Текст книги "Взгляд василиска"

Поскольку жалованье учителей земских школ совершенно не велико, жили девушки вместе, снимая квартиру в Старом городе. Две одинокие барышни в таком переполненном мужчинами месте, как Порт-Артур, не могли не вызвать к себе определенного интереса. К тому же среди представителей сильного пола было немалое количество людей, абсолютно уверенных, что среди выпускниц бестужевских курсов царит необыкновенная легкость нравов. Подобные слухи, разумеется, только подогревали мужской интерес, и многие пытались завести с девушками знакомство. Однако жаждавших свободной любви господ неизменно ждало жестокое разочарование. Какая любовь? Общественный прогресс, борьба с несправедливым устройством мира, народным невежеством и изжившими себя обычаями – вот что занимало умы учительниц, положивших свою молодость и красоту на алтарь народного просвещения! Со временем вокруг них сформировался кружок людей, не чуждых прогрессу и любящих об этом прогрессе поговорить. Надо сказать, что прежде Людмила Сергеевна была активной участницей этих собраний, но в последнее время немного отошла от них.

Немного досадуя, что согласилась прийти, Мила переступила порог знакомого дома. В большой комнате, игравшей роль гостиной, было изрядно накурено. Появление давно не бывавшей участницы было встречено весьма благосклонно.

– Что-то вы нас совсем забыли, – громко заявил сидящий во главе стола прапорщик Зданкевич, едва заметив входящих, – я уж было думал, что вы уехали. Не желаете ли с морозу красненького?

– Если можно, чаю, – улыбнувшись, ответила Людмила Сергеевна.

– Как скажете, мадемуазель, – склонился тот в ответ.

Прапорщик, немного кичившийся своим польским происхождением, был человеком веселым и галантным. В их компании он числился ухажером Маши Лещинской, но настоящей его страстью была свобода Польши… и красное вино. О первом он любил поговорить, запивая разговор вторым. Впрочем, на сей раз главным оратором был телеграфист Максим Городецкий. Высокий молодой человек с несколько длинными волосами и интересной бледностью, он любил изображать из себя человека, видавшего виды и разочарованного жизнью. Он пытался ухаживать за Милой и даже как-то бывал у Егоровых по четвергам, но Капитолина Сергеевна довольно быстро пресекла поползновения недоучившегося студента.

– Увы, друзья, – вел он речь перед собравшимися, – прошедшие события совершенно четко показали всю нелепость российских порядков.

– О чем вы, дружище, – прервал его Зданкевич, разливая вино по стаканам, – дело в том, что нелепых порядков в России так много, что я просто теряюсь…

– Посудите сами, господа, – отвечал тот, – перед самой войной в Артур прибыл представитель нашей вырождающейся династии! И что же, прошло всего две недели после нападения японцев, и он уже получил два ордена и следующий чин! В связи с какими заслугами, я вас спрашиваю? Уж не за то ли, что он терроризирует весь город своим браунингом, вместо того чтобы воевать с японцами! А последнее известие, ему дали под командование крейсер, затерев более достойных офицеров, а он, нет бы выйти в море, устроил нападение на склады КВЖД. Ну, каково!

– Да уж, – пробурчал прапорщик, – кому-то чины и ордена, а кому-то лямка…

– Вы знаете, господа, – продолжал воодушевленный Подгородецкий, – а он ведь приходил к нам на почтамт.

– Кто он?

– Да великий князь! Тоже знаете, грозил браунингом…

Мила, отставив в сторону чашку, слушала своего бывшего поклонника со странным чувством. Раньше его язвительные нападки на существующие в России порядки казались ей очень смелыми и правильными, но теперь они не доставляли ей ни малейшего удовольствия.

– Простите меня, Людмила Сергеевна, что не слишком хорошо выскажусь о вашем родственнике, но он вел себя в присутствии этого великосветского хама совершенно недостойно. Впрочем, это неудивительно. Люди наши боятся власти, а их высочество пришел к нам в сопровождении жандарма. Но это все же не повод так лебезить перед сатрапами! Мне стоило немало труда противостоять их произволу, но…

– Вы лжете!

– Что, простите? – оратор удивленно посмотрел на прервавшую его девушку.

– Вы лжете, – твердо повторила она, – мне хорошо известны события, о которых вы рассказываете. К тому же именно Ефим Иванович принял вас на службу, и вам, Максим, должно быть стыдно так о нем говорить!

– Людмила Сергеевна, лишь мое безусловное уважение к вам мешает мне… неужели вы думаете, что ваш зять рассказал бы вам, как все было на самом деле, рискуя выставить себя в невыгодном свете?

– Максим, а помните тот вечер, когда у наместника был бал? – вдруг неожиданно спросила она его.

– Э… о чем вы? – смешался телеграфист.

– Вы же пошли меня тогда провожать? – продолжала Мила, пристально смотря на него. – Я сразу не вспомнила, а теперь помню совершенно отчетливо, это были вы!

– Не понимаю!

– Вы подлец, Максим! – взволнованно сказала девушка и, неожиданно поднявшись, отвесила своему бывшему ухажёру оплеуху.

– Вах, маладец! – неожиданно громко прозвучало от двери.

Все присутствующие удивленно обернулись к говорившему и увидели стоящего в проходе князя Микеладзе. Весело глядя на смутившихся хозяев, жандарм шагнул внутрь комнаты, давая войти следом своим подчиненным.

– Барышня, а дайте ему еще раз, а то я при исполнении, – шутливо попросил он. – Я ведь тоже на почтамте тогда был и что-то не припомню, как этот карбонарий произволу противостоял!

– Простите, а вы кто? – первой опомнилась Мария Лещинская.

– Позвольте представиться, – снял папаху жандарм, – Микеладзе Александр Платонович. Вы знаете, совершенно случайно зашел. Проведать поднадзорную Литвяк, а тут такое…

– А вы всегда к поднадзорным женщинам ходите в сопровождении своих альгвазилов? – с вызовом спросила Ольга.

– Я же говорю, случайно, – и не подумал обидеться грузинский князь, – а вы, я слышал, всякую несправедливость не любите, а сейчас в вашем присутствии на хорошего человека наговаривают, и хоть бы хны!

– Не вам судить, господин жандарм, что хорошо и что плохо! – отрезала учительница.

– Это верно, – согласился он, – судит у нас суд, а я так, рядом…

– Что вы себе позволяете? – пьяным голосом возмутился Зданкевич.

– Встаньте, прапорщик, когда со старшим по званию говорите!

– А я жандармов не считаю за офи…

– Заткнись, пьянь, а то ведь до дуэли договоришься, – прервал его Микеладзе. – Сейчас пошел вон отсюда, а завтра пусть твой полковой командир решает, что с тобой делать.

– Простите, но я собиралась уходить, – нерешительно сказала Мила, – мне можно уйти?

– Людмила Сергеевна Валеева, – обернулся к ней жандарм, – свояченица коллежского асессора Егорова? Вы как раз можете! Вот за вас я совершенно спокоен, чего, к сожалению, не могу сказать о ваших подругах.

– А что такое, вы же не собираетесь их арестовать?

– Арестовать? – возмутился ротмистр. – Глупости какие! Вот предостеречь – да. Понимаете, милые барышни…

– Мы вам не милые!

– Вах, зачем так говорите! Очень милые! Так вот, барышни, тут война, крепость на осадном положении. Вокруг враги, шпионы! А две дурочки у себя на квартире революционный шалман устроили! Вы правда думаете, мне больше заняться нечем? Еще раз узнаю, в два счета вышлю из крепости! Для вашего же блага.

* * *

Удачная постановка кессона придала команде «Боярина» новые силы. Пройдя сквозь пробоину в ящик, трюмные механики выпрямили ее загнутые края и просверлили в них отверстия. Затем, приложив к обшивке находящийся в кессоне лист железа, они закрепили его болтами, восстановив, таким образом, целостность борта. После чего вылезли через горловину и закрыли ее пробкой. Ремонт на этом, разумеется, закончен не был, но производить его можно было и изнутри. Как ни старался великий князь, но захватить все потребные для ремонта материалы в Дальнем ему не удалось. Постоянно возникали какие-то непредвиденные раньше надобности, но тут на первый план вышел лейтенант Семенов. Новый старший офицер прежде служил в Порт-Артуре, всех знал и со всеми был на приятельской ноге. Нет, портовое ведомство не стало менее забюрократизированным и требующим меньше бумаг. Но легкий в общении офицер, написав по всем правилам заявку, спокойно отправлялся в порт и легко доставал все требуемое.

– Как это у вас получается? – удивленно спрашивал коротко сошедшийся с ним Алеша.

– По знакомству, – только улыбался в ответ Семенов.

– Боже, отчего вы не прибыли раньше? Я тут такого наворотил…

– Наслышан, но с другой стороны, найденные вами в Дальнем материалы и вооружение сейчас активно вывозятся в Порт-Артур. Так что в порту даже, некоторым образом, немного рады вашему самоуправству.

Таланты старшего офицера «Боярина» скоро стали известны и всей эскадре. Не проходило и дня, чтобы с какого-нибудь корабля не приходил кто-либо с просьбой «помочь достать». Семенов обычно в ответ только кивал на великого князя, дескать, он командир, а я что? Депутация тут же обращалась к Алеше со слезной просьбой отпустить старшего офицера на берег. Командир всегда шел навстречу таким просьбам, сам оставаясь на корабле и старательно изучая его, пытаясь постичь каждую мелочь и вникнуть во все нюансы службы. Так что все были довольны. Вот и сейчас Семенов направлялся в порт, чтобы выпросить для «Ангары» материалы для заделки пробоин.

Надо сказать, что «Ангара» прежде была одним из лучших пароходов Добровольного флота под именем «Москва». Перед самой войной она была переименована, вооружена и причислена к крейсерам второго ранга. Во время боя 28 января шесть ее 120-мм орудий активно стреляли в сторону японцев. Сами они вряд ли куда попали, а вот в ответ получили целый двенадцатидюймовый снаряд, по счастью не взорвавшийся. Большого ремонта полученные повреждения не требовали, но производить его не разрешалось! По слухам, наместник готовил этот вспомогательный крейсер для размещения своего штаба. На нем было много прекрасной мебели, шикарная отделка салонов, и вот, чтобы все это великолепие не испортили, было строжайше велено ничего не предпринимать. Наконец командир ее не выдержал и решил по примеру «Боярина» произвести ремонт своими силами. Запрос на материалы, как водится, принялись волокитить, но тут в дело вступил лейтенант Семенов.

– Владимир Иванович, дорогой, сколько лет, сколько зим, – горячо поприветствовал его приятель в порту, – каким ветром?

– Да вот, нужда-с!

– Ну, это не нужда, а так, нужденка, – засмеялся собеседник, – послушай, но ты же не на «Ангаре» служишь. Хочешь сбежать от своего великого князя, готовишь запасную гавань?

– Ну что ты, Николай Николаевич, у нас с его высочеством все хорошо. Что вы его так боитесь?

– Да никто его особенно не боится, – отмахнулся собеседник, – нет, когда он своим взглядом смотрит, бывает, люди и теряются, а так просто лишь…

– Просто лишь?..

– Ну, как тебе объяснить, сам понимать должен, великий князь…

– Ну, ладно, ладно, – засмеялся Семенов, – понимаю. «Ангару»-то выручите?

– Отчего не выручить, выручим!

– А сразу нельзя было без волокиты? Все-таки время военное.

– Побойся бога, Владимир Иванович, небо и земля перейдут, а отчетность не перейдет!

– Полноте балаганить! Хлопнет 12-дюймовый снаряд в вашу отчетность – и нет ее; хлопнет в склад – и нет склада!

– Исполать им! Чего лучше такого оправдательного документа, как дыра от 12-дюймового! А пока такового не имеется, пожалуйте требуемый законом!

– Однако же вы сейчас распорядились и без документа…

– Это совсем другое дело! Это – уважение хорошему человеку! Вы мне сказали: что, как, почему. Я вам верю и вижу, что документ обеспечен, всё равно что в кармане… А без этого – ни-ни!

– Так что, будь я не я, не дали бы?

– Пока требование не прошло бы все подлежащие инстанции, ни в каком разе!

– Да если нужно! Понимаете, по условиям военного времени нужно! – горячился Семенов.

– Порядок требований сверх штата ясно определен…

– Вы меня просто травите!

– Совсем нет, и не злитесь – печенке вредно! – смеялся приятель. – Да что! – вдруг вскочил он. – Вот вам пример! Старка чуть под суд не отдали! Чуть не утопили! А выплыл! Почему? Из-за бумажки! Знаете? Он рапорт подавал о необходимости мер предосторожности… Так вот рассказывают, что как раз 26 января заходит он в штаб и спрашивает: «А что мой рапорт?» Ему показывают. На рапорте резолюция: «Преждевременно». Он его взял и – в карман. Ему так и сяк, говорят: «Следовало бы пришить к делу…» А он: «Чего же, – говорит, – если отказано», – и ушел. Тогда-то на это и внимания особенного не обратили, а как пришла беда да повели дело к тому, что он, дескать, во всем виноват – так он только похлопал себя по карману, хотите, мол, покажу бумажку кому следует?.. То-то и есть!.. Нет, голубчик! Бумажка – святое дело! На словах только в любви объясняются! Есть бумажка – чист как голубь. Нет ее – пропал, как швед под Полтавой![34]34
  Подлинная история.


[Закрыть]

– А скажи мне, Николай Николаевич, – задумчиво протянул Семенов, – что, правда, будто бал был, когда…

– Японцы напали? Вздор! Не было никакого бала, сам посуди, эскадра на рейде, все на местах, какой тут бал? Да разве отбилась бы эскадра, если бы офицеры где-то отплясывали? Нет, друг ситный, это на старика хотели все повесить, да он не дал.

– Хм, а отчего же он тогда на «Полтаве»…

– Алексея Михайловича по матушке приложил? Тоже враки! Не так все было. Я же тебе объясняю, адмирал все рапорты посылал, чтобы сети поставить, а ему – «преждевременно»! Ну, он на эскадру возвращается, а тут без команды ставят, а отвечать, если что, ему! Вот и вспылил старик на Успенского. Кто же знал, что это вашего Алеши идея и он так все воспримет? Кстати, если бы бал был, неужто без великого князя обошлись?

* * *

Тем временем за тысячи верст от Порт-Артура в далеком Санкт-Петербурге в Зимнем дворце проходило совещание, напрямую связанное с нашими героями. За большим столом в кабинете государя друг против друга сидели люди, в руках которых сосредоточились нити по управлению огромной империей. Справа от государя разместились генерал-адмирал великий князь Алексей Александрович, прозванный во флоте «семь пудов августейшего мяса», рядом с ним – начальник главного морского штаба контр-адмирал Зиновий Петрович Рожественский, и чуть поодаль, как бы дистанцируясь, министр финансов Сергей Юльевич Витте. Напротив них – дружная когорта из председателя государственного совета великого князя Михаила Николаевича и двух его сыновей: Сергея и Александра Михайловичей. Первый был генерал-фельдцейхмейстером, унаследовав этот пост от своего отца, а второй – главноуправляющим портами[35]35
  Должность, придуманная специально для великого князя Александра Михайловича. Поскольку до этого порты были в ведении министерства финансов, это назначение стало причиной вражды великого князя и Витте.


[Закрыть] Российской империи. Вопрос, по которому они собрались, был крайне прост и одновременно сложен. После начала войны в Красном море застрял отряд кораблей под командованием контр-адмирала Вирениуса, и надо было решить, продолжать ли ему идти на Дальний Восток или же вернуться на Балтику. Прост он был, потому что являлся чисто флотским, и руководящие ведомством генерал-адмирал, управляющий морским министерством и Рожественский давно все решили, и государь с ним согласился. Сложность же состояла в том, что против такого решения выступил недавно назначенный командующим тихоокеанским флотом адмирал Макаров, и к его мнению неожиданно присоединились великий князь Михаил Николаевич с сыновьями. Выслушав их доводы, государь также пришел к выводу, что они основательны и назначил новое совещание.

– Ваше императорское величество, – в который раз повторял свою речь Зиновий Петрович, – проход отряда Вирениуса в Порт-Артур сопряжен с немалым риском. Японцы могут с легкостью перехватить его и уничтожить, лишив, таким образом, наш флот еще трех кораблей первого ранга. Не достаточно ли неудач понес наш флот в первые дни войны?

– Ваше превосходительство, – парировал его Александр Михайлович, – войны без риска не бывает. Однако позвольте напомнить вам, что присоединение к порт-артурской эскадре броненосца «Ослябя» позволит сравняться с японским флотом по числу эскадренных броненосцев, а с вступлением в строй поврежденных кораблей – и превзойти его. Риск конечно же есть, однако океан велик, и чтобы надежно перехватить наш отряд, Того придется оторвать все свои крейсера от Порт-Артура, что является маловероятным. Но даже в этом случае удача ему не гарантирована, а наш флот тем временем может активизировать свои действия против японцев.

– Японцам нет надобности рыскать в океане, – тяжело вздохнул Рожественский, – они будут ждать наши корабли у Порт-Артура и перехватят их там.

– У Порт-Артура наш отряд будет встречен эскадрой под командованием Макарова.

– Скоординировать такие действия совсем не просто.

– Зиновий Петрович, – вступил в дискуссию генерал-фельдцейхмейстер, – каковы запасы снарядов для наших кораблей, сосредоточенные в Артуре?

Адмирал в ответ заметно поморщился – это было самое слабое место в его позиции. По большому счету запас ограничивался теми снарядами, что находились в погребах броненосцев и крейсеров. На одно сражение их бы хватило, но не более того. Второй боекомплект был погружен на пароход добровольного флота[36]36
  Добровольный флот – пароходство в Российской империи, созданное на добровольные пожертвования. Во время войны его суда служили транспортами и вспомогательными крейсерами.


[Закрыть] «Смоленск», находившийся сейчас в Красном море вместе с отрядом русских кораблей.

– Ваше императорское высочество, – наклонил он голову, – я вполне разделяю ваше беспокойство по поводу этого недостатка, однако хочу заметить, что снаряды можно отправить на Дальний Восток по железной дороге.

– Боюсь, вы плохо знаете вещи, о которых говорите, – неожиданно проскрежетал Михаил Николаевич, – недавно я распорядился о посылке в Артур эшелона с артиллерией, но отправить его оказалось куда сложнее, нежели выделить необходимый парк. Наши железнодорожные пути не могут пропускать в настоящий момент более четырех пар поездов в сутки. А ведь на них висит еще и снабжение армии в Маньчжурии.

– На самом деле, – снова вступил в разговор Александр Михайлович, – вопрос не в том, отправляться ли Вирениусу на Дальний Восток. Вопрос лишь в том, каким образом это сделать. Я бы, с разрешения его величества, рассмотрел два варианта. Первый заключается в том, что отряд идет в Порт-Артур. Прибывший к тому времени на место Макаров разрабатывает детальный план. Чтобы ознакомить с ним Вирениуса, можно направить на соединение с ним быстроходный крейсер или даже целый отряд, назначив рандеву в некой, известной лишь им точке. Соединившись, они идут к Порт-Артуру, где их встречают главные силы. Второй, возможно, не так сложен, хотя потребует больших усилий в дальнейшем. Отряд Вирениуса идет во Владивосток, где присоединяется к отряду крейсеров, усилив его. Затем крейсера отконвоируют «Смоленск» в Порт-Артур или снаряды действительно перевезут по железной дороге. Из Владивостока это сделать значительно проще, нежели из Петербурга.

Император внимательно слушал всех говоривших и никак не мог прийти к определенному выводу. Твердость Михаила Николаевича с сыновьями даже немного пугала его, хотя доводы казались весьма основательными.

– А что вы скажете, дядя? – обратился он к генерал– адмиралу.

– Я вполне согласен, – ответил тот с несчастным лицом.

– Простите, а с кем вы согласны? – не удержался от удивленного вопроса Витте.

– Э… с мнением адмирала Рожественского, – промычал тот и тут же поправился: – Хотя нахожу мнение Михаила Николаевича заслуживающим внимания.

– Иными словами, у вас нет позиции по данному вопросу?

– Нет, но я вполне согласен с мнением…

– Понятно-понятно, ваше императорское высочество, можете не продолжать. Я, честно говоря, не очень понимаю, зачем меня позвали на это заседание. В военных вопросах я не являюсь специалистом…

– Дело в том, Сергей Юльевич, – перебил его Александр Михайлович, – что есть вопрос и к вам. Как стало известно, на складах КВЖД в городе Дальнем находится множество материалов, недостаток в которых испытывает флот. Этот город совершенно не защищен от вражеского нападения, и было бы полезно перевезти эти материалы в Порт-Артур. Вы не одобрили бы подобные меры?

– Я нахожу, – министр финансов попытался остаться сдержанным, – что наши склады совершенно не защищены не только от вражеского нападения, но и от нападения вашего младшего брата. Которому, как оказалось, совершенно нет необходимости в моем одобрении.

Услышав это, государь невольно улыбнулся. Он был в общих чертах осведомлен о самоуправстве своего двоюродного дяди и находил его донельзя забавным. Дело еще было в том, что Витте он немного недолюбливал, а вот Александра Михайловича, бывшего его товарищем еще по детским играм, напротив, любил. Так что возможность подпустить шпильку министру финансов показалась ему заманчивой.

– Так что вы скажете, ваше величество? – отвлек его от размышлений чей-то вопрос.

– Э… быть по сему, – повелел властитель одной шестой части суши.

– Что?!

Государя императора Николая Александровича многие, не слишком хорошо знавшие его, наивно полагали человеком слабохарактерным и подверженным чужому влиянию. На самом деле влияние на него имели лишь те люди, которые говорили то, что он хотел слышать. Как только они переставали это делать, они автоматически лишались своего влияния. Слабохарактерность же его заключалась лишь в том, что он не любил перечить людям, его окружающим. Поэтому когда какой-то министр был не согласен с его волей, ему было проще поменять министра, нежели попробовать его переубедить. Вот и сейчас он принял решение, и если чего и хотел, так это того, чтобы ему не перечили.

– Быть по сему!

Иногда судьбоносные решения, меняющие облик мира, принимаются под воздействием причин, настолько посторонних к вопросу, что потом многие поколения историков с пеной у рта спорят о них и не могут найти ответа. Так было и на этот раз. Государю понравилась выходка его родственника, и он одобрил исходившее от него предложение. Громоздкие шестеренки государственного управления Российской империи со скрипом провернулись, и история пошла по другому направлению. Совсем немного, но другому.

Выйдя от государя, Сергей Михайлович тихонько спросил отца:

– Папа, а не слишком ли мы потакаем Алешке?

– Молчи, дурень, – беззлобно ругнулся престарелый великий князь, – мне уж недолго осталось, а вы держитесь друг дружки! Не то сожрут вас родственнички, будете как Константиновичи…[37]37
  Сыновья брата Михаила Николаевича, великого князя Константина. Занимали крайне незначительные должности и не имели веса в государственном управлении.


[Закрыть] Я, грешным делом, не думал, что из Алешки толк выйдет, но уж коли вышел, так поддержите его, как сможете. Глядишь, потом он вас.

– Да, папа, – покорно наклонили голову сыновья.

– Сандро, – вспомнил прозвище Александра Михайловича отец, – ты про дальномер помнишь?

– Да где же я его возьму…

– А хоть укради! – отрезал Михаил Николаевич и пошутил: – Дальномер не бриллианты, в Туркестан не сошлют![38]38
  Намек на судьбу великого князя Николая Константиновича, обвиненного в хищении драгоценностей дома Романовых и сосланного в Среднюю Азию, или, как тогда говорили, Туркестан. Скорее всего, многообещающего молодого человека подставили недоброжелатели его отца.


[Закрыть]

* * *

Порт-Артур радостно встречал Макарова. «Едет!» – повторяли друг другу моряки и армейские, военные и статские, мужчины и дамы, а иной раз вовсе незнакомые друг другу люди. Всем казалось, что прибытие знаменитого адмирала прервет череду неудач, с которых началась эта несчастная война. На вокзале Степана Осиповича, помимо оркестра и почетного караула, встречала толпа народа из местных обывателей. Были среди них и Егоровы. Ефим Иванович и Капитолина Сергеевна вместе со всеми кричали «ура!», а Сережа помимо того бросал вверх гимназическую фуражку. Мила тоже была с ними и тоже кричала и радовалась. Иногда она, правда, озиралась, как будто кого-то искала, но совсем незаметно. Вышедший из вагона Макаров был растроган теплым приемом и немного неловко поклонился встречающим, чем вызвал новую бурю восторга. Наконец ему подали экипаж, и адмирал, еще раз поклонившись, занял в нем место и направился в порт. Люди постояли еще некоторое время и принялись расходиться, обсуждая между собой только что прибывшего командующего. «Сам-то каков! – говорили они друг другу. – Теперь дело пойдет!» Егоровы тоже двинулись домой, и только задержавшийся немного Сережа шепнул Миле:

– Что, не было его? Ты не печалься, он же великий князь и теперь крейсером командует. Он теперь Макарова там встретит!

– О чем ты? – сделав строгое лицо, спросила Людмила Сергеевна, но племянник не стал дожидаться нотаций и побежал вслед за родителями.

Прибыв на эскадру, Степан Осипович поднял флаг на «Аскольде», после чего отправился на флагманский «Петропавловск» принимать дела. Оскар Викторович принял Макарова не то чтобы радостно, но с облегчением. Заслуженному адмиралу популярно объяснили, что если он не будет обвинять в неудачах первых дней войны высокопоставленных лиц, то и его прегрешения забудут. Сил бороться уже не было, да и смысла, в общем, тоже. Передав документацию и обрисовав вкратце положение дел на эскадре, он предложил Степану Осиповичу чаю.

– Не откажусь, – улыбнулся в бороду тот.

Дождавшись пока вестовой подаст адмиралам крепчайшего адвокату[39]39
  Чай с лимоном и ромом на морском жаргоне.


[Закрыть], Макаров продолжил разговор.

– Техническое состояние кораблей мне более-менее понятно. А что с людьми?

– Плохо, – не стал скрывать Старк, – последний год учений практически не было. Ассигнования на плавания урезали до самой крайности. Некоторые суда до одиннадцати месяцев в вооруженном резерве простояли. Да еще перед самой войной старослужащих в запас уволили. Офицеров также некомплект. Порт оборудован плохо, мастера откровенно дурно работают. Про инженеров и говорить нечего.

– Неужто все так плохо? – хмыкнул новый командующий.

– Может, и не все, но хорошего мало!

– А что за история с «Боярином» и великим князем?

– Жарт[40]40
  Жарт – устаревшее слово, примерно соответствующее современному «анекдот», которое в ту пору имело несколько иной смысл.


[Закрыть], – сердито отозвался Оскар Викторович, – не было бы счастья, так несчастье помогло. Не могу не признать, что наше «августейшее несчастье» спасло злополучный крейсер!

– Кстати, а что сейчас с кораблем?

– Завели кессон, латают пробоину. Орудия его с комендорами на кинжальной батарее пока…

– А отчего кессон, а не в док?

– Приказ наместника, – пожал плечами Старк, – как вывели из дока «Новика», так и определили туда «Палладу». Вероятно, в связи с «командиром».

– Вот как, а кто же командир?

– А это еще один жарт! Исправляет должность командира крейсера великий князь Алексей Михайлович!

– Каким образом?

– А таким! Их высокопревосходительство адмирал Алексеев велели! Плевать на опыт, на ценз, на все!

– Любопытно!

– Любопытно? Да это черт знает что такое! Великий князь творит все, что ему в голову взбредёт. То склады КВЖД вскрыл, для того чтобы материалы для ремонта добыть, говорят, чиновникам браунингом грозил, а кого-то и вовсе взглядом до удара довел.

– Вот как? И что же пострадавшие?

– А что пострадавшие? Сами, поди, знаете, на проституток и великих князей не обижаются! А тут еще новое дело…

– Еще и новое? Расскажите, сделайте одолжение!

– Да нечего рассказывать. Как я упоминал, часть артиллерии «Боярина» стоит на кинжальной батарее. Место это весьма горячее, редкая ночь без стрельбы обходится. Так вот, великому князю взбрело в голову, что ремонт на его корабле скоро закончится и пушки надобно на место вернуть!

– И что же?

– Ну, ремонту его еще конца-краю не видно, а пушки, сами знаете, менять дело не быстрое. Кто-то в порту возьми и предложи, почти в шутку, а пусть возьмет пушки с «Ангары», тем паче что на ней половина людей то в десанте, то на той же батарее. Так что вы думаете? Ведь чуть не снял! Да не только 120-мм, а еще и четыре трехдюймовки впридачу. Слава богу, ревизор грудью встал, говорит: «Не отдам, хоть стреляйте». Ну, каково!

Услышав последние слова, Макаров расхохотался. Не ожидавший такой реакции Старк даже немного обиделся.

– Вам смешно?

– Да уж, весьма многообещающий молодой человек, – отсмеявшись, закончил он, – надо будет познакомиться!

Впрочем, встретиться им довелось только на третий день после прибытия адмирала. Приняв дела, Степан Осипович прежде всего посетил боеспособные корабли эскадры. Затем дошла очередь до «Цесаревича» с «Ретвизаном», краткого посещения удостоилась стоящая в доке «Паллада», и, наконец, адмиральский катер двинулся в сторону «Боярина». Встречавший его великий князь четко отдал рапорт командующему. Тот, козырнув в ответ, благосклонно кивнул и направился вдоль строя.

– Здорово, молодцы! – пробасил Макаров.

– Здравия желаем вашему превосходительству! – рявкнули в ответ матросы.

– Что-то маловат у вас экипаж, – обернулся к командиру адмирал.

– Большая часть комендоров на «кинжальной батарее», часть занята в мастерских, остальные здесь.

– Мастерских?

– Так точно, нашли в порту несколько станков, сделали для них навес и фундаменты. Очень помогают в ремонте.

– Как идет ремонт? – спросил Макаров, обращаясь к механику.

– Пробоина практически заделана, – к его удивлению, отвечать стал великий князь. – Полагаю не позднее чем через три дня провести испытания отсека на водонепроницаемость. Пока стоим, перебраны машины и все подшипники на валах. Котлы очищены и выщелочены.

– Изрядно, – хмыкнул адмирал, – а знаете что, Алексей Михайлович, пойдемте-ка в ваш салон, потолкуем.

Великий князь наклонил голову в знак согласия и пошел вперед, показывая командующему дорогу. Зайдя в салон, Макаров снял фуражку и пальто. Подавая их вестовому, он вдруг всмотрелся в лицо старого матроса и невольно воскликнул:

– Архипыч?

– Так точно, ваше превосходительство, – отвечал довольный, что его узнали, старик.

– Не ожидал я тебя здесь встретить…

– Так это гора с горой не сходятся, а человек с человеком завсегда сойдутся. Не прикажете ли чаю?

– Ну, если хозяин не против, не откажусь.

– Сделайте одолжение, – отозвался Алеша, которому очень польстило, что его назвали хозяином на крейсере. – Распорядись, Архипыч.

Очевидно, к чаепитию все было готово заранее, и едва великий князь закончил говорить, в салон вошел переодетый в форменку Ванька с подносом в руках, и аромат свежезаваренного чая разнесся по помещению. На улице было довольно зябко, и потому присутствующие с удовольствием взялись за серебряные подстаканники и отдали должное горячему напитку.

– С комфортом устроились? – немного прищурившись, спросил Макаров, кивнув на мальчишку.

– Сын моего повара, – пожал плечами великий князь, – несколько раз сбегал на крейсер, пришлось определить, пока куда-нибудь не залез.

– Ваше императорское высочество, – начал говорить адмирал, тщательно подбирая слова, – я хотел бы поговорить с вами об одном деликатном деле и прошу меня выслушать со всей внимательностью.

– Я слушаю вас, ваше превосходительство.

– Видите ли, я нахожусь в некотором затруднении. То, что вас назначили исправляющим должность командира крейсера, совершенно противоречит правилам прохождения службы, принятым в нашем флоте. У вас нет ни необходимого опыта, ни ценза для занятия столь ответственной должности. Вы никогда не служили, если не считать краткого пребывания вахтенным офицером на «Полтаве». Не могу не отметить, что даже за тот короткий период вы проявили себя с наилучшей стороны. Во всяком случае, Успенский с Лутониным дали вам блестящую аттестацию. Ваша авантюра, к сожалению, не могу подобрать другого определения, по спасению «Боярина» также увенчалась полным успехом. Совершенно очевидно, что если бы не предпринятые вами усилия, крейсер был бы безвозвратно потерян. Далее вы проявили просто невероятную настойчивость в организации ремонта, и нельзя не отметить, что преуспели. Исправить повреждения кессоном быстрее, чем это проделано с «Палладой» в доке, дорогого стоит, хотя я, со своей стороны, не могу одобрить ваших методов по изысканию материалов для ремонта. И наконец, наружное состояние находящегося под вашим командованием корабля также заслуживает всяческих похвал. Несмотря на ремонт, вид у «Боярина» куда более боевой, нежели, скажем, на «Диане».