Текст книги "Морской закон"

Теперь наступила очередь Серванта закусить губу. Предложение более чем заманчивое.

– У меня есть время подумать?

– Есть, – Воронцова выпрямилась во весь рост. – Но только до отправления «Варшавы». Старший помощник капитана с нами в доле, – не моргнув глазом, соврала она. – Если лайнер уйдет, деньги вывезти мы не сможем. В этом случае лучше вообще не начинать. – И направилась к выходу.

– Не беспокойся, девочка, – бросил ей вслед Сервант. – Ты не забывай, что в прошлом я боевой пловец, а нас обучали корабли уничтожать не только при помощи взрывчатки, но и подручными средствами. Так что «Варшава» без нас не уйдет…

Тюремный коридор был узким, с низкими потолками. Казалось, что вот-вот ударишься головой, поневоле приходилось втягивать ее в плечи.

Христофорова конвоировали два узкоплечих охранника неопределенного возраста. Один шел впереди арестованного, указывая направление движения, другой наступал на пятки. Владимир, следуя за надзирателем, пытался просчитывать все «за» и «против» ситуации, в которой оказался.

Из полицейского участка, куда их доставили вечером, уже на следующий день обоих чекистов перевели в городскую тюрьму. Это было плохо, обычно в камере предварительного заключения в полицейском участке держат во время проведения следствия и до суда. Тем более там имеется специально оборудованный блок.

В тюрьме их рассадили по разным камерам, это тоже плохо. Одиночные камеры в Буктарской тюрьме больше напоминали горловину колодца, полтора на полтора, даже нар нет, спать приходится на полу в полусидячем положении. От еды Христофоров категорически отказался (похлебка неопределенного цвета с подозрительным запахом) и постоянно требовал встречи с консулом. Еду по-прежнему приносили, а требование о встрече с представителями российской дипломатической миссии, кажется, не собирались выполнять.

Через двое суток повели на допрос, кандалы не стали надевать. Это хорошо – обычно перемещение заключенных по тюрьме проводят только в кандалах.

«И что же мы имеем в активе? – напряженно думал полковник. – В активе хорошего мало, потому что «против» гораздо больше, чем «за». Надо ждать и пытаться выяснить, что же произошло. И только потом искать выход из устроенной кем-то посторонним западни». Коридор резко повернул налево, немного расширился, здесь даже имелась парочка узких зарешеченных окон, похожих на старинные бойницы, выходящие на внутренний дворик тюрьмы. С противоположной стороны коридора оказались две массивные двери из толстых деревянных досок.

Впереди идущий охранник открыл крайнюю дверь и немного посторонился, пропуская Владимира вперед. Как только арестованный вошел, надзиратели встали за его спиной.

Владимир оглядел помещение: небольшая комната с неоштукатуренными стенами, окон здесь не было. Зато по периметру на высоте вытянутой руки были подвешены светильники в зарешеченных плафонах. Напротив двери стоял небольшой письменный стол, за которым сидел уже знакомый комиссар криминальной полиции Абуала Малик, рядом с ним, сложив руки на груди, стоял высокий худощавый мужчина с явно европейской внешностью, глаза прикрывали очки с дымчатыми стеклами. Как показалось Христофорову, при его появлении в уголках рта этого субъекта промелькнула злорадная ухмылка.

Вслед за Христофоровым ввели второго задержанного.

– Добрый день, Владимир Николаевич, – встав рядом с полковником, буднично поздоровался Лялькин, как будто они встретились не в тюрьме далекого знойного султаната, а в коридоре управления ФСБ.

– Привет, Кирилл, – кивнул Христофоров.

– Присаживайтесь, – предложил комиссар Малик, указывая на две табуретки, установленные перед письменным столом.

Опускаясь на табурет, Владимир отметил, что основание чугунное, таким не особо помашешь, даже если и удастся оторвать от пола.

– Итак, господа Христофоров и Лялькин, – на английском языке заговорил комиссар, стоявший рядом с ним тип в очках быстро перевел на русский язык. Все юридические формальности были соблюдены. – В отношении вас принято решение начать расследование по поводу взрыва автомобиля в районе центральной мечети, повлекшего гибель пяти человек. – Малик изъяснялся каким-то механическим голосом, будто телефонный ответчик, зато переводчик говорил свободно и почти без акцента.

Христофоров решил на первом допросе не играть в молчанку, а, наоборот, принять активное участие в беседе, может, и выплывет что-то интересное.

– Все это ложь, – бесстрастным тоном проговорил полковник, непринужденно закинув ногу на ногу. – В день взрыва мы находились на территории российской торговой миссии.

– У вас нет свидетелей, которые могли бы подтвердить этот факт, а у нас они есть, – комиссар был непрошибаем. – Двое патрульных полицейских готовы подтвердить под присягой, что видели вас возле мечети за несколько минут до взрыва.

– Ну да, – кивнул Христофоров. – Ваши люди подтвердят все, что им прикажут.

Переводчик перевел слова арестанта, но и эта реплика не имела успеха. Абуала Малик продолжил:

– Кроме того, на территории торгового представительства найдены фрагменты взрывного устройства, идентичные с теми, что найдены на месте взрыва автомобиля.

– Бикфордов шнур, – хмыкнул Христофоров. – Полный бред.

– Факт, соответственно запротоколированный. Ну и, наконец, на вчерашнем брифинге министр иностранных дел признал тот факт, что вы, господа, являетесь сотрудниками российских спецслужб. Этот факт, конечно же, косвенный, но именно он подтверждает правильность первоначальной версии.

В кабинете повисла гробовая тишина, после сказанного комиссаром арестованным было о чем подумать. И думы их сейчас одолевали абсолютно одинаковые. Чужие их подставили, а свои тут же сдали. Впрочем, чего еще можно было ожидать, если операция, которую они разрабатывали, официально не существовала.

Пауза затянулась, переводчик, сняв очки, тщательно протер носовым платком и снова водрузил на нос. Немного склонившись к Малику, он тихо произнес:

– Оставьте нас ненадолго.

Абуала Малик кивнул, отодвинул стул и встал из-за стола, уступив место переводчику. Что-то рявкнул на арабском языке вертухаям, те молча развернулись и вышли из кабинета. Проходя мимо арестованных, комиссар небрежно бросил на английском:

– Между прочим, за убийство у нас в султанате предусмотрена смертная казнь через отсечение головы. Примите мой совет, давайте сотрудничать.

Как только дверь за главным полицейским закрылась, переводчик сел и, положив руки на стол, негромко заговорил:

– Уважаемый Абуала Малик, как всегда, прав, законы Буктара действительно суровы. Я бы сказал, даже слишком.

– Но мы… – начал было Христофоров, переводчик его бесцеремонно перебил:

– О том, что произошло, уже все сказано, теперь поговорим о том, что может произойти. – Он замолчал и на мгновение задумался. – Странно, почему российский МИД вас объявил военными, если вы оба офицеры ФСБ?

– Мы не офицеры, – немного поспешно воскликнул Кирилл.

– Офицеры, офицеры, – часто закивал переводчик. – Владимир Николаевич – полковник, а вы, Кирилл, – капитан. Поэтому не советую, как говорят русские, валять дурака. Время работает против вас.

– Хорошо, – покорно согласился Христофоров, про себя подумав: «Не зря скалился, когда меня сюда завели, чувствовал свое превосходство. Ладно, мы еще посмотрим, кто последним будет смеяться». – Так что же вы от нас хотите, уважаемый, не знаю, как вас звать-величать.

– Я – Френк Биглер, старший агент ЦРУ, – церемонно представился американец. – Вы влипли по полной программе, и грех не воспользоваться подобной ситуацией. Наше предложение старо, как мир, – вербовка.

Чекисты обменялись взглядами, говорить что-либо вслух не имело смысла. Даже ежу было понятно, кто организовал взрыв джипа Галиперова. Расценив молчание пленников как согласие или, по крайней мере, желание узнать условия почетной сдачи, Биглер немного подобрался и вновь заговорил:

– В случае, если вы согласитесь работать на Лэнгли, вас уже в самое ближайшее время вернут в Москву. Конечно, первое время вас продержат в «карантине», но потом вернут на службу, где вы сможете отличиться. Это я вам могу гарантировать, как и то, что через год вы, Владимир Николаевич, станете генералом, а Кирилл майором с прекрасной перспективой роста. Кроме того, каждому из вас откроют счет в «Бэнк оф Америка» в сто тысяч долларов и, соответственно, пятьдесят. Впоследствии эти счета будут регулярно пополняться. Ну, что скажете, господа?

– Сто тысяч – не такие уж большие деньги для Москвы, – презрительно усмехнулся Христофоров. – А что ты скажешь, Кирилл?

– Я? – как-то непонятно хмыкнул Кирилл. – Я вот что скажу. Вы, Владимир Николаевич, придержите-ка дверь, а я тем временем этому пендосу заокеанскому его цыплячью шейку сверну. Если эти финики собрались нас судить за убийство, так пусть все будет по справедливости.

Френк внезапно почувствовал, как к голове прилила кровь от страха быть сейчас же убитым этими чекистами. Он незаметно коленом надавил на кнопку экстренного вызова, почти сразу же в кабинет ворвались охранники и заломили руки совершенно не сопротивляющимся пленникам.

– Отведите их в камеру, – срывающимся голосом приказал американец и зло посмотрел на арестованных: – А вы подумайте хорошенько. Учитывая русское упрямство и тупость, даю трое суток. А уж потом вами займутся наши арабские коллеги…

Пять доверху груженных пикапов «Тойота» продвигались по пустыне в кромешной тьме. Опытные водители, пользуясь приборами ночного видения, шли на предельной скорости.

Черный Принц не спал уже несколько суток, переправить через границу полсотни матерых боевиков в полной боевой экипировке, да еще и почти тонну взрывчатки – это, конечно, стоило ему больших нервных затрат. Но все уже позади, и впереди их ждал Багдад, где будут востребованы и боевики, и взрывчатка.

Откинувшись на спинку сиденья, Черный Принц прикрыл глаза, пытаясь задремать. Усталость постепенно отходила в глубь сознания, проведенная операция уже не казалась ему такой сложной. За недолгую, но бурную жизнь сыну пакистанского лавочника пришлось немало повидать. Он получил образование сперва в Исламабаде, потом в Лондоне, откуда, проникшись идеями ваххабизма, он отправился волонтером в воюющий Афганистан. Участие в боях против Советской Армии закалило молодого человека, превратило в настоящего бойца, который даже имя, данное при рождении, сменил на позывной Черный Принц (из-за неизменной черной чалмы с золотой полосой посредине), став правой рукой главы «Аль Каиды». Впоследствии о нем заговорил весь мир, хотя настоящего имени никто не знал, но кровавые дела заставляли содрогаться. Он разрабатывал операции и участвовал в подрывах посольств США в Восточной Африке, захвате заложников в ряде стран мира.

Последнюю диверсию Черный Принц провел в Испании, взорвав железнодорожный вокзал в Мадриде. Десятки убитых, сотни раненых. При виде кадров с окровавленными жертвами в очередной раз содрогнулся мир. Испания под натиском общественного мнения вывела из Ирака свои войска, покинув коалиционные силы.

Оставив Европу, Черный Принц тайно перебрался в Ирак, теперь он должен был начать давление на другие страны, участвующие в войне на стороне Америки и Великобритании.

Своей тактикой пакистанец выбрал привычное дело – взрывы. Его люди направляли машины со взрывчаткой на блокпосты поляков, болгар, взрывали полицейские участки новой власти. Но гибли не только солдаты коалиционных сил, но и полицейские и простые граждане.

Поначалу не хватало взрывчатки, теперь взрывчатка и люди появились в достаточном количестве, после каждой диверсии Черный Принц поднимал планку задач, мечтая перепрыгнуть своего патрона Усаму Бен Ладена, заставить весь мир говорить о себе с содроганием…

Сон не шел, пакистанец открыл глаза и широко зевнул, глянув на часы. Судя по времени, до Багдада осталось не больше тридцати миль, а там тайная база «Аль Каиды», где можно будет расслабиться и отдохнуть.

Дорога пошла в гору, теперь перевалить через нее, а дальше уже рукой подать. На вершине холма еще в годы первой войны была оборудована позиция зенитной батареи. Но орудия отсюда давно убрали.

Груженые «Тойоты», надрывно рыча двигателями, упорно карабкались на холм. Черный Принц глядел сквозь лобовое стекло – впереди непроглядная тьма, казалось, машина, как космический корабль, несется в бесконечное ничто.

Пакистанец посмотрел на сидящего за рулем водителя, лицо которого закрывал прибор ночного видения, делая того похожим на робота. Все это смахивало на съемки фантастического фильма…

Колонна въехала на вершину холма, головной пикап уже начал набирать скорость, когда два мощных прожектора ударили по лобовым стеклам, ослепляя водителей. Раздался визг тормозов, машину, в которой ехал Черный Принц, занесло, пакистанцу потребовалась доля секунды, чтобы сообразить – машина попала в засаду. Не обращая внимания на дико кричащего водителя, которому вспышка света, усиленная оптикой прибора ночного видения, выжгла сетчатку, пакистанец распахнул дверь и вывалился наружу. Перекатившись по земле, он упал в один из окопов зенитной позиции. Приподнявшись, Черный Принц увидел над собой два ударных вертолета «Апач» АН-64Д. Сорвавшись с места, пакистанец, низко пригибаясь, бросился бежать по дну окопа.

Огромные железные стрекозы, взбивая винтами воздух, висели над холмом, будто разглядывая свою добычу. Внезапно «Апачи» изрыгнули пламя, с ревом из кассет, подвешенных к пилонам, вырывались огненные кометы реактивных снарядов.

За спиной Черного Принца загремели взрывы, пакистанец вовремя успел нырнуть в крайний блиндаж, земля всколыхнулась от сдетонировавшей взрывчатки. С потолка блиндажа рухнули бетонные перекрытия, вход внутрь надежно завалило…

Глава 2

После ухода Алены Сервант пребывал в сомнениях.

«Десять миллионов – серьезные бабки, – прокручивая между пальцами мельхиоровую вилку, размышлял авторитет. – Даже половина этой суммы – тоже серьезно. Это тебе не «машинная дойка» барыг в родном Черноморске».

Сервант неожиданно припомнил недавний разговор с бывшим своим подчиненным, нынешним старшим следователем УБОПа Николаем Ильченко. Отставной краснофлотец прямо ему сказал: «Для того, чтобы быть хозяином города, нужно иметь ручных чиновников». А с пятью миллионами долларов он сможет купить и выборы мэра, и депутатов горсовета. Вот тогда они наденут намордники и на милицию, и на прокуратуру. «Черные тогда сами себя отымеют по полной программе», – самодовольно улыбнулся своим мыслям Сергей. Вопрос о его участии в налете на сокровищницу султана Буктара был решен положительно. Только одна деталь смущала бывшего мичмана морского спецназа, а именно, внезапное перевоплощение его подруги египтянки Зульфии Мехли, которая неожиданно заговорила на русском языке не хуже его.

«Многоликий Янус, твою мать», – выругался Сервант, ну не любил он подобные резкие повороты в своей жизни. Хотя всякое случалось.

Мысль о том, что его подруга – сотрудница какой-либо правоохранительной службы, авторитет сразу отмел. «Если бы нужно было меня повязать, менты взяли бы запросто на липовых «ксивах». А уж дальше вешай всех дохлых собак, благо подобного добра хватает в моей биографии. Значит, мадам действительно решила устроить большой «гоп-стоп». Но почему-то от этих мыслей Сергею не становилось легче, он слишком давно купался в криминальном бульоне и знал, что это блюдо перенасыщено разными подлянками с целью обмануть основную массу исполнителей. И сколько воровской мир ни карает за «крысятничество», это все равно не в состоянии изменить человеческую психологию, отменить жадность.

«Что в этом случае мы имеем на кону? Имеем не особо много, идея чужая, место действия чужое, маршрут отхода тоже чужой. Остается только грубая физическая работа – ломануть сокровищницу. А потом могут быть различные варианты. Деньги умыкнут, а нас оставят местной мусорне. Самый оптимальный вариант для чужих злодеев. Но… мы ведь тоже не пальцем сделанные, значит, нужно обмозговать эту проблему. Лучше всего ее разобрать, подробно изучить по деталям, потом собрать, и можно действовать».

Достав из кейса сотовый телефон, Сервант набрал номер своего помощника в Черноморске. Система связи с «правой рукой» была отработана, так что засечь этот звонок не могли ни АНБ[2]2
  АНБ – Агентство национальной безопасности США, занимается охраной высших лиц государства, кроме того, осуществляет глобальный радиоконтроль, противовес ФБР и ЦРУ.


[Закрыть], ни ФАПСИ[3]3
  ФАПСИ – Федеральное агентство правительственной связи и информации (Россия).


[Закрыть], слишком коротким был сигнал «почтовому ящику».[4]4
  Почтовый ящик (крим. сленг)– человек, сидящий на нейтральном телефоне, осуществляющий связь между преступниками.


[Закрыть]

– Слушаю, – из динамика донесся голос уставшего от жизни человека.

– Вы продаете картину Репина «Грачи прилетели»? – поинтересовался Сервант.

– Да пошел ты, – огрызнулся уставший голос и отключил телефон.

– Все правильно, – буркнул Сервант и, глянув на настенные часы, добавил: – Если не уложатся в пятиминутный регламент, приеду, оторву ноги и руки. – Авторитет не успел себя настроить на агрессивный лад, как его телефон разразился звонком. – Слушаю.

– Привет, курортник, – донесся до него голос Грача, первого помощника авторитета, которого Сервант оставил в Черноморске вместо себя.

– Как там в нашем славном городе дела?

– Дела в порядке, – коротко ответил Грач. – Только нам едни появлялись околоточные[5]5
  Околоточные – милиция.


[Закрыть], интересовались, когда вернешься в родные пенаты.

– Да бог с ними, убогими, – рассмеялся Сервант, представляя на мгновение тех, кому пришлось отрабатывать чеченский заказ. – Я звоню совсем по другому вопросу. Скучно мне здесь, на чужбине, ты не мог бы мне отправить несколько любимых вещей? Книгу о помощнике капитана Врунгеля, еще о лучнике Ричарда Львиное Сердце, медицинский справочник, брошюру о борьбе с наркоманией и самоучитель по изготовлению чучел. Может, за время путешествия обучусь чему-нибудь.

– Понял, нет проблем, – откликнулся Грач. – А куда прислать?

– А в ту гостиницу, где мы два года назад оттопыривались, помнишь? И не позднее завтрашнего вторника. Да, кстати, каждая книга должна быть с двойной обложкой.

– Все будет в лучшем виде, – заверил патрона Грач, прежде чем отключиться.

Примитивный шифр уголовников уберегал если не от дотошных оперов (взяв след, те и в задницу без фонаря залезут), то, по крайней мере, от нападок прокурорского обвинителя, если дело доходило до суда. Разговор произошел самый нейтральный, хотя за это время Сервант успел вызвать самых надежных бойцов своей группировки, и предупредил тех, чтобы взяли по два комплекта документов. А сейчас следовало подумать об инструкции для вызванных боевиков, впрочем, несколько часов могли и подождать. Сергей вспомнил об обещании своей подруге, лайнер «Варшава» не скоро выйдет из порта Буктар. Наскоро одевшись, Сервант вышел из каюты «погулять» по палубе причалившего судна…

…Этой же ночью в машинном отделении пассажирского лайнера «Варшава» внезапно вспыхнул пожар. Пять часов вызванные пожарные боролись с огнем. Жертв, к счастью, не было, но сам пароход пострадал основательно. Владельцы «Варшавы» расселили туристов в самых фешенебельных гостиницах, обещая незабываемые экскурсии по султанату, а если через десять дней «Варшава» не сможет выйти в море, их отправят в Европу самолетом, даже выплатят компенсацию.

Полуденный зной раскалил стены центральной тюрьмы Буктара до температуры духовки. От жара, исходящего от раскаленных стен, страдали не только заключенные, но и охрана. Свободные от дежурств надзиратели и конвоиры спускались в подвал и наслаждались иллюзией прохлады.

Главный комиссар криминальной полиции Абуала Малик волей случая последние дни вынужден был проводить основное время в стенах тюрьмы.

Во время ланча он съел пару сандвичей с майонезом, яйцом и говядиной, все это запил забористым чаем «Липтон» (сказывались два года стажировки в Скотленд-Ярде), после чего ненадолго прилег на диван в углу кабинета начальника тюрьмы, но заснуть не успел. В кабинет ураганом ворвался американец.

– А-а, дружище, решили на деньги налогоплательщиков организовать себе отпуск? – с порога закричал Френк Биглер. Американец явно находился в хорошем расположении духа.

– В нашей стране граждане не платят налоги, – скривился комиссар, привстав с дивана.

– Кражу личных средств султана, который все оплачивает в вашей стране из своего кармана, я бы вообще отнес к государственной измене, – не преминул пустить шпильку американец, но, увидев, что комиссар недовольно скривился, примирительно заговорил: – Не стоит дуться, дружище, лучше скажите, как наши русские друзья? Есть сдвиги?

– Вся информация собрана и отсортирована, – не принял примирительного тона старшего агента ЦРУ Малик. – Изучайте, я не буду вам мешать.

Полицейский комиссар собрался покинуть кабинет, но Биглер его задержал.

– Вы еще успеете отдохнуть, господин Малик, а изучать информацию мне легче в вашем присутствии. Вдруг возникнут какие-то вопросы.

– Как скажете, – обреченно кивнул полицейский. Усевшись на диване, он взял утреннюю газету и демонстративно погрузился в чтение.

Старший агент на этот жест только хмыкнул и с жаром принялся за изучение подготовленных документов. Полицейские чиновники поработали на славу, четко расписав каждый из трех дней пребывания заключенных в султанате. Здесь же были и переводы их разговоров на английский и арабский языки. Привлекшие внимание экспертов высказывания были отмечены ядовито-желтым маркером.

При внимательном изучении пометок Френк Биглер недовольно выругался, в разговорах двух арестованных контрразведчиков не было ничего ценного. Обычный бытовой треп. А ведь американец специально распорядился их посадить в одной камере в надежде, вдруг что-то да проскользнет. Не проскользнуло.

– Видеозапись делали? – не оборачиваясь, спросил он.

– Конечно, – комиссар указал рукой на письменный стол. – В столе лазерный диск с записью.

Просмотр записи Френк решил устроить в ускоренном режиме. Ничего особенного. Арестованные спали, ели, с утра занимались гимнастикой, беседовали, сидя на нарах, но внезапно что-то промелькнуло, заставив подозрительно дернуться уставший взгляд Биглера. Агент нажал кнопку «стоп» и немного перемотал назад, бормоча себе под нос: «Ну-ка, ну-ка».

Малик встал с дивана и подошел к американцу. На экране монитора русские общались между собой весело и беззаботно, при этом их лица были почему-то напряжены, руками арестанты делали какие-то пассы.

– Вот оно! – торжествующе воскликнул Биглер, ставя DVD-плеер на паузу.

– Похоже на язык глухонемых, но это не он, – произнес комиссар ошеломленно, понимая, что в очередной раз дал маху. Он уже мысленно представлял, какие кары будут обрушены на головы его подчиненных, как его отвлек голос цэрэушника.

– Вы правы, вряд ли это язык глухонемых, – с сомнением покачал головой американец. – В свое время Христофоров работал в отделе по разработке организованной преступности и внедрению своих людей в ее ряды. Думаю, это ручная азбука, которой пользуются заключенные в русских тюрьмах. – Френк Биглер широко улыбнулся, поздравляя себя с тем, что настоял на отправке ему полного досье на Христофорова и, главное, что он подробно изучил его.

– Вам придется обратиться в Лэнгли, – наконец собрался с мыслями комиссар криминальной полиции. – Боюсь, у нас нет специалистов в этой области.

– В Лэнгли тоже нет специалистов такого профиля. Этой проблеме совсем недавно стали уделять внимание в ЦРУ, выделенная группа изучает «феню». В общем, все это будет не скоро, да и не имеет уже особого значения. Подобная информация должна быть свежей. Главное, теперь нам ясно – русские не желают почетной капитуляции. – Биглер почувствовал, как у него пересохло во рту, но рассчитывать на порцию рома с колой в полицейском участке не приходилось.

– Что будем делать? – ненавязчиво поинтересовался Малик.

– Ну, раз господа чекисты решили воевать… Займитесь этими субъектами, комиссар, самым серьезным образом. В ближайшие дни мне необходимо их признание в убийстве Заурбека Галиперова…

Виктор открыл глаза, тщетно всматриваясь в чернильную тьму, заодно соображая, где он сейчас находится.

Шелест волн, плещущихся за бортом «Аграбы», вернул его в действительность. Теперь все встало на свои места.

Смахнув пот со взмокшего лба, Виктор бесшумно поднялся с койки, сунул ноги в парусиновые штаны. Рядом раздавалось мерное сопение спящих Мустафы и Али, третий, Ясер, дежурил.

Виктор тенью выскользнул из каюты и выбрался на палубу. Облокотившись на фальшборт, он полной грудью вдохнул соленый прохладный воздух.

После того как стало известно, что местные власти в ликвидации Заурбека Галиперова (и, естественно, полковника) обвиняют двух русских «туристов», ливийцы из команды теперь и на него пялились с неприкрытым подозрением. Если Ясер и Али пытались не подавать виду, то Мустафа не скрывал своей ненависти к нему. Рано или поздно эта ситуация должна выйти из-под контроля и вылиться в грандиозное рукоприкладство, а может, и чего похуже.

Виктор прикрыл глаза и стал равномерно дышать, обогащая кровь кислородом. Нужно было успокоиться и трезво осмыслить свое положение.

Для начала Савченко немного себя пожалел: «Эх, Владимир Николаевич, подставили вы меня, товарищ полковник. Из Стамбула до России рукой подать, а отсюда… Черт его знает, как с этого острова выбираться». Неожиданно Виктор представил, каково приходится Христофорову и Лялькину в арабской тюрьме, и перестал себя жалеть. Теперь на смену эмоциям пришла логика.

«Если мы не возвращаемся домой, значит, чего-то или кого-то ждем. Нового командира или следователя, который будет выяснять причину гибели Фарука. Так по крайней мере поступили бы в Российской армии или на спецслужбе. Ливийские товарищи многому научились у советских коллег, а, значит, такой вариант вполне возможен».

Теперь следовало определиться с тем, что же станут искать дознаватели. Два года, проведенные в закрытом учебном центре ФСБ, не прошли для Савченко бесследно, его готовили не только как опытного бойца, бывший морпех также обладал приличным багажом знаний по таким дисциплинам, как поиск и предварительное дознание. Эти знания также были специфической направленности, но общая схема была схожей.

«Естественно, я при любом раскладе крайний, только пришить мне они ничего не смогут». Микрофон, который Виктор по приказу Христофорова установил в капитанской каюте, он вчера снял и во время утренней пробежки выбросил в отстойник далеко от «Аграбы». Сейчас главное было самому не подставиться.

За спиной послышался какой-то шум, вернее, даже не шум, просто воздух колыхнулся. Виктор резко обернулся и попытался занять боевую стойку, но не успел, из-за рубки на него бросилась черная тень…