Текст книги "Принцип Пандоры"

– Хорошо, список имен, обозначенных в отпускных листках, сейчас появится на экране. Можете проинформировать членов команды.

– Ах, мистер Спок! Вам когда-нибудь говорили, что вы волшебник?

– Нет, конечно, Ухура. Это было бы лестью. Никакого волшебства в том, чтобы ввести информацию в компьютер, а через пять минут получить выполнение задачи, минуя не правильное понимание, вспышки раздражения, утомительные объяснения. А сейчас можете отпустить всех на отдых, да и вам самой не мешало бы расслабиться.

– О, нет, сэр, лучше останусь – я могу вам понадобиться. И, к тому же, я сейчас не чувствую усталости.

– Как вам будет угодно. Кстати, через двадцать пять минут я ожидаю гостя. Известите меня, пожалуйста, когда поступит сигнал о его прибытии на площадку ангара. И еще, капитану необходимо сойти на землю, поэтому он спрашивал, когда отправится первый шаттл.

– Приблизительно через десять минут, сэр, но уже попросил для себя доктор Маккой.

– Ничего страшного. Пошлете его потом на площадку ангара.

– Хорошо, сэр, но что мне объяснить доктору?

– Можете сказать ему, Ухура, что он… – смысл паузы можно было понять как угодно, – ., что капитан выше по званию.

К счастью, Споку не пришлось слышать ответ доктора.

* * *

Харпер и Димуро стояли на ромуланском мостике, снова и снова перечитывая официальное сообщение и с любопытством разглядывая два ярких предмета, стоящих рядом друг с другом на навигационной станции. Ящики выглядели одинаково: те же самые излучаемые, движущиеся по спирали световые лучи, то же изменение оттенков цветов, та же гладкая светящаяся поверхность.

– Будь я проклят, Фред. Никогда ничего подобного не видел!

– Угу, и я. Не помнишь, какой именно из этих двух нужен мистеру Споку?

– Нет. Было сказано, просто один доставить в штаб – там соберутся все наши умы. Основная часть приказа касалась того, как следует перевозить этот предмет: не допускать изменения давления, не кантовать и т, д. Мистер Спок сам знает об этой игрушке не больше, чем мы.

– Говорят, он придирчив? – проворчал Димуро.

– Говорят, но будешь придирчивым, когда ты должен вступить в процедуру стандартных операций, не зная, с чем имеешь дело. – Харпер впустил воздух в воздушную подушку контейнера, осторожно поместил туда ящик и, плотно закрыв крышку, нажал кнопку пуска. Потом перевел взгляд на оставшуюся коробку. Что же в ней может находиться?

– Жаль, что на это чудо не может взглянуть моя мать. Я, конечно, очень уважаю мистера Спока, но она все-таки специалист не хуже. Ее бы задело, знай она, как смело обращается Звездный Флот с такими вещами. Слушай, а может…

– Не болтай, Харпер, доделай сначала свою работу.

– Не принимай близко к сердцу, Фред… Командир Дориш? Говорит Харпер, сэр. Груз мистера Спока отправлен. Всего мы обнаружили четыре одинаковых ящика. Едва ли это произведения искусства. А вообще-то трудно сказать без тщательного анализа.

– Это уже не наша обязанность, Харпер. Вы мне нужны здесь, внизу – и тот парень, твой преданный друг.

– Да, сэр, но не могли бы мы доставить один ящичек в Живой Городок, чтобы его там внимательно исследовали?

– Подарочек для твоей матери, а-а, Харпер?

– Да, сэр, она была бы счастлива, да и к тому же, она знает в этом толк. Можно я быстро свяжусь с мистером Споком?

– Ну что ж, если я удовлетворил его просьбу, то почему бы не удовлетворить им твою? Кому от этого будет плохо? Действуй, только поторопись, и поскорее спускайтесь.

– Хорошо, сэр, есть! Связь окончена… Славный дружище Дориш. – Харпер возился со вторым контейнером.

– Поторапливайся, слышал, что сказал старик?

– Помолчи, Фред, мы все равно ждем, пока придет контейнер за этим подарком. – Запечатав новую коробку, он аккуратно надписал на крышке: «Привет от Ромуланской Империи!» Он не заметил направлявшегося к нему Димуро.

– Здравствуйте, могу чем-нибудь помочь? – поинтересовался тот.

Резко обернувшись, Харпер неожиданно увидел стоящую за спиной невысокую молодую женщину с миловидным лицом, обрамленным блестящими волосами каштанового цвета. Девушка была полностью сосредоточена на бумажках, которые держала в руке, что-то там усердно вычитывая.

– Извините, вы мистер Харпер? Я – Корбет, и мне нужно… Bay! – Она удивленно огляделась вокруг. – Настоящий современный ромуланский корабль! Ну и свалка же здесь!

– Да, знаете ли, эти ромулане – такие хищники. А теперь скажите-ка, что такая симпатичная девушка делает на этой отвратительной…

– Фред, подожди… Здравствуйте, я Харпер. Не обращайте на него внимания. Его нельзя было сюда пускать. – «Какая красивая, – подумал он, оценивая ее улыбку, – могу поклясться, что она почти всегда так соблазнительно улыбается. А сейчас она, наверное, находит ситуацию забавной».

– Неудивительно, – на ее щеках играли ямочки, – на многих людей оказывает влияние окружающая обстановка. – Харпер и девушка-лейтенант задорно рассмеялись. Их глаза встретились, и они продолжали улыбаться друг другу безо всякой причины. Наконец, неожиданно вспыхнув, Корбет взяла себя в руки и произнесла:

– м-м… этот предмет отправляется вниз, в штаб. Но что это?

– Что это? Кто ж вам скажет… Это никому неизвестно. Один в штаб… – «Ну как глаза могут быть такими лучезарно-голубыми?», – а вот этот – в Живой Городок. Ну, Дориш и надавал вам заданий… – в его голосе звучали ласковые потки. Они продолжали, улыбаясь, смотреть друг на друга.

– У меня все равно запланирован дополнительный полет, и хотя сегодня над Фриско предсказывают ураган, надеюсь, все обойдется. – Медля, она тщательно проверила ярлыки и номера транспортируемого груза. – Ну что ж, если это все, мистер Харпер…

– Зовите меня Бобби. Да, боюсь… я имею в виду, спасибо…

– Джесси, – ласково блеснули голубые глаза, – обращайтесь, когда понадобится.

Нагнувшись, Харпер нажал кнопку отправления контейнеров, а Димуро, досадуя и злясь, сделал последний мстительный выстрел:

– Будьте осторожны с грузом, Корбет, а то мистер Спок достанет вас отовсюду живой или мертвой.

– Я всегда осторожна, – бесстрастно ответила девушка, направляясь к лифту, – поэтому попросите его не волноваться. – Она успела махнуть на прощание Харперу, и дверцы лифта с монотонным жужжанием закрылись за ней.

Победно улыбаясь, Харпер повернулся к Димуро.

– Она – та самая! Та самая, Фред! Она – само совершенство! Она очаровательна, она красива – и я ей понравился! И Обо ей понравится, я уверен, я знаю, не спрашивай меня, откуда, но… О, нет! – Харпер мгновенно вернулся в мир реальности. – Где Обо? Я не видел его с тех пор, как… О, это ужасно!

– Нам сейчас нужно идти к шефу с докладом о выполненной работе – вот что ужасно.

– Обо может уже быть где угодно! О, я же говорил ему никуда не ходить… Обо! – окликнул он, слабо надеясь, что его друг где-то рядом, на мостике. К счастью, он услышал слабое покашливание.

Неудобно скорчившись под станцией связи, Обо сидел в дальнем углу главного отсека, обхватив руками колени и удивленно моргая.

– Мы иддем ддоммой, Бббоббби? – жалобно проскулил он.

– Нет, мы и так дома. Эй, что случилось? Тебе не здоровится или что? – Опустившись на колени рядом с другом, он внимательно взглянул ему в глаза.

– Пппллохое мместо, Бббоббби! Иддем дддоммой ссейчас!

Димуро застонал:

– О, Господи! Этих капризов только не хватало. Обо, как всегда, со своими фантазиями.

– Тихо, Фред. Послушай меня, Обо, мы не можем прямо сейчас отправиться домой. У нас еще есть работа. Ну, хочешь пойти домой один?

– Нет, ххочу осстаться с ттоббой.

Обо взволнованно протянул руки Харперу, и тот крепко сжал их в своих ладонях. Беландрид был, очевидно, напуган.

– Интересно, что его тревожит? – вслух размышлял Харпер, когда они втроем направлялись к лифту, – должна же быть причина…

– Какая разница? Твои мысли – лишь пустая трата времени…

– Нет, Фред, нет. Мы только что принесли большую пользу, но, как сказал Дориш, кому от этого будет плохо?

* * *

«Это нелогично, – рассуждал Спок, успокаивая себя, – нельзя с нетерпением ждать тех или иных событий – они редко происходят так, как запланировано».

Но, наблюдая за отходящим от корабля шаттлом капитана, Спок понял, что постоянно думает о сегодняшнем вечере.

От пыльного Хэллгарда до грузового отсека «Энтерпрайза» предстоял долгий путь. Сегодня люди приветливо встретят кадета Саавик в ее первом путешествии на звездном корабле Федерации, не находя ничего необычного в том, что она вулканка, и не зная, почему для нее доверие с их стороны является высшей наградой. Но с волнением ожидая предстоящую встречу, Спок не мог не вспомнить прошлое, другую ночь, всего шесть лет назад.

Следующим утром, сломав последнее записывающее устройство, она спрятала его компьютер. Заранее подготовленный к такому случаю, Спок запасся большой стопкой бумаги и коробкой графитовых карандашей. Вчерашний вечерний урок состоял всего из одного предложения: «Меня зовут Саавик», написанного ею по-вулкански.

Карандаши ломались, бумага рвалась. Понимая, что это были первые, а потому самые трудные шаги в расставании с невежеством, он каждый такой взрыв встречал спокойно, подавая снова и снова целый карандаш или чистый лист бумаги, ободряя ее ласковыми словами.

– Саавик, ты можешь вывести свое имя на экране компьютера. Теперь ты должна научиться писать его сама. Будь терпеливой. Для всего на свете нужно…

– Ненавижу тебя с самого начала! – отчаянно кричала она, сжимая кулаки, разбрасывая карандаши и расшвыривая бумагу. – Ненавижу твой глупый ублюдский мир. – Она яростно метнула в стену лежавшую на столе карту. – Уходи, Спок! Уходи отсюда!

– Саавикам, ты переутомлена, и я уверен, что… – Коробка из-под карандашей просвистела всего в сантиметре от его головы и ударилась о стену, – ты уже сделала свой выбор. Ну, успокойся, малыш, пришло время поспать.

– Нет! Не спать! Не буду спать! – в ее глазах промелькнул уже знакомый Споку дикий, озлобленный страх, и в долю секунды она вскочила на стол, готовая сбежать в любое мгновение, если он приблизится к ней хоть на шаг. – Уходи со своим дурацким сном! Уходи со своей дурацкой писаниной! Убирайся прочь, Спок! Убирайся!

– Хорошо, Саавик. Нет необходимости ломать оставшиеся в комнате вещи. – Не без опаски он взглянул на стул, занесенный над его головой. – Наш урок закончен. – Резко и решительно развернувшись, он молча вышел; стул, пролетев через всю комнату, ударился о закрывшуюся за его спиной дверь.

Ночь была долгой. Сонное спокойствие то и дело нарушалось проклятиями и руганью, вновь сменявшимися тишиной. Лежа в постели, Спок смотрел в темноту, не переставая спрашивать себя, в чем же он просчитался.

Утром, открыв дверь ее комнаты, он в ужасе отпрянул: подобного царства хаоса и полнейшего разрушения Спок не видел никогда. Ему не верилось, что в одной комнате может находиться столько сломанных вещей одновременно. Осторожно перешагивая через обломки мебели и обрывки скомканной бумаги, он подошел к столу, на котором, трогательно свернувшись калачиком, мирно спала Саавик, держа в кулаке помятый листок. Он аккуратно разжал ее пальцы. Буквы неровные, прыгающие. Но слова были составлены правильно: «Спок не уходи меня зовут саавик».

Его сердце наполнилось нежностью. Еще раз посмотрев на смятый листок, он с любовью перевел взгляд на спящее личико, на котором застыло выражение страха. Обведя взглядом комнату, Спок не без иронии представил себе, что будет, когда Саавик придется заставлять писать целый параграф. Аккуратно свернув листок, он поспешно отложил его в сторону.

Спок ничего не знал о детях. Он лишь смутно помнил какие-то отрывочные эпизоды своего детства, первых переживаний, взросления. Но сейчас… Одно дело – спасти жизнь, другое – дать человеческому существу образование и воспитание. Не понимая мотивов и причин собственного поведения, Спок чувствовал, что он обязан сделать это. Он твердо знал: две судьбы – его, взрослая, и ее, хрупкая, неопределившаяся, – отныне переплетены, слиты воедино. Спок не бросит ее. Навряд ли кто-нибудь, кроме него, смог бы вытерпеть все капризы и выходки Саавик: на Гамма Эри она отказалась признать свое вулканское происхождение, враждебно нападая на других детей при каждой возможности. Для того, чтобы изменить сознание девочки и помочь ей утвердиться в мире людей, Спок взял, не колеблясь, годовой отпуск, решив куда-нибудь уехать с Саавик. Дорог был каждый день – времени катастрофически не хватало.

Дантрия IV, отдаленный сельский мирок, идеально подходила для его цели. Ее спокойные серокожие обитатели редко интересовались высоким мужчиной и шустрой забиякой, которые жили в домике за лесом. Споку приходилось нелегко. Имея твердую привычку приступать к практике после предварительного тщательного изучения теории вопроса, он не раз чувствовал себя так, будто находится на краю пропасти. Но где-то в глубине души он был уверен, что знания о детях вообще не помогли бы в его случае, ведь он общался с особенной, ни на кого не похожей Саавик.

Саавик всегда знала, где хранится нож: в их домике, в шкатулке. Чаще всего она требовала показать его, когда на что-то обижалась. Спок постоянно напоминал Саавик, что пользоваться ножом нельзя, стараясь даже не думать о возможности обратного. Он хотел, чтобы воспитанница видела, что Спок доверяет ей: никогда не закрывал шкатулку на ключ. В сущности, он обращался с Саавик так, как обращался со всеми остальными – с добротой, достоинством и уважением. И со временем начали происходить любопытные вещи. Саавик подражала ему в любезном поведении. Она стала даже слушаться Спока после того, как исчерпала все свои «почему». Он видел в этом естественный ход событий, которым был необыкновенно доволен, хотя на Вулкане детей воспитывали по-другому. Значительной победой Спока было то, что она держала свое слово: больше не убивала, хотя расстаться с охотой для нее было очень трудно. Саавик продолжала охотиться, но не ради того, чтобы добыть себе пропитание, его было больше, чем она могла съесть, а из-за любопытства: эта планета просто кишела разными существами, которых Саавик раньше никогда не видела, поэтому очень часто приносила с охоты живых зверей. Она упорно изучала дикий мир Дантрии, как у себя дома, так и вне его: грызунов, рептилий, птиц – а однажды, теплым весенним утром, объектом ее изучения стал… ребенок. Услышав ее голос, Спок вышел из дома и увидел необычную картину: серокожий, лысый дантриапский младенец неопределенного пола, привязанный за запястье веревкой к стволу дерева, молча и растерянно сосал палец. А Саавик, сложив руки за спиной, важно вышагивая, знакомила его с основными правилами поведения.

–., а сейчас я расскажу тебе, как быть настоящим вулканцем! Никогда больше никого не убивай! Даже маленьких животных. Перестань ругаться. Носи туфли. Попытайся не перебивать, когда говорят другие. Будь разумным, как Спок. Нет, нет! Глупый. Не ешь свои собственные пальцы! – возмущенно воскликнула она, вырвав его ладошку изо рта. – Это неприлично, нужно есть что-нибудь другое.

Лишенный своей забавы, ребенок запищал, и Спок поспешил к ним, растроганный этой сценой.

– Где ты его взяла, Саавик?

– Нашла! Поломанного! – пожаловалась она, будто ей подсунули испорченную игрушку. – И глупого: он ест собственные пальцы!

– Пускай, разреши ему, – посоветовал Спок, не в силах выносить этот пронзительный крик, – тогда он перестанет шуметь.

Она отпустила крошечный кулачок младенца, но так как тот не перестал плакать, тут же сунула ладошку ему в рот. Малыш раскричался еще пронзительней. Спок и Саавик уставились в растерянности друг на друга.

– Наверное, он голоден. Мы должны узнать, чей он, и вернуть его немедленно. И очень аккуратно, Саавик, чтобы не сделать ему больно. Киднеппинг, похищение детей, преступление… Нет, нет, не вверх тормашками, опусти его ножками вниз! Разве ты не видишь, что держишь его не правильно?

Испытав новое непривычное состояние, ребенок, довольный, неожиданно заулыбался и весело загулил.

Именно в этот момент появилась встревоженная группа: два маленьких, с виноватым видом, мальчика и испуганная женщина; увидев младенца, все трое с облегчением расплылись в улыбке. Крепко держа ребенка за икры ног, Саавик направилась навстречу гостям.

– Саавик, позволь…

Но она не слушала Спока.

– Посмотри, они нашли! И с малышом все в порядке! Да он даже кажется вполне счастливым! Вот здорово!

– Это я! Я нашла его! – Саавик торжественно вручила им дитя и гордо выпрямилась, не обращая внимания на сердитые взгляды Спока.

– Ах ты умница! Ну, разве не смышленая маленькая девочка?

– Да, да! Он не мог идти, наверное, сломался. Так я учила его разным вещам…

– Она не хотела причинить вреда малышу, мадам. Так что забирайте его домой и…

– Я привязала его веревкой к дереву, чтобы…

– Какая прекрасная идея! Это лучше, чем доверять мальчикам! Они оставили ребенка, а сами пошли в лес! Мальчишки всегда остаются мальчишками!

Ребята неловко переминались с ноги на ногу, виновато опустив глаза в землю, будто что-то выискивали под ногами. И тут Саавик вспомнила свою главную новость:

– А знаете, что он делал? Ел собственный палец!

– Помолчи, Саавик. Мадам, ребенок, кажется, голоден, но…

– Он ел собственный палец, – настойчиво повторила Саавик.

– Да, дорогая, очень плохая привычка, и его нужно срочно от нее отучать. Извините за беспокойство, очень жаль, что вам пришлось повозиться… Чем мы можем отблагодарить вас?

– Что вы, что вы, мадам, честное слово…

– Ну как же, девочка может навестить нас! Почему бы такой хорошей няньке не прийти к нам в гости?

– Нет! – испуганно выкрикнула Саавик и спряталась за спину Спока, увернувшись от протянутой руки женщины, собиравшейся погладить ее по голове. Мальчики смотрели на Саавик полными зависти глазами.

– Застенчивая малышка, верно?

– Нет… не совсем…

– Но так хорошо умеет обращаться с детьми. Ну как, придешь к нам в гости? Может не сегодня, но через несколько дней, а? – Наконец, она удалилась, тиская, целуя и качая ребенка.

Спок молчал, обдумывая происшедшее. Через несколько минут, нежно глядя Саавик в глаза, он все же с упреком произнес:

– Саавик, ты перебивала.

– Но я начала говорить раньше, это ты меня перебивал! Спок, им нужен этот ребенок, а он такой глупый! – она провожала долгим взглядом удалявшихся гостей, пока те не скрылись из виду.

– Он – их ребенок… они – родные ему люди. У тебя тоже есть родные люди, родственники. На Вулкане. Ты хочешь их найти?

– Зачем? – подозрительно спросила она. – Они потерялись?

– Нет, вас будет многое связывать.

– Но они не будут меня искать, я не терялась. – Она бросила на него гордый испытывающий взгляд. – А тебе я тоже не нужна, Спок? Потому что я перебиваю, заставляю отвечать на мои вопросы? Ты хочешь, чтобы я улетела?

– Нет, Саавик, конечно, нет. И больше не будем об этом говорить.

– Если я потеряюсь, ты станешь разыскивать меня?

– Да, Саавик, стану.

– А если потеряешься ты, я тоже стану тебя искать. Только ты попытайся не теряться, Спок. Я постараюсь больше не перебивать. А сейчас расскажи мне что-нибудь новенькое.

– В самом деле. Итак, ты выразила желание вступить в ряды служащих Звездного Флота, поэтому…

– Не желание! Я собираюсь это сделать! На-ме-ре-ние… Ой, извини!

– Поэтому ты должна запомнить наше самое главное правило. Слушай внимательно, Саавик. Оно называется Первичной Директивой…

В бешеном темпе увлекательного марафона жизни и общения с Саавик чувства неуверенности и обреченности, которые мучили Спока ранее, теперь исчезли совсем. Девочка была необыкновенно активной и энергичной. Она находилась в постоянном движении, и уследить за нею было почти невозможно. Великолепная сообразительность, цепкое восприятие, ясное логическое мышление, острый и критический ум пленили Спока, заставив его без сожаления всецело отдать свое время, силы на воспитание и развитие. Ее настроение было изменчивым, как погода, а любознательность порой утомляла. Однако, сам того не ожидая, он находил ее общество удивительно приятным и теперь нуждался в нем постоянно. Ему нравилось день за днем рассказывать Саавик о других мирах, своем корабле, капитане, людях. Он любил беседы под вечерним небом, когда они вместе любовались звездами, рассыпанными на бархатисто-черном полотне ночного небосклона. Постоянно напоминая себе, что он здесь для того, чтобы учить ее, он все же забывал об этом, общаясь с ней на равных. Высшей наградой для него была бы улыбка Саавик, но Спок никогда не видел ее улыбок и слез.

Спок неожиданно ощутил, какой редкой ценностью он обладает: уважением и доверием того, кто так безгранично нуждался в нем. Сочувствие и жалость были вовсе не нужны Саавик. Ей требовалась информация, а Спок обладал огромным багажом разносторонних знаний. Взамен Саавик дарила ему то, что ранее было неизвестно Споку: полное приятие его и того, что он говорил. Она никогда не подгоняла его поступки под мерки и кодекс поведения вулканцев, не осуждая и не ожидая случая, когда его подведет «человеческая природа»… Она была просто Саавик, а он – просто Спок, который отвечал на ее вопросы. А Спок всегда отвечал. Он не мог не отвечать. Однако, однажды произошел случай, когда Спок попытался уклониться от объяснения. Почти в конце года, теплым солнечным днем, Саавик подняла взгляд от трикодера и, указав на поле, радостно сказала:

– Смотри, Спок! Кролики!

– Да, – пробормотал он, не отрывая взгляда от журнала, – наземные, Ориктолагус Никулус, семейство заячьих, класс млекопитающих, подтип…

– Что они делают?

– Размножаются, Саавик. Подтип позвоночных, тип…

– Это чтобы было больше зайцев? Но их и так уже много! – она нахмурилась, уткнув острый подбородок в ладони, внимательно продолжая наблюдать. Спок заметил сгустившиеся грозовые облака и мысленно взмолился, чтобы пошел дождь. – Вулканцы тоже спариваются, Спок? Вулканцев много?

– Нет, Саавик, – ., дождь так и не начинался.

– Так почему же слишком много зайцев и так мало вулканцев?

Да, логичный вопрос. Спок стал распространяться по поводу проблем популяций различных видов, о периодах спаривания, о количестве новорожденных у разных животных.

– Зайцы, – подвел он итог, – спариваются каждые шесть недель, а вот вулканцы должны заниматься этим только раз в семь лет.

– Должны? – она произнесла это слово, словно поперхнувшись. Нет, она не отстанет от него, пока не получит исчерпывающий ответ. – Ты сказал, должны?

–., мужчины-вулканцы… должны. Да.

– Но это же неудобно! – произнесла она свое излюбленное слово. – А что, если они не хотят? Если заняты чем-нибудь другим? Если… – лицо Саавик внезапно побелело, – ., они умрут?.. Мы все умрем, если…

– Нет, пока… ну, женщины… не умирают от этого, Саавик. Не волнуйся, у вас все по-другому. – «Как я ужасно это объясняю, – разочарованно думал он, – может, нужна специальная учебная пленка…»

– Тогда ты должен начать спариваться прямо сейчас, Спок, чтобы не умереть? Когда ты это делал в последний раз? Какие вулканцы у тебя получались? И где они? – Она огляделась, словно ожидая их увидеть прямо на поле, рядом с зайцами.

Спок резко поднялся.

– Саавик, уже поздно, мы должны идти.

– Нет. Это важнее. Я хочу знать…

– Не спорь, малыш, – голос Спока стал настойчивым, – одевай туфли и пойдем.

– Не хочу уходить, – нахмурившись, упрямо сообщила она, – я хочу знать, как делаются вулканцы, и что ты сделал со своими! – Она села на землю, вопросительно на него уставившись.

Спок так же молча и напряженно смотрел ей в глаза:

– С тобой невыносимо трудно, Саавик.

Как только Спок произнес это, он понял, что не прав. Она испугалась.

– Ты говорил, что я – вулканка, но… – голос ее дрожал, – ., не сказал, что со мной происходит. Так почему же это плохой вопрос?

И тогда на него нахлынули воспоминания, воспоминания другого дня, который остался там, в прошлом, семь лет назад: горячее вулканское солнце настойчиво жалит своими лучами, проникающими сквозь открытое окно; песок на лице почти шипит от раскаленной жары; в голосе отца звучат незнакомые, чужие нотки. Завтра Спок должен пойти к Т'Принг, все уже организованно. Потом Сарэк объяснил, для чего. В ярком солнечном свете кружили мелкие пылинки, песок за окном все так же шипел под палящими лучами. Песок, солнце, отец… после того дня все стало другим.

Спок опустился рядом с ней на колени.

– Плохих вопросов не бывает, Саавикам, есть сложные вопросы. И есть очень личные, о которых мы поговорим завтра. Не знаю, как ты это воспримешь, но мне будет сложно. Я многое объясню тебе, – терпеливо продолжал он, – ты обещаешь не спорить и выслушать все до конца?

Широко распахнув от любопытства глаза, она моментально вскочила.

– Я должна одеть туфли?

– Обязательно, только… постарайся не перебивать… – Они ушли с поля, шагая по равнине в сгущающихся сумерках наползающего вечера. Спок рассказал ей правду о том, как это случилось с ним много-много лет назад: очень быстро и нелепо. Саавик ни разу его не перебила. Когда он закончил, она еще какое-то время тревожно молча вышагивала рядом, а потом тихо произнесла:

– Я рада, что ты не умер, Спок, ты и твой капитан.

– Я тоже, Саавикам.

Молчание.

– Она была просто сукой.

– Нет, неверно. Это слово означает…

– Я знаю, что оно означает, именно этим она и является. То, что она сделала, – очень плохо. – Саавик резко остановилась посреди дороги, в ярости топнув ногой. – Ты говорил, что нельзя причинять людям боль, но она сделала так, что люди стали причинять зло друг другу. Это намного хуже. Она – сука. – Спок не решился спорить снова. Кроме того, в чем-то он был с ней почти согласен. – А почему она не защищалась?

– Потому что это запрещено… Вернее, мужчины не дерутся с женщинами.

– Но почему? Это же глупо! Я бы смогла сама драться, даже с тобой, с кем угодно, и победить его, даже убить! Только, – поспешно добавила она, – я не буду больше убивать. И никогда не буду спариваться.

– Успокойся Саавикам. Ты еще очень мала, чтобы решать этот вопрос.

Когда они возобновили свое путешествие, стало уже совсем темно, Саавик медленно шла рядом, задумчиво загребая пыль мысками туфель.

– Но я уже решила это, Спок. Мои вулканцы получатся плохими.

– Почему же, Саавикам?

Она стала загибать пальцы, перечисляя причины:

– Они будут спорить, будут «невыносимо трудными». И перебивать, и ругаться, и ненавидеть носить обувь. И еще… они будут задавать сложные вопросы. – Она подняла на него свои смышленые глаза. – Понимаешь, они будут неудобными.

Брови Спока болели от напряжения. Помолчав некоторое время, он проговорил:

– Ты это сделаешь… обязательно.

За этот год, благодаря ответам на сложные вопросы Саавик, отношение ко многим вещам прояснилось для самого Спока, разрешив его собственные проблемы. Но самой большой проблемой, самым трудным вопросом оставалась сама Саавик. В каком еще мире дети убивают друг друга ради спасения своей жизни? И почему она убила человека, чтобы спасти жизнь ему? Кто научил ее вулканскому языку, пусть и очень узкому кругу слов? Почему она грезит звездами? И теперь, несмотря на значительные успехи в образовании, почему она так бурно протестует против учебы, будто незнакомое – ее личный враг? И почему ее, не испытывающую ни малейшего страха при ночных прогулках по лесу, охватывает ужас при слове «спать»? Саавик в мельчайших подробностях рассказывала ему о своих маленьких победах, застенчиво, но честно признавалась в неудачах и неуверенности, доверчиво следуя его советам, делилась планами па будущее. Но она никогда не вспоминала о своем прошлом. Никогда. И Спок никогда не настаивал.

Вообще-то, год не был таким уж и длинным. Он постепенно и бережно готовил се к тому дню, когда им придется расстаться. Но лишь только такой момент наступил, оказалось, что он сам к этому не готов. Впервые в жизни Споку пришла мысль об отказе от карьеры. У нее не было никого в целом мире, и это не давало ему покоя.

Уже у себя в каюте, на «Энтерпрайзе», открыв чемодан и доставая свои немногочисленные вещи, он обнаружил, что там есть некоторые изменения. Внизу, под ценными предметами, он нашел спрятанный Саавик нож. Спок неподвижно застыл посреди комнаты, держа в руках опасное оружие и вспоминая каждое слово их прощанья.

– Но почему мне нельзя пойти с тобой на корабль?

– Потому что ты все еще очень маленькая, Саавикам. Сначала ты должна закончить Академию. Мы ведь обсуждали это уже много раз.

– Я не хочу быть маленькой!

– Тогда побольше кушай и старательно учи уроки. Остальное за тебя сделает время. Каждый день посылай мне на борт свои вопросы, чтобы я мог отсылать ответы на них и учебные пленки. Наступит час, когда я помогу принять тебе важное решение. И я с нетерпением буду ждать этот час. У тебя впереди новый мир, Саавикам, настоящая школа. Тебе понравится.

– Но мне не нужна семья, которая бы обо мне заботилась.

– Ты не успеешь соскучиться, это всего лишь на короткое время. Веди себя вежливо. Дети будут уважать тебя, Саавикам. И ты должна отвечать тем же.

– Я буду, Спок, я помню.

– Время пройдет намного быстрее, чем ты думаешь, скоро мы снова встретимся. Процветания и долгих лет, Саавикам.

– Процветания и долгих лет, Спок! Я все запомнила, обещаю тебе, что буду стараться. И перестану быть маленькой и глупой. А когда-нибудь я приду на твой корабль, я обязательно это сделаю, Спок! Вот увидишь!

* * *

–., вызывают мистера Спока, вызывают мистера Спока, – настойчиво звучал в наушниках голос Ухуры.

– Спок на связи.

– Сэр, прибыл шаттл, о котором вы просили сообщить. – В голосе Ухуры слышалось неподдельное изумление. – Пилот передал, что некий кадет Саавик просит разрешения прибыть на борт корабля.

– Спасибо, Ухура, – не разделяя удивления помощника капитана, ровным официальным тоном ответил Спок, скрывая истинную радость. Передайте, что разрешение дано. И… «Энтерпрайз» приветствует кадета Саавик на своем борту.