Текст книги "Скрытые в темноте"

В 20.45 я паркуюсь у больницы. Небо темнеет, с запада набегают тучи, и уже накрапывает дождь.

В морге тело аккуратно разложено на металлическом столе.

– Я отправил некоторые кости на анализ ДНК, – сообщает Бодди, пока моет руки в раковине. – А криминалисты забрали одеяло.

– Есть что добавить по поводу причины смерти?

Колин подходит к трупу и показывает на вмятины в черепе.

– Ударов было два. Первый вот здесь – после него она, скорее всего, потеряла сознание. Потом здесь, видишь? Повреждения куда серьезнее. Второй удар ее и убил, вызвав, в отличие от первого, обильную потерю крови. Орудие однозначно было заостренным.

Ужинать как-то перехотелось.

– Вы, наверное, уже запросили стоматологическую карту Ханны Гардинер? – спрашивает, выпрямившись, Бодди.

Я киваю.

– А Чаллоу обыскивает дом, но пока ничего.

– Если она умерла там, следы найдутся, не сомневайтесь.

Снаружи поднимается ветер, в стекло стучит дождь.

– Почему вы хотели, чтобы я пришел один?

– Я не сразу заметил… – Бодди берет со столика металлический поднос. – Вот что я нашел под черепом, когда мы подняли кости.

Полоска высохшего серого пластика. Клейкая лента.

– Значит, ей заклеили рот.

– Заклеили рот и связали, – подтверждает Бодди. – Теперь вы понимаете, почему не стоило никого приводить с собой?

По выражению моего лица становится ясно, что я не понимаю.

– Ну же, Фаули, шевелите мозгами – связанные руки, разбитый череп, труп лежит лицом вниз… Писаки быстро найдут связь с телами, найденными на Уиттенхэм-Клампс, так что подумайте хорошенько перед тем, как выпускать официальное заявление.

– Черт!

– Вот именно. Не знаю, как вам, а нам и так жутковато. Не хватало еще заголовков, где большими буквами написано «ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ»…

* * *

Крис Гислингхэм открывает дверь ногой. Воспользовался бы руками, не будь они полны покупок: подгузники, влажные салфетки, детская присыпка… И зачем такому маленькому беспомощному существу столько всего?

– Я дома! – кричит он.

– Мы здесь.

Гислингхэм бросает пакеты на кухне и идет в гостиную, где Джанет, его жена, укачивает их сына. Вид у нее одновременно утомленный и восторженный, как и последние несколько месяцев. Прошлой ночью они почти не спали. Крис целует пахнущего присыпкой и печеньем малыша Билли, тот в ответ смотрит на отца большими глазами. Гислингхэм нежно гладит его по голове и садится рядом на диван.

– Все хорошо?

– К нам приходила милая патронажная сестра, правда, Билли? И сказала, что ты очень подрос. – Джанет целует его в лоб, а Билли пухлой ручонкой тянется к ее волосам.

– Ты вроде собиралась по магазинам с сестрой?

– Билли немного зашмыгал носом, так что я не пошла. Не стоит рисковать. В другой раз.

Гислингхэм пытается вспомнить, когда его жена последний раз выходила из дома. Она ни на минуту не отходит от малыша – не пора ли бить тревогу?

– Тебе ведь тоже нужен свежий воздух, – говорит он, стараясь скрыть беспокойство в голосе. – Может, в выходные покормим уток? Тебе ведь понравится, Билли, правда? – Гислингхэм щекочет мальчишку под подбородком, и тот визжит от восторга.

– Посмотрим, – неопределенно отвечает Джанет. – Все будет зависеть от погоды.

– Кстати, о погоде – тут просто дышать нечем. – Он ослабляет галстук. – Мы вроде выключили отопление?

– Днем было как-то прохладно, поэтому я опять включила.

«Не стоит рисковать», – мысленно заканчивает за жену Гислингхэм. Они десять лет пытались завести ребенка, и преждевременные роды едва не вылились в трагедию, из-за чего теперь Джанет защищает Билли, согревает Билли, следит за его ростом, весом и мельчайшим продвижением в развитии. В ее жизни больше нет места ни для чего и уж тем более для готовки.

– Опять пицца? – спрашивает в итоге Крис.

– В холодильнике, – рассеянно отзывается Джанет, пересаживая малыша. – Погреешь ему бутылочку?

Гислингхэм встает и идет на кухню. Почти вся еда в холодильнике – не считая коробки с пиццей, прилипшей к задней стенке, – что-то протертое, что-то размятое или молоко. Крис ставит пиццу в микроволновку и включает подогреватель бутылочек. Когда через пять минут он возвращается в гостиную, Джанет уже спит, откинувшись на спинку дивана.

Крис осторожно забирает сына из рук жены и прислоняет к своему плечу.

– Ну что, Билли, давай-ка мы с тобой немного попьем перед сном…

* * *

Алекс приходит около полуночи. Думает, что я в постели, потому что в гостиной выключен свет, и несколько секунд я наблюдаю за тем, как она ведет себя, когда уверена, что никто не смотрит. Бросив сумку у двери, Алекс любуется собой в зеркале. Она красивая, моя жена, и всегда была красивой. Из тех, на кого непременно обращают внимание, если она заходит в комнату. Темные волосы и переменчивого цвета глаза, которые при одном освещении фиолетовые, а при другом – почти бирюзовые. На каблуках Алекс выше меня, и, если вам интересно, я этим совсем не заморочен. Она подносит руки к лицу, разглаживает морщинки у глаз, поворачивает голову то в одну, то в другую сторону, в какой-то момент, видимо, замечает меня в зеркале – и резко оборачивается. Щеки ее порозовели.

– Адам? Ты меня до чертиков напугал… Чего сидишь тут в темноте?

Я беру бокал и допиваю остатки мерло.

– Просто размышляю.

Алекс усаживается на подлокотник дивана напротив.

– Тяжелый день?

Я киваю.

– Работаю над делом на Фрэмптон-роуд.

– Видела в новостях… Все так ужасно, как рассказывают?

– Хуже. Днем мы нашли в доме тело. Предполагаем, что это Ханна Гардинер, но прессе пока не сообщали.

– А ее мужу?

– Нет. Личность еще не подтверждена, и я не стану лишний раз напоминать ему о трагедии, если не буду полностью уверен.

– Что с девушкой из подвала?

– Пребывает в шоке, по словам Эверетт. Не говорит. Похоже, не помнит, как ее зовут и что у нее есть ребенок. Заорала, как только увидела его.

Алекс молчит и опускает взгляд. Я знаю, о чем она думает, прекрасно знаю. Разве можно забыть о своем ребенке? Разве можно, потеряв малыша, не хотеть завести еще одного? Интересно, поднимет ли она снова этот вопрос? Ответом являются ее боль, ее потребность и ее мысли.

– А у тебя как вечер прошел? – спрашиваю я после ее невысказанных слов.

– Хорошо. Под конец остались только я и Эмма.

– Кажется, я такую не знаю.

– Я и сама ее сто лет не видела. Работает в городском совете, занимается устройством детей в новые семьи… – Алекс не смотрит мне в глаза.

– Усыновление, опекунство и все такое?

– Ага, – отвечает она, глядя в сторону.

Я делаю глубокий вдох.

– Алекс, никакой встречи однокурсников не было? Только ты и эта Эмма?

Она дергает ручку сумки.

– Слушай, я просто хотела расспросить ее, узнать, что для этого нужно.

– Несмотря на мое мнение. Несмотря на то, что мы договорились…

Алекс поднимает голову, ее глаза полны слез.

– Мы не договаривались. Это ты договорился. Я знаю, как ты ко всему относишься, но как насчет моего отношения к ситуации? С Джейком меня и не волновало, что других детей у нас нет, но когда мы его потеряли… – Она с трудом унимает дрожь в голосе. – Когда мы его потеряли, это было просто невыносимо. Вместе с ним умерла часть меня. Умерла мать, которая ставила жизнь ребенка выше своей. И я хочу вернуть эту часть, понимаешь?

– Конечно, понимаю. Я же не идиот.

– Так почему ты отказываешься хотя бы рассмотреть такую возможность? Эмма говорит, эти дети отчаянно нуждаются в любви, стабильности и поддержке, которую мы могли бы обеспечить…

Я встаю, забрав бокал и бутылку, и направляюсь на кухню, чтобы загрузить посудомойку. Через пять минут Алекс появляется в дверном проеме.

– Ты боишься полюбить другого ребенка сильнее, чем Джейка? Если дело в этом, то я все понимаю, правда.

Я заканчиваю с посудой и облокачиваюсь на столешницу.

– Ты же знаешь, что дело не в этом.

Алекс подходит ближе и касается моей руки – очень осторожно, словно боится быть отвергнутой.

– Ты не виноват, – тихо говорит она. – Его смерть не делает нас плохими родителями.

За последний год я сотни раз повторял эти слова Алекс. Как же вышло, что теперь в утешении нуждаюсь я?

Обнимаю жену и, крепко прижав ее к себе, чувствую, как она дышит, как бьется ее сердце.

– Я люблю тебя.

– Знаю, – шепчет Алекс.

– Я люблю тебя – вот что я имею в виду. Этого достаточно. Мне не нужен другой ребенок, чтобы… не знаю… почувствовать себя полноценным или найти смысл в жизни. У меня есть ты, работа, все это… И больше мне ничего не нужно.

* * *

Позже, лежа в кровати и прислушиваясь к ее дыханию, я смотрю сквозь шторы на темно-синее небо и задаюсь вопросом: соврал ли я? В смысле, не намеренно, а просто умолчав об истинной причине. Да, я действительно не хочу усыновлять ребенка, но не потому, что моя жизнь и так полна. Просто сама идея безумно меня пугает. Это все равно что вытащить шарик из гигантского лотерейного барабана. Воспитание – штука важная, однако зов крови сильнее. Мои родители так и не сказали, что они мне не родные, а я знаю, знаю это уже давно. Нашел документы в отцовском столе, когда мне было десять лет. Непонятные слова пришлось посмотреть в словаре, и все же я понял суть. Все вдруг встало на свои места. Я не был похож на них внешне, да и мыслил совершенно иначе. Чувствовал себя отщепенцем в собственной жизни. Месяцами, годами ждал, что они признаются, хотя знал, что такого не случится. Скажи я об этом Алекс, она ответила бы, что мы все сделаем по-другому. Что будем современными родителями, открытыми и честными, и не станем повторять чужих ошибок. Что большинство приемных детей счастливы и уравновешены, живут вполне хорошей жизнью. Может, так и есть. А может, они, как я, просто не хотят говорить об этом.

* * *

Я просыпаюсь в семь. Место Алекс в постели уже пустует. Она на кухне, одетая и готовая к выходу.

– Как ты рано встала…

– Надо отвезти машину в сервис, забыл? – говорит жена, делая вид, будто возится с кофеваркой.

– Тебя забрать вечером?

– Разве ты не будешь занят допоздна с этим делом?

– Скорее всего. Но предположим, я смогу за тобой заехать, а если не получится, скину сообщение на почту.

– Ладно. – Алекс едва заметно улыбается, целует меня в щеку и хватает ключи. – Тогда до встречи.

* * *

– Тело пока не опознано. Какая-то задержка с получением стоматологической карты. На защитном костюме, найденном в сарае, нет видимых следов крови, но на всякий случай проведем анализ ДНК. Вероятность, конечно, мала – если Харпер и надевал что-нибудь такое, когда отвозил машину Ханны, то давно уже выкинул.

Куинн у меня в кабинете, сообщает новости по делу, держа планшет в руке. И как он раньше обходился без этой штуки?

– Эв снова в больнице. От Джима Николлса пока ничего – видимо, он в отъезде. Попробуем связаться с ним еще раз. Супер[11]11
  Имеется в виду суперинтендант – звание старшего офицерского состава полиции, второе после комиссара полиции.


[Закрыть] уже два раза дергал насчет пресс-конференции. Я сказал, что вы к нему зайдете. – После паузы Куинн добавляет: – Вы знали, что Мэтью Шор пишет книгу?

– Нет, да и с чего бы ему нам сообщать…

– С Осборном говорили?

Я качаю головой:

– Не могу дозвониться, все время попадаю на голосовую почту.

– Как насчет Мэтью Шора? Он ведь проводит собственное расследование. Вдруг что-нибудь нашел, тем более у него свежий взгляд…

– Забудь об этом, Куинн, – раздраженно отвечаю я. – Найди он что-то, мы бы давно знали, уж поверь мне. Шор – тот еще тип. Начнем с ним общаться, и он использует это против нас. Понятно?

Сержант уставился в свой список, я окликаю его.

– Куинн? Ты меня слышишь?

Он поднимает взгляд, потом снова смотрит в планшет.

– Конечно, как скажете. Тогда остается Харпер. Я попросил сержанта охраны привезти его в комнату для допросов номер один, адвокат как раз приехала.

Я допиваю кофе и морщусь: что бы они ни делали с этим аппаратом, результат лучше не становится.

– Найди Гиса, он пойдет со мной.

Я снимаю пиджак со спинки стула, чувствуя на себе косой взгляд Куинна. Нет, я его не наказываю, но пусть поволнуется денек-другой.

* * *

Допрос доктора Уильяма Харпера,

произведенный в отделении полиции

Сент-Олдейт, г. Оксфорд

3 мая 2017 года, 9.30

Присутствуют: инспектор А. Фаули,

констебль К. Гислингхэм, Дж. Рид (адвокат),

К. Эддингс (из службы охраны психического здоровья)

А.Ф.: Доктор Харпер, я инспектор Адам Фаули, веду дело по поводу молодой женщины и ребенка, найденных в подвале вашего дома в понедельник утром. Госпожа Эддингс представляет службу охраны психического здоровья, а миссис Рид – ваш адвокат. Они будут защищать ваши интересы. Это понятно?

У.Х.: Хрена ли ты там бормочешь.

А.Ф.: Вам не ясно, какова роль миссис Рид?

У.Х.: Я похож на идиота? Я в курсе, чем занимается гребаный адвокат.

А.Ф.: Значит, вы не поняли насчет девушки и ребенка?

У.Х.: Да сколько можно? Я понятия не имею, что за бред ты несешь.

А.Ф.: Хотите сказать, в вашем подвале не было молодой женщины с ребенком?

У.Х.: Если и были, то я их не видел.

А.Ф.: Как же они там оказались?

У.Х.: Не представляю, черт возьми. Наверное, цыгане. Для таких подвал – настоящая роскошь, они ведь живут в грязи, как свиньи.

А.Ф.: Доктор Харпер, ничто не указывает на принадлежность женщины к цыганскому сообществу. Да и как она могла бы незаметно пробраться в ваш подвал?

У.Х.: А мне почем знать? Это у вас, видать, есть ответы на все чертовы вопросы.

А.Ф.: Дверь в подвал была заперта снаружи.

У.Х.: Не сходится, да? Умник хитрожопый.

[Пауза]

А.Ф.: Доктор Харпер, вчера днем криминалисты из полиции долины Темзы провели тщательный обыск в вашем доме и обнаружили труп под полом сарая. Тело принадлежит взрослой женщине. Вы можете объяснить, как оно туда попало?

У.Х.: Хрен его знает, спроси что полегче.

Дж. Р.: [Вступает в разговор] Дело серьезное, доктор Харпер. Вы должны отвечать на вопросы инспектора.

У.Х.: Отвали, противная корова.

[Пауза]

А.Ф.: Итак, вы не можете объяснить, откуда взялся труп у вас в сарае и как женщина с ребенком попали в ваш дом, все так? Думаете, мы в это поверим?

У.Х.: Да что ты заладил одно и то же? Недоразвитый, что ли?

К.Г.: [Подает фотографию] Доктор Харпер, вот снимок женщины по имени Ханна Гардинер, она пропала без вести два года назад. Вы ее раньше видели?

У.Х.: [Отталкивает фотографию] Нет.

К.Г.: [Подает другую фотографию] А как насчет этой? Ее мы нашли у вас в подвале. Я показывал вам вчера этот снимок.

У.Х.: Они все одинаковые. Мерзкие коровы.

К.Г.: Простите, вы имеете в виду, что узнали ее или нет?

У.Х.: Фригидные коровы заставляют прямо-таки умолять. Как эта шлюха Присцилла. Говорил ей – вали туда, откуда ты родом, мерзкая корова.

К.Э.: Прошу прощения, инспектор, думаю, он снова путается. Присцилла – его покойная жена.

А.Ф.: Посмотрите на фотографии, доктор Харпер. Вы когда-нибудь видели этих женщин?

У.Х.: [Раскачивается взад-вперед] Мерзкие коровы. Злобные уличные девки.

К.Э.: Нам лучше прерваться.

* * *

Отправлено: Ср 03/05/2017 в 11.35

Пометка: Важно

От: [email protected]

Кому: [email protected], [email protected]

Копия: [email protected]

Тема: дело № JG2114/14R Гардинер, Х.

Подтверждаю получение стоматологической карты.

Тело из сарая на Фрэмптон-роуд точно принадлежит Ханне Гардинер.

* * *

– Адам? Это Аластер Осборн. Я все видел в новостях.

Хотя я сам пытался связаться с ним, мысль о том, что Осборн перезвонит, ужасно пугала.

– Это она, да? Ханна Гардинер?

– Да, сэр. Мне очень жаль.

От некоторых привычек тяжело избавиться. Я привык обращаться к нему уважительно.

– Я так понимаю, что этот Харпер – главный подозреваемый? – продолжает Осборн. – Н.Д.М.?

На данный момент. То есть пока мы не исключим его из списка подозреваемых (если такое вдруг случится). Пока не найдем другого подозреваемого или сообщника.

– Пока да.

– Как там Роб Гардинер, держится?

– Он, конечно, знал, что этот момент когда-нибудь настанет, но все равно в шоке.

На другом конце провода пауза.

– Я должен извиниться перед тобой, Адам.

– Нет…

– Еще как должен, – перебивает Осборн. – Ты не был уверен в причастности Шора и предлагал расширить поиски за пределы Уиттенхэма, а я отверг твою идею. И был неправ. Теперь же это чудовище снова устроило…

– Не знаю, утешит ли вас этот факт, сэр, но вполне возможно, что девушка оказалась в подвале задолго до смерти Ханны.

* * *

Эверетт слышит шум, доносящийся из коридора. Она идет на звук и заглядывает в игровую зону детского отделения, где полно игрушек и картинок со слонами, жирафами и обезьянками, а по стене течет нечто до ужаса похожее на кровь. Мальчик в центре комнаты разрывается от крика. Игрушечный поезд сломан, трое других детей плачут и прячутся за стульями. У маленькой девочки на щеке порез. Помощница медсестры, стоя на четвереньках, оттирает темно-красное пятно с линолеума.

– Это просто смородиновый напиток, честное слово. Клянусь, я отлучилась всего на пять минут – Джейн сегодня не пришла на работу, и мы тут с ног сбиваемся…

– Наверное, он никогда не видел других детей, – говорит Эверетт. – Поэтому и не знает, как вести себя с ними.

Прибегает сестра Кингсли.

– Откуда у Эми этот порез?

– Я услышала крик и тут же вернулась. Мальчик сидел верхом на Эми, придавливая ее к полу.

Сейчас он затих, но лицо раскраснелось, по щекам текут слезы. Кингсли делает осторожный шаг в его сторону, однако малыш пятится.

– Вчера вечером был настоящий кошмар, – устало сообщает помощница медсестры. – Он почти час орал на все отделение, пока не выбился из сил. Успокоившись, свернулся под кроватью. Мы пытались выманить его – ничего не вышло. В итоге так и оставили там.

Дженни растерянно качает головой.

– Я еще раз поговорю с соцслужбой. Я переживаю за него, ужасно переживаю, но больным деткам нужен нормальный сон.

Глянув на медсестру, мальчик вдруг опускается на четвереньки и уползает в угол. Три женщины молча наблюдают за тем, как он проводит рукой по стене и слизывает загустевший напиток с пальцев.

– Господи, – нарушает тишину Эверетт. – Может, он и раньше так делал?

– В подвале? – изумляется Дженни Кингсли.

– Представьте: воды почти не осталось, а стены влажные…

Помощница медсестры зажимает рот рукой. У Эверетт тренькает телефон.

Приходит сообщение от Фаули.

Пусть врачи снова осмотрят мальчика. Надо исключить версию о сексуальном насилии.

* * *

ПОЛИЦИЯ ДОЛИНЫ ТЕМЗЫ

Свидетельские показания

Дата: 25.06.2015 г.

Имя, фамилия: Сара Уолл

Дата рождения: 13.11.1966

Адрес: Дорчестер-он-Темз, ул. Нортмур-клоуз, д. 32

Род занятий: внештатный бухгалтер

В среду утром я гуляла на Уиттенхэм-Клампс со своей собакой. Я бываю там почти каждый день, так что местных знаю в лицо. В тот день народу было больше – после Фестиваля середины лета многие путешественники еще не уехали из лагеря. Видела я и студентов, и семьи с детьми, и бабушек и дедушек с внуками. Мамы с колясками тоже были. Я пошла к Касл-Хилл, по дороге встретила нескольких знакомых, бегающих трусцой, и человека с такой же собакой, как у меня. Мы остановились и немного поболтали, это было ближе часам к девяти. Потом мне позвонил клиент, и я двинулась обратно. Тогда-то я и заметила молодую женщину с коляской – вдалеке, спиной ко мне, но я рассмотрела темные волосы, завязанные в хвост, и черный или темно-синий пиджак. И что-то вроде рюкзака. Не знаю, куда она направилась, но когда я шла мимо парковки, там точно был оранжевый «Мини Клабмен». Такой яркий, нельзя не заметить.

Подпись: Сара Уолл

* * *

ПОЛИЦИЯ ДОЛИНЫ ТЕМЗЫ

Свидетельские показания

Дата: 25.06.2015 г.

Имя, фамилия: Мартина Браунли

Дата рождения: 09.10.1989

Адрес: студенческое общежитие Оксфордского университета им. Брукса

Род занятий: студентка

Мы тусили всю ночь, и на тот момент, если честно, я еще не совсем протрезвела, но я точняк видела ее на тропинке. Ребенок спал в коляске, а она склонилась над ним. Сто пудов это была она, хоть близко я и не подходила. Приметила пиджак из «Зары», у моей подруги такой же. Сколько было времени, не помню. Может, 8.45?

Подпись: Мартина Браунли

* * *

ПОЛИЦИЯ ДОЛИНЫ ТЕМЗЫ

Свидетельские показания

Дата: 25.06.2015 г.

Имя, фамилия: Генри Нэш

Дата рождения: 22.12.1951

Адрес: Аплфорд, Уиттенхэм-роуд, Тисовый коттедж

Род занятий: учитель (на пенсии)

Я почти каждое утро гуляю по Уиттенхэм-Клампс. Сегодня пришел туда около 9.25. На парковке уже стоял оранжевый «Мини Клабмен». Я направился к Касл-Хилл и обошел кругом Дерево поэта – точнее, то, что от него осталось. Чуть дальше заметил что-то яркое рядом с пещерой, которую называют «Денежной ямой». Это была детская коляска зеленого цвета, она просто стояла там, как будто родители отошли на секундочку. Я подождал несколько минут, но никто так и не появился, поэтому я спустился с холма и сообщил о своей находке работнику на стойке информации. Жаль, что я не осмотрелся получше – мог бы сразу найти малыша. Когда я проходил мимо парковки, подъехал черный «Ягуар», из которого вышел Малкольм Джервис. Он кричал на кого-то по телефону, так что я обошел его стороной.

Подпись: Генри Нэш

* * *

В отделении Сент-Олдейт Куинн изучает дело Ханны Гардинер. Полицейские все утро пытались связаться с людьми, которые давали показания по Уиттенхэму, но все впустую. Никто не видел старика с детской коляской, никто не указал на снимок Уильяма Харпера среди ряда похожих фотографий. Сейчас Куинн ищет свидетелей, которые могли бы видеть Ханну на Кресент-сквер или Фрэмптон-роуд, когда та пошла за машиной. Харпера – если это он убил Ханну – должны были заметить на улице, тем более в середине июня в такое время уже светло. Может, кто-нибудь проезжал мимо, спеша на работу или решив пораньше отправить детей в школу? Однако в папке нет подобной информации. Куинн делает пометку: «Найти новых свидетелей», когда вдруг раздается звонок. Это Чаллоу.

– Свеженькие отпечатки, только что получил результаты.

– Давай. – Куинн берет ручку.

– На кухне и внизу большинство принадлежат Харперу, и еще несколько – Дереку Россу, что соответствует его показаниям. Есть и неопознанные «пальчики», которых не нашлось в базе.

– Что насчет подвала?

– Снова Харпер и предположительно отпечатки девушки, их мы обязательно проверим. Росса там не было, зато некоторые совпадают с неопознанными из кухни. Два отчетливых следа на задвижке внутренней двери вывели нас на подозрительную личность по имени Гарет Себастьян Куинн.

– Ха-ха, очень смешно.

– Ладно, на засове и вправду нет других следов, кроме твоих, – возможно, их стерли. Частичные отпечатки нашлись и в сарае. Они могут совпасть с неизвестными из подвала, но максимум по пяти параметрам, так что для Службы уголовного преследования такое не годится.

Сидя на стуле, Куинн подается вперед.

– Есть вероятность, что кто-то замешан в обоих случаях?

– Не зацикливайся на этой мысли. Давность отпечатков не определишь – вполне могут принадлежать какому-нибудь сантехнику. Скажем, устанавливал Харперу унитаз или пробивал засор в раковине… Мы начали поиск возможного места убийства в доме, но ничего не обнаружили.

– По ДНК тоже глухо?

– Пока что да. Не волнуйся – если что, узнаешь первым.

Куинн вешает трубку. Последние слова Чаллоу прозвучали саркастично или у него уже паранойя? Проблема с Чаллоу заключается в том, что сарказм – его привычный стиль общения, из-за чего трудно понять, когда он говорит серьезно, а когда – нет. Ну и хрен с ним. Надо позвонить Эрике.

– Фаули хочет еще раз опросить ту женщину из седьмого дома, как ее там… Гибсон, что ли? Пусть получше опишет парня, который, по ее словам, приходится Харперу сыном. Сделаешь?

Куинн с улыбкой слушает ответ.

– Нет, констебль Сомер, я звоню не только за этим. Не желаете выпить сегодня вечером? Обсудим дело. – Он улыбается еще шире. – Да, и это тоже.

* * *

– Я нашел всего два похожих случая, и оба более чем пятнадцатилетней давности.

Я смотрю на монитор из-за плеча Бакстера. В комнате душно. Температура резко выросла, и древняя система кондиционирования в участке не справляется. Работающие компьютеры лишь прибавляют жару. Бакстер протирает затылок носовым платком.

– Вот оно, – говорит он, стуча по клавиатуре. – Брайони Эванс, двадцать четыре года, пропала без вести двадцать девятого марта две тысячи первого года вместе со своим двухлетним сыном Юэном. В последний раз видели у супермаркета неподалеку от ее дома в Бристоле.

Фотография не очень четкая, сделана на какой-то вечеринке, судя по новогодним украшениям на заднем плане. Девушка выглядит моложе своего возраста. Волосы в мелких кудряшках. Улыбается, но лишь губами, а не глазами.

– Родных волновало ее психологическое состояние. Считали, что у Брайони депрессия – она не могла найти работу, все время торчала дома с ребенком. Хотели отправить ее к врачу, но девушка отказывалась.

– Поэтому решили, что это самоубийство?

– Видимо, на этом и сошлись следователи из Эйвона и Сомерсета. Серьезное было расследование, в деле больше сорока свидетельских показаний, однако на похищение или убийство ничто не указывало. Присяжные вынесли открытый вердикт[12]12
  Вердикт присяжных, который констатирует факт совершения преступления, но не устанавливает преступника.


[Закрыть].

– Чертовски редкий случай, чтобы так долго не находили тело… Если она не покончила с собой.

– Бристоль на побережье, – подумав, говорит Бакстер. – Она могла утопиться.

– Вместе с ребенком? Серьезно?

Он пожимает плечами:

– Всякое бывает… Ладно, версия не слишком убедительная, но все возможно.

– А что там со второй?

– Вот это уже поближе.

Бакстер достает еще одно дело, 1999 года. Джоанна Карим с сыном Меди. Ей было двадцать шесть, ему – пять. Жили в Абингдоне, совсем недалеко от Оксфорда. Бакстер замечает мои горящие глаза и спешит разочаровать.

– Спор об опеке, муж – иранец. Старший следователь, занимавшийся делом, сказал, что отец наверняка похитил ребенка и увез его в Тегеран. От жены, вероятно, избавился, хотя улик для обвинения было недостаточно, да и к тому времени мерзавец уже покинул страну. Да, похоже на двойное исчезновение, но в действительности тут два отдельных преступления.

Я сажусь рядом.

– Ладно. Даже если они не связаны, у нас остается несколько наборов неопознанных отпечатков в подвале.

– Чаллоу сказал, они могут принадлежать кому-нибудь вроде сантехника.

– Ты любишь ставки, Бакстер? Верно?

Он краснеет – не знал, что я в курсе.

– Ну, не то чтобы я очень часто делаю ставки…

– Я слышал, ты ставишь на футбол, на лошадей, и у тебя неплохо получается.

– Ну да, бывает, выигрываю, – осторожно подтверждает он. – Время от времени.

– Так какова вероятность, что там отпечатки сантехника? Что скажешь?

Лицо Бакстера меняется. Он больше не смущен – подсчитывает в уме.

– Двадцать пять к одному. Такой шанс не упускают.

* * *

– Констебль Гислингхэм? Это Луиза Фоли.

До него не сразу доходит, кто это. Фоли чувствует заминку.

– Университет Бирмингема, – сухо напоминает она. – Вы запрашивали личные данные из дела доктора Харпера.

– Да, точно. Сейчас, возьму ручку. Давайте.

– Я поговорила с руководителем отдела, и он разрешил отправить вам копии соответствующих бумаг. Сегодня пришлю по электронной почте.

– Расскажите вкратце, в чем там суть.

Луиза вздыхает – чересчур громко.

– Никакой вульгарщины, на которую вы, как я понимаю, надеялись. Просто отношения со студенткой, жалобу она не подавала. Принуждения с его стороны не было. Напротив, друзья девушки полагали, что это скорее она добивалась внимания преподавателя. Однако на тот момент доктор Харпер состоял в браке, да и подобные отношения в любом случае идут врозь с университетскими правилами, так что по всеобщему согласию было принято решение отправить Харпера на пенсию досрочно. Все это вы найдете в документах.

– Хорошо. – Гислингхэм бросает ручку на стол. – Еще один вопрос: как звали ту девушку?

– Каннингем. Присцилла Каннингем.

* * *

Все окна в квартире на Кресент-сквер открыты. Ветерок приподнимает длинные белые занавески. Слышно, как в саду играют дети: кто-то прыгает на батуте, кто-то визжит, кто-то стучит мячом. Похоже, там одни мальчики.

Пиппа Уокер заглядывает в кабинет – уже третий раз за последний час. Роб Гардинер сидит за столом и смотрит в ноутбук. Пол усыпан старыми блокнотами, липкими стикерами для заметок, кипами бумаг. Он раздраженно смотрит на Пиппу.

– Тебе что, нечем заняться? Поиграй с Тоби.

– Он спит. Ты торчишь здесь уже несколько часов. Опять копаешься во всем этом…

– Да, копаюсь, понятно?

Пиппа переступает с ноги на ногу.

– Я думала, сегодня ты будешь работать.

– Работал, а потом передумал. Все равно это не твое дело.

– Просто я за тебя волнуюсь. Снова поднимать прошлое – не лучшая затея…

Пиппа прикусывает губу, но уже поздно.

Роб бросает на нее тяжелый взгляд.

– Моя жена два года считалась пропавшей без вести, а теперь ее тело нашли при чертовски ужасных обстоятельствах. Полицейские попросили меня еще раз заглянуть в ее записи – вдруг что-нибудь укажет на мерзкого ублюдка, который сотворил с ней такое. Лично я хочу, чтобы эта тварь сгнила в тюрьме, поэтому если тебе не нравится мое копание в прошлом, пойди и займись чем-нибудь другим. Книжку, что ли, почитай для разнообразия, черт возьми.

Лицо Пиппы приобретает ярко-красный оттенок.

– Прости. Я не хотела, ты же знаешь…

– Честно говоря, меня не волнует, что ты там хотела или не хотела. Оставь меня в покое.

Роб встает и громко хлопает дверью.

* * *

Вся команда собирается в пять вечера. Встреча проходит довольно быстро. Итоги таковы:

– студентка, с которой у Харпера завязался роман, стала его второй супругой. Да, он уже был женат, но это не делает его психопатом. Только засранцем и изменником;

– наличие других отпечатков в подвале, возможно, предполагает, что в деле замешан еще один преступник, пока неизвестный. И ни хрена не указывает на то, кто он такой;

– криминалисты не обнаружили в доме никаких улик, обозначающих место преступления, поэтому остается вероятность, что Ханну убили где-то еще и что сделал это не Харпер;

– анализ ДНК: все еще в работе. Цитирую Чаллоу: «Я вам, блин, не волшебник»;

– девушка из подвала: под действием успокоительных и/или не говорит. С мальчиком то же самое;

– пресс-конференция: отложена до завтра, потому что я понятия не имею, что сказать этим чертовым журналистам.

Если вам кажется, что я не в настроении, то так оно и есть. «Сохраняй спокойствие и продолжай в том же духе». Ага, как же.

* * *

Элспет Гибсон пьет очень много чая. Эрика Сомер уже закончила вторую кружку, и это только начало. Хозяйка заметила, что художник-криминалист поглядывает на часы. Кот с недовольным видом устроился на подлокотнике кресла. Такой грубый захват его привычного места для отдыха явно вывел его из себя.

– Итак, вы уверены, что мужчине, с которым говорил доктор Харпер, было за пятьдесят?

– Да, милая. Сразу можно понять по его одежде. Сейчас так никто не одевается.

– А что именно на нем было?

– О, ну знаете, галстук, твидовый пиджак… Молодежь и под страхом смерти такое не наденет. Одни футболки и джинсы с мотней у колен. И еще татуировки. – Миссис Гибсон вздрагивает и снова тянется к заварочному чайнику.