касается только тех, кто понимает, о чем речь.

Его лицо было серьезно, все-таки он обращался к многотысячной аудитории, похоже, что он не забывал об этом ни на секунду.

– Видимо, вы все-таки нашли мой передатчик на телевизионной башне, смею вас поздравить. Но, к сожалению, он передавал лишь мое изображение. Я взял на себя смелость обмануть руководство телекомпании, чтобы не портить зрелище для обывателя. А теперь о главном.