Текст книги "Это лето"

Иван Яковлев
Это лето

© Иван Яковлев, 2018

1

– Лапиков! – крикнул мне мастер.

Я обернулся, оставив свой шлифовальный станок без дела.

– Иди, тебя начальник участка вызывает. – сказал он.

– А что случилось? – спросил я, потянув за рубильник, и вырубив ток.

– Не знаю, сказал что бы ты срочно зашёл.

Мастер был обыкновенный и заурядный рабочий человек, которому уже за сорок. Время брало своё, он уже не гнался за красным столом, наверху в канцелярии завода. Задница его уже начинала виснуть, а спина вылазила кверху. Нормальная реакция, на тех кто вкалывает.

Начальник участка был у себя:

– Вызывали? – спросил я, зайдя в кабинет.

– А Лапиков, да давай заходи. – он открыл папку и достал несколько чистых листов. И положил передо мной ручку.

– Увольняете? – спросил я, чувствуя как у меня немеет под языком.

– Ты сколько уже лет, здесь работаешь? – спросил он.

– Семь лет будет. – ответил я, нервничая и комкая в руках сигареты.

– Не мало знаешь, не мало. Да ты садись, чего вспотел то?

Он открыл второе окно у себя в кабинете. Август удался самым жарким, за всё лето. Цеха били и работали, время шло, и скоро близился обед.

– Семь лет, человек трудиться на нашем заводе, семь лет.

А мы ему не разу не давали путёвки на море. Это как понимать то?

Если бы я мог ожидать другой расклад событий, я бы и не переживал, однако увольнение с путёвкой на море, мало чем конкурировали в моей тревоге. Начальник ткнул вентилятор на столе.

– Во общем даём мы тебе путёвку, на две недели. Отдохнёшь, наберешься сил, всё равно в отпуск уходишь. Будет что вспомнить, найдёшь себе там самочку и будешь с ней кружиться. Гляди ещё и женишься.

Он засмеялся и подал мне оригинальные листы формуляра.

– С 1 сентября по 12, а там приедешь как кот. Чего вспотел то? Чего глазами захлопал? Пора взрослеть, и жениться, а то так и будешь ходить лопухом.

Я был не согласен.

– У меня свои дела в отпуске, – начал отговариваться я. – Да и не с кем мне ехать, а один я не хочу. Идите вы куда подальше со своим морем.

Я кинулся к дверям, и вышел наружу, словно из кипятка бросился в лёд, и ошпаренный до конца дня не мог прийти в себя.

– Что он тебя вызывал? – спросил мастер в душевой.

– Да, так, на море дают путёвку. – я уже почти уходил, почти неизвестный, с секретом в голове и полотенцем в руках.

– Куда, куда? На море? А ты что? – мастер подошёл голый ко мне, потряхивая своим инструментом и вытирая спину.

– Мне некогда, да и желания нет, – ответил я.

– Ничего себе, желания нет. Тут уже пять лет получить не могу, а он желания нет. А может силёнок нет, ехать то?

Один засмеялся, а остальные подхватили, дрыгая своими набитыми животами и концами.

– Да пошли вы, – крикнул я и ушёл в раздевалку.

2

Мысль о курорте в сентябре, не давала ни грамма покоя, ни ночью ни днём. Мама заметила в моих глазах не ладное:

– Что, опять влюбился? – спросила она, улыбаясь и напоминая, последние события моего романа.

Наивность, с которой я тогда приходил к ней и уходил от неё, была белая и бесполезная как старое, замёрзшее дерьмо. Выкачав из неё несколько поцелуев, за три дня, больше ничего не произошло. Я был не правильно организован с ними. Слишком добр и слишком ласков. Добрым и ласковым судьба дрочить, там за тёмным углом, и я это знал.

* * *

Вечером того не броского дня, в мою серую обыденность, ворвался телефонный звонок, словно молния разрезав на пополам трубку и разбив мой стакан холодной воды.

– Алло, – ответил я.

– Привет, – донеслось оттуда. – Есть дело, через пять минут будь готов. Потный стакан смотрел на меня с неизвестностью и жалостью, я смотрел на телефон с омерзением и страхом. Через пять минут я стоял на улице, и подъехала чёрная «десятка». Блестевшая своей простотой до воли абсурда, с грязными дисками на колёсах и вмятиной на левом боку. За рулём этой красотки с разбитыми крыльями, сидел человек чья похоть, подобно муравейнику, постоянно бурлит и не успокаивается. Это был один из моих знакомых, от которого я всегда старался спрятаться, ведь кроме счастья мы с ним находили лишь беды. В машине стоял рвотный аромат кофейной «ёлки» и его одеколона с ландышами. Кривой спустил колёса с ручника и мы тронулись. Мне он вообще то не очень нравился, но счастья попытать выходил с ним всегда. Обычно оно нам не светило.

– Куда мы едем? – спросил я.

– Две девчонки, ждут хорошей порки. – ответил он, и открыл бардачок. Оттуда выглядывали несколько бумаг и пачка презервативов.

– Возьми себе, – сказал он поворачивая на трассу.

Я забрал кубышку и с волнением начал думать о будущей посиделки. Я всегда волнуюсь. Даже сейчас, сидя и печатая я волнуюсь, волнуюсь, а не бред ли всё это?

– Кто они такие? – спросил я, потирая свои ладони об свои голубые джинсы. Август был беспощаден и кончалось лето, близился отпуск и я ехал на блядки. Однако тёмные мысли о море, мне не давали покоя.

«Какого чёрта?» – спросил себя я. «Никуда я не еду, я не чокнутый» и перекинулся на предстоящую ночь симфоний чувств и великих движений. Мысленно, я оставался в кабинете начальника с заявлением на столе. Будь оно проклято.

– Никаких прелюдий, слышишь, – Кривой был похоже навеселе. – Берёшь, хватаешь и долбишь.

Третий раз я сажусь в его машину, и мы едем на неудачные ночные сплетни наших достоинств и козырей. Мне было это не по нутру и не по нраву. Я не нормален, но такие знакомства я считал трагедией человечества, или треск человечности, когда мужчине от женщин, нужен лишь приятный выход своей хлопушки. Я давно искал девушку своей мечты, девушку и будущую жену, но мне не везло. Онанизм, лучшее средство для морщин и от порчи.

– Сзади вино, выпей для смелости, – Кривой кажется сам теребил свой страх или обманывал себя своей смелостью, тогда как его маленькие глазки, бегали вокруг своих орбит и под носом, стекал наверное холодный пот. Дороги были заполнены больше обычного. Пробки.

Я раскупорил бутылку красного и отхлебнул сухого Каберне.

– Скоро приедем.

Я почувствовал как у меня всё загорелось, миллионы фантазий и похотливых желаний, включили механизм твёрдой ходьбы и уверенность походки. Однако это было только внешне. Внутри, я сгорал как машина которую поливают бензином. Капля по капле.

– Я слышал тебе предложили путёвку на море?

– Ну и что с того?

– Ты будешь полный дебил, если откажешься. – он завернул во двор и припарковал машину. – Вон их окно, видишь свет горит. Третий этаж.

И действительно, а с балкона свисала девушка с сигаретой в зубах.

«Матерь Божья» – подумал я. Неужели, это она лишит меня невинности? Настоящая мечта поэта, но не моя точно. Красное, румяное лицо, явно принявшее свою дозу. Сиськи свисали с самой рамы балкона, выпрыгивали наружу и просились на ручки. У меня зашевелилось в штанах, и остановилось в голове.

– Эй, глянь! Две ебучки приехали! – крикнула она и загоготала. И вдруг, выскочили сиськи другой вампирши, что более привлекательней и трезвей. Они были не плохи.

– Мы вас ждём мальчики. Квартиру вы знаете, – и они спрятались в конуру без вольности.

А он всё набухал и голова кружилась всё сильней, и не решительность моя вылазила осторожно, но уверенно как червяк из яблока. Страх, словно подстрекатель, уничтожал всю мою любовь к женщинам. Кровь кипела, и бурлила перед настоящим и неизвестным. Я снова отхлебнул вина, чувствуя как от волнения немеет язык.

«Уверенней!!» – приказал себе я. Мы ступали на лестницу, как чёрные солдаты СС, в гетто евреев, в дома проигравших и проклятых. Улицы предсказывали ночь. Двери уже были открыты, а в коридоре стоял дым дешёвых и сладких сигарет. Первым вышла толстушка.

– О, две ебучки. А мы вас так заждались, что почти всё вино выпили, но водка не тронутая.

Она чмокнула меня, и схватилась за бок.

– Худышка такая. – она снова открыла свой рот бегемота, издавая звуки, похожие на скрежет водосточных труб.

Напряжение в конечностях ног сошло, и кровь стала отливать обратно в мозг, оставляя все надежды на постельные танцы.

Кривой обнял её и ущипнул за задницу, мы пошли в большой зал. Два кресла и один диван. Телевизор. Шкаф. Стол. Ещё одно уродство быта. Вторая подруга была гораздо симпатичнее, и она мне даже понравилась. Мы переглянулись и улыбнулись друг другу. Толстушка ухаживала за Кривым, они уже целовались, и он лапал её сиськи. Я стоял не дыша, и сел в кресло. Черноволосая внезапно взяла бутылку водки, опрокинула по двум стаканам и подставила один мне.

– За знакомство, – сказал я, и подмигнул ей. Она улыбнулась, и подняла стакан первой.

«Чёрт, – подумал я. Нужно заняться ей. Пора целоваться.»

Её руки, взяли со стола копчённую солёную рыбу. И жир и масло, стекал по рукам до того как она пустила это через свои пухлые губки, с наслаждением шмакая и размазывая всё это языком, окончательно погубив мою надежду, и заодно свой вечер.

А Кривой уже вовсю лежал на толстушке и спускал с себя штаны. Чернявая продолжала есть рыбу, хватаясь за её голову и впиваясь в жир и масло, своими ногтями, поедая один кусок за другим. Внутренности мои запричитали, и не единый во мне дух не сказал «Останься». В какой раз, я вижу небо чёрного цвета, но оно без душно и не приветливо ко мне.

– Отойду в туалет, – сказал я.

– Давай, – прожёвывая сглотнула эта голодная сука. Я вышел в коридор и бесшумно открыл дверь, после чего вышел и также закрыл её за собой. Теперь я был жалким евреем, убегавшей с места где бичуют гестапо и СС. Невинность моя была захвачена и пленена в места отдалённые для других людей. Ещё одна ночь ушедшая и спрятавшая меня от всего легкого и простого.

Вернувшись домой, я со злостью упал на кровать. В мозгу бушевало море.

3

В 11:30 я зашёл к своему начальнику. Его кабинет был пуст, окна на распах и бумаги схем графиков на столе. Небывалое сомнение всё ещё сидело у меня в голове и в самых слабых мышцах тела, однако я решил, что хуже быть не может. Нужно было встряхнуться и смыть с себя прежнею пыль, грязь прошлых неудач и неуверенность в себе. Или можно пропадать, наверняка и смело.

– А это ты, – в руках начальника была кипа бумаг. Он сел за стол и бросил их себе в урну. Снял туфлю и вдобавок помял их до принятия мелкой формы. – Чего тебе? Мне нужно уезжать.

На этих словах он одел свою туфлю и сплюнул в урну, с ещё живой кипой бумаг.

– Я пришёл написать заявление, – сказал я, и сел к нему за стол.

– Неужели на расчёт? – спросил он ухмыляясь, выставляя на вид свои кривые и золотые зубы.

Секундой, вспышка поменяла его взгляд, и кажется он всё понял.

– Решился подлец, а мы чуть старой бабке не отдали. Вовремя сукин ты сын. Билеты покупай, а то опоздаешь.

Я написал заявление о нужде в лечебном санатории, и расписался.

«Сочи… Лазаревское…Санаторий «Тихий Дом»… Чёрт – подумал я. Что я наделал? Пиздец».

Искромётные мысли, засевшие в моей голове, не давали покоя ни днём, ни ночью. До поездки оставалась неделя, близился отпуск, месяц отдыха, месяц жизни в раю, и две недели на море. Но оно, меня не отпускало. Я словно был запрограммирован на эту функцию, и отдалиться чем на пять минут, я от неё не мог, как не пытался.

– Билеты купейные, нижние места, – на следующий день, я купил билеты на разные числа.

Единственной сложностью было всего лишь то, что ехать я не особо и хотел, но и вырваться от себя и всех остальных было удачей. И выхода не было, и отказаться было стыдно, но и ехать было страшно. Единственное место, где я был вдали от дома, это у родни на Приволжье.

– Дали путёвку, вот нужно отдохнуть, – говорил я всем, но без радости и восторга.

– Вскроешь несколько ракушек, да? Там такие сейчас тёлочки гуляют, – и всё в таком духе. Других разговоров о море, почти не было. Сверстники мои, спорили о численности самок на курорте, а старики твердили о лечении поджелудочного тракта. Я не знал о чём думать.

Оставалась всего неделя.

«Пора собирать чемоданы» – решил я.

– Что с собой больше брать?

– Побольше гандонов, – отвечали мне.

– Нет, серьёзно.

– Поменьше всего, почти всё будет там не нужно.

Я набросил на бумаге список вещей, которые пригодятся на две недели:

«Вещи на каждый день: нижнее белье(4 пары трусов), зубная паста, зубная щётка, пена для бритья, бритва, лосьон после бритья, туалетная бумага, презервативы, таблетки. Далее: одну рубашку на выход, пару джинсов, две пары шорт, две пары плавок, пять футболок, сланцы, спортивный костюм. Итого: в мою старую сумку поместилось лишь половина заявленного.

Всё было нужно, все было при деле. Нужна была новая сумка.

* * *

Вечером того же дня, я купил новую туристическую сумку с вместимостью до 40 литров.

– Тебе зачем такая? – спросил продавец.

– На море еду. – отвечал я.

– Вот и бери, 40 литров вина домой привезёшь.

– А мои вещи?

– А какой дурак, привозит своё обратно?

Но я всё равно купил, одна из самых лучших во всём городе.

Так получалось, что мысли о путешествии к центру Юга, не давали мне покоя днём, а ночью в особенности. В свои 27 лет я многое достиг, и столько же упустил. Вредно об этом думать по ночам.

На следующие утро, я пошёл на работу. Последний день самый трудный собака, и более когда ты на чемоданах на юг. Где то верещала сирена, я пил кофе, мой станок не работал.

– Поздравляю, всё-таки решился, – это был Обоссы колено. Я его давно знал, один из старых заводил пьяного театра. – Я был там, куда ты едешь. Там классно.

– Да уж, – сказал я.

– У меня остался номер, от одной проститутки, я тебе его дам. Завтра найду его и позвоню тебе. Её услугами я не пользовался, но мало ли.

Он хлопнул себя по животу и ушёл. Я пил кофе и думал о проститутках, о любви, о поэзии, о моём незаконченном романе.

И вот трескотня вокруг цеха закончилась, я ушёл в душевую, выпил сто грамм, закурил Мальборо.

Мой отпуск начался с этой минуты, как я переступил порог этой блядской конторы в белый свет.

4

Перед тем, как ехать в оздоровительный санаторий, нужно было пройти врачебную комиссию, что бы там знали что тебе лечить. Начиная от язвы и заканчивая потением ног, или же вялым стояком на ряду с газовыми извержениями. Здоровье меня не беспокоило, мне было плевать. Процедуру нужно было пройти.

– Что будем лечить? – спросил участковый терапевт.

– Даже не знаю, – ответил я. – Я вроде здоров.

– Это легко сделать. Поясница болит? – спросила она.

– Нет.

– Значит будем лечить поясничку.

Заполнив несколько бумаг она кинула их медсестре, после чего отправили меня на рентген спины. Карта лечения была у меня на руках, на рентген идти я отказался. Не нужно мне это, подумал я.

Август был на мели, сентябрь близился всё ближе и ближе, как поездка на море. Вертихвостилось всё вокруг, а я ещё даже не собирал вещи. Нужно начинать, подумал я и занялся делом.

Итак. Одежда. Вот что меня волнует. Погода теперь обманчива, а что будем там? Ладно к чёрту.

Пять футболок, самых лучших. Есть.

Пять трусов, самых лучших. Есть.

Джинсы от Lee. Есть.

Спортивный костюм Nike. Есть.

Пять пар носков. Есть.

– Блять, устал. – сказал я. И какого только меня несёт туда.

Людей я никогда не любил, и держался больше одиночество и сумасшествия на грани гениальности. Заварив кофе я продолжил.

Морские принадлежности. Чёрт, терпеть не могу пляжи.

Что там у меня есть? Да ни хрена. Ни плавок, ни трусов, и плавать я не умею.

– Ладно, потом закончу, – сказал я. Выпил кофе и позвонил телефон.

– Да, – кинул я в трубку. Это был Обоссы колено.

– Я нашёл номер девицы, записывай.

Он диктовал номер, я для чего то его писал. У меня были мысли о съёме шлюх, но не на все сто. Следующий час, я провёл на диване, как снова зазвонил телефон.

– Алло.

– Привет, ты дома? – Кривой.

– Да я дома. – ответил я.

– Выходи, я подъеду к тебе.

Я разьеденил разговор, взял сигареты и вышел на улицу. Холодало вечерами, да и вообще осень ранняя в этом году.

Но красивые девушки, да и не красивые, не снимали с себя летних нарядов, они сверкали своими длинными ногами, на длинных каблуках. Я люблю длинные каблуки, в этом есть своя мистика. Эротично, правда. Как красивая ветка яблони на которой десятки красных яблок. Убери яблоки, будет голая ветка. Так, с этими чудными ножками.

Кривой остановил свою машину, в метрах десяти от меня. Но не выходил, а кивнул рукой. Я подошёл.

– Садись, есть дело.

Я открыл дверцу и сел в машину. Как мне это надоело.

– Что с тобой случилось, почему ты тогда убежал? – спросил он.

– Мне стало дурно. И вообще что мы здесь стоим, зачем ты меня звал?

– Я же сказал, есть дело.

– Никаких дел мне не нужно, отвали.

– Придурок, если бы ты не продинамил, она бы поимела тебя. Представляешь как мне было стыдно за тебя.

– Да, представляю. – сказал я открыв дверь.

– Погоди, она хочет ещё раз с тобой встретиться.

– Кто? – спросил я.

– Её зовут Катя. Вот её номер, она просила чтобы ты позвонил.

Он протянул мне отрывной лист от газеты с её телефоном.

– Позвонишь? – спросил он. Я вышел из машины, и ничего не ответил.

Несколько погодя, зазвонил мой телефон. Неизвестный абонент. Я подождал, пока перестанут звонить, и занялся поиском номера. Когда я отыскал рванину от газеты, то оказался прав. Это был номер той сумасшедшей, но симпатичной девушки. Телефон лежал на моём столе, а я гадал. Звонить или не звонить. Пустил на кухне кран с холодной водой, выпил целый стакан. Пошёл к себе, и взял в руки телефон. Нажал перезвонить, а затем пошли гудки.

– Алло, – тоненький голос, зазвучал в телефоне.

– Привет, это Иван. Тут мне дали твой номер, – начал я, но она прервала меня.

– Я знаю, давай заходи ко мне. Я тебя буду ждать в гости. – сказала она.

– А ты где? – спросил я.

– Недалеко от булочной «У Мухи», 49 дом. Придёшь? – кроме её голоса, я уловил какое то движение.

– Ну, подойду, – сказал я и бросил разговор.

Вечно попадаю в задницу, подумал я. А может и получится и она трахнет меня. Дело в том, что в свои 27 лет, я был несчастным девственником.

Она стояла напротив своего дома, и курила. Я гадал, она или нет. Она.

– Почему ты решил прийти? – спросила она.

– Ты пригласила, – удивился я, закинув в рот леденец с морозной свежестью. Курить я бросал, а перед сексом мне казалось это извращением.

– Пойдём ко мне? – сказала она, открыв парадную дверь в большом общежитии.

– Почему ты исчез тогда? – спросила она, шагая впереди меня.

– Мне стало не хорошо, – ответил я.

– А сейчас, ты как? В порядке? – она повернулась ко мне.

– Сейчас, да. А куда мы идём?

– Ко мне, конечно.

Мы поднялись на второй этаж, где было две железной двери. Она открыла дальнюю и мы вошли. Здесь было комнат десять, и все с разными входами. Мы остановились возле жёлтой, с надписью Катя.

– Только смотри тихо, там спит моя доча. – она вяло толкнула дверь и вошла внутрь. Следом, вошёл я. В нос ударил запах кислой капусты, и чего то сладкого вдобавок.

В конце тесной комнатушки, стояла старая кровать. Обоев не было, голые стены, телевизор на комоде, стол, два стула, холодильник. А в кровати маленькое тельце.

Ну блин, подумал я. За каким я здесь?

– Разуваться? – спросил я, вешая куртку на советские крючки слева от двери.

– Да, кофе будешь? – спросила она, порхая по полу как мотылёк. Она была легка и прекрасна, и я заметил как она движется. Будто на льду, но по ДВП.

– Садись, – сказала она.

Я сел, и снова взглянул туда где спал ребёнок. Мне было не по себе.

– Сашка сказал, ты писатель. – она села напротив меня с чашками кофе. Мы выпили.

– Скорее нет, чем да.

– Дашь почитать? – сказала она, закинув ногу на другую. У неё были прекрасные ноги. Я начинал возбуждаться, но на кровати шевельнулся ребёнок.

– Тебе вряд ли понравиться, – сказал я, и думаю я о том, как бы убраться от сюда.

– Ты же сам мне нравишься. – и снова она заигрывала ножкой. Я снова возбудился. Ребёнок спал и видел сны.

– Мне нужно сходить в туалет, посиди пока тут, – сказала она, накинув на ноги тапочки и вышла.

Спокойно, успокаивал себя я. Всё гораздо проще, чем ты думаешь. Ребёнок снова шевельнулся. Кофе было горьким, не вкусным. Запах кислой капусты убивал, и я решил открыть окно. Встав со стола я подошёл к окну, и заглянул в кровать, где лежала её дочь. Откупорив форточку, я вдохнул свежего воздуха. Он снова обмяк.

Когда она вошла, я уже сидел за столом, а она и не заметила что окно открыто. На улице гудели машины, играла музыка. Сняв тапочки, она подошла ко мне и села на колени. Я опять возбудился.

– Подари мне свою книгу, а я тебе подарю свою, – сказала она, поглаживая мой живот.

Я кашлянул, у меня бурно вставал.

– Ты тоже пишешь?

Она не ответила, а лишь прильнула ко мне губами. Я обнял её, но на большее меня не хватало. Увидев как в штанах поднялось, она расстегнула свои джинсы и села на меня задом. Я вспотел не на шутку, и не заметил как скинул с себя брюки. Но я был ещё не в ней, а она не во мне.

– Давай, покажи мне любовь, – сказала она, отворачивая центр своих трусиков в сторону.

У меня уже основательно торчало, гигантская машина любви. Ну, гигантская по моим меркам.

И вдруг, мой взгляд устремился в кровать. Эти чистые, эти нетронутые жизнью глаза, смотрели на нас с непониманием и ужасом. Секунды предостерегали дикий вопль, плачь разлетелся по вонючей комнате, и выходил через окно на улицу. У меня всё ещё стоял, а она вскочила с меня к дочери, жадно хватая ту за голову, целуя, и забыв отвернуть трусики на прежнее место. Я накинул брюки назад, пригиная его вниз, но он не желал слушать, я просто перевозбудился.

– Может мне уйти? – сказал я.

– Иди на улицу и подожди меня, – ответила она, всё ещё успокаивая малютку. Чего она испугалась? Скорее меня. Ещё бы. Я вышел с комнаты, а потом на лестницу. Хотелось курить, я достал пачку сигарет и закурил. Было поздно, я надумал вызвать такси, но дождаться её.

Когда сигарета кончилась, я постоял ещё минут десять, а потом вышла она.

– Прости, что так получилось. – сказала она. – Есть сигарета?

Я протянул ей Parliament, она закурила.

– Ладно, чего уж там. – сказал я, в душе терзая всё что можно.

– Позвони мне завтра, я буду ждать. – сказала она, возвращаясь к парадной.

– Слушай, а как её зовут? – спросил я.

– Дочь? Эля, а что? – ответила она.

– Да так. Ну я пошёл.

И мы попрощались. Я вызвал такси, снова закурил, и пока ехал сочинил стишок. Похоже влюбился.