Текст книги "Морской закон"

– Твою мать, – выругался генерал-майор Клинаев, находившийся в этот момент в кабинете главы ФСБ. – Говорил же, лучше подсунуть кассету с чеченской записью, сошли бы за курьеров сепаратистских спонсоров. А так пшик получился.

Директор Федеральной службы безопасности, человек в высшей степени интеллигентный и уравновешенный, разразился длинной тирадой, состоявшей исключительно из слов казарменного лексикона.

Спортсмены специальным рейсом были отправлены на родину. Теперь за следствие взялось управление личной безопасности, капитан Артемов оказался под домашним арестом, который сменился заключением под стражу.

Разыскать проститутку Зизи и ее сутенера Санчеса так и не удалось, весной, когда сошел снег, в дальнем Подмосковье обнаружили труп, сильно обглоданный животными. Местным милиционерам и в голову не могло прийти, что это исчезнувшая «ночная бабочка».

А в узких кругах московского криминалитета еще долго ходили слухи, что бывший рецидивист Санчес осел где-то на берегу Средиземного моря в тихом месте. То ли итальянская, то ли французская Ривьера…

Глава 5

Выстрелы прогремели чрезвычайно громко и совершенно неожиданно.

– Ой-ее, – держась за голову двумя руками, тихо застонал Лом. Бывший главстаршина с трудом привстал с дивана, на котором лежал в какой-то немыслимой, фантастической позе. Разлепив глаза, он огляделся по сторонам, сознание медленно догоняло его. И через минуту-другую Лом смог узнать помещение, пол которого был густо заставлен частоколом пустых бутылок и между которыми, как павшие воины на Куликовом поле, вперемежку лежали его приятели. «Люкс Чучельника», – наконец дошло до Лома. Чтобы привести себя в порядок, необходимо было срочно поправить здоровье. Зажмурив левый глаз для лучшей фокусировки, стал искать, что, на его счастье, сохранилось в бутылках.

Еще одна автоматная очередь сотрясла воздух, и тут же к этому звуку добавились вопли множества человеческих глоток. Лом, как сторожевой пес, встрепенулся.

– Твою мать, да кто же так громко телевизор врубил? – выбираясь из-за кресла, нечленораздельно забормотал Седуксен, в правой руке намертво сжимая порожнюю бутылку. Он мотнул взъерошенной головой и с перекошенным от злобы лицом прорычал: – Убью гада.

– Что-то это жу-жу неправильное какое-то, – подражая Винни Пуху, подозрительно сощурился Лом, его голова дернулась на звук открывающейся двери. В номер забежал Роман Чечельницкий, бледный, как стена, он прижался спиной к двери и, не разжимая губ, прошептал:

– Гостиницу захватили террористы. Мы заложники.

– Какие еще заложники? – с пьяных глаз не понял Седуксен.

– В холле арабские террористы, – с трудом приходя в себя, медленно подбирал слова финансовый советник.

– Вот это влетели, – надул щеки Лом. – Сервант с нас теперь живьем шкуру снимет и наделает себе барабанов.

– Но, главное, ни в жизнь не поверит, что мы не при делах, – вышел из алкогольной комы Пых. – Скажет, напились и устроили в спокойном королевстве трезвенников Содом и Гоморру. Как пить дать, скажет.

– Ребята, о чем таком вы говорите. Все это очень серьезно. – Чечельницкий прекрасно понимал, что его ждет из-за характерной национальной внешности, если они попадут в руки террористов.

– А у нас, Львович, иначе не бывает, только серьезно. По-другому не работаем. – Мозг Лома заработал в боевом режиме, так, как когда-то учили во время службы в морском спецназе. Отодвинув Чечельницкого от двери, закрыл замок на два оборота. – Не думаю, чтобы этих абреков было много, значит, все номера прошмонать вряд ли смогут.

– А если ломануться в люксы? – Роман Чечельницкий незаметно для себя заговорил на жаргоне приблатненных.

– Ну, вот тогда и пересчитаем, сколько их. – Пых разыскал взглядом пачку сигарет на столике, заваленном остатками вчерашнего пиршества. Но закуривать не стал. Немного подумав, он перевернул столик и резким движением выломал лакированную ножку, затем, покрутив ее в руках на манер дубинки, криво усмехнулся. – Кто сказал, что гитара не ударный инструмент?

Визг и крики постепенно сошли на нет, наступила полная тишина. Террористы закончили первую часть своей акции.

– Так и будем здесь сидеть и ждать, пока нас местный спецназ освободит, или перестреляем всех оптом? – Седуксен уже поправил здоровье остатками «Смирноффа» и теперь горел желанием бурной деятельности.

– Засветиться в качестве освобожденных заложников нам никак не подходит, – Лом уже позабыл о необходимости поправки своего здоровья, полностью погрузившись в осмысление происходящего. – Сервант задумал какую-то комбинацию, и наверняка в его планы не входит наша засветка.

– Чего на этот счет переживать? – пожал плечами Чечельницкий. Роман Львович уже справился со своими страхами и мог рассуждать продуктивно. – У нас ведь есть запасной комплект документов, были поляками и молдаванами, станем теперь чехами. Ксивы экстра-класса, никто ничего не заподозрит.

– Да, – соглашаясь, кивнул Пых, похлопывая ножкой столика по раскрытой ладони, – может проканать, только если какие-то гребаные папарацци нас не сфотают, после чего наши заточки растиражируют на весь мир. Вот тогда-то нам будет полная жопа, и никакие ксивы уже не помогут. Сервант нас грохнет и скормит акулам, это как пить дать.

– Значит, пока местные мусора сюда не наехали, нужно рвать когти, – подвел итог Лом.

– А если мы хотим оставаться инкогнито, то надо уничтожить жесткий диск в компьютере администратора гостиницы, который стоит в фойе, – напомнил Чечельницкий.

– Решено, уходим, – заявил Лом. – Проведем это мероприятие по-взрослому и начнем его с разведки. Давай, Пых, посмотри, что там и как.

Бывший старшина второй статьи понимающе кивнул и, на ходу поигрывая самодельной дубинкой, открыл дверь и бесшумно выскользнул в коридор.

Потянулись долгие минуты ожидания, теперь никто даже не помышлял о поправке здоровья, все мысли были заняты предстоящей акцией.

Пых появился через сорок минут, его шорты и легкая футболка были покрыты грязью, видимо, братку пришлось побывать там, где редко ступала нога обслуживающего персонала.

– Ну? – нетерпеливо спросил Лом, когда «разведчик» устало ввалился в кресло.

– Значит, так, отморозков десять рыл, – переведя дух, заговорил Пых. – Двое наблюдателей на крыше, двое в фойе с пулеметом, кстати, центральный вход заминирован. Трое патрулируют по этажам и еще трое охраняют заложников в конференц-зале.

– Неужели вдесятером пошли в такой набег? Должно быть, опытные собаки. Думаешь, с кого следует начать? – Лом вопросительно взглянул на Пыха.

– Валить надо в первую очередь патрулирующего на нашем этаже. Потом наблюдателей на крыше, а уже после этого по-тихому зачищать остальных. Охранников в конференц-зале оставим напоследок.

Пых замолчал, подобрав на полу полупустую пачку сигарет, он снова вытащил сигарету, но так и не закурил. Понюхав, щелчком отправил ее в дальний угол.

Лом этот жест хорошо понял и спросил:

– Есть какие-то трудности?

– Есть, – кивнул Пых. – К охранникам ближе чем на тридцать метров не подобраться. Как валить их без ствола, ума не приложу.

В номере «люкс» повисла гнетущая тишина, только в фильме (американском или китайском) супермен без труда голыми руками убивает вооруженных врагов, которые стоят от них в полусотне метров. В жизни подобный трюк чреват летальным исходом.

– Что будем делать? – нарушил тишину Лом, обведя собравшихся долгим задумчивым взглядом. Первый закон разведки – каждый имеет равное право голоса для пользы дела.

– Есть у меня идея, рыболовом стану я, – бурча себе под нос, поднялся Седуксен. Он подошел к Пыху, взял из его рук круглую полированную ножку стола и повертел ее в руках. – В школе я увлекался городошным спортом, в десятом классе даже сдал на кандидата в мастера спорта. Так что, думаю, первого патрульного сниму хорошим броском.

Взявшись за тонкий конец дубинки, он несколько раз провел замах наподобие тех, что выполняют городошники.

Глядя на него, Пых не удержался от ехидной реплики:

– Вспомнила бабка, как целкой была.

– А если не получится террориста вырубить? – тихо спросил Чечельницкий. Это был далеко не праздный вопрос; если не получится вырубить боевика, то инкогнито братков накрывалось медным тазом. А возможно, и их жизни. Террористы народ серьезный и шуток не любят.

– Получится, – ответил Седуксен, но в его голосе уверенности уже не было. Ситуация становится авантюрной, когда результат просчитать заранее невозможно.

– Эх, молодость, молодость, – наконец подал голос до сих пор хранивший молчание Робин Гуд. Бывшая олимпийская звезда по стрельбе из лука, пригладив «эспаньолку», подошел к шкафу и достал из нижнего отделения дорожный чемодан. Открыв, выбросил уложенные вещи и извлек наружу квадратную пластиковую коробку. – Как чувствовал, что уши с вами, ребята, нужно держать настороже, – буркнул лучник, открывая коробку. Внутри, в пласмассовой коробке, лежала рогатка фирмы «Кроссман», рукоятка из углепластика, откидной упор на предплечье, позволяющий жестко фиксировать кисть. Рядом в специальных ячейках поблескивали с десяток стеклянных шариков.

– Думаешь, твоя катапульта эффективнее моей дубины? – недоверчиво поинтересовался Седуксен.

По лицу Робин Гуда проскользнула усмешка превосходства:

– Даже не сомневайся. Этим летом на спор с тридцати метров пятилетнюю кавказскую овчарку с первого же выстрела зажмурил.

– Ой ли? – все равно не поверил Седуксен.

– В любом случае выбирать нам не из чего, – прервал прения Лом. Время сейчас работало против братков, поэтому следовало торопиться. – Действуем так, первым идет Робин Гуд, его страхует Пых, мы следом. А дальше как получится…

Террорист в черной маске с прорезями, вооруженный румынским автоматом Калашникова с рогообразной деревяшкой на цевье, стоял у окна и следил за улицей.

Выглянув из коридора, Робин Гуд поднял руку, сжимающую рогатку, и, зажмурив левый глаз, натянул резину. Выстрел прозвучал приглушенным хлопком. Стеклянный шарик впечатался в лоб боевика. Раскинув руки, тот отлетел на метр и влип в толстое оконное стекло, с противным скрипом сползая вниз.

Робин Гуд недовольно поморщился, но звук падающего тела не привлек внимание остальных террористов.

– Вот это да, – искренне восхитился Пых. Братки выбрались из укрытия и неслышно подбежали к убитому.

Пых поднял автомат террориста и направил оружие в сторону лестницы, готовый в любую секунду открыть огонь. Тем временем Робин Гуд стянул с лица боевика маску, снял брезентовый подсумок с тремя запасными магазинами. Кроме автомата, на пояснице за поясом террориста оказался пистолет, китайская модель советского «ТТ», и длинный штурмовой нож.

Вытащив пистолет, Робин Гуд протянул его подоспевшему Седуксену, тот последние годы не расставался с этой моделью.

– Ого, – удивился бывший старший краснофлотец, разглядывая огромную вмятину во лбу мертвого террориста.

Лом себе взял нож, привычно спрятав клинок в рукаве.

– Держи лестницу, – приказал он Пыху. – А мы пока разберемся с наблюдателями на крыше.

Пых кивнул, не отрывая взгляда от лестничного проема.

Двое наблюдателей с закрытыми лицами, держа оружие на изготовку, стояли в тени металлических конструкций. Нещадно палившее солнце загнало обоих террористов под «грибки» воздушных шахт кондиционеров, они настолько были увлечены наблюдением за небом, что не заметили появления братков. Ближайший оказался в каких-то трех метрах от двери, ведущей на крышу, второй находился в метрах тридцати от напарника.

Лом жестом обозначил Робин Гуду дальнего, потом большим пальцем указал на себя и ближнего наблюдателя. Лучник кивнул, заряжая стеклянным шариком рогатку.

Дальше все проходило, как в ускоренном кино: едва щелкнул выстрел, Лом с низкого старта рванулся вперед. В два прыжка преодолел расстояние, отделяющее его от наблюдателя.

Ладонь левой руки крепко сжала челюсть террориста, а правая мощным ударом вогнала клинок штурмового ножа под лопатку.

Теперь оружия у братков было достаточно для полномасштабного боя: еще один автомат Калашникова, пистолет-пулемет «узи» с навинченным на ствол глушителем, пара пистолетов, запасные магазины и несколько ручных гранат.

– Думаю, проблемы, как с этой пушкой очистить конференц-зал, у нас не будет, – держа бесшумный «узи», произнес Лом и повернулся к Седуксену, успевшему вооружиться «калашом»: – Остаешься здесь и внимательно следишь, чтобы освободители не появились раньше времени. Усек?

– Естественно, – натягивая на голову черную маску, кивнул Седуксен…

Виктор Савченко с разбега рухнул на широкую двуспальную кровать. После тесного кубрика яхты номер покойного полковника Фарука казался ему царскими хоромами, но главным было то, что теперь он получил возможность психологически расслабиться.

Это был настоящий подарок судьбы. Несколько минут Виктор бесцельно пялился в потолок, мыслей не было, только одни бесконечные воспоминания…

Картинки из беззаботного детства были расплывчаты и бесцветны, как старые любительские фотокарточки. Родители, младший брат, школьные друзья, различные бытовые сценки, милые сердцу. Когда Виктор попал на срочную службу, то часто вспоминал их, но со временем так много событий произошло, столько воспоминаний накопилось, что прежняя гражданская жизнь теперь уже казалась сном или давно прочитанной книжкой.

Из далекого, далекого детства мозг бывшего морпеха перенес его в день сегодняшний. Виктор вдруг вспомнил, как час назад, когда Али подвез его к «Хилтону», он в холле гостиницы обратил внимание на молодую брюнетку. Высокую, статную, с длинными черными волосами и большими карими глазищами.

Женщина легкой походкой шла через холл к выходу в сопровождении здоровенного, гориллоподобного мужлана. Проходя мимо Савченко, она бросила на него, как показалось парню, заинтересованный взгляд.

При мысли о сексапильной брюнетке Виктор ощутил возбуждение внизу живота. Савченко стал припоминать, сколько же месяцев он был лишен женской ласки. Выходило прилично…

Сексуальная энергия переродилась в жажду деятельности. «Глупо, получив хоть какую-то свободу, бессмысленно тратить ее на добровольное заключение в гостиничном номере», – сказал себе бывший морской пехотинец и рывком поднял натренированное тело с мягкого матраса.

Полчаса расслабления в джакузи, потом десять минут под тугими струями контрастного душа. И уже через час Виктор поспешно одевался перед большим, во весь рост, зеркалом, решая про себя, чем же заняться этим вечером. Впрочем, фантазия бывшего морского пехотинца особым разнообразием не блистала, поэтому он решил для начала посетить гостиничный ресторан.

По документам, оформленным покойным полковником Аббасом, он был литовским подданным Витасом Карнишем. Подобный документ решал многие проблемы. Во-первых, Литва была членом Евросоюза, к которому здесь, на Востоке, относились с уважением, а во-вторых, Литва все еще оставалась бывшей республикой СССР, что позволяло ее гражданину разговаривать по-русски.

А кредитная карточка «Виза» с номиналом в три тысячи евро давала определенную свободу выбора. Хотя, если по большому счету, как раз свободы у Виктора и не было. Али, доставляя его в «Хилтон», проговорился, что отселить славянина от арабов не его идея. «Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, чья это инициатива, – расчесывая волосы, размышлял Савченко. – Естественно, прибывших сюда следаков. Хотят за мной понаблюдать под «микроскопом», как за лабораторной крысой. Ну-ну, как говорится, попутного ветра».

С арестом Христофорова Виктор потерял единственную нить, связывающую его с могучей организацией, на помощь которой он еще совсем недавно надеялся. Теперь рассчитывать приходилось только на себя. Для начала молодой человек решил не суетиться. Бежать, сломя голову, попросту глупо. До родных березок ой как далеко, поэтому перед прибывшими в Буктар ливийскими комиссарами желательно выставить себя с лучшей стороны. «Весь белый и пушистый». Заодно и приглядеться к обстановке, не век же «Аграба» будет стоять в местном яхт-клубе. А на обратной дороге в Средиземное море можно будет подыскать вариант, как бы понезаметней «сделать ноги». Например, при переходе через Суэцкий канал (оттуда наполовину ближе).

Ресторан был оборудован в левом крыле гостиницы и занимал два этажа стеклянной веранды с видом на залив. По сути, это был целый ресторанный комплекс, состоящий из двух баров и пяти залов, отличавшихся друг от друга не только кухней, но и убранством, интерьером. Тут был и классический европейский, с живой музыкой на клавесине, и экзотический индийский. Обслуживали многочисленных посетителей официанты в напудренных париках и золоченых ливреях.

Рекламный ресторанный проспект Савченко изучил еще в номере и для начала решил остановиться на обычном восточном зале, где обещали изысканную кухню народов Ближнего и Среднего Востока, а также «зажигательный танец живота».

Едва Виктор шагнул в полумрак большого зала, как перед ним возникла массивная фигура в красных атласных шароварах, опоясанных широким кушаком, и в белой длинной рубашке, поверх которой была надета расшитая золотом жилетка.

Лысый череп пузатого гиганта венчала конусообразная турецкая шапочка-феска. Восточный метрдотель почтительно склонился перед новым посетителем, проводил к свободному столику и включил небольшой светильник в центре стола. Прежде чем удалиться, толстяк еще раз поклонился.

Едва метрдотель отошел, как, словно черт из табакерки, перед Савченко возник официант, также разодетый на старотурецкий манер, только значительно моложе и подвижней.

Предложив посетителю папку из качественно выделанной воловьей кожи с меню, подавала замер в смиренном ожидании.

В последние годы, кроме нефти, Буктар стал зарабатывать неплохие деньги на туризме. Поэтому наименования блюд были указаны на четырех языках. Арабскими письменами, на английском, немецком и русском, так что проблем у Виктора не возникло. Ткнув пальцем в «большой шашлык с овощным гарниром», «куриную запеканку» и «рыбный люля-кебаб», напоследок заказал триста граммов «Столичной» (исключительно для аппетита). Официант со скоростью опытной стенографистки все записал и, широко улыбнувшись, исчез.

В ожидании заказа Виктор стал с интересом рассматривать зал. Просторное помещение с полусотней столиков было занято едва ли на треть. В основной своей массе это были пожилые туристы из Европы, с жадностью крокодилов «пожирающие» восточную экзотику. В созерцании подобной публики не было ничего интересного, поэтому все внимание Савченко переключил на сидящую через два столика от него пару.

Высокий мужчина средних лет с небрежно зачесанными набок волосами, глубоко посаженными глазами, римским, с горбинкой носом и мощной, как у питбуля, нижней челюстью развалился в небрежной позе, по-хозяйски откинувшись на спинку стула. Типичный янки.

Его спутница – великолепная блондинка с пышной копной вьющихся волос, кукольным личиком, чувственными пухлыми губами и огромными голубыми глазами, совершенно пустыми, без малейшего намека на присутствие интеллекта.

«Станок для снятия сексуального напряжения», – мысленно дал ей оценку Виктор. И почему-то вдруг припомнил, как полтора года назад их группа, заброшенная в горы для ликвидации одного из полевых командиров, напоролась на минную ловушку.

Идущий во фланговом охранении Рамзес наступил на «лягуху», прыгающую мину. Сволочная штука, пока стоишь на ней, она не шевелится, но стоит убрать ногу, тут же выпрыгивает на полтора метра и, взорвавшись, выплевывает сотню смертоносных чугунных осколков.

Такую гадость разминировать и днем проблема, а тут ночью… В общем, подал Рамзес группе знак, чтобы бойцы укрылись, а потом сам как ломанется. Отскочить он успел метра на два, но внезапно, зацепившись ногой за корягу, рухнул, что называется, мордой вниз.

А мина, получив свободу, выпрыгнула на положенные полтора метра и рванула, круша все на своем пути, ломая ветки деревьев и кустов, срывая листву. Рамзесу досталось три маленьких алюминиевых осколка от вышибного заряда, да и те застряли в ранце десантника. Повезло диверсанту неимоверно, угодил в «мертвую зону».

После такого тарарама задание, естественно, накрылось медным тазом, теперь самим бы ноги унести. Командир группы дал по радио приказ о срочной эвакуации – и полным ходом к точке отхода. В салоне вертолета командир передал Рамзесу флягу с чистым спиртом, иначе парня невозможно было выбить из ступора.

Сделав большой глоток, «подрывник» понемногу оттаял и, блаженно улыбаясь, буркнул что-то типа «Не родись красивым, а родись счастливым» и заснул здоровым сном.

Зато по возвращении на базу в Рамзеса как будто черт вселился, он стал настойчиво требовать выхода «в люди». Перед начальством встала дилемма, отпустить нельзя, «наворочает делов» Аника-воин, что потом не разгребешь, и не пустить тоже нельзя, дурной энергии нужен выход. Думали, думали и наконец приняли соломоново решение – пустить в увольнительную, но прикрепить в пару Савченко, чтобы было кому спину прикрыть.

– Я же, Стрелок, как второй раз родился, пойми, – всю дорогу до Москвы долдонил Рамзес. – Такое ощущение, ну, в общем, это пережить надо. И знаешь, чего больше хочется после этого? Не поверишь, размножаться, это, наверное, тот самый первобытный инстинкт человечества. Сейчас едем на Тверскую и будем драть самых, самых лучших телок.

«Подрывник» повторял некоторые слова по два раза, не замечая. Видимо, это было следствие легкой контузии, которую врачи при обследовании не обнаружили.

Для «смертников» контора денег не жалела, поэтому культпоход к платным жрицам любви был делом обыденным. Но на этот раз Рамзес ни в какую не желал воспользоваться услугами первой попавшейся путаны, он искал самую красивую, «самую роскошную» блядь.

В конце концов, смотрины закончились тем, чем по логике вещей должны были закончиться, к ним подвалили трое парней из «общества защиты ночных бабочек».

Парни были весьма нехилого вида. Виктор при своем росте метр восемьдесят семь выглядел против «быков» подростком, что уж там говорить о щуплом Рамзесе, рост которого едва перешел отметку метр семьдесят пять.

– Шли бы вы, лохи, к трем вокзалам искать себе подруг. Это как раз по вашим бабкам, – великодушно посоветовал один из «быков», взяв двумя пальцами лацкан куртки Рамзеса.

– Ты бы не считал мои бабки, – гонористо ответил «подрывник» и незамедлительно подкрепил слова делом. Ухватив выставленные пальцы, без особых усилий сломал их. «Бычара» от боли лишь глухо замычал, мотая головой, не в силах дать отпор. Удар ногой в коленный сустав свалил его, и уже в падении Рамзес добавил ребром ладони в висок, выключая сознание быка.

Но драки не получилось, несмотря на то, что к двум замершим в изумлении поспешило подкрепление в количестве еще двух «активистов», вооруженных бейсбольными битами. Между молодыми людьми разница заключалась в том, что «быки» в прошлой нормальной жизни были спортсменами, их главная цель – спортивные достижения. А их противники были диверсантами, главная цель которых заключалась в «путешествии к центру ада с возвращением». Поэтому последние и работали «на поражение», нанося оппонентам колющие и вырубающие удары. Через две минуты на тротуаре остались пять обездвиженных и окровавленных тел. Проститутки еще в начале драки поспешно ретировались…

– Ходу, пока менты не подъехали, – схватив Рамзеса за руку, рявкнул Савченко.

– Вот это оттянулись, я понимаю, по-взрослому, – всю дорогу возбужденно подпрыгивал Рамзес.

Ночь они провели в дорогом клубе, где под грохот музыки в стиле «техно» познакомились с двумя шикарными девицами, с которыми впоследствии и провели несколько дней, выделенные начальством для краткосрочного отпуска.

Через месяц диверсионная группа настигла приговоренного полевого командира, а еще через три чеченский снайпер достал Рамзеса…

Виктор вновь перевел взгляд на соседний столик. «Питбуль», перегнувшись через столик, что-то нашептывал своей спутнице с совершенно серьезным видом, а блондинка, запрокинув голову, демонстративно громко смеялась.

«Безнадежная дура, – поставил окончательный диагноз Савченко и тут же подумал: – Хотя Рамзесу наверняка пришлась бы по вкусу».

Наконец принесли заказ, от шашлыка исходил дурманящий аромат, а люля-кебаб еще шипел на овальной сковороде.

Официант поспешно наполнил рюмку на высокой ножке из хрустального, конической формы, графина. Тонкие стенки рюмки запотели.

Кивком головы Виктор великодушно отпустил официанта и, как только тот удалился, глубоко выдохнул и опорожнил рюмку, холодная горьковатая жидкость обожгла стенки желудка. Только теперь он ощутил настоящий голод и с аппетитом накинулся на еду.

Неожиданно на потолке вспыхнуло несколько прожекторов, залив ярко-желтым светом круглую сцену в центре зала. Из замаскированных в стенах динамиков полилась восточная музыка, мягкие звуки струнного инструмента вплетались в доминирующий барабанный ритм.

На сцену выпорхнула молоденькая девчонка в традиционном танцевальном наряде, длинной яркой юбке и расшитом монетами лифе, на манер старинной кольчуги.

Танцовщица задвигалась в такт музыке, по мере ускорения музыкального темпа убыстрялись и движения девушки. Наконец барабан заглушил все звуки и танцовщица замерла на месте, предавшись танцу живота.

Виктор позабыл о еде, о недопитой водке, его взгляд был прикован к фигуре девушки, животу, бедрам, высокой груди. Эти движения будоражили сознание мужчины, заставляли кипеть кровь.

Не в силах терпеть эту муку, Виктор промокнул взмокший лоб салфеткой, бросил несколько крупных купюр в местной валюте и поспешно покинул ресторан.

За тяжелой дверью звуки музыки были неслышны, и Савченко, переведя дух, направил свои стопы в фойе гостиницы. Делать сегодня ему было нечего, поэтому Виктор решил пораньше завалиться спать.

Но на сегодняшний день испытания для бывшего морского пехотинца еще не закончились. Оказавшись возле шахты лифта, он вдруг увидел, что к нему приближается та самая сексапильная брюнетка, которую он увидел днем. Молодая женщина встала в полуметре от Виктора в ожидании лифта.

Двери трех лифтов раздвинулись одновременно, из центральной кабины выпорхнула стайка молодежи, из двух других вышла большая группа мужчин в строгих деловых костюмах. Европейский и американский бизнес вел упорную экспансию на нефтяной Клондайк.

Уступая дорогу бизнесменам, брюнетка сделала шаг в сторону, почти вплотную приблизившись к Виктору. В ту же секунду молодой человек почувствовал, как в его ладонь что-то вложили.

«Опять шпионские страсти», – зло подумал он, но кулак тем не менее крепко сжал.

Толпа схлынула, брюнетка, даже не окинув мужчину взглядом, направилась к крайней левой кабине, он же шагнул в центральную, где еще витал стойкий запах сигарет и парфюмерии.

«Стрелок. Привет от Христофорова. Нужно поговорить. На ночь балконную дверь не запирай».

Оказавшись в номере, Савченко несколько раз перечитал скупой текст записки, под которым не было никакой подписи. Впрочем, это было вполне понятно, любое имя, кроме Христофорова, ему ничего бы не сказало.

Еще раз скользнул взглядом по записке. Строчки были корявыми, чувствовалось, что писали второпях, скорее всего именно в тот момент, когда он вышел из ресторана.

«Что это, провокация? Вряд ли. После ареста Христофорова и Лялькина моя скромная персона никакого значения вообще не имеет. Если бы на мой счет вышла какая догадка, никто, ни ливийцы, ни тем более местные «мусора», не стал бы вертеть хитромудрые комбинации, а поступил проще. За жабры и на солнышко, били бы до тех пор, пока не сознался. А потом без особых изысков «перо» в бок, и готово. Значит, не чужие. Выходит, свои.

Разорвав записку на мелкие клочки, Виктор выбросил обрывки в унитаз и спустил воду. Быстро раздевшись, он шагнул под холодный душ, надеясь таким образом погасить пожар похоти…

Базар – это зеркало любой восточной страны, как торгуются на Востоке, больше нигде не торгуют. Потому что торг здесь считается едва ли не священным ритуалом. Человека, который покупает, не торгуясь, на таких базарах не уважают – ни остальные покупатели, ни тем более продавцы.

Торг всегда проходит очень эмоционально, часто превращаясь в театрализованное представление. Но иногда спектакль перерастает в нечто большее, что нельзя назвать иначе как гладиаторские бои.

Подобное «сражение» развернулось на главном рынке Буктара, там разгорелась ожесточенная драка. Молотили друг друга не покупатель с продавцом, а два покупателя, не желающие уступить друг другу дешевую статуэтку африканского охотника из черного дерева. Драка была настолько ожесточенной, что пришлось вызывать полицейского, надзирающего за порядком в торговых рядах.

Вмешательство в драку стража порядка не остановило ее: оба драчуна дружно накинулись на полицейского.

Тому пришлось вызывать подмогу. Конечный результат был плачевным, обоих хулиганов препроводили в полицейский участок. На следующий день состоялся суд, их судили за нарушение общественного порядка и нанесение увечий полицейскому.

По первому пункту оба драчуна получили по полгода тюрьмы, а по второму должны были выплатить пострадавшему по тысяче буктарских динар.

Осужденные направились к месту исполнения наказания, а нанятые адвокаты в тот же день выплатили назначенный штраф пострадавшему, чтобы впоследствии не усложнять им тюремную жизнь. Таким образом план операции «Проникновение» прошел успешно.

Уже через три часа Назир Шах получил сообщение от внедренного в тюрьму оперативника сообщение:

«В связи с малым сроком назначены на хозяйственные работы, что позволяет передвигаться по всей территории тюрьмы.

Русских содержат в отдельном боксе под охраной семи вооруженных конвоиров. Из отрывочных разговоров надзирателей стало ясно, их «делом» занимается лично главный криминальный комиссар Абуала Малик, который напрямую информирует султана о ходе следствия.

Используя свой статус (хозработник), изучаю внутреннюю инфраструктуру тюрьмы. Надеюсь к концу недели составить подробный план.

Сурок».

Следователь Назир Шах отключил свой ноутбук и в мыслях восхвалил Аллаха за его безмерную мудрость, позволяющую людям изобретать нужные и полезные вещи, вот хотя бы миниатюрные передатчики, способные сбрасывать информацию прямо на компьютер.

После молитвы следователь вернулся к делам насущным. Засланные в тюрьму оперативник (Сурок) и прикрывающий его боевик (Аллигатор) пока со своим заданием справлялись. Когда будет готов план внутренних коммуникаций тюрьмы, можно будет заняться разработкой операции по ее захвату. А пока…

Мысли Назир Шаха клубились, как рой надоедливых мух. Дать полный ответ по русским арестантам мог только один человек (конечно же исключая султана Буктара), комиссар полиции Абуала Малик.