Текст книги "Воздушные фрегаты. Юнга"

Ответом ему был совершенно обалдевший от счастья взгляд Витьки. Дело в том, что Ким путешествовал на автомобиле ровно второй раз в жизни, и ему эта бешеная гонка невообразимо понравилась.

– Мы ехали тридцать верст в час! – счастливо выдохнул он.

– Да уж, летели! – хмыкнул в ответ приятель. – Вот только дальше придется пешком или на попутках.

Говоря это, Вахрамеев одновременно озаботился главным. Вынул из кармана крест и, продев сквозь ушко крепкий шнурок, надел себе на шею. Сразу стало хорошо, словно он сделал нечто правильное и нужное.

– А что случилось? – поинтересовался вернувшийся в реальность друг.

– Фиг его знает, – пожал плечами Вахрамеев, заглядывая в широкую горловину бака. – Похоже, бензин кончился.

– Жаль…

– Черт с ним. Главное, что от ломбарда вовремя убрались. Давай посмотрим, может, тут есть что-нибудь стоящее, и рвем когти.

– Чего рвем? – раззявил рот от удивления прежде не слышавший подобного жаргона Ким.

– Не бери в голову, – отмахнулся внезапно повзрослевший товарищ и принялся за осмотр салона автомобиля.

Судя по всему, до создания перчаточного ящика, именуемого в просторечии «бардачком», производители самобеглых экипажей еще не додумались. Однако на заднем сиденье нашлись два саквояжа, которые Март тут же и обыскал.

Первый из них явно принадлежал выпивохе и ценителю женской красоты, чтобы не сказать – бабнику. На увлечение алкоголем указывали небольшая серебряная фляжка с неприкосновенным запасом коньяка на опохмел, складной металлический стакан, штопор и открывашка. А на повышенный интерес к слабому полу – роскошный набор порнографических открыток разной степени потрепанности, две колоды карт и несколько пачек предохранительных средств, обязательных к применению кобелирующими личностями, минимально озабоченными собственным здоровьем.

– Кон-дом, – по слогам прочитал на одной из них Ким, после чего недоуменно спросил: – А что это?

– Я тебе потом объясню, – отозвался приятель, продолжая осмотр.

Впрочем, больше ничего интересного в саквояже не оказалось. Так, пара не особо свежего белья, складной охотничий нож с экстрактором гильз, несессер с мыльно-рыльными принадлежностями и пачка патронов.

Зато во втором саквояже нашлась папка из плотного картона, в которой оказался договор на аренду транспортного средства марки «Форд» неким подданным Российской империи Николаем Гофманом. Кроме документов и еще одного набора с бритвой, помазком и прочим, нашлась также жестяная коробка со шприцем и какими-то непонятными медикаментами. Вполне приличный швейцарский мультитул армейского образца и связка самых настоящих отмычек дополнили общую картину. А на самом дне, под парой на этот раз чистого белья хранился компактный вороненый пистолет в кобуре из мягкой замши. Вытащив оружие, Март нашел на щечках рукояти буквы «FN» и пришел к выводу, что это браунинг.

– Уже хорошо, – пробормотал он себе под нос, осматривая «машинку», – А то уж думал: тут одно старье барабанное…

– Дай подержать! – прошептал Витька, зачарованный видом оружия.

– Только осторожнее, – предупредил приятеля Вахрамеев, машинально вытащив обойму и щелкнув затвором, чтобы убедиться, что в патроннике нет патрона.

То, что его лучший друг знает, как обращаться с пистолетом, поразило Кима едва ли не больше, чем умение водить автомобиль. Приняв дрожащими руками смертоносный механизм, он долго любовался его лаконично-грозными и продуманными формами, испытывая при этом искренний детский восторг. Март тем временем продолжил осмотр и обнаружил-таки запасную обойму. Что характерно, на кобуре не было для нее кармашка, но имелось крепление для поясного ремня. Очевидно, тот, кто заказывал аксессуар, решил, что с ним будет не так удобно, а если для решения проблемы не хватит восьми патронов, то и остальные не помогут.

– Дыщ-дыщ! – изобразил звук выстрела расплывшийся в совершенно идиотской улыбке Ким, после чего не без сожаления вернул игрушку товарищу.

– Интересно, – задумался Вахрамеев, так же машинально вернув обойму на место и пряча пистолет за пазухой, – а почему их баулы лежат на заднем сиденье?

– А где им еще лежать? – удивился Виктор.

– Ну вообще-то есть багажник, – пожал плечами приятель и направился к кормовой части автомобиля.

Строго говоря, багажником это приспособление или, скорее, архитектурное излишество, назвать было затруднительно. Больше всего оно напоминало сундук, зачем-то прицепленный позади экипажа.

Немного повозившись, Март сумел справиться с хитровыдуманным замком и отщелкнул тяжелую, как все грехи мира, крышку, но только для того, чтобы тут же опустить ее в состоянии крайнего обалдения.

– Кто это там? – округлил глаза его самозваный Санчо Панса.

– Помоги лучше, – огрызнулся друг, после чего они вместе вытащили наружу непонятно как оказавшуюся в машине Фимку и положили ее на задний диван.

– Она не умерла? – испуганно спросил Витька, наблюдая, как приятель расстегнул на девушке ворот кофточки и закатал рукава, после чего приложил ухо к груди.

– Тише ты! – цыкнул на него тот и продолжил свое дело.

– Ну как?

– Сердцебиение есть, – коротко ответил Марик, – следов инъекций нет.

– Что это значит?

– Что ей не вкололи никакой гадости. Значит, она скоро должна прийти в себя.

– Ефимия, очнись! – умоляюще прошептал Ким и осторожно похлопал по бледным щечкам девушки.

Убедившись, что эти робкие попытки реанимации ни к чему не привели, деятельный сын русского и корейского народов снова повернулся к приятелю.

– И что теперь делать?

– Ничего. Ждать, пока очнется.

– Вообще ничего нельзя сделать? – В раскосых глазах Виктора плеснулось такое отчаяние, что Март устыдился собственного спокойствия.

– Не волнуйся так, – попытался он ободрить товарища, но тот его не услышал.

– Послушай, – лихорадочно блестя глазами, взмолился Ким. – Ты же одаренный, а значит, можешь лечить!

– В смысле?

– Ну, пожалуйста! Не дай ей умереть! – И зачем-то добавил, словно это был весомый аргумент: – Ведь она такая красивая!

– Значит так! – решительно возразил Вахрамеев. – Я не врач и не, мать его, экстрасенс, и что нужно делать, чтобы лечить, не знаю! Мало ли что может случиться, а вдруг она память потеряет или, хуже того, умрет! Ты этого хочешь?!

– Нет, – шмыгнув носом, угрюмо отвечал Витька и в расстроенных чувствах присел рядом с одноклассницей на диван.

– Не лезь! – буркнула та и попыталась спихнуть его своей крепкой ножкой.

– Ой! – подскочил как ужаленный Ким. – Она, кажется, очнулась!

– Аллилуйя, – без особого энтузиазма отозвался друг.

Судя по всему, к Ефимии и впрямь вернулось сознание, а вместе с ним подозрительность и склочный характер.

– Как я здесь оказалась? – начала расспрашивать она, попутно ощупывая свою одежду – И почему у меня кофточка расстегнута? Вы что со мной собирались сделать? Ну-ка отвечайте!!

Выкрикивая все это, девушка постепенно распаляла себя, что совершенно не мешало ей торопливо застегивать крючки на одежде. Закончив с гардеробом, она выскочила из автомобиля, явно планируя перейти от недоуменных вопросов к расправе.

– Стоп! – встал на ее пути Март, одновременно постаравшись осторожно, даже бережно, ментально успокоить Фимку.

– Мы нашли тебя в автомобиле бандитов, – размеренно и негромко принялся объяснять он взбудораженной девице. – Как ты там оказалась, не знаем. Ты сама вообще что-нибудь помнишь?

– Нет, – растерянно помотала головой староста класса, как будто наткнувшись на невидимую стену.

– Что, со всем ничего?

– Пантелей Митрофанович собрался куда-то уезжать, – медленно начала припоминать девушка. – Я спросила куда, а этот… страшный человек… у него был револьвер!

– И что?

– Он меня ударил!

– А что было потом?

– Второй хотел меня убить, но господин директор заступился, и они его побили.

– Вот даже как, – удивился Март, никак не ожидавший подобной самоотверженности от Воронина.

– Тогда первый бандит, он еще так странно пришепетывал при разговоре, предложил продать меня..

– Куда? – подался всем телом вперед Ким.

– А что такое бордель? – неожиданно спросила девушка и прикусила губу, будто силилась вспомнить.

– Это сейчас неважно, – с непроницаемым видом ответил Март. – Продолжай.

– А потом он мне какую-то тряпку под нос сунул и… и с тех пор я ничего не помню.

– Понятно. Значит, в одном из флаконов эфир или хлороформ.

– В каких флаконах? – подозрительно прищурилась начавшая понимать, что с ней произошло, Фимка. – И вообще, где Пантелей Митрофанович?

– Нашего директора убили бандиты. И с тобой было бы то же самое, если не хуже.

– Март с ними разделался, а потом мы их машину угнали! – выпалил, делая круглые глаза, Витька.

– Ой! – испуганно вскрикнула девушка. – А вы мне не врете?

В ответ на этот совершенно логичный с женской точки зрения вопрос Март лишь закатил глаза и отошел в сторону, уступив влюбленному Витьке возможность успокоить взбудораженную недавними происшествиями даму сердца. А сам занялся сортировкой доставшихся от киллеров вещей, отбирая полезные и укладывая их в вещмешок.

Узнать, чем увенчались бы усилия Кима, им не удалось, поскольку рядом неожиданно появилось новое действующее лицо. То есть отец Василий на приютском пикапе. Заметив одиноко стоящий у обочины «Форд», рядом с которым терлись его ученики, батюшка, недолго думая, притормозил.

– Вот они где! – строго насупив брови, начал он. – У нас невесть что учинилось, а вы куда-то ушились и не пойми чего вытворяете.

– Здравствуйте, – как обычно некстати, высунулась со своего сиденья Фимка.

– И ты здесь?! – изумленно обвел всех присутствующих глазами священник, после чего его мысли потекли по накатанной колее.

– Сбежали! – укоризненно воскликнул он, заметив потрепанный вид девушки. – Поди, еще и прелюбодействовали, окаянные!

– Что вы, батюшка! – хором возмутились обвиняемые.

– Не лгите отцу своему духовному, грех это! Вот я Пантелею Митрофановичу доложу про ваши художества!

– Убили Воронина, – мрачно ответил возмущенному священнику Март.

– Как?! – ахнул не ожидавший подобного поворота событий отец Василий, после чего еще раз обвел глазами учеников, будто видел их впервые, и продолжил уже совсем другим тоном: – Ну-ка, чада мои, расскажите-ка мне все с самого начала.

Делать было нечего, и молодые люди поведали все своему духовнику. То есть говорил в основном Мартемьян, Виктор иногда поддакивал, а на долю рабы Божией Ефимии доставалось ахать и жадно слушать подробности произошедшего. Формулировал Вахрамеев предельно кратко:

– Приехали в Чемульпо. Нашли ломбард, куда пан директор, – не удержался он от понятной только ему подколки, – мой крест сбагрил. Зашли туда, показали квитанцию. Убедились, что вещь на месте. Только хозяин нас послал вместе с векселем. Делать нечего. Сели на улице заесть неприятность.

– А тут эти бандиты на машине с Пантелеймоном Митрофанычем подкатили и внутрь прямиком зашли, даже мотор не глушили! А потом Март ножик у торговки взял и за ними следом. А мне сказал: «Сиди, не дергайся». Я и встать со стула не смог, словно приморозило! – Витька перевел взгляд на друга, передавая эстафету повествования.

Мартемьян пожал плечами:

– Началась пальба. Эти двое всех положили. А потом я их.

– Как же ты сумел? – ахнул священник, испытующе глядя на глазастого тонкого шестнадцатилетнего подростка.

– Они стали лавку грабить. Отвлеклись. Ну и головы им задурил малость. А так ничего, ловкие черти.

– Не чертыхайся, – привычно одернул отец Василий.

– Хорошо, не буду, – покладисто согласился Март.

– Вот значит как, – вздохнул священник, выслушав импровизированную исповедь. – Лихо вам пришлось. Однако чем это ты им «головы дурил»?

– Силой, святой отец, – без тени эмоций спокойно ответил новоявленный одаренный.

– Поня-я-тно, – задумчиво протянул отец Василий. – Вот оно значит как… Одаренный в нашем приюте вырос, а мы ни сном ни духом… охти ж мне…

– Но теперь-то с нами все будет хорошо?.. – с надеждой в голосе спросила Фимка.

– С тобой-то, конечно, – отозвался батюшка. – А вот…

– Отец Василий, – перебил Март пространные рассуждения иеромонаха, – мы что, так и будем стоять посреди дороги, как три тополя на Плющихе?

К чести священника надо сказать, что соображал тот всегда быстро.

– А что ты предлагаешь?

– Садимся в пикап и валим в сторону приюта, пока ветер без сучков. По пути еще успеем поговорить. А сейчас надо отсюда убираться поскорее. Я в поселке появляться не стану, сойду раньше. А Фимку вы, батюшка, лучше отправьте от греха куда подальше на время. Если приедут сыщики, а без них, помяните мое слово, не обойдется, то ее не найдут, значит, она и проболтаться не сможет.

Девочка только фыркнула возмущенно, ничего не возразив. Свои сидоры они закинули в кузов пикапа. В последний момент Витька, хлопнув себя по лбу, подскочил к «форду» и сдернул с заднего сиденья плотный плед, которым могли укрываться в пути пассажиры ландо. Свернул и запихал к себе в мешок, который сразу раздулся до солидных размеров.

– Пригодится! Чего оставлять? – пояснил он свои действия, первым забираясь в кабину.

Они быстро загрузились в автомобиль, на широком диване хватило места не только для священника, но и для всей троицы худосочных подростков. Март уселся с краю, у двери, чтобы при всяком варианте иметь возможность действовать. Заворчав мотором, машина медленно тронулась с места.

– Витю тоже укрыть надобно? – задал очередной вопрос священник.

– Я Марта не брошу! – решительно заявил Ким. – И вообще, он теперь одаренный. Ему все дороги открыты.

– Это верно, – хмыкнул отец Василий. – И его на всех этих путях добрые люди с револьверами ждать будут. Ты хоть понимаешь, как опасно даже просто рядом с ним находиться, отрок неразумный?

– Он же их убил? – удивилось чистое помыслами дитя русско-корейской любви.

– Верно. А вот те, кто их послал, остались, – спокойно, как о чем-то обыденном, заметил Вахрамеев.

– Все равно, – уперто возразил Виктор. – Я с тобой пойду!

– И разговоров быть не может, ты, чадо, вместе со мной поедешь в приют! – строго и весомо заявил священник.

– Вы, батюшка, зря на Витю давите, с вами его оставлять никак нельзя. Подыщу безопасное место и там устрою. В приюте он первый кандидат на потрошение. В смысле на допрос с пристрастием…

– Почему?!

– Это очевидно, – терпеливо пояснил он. – Если за мной наемных убийц послали, значит, кому-то я очень мешаю. Большие деньги не платят за безымянных сирот…

– Глубоко и несуетно мыслишь, по-взрослому, – отец Василий бросил на Марта задумчиво-удивленный взгляд. – Прежде я в тебе такой разумности не замечал.

– Сила дает знание, батюшка, – спокойно ответил Вахрамеев.

– Тут ничего не скажу Сам я неодаренный. И что вы там видите и думаете, не ведаю. Припомни-ка, Мартемьян, документов от злодеев никаких не осталось?

– Договор на аренду «форда», – четко ответил Март.

– А с убиенных тобой ничего не взял? – спросил поп. – Ни оружия, ни бумажников?

– Нет, – помотал головой парень, не став на всякий случай упоминать про браунинг. – Только деньги.

– Много ли?

– Не считал, батюшка. Но пачка большая.

– Значит, на первое время хватит, – удовлетворенно кивнул иеромонах. – Поехать-то есть куда?

– Разберусь. Вы уж простите, но и вам лучше ничего не знать.

– Тоже верно. Многие знания – многие печали. У вас самих хоть какие-то документы имеются?

– Метрики и аттестаты нам Воронин выдал.

– С чего это он так расщедрился… А, понимаю. Ты же нынче одаренным стал… Покажи-ка мне бумаги.

Друзья продемонстрировали заверенные подписью директора и печатью бланки.

– Ну, так я и думал, – покачал головой, окинув бумаги беглым взглядом, отец Василий. – Они же не действительные!

– Как это?

– Нужны подписи других учителей, а на метрике – священника, то есть моя, раба Божьего Василия. Ну, это не страшно. Сейчас встанем вон у того лесочка, и я подпишу всё. Будет полный порядок.

– Спасибо, отче.

– Это что… – лишь отмахнулся священник, сворачивая с грунтовки на небольшую петляющую среди деревьев колею. Отъехав еще на пару сотен метров от трассы, поп остановил пикап и заглушил двигатель. Внезапная тишина обрушилась на друзей. В ней сразу стали слышны голоса птиц, шелест листвы под порывами ветра.

– Вот здесь, чада мои, и расстанемся, – решительно заявил батюшка. – Долго ли коротко наша разлука продлится, одному Господу ведомо.

– А почему здесь? – немного испуганно спросила Фимка.

– Надо так, – тишком шепнул ей на ушко Витька, всю дорогу радовавшийся, что сидит с ней рядом.

– Дозволь на крест посмотреть, – попросил вышедший тем временем из-за руля отец Василий. – Да ты не опасайся, не отниму, чай не Воронин…

И все же Мартемьян не стал передавать распятие в чужие руки, просто вынул из-под рубахи и показал.

– Любопытно. А ведомо ли тебе, отрок, что сие не просто крест, а энколпион, что означает – ковчежец? Ну-ка, попробуй его открыть.

Март некоторое время то так, то эдак рассматривал чудесный артефакт, но так и не отыскал тайной задвижки или кнопки. Сосредоточившись, он посмотрел на предмет в своих руках с помощью силы. И сразу возникла яркая точка, одного прикосновения к которой оказалось достаточно, чтобы створки раскрылись.

– Квот эрот демонстрантум[21]21
  Quod erat demonstrandum (лат.) – что и требовалось доказать.


[Закрыть], как говорили древние латиняне, – кивнул священник.

– Что это? – ахнул Март, как зачарованный глядя на три переливающихся драгоценных камня, вмурованных в пластину из червонного золота.

– Это, чада мои, величайшая ценность нашего времени – звездчатые адаманты. За границей их называют стелларами, а вы, старообрядцы, еще кличете их одолень-камнем или самосветами.

– А что это?

– Ты, верно, чуешь, как он тебя зовет? – с грустной усмешкой пояснил священник. – А еще сам себя и других со стороны видеть можешь и воздействовать на тех, кого видишь или чувствуешь. Вот от него вся эта сила и исходит.

– Как?!

– Господи, чему вас только учат! – вздохнул отец Василий. – Ведь элементарных вещей не ведаете. Решили, небось, зачем вам, простецам, знать сие? Ну, ладно, слушайте. Началось это в царствование блаженной памяти государя императора Николая Павловича. В одна тысяча восемьсот пятьдесят третьем году.

– В год великого знамения? – воскликнула отличница Фимка.

– Ну, хоть это запомнили, – хмыкнул батюшка и продолжил: – Ученые потом пришли к выводу, что на Землю упал не то метеоритный дождь, не то три кометы разом, не то еще какая напасть приключилась.

– Не разобрались, что ли, ученые? – удивился Март.

– А у них завсегда так, – развел руками священник. – Ничего толком не знают, а скажи им про Божий промысел, так засмеют, суеверия, дескать! Ну да Бог им судья. И вот, значит, после того знамения сначала неурожай был, потом мор прошел, война началась, а затем все как-то наладилось само собой. Только в местах падений этих тел небесных стали люди находить эти самые адаманты. Вот тогда-то все и началось.

– Что?

– Экий ты нетерпеливый! – укоризненно покачал головой духовник, после чего продолжил: – Камни сии красоты великой, а потому дорогие. Вот так и получилось, что стали их продавать, и оказались они по большей части у людей богатых и знатных. А уж потом выяснилось, что они силу дают людям. Не всем, конечно. Иной, бывало, родом не то что от Рюрика, а от самой царицы Савской ведется, ан нет, не видать ему Божьего благословления! Другой же из самых что ни на есть простых, а в нем – свет Господень!

– Но поскольку камни в руках у богатых, – сообразил Март, – то и одаренных среди них больше!

– Верно, – кивнул отец Василий. – Но не только. Во-первых, дар пробудился и в тех, кто добывал сии чудные самосветы. Не сразу, правда, и далеко не у всех, но бывало и такое. А во-вторых, если камень носить с младенчества, то его сила на дитя рано или поздно перейдет. Тебя вот на семнадцатом году эта судьба настигла! А дальше все уже от человека зависит.

– Вы думаете, это мне родители дали?

– Ну уж не господа попечители точно! Но самое главное в том, что у тебя целых три «звездчатых адаманта». Такое сокровище не каждому великому князю вешают.

– Так Мартемьян что, принц?! – воскликнула Фимка.

– С чего бы принцу на шею старообрядческий крест повесили? Нет, ребятушки, родители нашего Мартемьяна из двоеданов[22]22
  Двоедане – прозвище старообрядцев, из-за того, что приверженцы древней веры облагались двойной подушной податью.


[Закрыть].

– И где теперь их искать? – влезла Фимка.

– А вот это, дочь моя, не твоя забота! – укоризненно посмотрел на девушку духовник. – В общем, чада мои, прощайтесь. Прав ты, коли знать ничего не будем, так и не выдадим. До Сеула отсюда недалече, доберетесь, а там, как вас Господь вразумит!

Отведя Вахрамеева немного в сторону, иеромонах негромко произнес:

– Ты, Мартемьян, запомни. Одаренный сам собой не силен. Тут знания нужны и учеба. Без науки никакая сила не поможет. Во Владивостоке и Хабаровске есть два лицея для тех, у кого открылся дар. Императорский, там учат без денег, зато после надо десять лет отслужить Отечеству и государю. Второй – частный. Ничего никому не должен, но плата кусается. И никаких стипендий. И вот еще что. Не знаю, куда вы направитесь, однако, как я посмотрю, ничего у вас с собой нет. Пойдем к машине, – говоря это, он шагнул к борту пикапа и принялся греметь железом, роясь в ящике, намертво прикрученном к кузову и закрытом для порядка на замок. – Я, грешный, ради всякого случая в пути вожу с собой и котелок, и еды немного, и фляжку с водой. Забирайте себе. Вам больше пригодится. Опять же лопатку пехотную. Ничего, своя ноша не тянет! Нож-то у вас имеется?

– Да. А вот спичек нет.

– Этим добром я вас обеспечу

– Отец Василий?

– Что, сын мой?

– А на летчиков, ну, которые воздушными фрегатами управляют, одаренных учат?

– Еще бы. Для них особое отделение есть в воздухоплавательной школе.

– Это хорошо. И спасибо вам, святой отче, за всё.

Передав все походные принадлежности, иеромонах благословил своих воспитанников, после чего крепко обнял и отошел в сторону. Ефимии тоже очень хотелось обнять одноклассников, но она не решилась при батюшке и просто протянула на прощание свою маленькую, но крепкую ладошку.

– Береги себя, – с улыбкой сказал Вахрамеев, пожимая ее.

Киму расставание далось труднее. Он с полминуты переминался с ноги на ногу, не выпуская руку, несколько раз тяжело вздохнул, затем шмыгнул носом и под конец с огромным трудом выдавил из себя:

– Ну пока, что ли.

– Прощай, – с явным разочарованием взглянула на него дама сердца, но потом девичье сердце все-таки оттаяло, и она тихонько спросила: – А ты правда думаешь, что я красивая?

– Ага, – часто-часто закивал бедолага.

– Тогда до встречи, – прыснула от смеха Фимка и, чмокнув на прощание покрасневшего как вареный рак Витьку в щеку, побежала к машине. Они еще постояли, глядя на пылящий по проселочной дороге пикап и, только когда он скрылся за дальним поворотом, переглянулись.

– Чего дальше делать будем? – признавая лидерство друга, задал первый вопрос Виктор.

– А куда нам спешить? Разве что давай повыше на горку в зеленку заберемся, заодно и обзор лучше будет, и вариантов отхода больше.

– А что такое зеленка?

– Лес. Зеленый. То есть с листьями, – на ходу пояснил Март.

– Ой, смотри, конфетное дерево! Жаль сейчас не осень, можно было бы угоститься.

– И куда в тебя только лезет? Сядь пока на пенек, съешь пирожок. Только молча. Мне надо подумать.

Первым делом Март достал из кармана гимнастерки изрядно помятый конверт, на котором крупными буквами был выведен обратный адрес: «Вахрамееву Игнату Васильевичу, Кангвон, почтовый ящик № 12». Вскрыл и принялся за чтение.

«Здравствуй, крестник! Вот и закончились мои больничные мытарства. Списали старого служаку подчистую. Правду сказать, лекаря, как могли, старались. Даже настоящий целитель приходил и правил силой своей будто благородного какого. И все же я, грешным делом, думал, ногу мне отрежут, уж больно ранение тяжелое. Все бедро в клочья, кости на куски. Однако, благодарение небесам, обошлись без ампутации. Так что могу сам ходить, хоть и с костылем попервости трудно было.

Да что я, старый пень, все о своих болячках? Тебе ведь, Мартемьян, уже шестнадцать исполнилось! Приют свой в этом году ты оканчиваешь, и я слыхал, с отличием. Мне же за прежнюю верную службу начальство дозволило при радиомаяке поселиться, чтобы, значит, за ним приглядывать. Стало быть, есть у меня на старости лет, где голову преклонить. Я это к чему пишу? Коли есть такое желание, так приезжай ко мне в гости, а коли надумаешь, так хоть бы и жить!

Домик, конечно, небольшой, но в тесноте, да не в обиде. Места же тут славные. И охота есть, и рыбалка, и огород, если надобность возникнет, завести можно. Море опять же рядом. Отдохнешь после учебы да без суеты подумаешь, как дальше жизнь строить. А то, может, и жениться надумаешь, так я на старости хоть твоих детишек понянчу, раз уж своих Бог не дал.

Твой крестный, отставной боцман Русского воздушного флота И. Вахрамеев».

Спрятав письмо обратно в конверт, Март присел на ствол поваленного ураганом дерева и задумался. За прошедшие двое суток с ним произошло столько событий, что иному хватило бы на целую жизнь.

– Новая жизнь и новый мир, – неожиданно вслух проговорил он, будто пробуя каждое слово на вкус.

– Что? – встрепенулся занятый своими делами Витька.

– Ничего, – отозвался, успокаивающе махнув рукой, Вахрамеев и снова погрузился в размышления.

Несмотря на то что этот новый мир встретил его неласково, ситуация выглядела отнюдь не безнадежно. Концы он, так или иначе, обрубил, и найти его неведомые недоброжелатели пока не смогут. Во всяком случае, если он сам этого не захочет или не совершит какой-нибудь фатальной глупости.

Опять же, забросило его не куда-нибудь к благородным до приторности эльфам и кровожадным оркам, с которыми непонятно что делать, а к вполне себе привычным людям, и даже страна та же, хоть и не без отличий. Плюс ко всему этому – молодость, здоровье и ощутимо усилившийся дар.

С последним все вообще очень хорошо. Если в прошлой жизни с трудом удавалось подтолкнуть в правильном или, точнее, выгодном направлении окружавших его людей, то здесь он мог буквально давить и заставлять. Особенно после того, как вернул себе крест с адамантами. К тому же, судя по словам священника, этот дар и силу можно развивать. Вот этим он и займется в ближайшем будущем. Но для начала надо пообщаться с крестным. Должен же он помнить, где нашел мальчишку, то есть его. А значит, можно попробовать разгадать тайну происхождения Мартемьяна Вахрамеева.

Ну и, конечно, позаботиться о Викторе. Так уж случилось, что в прошлой жизни рядом с ним не было таких друзей, как Ким. Приятели, с которыми можно пообщаться после работы или снять девчонок и отправиться на шашлыки, были, а вот чтобы так: не задумываясь и не выгадывая идти до конца; быть готовым, если понадобится, прикрыть собой, – нет, такую дружбу терять нельзя!

Пока непривычно спокойный Март читал письмо крестного, Виктор еще как-то мог сидеть смирно, но после того, как внезапно повзрослевший приятель погрузился в раздумья, деятельная натура Кима дала себя знать, и он, от нечего делать, начал перебирать вещи. Сначала осмотрел котелок, затем полез в сидор, где нашел коробок восковых спичек, а также трофейные ножи. Вдоволь поигравшись с мультитулом, раскрывая сначала по очереди, а затем все разом лезвия и прочие причиндалы, принялся собирать сухие ветки для костра.

Обнаружив во время этого увлекательного занятия куст орешника с почти прямыми ветками, подросток тут же срезал парочку и принялся мастерить из них тросточки, а для того, чтобы получилось красивее, вырезать на коре разные узоры. Затем, распалив небольшой костерок, обжег свое творение. Получилось, на его непросвещенный взгляд, весьма недурно, и он с улыбкой человека, с толком проведшего время, обернулся к своему задумчивому товарищу.

– Гляди, что получилось!

– Класс! – усмехнулся Март, оценив не только трости, но перемазанную в саже физиономию друга.

– Это тебе, – широко улыбнувшись, протянул ему одну из палок Ким.

– Вот только этого мне и не хватало… спасибо.

– Не за что.

– Слушай, Витя. Нам нужно кое о чем поговорить.

– Ага, слушаю, – с готовностью отозвался тот и присел рядом, всем своим видом изображая внимание.

– Хочу тебя попросить об одной вещи…

– Все, что угодно!

– Не спеши. Так вот, прошу тебя, нигде, ни при каких обстоятельствах и никому не говорить о том, что у меня пробудился дар!

– Хорошо, – кивнул подросток. – Только я не понимаю, почему?

– Опасно это, братишка. Сам видишь, что вокруг творится. Воронина убили, Фимку чуть не… постигла та же участь. Сами мы с тобой чудом живы остались. В общем, пусть все думают, что мы с тобой простые ребята, как прежде. И никаких таинственных сил, а уж тем более звездчатых адамантов у нас никогда не было и не предвидится. Понял?

– Ага, – задумчиво протянул Витька. – Только жалко немного…

– Чего жалко?

– Ну как тебе объяснить, это же так здорово такие силы иметь! Теперь перед тобой все дороги открыты, хочешь – в армию офицером, хочешь – в инженеры, хочешь… да вообще, куда хочешь!

– Так ведь силы от того, что мы будем их скрывать, никуда не денутся, – резонно возразил ему Вахрамеев. – Просто осмотримся немного, разберемся во всем, а там видно будет. Лады?

– Лады, – покладисто отозвался Ким.

– Тогда давай собираться. Дело к вечеру, а нам еще ночлег надо найти. Не ночевать же в самом деле в лесу под кустом!

Быстро собравшись, ребята вышли на дорогу и направились в сторону столицы Чосона. Расстояние было не так велико, и, если не задерживаться, до темноты вполне можно было успеть. Витька, впрочем, был уверен, что плохо ехать гораздо лучше, чем хорошо идти, а потому время от времени с надеждой поглядывал назад, не едет ли какой попутный транспорт. И вскоре его надежды оправдались.

Небольшой, но ладный грузовик с эмблемой московского завода братьев Рябушинских на радиаторе вскоре поравнялся с ними и, совсем немного обогнав, притормозил.

– Побежали, – крикнул приятелю обрадованный Ким, но тот почему-то схватил его за рукав.

– Стой!

– Но почему? – изумился Виктор, не замечая, что кузов полон солдат, а один из них, в фуражке с желтым околышем и погонами урядника, соскочил на землю.

– Здравствуйте, ребятки, – хитро прищурившись, спросил он. – Вы чьи будете?

– Свои собственные, – тоном кота Матроскина из Простоквашино ответил ему насторожившийся Март.

– И куда это вы такие красивые направились? – ничуть не смутившись нелюбезным ответом, продолжил расспрашивать унтер-офицер.

– К родственникам.

– И где родственники проживают?

– Там, – неопределенно махнул рукой на восток Вахрамеев.

– Понятненько, – все так же миролюбиво отозвался военный, и только глаза его холодно блеснули.

– А вы кто? – не выдержал долгого молчания Витька.

– Мы-то, – приосанился урядник, – казаки Забайкальского войска.