Текст книги "Воздушные фрегаты. Юнга"

– А где ваша лошадь?

Ответом на наивный вопрос мальчишки был оглушительный хохот находившихся в кузове солдат. А унтер, напротив, немного смутился. Судя по всему, Ким, сам того не желая, ухитрился попасть по больному месту служивого.

– Довольно, – строго посмотрел на подчиненных вышедший из кабины молодой офицер с погонами старшего лейтенанта, после чего велел мальчишкам подойти поближе. – Говорите, кто такие, только без шуточек.

– Мы из приюта, – принялся докладывать Март, оттеснив плечом говорливого приятеля. – Направляемся к моему крестному – отставному боцману Вахрамееву. Вот наши документы!

– Не врете, – с легким удивлением констатировал начальник. – Вот что, молодые люди. Здесь теперь небезопасно, так что поехали с нами. Так надежнее будет.

– А что случилось?

– Да так, – уклончиво отвечал офицер. – Озоруют лихие люди по дорогам, а кто – непонятно.

– Хунхузы? – проявил осведомленность Ким.

– Если бы! Эти мерзавцы так далеко к югу не забираются… в общем, садитесь на «забор»[23]23
  «Забор» – народное название грузовых машин Завода братьев Рябушинских, «ЗБР».


[Закрыть] и поехали.

Делать было нечего, и подростки послушно подошли к борту, а крепкие солдатские руки помогли им забраться в кузов. После чего служивые потеснились и позволили мальчишкам присесть. К слову сказать, казаками среди них были только допрашивавший их урядник да еще пара человек. Остальные оказались пехотинцами из сводной роты охраны сеттльмента.

– Что, Григорий Фомич, – почтительно, но вместе с тем с подковыркой, спросил унтера один из солдат, – ловко тебя корейчонок раскусил, насчет коня-то!

– Погуторь мне еще, – беззлобно пригрозил ему в ответ казак.

– Я – русский! – обиженно буркнул Ким, вызвав тем самым новый приступ смеха.

– А я думал, ты негра арапская! – держась за живот от хохота, еле выговорил солдат. – Вон какой черный!

Физиономия Витьки, так и не нашедшего возможности умыться, и впрямь все еще была в копоти от костра.

– Нет, я русский, – еще больше насупился мальчишка.

– Ты себя в зеркало-то видел? – икал, не в силах больше смеяться, урядник.

– Не успели его родители пожениться, – негромко, но так, что все услышали, сказал Март.

– Прости, паря, мы ж не знали, – примирительно похлопал Витьку по плечу один из казаков.

Март же, пока все смеялись, незаметно осматривал военных. Обмундированы они были одинаково, в темнозеленые гимнастерки и галифе. Только казаки выделялись желтыми околышами и лампасами. Все вооружены мосинскими винтовками и карабинами, – такую архаику он сразу узнал. А вот пулемет у одного из солдат оказался не древним «мадсеном» или «льюисом», а, судя по блину магазина и коническому пламегасителю на конце ребристого ствола, настоящим «дегтяревым-пехотным». У урядника в поясной кобуре револьвер, но какой марки – непонятно. У офицера, которого почему-то назвали сотником, был пистолет.

– Что-то твой друг совсем молчаливый, – обратил внимание на Вахрамеева солдат, подшучивавший над оказавшимся безлошадным урядником. – Немой, что ли?

– Проголодался, видать, – не раздумывая, ответил Ким, снова вызвав смешки служивых. – Он, когда есть хочет, всегда страсть какой неразговорчивый.

– Кто о чем, а вшивый о бане, – досадливо покачал головой Март.

– И давно не снедали?

– С утра, – сделал несчастное лицо Витька.

– Ну, это не беда, – хмыкнул казак. – Доедем до лагеря в Чхунчене, там вас накормят. Все одно личный состав в патрулях да дозорах, а на кухне на всех готовят.

– Спасибо, дядечка, – счастливо улыбнулся Виктор, заслужив выразительный взгляд от товарища, совершенно не собиравшегося близко знакомиться с условиями гарнизонной жизни корейской и русской армий образца 1941 года.

Уже темнело, когда их грузовик, натужно подвывая гипоидной передачей заднего моста, добрался до места и остановился перед шлагбаумом, перед которыми дежурили солдаты в форме королевства Чосон. Увидев рядом с водителем русского офицера, они и не подумали проверять документы или спрашивать пароль, а просто задрали полосатую стреху и пропустили автомобиль.

Внутренний периметр, напротив, охраняли русские военные, которые все положенные формальности выполнили, но тоже без фанатизма.

– А это кто? – поинтересовался, глядя на мальчишек, заглянувший в кузов унтер.

– Наши ребята, из чемульпинского приюта, – пояснил урядник.

– Совсем забыл, – чертыхнулся сотник. – Надо было их высадить.

– Ваше благородие, – обратился к офицеру кто-то из солдат. – Дозвольте хлопцам у нас переночевать. Ну куда они, на ночь глядя, пойдут?

– Ладно, – махнул рукой начальник.

«Н-да, а порядка в нашей армии как не было, так и нет», – успел подумать про себя Март. Впрочем, все складывалось не так уж плохо. До утра где-то перекантоваться все равно надо, так почему бы не в казарме? Тем более что обещали накормить.

Накрыли служивым и их незваным гостям на длинном столе, расположенном под большим навесом. Посадочных мест с лихвой хватало на роту, а если по очереди, то и на целый батальон. Пища была самая простая, но сытная, а порции такие, что даже вечно голодный Витька не сразу справился с полной миской каши с салом и большим куском ржаного хлеба.

– Что, брат, подкрепился? – с улыбкой поинтересовался у него урядник.

– Ага, – с довольным видом отозвался тот, берясь за жестяную кружку чая.

– А ты чего опять зажурился? – обернулся к Марту казак. – Или спать хочешь?

– Григорий Фомич, – вспомнил тот имя унтера. – Нам завтра надо до Косонга добраться, не знаете, поедет туда кто-нибудь?

– Что, понравилось на машине кататься? – понимающе кивнул тот. – Не боись, устроим в лучшем виде.

Витька, не удержавшись, сладко зевнул, аж до ломоты в челюстях.

– Ишь, притомились. Ну, спите. Будет вам на сегодня забот.

– Спасибо, – сонно пробормотал Вахрамеев. Пусть голова взрослая, а юное тело требовало отдыха.

Еще не рассвело, как их принялись тормошить.

– Что, почему? – еще толком не проснувшись, пробормотал Март.

– Не шуми, народ побудишь, – тихо сказал урядник. – Сыскалась попутка проезжая. Бегом до нее надо, не то не успеете. Я и так уговорил шофера задержаться на пару минут. Как раз до Косонга вас и довезет.

– Быстрее копытами шевелите! – поторопил их из кабины стоящего рядом с КПП грузовика пожилой унтер. – Навязались на мою голову…

– Не ругайся, Митрич, – примирительно заметил провожавший заспанных мальчишек казак. – Все же мы в чужой земле должны своим помогать.

– Я уж вижу, какие они свои, – не унимался бурчун. – Особенно этот, узкоглазый. Ну залезайте, что ли, в кузов, анцыбалы[24]24
  Анцыбал – болотный черт.


[Закрыть], раз пришли!

Несмотря на то что попутчики в этот раз мальчишкам достались неприветливые, делать было нечего, и они, не говоря ни слова, полезли наверх.

– Чтобы тихо мне сидели! – сделал страшные глаза унтер, устраиваясь на месте.

– Не тушуйтесь, – подмигнул на прощание урядник. – Митрич только с виду такой злой, а на самом деле мужик с понятием!

– Спасибо, Григорий Фомич, – поблагодарили его мальчишки и едва не растянулись на загруженных в кузов мешках с рисом и ящиках с разным добром.

Водитель, как видно, опаздывал, а возможно, от природы имел нетерпеливый характер, но грузовик летел по ухабистым корейским дорогам так, будто за ними гнались бандиты или кто похуже. Восхищенный его стилем вождения Витька, вцепившись побелевшими пальцами в борт, со смесью восторга и ужаса как завороженный смотрел вперед, изредка издавая исполненные искреннего восхищения и трепета выкрики. Сам же Март предпочел мирно устроиться на мешках, укрывшись добытым у бандитов одеялом, и попытался уснуть. Дело это оказалось не такое простое, ведь «забор» подпрыгивал, как козел, на каждом ухабе, но было бы желание. Организм требовал отдыха. Так что повторно его растолкали уже после прибытия на место.

– Просыпайся, соня! Все самое интересное пропустил, – не без осуждения заявил ему Ким.

– Что, уже приехали?

– Да, шофер требует, чтобы мы раньше вылезли, а то ему от начальства попадет за провоз посторонних.

– Не вопрос. – Легко поднявшись, Март встряхнулся и ловко соскочил на землю. Следом за ним спрыгнул и Виктор. Не успели они покинуть борт грузовика, как машина, взревев мотором, рванула с места.

– Баба с возу – кобыле легче, – прокомментировал этот маневр не успевший даже поблагодарить подвезшего их водителя Март.

– Спешит, наверное, – отозвался Виктор, осматриваясь на незнакомой местности, и первое, что он заметил, был расположившийся у самой дороги щиктан[25]25
  Щиктан – традиционная корейская столовая, ориентированная на один вид блюд.


[Закрыть].

– Давай перекусим? – состроил умильную физиономию приятель. – Заодно узнаем, на чем лучше до Кангвона добираться…

Хозяйкой харчевни оказалась немолодая кореянка по имени матушка Бао, которая за более чем скромную плату накормила друзей и охотно поделилась информацией о местных путях сообщения.

– Вам, мальчики, нужно идти в гавань. В полдень старый Чжоу поведет свой пароход на север. Вот с ним и доберетесь.

– Пароход? – удивился Март.

– Ну да. Чжоу развозит на нем почту, скупает улов у местных рыбаков, доставляет товар в прибрежные лавки. Берет и пассажиров. Да. Так будет быстрее всего.

– Спасибо, аджума, – поблагодарил Витька, с жалостью отодвинув от себя пустую тарелку.

– Вкусно? – обрадовалась женщина.

– Очень!

– Тогда возьмите еще с собой.

К щиктану стали подтягиваться люди. На удивление многие не спешили делать заказ, а словно терпеливо ждали чего-то. Матушка Бао, бросив взгляд на старый будильник, с гордым видом прошла к висящей на столбе черной тарелке и повернула тумблер до упора. Там заскрипело, затрещало и сквозь помехи донесся голос на корейском. «Это они новости собрались послушать, – догадался Март. – Интересно, будут ли про наши подвиги рассказывать?»

Собственных знаний языка ему определенно не хватало. Зато по округлившимся глазам Витьки и отдельным знакомым словам, среди которых мелькнули «ломбард» и «Чемульпо», сделать выводы оказалось проще простого. Оставалось только незаметно пнуть под столом уже готового громко заговорить Кима и, быстренько расплатившись, ретироваться.

– Ты чего дерешься?

– Надо было тебя остановить. Извини.

– Ладно. Проехали! – не в силах удержаться, Витька принялся рассказывать. – Представляешь, полиция туда приехала. Говорят, банду сумели одолеть. Мол, хозяин их лично перестрелял! Один! Он теперь герой! Так выходит.

– А про нас ни слова?

– Обидно, правда же?

– Да не сказал бы… Наоборот. Все отлично. Ладно. Об этом больше ни слова. Молчок!

– Вот опять ты… – тяжело вздохнув, протянул разочарованно Витька, но развивать тему не стал. – Смотри. Море. И пароход. Дым из трубы!

Чжоу оказался не таким уж старым, но совершенно седым корейцем с аккуратно подстриженной бородкой и хитрым прищуром раскосых глаз. Узнав, что молодым людям нужно в Кангвон, он, недолго думая, запросил по сто вон с головы и, получив требуемое, махнул рукой на палубу колесного парохода, помнящего еще революцию Мейдзи[26]26
  Революция Мейдзи – общее название комплекса реформ в Японии, проходивших с 1868 по 1889 год.


[Закрыть] у соседей. Дескать, размещайтесь.

Та оказалась почти сплошь заставлена различными ящиками, корзинами, мешками и еще бог знает каким барахлом, так что найти себе местечко было не так уж просто. Стоило подросткам устроиться, как раздался гудок, и мерно плюхающие плицы колес привели древнюю посудину в движение.

На их счастье, море в тот день было на удивление тихим и спокойным, так что весь путь друзья провели, любуясь берегами Страны утренней свежести с одной стороны и бескрайними просторами Японского моря – с другой. Впрочем, не прошло и пары часов, как их корабль достиг небольшой округлой бухты, в глубине которой находилась маленькая рыбацкая деревенька, а на скале, в нескольких километрах к югу, гордо возвышался маяк.

– Вам нужно туда, – показал рукой Чжоу. – Пройдете по берегу до скалы и увидите узкую тропинку. Там и поселился старый Игнат.

– Вы его знаете?

– Конечно. Я здесь всех знаю.

– Спасибо, аджосси[27]27
  Аджосси – уважительное обращение к мужчинам (кор.).


[Закрыть], – отозвались ребята и, сойдя по узкому трапу на причал, направились в указанном направлении.

Шагать было одно удовольствие, прохладный легкий ветерок освежал, густые, нависающие над грунтовкой кроны деревьев давали тень.

– Интересно, какой человек твой крестный? – задал неожиданно серьезный вопрос Ким. – Вот как он нас встретит? Тебя, меня… – Видно, недавняя грубость шофера все же оставила след в его душе.

– Не знаю. Я ведь его почти не помню. Но думаю, все будет нормально, – покачал головой Март и внезапно встал как вкопанный.

– Что такое? – едва не налетел на него приятель.

– Выстрелы! Ты разве не слышишь?

И действительно, где-то неподалеку хлестко, будто плеть, ударила винтовка, затем еще раз, после чего все стихло.

– Здрасьте, жопа, новый год! – хмуро отозвался Вахрамеев, скидывая с плеча сидор и доставая пистолет.

Чем ближе они подбирались, тем чаще и громче гремели выстрелы, мешая понять, откуда и кто ведет огонь.

– Витька, видишь распадочек? – спросил Март, указывая рукой направо, где имелась небольшая промоина среди камней, оставленная стекающими в сезон дождей потоками воды.

– Ага.

– Вот залезь туда и не отсвечивай. Залезь, спрячься и молчи. Если будут звать, не отвечай. Ну, кроме меня, разумеется. Понял?

– Но почему? Я тоже могу драться!

– И чем же ты собираешься воевать? Палкой?

– У меня есть нож, – вытащил из кармана мультитул Ким, – или камень возьму Ты же знаешь, как я ловко их кидаю…

– Знаю, – вздохнул Вахрамеев, – только давай это умение оставим на потом. А пока, ради всего святого, спрячься. И это, сидор мой с собой возьми.

И чтобы как-то смягчить свои слова, сказанные слишком резко, в том числе и из-за волнения за судьбу товарища, он примиряюще добавил:

– Мало иметь оружие, надо еще уметь им пользоваться.

– Как будто ты – мастер-стрелок… – обиженно буркнул в ответ Виктор.

– У меня есть сила, – просто и коротко ответил Март. – Много силы, а настоящий друг только один! Так что давай ты не будешь геройствовать с камнем против винтовки, а подождешь меня?

– Ладно тебе, – оттаивая, хмыкнул приятель.

Между тем стрельба не утихала, а только набирала силу. Пройдя еще немного, молодой человек уже привычно скользнул в состояние объемного видения или, как он все чаще стал называть его про себя, – «сферу».

На охват всего поля боя на склонах горы его не хватило. Зато трех ближайших противников он «разглядел» отчетливо. Жаль только, что из попытки аккуратно воздействовать на них ничего не вышло. Возможно, дело было в непривычно большом расстоянии, или же вражеские стрелки оказались защищены амулетами, а может, их просто больше, чем он мог атаковать одновременно, но все трое вдруг прекратили стрелять и принялись настороженно озираться, как будто что-то почувствовав.

«Такой хоккей нам не нужен», – пробормотал про себя Март и ненадолго притих, чтобы не попасться. Главное он точно понял: это враги, которые хотят захватить маяк, и они ведут бой с засевшим там человеком. И справиться он с ними может только более привычным способом…

Дождавшись, когда ближайший к нему диверсант (а в роде их занятий теперь не оставалось ни малейших сомнений) перестанет оглядываться и снова примется за стрельбу, Март подобрался как можно ближе. И когда до четко попавшей в просвет между соснами спины противника оставалось метров тридцать, он тщательно прицелился и дважды выстрелил, подгадав так, чтобы скрыть шум за общей пальбой.

На выцветшей синей блузе злоумышленника тут же возникло два непредусмотренных фасоном отверстия, и он уткнулся головой в кусты, откинув в сторону винтовку.

Осторожно подобравшись поближе, Вахрамеев залег, прикрывшись телом убитого. Завладев вражеским оружием, передернул затвор, мельком отметив непонятные иероглифы, выбитые на казеннике. По крайней мере, один патрон в стволе был. Само оружие оказалось незнакомым, но кто имел дело с одной «болтовкой», сумеет разобраться и со всеми остальными.

Расстегнул и снял с убитого пояс со штыком в ножнах, патронными и гранатными подсумками из зеленого брезента, обшитого сверху и снизу коричневой кожей. Открыв один из них, парень осмотрел собранные в металлические обоймы патроны и понял, что они сравнительно небольшого калибра.

– Арисака, – вспомнил название японских винтовок Март, но в этот момент над его головой свистнула пуля.

Машинально отпрянув, он вскинул ствол винтовки и, снова войдя «в сферу», увидел себя и притаившегося в кустах врага и тут же нажал на спусковой крючок. Дальше все было как в замедленной съемке. Вращающаяся остроконечная пуля, счастливо миновав встречу с ветками и листьями, ударила врага точно между глаз, после чего его голова как будто взорвалась, забрызгав окрестности кровью и мозговым веществом.

– Бр-р, – поморщился вышедший из транса Март, – ну и зрелище…

Но в любом случае двое из трех видимых им противников отправились на встречу к Аматерасу, а остальные притихли, не ожидая, что к персоналу маяка придет помощь.

Поменяв позицию, Март снова вошел в «сферу», но на сей раз не стал ни на кого воздействовать, а просто попытался определить, где находятся противники, и теперь у него получилось. Вероятно, все дело было в опыте. Чем его больше, тем легче.

Пятеро врагов развернулись в его сторону и понемногу приближались, охватывая его позицию с трех сторон. Одеты просто, как большинство виденных им за время пути корейцев, но одинаковое вооружение и слаженность действий прямо указывали, что перед ним – профессионалы своего дела.

В сущности, ввязавшегося в чужую игру подростка спасала только густая растительность, мешавшая диверсантам его обнаружить и решить вопрос кардинально. Но долго это продолжаться не могло, а потому откатившийся назад парень воспользовался тем, что видит или, если точнее, чувствует чужаков, и открыл огонь, меняя после каждого выстрела позицию и медленно отступая, чтобы враг не взял его в клещи.

Будь перед ним простые бандиты, они наверняка давно бы бросили эту затею и ушли искать более легкую добычу, но ничуть не растерявшиеся от потерь враги и не подумали отступать. Казалось, еще немного, и он лишится своего единственного преимущества.

«Бежать? – мелькнула в голове парня предательская мыслишка. – Но тогда они точно найдут Витьку…»

Вытряхнув из захваченного подсумка обе гранаты, Март подкинул их на ладонях, прикидывая вес. Ему хватило одного взгляда через «сферу», чтобы, опираясь на обширный, приобретенный в армейской разведке опыт, разобраться, как их использовать. Сместившись левее, нацелился на предводителя, который время от времени отдавал отрывистые команды.

Продолжая удерживать «сферу», парень безошибочно вычислил-увидел точки, куда надо положить гранаты, и, сорвав чеку, широко размахнувшись, отправил гладкие цилиндры размером с банку оливок справа и слева от цели. А сам затаился. Плечо заныло. Все же юному и не привычному к таким нагрузкам телу приходилось трудно.

Расчет оказался верен. Взрыв накрыл густым облаком осколков главаря с двух сторон. Его сознание сразу погасло. «Третий пошел», – удовлетворенно подвел счет Март. Оставшиеся без командира враги смешались и, прекратив охват, быстро оттянулись назад, включая тех, что оставались у маяка. Не прошло и минуты, как Вахрамеев перестал их чувствовать.

«Вот и ладушки, – устало подумал подросток, – значит, поле боя осталось за нами, а враг бежит-бежит-бежит…»

Преследовать противника он не рискнул. Да и смысла не было. Через некоторое время, еще раз ощупав мысленным взором окрестности, понял, что непонятный противник точно отступил. Только теперь Март медленно и осторожно направился к белеющим впереди строениям.

– Игнат Васильевич? – на всякий случай крикнул он, но так и не дождался ответа.

Возможно, смотритель был ранен или даже убит, а быть может, принял его голос за вражескую уловку и теперь только ожидал случая, чтобы подстрелить такого информированного противника.

– Крестный! – снова крикнул парень. – Это я, Мартемьян. На каникулы приехал! Не стреляйте!

– Как ты сказал? – недоверчиво отозвался засевший в обороне отставник.

– Я это, – повторил Март. – Вы мне письмо прислали в приют. Погостить звали.

– Ты один?

– Да. То есть нет. С другом.

– А друг, часом, не узкоглазый с винтовкой?

– Нет, – едва не поперхнулся подросток. – В смысле без винтовки. Я его в распадке оставил.

– Хунхузы рядом есть? – напрямик спросил потерявший терпение дядька Игнат.

– Живых нет. Я двоих застрелил и одного гранатами закидал, а остальные сбежали.

– Ишь ты, какой герой… Ну-ка, покажись.

– Я выхожу, – крикнул Март и на всякий случай выкинул впереди себя винтовку, показывая, что безоружный.

– И впрямь Мартемьян, вымахал-то как! – ахнул старик и, немного прихрамывая на больную ногу, вышел навстречу. – Ну, здравствуй, крестник!

В руках бывший старшина досмотровой команды сжимал самозарядную винтовку, ствол которой все еще смотрел в сторону окружавших маяк зарослей. На широком матросском ремне висел видавший виды боевой нож. Из ворота рубахи выглядывала приросшая за годы службы к телу и душе тельняшка. Несмотря на достаточно почтенный возраст, Игнат оставался высок, могуч и крепок. Глаза из-под лохматых седых бровей смотрели молодо и даже с каким-то озорством.

– Здравствуй, дядя Игнат, – едва справившись с комом в горле, ответил подросток. – Ну вот я и приехал.

– Главное, что вовремя, – ухмыльнулся Игнат, и они крепко обнялись.

– А у вас тут весело.

– А то! Так что ствол-то подбери, негоже оружие, будто палку, на землю кидать. Чай, еще пригодится.

Несмотря на увечье, двигался отставник довольно ловко и быстро. Бегло осмотрев поле боя и трупы врагов, старик недоверчиво поцокал языком, но комментировать ничего не стал.

Всего погибших врагов оказалось четверо. Одного бывший абордажник в самом начале драки застрелил из винтовки. Трое достались на долю крестника. Уйти удалось шестерым.

– Интересно, кто они? – спросил Март, когда Игнат закончил осмотр.

– Одеты были, как рыбаки, – пожал плечами крестный, после чего хитро усмехнулся и скаламбурил: – Только вместо кавасаки – арисаки[28]28
  Кавасаки – японская рыбачья лодка (баркас). Арисаки – японский генерал, под руководством которого разрабатывалась винтовка, названная в его честь.


[Закрыть].

– И часто тут такое?

– Да покуда не случалось, – задумчиво отозвался Игнат. – А это не твой дружок там, в кустах, шебуршится?

– Витька, это ты? – спросил подросток, на всякий случай вскинув винтовку.

– Я это! – поспешно выкрикнул приятель, выбираясь из кустов со своей палкой.

– Ну вылитый хунхуз! – сделал страшное лицо Вахрамеев-старший.

– Я не хунхуз! – возмутился Ким. – И вообще, они так далеко не заходят. Нам так казачий сотник сказал.

– Ну, если целый сотник, тогда ладно. Вот что, ребятушки, помогите старику хабар собрать. Поищите по кустам тела, – заметив, как побледнел Витька, Игнат жестко усмехнулся. – Не боись: мертвые не кусаются. Негоже им самим и оружию без пригляду валяться на потребу падальщиков. Да и вонять начнут скоро. Прикопать следует для порядка. А я тем временем начальству доложусь, потому как неспроста эти обормоты сюда заявились.

Март безошибочно вышел к точке, где он застрелил первого из нападавших. Но кроме следов крови на укрытой пышным слоем хвои земле ничего не обнаружил. Дальнейшие поиски также ни к чему не привели.

– Значит, уволокли с собой, – пришел к выводу бывший боцман, после чего добавил почти восхищенно: – Нет, ну до чего ловко сработали! И своих не бросили… а жаль. Думаю, можно было много всего полезного поднять трофеями. Такие, как они, пустыми не ходят.

Впрочем, переживания по поводу упущенной добычи занимали его недолго.

Единственной добычей, доставшейся смотрителю маяка и его крестнику, стали вещи, взятые Мартом на первом убитом. Винтовка Арисаки, штык-нож к ней, бандольер с девятью подсумками – два для уже истраченных гранат, остальные семь для патронов по две обоймы в каждом. Брезентовый ранец, в котором, кроме боеприпасов, галет, зеленого чая и банок с рыбными консервами, нашлось несколько брикетов взрывчатки, запальные шнуры и детонаторы.

– Как же вы от них отбились? – изумленно воскликнул Виктор, когда осознал масштабы развернувшихся вокруг маяка событий.

– С Божьей помощью! – жестко улыбнулся отставник, отчего даже у Марта пошел мороз по коже. – Ну и вы, конечно, пособили.

– Не мы, а Марик, – горестно вздохнул Ким. – Он сам все сделал, а мне велел в распадке дожидаться.

– Значит, хороший у тебя друг. Беспокоится. Бережет.

Договорив, Игнат резко развернулся и поковылял к рации, чтобы дополнительно сообщить вскрывшиеся подробности о внезапном нападении на подведомственное ему хозяйство. А предоставленные сами себе подростки тем временем заглянули в его скромное жилище.

В маленьком домике, пристроенном прямо к маяку, было всего две комнаты и крохотная прихожая. Судя по всему, одна из комнат с выложенным вдоль стены камином и просторной, крепко сколоченной лежанкой использовалась как кухня, а заодно и как спальня. Во вторую мальчишки заглянуть пока не успели. Дверь и оконные рамы были измочалены попаданиями пуль, хватало отметин и на внутренней стене комнаты. Всюду валялись щепки от изрешеченного дерева, осколки стекла, черепки битой посуды. Все равномерным слоем покрывал густой слой пыли, выбитой вражеским обстрелом из кирпича и цементного раствора.

Когда старик вернулся, друзья смели с пола мусор, протерли пыль, расставили опрокинутую мебель и вообще навели хоть какой-то порядок.

– Молодцы, – скупо похвалил их бывший боцман, – чистота – первое дело!

– Как отреагировало командование? – поинтересовался Март.

– А чего ему, командованию-то? – крутнув головой от удивления, дескать, какие слова знает крестник, отозвался Игнат. – Поняли, мол. Жди дальнейших указаний! Да то ладно… Вы, поди, голодные?

– Нет, – хотел было ответил крестник.

– Да! – перебил его Ким.

– Понятно, – хмыкнул смотритель и выложил на стол полкаравая черного хлеба, целую тушку копченой красной рыбы, чашку черемши и небольшой туесок, полный жимолости.

– Жуйте, ребятки, – велел Игнат. – Сейчас разведем огонь, яиц нажарим со шкварками, чаю закипятим.

– А вы?

– Да я только из-за стола встал, хотел до ветру пойти, когда эти гаврики заявились.

– И что?..

– Да ничего. Смотрю, двое прямиком к дому идут. Дверь-то не закрытая стоит. Кого мне тут сторожиться? Открывают без стука. Ни здрасьте, ни пожалуйста. Я им навстречу приковылял. Говорю, чего надо, обезьяны, куда претесь без спросу? Они за ножи, ну я одному дал в душу кулаком, он сомлел и на второго налетел. Так они кубарем с крыльца и покатились. Я, понятное дело, дверь на засов сразу щелк. А эти до кустов убежали и как давай оттуда палить. Все стекла побили, ироды. Ну, я и осерчал. Хвать винтовку, и в ответ принялся стрелять. Одного точно завалил. Шибко наглый, стервец. Высунулся прямо под выстрел.

– Интересный какой у вас карабин, – с любопытством посмотрел на оружие крестного Март.

– Недурственный, – добродушно хмыкнул крестный, – экспериментальный. Жаль, в серию не пошел. Больно сложен оказался в производстве. А вообще, через мои руки за годы службы каких только стволов не прошло…

– А что у вас было?

– Легче сказать – чего не было, сынок. Ить мы, абордажники воздушных фрегатов, как говорил наш командир, мичман князь Путятин, – элита империи. Как чего нового оружейники придумают, так первым делом к нам. Что автоматы, что пулеметы – все не только в руках держал, но и в деле опробовал. Их превосходительство генерал Федоров лично к нам приезжал да расспрашивал, что и как.

– Федоров, Путятин… – задумчиво повторил Март где-то слышанные им фамилии.

– А тебя не проведешь! – по-своему понял его бывший боцман. – Твоя правда, князюшка наш давно не мичман, а целый адмирал Воздушного флота империи. Это я его совсем сопливым помню… Ну, уж коли ты такой внимательный да разумный, то и я вертеть кормой не стану. Расскажи мне, сынок, куда я тебя, старый дурак, на воспитание отдал, что ты так ловко к врагу подкрадываться выучился, да еще и стрелять на звук. Нешто при вашем приюте школу диверсантов открыли?

– Нет, крестный, – покачал головой подросток, жестом остановив ерзавшего на своем месте Витьку, – приют тут ни при чем!

– А кто при чем?

– Вот, – вытащил из ворота энколпион Март, – в нем все дело.

– Ишь ты, – хмыкнул Игнат, – помню я этот крест. Он у тебя на шее был, когда… все это случилось.

– Расскажете? – лихорадочно блестя глазами, попросил подросток.

– Коли желание такое имеешь, отчего же нет. Только знаю я не больно много, уж не обессудь. Мы тогда в Сеул прибыли припасы пополнить и новичков в нашу команду абордажную принять. Ну как новичков?.. Опытные уже бойцы, которые службой своей доказали право с нами в одном строю быть. Мы уже возвращались, когда бомбежка и обстрел начались. Слышим взрывы, один другого громче и ближе к нам. Укрылись. Переждали. А как дальше двинулись, так увидели руины большого дома. Погибшие люди. Все горит, дым, пыль столбом, запах взрывчатки и горелой человеческой плоти. Приказа завалы разбирать я не имел. Надо было скорее на борт попасть. И тут вижу светлое пятно под куском рухнувшей стены. Не утерпел, подбежал. А там мальчонка в матроске. Ты то есть. Кудри светлые по камню рассыпались, лицо белое совсем. Нащупал на шее пульс, понял – жив малец. Ну тут уже всех созвал бойцов, вместе смогли чуток приподнять камень и тебя выдернуть. А дальше – спасибо целителю. Спас он тебя.

– А где это случилось? Точный адрес помните?

– Так сразу и не скажу. Но есть у меня карта Сеула. Вот по ней сможем в точности определиться. Сейчас я ее сыщу. Куда она у меня засунута? – пару минут Вахрамеев-старший ковырялся в комоде, перебирая бумаги. – Вот. Так, давай глядеть.

Расстелив карту на столе, Игнат принялся что-то соображать, водя пальцем и шепча себе под нос. Друзья замерли в ожидании.

– Вот. Точно здесь. Уверен. Запомни. А лучше я тебе сейчас прямо на ней отметку поставлю. Потом заберешь. Это уже недалеко от Драконьей горы и нашей главной военной базы в Корее. Район Йонсан. Пиши: улица Итевон, 124-13. Что, думаешь туда поехать? След родителей искать?

– Да.

– С Богом, коли так. Надо свои корни знать. Может, Бог даст, и могилы родителей отыщешь. Сорокоусты поминальные в церкви закажешь. Все как полагается.

Марту, у которого и в мыслях ничего подобного не было, оставалось лишь молча кивнуть. И в самом деле, надо будет так сделать.

– Ну вот, первый голод утолили. Теперь самое время с дороги баньку принять. Смыть с себя прах и порох. Я ее уже истопил, так что милости прошу Чистое исподнее у вас в запасе имеется? Свое не предлагаю, больно велико будет.

– Найдется.

– А после еще чаю выпьем с пряниками. Они, заразы, подсохли уже, но у вас зубы молодые, справитесь.

Распаренные после помывки друзья выдули еще самое малое по литру горячего чая и стали клевать носами.

– Разморило вас, детушки. Койки вам я настелил на втором этаже маяка. Там комнатка просторная и вид на морской простор такой, что…

– Спасибо, крестный, – от всей души, ощутив себя впервые за все эти дни дома, сонно пробормотал Март.