Текст книги "Книга Брандера"

Карн помедлил мгновение и стал подниматься.

Часа через два Карн стоял на возвышении в Большом зале и встречал первых гостей. Это был обычай в Девятке забывать о вражде в праздник Адвента, когда и друзья и противники могут встречаться на празднествах. По такому случаю все носили самое лучшее платье и вели себя безукоризненно.

На галереях по всему Большому Залу слуги, у которых был выходной, толпились разодетые, глазея на господ внизу. Для них будет устроен праздник отдельно в полночь, в помещениях и коридорах рядом с кухней на втором уровне. Даже при теперешних скудных средствах Карн считал невозможным лишить своих людей такой благодарности раз в год. Он помахал лицам, выстроившимся вдоль каменной балюстрады галереи, и улыбнулся их ответным приветствиям. У него потеплело на сердце.

Орконан около огромного ящика с подарками у главной двери Зала делал знаки Карну. Карн спрыгнул с края возвышения, вместо того, чтоб опуститься по ступеням, и кинулся к главной двери. Его мальчишеская выходка вызвала смех одобрения на галерее. Он махнул в ту сторону еще раз и подошел к Тану.

Карн приветствовал каждого гостя по имени, пожимал руки мужчинам, целовал руки женщинам, преподносил всем маленькие подарки из огромного ящика. Сувенир символизировал благополучие Дома и был обязателен на подобных праздниках.

Подарок каждому, сказал себе Карн, даже если придется влезть в долги, или начнутся толки о том, что он не может позволить себе даже такую мелочь. Тогда друзья и союзники начнут отходить один за другим. Рождество предназначено не для этого.

Шум за дверью Зала отвлек Карна от этих горьких мыслей. Компания ярко одетых людей спешила к нему, опережая людской поток. Карн тут же узнал серебристую шевелюру Черека Рица и женщину рядом с ним. Шарлотта Риц провела последний год в Доме Уединения недалеко от Зринна под присмотром аббатисы. Сейчас Дом Риц разодел ее в тончайшие шелка, мех, золотые цепочки и ленты. Это не было даже подобием одежды, которую носили воспитанницы Дома Уединения. Глаза ее сверкали. Перед Карном она грациозно склонилась в реверансе, поймала его взгляд и зарделась. Карну показалось, что в Зале жарко.

Шарлотта подняла руку, и Карн поднес ее к губам. Легкий запах розы шел от нежной кожи. Она взглянула на него из-под густых темных ресниц. «Ей, может быть, только семнадцать, но она знает, как получить то, что хочешь, – подумал Карн. – Не потребуется таких усилий, как с Лизанной, чтобы она оказалась в постели».

Лорд Черек стоял рядом с Карном. Карн поймал понимающий взгляд ее отца. У него мелькнула мысль, было ли правдой то, что засвидетельствовал врач, или его заставили сделать это, и не было ли у лорда Черека иной причины, кроме обучения, чтобы держать дочь последний год в Доме Уединения.

Наконец-то череда гостей закончилась, и Карн мог свободно танцевать, есть, пить, радоваться трубадурам и жонглерам, акробатам и дрессированным собачкам. Наконец-то он был свободен, чтобы начать узнавать ту женщину, которая должна стать его женой.

3

Это был день его бракосочетания. Карн стоял в холле, который опоясывал палату Совета, прислонившись к холодной синей стене. Еще несколько минут – и он снова будет женатым мужчиной.

Его сердце сильно колотилось. Его ладони взмокли, как будто это было впервые.

«Что это со мной? – спрашивал он себя. – Я же был женат прежде».

Ван Макнис и его хорошенькая жена появились из-за поворота коридора и остановились перед Карном.

– Доброе утро, Карн. Ты неважно выглядишь, – сказал Ван своим низким голосом.

– Доброе утро, Ван. Не знаю, что со мной.

Макнис рассмеялся.

– Предсвадебная лихорадка, Карн. Все пройдет, когда пастор Джарвис начнет службу.

Ван коснулся его руки: «Все будет хорошо». Коннор присоединился к ним. Он, Макнис и Ник фон Шусс были свидетелями со стороны Карна. Аббат Годвин Риц, Даннел Юра и Изан Грент, лорд Марк были свидетелями Шарлотты. Когда все шестеро собрались, они вошли в палату Совета и прошли в центр к столу Председателя. Харим Гашен поджидал их. Он решил, что публики не должно быть, так как была велика угроза покушений.

Придворный пастор Дома Халареков Джарвис вошел через боковую дверь и подошел к Председателю. Большие двойные двери в центре распахнулись, и в них появились люди в коричневых, зеленых и синих одеждах Дома Риц. Шарлотта появилась в дверях и на мгновение застыла в театральной позе. Ее длинные волосы потоком струились по подвенечному платью. На шаг отставая от нее, шел отец, Черек Риц, с подвенечной темно-синей шалью, которую невеста наденет после церемонии. Край ее был отделан темно-зеленой каймой, как принадлежность Дома Халарека.

– Очень тактично, – пробурчал Макнис на ухо Карну.

Шарлотта приближалась, двигаясь в какой-то особенной манере, кланяясь всем с изысканной грацией. Карн удивлялся, как ей это удавалось. Он гадал, кто обучил ее этому. Не в Доме Уединения же она это приобрела. Неважно, что там доктор Рицев говорит, но она не похожа на невинность. Карн был уверен, что Шарлотта хорошо знала, какой производит эффект своим движением, и задумала это специально. Эта женщина будет матерью его детей. Но создавать их будет не так ужасно, как с Лизанной.

Шарлотта встала рядом и опустила ладонь на его руку.

Карн повернулся с ней к пастору Джарвису. Пастор начал службу. Заканчивал он ее, связав их руки столой и помазав чело каждого маслом. Пастор Джарвис поцеловал Карна в обе щеки, а Карн повторил церемонию с Шарлоттой. Затем пастор развязал столу. Теперь они муж и жена. Шарлотта сияла.

Свидетели подписали контракт, и все участники церемонии вышли на свежий воздух поздней осени.

Их приветствовала толпа гостей, приглашенных из Девятки и малых Домов. К ним летели лепестки цветов и мелкие зерна. Цветы на радость, зерна для плодовитости. Карн и Шарлотта медленно приближались к столу под деревьями. Они опустились в сплетенные цветами кресла и получали поздравления и подарки от гостей.

Прием, казалось, длился несколько часов. Когда вереница гостей закончилась, началось пиршество. Мясо, овощи и фрукты, местные и экзотические, холодные эль, пиво и вина в корзинках. Гости разместились на солнце или под деревьями на траве. Карну нравилась эта идея принимать гостей на открытом воздухе. Это была затея Шарлотты, и многие гости подходили к ней выразить радость и благодарность за такой необычный праздник.

Новобрачным надо было пройти среди гостей, чтобы убедиться, что всем весело и достаточно еды и напитков. Сначала Карн был рядом с Шарлоттой, но было очень многолюдно, и она так хорошо справлялась, что он оставил ей эту заботу, а сам обратился к особенно разгорячившимся гостям, которых приходилось разнимать. Он отовсюду смотрел на Шарлотту, как она управлялась без него. Она представлялась гостям, которых не знала, знакомила тех, кто не был представлен друг другу, следя, чтобы пустые корзинки и бочонки заменялись полными. Она составит гордость Халарека, когда станет хозяйкой.

Разняв двадцатую или тридцатую пару драчунов, подумал, что некоторым мужчинам мало было развлечений с артистами и дрессированными животными, как предполагала Кит по опыту своей свадьбы. Он подумал, что она была права, что драки от излишка выпитого случаются все равно, есть затейники или нет.

Начались танцы для тех, кто был на это способен. Семь ансамблей играли на площадках вокруг зданий Совета. Карн поручил всех заботам Макниса и повел Шарлотту в их первом танце. Она танцевала изысканно, и он вел ее на расстоянии, приличествующем случаю. Это было восхитительно. Он давно, очень давно не испытывал такого томления и хотел насладиться каждым его мгновением.

Началась следующая мелодия, и Шарлотту повел в танце ее отец. Карн должен был, как хозяин, танцевать сначала с девушками, затем с неприглашенными на танец замужними дамами. Он было начал тракка с леди Элизабет Роул, когда вдруг заметил заминку в танце в пятидесяти метрах от себя. Он отпустил партнершу.

– Простите меня, миледи. Что-то там случилось, – и он указал головой направление.

Карн кинулся по траве бегом, пробираясь сквозь толпу. БенжаминII Роул недвижно лежал на земле. Тонкая, средних лет дама, возможно, его партнерша в танце, склонилась над юношей с бледным лицом. Карн быстро оглядел толпу. Никто не спешил покинуть это место. Никто не прятал оружие. Это не было похоже на убийство. Его на секунду обожгла мысль, что это было сделано специально, чтобы он оставил свою спину незащищенной – Роул был на ножах с ним с тех пор, как Карн наказал его за неповиновение, прежде чем он наклонился к юноше.

Никаких ран не было видно, Карн прислушался. Сердце не билось.

Карн поднял глаза и оглядел стоящих вокруг.

– Врача! – Он пристально посмотрел на побледневшую женщину. – Что случилось?

– Мы… мы танцевали, лорд Карн, а он… он вдруг упал.

Карн почти кричал.

– Есть здесь врач или нет?

Человек в униформе Гильдии протискивался сквозь толпу.

– Здесь, сэр!

«Подрабатывал где-то на стороне, – подумал Карн. – Не знал, что Гильдия это разрешает».

– Он мертв. Почему? – обратился Карн к врачу. Тот быстро осмотрел Роула.

– Сердечный приступ, сэр. Это предположение, но без аутопсии я не смогу сказать большего и…

Карн знал, почему тот не закончил фразу. Члены Домов редко соглашались на аутопсию. Тонкие иглы, раны от тупых предметов и удары по голове обнаруживались очень часто. Тогда «случайная» смерть или смерть «естественная» превращалась в убийство. Жизнь была достаточно страшной и без открытий, что существуют тайные пути убийства. Многие Дома не хотели знать этого.

Кто-то вел леди Элизабет сквозь толпу. Она упала на колени около мужа. Она разразилась слезами и тоненько, печально застонала, заныла. Звук этот переворачивал сердце. Бенжамин был не идеален с ней, но он был единственным, что она имела. Теперь его не стало, и, если сыновья не захотят, то ей никто не поможет. Карн бережно обхватил ее рукой, но кто-то грубо откинул его руку. Карн поднял глаза и увидел негодующее лицо Бенжамина III Роула.

– Что вы с ним сделали? – спросил юноша. – Он мертв. Вы все-таки его убили.

Карн поднялся и выпрямился во весь рост.

Он был на несколько сантиметров выше юного Роула. Карн вздохнул, отбросил мысль о свадебном вечере и смерти и стал Лхарром Халарека. Сказалась Академическая подготовка. Он стал одним из Девятки. Все изменения в нем отразились на лице Роула: оно сникло и посерело.

– Я забуду, что вы только что произнесли, – сказал Карн твердо и холодно. – Вы потеряли голову от горя. Я попрошу аббата Годвина поучить вас, как надо правильно обращаться к вашему лорду.

Роул дернул плечами.

– Я не буду больше подчиняться аббату, милорд. Мой отец мертв. Теперь я лорд в Роуле.

Карн взглянул на него удивленно.

– Я выполняю волю отца, милорд, а его воля освобождает меня от службы в Бревене. Меня заменит мой брат Денвер.

Глаза его горели гневом. Он ненавидит меня за отца, подумал Карн. Роул восстал, и это стоило ему большинства его детей и состояния. Роул восстал. И я виноват.

Карн понимал все чувства юноши в эти минуты. Карн приказал Роулу явиться с детьми в Онтар, хотя это было в конце ухла. Правда, сам Роул выбрал это время. Он мог явиться быстрее. Карн не мог простить восставшего, это нанесло бы урон его авторитету. Гхарры-вассалы не признавали прощения. Но Бенжамин III винил во всем Карна, ведь флайер разломился в бурю, погибли все, кроме самого Роула и его маленькой дочки Микитты. Роул выбрал мятеж и появился с повинной поздно в ухле.

– Я не виноват.

Карн не осознавал, что говорит громко, пока не заметил горящих огнем глаз молодого человека. Прощения ему не будет. В глубине души Карн часто думал, есть ли другой способ вернуть Роула в строй, хотя его мозг подсказывал, что любой другой путь будет роковым для всего Халарека.

Но он чувствовал себя виноватым из-за детей. Карн отвернулся от нового лорда Роула. С ним разберемся потом. Сейчас надо позаботиться о старом лорде. Он приказал людям в синей форме Онтара отнести тело в Гильдпорт для аутопсии и поручил Чилдрет и Дарлене Коннор позаботиться о леди Элизабет несколько дней, пока не стихнет острота ее горя. Тогда прояснится, позволят ли ей сыновья появиться в Доме, которым теперь правят они. Карн сожалел, что не знает подробностей о внутренней жизни Роула. Он не позволит, чтобы леди Элизабет была брошена на произвол судьбы, даже если ее придется забрать в Онтар. Эта идея не самая лучшая, поскольку он не очень любил женщин такого склада характера, но это уберегло бы ее от голода, холода и дурного управления в малом владении Роулов.

Что до аутопсии, если это сердечный приступ, никто не сможет обвинить Карна, что он отделался от непокорного вассала. Аутопсия должна быть проведена врачом Гильдии потому, что никто не посмеет сомневаться в выводах этого врача. Всем известно, что Гильдия никогда не делала фаворитом какой бы то ни было Дом.

Смерть Роула не могла не омрачить торжества. Гости спешили по домам. Еще до заката луга перед зданием Совета очистились от людей и флайеров.

4

Брандер стоял в Большом Зале Дома Джастин. Здесь не было тех великолепных окон, как в Халареке или Одоннеле, но Джастин был слишком древним для таких штук. Это был последний праздник перед Рождеством. Брандер огляделся. Почти все, кто был кем-нибудь, присутствовали. Как нейтральный Дом, Джастин пользовался у гостей большей популярностью, чем Дом Харлан. Отличная охота на таком вечере. Уже попались новый лорд Роул и Пауль IV Друма, представляющий безнадежно больного отца. Возможно, ПаульIII был на грани смерти. Возможно, он уже умер и был похоронен, все в тайне, чтобы удержать Одоннела от выступления против Друма, пока зима не сделала любую осаду невозможной. Брандер покачал головой.

«Пауль IV не так умен и не так изворотлив».

Джастин был нейтралом, и на его вечерах всегда было много девушек на выданье. Сюда считалось безопасным их привозить. Женщины всегда были самым лучшим источником информации, по мнению Брандера, об их Домах и делах. Их легко было вызвать на разговор почти на любую тему. Мужчины, более осторожные, редко высказывались о чем-либо важном в присутствии Харланов или их союзников. А Брандер всегда относился к женщинам, как к красивым безделушкам, и не более того. Это ему помогало в обращении с ними.

Он стал тщательно высматривать мужчин, которые могли бы его представить заинтересовавшим его молодым дамам. После представления и знакомства он подсаживался поочередно то к одной, то к другой даме. Его очарованье было в умении обращаться и опытности. Он этим гордился. Даже когда женщины узнавали, что они его не особенно привлекают сексуально, многие оставались его приятельницами.

Брандер уже побеседовал с шестью или семью девушками, когда в двери зала вошла Шарлотта Халарек. Пронесся шумок восхищенного шепота. Красота ее была действительно редкостной. Брандер не сомневался, что ее желал Ричард, все еще желал. Брандер наслаждался этой тонкой работой природы, как любой мужчина, и в лице Шарлотты Халарек было столько же манерности, сколько естественной красоты. Брандер следил за ней. Не мешало бы знать о ней побольше. Она была дочерью вассала. Бывшего вассала. Ричард не смог этого предотвратить, глупец. Но отношений вассальства было тем не менее достаточно, чтобы завести беседу.

Начались танцы. Брандер продвигался к кружку около Шарлотты, танцуя и меняя партнерш одну за другой. Терпение, говорил он себе, одна из сильных его сторон. Он будет танцевать с Шарлоттой. Тем паче, что он великолепно танцевал и ценился как партнер.

Случай улыбнулся ему. Он возвращал даму в кружок Шарлотты, когда один из младших кузенов Гормсби подвел Шарлотту к месту. Брандер протянул ей руку и поклонился ей с грацией, на которую только был способен.

– Позвольте следующий танец, миледи?

Шарлотта улыбнулась, зарумянилась и опустила свои пальцы в его руку.

– Конечно, милорд…

– Зовите меня Брандер, миледи. Меня не величали милордом никогда. Слишком важно. – «И слишком оскорбительно для Ричарда. Он не терпит, когда этим титулом называют кого-нибудь еще в Харлане».

– А ваш Дом?

– Друг Рицев много лет. – «Это правда, но это не рекомендация, и она не станет танцевать со мной».

Шарлотта смотрела на него сверкающими глазами.

– Загадка, милорд. Забавно. Я никогда прежде не отгадывала загадок, танцуя. – И она последовала за ним в центр зала.

Брандер предполагал, что Шарлотта откажется танцевать с ним, узнав, что он принадлежит семейству заклятых врагов ее нового Дома, но когда она назвала его точное имя, лицо ее засветилось.

– Харлан? Правда, милорд? Мой отец всегда очень высоко ценил ум лорда Ричарда.

«Так высоко, что порвал с ним, как только явилась возможность? Кто лжет, ты или твой отец?»

– Лорд Ричард будет рад узнать, что кто-то ценит его. Жизнь в Бревене безрадостна для него сейчас. Он одинок. Аббат содержит его очень строго.

Глаза Шарлотты сузились.

– Он совершил убийство.

– Распря между Харланом и Халареком давняя и жгучая. Он не намеревался убивать Ларгу.

Шарлотта вышла из круга танцующих.

– Нет, он готовил нож моему мужу. Я думаю, вам лучше отвести меня к моим друзьям. Я не желаю танцевать с кем-нибудь, кто предпочел бы увидеть моего мужа мертвым. Да и Карну не понравится видеть меня в танце с вами. У вас такое интересное лицо, а его не было здесь… – Ее рот захлопнулся, как ловушка. – Отведите меня к моим друзьям, милорд. – И Шарлотта сделала шаг вперед.

«Значит, вы делаете без Карна Халарека то, что не посмели бы при нем. Интересно».

Когда Брандер вел Шарлотту к ее группе, то он увидел Карна в главных дверях.

«Итак, вы видели, что он входил. Возможно, чувство преданности мужу было для ушей вокруг нас. Вы умнее, чем я предполагал, Ларга Шарлотта».

Брандер отошел от компании раньше, чем приблизился Карн, но он мог расслышать, как Шарлотта объясняла друзьям, что она не подозревала, кто ее партнер, а когда узнала, тут же прекратила танец.

Брандер решил понаблюдать за ней после Рождества, на праздниках Двенадцатой Ночи, хотя будет немного таких, где Харланы и Халареки будут гостями одновременно.

5

Карн сидел за столом библиотеки, глядя на языки пламени и размышляя о делах, которые нужно было закончить до последнего в этом сезоне Совета. Рождество прошло. Это было настоящее торжество. Ему было трудно выискивать время для украшения и подарков, а Шарлотта не желала заниматься этим. Ее удручало количество необходимых сувениров для гостей. Она, очевидно, ожидала гору подарков для себя.

Оставалось дело Роула, но оно могло тянуться до конца зимы. Молодому Бенжамину едва хватит этого времени, чтобы убедиться, сможет ли он управлять Домом и Семьей. Первый экзамен для него будет в собственной семье. Захочет ли его брат Денвер отправиться вместо него в Бревен? Речь Бенжамина III на свадьбе Карна не способствовала улучшению отношений, хотя аутопсия Гильдии показала, что лорд Роул умер от сердечного приступа.

Карн поднялся, когда вошла Шарлотта, одетая в накидку поверх ночного белья. Она была очень желанна. Она опустилась в одно из кресел и изучающе посмотрела на Карна. Он взглянул на часы. Она появилась не рано. Он опаздывал.

Он оглядел бумаги, разложенные на столе. Друма. Донесение Ольдермена Дюваля. Марк. Донесения разведки. Письма. И Шарлотта, ожидающая в кресле. Карн не знал, была ли Шарлотта грамотной. Женщины его семьи умели читать, писать и считать, и он не мог предположить, что Шарлотта этого не знает, хотя большинство благородных дам были неграмотны. Казалось, Дома считают, что им это не нужно. Он читал ей каждый вечер перед сном. Это делало ее ребенком перед ним. Это действительно было ее место, но…

Карн поднялся, подошел к камину и взял книгу. Рассказы, которые любила Шарлотта, были очень взрослыми, иногда слишком взрослыми на взгляд Карна.

Карн читал с полчаса, затем они поднялись по железным ступенькам и прошли в ее комнату. Они никогда не занимались любовью в его кровати потому, что Шарлотта находила его комнату суровой и неприветливой. Ему и самому она не нравилась, когда он впервые вошел в нее. Но настенная роспись, выполненная рукой Иджила, смягчала эту антипатию. Карн скользнул по стене глазами, когда они проходили в комнату Шарлотты. Хеймдал на радужном мосту, последние лучи заката, Иотунс у дальнего конца моста. Лизанна тоже никогда сюда не входила.

Карн сидел на краю своей кровати. Он был опытным любовником. Он знал это. Шарлотта не могла поколебать его уверенности в его умении, но его выносливость…

«Господи, помилосердствуй! Женщина стремится дальше и дальше, когда я уже ничего не могу дать! Никто не успокоит ее. Мне придется оставить ее ждать пять лет Ричарда! Она даже этого выродка заставит усомниться в своих силах».

Он скользнул в простыни под покрывало. Даже после многих ночей его саморазрушительных усилий у Шарлотты не было никаких признаков ребенка. Похоже было, что она пользуется средствами, хотя в контракте оговаривалось их отсутствие в течение двух лет брака. Карн устало повернулся на бок. Были праздники и приемы. Он согласился сопровождать Шарлотту на несколько вечеров между Рождеством и Советом. Он не предполагал этого. Шарлотта любила приемы и скучала, когда Карн отказывался по причине неотложных дел. Но Шарлотта быстро расширяла круг друзей среди молодежи из союзных Домов Халареков, и Карн иногда позволял ей отправляться на праздник одной, пока осведомители и преданные друзья не начали поговаривать о подозрительном и неприличном поведении.

Вейсман рассказывал, что видел Шарлотту флиртующей с купцом из Нирана. Он подозревал, что она хотела получить меха в ответ на свое внимание. Карн задумался, как далеко она предполагала зайти.

Карн повернулся на другой бок и накрыл голову подушкой, но мысли крутились в голове, не давая заснуть.

Ван Макнис доверительно сказал ему, что видел Шарлотту беседующей с Брандером Харланом и очень недвусмысленно ведущей себя с Сирилом Мелеваном. Карн после этого стал внимательнее.

Мятеж Сирила Мелевана против Карна еще не стих. Возможно, флирт Шарлотты прикрывал ее шпионаж для Харлана – Риц был вассалом Харлана несколько поколений. Возможно, Ричард через Шарлотту подстрекал Мелевана к новому выступлению. Или, возможно, Шарлотта думает получить удовлетворение от других, если не получает от него. Карн подумал, что даже семнадцатилетняя женщина не может быть такой глупой, чтобы искать любовников публично.

Карн лежал на спине, уставившись в потолок. Он повторял и повторял это себе. Все больше похожих сведений приходило от осведомителей Халарека в разных Домах. Шарлотта была очень дружна с гостями мужского пола. Особенно это проявлялось в танцах. Шарлотта много позволяла мужчинам во время беседы. Они касались ее, она отвечала взаимными прикосновениями. Дважды видели ее беседующей с Брандером Харланом. Это было слишком, чтобы не замечать. Если ее поведение бросается в глаза его осведомителям, оно бросается в глаза и остальным, и осведомителям врагов тоже. Поэтому Карн решил, что Шарлотта больше не будет посещать вечера без него, а это также означало, что он обязан резко сократить время, выделенное им для подготовки к Совету, или держать Шарлотту дома. Он решил, что если уж у него такой брак, то ему следует побывать на вечерах Двенадцатой Ночи. В это время он не знал, что такое решение добавит тревоги о политических приготовлениях, которыми он не занимался, к заботам о Шарлотте, и таким образом, о его репутации. Казалось, прошло несколько часов, прежде чем Карн заснул.

Самым главным праздником Двенадцатой Ночи был Бал Свободных. Он шел следующим за последним вечером перед зимним Советом, но в этом году Дом Коннор устраивал праздник после собрания перед Советом девятнадцатого нарна. Бал обычно проводился в городе, как редкое исключение, вне Совета, когда Свободные и лорды встречались не для торговли. Присутствовали только мужчины. Женщины Свободных оставались дома, потому что Слабость делала аристократок малочисленными, а Свободные города боялись браков с Домами больше, чем войн.

На этот раз был маскарад. Карн знал, что Шарлотте это понравится, и он составил свое расписание так, чтобы выкроить время для него. Готовясь к нему, Шарлотта была возбуждена как девчонка.

После заката шестнадцатого нарна Лхарр и Ларга Халарек переступили порог Ратуши в Ниране. Зал был шумным и дымным. Люди были одеты в костюмы животных, героев народных сказаний, циркачей. Иногда трудно было угадать, кто перед вами – мужчина или женщина. Карн постоянно чувствовал себя растерянным. Это было опасно. Он не подумал о риске среди сотни безымянных людей в зале, на празднике, где друзья и враги смешались. Он знал, что должен был предвидеть это. Маскарады были редкостью в Домах, но Карн слишком долго отсутствовал на планете и слишком был занят переживаниями о Шарлотте, чтобы подумать. Маскарады предоставляют слишком много возможностей для убийства. Прежде чем он успел открыть рот, чтобы сказать Шарлотте, что они возвращаются домой, она скользнула в толпу.

Он проследил за ее кудрявой головкой и решил было последовать за ней. Он снова подумал о риске и покачал головой. Будет безопаснее другое. Он знал ее костюм. Леди Лебедь должна будет вести себя вечером как настоящая леди.

Сам Карн не одел маскарадного костюма, потому что любой из них будет стеснять движения, а маска уменьшит видимость. Он это предусмотрел. Лхарр Халарек не может рисковать в зале, полном врагов. Карн увидел Эмиля фон Шусса, махнул ему и пошел в его направлении. Эмиль тоже был без маскарадного костюма. Маленький хорошенький цыпленок рядом обнял ручкой Карна и защебетал.

– Ты тоже цыпленок. – Карн узнал голос Кит. Карн засмеялся и поцеловал Кит.

– Не цыпленок. Лучше. Если я стану чьей-то мишенью, я не хочу, чтобы случилась ошибка.

– Хочешь потанцевать?

Карн огляделся, высматривая место.

– Это будет трудно сделать.

– Не так трудно тебе, как это будет нелегко мне.

Карн засмеялся и повел Кит к свободному месту, где пара гоблинов, цыганка, пират с Ригеля и несколько солдат в униформе прошлого Старкера-4 весело танцевали. Две дамы в лебединых нарядах стояли, наблюдая, но Карн знал, что Шарлотта еще не успела надеть свой костюм.

Он остановился и пригляделся. Шарлотта знала. Она, возможно, могла поменяться со своими подругами. Шутка над мужем, это почти невинно. Развлечение? Шарлотта могла развлекаться как она пожелает, и так, что Карн не сможет ничего об этом узнать. Или он узнает слишком поздно. Ярость ослепила его на мгновение.

«Маленькая дрянь! Дрянь, дрянь, дрянь, дрянь!»

– Карн, что это?

Карн повернулся к Кит.

– Шарлотта делает из меня дурака, Кит. Кто-то из ее друзей одет в такие же костюмы, как у нее, и я не знаю, кто есть кто. А это значит, что она здесь что-то затевает. Я уверен, что Ник рассказывал тебе, о чем мы узнаем от осведомителей. – Он ударил кулаком по ладони. – Господи, почему я не мог найти нежную, верную жену, как ты для Ника?

Цыпленок затрясся будто от смеха.

– Ты, конечно, шутишь.

Карн взглянул на Кит, улыбнулся.

– Ты никогда не была нежной в своей жизни?

– Только с отцом.

– Да, только с отцом. Он убил бы любого из нас, если бы мы не были такими, даже Джерема. – Он провел рукой по волосам. – Что мне делать теперь? – Его голос был низкий и неровный. – Что мне делать?

– Найди ее. Пометь ее лентой, заколкой или еще чем-нибудь, чего она не заметит. Последи за ней или пусть еще кто-нибудь последит за ней. Она это делает не для того, чтобы подшутить над тобой. За этим что-то кроется. Когда вернетесь домой, попытайся ей объяснить, что такие трюки опасны. Запри ее, если не станет слушать.

Кит обернулась. Карн посмотрел туда, куда глядела она. Черек Риц стоял у стены рядом с дверью.

– В конце концов, отвечает и ее отец, – Кит продолжала низким голосом, – но сейчас слишком поздно что-либо предпринимать ему. Представь нашего отца, позволяющего кому-нибудь из нас отказываться от супруга, которого он выбрал нам. Ричард Харлан – это очень высокая вершина, о которой девчонка может только мечтать, даже если эта вершина потребует пятилетнего ожидания. – Она обернулась к брату и заговорила еще тише. – Сделай ее беременной, Карн. Это приостановит ее на несколько месяцев. – Кит коснулась своего живота с нежностью. – Пойдем. Эмиль потанцует со мной. Узнай, что делает Шарлотта.

Карн сделал шаг. Кит подобрала подол, затем потянула его за ухо к своему лицу.

– Посмотри на ее отца, Карн. Она его любимый ребенок. Она подойдет к нему когда-нибудь позже, и ты узнаешь ее.

Любимый ребенок Черека. Любимая племянница Годвина. Это звучит как частичное объяснение ее своеволия. Карн обошел танцующих и встал почти рядом с дамами в лебяжьих перьях. Он слышал их голоса. Шарлотты не было, но одной из них была Галианна, сестра Ричарда. Помощь от Харлана. Они были, наверное, друзьями с детства. Карн хотел бы знать, чему верить – предательству или адюльтеру. Карн пошарил в карманах. Должно же быть что-то, чем можно отметить. Он нашел только ручку. Это подойдет, но как он сумеет оставить достаточно заметное пятно, он еще не знал.

Следующие два часа Карн танцевал и беседовал со всеми пятью Лебедями. Все говорили с ним тихим, неузнаваемым голосом. Никто из них не подходил к лорду Череку. Эти танцы должны были обнаружить Шарлотту. Карн не перепутал бы ее тело ни с какой другой женщиной. Она выпорхнула от него к другому партнеру в круге. Карн не подал виду, что узнал ее. Она должна будет вернуться в следующем па. Он открыл ручку и пустил тоненькую струйку синей жидкости в ладонь. Он касался остальных партнерш только сжатой ладонью.

Шарлотта вернулась так же, как исчезла, в пируэте. Он выронил ручку и обхватил Шарлотту в следующем движении, его голубая ладонь легла на ее спину. Когда она повернулась еще раз, он с удовлетворением увидел, что она теперь с голубым пятном. Танец кончился. Карн поблагодарил последнюю партнершу и покинул круг.

Ника фон Шусса найти было не трудно. Он стоял, обнимая рукой хорошенького цыпленка. Джастин был тут же. Карн попросил всех троих понаблюдать за боковыми дверями и последовать за женщиной в костюме лебедя с синим пятном на спине. Карн пошел к главной двери, скрылся за портьерой и стал ждать, укрытый тенью пилястр. Он был уверен, что Шарлотта попытается что-то предпринять, как только решит, что он не окажется рядом в ту же минуту.

Почти через час дама-лебедь с голубым пятном прошла в компании, преследуемая Синкойдом Джастином. Карн последовал за другом.

– Спасибо. Я расскажу тебе потом, что происходит. – Он накинул на себя капюшон, помедлил, давая Шарлотте чуть-чуть удалиться, и пошел, почти прижимаясь к стене. Она свернула в едва освещенный коридор и остановилась. Она вытащила листок из-за корсажа костюма и стала читать. Это было нелегко при скудном освещении. Она кивнула, спрятала записку и пошла. Карн подождал, пока она повернула за угол. Он дошел до поворота, когда дверь закрывалась. Поздно. Он опоздал. Затем он увидел тонкую полоску света под дверью.