Текст книги "Разбойничьи сказки"

Карел Чапек, Йозеф Чапек
Разбойничьи сказки

© Рубцова Н. С., перевод, 2022

© Оформление. ООО «БХВ-Петербург», ООО «БХВ», 2023

Первая разбойничья сказка
О толстом прадедушке и Разбойниках

Мой покойный прадедушка был лесорубом да ещё приторговывал то тут, то там лошадьми и семенами клевера. В свои девяносто восемь он, слава богу, был ещё весёлый, бодрый малый, кругленький и румяный, как наливное яблочко, и такой необычайно толстый, что летом прабабушка спускала его в погреб – иначе он просто растёкся бы от жары на улице. Там, внизу, в погребе, он и посиживал, попивая пиво с сахаром и дожидаясь прохладцы.

Когда знойное лето заканчивалось, прадедушка кое-как выбирался из погреба и принимался хозяйничать: управлял и домовничал, покупал, продавал и добывал, прибивал, колотил и строгал, потел и хлопотал, топал в домашних туфлях и шлёпал в тапках, от души ел и пил – словом, трудился для своего почтенного возраста и солидной комплекции так усердно, что все вокруг нарадоваться не могли. Живот у него был ого-го какой – самый здоровущий во всём приходе. Да-да, весь наш церковный приход гордился прадедушкой. Другого такого было не сыскать: такого толстого, румяного и плечистого, с такими морщинками вокруг глаз, носом-картошечкой и двойным подбородком, и чтоб ходил вот так вперевалочку. Да, это точно, ни в одном другом приходе не было такого прадедушки. Когда он приезжал на рынок в Градец-Кралове, все на него оглядывались: и студент, и епископ, и господин генерал. Ну, с голодным-то студентом или с генералом, сухим и хмурым, как селёдка, всё ясно! Но сам господин епископ – даже тот и близко не был таким толстым и румяным, таким коренастым и приземистым, как мой покойный прадедушка.

Лицо у него было выбрито до лоска; нос, щёки и уши были красные, точно свёкла; на шею он повязывал пёстрый платок; вздымающийся живот обтягивал необъятный жилет с двумя рядами металлических пуговиц, а в жилете хранилась большущая табакерка, в которую помещался целый фунт нюхательного табака. Прадедушка стоял среди возчиков и крестьян, среди мельников и лесорубов и говорил, и рассказывал. А иной раз, когда у него болели ноги, сидел в трактире и там, в честной компании, говорил, и рассказывал, и балагурил. Эх, в наше время таких почтенных людей уж не сыскать! Да и таких невероятных событий, что произошли с моим прадедушкой, нынче уже не случается.

Как-то раз прадедушка продал лошадей и возвращался домой вместе со своей собакой Барбосом и сотней-другой в кармане, и тут в горах их застала врасплох страшная буря. Пиво прадедушка любил куда больше, чем воду, а потому решил поскорее отыскать какой-нибудь трактир, где можно в тепле и уюте переждать ливень с грозой. Но куда бы он ни кинул взгляд, нигде не было никакого прибежища, кроме одинокого захудалого трактиришки. Сам вид его намекал, что слава у трактира недобрая. Но укрыться от непогоды было больше негде, и прадедушке ничего другого не оставалось. Так он нехотя и поступил. Проклиная бурю, пока ливень старался промочить его одежду до последней нитки, а Барбоса – до костей, он потрусил из последних сил к трактиру, во всех окнах которого горел свет.

Но славному прадедушке с Барбосом и во сне бы не могло присниться, что они попадут прямо на разбойничий бал. Да-да, это был жуткий разбойничий бал-маскарад, и разбойники все как один нацепили на себя самые разные маски. Был здесь предводитель разбойников, знаменитый Лотрандо, во фраке, в белом галстуке и перчатках, словно важный господин; его подружка, хитрая Цыпочка, напудрилась и нарядилась в костюм балерины; отъявленный убийца Головорез разоделся в бледно-голубой и розовый атлас, будто паж. Были здесь и Большой Плут, и Кровавый Йира, и Хапуга с Грызуном, и злодей Тесак с международным вором Динамитом, и Проныра – словом, всякий сброд, обрядившийся в маски турок и китайцев, медведей и барабанщиков, шарманщиков, рыцарей и жонглёров, как это водится на балах-маскарадах. И все они кружились, пировали и веселились, как вполне себе приличные и честные люди, но в их ехидных глазах не светилось ни одной доброй искорки. Под париками у них были взъерошенные лохмы, на лицах – шрамы. У Кровавого Йиры на левой руке недоставало двух пальцев, но уж зато все оставшиеся были увешаны кольцами; корявые воровские руки у разбойников явно не знали, что такое тяжёлый труд, под ногтями была грязь; а у некоторых ко всему прочему были грязные уши, потому что бандиты только и думали, что о надувательствах, и забывали как следует умываться тёплой водой с мылом. Кое-как пройдутся мокрой тряпкой по лицу – и всё готово, так сойдёт. Но вы-то, ребята, помните об этом и умывайтесь хорошенько, как велит поутру ваша мама.

Прадедушка был сильно удивлён, когда увидел, что попал прямиком на бал. Он немного смутился, но даже и не подумал, что перед ним не кто иной, как разбойники. Барбос фыркал, отряхивался и, похоже, вообще ни о чём не думал. Прадедушка поклонился со словами «Доброго вечера всей честной компании!», присел в сторонке и заказал себе пива с сыром. Тогда один из разбойников, который лакомился отбивной, закусывая поочередно огурцами, мороженым и трубочками с кремом, ему и говорит:

– Приятного аппетита!

А прадедушка ему отвечает со всей учтивостью:

– Взаимно, и вам того же в том же духе.

Ну, ясное дело, когда разбойники поняли, какая наивная овечка попалась им в руки, они тотчас задумали недоброе и решили бессовестно посмеяться над гостем.

И принялись за дело.

– Папаша Крепыш, – прощебетала Цыпочка прадедушке (Крепыш? Да ведь его-то звали Новотный!) – Папаша, из нас с вами получится отличная пара! А ну давайте спляшем вместе шотландскую кадриль, а ещё лучше – галоп.

Разбойники так и покатились со смеху. Цыпочка была тонюсенькая-претонюсенькая, какой уж там галоп с толстяком прадедушкой! А тому даже обидно стало от этих переглядываний и смеха. Ему вспомнилась прабабушка – а как я сказал, Цыпочка была худая, как щепка. Вот уж чем девушке кичиться не стоило! И тогда прадедушка поднял свой огромный башмак с подковками и гвоздями и говорит:

– Я с собой не взял лакированные туфли для танцев. Не дай бог, милая девушка, наступлю вам на ножку – у вас-то, я гляжу, ножки как веточки, как спички, да что я говорю, как лапки у воробушка.

Цыпочке такой ответ совсем не понравился, она нахмурилась и повернулась к своему Лотрандо, лютому разбойнику. Лотрандо зловеще подёргал себя за тощую бородку:

– Ха, да знаешь ли ты, где оказался, жалкий деревенщина? Ты попал к разбойникам!

Прадедушку аж пот прошиб от страха. Эта встреча явно не предвещала ничего хорошего.

– Я легендарный Лотрандо, – продолжил разбойничий предводитель, – а тот, с лютней, – знаменитый убийца Головорез.

А вот этот турок – нагоняющий ужас Тесак. Китаец – это Кровавый Йира, медведь – Динамит, вон тот барабанщик – Хапуга, шарманщик – это Грызун, жонглёр – Большой Плут, а рыцарь – это Проныра. Все они мои кровавые друзья-подельники! А вот наш разбойничий гимн, – объявил Лотрандо и запел:

 
Господа, друзья лихие,
Вы, разбойнички шальные,
Душегубы и дельцы,
Игроки и хитрецы,
Шарлатаны, аферисты,
Жулики, контрабандисты,
Нам фартит везде, всегда!
Кто б ты ни был – к нам айда!
 

Следом за ним запел Большой Плут:

 
Эге-гей, вот цепь златая,
Камни, перстни, золотишко.
Зазеваешься – поймают,
И тебе, бедняга, крышка.
Хор:
Ну, прости-прощай, удачи!
Все там будем, не иначе.
Головорез:
Пистолет заряжен, хэй!
Серебром клинок сверкает.
Ты, братишка, не робей:
Зазеваешься – поймают!
Хор:
Братец наш, прощаться тяжко.
Что ж, до встречи в каталажке.
Кровавый Йира:
Бей, коли, толкай, стреляй,
Лезь в любую драку смело.
Только, братец, не зевай,
Если жизнь не надоела.
Хор:
Адьё, друзья, обнимемся.
Под виселицей свидимся.
 

Разбойники пели и стукались наполненными стаканами. Прадедушка весь оцепенел от ужаса: как они только могут петь этакую страшную песню с такими развесёлыми лицами. Что же делать, усиленно думал прадедушка, и тут ему пришло в голову: что, если тоже напустить на них страху? Он вытаращил глаза, наморщил лоб, грозно нахмурил брови и попытался соврать:

– Да как же не знать, – говорит им прадедушка. – Потому-то я к вам и пришёл. Я и сам ряженый. На мне костюм старого толстого лесоруба, но на самом деле я знаменитый вор, грабитель и убийца Страхолюд. Я вот этими самыми руками заколол, зарезал и обрёк на верную смерть шестьдесят мужчин, тридцать женщин и пятнадцать детей; я разграбил все замки, крепости, дома, хижины и лачуги в этих краях и за их пределами! А это мой служебный пёс, свирепый Острозуб, – заявил прадедушка, оглядываясь на Барбоса.

Но разбойничья банда только расхохоталась пуще прежнего. Ещё бы! Барбос, оказывается, в это время смиренно стоял на задних лапах и выпрашивал у пирующих бандитов косточку. А Лотрандо тем временем издевательски показал мешочек с деньгами, табакерку и даже платок – всё это у ничего не подозревающего прадедушки, прямо посреди его хвастливых речей, вытащил из кармана неуловимый воришка Большой Плут.

– Смотрите-ка, – говорит Лотрандо, – не ваши ли это деньги, табакерка и сопливчик? Ловко же Большой Плут их прикарманил. Ну, придётся вам пойти к нам в ученики, раз уж вы хотите и чужое брать, и свое не потерять.

Прадедушка почесал затылок. М-да, из этой передряги, подумал он, так легко не выпутаться. А разбойники расшумелись: «И то верно, пусть идёт к нам в ученики!» Ну, я же вам говорю: сперва они хотели прадедушку дураком выставить и как следует его помучить, а теперь – кто его знает – задумали ещё чего похуже.

Проныра приступил к делу.

– Скажи-ка, ученичок, у кого своё в чужом кармане?

Прадедушка подумал и говорит:

– Это ограбленный человек: то, что ему принадлежало, теперь лежит в кармане вора.

– Ответ неверный, – оскалился Проныра. – Это вор: у вора своя собственная рука – в чужом кармане!

Хорошенькая загадка, нечего сказать: было ясно, что с этими мошенниками каши не сваришь. Если бы прадедушка ответил, что это вор, они бы его всё равно подняли на смех и сказали бы, что это, наоборот, ограбленный. Словом, угадать бы они ему никогда не позволили.

– А теперь, Большой Плут, скажи ему, каким должен быть настоящий вор, – велел Лотрандо.

Большой Плут подбоченился перед прадедушкой и давай вещать:

– Настоящий Вор, Ворюга и Воришка в ночи чёрен, в траве зелен, средь бела дня прозрачен. Он должен быть тонкий, как проволока, и увёртливый, как угорь, чтобы проскользнуть в ручку от кружки, в замочную скважину, в дверную щель и трещинку в стене. Он может спрятаться под листиком – и не вздохнёт, не пикнет. Ему нельзя чихнуть или кашлянуть. Он умеет ползти по стене, как муха, а руки и ноги у него бесшумные, как у кошки: дверь не хлопнет, половица не скрипнет, пёс не залает, хозяин не проснётся. Внутри него фунт костей и полфунта мяса, чтобы он во всё влез, всюду проник, везде спрятался, просочился и прошмыгнул; а если он тяжелее или толще, то его нужно обрубить и обтесать топором, обрезать и обточить ножом, обстрогать и подпилить, ободрать, обскоблить и надраить, отшлифовать и отполировать, растянуть и согнуть, встряхнуть и растормошить, отхлестать плёткой и исколотить дубинкой, простучать молоточком, вымочить, помять и высушить в воде, под землёй, в огне и в воздухе.

У прадедушки волосы встали дыбом от ужаса, а перед ним уже встал Хапуга и спрашивает:

– А вот представь, ученик: забрался ты в чужое жилище, а в соседней комнате кто-то проснулся и кричит: «Кто здесь?» Что ты тогда сделаешь?

– Я бы затаился и не издал ни звука, – ответил прадедушка.

– Чушь, – рассмеялся над ним Грызун. – Надо во весь голос сказать в ответ: «Никто!» Тогда тот, кто проснулся, успокоится и скажет: «Ах вот как, я думал, тут кто-то есть». А если он закричит: «Меня обчистили!», ты отвечай: «Я ничего не чищу!» А коли он завопит: «Убивают!», ты его успокой, что ничего в его доме не разбивают. Ну а если он начнёт звать: «На помощь!», ты отвечай вежливо: «Благодарю за предложение, мне помощь не нужна, я всё донесу сам».

– А теперь, – заявил Кровавый Йира, – научим его, как настоящему вору следует собираться на грабёж. Перво-наперво снимай сапоги – только быстро, не то мы сами тебя поторопим, – велел разбойник и направил на прадедушку пистолет, всем видом показывая: с разбойниками, которые вздумали пошутить, шутки плохи.

Бедному прадедушке ничего другого не оставалось, как только послушаться, и он, тяжело вздыхая и кряхтя, принялся снимать свои грязные сапоги. Дело шло туго. Ну а как же? Дома ему всегда помогала разуваться прабабушка, а если и ей сил не хватало, то все остальные женщины в их доме: старая госпожа Шулиткова, а иногда и Мария Шулиткова вместе с ней, а то ещё и Анна, и Ружена, и сам господин Шулитка, и господин Зелинка. А тут приходится разуваться самому! Наконец проклятые сапоги упали на пол, и задыхающийся прадедушка предстал перед разбойниками в чулках в красную и зелёную полоску, которые прабабушка связала ему этой зимой.

– Это для того, – фыркнул Проныра, – чтобы тебя никто не слышал.

Затем они взяли дощечку, на которой трактирщик мелом отмечал долги, написали на ней: «Никто» и повесили прадедушке на спину.

– Это для того, чтобы тебя никто не видел, – состроил гримасу Динамит.

А потом Головорез набрал сажи, дочерна натёр прадедушке лицо и говорит:

– А это – для того, чтобы тебя никто не узнал.

Наконец, бандиты всучили прадедушке зажжённый разбойничий фонарь, который был подвешен на верёвке и без конца крутился туда-сюда, а под мышки засунули ему воровские инструменты: молоточки, клещи, топоры, напильники, стамески, сверла, буравчики и отмычки – якобы чтобы он лучше видел и имел всё под рукой, что нужно.

Вот так гадкие разбойники издевались над старым бедолагой. Но самое худшее ждало его впереди.

– Ну а теперь покажи нам, как ты на цыпочках подбираешься к своей воровской добыче. Только смотри, чтобы разбойничий фонарь не раскачивался. Крадись тихонечко, как мышка, плавно, как змейка, и легко, как мушка, затаив дыхание и останавливаясь на каждом шагу, чтобы ни одна половица не скрипнула, ни одно зёрнышко под ногами не прокатилось, ни одна соломинка не зашуршала, ни один звук не раздался! А если пол скрипнет, зерно прокатится, соломинка зашуршит или звук раздастся, то мы тебя обрубим и обтешем топором, порежем и построгаем ножичком, отшлифуем и отполируем напильником да рубанком, отхлещем и исколотим плёткой, дубинкой и молоточком, встряхнём и растормошим, вымочим, помнём и высушим в воде, под землёй, в огне и в воздухе.

У прадедушки аж мороз по коже пробежал, когда он услышал, что от него требуют. Вот так задача. Но он был полностью во власти разбойников – пришлось делать то, что велено. А те расселись вокруг него, будто в цирке в ожидании представления.

– Ну, давай двигай! – крикнул Лотрандо.

Прадедушка, затаив дыхание, попробовал красться на самых кончиках пальцев. Охо-хо, ничего у него не вышло! Слишком тяжёлый был наш прадедушка, слишком неповоротливый, удержать равновесие ему было не под силу. Он старался ступать своими старыми ногами так легко и осторожно, словно шёл по тонкому льду, но при малейшем его шаге пол ужасно скрипел, а коленки громко хрустели. Прадедушка пошатывался, как будто шёл по канату и хватался за воздух руками, – и тут-то все эти разбойничьи напильники, молотки, клещи, стамески, сверла и отмычки начинали бессовестно громыхать. Прадедушка тяжело вздыхал, на лбу у него выступили капельки пота – а разбойники чуть не лопались со смеху, будь они неладны, вот ведь негодяи! Это ж надо – так потешаться над старым человеком!

Но что это? Вдруг с улицы донёсся шум, гам, цоканье копыт, стук повозок, гул автомобилей и тарахтение аэропланов. Разбойники резко вздрогнули и сразу перестали смеяться. Они так увлеклись своими издевательствами над прадедушкой, что совсем позабыли о дозоре. А ведь и им, гадким бандитам, было чего бояться! И тут весь этот шум-гам послышался совсем рядом с трактиром. Разбойники побледнели. Проклятье! А ну как это какой-нибудь генерал с войском? Или фельдмаршал с вооружённым отрядом? А то ещё сам главный комиссар полиции с жандармами, полисменами и стражей, который явился, чтобы с огромным численным превосходством напасть на всю их воровскую шайку, окружить, схватить, связать и отправить прямиком на виселицу.

Разбойники задрожали от страха. Спасаться бегством было поздно, и теперь они беспомощно взирали на своего предводителя Лотрандо. А Лотрандо стоял, нервно теребя свою длинную бородку, и судорожно размышлял. Потом вскинул указательный палец правой руки, несколько раз постучал себе по лбу и воскликнул: «Ха! Я все продумал! Замрите, как статуи, и не двигайтесь, пока я не подам вам знак. Об остальном я позабочусь!» Разбойники обратились в недвижные статуи, а из коридора уже доносились шаги. Час пробил.

Двери отворились, и в зал вошел… Нет, не генерал с войском, не фельдмаршал и даже не главный комиссар полиции, а светлейший Лорд Хэвлок из Лондона, который как раз путешествовал по этим краям со своей свитой: со слугами, лакеями, поварятами, придворными лекарями и аптекарями, телохранителями, стражниками и полисменами.

Лорд Хэвлок, разумеется, был удивлен, когда узрел неподвижных ряженых и среди них китайца, балерину, турка, медведя, барабанщика, жонглёра, пажа и шарманщика. Он замер в дверях, поднёс к глазу монокль, осмотрелся и сказал: «О!» Это такое английское слово, и по-чешски оно тоже значит «О!». А Лорд продолжил с истинно английским спокойствием:

– По дороге мы попали в бурю, и я намереваюсь переждать её здесь со своей свитой до утра. А вы, вероятно, трактирщик? – спросил Лорд у Лотрандо, который усердно ему кланялся.

– Ваше сиятельство, – отвесил очередной поклон пройдоха Лотрандо, – я не трактирщик, но я к вашим услугам. Перед вами прославленный маэстро Панакано, владелец всемирно известного бродячего театра, необыкновенного паноптикума с куклами, которые умеют двигаться. Все они здесь. – Лотрандо указал на свою оцепеневшую банду. – Я пятнадцать лет трудился над ними, пять лет доводил до совершенства. Каждая кукла полна колёсиков, гаечек и рычажков – всё это электрическое, никакого мошенничества. У каждой фигуры свой костюм и свой фокус. Их практически не отличить от живых людей. Меня с моим маленьким театром буря тоже застигла врасплох и стала преградой на пути к самым знатным королевским и герцогским дворам, где нас неизменно осыпали бессчётным количеством похвал, наград и орденов.

– О, – удивился Лорд. – Что же могут эти ваши движущиеся куклы?

– Ваше сиятельство, – смиренно поклонился Лотрандо, – маэстро Панакано не собирался давать здесь представление. Однако я бесконечно польщён вашим благородным интересом и почту за великую честь, если я, ваш покорный слуга, смогу показать вам свой спектакль.

Лорд Хэвлок надел второй монокль и уселся посреди своей свиты. Лотрандо снова поклонился до земли и объявил:

– Исключительное представление для Его сиятельства Лорда Хэвлока!

Он поправил фрак и, разодетый в белый галстук и белые перчатки, сперва шагнул к Цыпочке. А та стоит в своём костюме балерины неподвижно, бровью не поведёт – ни дать ни взять восковая кукла за стеклом витрины. Лотрандо сделал вид, будто нажимает на какую-то секретную кнопку у неё на спине, и сказал: «Балерина!» И гляньте-ка! Цыпочка – а все члены этой хитрющей шайки на лету подхватывали любое жульничество – повела тонкой ножкой, потом подняла ручку, нежно улыбнулась, сделала несколько танцевальных па и очаровательно закружилась. Закончив танец, она снова повела тонкой ножкой, опустила ручку и замерла.

– О, – произнёс Лорд, – это очень мило.

Затем Лотрандо перешёл к Тесаку, переодетому в турка, снова будто бы нажал тайную кнопку, подмигнул и позвал: «Турок!» И вот те на! У турка внутри сперва что-то зажужжало, будто какой-то механизм. Потом он дёрнулся, скрестил руки на груди, трижды поклонился и произнёс чисто турецкое приветствие: «Салам алейкум».

– О, – удивился Лорд, – и это весьма недурно.

Потом Лотрандо запустил Кровавого Йиру, который изображал китайца. В том тоже что-то зашумело и зашуршало, он воздел руки с поднятыми указательными пальцами к небу, трижды поклонился и трижды поприветствовал Лорда: «Чи чу ха, чири мири хо».

– О, – сказал Лорд. – Прекрасный китаец.

Вот так Лотрандо представил Лорду весь свой театр: Головорез сыграл песенку на лютне; рыцарь Проныра встал на колено и три раза прокричал «Слава!»; жонглёр Большой Плут показал кувырок, медведь Динамит, рыча, неуклюже исполнил вальс, барабанщик Хапуга подыграл ему на барабане, а шарманщик Грызун при этом крутил ручку шарманки.

– О, – произнес Лорд, – чудесные движущиеся куклы. Сколько вы за них хотите, маэстро Панакано?

– Ваше сиятельство, – ответил Лотрандо, – вам я отдал бы их и даром. Прошу вас, назовите цену сами.

– Даю сто тысяч, – решил Лорд. – Мой казначей выплатит их вам завтра. А этих кукол я поставлю в своих личных покоях.

Вот уж повезло так повезло, думал Лотрандо. Лорд сам идёт к нему в западню! Что за великолепная возможность для его шайки: как только всё уляжется, они убьют Лорда и сорвут большой куш!

– Ваше сиятельство, – коварно поклонился разбойник, – меня наполняет счастьем одна лишь мысль о том, какая великая честь выпала моим куклам: они смогут находиться рядом с вашей благородной персоной.

Лорд Хэвлок был весьма польщён и уже собирался подняться со стула, как вдруг его взгляд упал на моего прадедушку, который так и стоял в углу в своих полосатых чулках, с лицом в золе и с дощечкой за спиной.

– О, – удивился Лорд, – а на что способна эта кукла, маэстро Панакано?

Наш дорогой Лотрандо совершенно забыл о моём прадедушке и не мог вот так с ходу придумать для него какой-нибудь трюк. Разбойник растерялся и стал заикаться:

– Это… это… дело в том, что… эээ… это… это Никто. То есть… эээ… эта кукла ещё ничего не умеет… она… эээ… ещё не готова.

Но мой толстяк прадедушка не вчера родился. Тут-то он и смекнул, что пришёл его черед устроить разбойничкам хорошенький спектакль. Лотрандо ещё дозаикаться не успел, а прадедушка уже принялся исполнять роль, которой его научили сами же бандиты. Он ни с того ни с сего встал на цыпочки и начал красться, как вор. Лотрандо онемел, Лорд изумлённо нацепил третий монокль и воскликнул «О!», а с ним вместе воскликнула «О!» вся его свита.

Сперва прадедушка по-воровски подкрался к Хапуге, залез ему в карманы и вытащил оттуда все его отмычки, свёрла, стамески, буравчики и прочее воровское снаряжение, напевая при этом разбойничий гимн:

 
Господа, друзья лихие,
Вы, разбойнички шальные,
Душегубы и дельцы,
Игроки и хитрецы,
Шарлатаны, аферисты,
Жулики, контрабандисты,
Нам фартит везде, всегда!
Кто б ты ни был – к нам айда!
 

– О, – сказал Лорд Хэвлок, а с ним и вся его свита. Первый детектив Лорда, Шерлок Холмс[1]1
  Я вас люблю (франц.).


[Закрыть], навострил уши: он почуял, что тут дело нечисто.

 
А прадедушка продолжал петь:
Эге-гей, вот цепь златая,
Камни, перстни, золотишко.
Зазеваешься – поймают,
И тебе конец, Плутишка.
 

Прадедушка направился к Большому Плуту и, напевая, вытащил из его карманов награбленные сокровища: драгоценности, золотые браслеты, часы и кольца. Тут была чуть ли не целая золотая лавка.

– О! – ахнули Лорд Хэвлок со свитой. Второй детектив, Стюарт Веббс, навострил уши: он подозревал, что тут дело нечисто.

 
А прадедушка знай себе пел:
Пистолет заряжен, хэй!
Серебром клинок сверкает.
Головорез, ты не робей:
Зазеваешься – поймают!
 

И между делом вытянул из-под плаща Головореза жуткие ножи, пистолеты и кинжалы.

– О! – закричал Лорд Хэвлок, а с ним вся его свита. Третий детектив, Джо Дибс, навострил уши: он начинал понимать, что тут дело нечисто.

Вот так мой толстяк прадедушка пел разбойничий гимн, поминая то одного разбойника, то другого, и отбирал у них воровские инструменты и добычу. Всё это он складывал на пол. Лорд Хэвлок каждый раз восклицал «О!», ему вторила свита.

Лотрандо прадедушка оставил на самый конец. Он вытащил из кармана разбойника свой собственный мешочек с деньгами, табакерку (из неё он тут же смачно нюхнул табаку) и пёстрый платок, в который он шумно высморкался, протрубив, как охотничий горн. При этом он пел:

 
Бей, коли, толкай, стреляй,
Лезь в любую драку смело.
Но, Лотрандо, не зевай,
Если жизнь не надоела.
 

– Ага, Лотрандо! – провозгласил детектив Клифтон, который теперь окончательно понял, что речь идёт о чудовищном разбойнике Лотрандо и его приспешниках.

– Лотрандо! – воскликнули все детективы Лорда и схватили верёвки, кандалы и наручники.

– Лотрандо! – вскричал Лорд Хэвлок и нацепил четвёртый монокль.

– Лотрандо! – воскликнула стража. Охранники направили на разбойника и его банду ружья.

– Ну что, ребятки, придётся вам пойти ко мне в ученики, если вы хотите и чужое брать, и своё не потерять, – сказал разбойникам прадедушка.

Лотрандо с его шайкой связали, вместе с ними взяли под арест и Цыпочку, и всех повели под суд.

Мой толстяк прадедушка обулся и умыл лицо. Лорд Хэвлок поблагодарил его за то, что тот спас его от смертельной опасности. В знак благодарности Лорд наградил прадедушку и подарил ему великолепную табакерку, наполненную ароматным табаком. Им прадедушка потом угощал лесорубов и торговцев лошадьми и семенами клевера со всей округи.

Прадедушка позвал Барбоса, который до того наелся остатками разбойничьего застолья, что едва мог лапой пошевелить. Дома их весьма неприветливо встретила прабабушка: опять эти двое засиделись в трактире! Но когда прадедушка рассказал ей обо всём, что с ним приключилось, прабабушка была ужасно рада, что всё так хорошо закончилось.