Текст книги "Сквозь залпы орудий"

Но уже спустя несколько минут, все встало на свои места, вскрылась правда. Около сотни партизан Федерации атаковали транспорт используя гранатометы и подрывные устройства. Налет был отбит, после чего поступил приказ о перегруппировке. Солдаты спрыгнули с техники, заняв позиции за природными укрытиями. Бой шел посреди части тундры, переходящей в еловый лес, ввиду чего большого изобилия укрытий рядом не наблюдалось. Юра, вместе с несколькими новобранцами спрятался за небольшим, поросшим мхом пригорком. Взрыв. На воздух взлетела стоящая рядом бронемашина. Послышались многочисленные пулеметные очереди, прижавшие большинство обороняющийся к их нынешним позициям. Всего один раз у Юры выдалась попытка выглянуть из-за насыпи, и то всего на пару мгновений, которые, по существу, ничему ему не дали. Невозможно было определить точки ведения огня. Враги, казалось бы, просто слились с почвой и без того редкими растениями. В пылу сражения юноша взглянул на своих товарищей. Теперь это были совсем другие люди. Прижимая к себе автоматы, они расширившимися от страха глазами смотрели на Юру. Сейчас он был для них единственной опорой и надеждой. Взгляд перешел на остальную видимую часть поля боя. На протяжении всего уходящего от дороги склона сидели, корчились от боли, ползали и прятались солдаты. Десятки уже истекали кровью, многие бездыханно валялись на земле. Лишь спешно определенная на глаз треть от изначального состава продолжала пытаться отстреливаться. Теперь стало понятно, почему данную высоту не удается взять уже которую неделю. Какие шансы имели идущие в свой первый бой мальчишки, против натренированных егерей Федерации? В мозгу ударила бьющая током мысль – либо они все сейчас умрут, либо придется рискнуть всем, и возможно остаться в живых. Первое пугало особенно сильно, ещё двадцать минут назад он мечтал поскорее увидеть Лену, и попросту не мог сейчас умереть. Не должен был. Чудом, страх был быстро взят под контроль, а здравый рассудок пришел к единственному небезнадежному выходу из сложившейся ситуации.

– Я считаю до трёх, и выбегаю. Вы за мной. Пытайтесь подавить их огневые точки, – Юра обратился к сидящим рядам однополчанам.

Ответом послужили несколько робких кивков. Один. Два. Три. Под громкие крики "Ура! " красноармейцы выбежали из своего укрытия, начав стрелять по всем точкам, где при выстрелах загорались яркие огни автоматных очередей. В этот момент, видимо, понятие о том, что-либо сейчас они встанут, и смотря смерти в лицо продолжат сражаться, либо погибнут, пришло к остальным. Компенсируя страх яростными возгласами, все больше молодых новобранцев выпрыгивали из своих убежищ, начиная покрывать предполагаемые вражеские позиции свинцовым дождем. Внезапно местами начала вздыматься земля. "Федераты" вели огонь из ручных гранатометов, покрывая защищающихся стрелков грудами почвы и ошметками от тех, в кого удачно прилетал снаряд. Некоторые из "Красных" отвечали тем же. С затуманенным от адреналина и ужаса разумом, имеющие при себе тяжелое вооружение, юноши автоматически следовали рассказанным ранее инструкциям, стреляя в заволоченную дымом низину, в надежде нанести врагу хоть какой-то ущерб. Раздался громкий треск крупнокалиберного пулемета, стреляющего снизу, и рыхлящего как почву, так и встречных пехотинцев. Перезаряжая автомат Юра, вернулся за валун, параллельно осматривая поле боя. Стояла невыносимо громкая какофония, крики раненых, взрывы, очереди различного стрелкового оружия, и тихие, тупые удары падающих на землю тел. С дороги начала ведение огня турель бронетранспортера, прикрывая обороняющихся солдат. Комиссаров снова выскочил из-за камня. На этот раз он смог отчетливо разглядеть несколько поднимающихся на склон солдат Федерации. Идущий впереди держал наготове пулемет, и быстро устранял всех мешающих его продвижению. Партизаны начинали продвигаться к дороге. Если они, имея все свой перевес по огневой мощи, подойдут слишком близко, то перебьют всех, кто остался, не давая "Красным" ни единого шанса на победу, или спасение. Дым от гранатометных очередей начал рассеиваться, и перед глазами пристала крайне пугающая картина. Бегло пробежавшись глазами, можно было увидеть, хорошо если десятерых выживших, но не больше. Заряжая последние обоймы, оставшиеся новобранцы продолжали останавливать идущее снизу наступление. Склон же заполонили изуродованные взрывами и пулями тела. Юра подтащил к себе один из лежащих рядом трупов, затем быстро снял с его плеч гранатомет, висевший на плече. На поясе покойного оставался один нетронутый боеприпас, который был незамедлительно подготовлен к выстрелу. Юноша отполз назад, откуда ранее не вел пальбы, и прицелившись в самый крупный подступающий отряд, нажал на спусковой крючок. Несколькими врагами меньше. Секунду спустя, в нескольких метрах за спиной что-то, сначала звонко зазвенело, а потом с грохотом рвануло. Юру ткнуло лицом в землю. Уши заполонил пронзительный писк. Солдат обернулся. За его спиной, на дороге, из остатков корпуса прикрывавшей его, и остальных бойцов БМП, в высоко вверх поднимались языки красного пламени. Сдетонировал ракетный боекомплект. Парень поднялся с земли. Взгляд плыл, а спину что-то ужасно обжигало. Из глотки вырвался болезненный, сдавленный крик. Несмотря на это, Юноша продолжил вести стрельбу, и через время, сорвал с бронежилета единственный остававшийся в запасе магазин. К этому времени, звуки союзной пальбы практически сошли на нет, в поле зрения оставался лишь один, зажавшийся в угол, но все еще пробующий отстреливаться, мальчишка, с периодически заваливающейся на глаза каской. Безумно хотелось выбежать из-за всех укрытий, и прикрывая собой, последнего однополчанина, и выпустить последние тридцать пуль в атакующих. Мешали все ещё не желающие оставлять его, проблемы с координацией. Юра пошатывался из стороны в сторону, стараясь приблизиться к основному простреливаемому участку. Но как только было принято решение вылезти дальше, раздался оглушительный гул, и множество раскатистых хлопков. Неизвестно по чьей команде, свой гибельный шквал на склон обрушила реактивная артиллерия. Солдат лег на землю, закрыв руками затылок. Послышался треск древесины, рев вздымающейся в воздух земли, и короткие, отдаленные крики. По шлему градом прошлись мелкие, легкие удары. В этот момент в голове творилась полнейшая неразбериха. Мольбы о выживании смешивались со страхом, и неким умиротворением на подобии: "Вот и всё".

Ужасная неопределенность заставляла лежать, не дыша на протяжении всего обстрела. Один раз, снаряд, казалось, разорвался чуть-ли ни в метре от юноши, тем не менее, он ни двинулся ни на сантиметр, впав в полное оцепенение до наступления полной тишины. Когда же воцарилось спокойствие, молодой человек медленно приподнялся, протирая глаза, и отряхиваясь от налипшего на форму чернозема. Прямо напротив стоял трясущийся солдат. Выбрался облегченный вздох. В мысленном сумбуре последний оставшийся соратник возникал нередко, и переживания за него, местами, достигали большей силы, нежели беспокойство за самого себя. Во взгляде новобранца также показались облегчение и радость. Он сделал несколько, трудно давшихся ему, шагов на встречу. Сквозь покрытое пеплом и черными разводами лицо, прорезалась измотанная, но самая искренняя улыбка. Подойдя ближе, юноша развел руки для братского объятия, но в это мгновение раздался свист. И счастливый, пару секунд назад мальчишка, повалился с ног. Одновременно с этим, в голове Юры почти полностью обрушился создавшийся у него до войны, внутренний мир. Он рванул к части склона, откуда стало видно последнего, столь подло заставшего их, стрелка Федерации, и выпустив в него весь боезапас, кинулся к раненому товарищу, подперев его голову своей рукой. Прямо в его глаза был направлен подрагивающий, душераздирающий от печали и утраченной надежды взгляд. Изо рта подступала кровь, выплескиваемая редкими горестными всхлипами, растекающаяся по бледным, почти белым губам и горлу.

– Потерпи, брат, немного осталось. О нас не забыли, как видишь, скоро обязательно кто-то придет! Как звать тебя, боец?

– Алексей… – еле слышно вырвалось изо рта, лежащего.

– Ты молодец Лёха, Родина не забудет того, что ты для нее сделал!

Комиссаров хаотично осмотрел пояс, и лежавшие рядом, цельные тела бойцов. Рядом не оказалось единого бинта или тампона. Такое ощущение, что никто и не предусматривал выживание этих солдат. Другой помощи, кроме как моральной, оказать сейчас было невозможно. Взгляд Алексея покосился, зрачки скатились в бок.

– Ты куда!? Леха! – Юра несколько раз аккуратно стукнул умирающего товарища по щекам, – приказа умирать не было! Смотри на меня, слышишь! В глаза мне смотри, и не смей отключаться!

Сейчас и его голос начал подрагивать, а к гортани подступал противный ком. Кровь начинала заливать руку. А через несколько мгновений, легкие солдата издали последний вздох, предварительно выдав тихое "Спасибо". Из глаз полились слезы сожаления и невероятной грусти, разрывающей изнутри, хотелось орать и плакать, поминая всех, кто ещё с утра со счастливыми лицами ехал по этой проклятой дороге с ожиданиями стать героем. По сути. Ожидания не оказались напрасными. Они стали героями. Каждый из них. Героями без имен. Им вряд ли поставят памятники, или повесят памятные таблички. Что уж тут. Возможно их даже не похоронят, а просто так и оставят лежать в бескрайней тундре, у высоты, путь на которую оказался расчищен.

Юра сорвал с шеи нескольких покойных однополчан жетоны, после чего завернул в слегка подгоревший флаг с серпом и молотом, висевший на подбитом танке в начале колонны, после чего сложил в карман. Наладив связь, используя частично работающую рацию в одной из машин, получилось успешно запросить эвакуацию. По прошествии около часа, на обочину у автострады завернул крытый грузовик с нарисованным красным крестом на борту. Комиссаров не заставил себя ждать, и быстро проследовал внутрь, забравшись в кузов. Внутри сидело два полевых врача. Мужчина и женщина. Под касками их лицо почти полностью было замотанно марлей, оставляя видимыми лишь глаза, и одутловатые темно-синие, почти черные синяки под ними. Огрубевшие, осыпающиеся ладони терлись друг о друга, желая согреться. Первоначально Юра был встречен вопросительным взглядом, но после обнажения траурного свертка, тот сразу же переменился на сочувствующий. Выждав еще минуту, транспорт тронулся, направившись назад, в сторону места дислокации ближайшей воинской части. По достижению места назначения Комиссаров был спроважен к ВРИО здешнего командования, и опрошен о том, как прошла операция, и была ли выполнена поставленная боевая задача. Информация об уничтожении партизанских отрядов Федерации оказалась не совсем удовлетворительной, и получив весть о том, что желаемая высота так и не была взята, опрашивающий попросил Юру покинуть кабинет. Определяясь с местом будущего ночлега, коим должна была стать койка в землянке, юноша направился в сторону лесополосы, пролегающей неподалеку. Как только подходящее место было найдено, складная лопатка взрезалась в почву, начав разбрасывать в стороны груды земли. В вырытую ямку был сложен сверток с жетонами. Чернозем горстками упал сверху. Выложив камнями надпись "Здесь похоронены герои", Комиссаров отдал честь павшим товарищам, и медленно направился назад. ¶¶

Лена сидела на крыше панельного здания свесив ноги вниз, и наблюдала за суетящимся внизу городом. Место, получившее название "Дальнеполярный-13" начали спешно подготавливать к обороне. По данным федеральной разведки, "Красные" нацелились на этот населенный пункт, и предпримут попытку взять его уже завтра. По улицам ездили грузовики с полными кузовами мешков с песком, периодически останавливаясь, выдавая солдатам несколько, для создания укрытий. Многие квартиры заняли под огневые точки. Несколько здешних жильцов успели покинуть город до приезда в район военного комиссара, оставшихся же, скоро немедленно призовут под ружье, дабы те защищали свою землю. И, к сожалению, армейской администрации повстанцев совершенно все равно кого нужно будет призвать, будь то женщина, шестнадцатилетний подросток, или инвалид, который не сможет даже пробежаться. Когда опасность взятия врагом определенной точки по мнению штаба была достаточно высока, на оборону выставляли абсолютно всех. За Красновой также должны были прийти. И она это прекрасно знала. Но это не являлось для нее особой проблемой, скажет, что готова защищаться, скажет, что автомат свой есть, и опыт стрельбы, после чего от нее отстанут. А в ходе боя, в котором сама девушка не слишком планировала принимать участие, никто проверять не соберется. Задумавшись о возможном скором визите военкомата, Лена возвратилась в квартиру. Стук в дверь послышался буквально спустя пару минут. Дверь была сразу же отперта. На пороге показался невысокий мужчина в фуражке, в сопровождении двух, на удивление хорошо экипированных, автоматчиков.

– Добрый день, – комиссар вынул из кармана куртки сложенную бумажку, после чего развернул и тихо прокашлялся.

– Добрый.

Военком кивнул.

– В связи с постановлением Федерального совета глав объединенных регионов от 12 ноября 2020 года, и получением областными управлениями соответствующих полномочий, связанных с разрешением для штабного командования к проведению специализированной периодической мобилизации по причине военного положения, вам предоставляется выбор. У вас есть возможность присоединиться к отрядам гражданской обороны, или же, предоставить свое имущество федеральным силам, для помощи в обороне города.

"Конечно, и лишиться дома, в это время отдавая долг свободной родине в трудовых лагерях. И права человека, и свобода в одном лице" – промелькнуло в голове Лены.

– Что ж.. я готова вступить в ряды гражданской обороны.

– Отлично, – сухо ответил мужчина, протянув Лене небольшую анкету для заполнения, и почти закончившуюся синюю ручку.

Девушка быстро начиркала свои инициалы, адрес и некоторую другую общую информацию, затем отдала бланк, и спешно попрощавшись с нежеланными гостями, закрыла дверь со вздохом. Взяв с кухни автомат, Лена присела к окну, положив руку на подоконник. Взгляд постепенно перешел на лежащий рядом сигнальный пистолет. Насчет завтра она сильно старалась не задумываться. Основная, и практически единственная мысль заключалась в том, что ей абсолютно неважно, насколько будет трудно и больно – главное, чтобы она снова увидела его глаза, а быть может, и взяла за руку. Она грезила о том, чтобы Юра, пришел и забрал её, отчасти, даже, неважно куда. Последние пару дней он не покидал ее голову по одной веской причине – больше цель в своем существовании, но, а встреченный недавно юноша, попросту и без объяснений, ворвался в её серый внутренний мир, и разжег там огонь. Но вот чего именно, пока что, сказать наверняка было нельзя. Возможно, это просто надежда на изменения, а может быть, и что-то гораздо более высокое, и незнакомое слегка замерзшему сердцу. Но если задуматься, если это просто надежда, то что за искра тогда промелькнула между ними на недавнем закате? Разве, изжитая в подростковом возрасте, несбывшимися обещаниями правительства и родителей, надежда на нечто светлое, заставляет сердце начинает биться так громко и часто? Её приход, с наибольшей вероятностью выглядел бы как постепенное воодушевление. С другой стороны, разве ночной прогулки и проведенного вместе вечера, хоть и в не самых обычных обстоятельствах, может быть достаточно для разжигания подобного пожара чувств? Хотя, в детстве мама часто говорила, что любовь зачастую подобным образом и берется. Падает как снег на голову посреди летнего зноя. Падает, и вместе с собой обрушивает на тебя огромный сугроб мыслей, новых ощущений, и разнообразных последствий, которые, в случае существования у тебя душевных дыр, становятся идеальными заглушками. По рассуждав еще около десяти минут, Лена определила абсолютную прелесть тех событий, что произошли между ней и Юрой, и твердо решила плыть и дальше по этому любовному течению. Впрочем, что ещё могла предпринять девушка, опыт в отношениях которой, заканчивался на совместных прогулках в классе так 8-м. Сейчас её оставалось только сидеть, ждать, и когда придет момент, а в том, что он придет, Лена была уверена, не упустить его.

Чтобы прервать дальнейшие, уже идущие по спирали раздумья, перевесив автомат через плечо, девушка направилась на улицу, с целью совершить небольшую прогулку по своему району. Снаружи кипела жизнь. Застывший в вечных снегах Дальнеполярный словно заново ожил. Только оживление это скорее походило на подготовку к последнему вздоху. Во дворах жилых домов устанавливали зенитные орудия, затем накрывая их маскировочными сетками. На этом участке фронта ладных разведывательных дронов не видели уже много лет, поэтому подобные технологии сейчас были вполне актуальны. В малонаселенных участках города располагали оставшиеся в запасе гаубицы, и реактивные системы залпового огня. Внутрь заряжались немногочисленные боеприпасы, которых, в данном случае, должно будет хватить лишь на пару залпов. Основная тяжесть обороны, к сожалению, ляжет на плечи партизан и мобилизованных граждан. И в отличии от новоиспеченной пехоты "Красных", сражений и смерти многие из них до ужаса боялись. Пропаганда Федерации уступала коммунистам по всем качествам, что сильно отражалось на слаженности и чувстве самопожертвования среди большинства служащих, вернее, в его отсутствии. Помимо закаленных многомесячными боями партизан и егерей, отдать свою жизнь за бесчисленные расплывчатые идеи, связанные с невидимой свободой и либерализмом, никто сильно не стремился, что порождало разобщенность между матерыми ветеранскими частями, и отрядами даже не прошедших полный курс молодого бойца. Накопленный на протяжении долгих лет опыт правления, знатно облегчал жизнь властям социалистов, что невозможно было не заметить. При практически одинаковых условиях, "Красные" смогли организовать и учебные полигоны, и возобновить работу военных комиссариатов, и получили регулярный приток пачек подготовленных, идейных, и рвущихся в пекло новобранцев.

Лена пошла в сторону теплотрасс. Место недалеко от них, стало её персональным пристанищем на то время, когда ей нужно подумать о чем-то глубоком (а в ее случае глубоким считалось все, что заходило за рамки рутинных размышлений о бытовых делах) или, в куда более частых случаях, помечтать. Там никогда никого не было, что позволяло насладиться необыкновенной тишиной. Привычно шагая по давно остывшим трубам, девушка направлялась в сторону небольшой, поросшей голыми деревьями полянки, находящейся между заброшенной ТЭЦ и узкой речкой, на которой сейчас находился, на удивление прочный слой льда. Под ногами скрипел совсем девственный, вновь выпавший снег, а абсолютное безмолвие разбавляло разве что еле-слышное завывание ветров. Задумавшись о том, как ей быть завтра, Лена ушла довольно далеко, дойдя до гораздо более обширного поля. Здесь она ранее не бывала. Далее расстилалась только безмолвная лесотундра, исполосованная редкими автострадами, уходящими в никуда. Подойдя к стоящему в десятке метров знаку, и стряхнув снег, на глаза показалась перечеркнутая красной линией надпись "Дальнеполярный-13". Вероятно, где-то под небольшим белым покровом скрывается дорога, идущая от отопительной станции. Внезапно, какофонию холодных ветров прервал отдаленный звук шагов. Лена повернулась в сторону скрипящего снега. Около схода к реке виднелся темный, постепенно отдаляющийся силуэт. Алертное сознание сию же секунду принялось преподносить теории о том, кто это мог быть. Конечных вариантов было двое. Либо такая же заблудшая душа, как и сама Лена, либо кто-то из разведки "Красных", что, между прочим, вполне могло быть правдой. Девушка смахнула с плеча автомат, перехватила его и рухнула на землю, припорошив саму себя снегом. После снятия предохранителя разразилась короткая очередь, направленная в воздух. Не заставляя себя ждать, тут же раздался ответный треск. Видимо, дозорный не увидел стрелявшего. Как бы там ни было, уже через пару секунд тело пытавшегося скрыться в дали человека, рухнуло на землю. Выждав, Краснова поднялась, и медленно зашагала по направлению к убитому. На ватнике зияла бурая дыра, откуда постепенно начинала сочиться кровь. Поддев дулом автомата ремешок перевешенной через плечо сумки, Лена слегка подтащила ту к себе, после чего перерезала ткань. Краем глаза осмотрев ее содержимое, девушка побежала в сторону дома.

Добравшись, Лена разложила на столе все что раздобыла – несколько карт окрестностей и блокнот. На первых были сделаны многочисленные пометки со стрелками, различными фигурами и надписями, сделанными мелким шрифтом. Краснова попыталась сориентироваться. Если ее понимание обозначений не подводило, то наступление Красной армии следовало ожидать немного восточнее, чем это делает Федерация. Вне зависимости от того, являются ли ее догадки правдой, передавать карты в высшую инстанцию девушка не собиралась. Если защитники не будут готовы должным образом, то у большого количества "Красных" будут увеличенные шансы на выживание. Среди них, возможно, будет и Юра. Подобные данные значительно облегчали ожидание наступающего дня, и давали в разы больше надежды, нежели у Лены получалось выжимать из себя до находки. Весь вечер, до глубокой ночи был посвящен тщательному продумыванию всех возможных сценариев наступавшего дня. Но даже не смотря на все потраченное время, количество предполагаемых исходов событий насчитывало в себе бесконечное количество. Когда штудирование окончательно утомило, бумаги было решено отложить. Затекшие ноги и онемевшие руки поднялись из-за письменного стола, направившись на кухню. Замершее умиротворенное молчание постепенно начало рассеиваться в громком шипении и свисте чайника. Кипяток наполнил чашку с лежащим внутри пакетиком с синтетическим порошком. Вкус такой привычный и такой противный. Вкус неизменного упадка, давно уже вытеснивший из памяти приятное чувство чего-то уютного и родного, некогда ассоциирующегося с напитком, имевшим схожее название, но совсем иной смысл. Подобное явление не было чем-то новым. Превращение некогда излюбленных привычек в тупую, убивающую время рутину, встречалось Лене уже не в первой. Вновь скривившись от обволокшей язык горечи, Краснова опрокинула остатки напитка в раковину. Мерзость. Подкралась тлетворная мысль о том, что скоро и убивать время будет нечем. Бытие в последнее время банально изживало из себя любые мелочи, самые прозаичные и незатейливые интересы и занятия, позволявшие хоть как-то скрасить свое восприятие. Они упрощались, искажались, становились чем-то отталкивающим. Появилось желание поспать, но сейчас сон был Лениным личным, и крайне сильным врагом. Конечно, ее бы безусловно разбудили залпы гаубиц, или взрывы, но в этот момент могло быть уже слишком поздно что-то делать. Промывая лицо холодной водой, глазея в окно и безудержно копаясь в собственном сознании девушка провела еще несколько часов ночи. ¶¶

В это же время, скрипя ломающимся под подошвой берцев снегом, и выдыхая клубы пара изо рта, Юра смотрел на первые лучи поднимающегося за горизонтом солнца. Рядом, разнося по заснеженным просторам лязг гусениц, ехали танки и бронетранспортеры. Юноша шел медленно. Смотря на идущую в наступление, разрисованную красными звездами, серпами и молотами, технику, Комиссаров вспоминал прошлый бой с "Федератами". Почему-то не становилось страшно. Скорее тошно. Он понимал, что скоро все пойдет по кругу. Картинка сокрушительной армады из десятков единиц техники и батальона солдат через несколько минут снова рухнет, вновь оголив ужасающие реалии войны. Сейчас также ситуацию усугубляло то, что бой будет вестись в укрепленном городе, который ни одна из сторон оставлять не соберётся. Воевать сегодня, скорее всего придется до последнего бойца у одной из сторон. Треща висящим на жилете автоматом, Юра постепенно стал наращивать ход, чтобы догнать ушедших вперед сослуживцев, с которым он успел познакомиться за прошедший вечер. Ветеранами они были уже вполне бывалыми. Многие из них бледные, понурые и поросшие щетиной, скрывающей большое количество порезов и шрамов на лице. Перед сражениями они часто либо усиленно общались, либо поддерживали абсолютное молчание. В данный момент действовал второй вариант, так что подошедшему юноше не оставалось ничего, кроме того, как смотреть на вырастающую впереди гряду серых панельных зданий, и градирней теплоэлектроцентрали. Ещё чуть-чуть, и плетущиеся в конце колонны самоходные артиллерийские установки встанут, нацелив стволы на бессонный город, и дадут оглушительный залп, породив начало очередной кровавой битве.

Заметив большую приближающуюся группу вражеских сил, Федеральные войска приготовились к скорому нападению, и полностью создали иллюзию необитаемого города. На улицах можно было услышать лишь завывания метели. Лена тем временем, полная тревоги сидела на крыше собственной многоэтажки, и используя украденный с полевого склада бинокль, жадно вглядывалась в сторону надвигающихся колонн. Конечно, различить нужное лицо с такого расстояния, среди тысяч других лиц было невозможно, но сейчас надежда умирала последней. В дали прекратили движение несколько дальнобойных машин. Видимо, в этот раз "Красные" будут ждать первого хода за Федерацией, и наносить свой удар по уже вскрывшимся позициям. В слабости советской армии скрывалось и ее преимущество. Разве, отбив сто топорных, умалишённых и нелогических атак, на сто первый будешь ожидать от все того же врага какой-то тактики? Подобным, штаб коммунистов и пользовался. Иногда специально, а иногда совсем наоборот, изменения в приказах происходили совсем случайно. И каждый раз на подобные внезапные проявления стратегической мысли "Федераты", из-за привычки к ненадобности подробного планирования, ничего не могли ответить. После минутного хаоса на каналах связи обороняющихся, из города в небо взмыли десятки огненных столбов РСЗО.

Сердце Лены сжалось, а в глазах помутнело. По прошествии минуты стало возможным разглядеть несколько столбов дыма, исходящих из уничтоженной бронетехники, и большое количество мечущихся силуэтов. Прогремел ответный залп, сопровождаемый какофонией в виде взрывов и звуками издаваемыми разрушающимися постройками, невольно ставшими целями обстрела. Спустя несколько взаимных ударов, боезапас защищающихся иссяк, оставив город на растерзание вражеским артиллерийским орудиям. Коммунисты били нещадно, вплоть до того момента, пока войска для штурма не подошли к населенному пункту в плотную. Улицы заполонил хаос. Выскакивающие из всех щелей "Федераты" одну за одной устраивали засады на колонны техники и пехоты "Красных".

Задрожала земля, зазвенели стекла в окнах. Большие массивы военной техники и людской силы вступали в бой на явно не предназначенных для подобного, улицах, являвшимися чересчур узкими для схожего рода сражений. Грохот пулеметных очередей, выстрелов танковых орудий и взрывов ракет, отражаясь от стен панельных зданий, поднимался, сотрясая морозное розоватое рассветное небо. Наблюдавшая за боем девушка ринулась ко входу на крышу, периодически подглядывая в окна, и ища в соседних кварталах столь неравнодушного ей юношу. По прошествии около пяти минут ей это удалось, разве что, сейчас между молодыми людьми возникла преграда в виде хорошо простреливаемой улицы. Прямо на которой, сидя, за грудой мешков с песком, изредка выдавал автоматные очереди Юра. В этот момент Лена поняла, что несмотря на многочасовые рассуждения с самим собой, она так и не придумала как "забрать" юношу от сослуживцев, или же наоборот, примкнуть к ним. А что, если он не захочет с ней быть?.. Женскую голову начали наполнять волнения, необходимые к быстрой замене на решительные и ясные действия, на которые, в свою очередь, Лена все никак не могла решиться, сводя значение всех своих многочасовых мысленных монологов на ноль.

Внезапно, нарастающие сомнения были резко растоптаны в пыль фразой, прозвучавшей в сознании девушки около суток назад. Фразой о том, что Юра, который прямо сейчас дерется за свою жизнь в паре десятков метров от нее, является единственным видимым для нее смыслом к существованию. Собрав имеющиеся силы и дух в кулак, Краснова помчалась вниз по лестничной клетке здания, в котором находилась. Оказавшись на улице, наблюдаемая с высоты картина приобрела совсем другой образ. Конечно, сидя у ночного огня, и мечтательно рассуждая о грядущих событиях, Лена еще могла предположить, что столкнется с чем-то подобным, но все же, мысли и реальность – вещи абсолютно разные, и сейчас это выражалось как нельзя четко. После того как изначальный адреналин, выработавшийся во время мысленной мотивации перед выходом на поле боя, рассеялся, на его место снова вернулся страх. Только теперь уже, он был совсем иным. Гораздо более диким и сковывающим. Расширив глаза, Лена спряталась за подбитым бронетранспортером, стоящим всего в паре метров. Впереди, ее многочисленные соотечественники упорно пытались противостоять надвигающейся лавине войск Красной армии. Мужчины и женщины, причем по большей части, довольно молодые, экипированные в то, что завалялось на старых складах Федерации, отчаянно, но безуспешно, старались отстреливаться от атакующих. Тем не менее опыт, и имеющийся набор навыков любого простого мобилизованного юноши, прошедшего КМБ, был во множество раз больше такового у обычного человека. Используя даже самые примитивные тактики ведения городского боя, войска вторжения получали значительное преимущество.

Через силу девушка совершила еще один рывок в сторону, к следующему укрытию, параллельно, жадно используя любую, даже самую короткую и незначительную возможность осмотреться по сторонам в поисках Юры. Засев за очередными баррикадами, Лена, бегающим от страха и желания найти юношу взглядом, быстро обыскивала находящуюся перед глазами улицу. Боязнь смерти не давала должным образом сконцентрироваться по поиске одного конкретного силуэта. Осложняло ситуацию также то, что искомый юноша с расстояния выглядел также, как и все солдаты Красной армии – камуфляжная куртка или недлинное пальто, каска да рюкзак. Лена вглядывалась в малейшие движения доступных ей для осмотра красноармейцев, желая найти те, что возможно покажутся ей знакомыми. В один момент, с расстояния, чуть превышающего десяток метров, на нее устремился взгляд, который было сложно разглядеть детально. На нее долго смотрели не двигаясь, и каждой секундой отсеивалось все больше и больше сомнений касательно того, что это мог быть кто-либо ещё кроме Юрия. Зажмурившись от страха, девушка бросилась к юноше через всю улицу, достигнув того, у нее появилось невыносимое желание крепко обнять парня, но что-то сковало ее изнутри, ввиду чего она просто остановилась прямо перед его носом, смотря в глаза и неловко улыбаясь. Как только Лена оказалась почти вплотную к молодому человеку, все ее мысли об окружающем мире и грозящей опасности попросту испарились. Она сильно жаждала этой встречи, заранее продумывала каждую ее деталь, каждое слово, которое она скажет, тем не менее, сейчас она просто стояла и молчала, не в состоянии вспомнить или составить грамотное и емкое предложение, в которое она бы могла аккуратно вместить все необходимые к выражению чувства.