Текст книги "Серебряные крылья"

– Да, разумеется, – тихо ответила она.

– На углу Карлавеген и Стюрегатан есть банкомат, – спокойно проговорила Ивонна Ингварссон, по-прежнему не отрывая глаз от воды.

Фэй собралась с мыслями. Если у них против нее что-то есть, они не сидели бы здесь и не беседовали так спокойно на солнышке.

– И что?

– Камера зафиксировала человека, подозрительно похожего на вас, но вы, стало быть, находились в Вестеросе?

Наконец Ивонна Ингварссон повернула голову и взглянула на Фэй, которая и бровью не повела.

– На что вы тут намекаете? – возмутилась Фэй. – Что вы такое утверждаете?

Ивонна Ингварссон приподняла одну бровь.

– Я ничего не утверждаю. Я задала вопрос: не может ли быть так, что вы находились неподалеку от предполагаемого места убийства, а не в номере отеля в Вестеросе?

Повисла пауза. Фэй взяла сумочку и поднялась.

– Не понимаю, что вы имеете в виду. Делайте свое дело вместо того, чтобы утверждать такие нелепые вещи. Найдите тело моей дочери.

Развернувшись, она пошла прочь, чувствуя, как сердце колотится в груди.

___

В таверну «Брилло» Фэй явилась с опозданием на пятнадцать минут. По спине у нее стекал пот. Ирена Арнель с улыбкой поднялась из-за круглого столика, расположенного во внутреннем зале красивого помещения. Высоко подняв голову, Фэй проигнорировала шепотки и любопытные взгляды других посетителей, обняла подругу, и обе уселись.

– Ирена, мы так давно не виделись… Прости, что я опоздала.

– Ничего страшного. Согласна, давненько, но я понимаю, что у тебя было так много всего.

– Да, у меня выдался интенсивный год – тут и подготовка к новой эмиссии, и экспансия на рынке США, и к тому же непростая задача интегрировать в «Ревендж» концерн «Куин-групп», принадлежавший Крис. Это потребовало немало времени – собственно, только сейчас возникает ощущение, что это единое предприятие, а не два разных.

Ирена кивнула и потянулась к меню. Достав очки для чтения, пристроила их на кончике носа.

– Прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду. Разные структуры, различия в корпоративной культуре, тысячи мелочей, которые надо подвести под общий знаменатель… Что касается меня, то не чувствуй себя обязанной проявлять ко мне внимание. У меня тоже много всего происходит, однако я всегда рада тебя видеть, сколько бы времени ни прошло.

– Кстати, насчет того, что у тебя происходит… – Фэй взглянула на Ирену поверх своего меню. – Я что-то читала про нового мужчину.

Ирена покраснела, и Фэй с интересом наблюдала это любопытное зрелище. Раньше она никогда не видела, как Ирена краснеет – от этого шестидесятилетняя женщина становилась похожа на школьницу.

– Ну да, посмотрим, что из всего этого выйдет… Но пока все хорошо. Марио – потрясающий мужчина. Слишком хорош, чтобы все это было правдой, так что я все время ожидаю, какие же скелеты выпадут из его шкафа.

– Ты ведь знаешь, я отношусь к мужской половине рода человеческого не менее скептически, чем ты. Но должны же где-то быть и хорошие! Возможно, ты нашла одного из них.

– Хочется надеяться, – ответила Ирена и отложила меню. – Хотя за все эти годы я не раз наступала на эти грабли.

Она чуть заметно покачала головой. Фэй подалась вперед.

– Что скажешь, не заказать ли нам игристого?

Ирена, с улыбкой кивнув, жестом подозвала официантку, которая тут же подошла и приняла у них заказ.

Когда подали шампанское, Фэй осторожно отпила глоточек, раздумывая, как лучше начать. Прежде чем она успела что-либо сказать, Ирена откашлялась.

– Ходят слухи, что «Ревендж» пытаются захватить.

В животе у Фэй что-то перевернулось. Ясное дело, Ирена уже обо всем знает.

– Так и есть. Я не знала, что именно тебе известно…

Ирена пожала плечами, сняла очки и положила на стол.

– Деталей не знаю, пока отдельные слухи.

Фэй отставила бокал.

– Все началось некоторое время назад с покупки отдельных акций. Однако они продолжаются с такими интервалами, что мы начали замечать определенный паттерн – видимо, за всем этим стоит один и тот же покупатель.

– И ты понятия не имеешь, кто же это?

– Нет. Скупка тщательно замаскирована через подставных покупателей. Но мы вовсю расследуем дело – и найдем ответ. Проблема лишь в том, что на это потребуется время, а я не знаю, сколько его у нас.

– И ты волнуешься, что и я продам свою долю?

Официанты принесли пиццу и поставили ее на подставку посреди стола. От нее исходил восхитительный запах. Щедрый слой икры уклейки, крем-фреша и красного лука. Обе женщины взяли по куску дымящейся горячей пиццы. Однако Фэй не могла до конца сосредоточиться на еде. Она оглядела сидящую перед ней женщину – светскую, утонченную, в каком-то смысле по-прежнему непостижимую.

– Не могу понять, почему остальные надумали продавать, и хочу удостовериться, что ты намерена сохранить за собой свой пакет.

Ирена была крупнейшим акционером после самой Фэй, и если б она продала свои акции, это привело бы к катастрофе.

– Ко мне никто не пытался подкатить. Пока. Наверняка потому, что все знают: мы с тобой друзья и я тут же сообщу тебе. Но я даю тебе слово, что не намерена продавать свои акции.

– Для меня большое облегчение слышать такое, – ответила Фэй и взяла еще кусок пиццы.

Откусив, она запила ее шампанским. Вкус был божественный.

«Ты и вправду собираешься все это съесть?» – раздался у нее в голове голос Яка. Нахмуренный лоб. Гримаса отвращения на лице. В первые годы после рождения Жюльенны он постоянно попрекал ее внешним видом и весом. Что бы она ни предпринимала, Як всегда оставался недоволен.

Теперь Фэй позволяла себе есть все, но не всегда, старалась как можно больше двигаться, а ее прежняя неуверенность сменилась гордостью за свое тело. Как ни верти, оно произвело на свет Жюльенну.

Уверенность в себе – одна из многих вещей, которые она отвоевала назад у Яка.

– Что еще вы делаете? – спросила Ирена, глядя на нее. – Эта женщина…. как бишь ее зовут… Керстин – она приехала с тобой в Швецию?

– Да, Керстин здесь, и она работает днем и ночью, пытаясь разобраться, что же происходит. Вчера мы переговорили с несколькими инвесторами, чтобы убедить их не продавать.

– Надеюсь, не рассказывая ничего об угрозе? – Ирена строго посмотрела на нее, тоже потянувшись за вторым куском.

– Само собой. И мне показалось, что это сработало. Но вопрос в том, достаточно ли этого. Все зависит от того, насколько целеустремленный человек стоит за всем этим. Боюсь, что очень целеустремленный…

Ирена отложила приборы и посмотрела на нее:

– Как ты?

Фэй знала, что Ирена ценит прямоту.

– Честно говоря, я сама удивлена, насколько это меня потрясло. У нас и раньше случались кризисы. Сотни, тысячи кризисов разного масштаба. Управлять предприятием – значит постоянно справляться с кризисами, сама знаешь. Но чтобы такое… Кто-то пытается отнять у меня дело всей моей жизни. Я создала «Ревендж» с пустого места – и по-прежнему остаюсь у руля. Я была столь наивна… даже не предполагала никогда, что кто-то попытается его у меня отнять.

Ирена с чувством покачала головой.

– Это не наивность. Как часто происходят в наше время рейдерские захваты? Практически никогда… А не может ли за всем этим стоять Як?

– Як? Нет, у него нет средств. И никаких связей. Он остался с пустыми руками, все от него отвернулись. Не представляю себе, как он мог бы провернуть такое, особенно находясь в тюрьме.

– Как ты думаешь, есть кто-либо еще, кто мог бы это сделать?

Официантка принесла горячее и поставила перед ними на стол, вопросительно покосившись на недоеденную пиццу.

– Вы закончили? Унести ее?

– Нет-нет, оставьте, нам сегодня понадобятся углеводы, – ответила Фэй, и Ирена согласно кивнула.

– Ясное дело, за эти годы я нажила себе врагов, – проговорила Фэй, когда официантка ушла. – Невозможно создать большое предприятие, не наступив никому на любимую мозоль. Но никто особо не выделяется. Вот бы у меня было более ясное представление о происходящем или, по крайней мере, предположение о том, кто это может быть… Но – увы. К несчастью, я и понятия не имею.

– Во всяком случае, ты можешь быть уверена, что я свою долю не продам. А еще поговорю с людьми в своем окружении. Может быть, удастся что-то выяснить, и тогда, конечно же, я сразу свяжусь с тобой.

Фэй почувствовала, как облегченно опустились ее плечи – только теперь она осознала, в каком напряжении находилась.

Фэй подняла бокал, и они чокнулись друг с другом. Вокруг шумел гул голосов других посетителей, а две женщины накинулись на еду.

___

Вода окатывала тело приятной прохладой. Фэй плыла длинными сильными гребками, напоминая себе глубоко дышать. Бассейн в «Гранд-отеле» располагался словно в гроте, с красивыми сводчатыми потолками и приглушенным освещением. Говорили здесь негромко, фоном звучала музыка – из тех, что обычно звучит в спа-центрах, в какой бы точке мира ты ни находился.

Керстин сидела на широкой лестнице, наполовину в воде. Фэй подплыла к ней и уселась рядом. Откинувшись назад, оперлась локтями о ступеньку и осторожно пошевелила в воде ногами.

– Сколько человек у тебя в списке на сегодня?

– Пять-семь. Зависит от того, с кем мне удастся связаться и сколько времени займет каждый разговор.

– Ну, как я уже говорила, по поводу Ирены мы, по крайней мере, можем не волноваться. Она дала мне слово не продавать акции.

– Отлично. Не то чтобы я подозревала, что она это сделает, – но с другой стороны, о других, кто продал, я тоже ничего такого не думала.

Фэй глянула в воду, на волны, расходящиеся от ее ног, когда она повернулась на лестнице. Снова вспомнилась темная вода. Отчаянные крики… Перед глазами встали испуганные лица…

– Фэй, что с тобой?

Голос Керстин вернул ее в сегодняшний день, и она легонько покачала головой.

– Я должна заняться срочными делами в свете наших планов в США. Не могу позволить себе тратить все время на разруливание этого кризиса; обычная работа должна продолжаться, иначе вскоре нам нечего будет спасать.

– Сосредоточься на своем, а я буду копать дальше.

Закрыв глаза, Керстин наслаждалась водой. Она провела здесь целый час до того, как пришла Фэй, и успела проплыть туда-сюда много раз, хотя бассейн был маловат для тренировок.

– Знаю, что у тебя много всего, но не могла бы ты помочь мне в одном деле?

– Само собой, – ответила Керстин и открыла глаза. – Что-то особенное?

– Ты не могла бы разузнать побольше о Давиде Шиллере? Он бизнес-ангел, частный венчурный инвестор.

– Разумеется могу, – ответила Керстин с лукавой улыбкой. – Что-то подсказывает мне, что это тот мужчина, который живет здесь, в «Гранд-отеле», и который совершенно не в твоем вкусе…

Фэй плеснула на нее водой.

– Какая беспардонность!

Керстин улыбнулась:

– Никакой беспардонности. Просто указываю тебе на тот факт, что ты хочешь побольше узнать о мужчине, который, по твоим словам, тебя совершенно не интересует.

Фэй снова посмотрела на свои ноги в воде.

– Ну что ж, мне начало казаться, что у него есть некоторые плюсы. И в этом случае тем более важно побольше о нем разузнать. – Она обернулась к подруге. – Ни один мужчина больше не застанет меня врасплох.

Керстин поднялась, накинула белый махровый халат с логотипом отеля и затянула пояс на талии.

– Я найду все, что можно найти. А ты воспользуйся случаем, чтобы немного восстановиться. Никто из нас ничего не выиграет, если у тебя случится нервный срыв. Расслабься и проведи тут часок в спокойной обстановке.

– Ты права. Могу позволить себе небольшой отдых… – Фэй выбралась из бассейна и потянулась за своим халатом.

Когда Керстин ушла, она растянулась в одном из шезлонгов, наслаждаясь покоем. Обед с Иреной отчасти унял ее тревогу, и ужас, который она испытала во время встречи со следователем Ивонной Ингварссон, тоже начал отступать. Есть лишь смутная запись кого-то, кто напоминает ее. И что такого? Як осужден за убийство Жюльенны, его выпустят лишь через несколько лет. СМИ внесли свой вклад – статья за статьей рассказывали о том, что Жюльенна мертва. Теперь это считалось непреложной истиной. Хотя тело так и не нашли…

Она потянулась за стаканом свежевыжатого апельсинового сока, стоявшим возле шезлонга, и сделала глоток. Мысли ее унеслись к любимой доченьке, которая, скорее всего, плескалась сейчас в другом бассейне. На календаре первое июня, Италию накрыла жара…

Звук шагов по кафельной плитке заставил ее обернуться. Давид, спустившись из тренажерного зала этажом выше, огляделся, не заметив ее, снял черные шорты и черную футболку, обнажив невероятно рельефную мускулатуру, и в одних трусах нырнул в зеленоватую воду. Фэй улыбнулась. Наверное, это нарушение всех правил. Он проплыл несколько раз вдоль бассейна, и Фэй осторожно вытянула шею. Наконец ей надоело смотреть, она встала и подошла к краю бассейна.

Давид подплыл к ней, улыбаясь той самой улыбкой, от которой все его лицо преображалось, становясь почти красивым.

– Доброе утро, – сказала она. – Как прошли выходные с дочерьми?

Черная тень упала ему на лицо. Он выбрался из бассейна, с благодарным кивком приняв полотенце, которое протянула ему Фэй.

– Они не смогли приехать, – коротко ответил он.

– Что-то случилось?

Бок о бок они пошли к шезлонгам.

– В последний момент Юханна решила отвезти их в Париж в «Диснейленд».

– Почему вдруг?

Давид опустился на шезлонг и вытер ноги полотенцем, избегая смотреть на Фэй.

– Она уже не раз так делала раньше, – тихо произнес он. – Узнает у девочек, что я планировал с ними делать, и в последний момент побивает меня своими козырями… Не знаю почему, но у нее наверняка есть свои причины так поступать.

– У меня сложилось впечатление, что вам обычно удавалось договариваться, несмотря на обстоятельства.

– Вероятно, я несколько приукрасил картину. Не хотел выглядеть мужчиной, который плохо отзывается о бывшей жене.

Фэй заглянула ему в глаза.

– Мне ты можешь рассказать все как есть.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга, потом Давид потянулся, заложив руки за голову. Фэй растянулась в шезлонге, повернув лицо к нему.

– Ревнивой она была всегда, – наконец заговорил он, – но примерно два года назад все пошло вразнос. Я никогда ей не изменял. Но тут заметил, что она начала следить за мной, контролировать каждый мой шаг… Внезапно потребовала, чтобы я дал ей прочесть свои эсэмэски. Мне нечего было скрывать, так что я позволил ей это сделать. А потом… Она пришла в офис. Напугала моих сотрудниц, стала посылать сообщения с угрозами на их странички в «Фейсбуке»…

Давид вздохнул:

– Я попытался замять дело, заплатил им, чтобы они не заявили на нее в полицию. Сделал все, чтобы защитить Юханну, защитить девочек. Иногда она словно отключалась, бродила по дому, как привидение… Могла забыть забрать Стину или Фелицию с тренировки, разговаривала с ними злым тоном. Одно дело, когда у нее случались приступы ярости на меня, но на них?.. Она все больше отдалялась от нас. Я начал больше работать из дома, чтобы не оставлять девочек одних с ней.

По щеке покатилась слеза, он поспешно смахнул ее. Челюсти сжались.

– Чертовски противно чувствовать себя таким беспомощным.

Это чувство беспомощности было хорошо знакомо Фэй. Но о прошлом она говорила редко. Не хотелось вспоминать о Яке.

– Я слишком хорошо знаю, о чем ты, – тихо проговорила Фэй, не отрывая взгляд от кафельных плит на полу. – С этим чувством я жила много лет. Позволяла собой управлять, контролировать, отнимать у меня мое «я», веру в себя… Всё.

Почувствовав взгляд Давида, Фэй заставила себя встретиться с ним глазами. Она чувствовала себя голой, незащищенной, но и живой, настоящей. Как ей могло показаться, что у него заурядная внешность?

Давид положил ладонь поверх ее руки – от его прикосновения по всему телу словно пробежал электрический разряд.

– Мне так жаль, что кто-то причинил тебе боль, – проговорил он, неотрывно глядя ей прямо в глаза. – И я знаю, что если кто-то способен сам за себя постоять, так это ты. Но знай, что можешь поговорить со мной обо всем; нет нужды всегда быть сильной.

– Я привыкла, – ответила она, убрав руку, но по-прежнему ощущая тепло его ладони.

– Ты в состоянии рассказывать? Я готов тебя выслушать – и все пойму.

Фэй заколебалась. Так долго она держала дверь в свое прошлое с Яком на замке, что теперь даже не была уверена, что сможет ее отворить. И как это сделать? Давид молчал. Он ждал, пока она созреет, а у нее в голове проносились тысячи мыслей. Потом Фэй все же решилась.

– Мы вместе учились в Торговом институте.

Давид снова положил ладонь на ее руку. На этот раз она не стала возражать. Слова пришли – поначалу медленно, словно каждое из них причиняло боль, потом потекли все быстрее…

Фьельбака, давным-давно

Меня трясло. Я лежала в темноте с широко раскрытыми глазами.

– Расскажешь кому-нибудь – убью.

Себастиан, сжав мне горло, приблизил лицо так близко, что я почувствовала его кислое дыхание, и надавил еще сильнее.

– Поняла?

– Да, – прохрипела я.

Когда он отпустил меня, я закашлялась. Подняв с пола свои трусы, Себастиан не спеша ушел в свою комнату. Я открыла окно, чтобы проветрить, и снова залезла под влажное одеяло. Между ног жгло, я вытерлась футболкой. Осталась сидеть неподвижно, глядя в окно.

В голове проносились воспоминания. Мы с Себастианом в детстве. Мы крепко держимся за руки под столом; папа кричит что-то маме, приблизив свое лицо почти вплотную к ее лицу. Себастиан лежит рядом со мной, свернувшись калачиком и ища тепла и защиты…

Все исчезло. Все эти воспоминания гроша ломаного не стоят. Он отнял их у меня.

Мы искали друг у друга спасения – мы были единственные, кто понимал. Теперь остались только я и мама. А мама слаба. Я думала об этом без осуждения. Она слаба, потому что выносила нас, потому что защищала нас как могла. Оставалась с ним ради нас.

Я слышала, как Себастиан нервно бродит по комнате; потом открылось окно, и наступила тишина. Интересно, как он выглядит, что чувствует сейчас, сидя на подоконнике в двух-трех метрах от меня? Тут я поняла, что легко могу убить его. Он сидит, свесив ноги, на высоте четырех-пяти метров над землей. Если подкрасться на цыпочках, распахнуть дверь в его комнату и подбежать к окну, я успею столкнуть его. А потом скажу маме и папе, что услышала его крик и прибежала, чтобы посмотреть, что случилось… Но я не смогла. Я все еще любила его, несмотря на то, что он со мной сделал.

Знай я тогда, что меня ждет, чему он будет меня подвергать, я убила бы его мгновенно, ни секунды не колеблясь. Сколько боли, скольких мучений мне удалось бы избежать!..

___

Фэй лежала на своей кровати в номере люкс. У дверей стояли упакованные чемоданы – завтра она покинет «Гранд-отель» и переедет в квартиру на площади Эстермальмсторг. Хотя и приятно будет пожить в настоящей квартире после стольких дней в отеле, она внезапно осознала, что ей будет не хватать Давида.

Экран телефона засветился, и Фэй увидела эсэмэску от Керстин. Открыла ее и стала читать, чувствуя, как по лицу расползается улыбка.

Похоже, все так и есть. Пока не нашла ничего странного в Давиде Шиллере. Ничего в реестре преступлений, никаких замечаний по уплате налогов, ничего на «Флэшбэке»[11]11
  «Флэшбэк» – один из крупнейших и неоднозначных шведских интернет-форумов, где создаются беседы сомнительного содержания.


[Закрыть]. К тому же я осторожно навела справки среди его деловых знакомых – ничто не указывает на то, что с ним что-то не так.

Фэй, перекатившись на живот, невольно улыбнулась, вспоминая время, проведенное вчера с Давидом в спа-отеле. Они просидели и проговорили больше часа, прежде чем им пришлось попрощаться.

То, что она смогла рассказать кому-то про Яка – что тот заставил ее делать и как себя чувствовать, – равнялось ощущению от потери нескольких килограммов: колоссальное облегчение! Давид дал ей почувствовать, что ее видят и слышат. Как человека, а не только как женщину, где конечная цель для мужчины – затащить ее в постель.

Снова достав телефон, Фэй позвонила Жюльенне по «Фейстайм». Лицо дочери на маленьком экране всегда заставляло ее забыть обо всем плохом. Это единственное, за что она благодарна Яку. Он подарил ей дочь, которая в глазах Фэй была совершенством – от кривовато покрашенных розовых ногтей на ногах до светлых волос, падавших кудряшками на спину.

– Привет, моя дорогая!

– Привет, мама! – ответила Жюльенна и радостно помахала ей.

Волосы у нее были мокрые – Фэй предположила, что она опять побывала в бассейне.

– Чем ты занимаешься?

– Мы с бабушкой купались.

– Весело было?

– Угу, жутко весело, – ответила Жюльенна.

– Вчера я тоже плавала в бассейне и думала о тебе.

– Ага, – ответила Жюльенна, и Фэй заметила, что та уже начала терять интерес к разговору. Жизнь влекла ее больше.

– Позвоню вечером, поговорим еще. Скучаю без тебя. Целую.

– Ага, пока, – сказала Жюльенна, помахав ей быстро и нетерпеливо.

– Бабушке при… – начала Фэй, но Жюльенна уже отключилась.

Фэй улыбнулась. Жюльенна наверняка вырастет очень независимой молодой женщиной.

Поднявшись с кровати, она пошла в ванную и открыла кран, чтобы налить себе ванну. И тут кто-то постучал в дверь. Фэй бросила быстрый взгляд на свои часы – без двадцати девять. Она выключила воду, вышла в холл и крикнула через дверь:

– Кто там?

– Ивонна Ингварссон, полиция.

Фэй, сделав глубокий вдох, открыла дверь. Ивонна Ингварссон взглянула на нее почти с улыбкой.

– Можно мне войти?

Фэй стояла неподвижно, скрестив руки на груди.

– Мне кажется неуместным ваше появление таким вот образом.

– Я хотела вам кое-что показать. Так я могу войти или нет?

Фэй вздохнула и отступила в сторону, чтобы Ивонна могла войти внутрь. Сделав несколько шагов, следователь остановилась.

– Красивый номер.

– Я не знала, что в ваши обязанности входит наносить такие визиты. Какую цель вы преследуете?

Ивонна Ингварссон не ответила. Вместо этого запустила руку в сумочку и достала вырезку из какой-то газетенки. Это было старое фото – Фэй и Як. Она протянула ее Фэй.

– А в чем, собственно…

Ивонна подняла палец, словно желая остановить ее, снова засунула руку в сумку и достала другое фото, распечатанное на компьютере. Фэй отметила, что у Ивонны обкусанные ногти, кожа вокруг них пересохла и воспалилась. Эта фотография была более мутной, свет желтый – явно снято вечером. Фэй сразу же поняла, что женщина на фото, спина которой едва виднелась, – она сама. На ней был тот же жакет, что и на фотографии с Яком.

– Что скажете? – спросила Ивонна, с любопытством разглядывая ее.

– О чем?

– Это вы на фото, Фэй. Вам это известно, и мне известно. Вы не были в Вестеросе, вы находились на месте преступления.

По лицу женщины пронеслась быстрая неприятная улыбка. Она прищурилась.

– Это не я, – ответила Фэй. – Такой жакет от «Монклер» есть у каждой домохозяйки в Эстермальме. Как деревянные башмаки в деревне.

Ивонна медленно покачала головой, но Фэй продолжала спокойно стоять перед ней. Как и в прошлый раз при неожиданном появлении Ивонны, она подумала, что, будь у них доказательства, разговор проходил бы не так и в другом месте. А то, что Ивонна пришла в воскресенье, заставило Фэй заподозрить, что та обходит свои полномочия.

Чего она хочет? Денег? Похоже на личную месть, крестовый поход против Фэй…

– Чего вы на самом деле хотите? – спросила она.

– Правды, – быстро ответила Ивонна. – Меня интересует только правда.

Не сводя глаз с Фэй, она достала из заднего кармана джинсов еще одну бумажку. Фэй задалась вопросом, сколько еще сюрпризов припасено у следователя. Прямо Мэри Поппинс с ее сумкой…

Ивонна держала бумажку двумя пальцами, покачивая ею перед Фэй. Та взяла ее у нее из рук. Это была старая статья из газеты «Бухюсленнинген», которую она мгновенно узнала. Под ложечкой сразу же засосало; пришлось изо всех сил сдерживаться, чтобы не показать Ивонне Ингварссон водоворота чувств, возникшего внутри.

– Похоже, ты приносишь несчастье тем, кто находится вокруг тебя, – проговорила Ивонна и добавила: – Матильда.

«Двое мальчиков из Фьельбаки бесследно пропали после прогулки на яхте со своими друзьями. Весь поселок парализован горем.

“Не верю, что они погибли”, – говорит Матильда, 13 лет, присутствовавшая при несчастном случае».

С усилием вздохнув, она медленно свернула вырезку, не дочитав до конца, и протянула Ивонне, которая опять покачала головой.

– Можете оставить ее себе, – проговорила та и направилась к двери. – Роскошный номер. Совершенно великолепный, – пробормотала она, открыла дверь и исчезла в коридоре.

Фэй принялась изучать тринадцатилетнюю девочку, смотревшую прямо в объектив. На вид та казалась несчастной и беспомощной, но Фэй-то знала, что она просто позировала фотографу. Внутри нее сорвалась с цепи тьма.

Упав на кровать, она уставилась в потолок. Однако видела не белые барельефы «Гранд-отеля», а нечто совсем другое – черную бурлящую воду, от которой внутри у нее все сжималось…

Резкий сигнал заставил Фэй вздрогнуть. Она испуганно огляделась – еще оставаясь там, у бурлящей воды, – прежде чем вспомнила, где находится. Сердцебиение улеглось, когда она поняла, что это всего лишь телефонный звонок. На экране высветилось имя Керстин.

– К сожалению, у меня плохие новости.

Керстин, как всегда, сразу брала быка за рога.

– Что еще стряслось? – спросила Фэй и закрыла глаза.

Хочет ли она услышать ответ? Хватит ли у нее сил? Она не знала, и это пугало ее.

– Звонили из «Дагенс индустри». До них дошли слухи о скупке акций. Если нам не удастся остановить их, статья скоро появится в печати.

Фэй вздохнула.

– Отчего продажа акций пойдет по нарастающей, – сказала она. – Крысы всегда бегут с тонущего корабля.

– Что ты хочешь, чтобы я сделала? – спросила Керстин.

– У меня там есть одна знакомая. Сейчас позвоню и разузнаю. Ничего не предпринимай. Этим делом я займусь сама.

Фэй нажала на кнопку отключения и бросила телефон на покрывало рядом с собой. Если б она поддалась отчаянию, то просто натянула бы одеяло на голову и проспала бы пару дней, не просыпаясь. Но это не про нее. Такой она никогда не была. Фэй снова взяла в руки телефон. Битва продолжается.

___

Фэй сидела на кровати в скрюченной позе, с бумагами, которые оставила ей Ивонна, и отчетом Керстин о движении акций компании. Каждая из этих новостей сама по себе могла вызвать тревогу, вместе же они представлялись почти непреодолимой преградой. Вскоре всерьез начнется работа в связи с выходом на американский рынок; из офиса «Ревендж» на площади Стюреплан позвонили, чтобы сообщить – несколько человек обратились туда, выразив желание инвестировать в предприятие после выступления Фэй в «Скавлан». В таком уязвимом положении слишком рискованно, когда тебе дышит в затылок Ивонна Ингварссон, к тому же Фэй должна убедиться, что для выхода на новый рынок у нее по-прежнему есть компания.

В телефоне звякнуло. Она открыла приложение «Телеграм», настроенное так, чтобы сообщения и снимки исчезали через пятнадцать секунд, и улыбнулась, увидев фото Жюльенны у бассейна.

– Дорогая моя девочка! – пробормотала она до того, как изображение исчезло.

И вновь стук в дверь заставил Фэй вздрогнуть. Приподняв покрывало, она засунула под него бумаги, встала и подошла к двери. Вид Жюльенны вызвал у нее прилив энергии, пробудил желание бороться. Ивонна Ингварссон даже не представляет себе, с кем решила тягаться; к тому же Фей готова поставить на уши весь мир, чтобы выяснить, кто атакует ее предприятие.

В дверях стоял Давид Шиллер. Он улыбнулся ей.

– У тебя такой вид, словно тебе не повредила бы прогулка с новым другом.

* * *

Как всегда в воскресный вечер, набережная Страндвеген казалась пустынной. Фэй и Давид шли бок о бок вдоль воды. Вечер выдался теплый. В аллее собачники выгуливали своих собак, на Юргордене поскрипывали, сверкали и светились огнями аттракционы парка «Грёна Лунд». Фэй успела забыть, какими волшебными бывают стокгольмские летние вечера.

– С тобой все хорошо после нашего вчерашнего разговора? После всего, что ты мне рассказала…

Голос Давида звучал встревоженно. Фэй почувствовала, что ее это тронуло.

– Все нормально, – с улыбкой ответила она, и синие глаза Давида просияли.

– Хорошо. Я немного волновался, что ты пожалела о сказанном.

– Нет-нет, вовсе нет. Для меня это было… такое облегчение! На самом деле я никогда никому не рассказывала, что произошло, как выглядела моя жизнь с Яком. Даже Керстин, которую считаю своим лучшим другом. Крис, ясное дело, знала почти все.

– А кто это – Крис? – осторожно спросил Давид. – Ты уже упоминала это имя.

Он выглядел так, словно пытался сделать первые шаги на ставший за ночь лед, чтобы проверить, выдержит ли тот.

– Крис… Ой, даже не знаю, как объяснить, кто она была. Мы с ней подружились во время учебы в Торговом. Она… она была просто как природная стихия. Для нее не существовало препятствий.

– А что с ней случилось? Если ты не возражаешь, что я спрашиваю…

Они миновали «Страндбрюгган»[12]12
  Популярный ночной клуб на мостках.


[Закрыть], где полным ходом шли приготовления к вечернему нашествию посетителей. Молодые-красивые-пьяные толпились, внимательно разглядывая друг друга – дизайнерские сумочки, накладные ресницы, часы «Ролекс», полученные в подарок на окончание школы…

– У нее обнаружили рак, – проговорила Фэй и подняла руку, чтобы он мог увидеть ее браслет с надписью «FuckCancer». – Все закончилось очень быстро. Но она успела влюбиться – встретить потрясающего мужчину, который идеально ей подходил…

– Это прекрасно, – произнес Давид. – Успеть встретить свою любовь… Разве не ее все мы ищем?

Они свернули к Скандинавскому музею и Юнибаккену.

Давид мрачно смотрел на воду. За деревьями угадывались очертания музея «Васа» – странного монумента одному из величайших провалов в истории Швеции[13]13
  Музей Васа – шведский морской музей, расположенный в Стокгольме на о. Юргорден. В музее представлен почти полностью сохранившийся 64-пушечный корабль XVII в. «Васа», затонувший в гавани Стокгольма сразу после спуска на воду. Корабль пролежал на дне гавани три столетия и был поднят в 1950-е гг.


[Закрыть].

– Ты ее любишь? – спросила Фэй.

Давид вопросительно посмотрел на нее.

– Кого?

– Свою жену, кого же еще?

Он чуть смущенно рассмеялся.

– Ах да, я должен был догадаться… После пятнадцати лет семейной жизни такой вопрос кажется даже забавным. Любить… Можно ли любить после пятнадцати лет повседневной рутины, рождения детей? Кто-то еще в состоянии любить?

– Звучит весьма цинично.

– Может быть. Или же мы с самого начала не подходили друг другу. Если уж быть до конца честным.

Он потряс головой, отвернулся от Фэй.

– То, что я говорю, звучит ужасно.

– Нет, говори.

Фэй взяла его под руку, они приближались к парку аттракционов. Восторженные крики, доносившиеся оттуда, звучали все громче.

Давид откашлялся.

– Пожалуй, о любви с самого начала речи не шло. Скорее это было удобно. Все сходилось, все совпадало, но чувства?.. Даже не знаю.

Он похлопал Фэй по руке:

– Тебе неприятно это слышать?

– Вовсе нет. Люди живут вместе по тысяче разных причин. Мало кому выпадает испытать любовь. Настоящую любовь.

– А ты ее испытала? – спросил он, останавливаясь.

В глубине души ей захотелось избежать его взгляда, не отвечать. Она слышала крики с аттракциона «Свободное падение» – люди, добровольно поднимавшиеся на верхотуру, чтобы ощутить, как щекочет в животе, когда они падают вниз… Пожалуй, именно так она воспринимала любовь.