Текст книги "Разбойничьи сказки"

Вторая разбойничья сказка
Об учтивом Разбойнике

Было это давным-давно, так давно, что даже покойный старый Зелинка этого не помнил, а ведь он помнил даже моего покойного толстяка прадедушку. Так вот, невероятно давно в горах Брендах промышлял знаменитый злой разбойник Лотрандо – беспощадный убийца, каких свет не видывал. А с ним вместе – двадцать один его подельник, пятьдесят воров, тридцать воришек и двести пособников, контрабандистов и укрывателей. Этот самый Лотрандо подстерегал, скажем, на дороге в Поржичи, в Костелец или в Гронов, какого-нибудь проезжего купца, извозчика, еврея или рыцаря на коне, набрасывался на него с жутким криком и обдирал как липку. А этому обчищенному бедолаге оставалось только радоваться, что Лотрандо его не зарезал, не застрелил или на дереве не повесил. Вот таким злодеем и дикарём был этот Лотрандо.

Бывало, едет себе какой-нибудь купечишка, едет, лошадок своих подгоняет: «Но, но!» – и мечтает, как удачно продаст в Трутнове свой товар. Лесом ехать боязно – ещё, глядишь, разбойники объявятся. Побаивается купец, а чтобы виду не показать, насвистывает весёлую песенку. Тут вдруг выходит из леса этакий верзила – в плечах шире, чем пан Шмейкал или пан Ягелка, да ещё и выше их на две головы, да ещё с такой бородищей, что лица не разглядеть. Такой вот громила встаёт перед конём и как рявкнет только: «Кошелёк или жизнь!» – и направляет на купца пистолет толщиной с пушку. Купец, ясное дело, отдаёт все свои денежки, а Лотрандо и повозку, и товар, и коня, и кафтан прихватит в придачу, и штаны с чулками с бедняги стащит, а вдобавок парочку раз кнутом его хлестнёт, чтоб легче домой бежалось. Вот я и говорю: по таким негодяям, как Лотрандо, виселица плачет.

Ну а потому как во всей округе других разбойников не было (разве что у Маршова был ещё один, но куда ему, недотёпе, до Лотрандо), Лотрандово разбойничье ремесло процветало, и вскоре он стал богаче любого рыцаря или фабриканта.

И был у Лотрандо маленький сынишка. Сказал себе как-то старый разбойник: «А что, отдам-ка я его в обучение. Пары тысяч, может, придётся и лишиться – ну да ладно, я могу себе это позволить. Пускай его научат по-немецки и по-французски говорить, и выговаривать «пит шён»[2]2
  Ваш покорный слуга (нем.).


[Закрыть] и «жевузем»[3]3
  Очаровательно (франц.).


[Закрыть] как положено, и на пианинах играть пускай научат, и танцевать – шотландку там или кадриль, и из тарелки есть, и сморкаться в носовой платок как следует. Я, может, и простой разбойник, но мой сын пусть не хуже какого-нибудь графа вырастет. И как я сказал, так и будет, баста!»

Сказав так, старый разбойник посадил маленького Лотрандо перед собой на коня и помчался в Броумов. Там он опустил сыночка на землю у ворот бенедиктинского монастыря, а сам, жутко бряцая шпорами, направился прямиком к отцу настоятелю.

– Ваше преподобие, – сказал он резко, – оставляю вам этого парнишку на воспитание, чтобы вы научили его есть, сморкаться, танцевать, говорить «пит шён», «жевузем» и все такое прочее – словом, всему, что положено кавалеру. А это, – показал он, – вам на расходы мешок дукатов, луидоров, флоринов, пиастров, рупий, дублонов, рублей, голландских золотых, пистолей и соверенов, чтобы с моим сыном тут у вас обращались как с маленьким принцем.

Так сказал старый разбойник, повернулся на каблуках и помчал в лес, оставив маленького Лотрандо на попечение монахам-бенедиктинцам.

Теперь маленький Лотрандо учился у настоятелей в этой их обители вместе с юными принцами, графчиками и прочими дитятками из богатых семей. И толстый отец Спиридон учил его говорить «пит шён» и «горзамадинр»[4]4
  Пожалуйста (франц.).


[Закрыть] по-немецки; а патер Доминик вбил ему в голову всевозможные французские «трешарме» и «сильвупле»; а отец Барнабаш обучил его всяческим комплиментам, менуэтам и приличным манерам; а регент хора, господин Краупнер, научил его сморкаться так, чтобы звук был тонким, как у флейты, и нежным, как у свирели, а не трубить, как контрафагот, тромбон, иерихонская труба, корнет-а-пистон или автомобиль, – словом, не так, как обычно трубил старый Лотрандо. В общем, обучили его изысканнейшим манерам и утончённым приёмчикам, как истинного кавалера. Юный Лотрандо и впрямь был хорош собой в чёрном бархатном костюме с кружевным воротничком. Он уже и забыл, что вырос в разбойничьей пещере в диких горах Брендах и что его отец, старый бандит и головорез Лотрандо, ходит в воловьей шкуре, пахнет лошадьми и ест сырое мясо руками, как принято у всех разбойников.

Одним словом, знания и навыки учтивости у молодого Лотрандо множились и расцветали, и как раз, когда юноша достиг в изящных науках наивысшего успеха, у броумовского монастыря послышался топот копыт, и с коня соскочил косматый прислужник его отца. Он со всей силы колотил в ворота до тех пор, пока привратник не впустил его, а затем сурово объявил, что, дескать, приехал за молодым господином Лотрандо и что папаша его, старик Лотрандо, помирать собрался и призывает к себе единственного сына, чтобы передать ему своё дело. И вот юный Лотрандо в слезах попрощался с достопочтимыми отцами настоятелями и со всеми остальными студентами благородных кровей и отправился с отцовским прислужником в Бренды, размышляя, что за дело отец собирается ему оставить, и мысленно обещая продолжить это дело богоугодно, возвышенно и с примерной учтивостью ко всем людям.

И вот прибыли они в горы Бренды. Прислужник подвёл молодого господина к отцовскому смертному одру. Старый Лотрандо лежал в огромной пещере на груде невыделанных воловьих шкур, укрытый конской попоной.

– Ну что, Винцек, паршивец этакий, – произнёс он слабым голосом, – привёл ты моего мальчика?

– Дорогой отец, – отозвался юный Лотрандо, встав перед ним на колени, – да хранит вас Бог долгие годы на радость ближних и несказанную гордость ваших потомков.

– Притормози, парень, – сказал старый разбойник. – Я сегодня отправляюсь прямиком в ад, нет у меня времени на твоё воркование. Я-то думал, что оставлю тебе приличное состояние, чтоб ты мог жить не работая. Да вот только – разрази меня гром, парень! – знал бы ты, какие скверные времена настали для нашего ремесла.

– Ах, отец, – вздохнул молодой Лотрандо, – я и понятия не имел, что вы так мучаетесь.

– Да уж, – пробурчал старик. – У меня, видишь ли, подагра, так что выбраться куда-нибудь подальше я уже не могу. А ближайших дорог купцы, мерзавцы этакие, избегают. Пришло самое время передать моё дело кому-нибудь помоложе.

– Дорогой отец, – горячо воскликнул молодой господин, – всем на свете клянусь, что продолжу ваш труд и буду исполнять его честно, охотно и как можно доброжелательнее ко всем людям.

– Ну уж не знаю, чего ты там добьёшься со своей доброжелательностью, – проворчал старик. – Я делал так: резал только тех, кто сопротивлялся. Но кланяться кому-то? Нет уж, увольте. В моём ремесле это как-то, знаешь ли, не к месту.

– А каково ваше ремесло, дорогой отец?

– Разбой, – произнёс старый Лотрандо и скончался.

Вот так юный Лотрандо остался один на всём белом свете, до глубины души потрясённый и смертью батюшки, и клятвой, данной ему, – стать разбойником.

Спустя три дня к нему пришёл тот самый лохматый отцовский приспешник Винцек. Есть, говорит, нам уже нечего, и пора, стало быть, приниматься за работу.

– Дружище, – жалобно сказал Лотрандо, – что, без этого вправду никак?

– Ещё бы, – неприветливо ответил Винцек. – Тут, милый друг, никакой святой отец нам фаршированного голубя на блюдечке не принесёт. Хочешь есть – иди работай.

Взял тогда юный Лотрандо великолепный пистолет, вскочил на коня и поскакал на дорогу – ну, скажем, на ту, что у Батнёвиц. Там он лёг в засаду и стал ждать какого-нибудь купца, чтобы его ограбить. И правда, через час-другой на дороге показался торговец полотном, который вёз товар в Трутнов.

Лотрандо вышел из своего укрытия и низко поклонился. Торговец, конечно, подивился, что его приветствует этакий красивый молодой господин, но поклонился в ответ и сказал:

– Желаю здравствовать!

Лотрандо подошёл ближе и снова поклонился:

– Простите, – промолвил он ласково, – надеюсь, я вас не потревожил.

– Да что вы, нисколечко, – отвечает торговец. – Чем могу служить?

– Убедительно прошу вас, милостивый господин, – продолжил Лотрандо, – не пугайтесь. Дело в том, что я разбойник – страшный Лотрандо с Бренд.

Торговец же был стреляный воробей и не испугался ни чуточки.

– Глядите-ка, – сказал он весело, – да ведь мы с вами коллеги. Я тоже разбойник – Кровавый Чепелка из Костельца. Ну вы наверняка слыхали, не так ли?

– Не имел чести, – смущённо признался Лотрандо. – Я тут, глубокоуважаемый коллега, сегодня впервые. Мне передал своё дело отец.

– Ага, – сказал торговец Чепелка. – старый Лотрандо с Бренд, ведь так? О да, это старая прославленная разбойничья фирма. Очень солидное предприятие, господин Лотрандо. Я вас поздравляю. А знаете что, я ведь был очень хорошим другом вашего покойного папаши. Встретились мы с ним как-то, он мне и говорит: «Ну же, Кровавый Чепелка, слушай, мы ведь с тобой соседи и коллеги, давай делиться по-хорошему: вот эта дорога от Костельца до Трутнова будет твоя и на ней будешь разбойничать только ты». Прямо так он мне и сказал, на том и порешили, ясно?

– Ах, тысяча извинений, – учтиво сказал молодой Лотрандо. – Я в самом деле не знал, что здесь ваш участок. Мне невероятно жаль, что сюда ступила моя нога.

– Ну, на этот раз прощаю, – говорит хитрый Чепелка. – Но ещё ваш папаша сказал вот что: «Слушай, Кровавый Чепелка, если хоть кто-нибудь – или я, или кто из моих людей – сюда сунется, можешь отобрать у него пистолет, шляпу и кафтан, чтоб он не забывал, чья это дорога». Так прямо и сказал ваш старый прохвост, и мы ударили по рукам.

– Если это и в самом деле так, – ответил юный Лотрандо, – я нижайше прошу вас принять на память мой пистолет с инкрустацией, берет с настоящим страусиным пером и этот кафтанчик, пошитый из английского бархата – в знак моего глубочайшего уважения, а также сожаления, что я причинил вам такие неприятности.

– Ну ладно, – говорит ему на это Чепелка. – Давайте всё это сюда, я вас прощаю. Но смотрите, господин хороший, чтоб впредь я вас тут больше не видел. Н-но, пошли, лошадки. Прощевайте, господин Лотрандо.

– Бог в помощь, благородный и великодушный господин – крикнул ему вослед молодой Лотрандо и вернулся в Бренды – не только без добычи, но и без собственного кафтана. Разбойник Винцек отругал его на чём свет стоит и дал наказ в следующий раз заколоть и обобрать первого же встречного.

И вот на другой день молодой Лотрандо, вооружённый тонкой шпагой, устроил засаду на дороге возле Збечника. Спустя некоторое время на дороге показался извозчик на телеге, полной преотличного товара.

Юный Лотрандо вышел и провозгласил:

– Мне очень жаль, милостивый господин, но мне придётся вас зарезать. Прошу вас без промедления приготовиться и помолиться.

Извозчик упал на колени, принялся молиться и кумекать, как бы выбраться из этой заварушки. Прочитал одну молитву, другую – ничего на ум не приходит. В десятый, в двадцатый раз помолился – ничего.

– Ну же, господин, – прикрикнул на него молодой Лотрандо, стараясь казаться посуровее, – готовы ли вы к смерти?

– Куда там, – сказал извозчик, стуча зубами от страха. – Я, понимаете ли, великий грешник, тридцать лет в церкви не бывал, ругался, как язычник, богохульствовал, играл в покер и грешил на каждом шагу. Вот если б я мог исповедаться в Полице, то, глядишь, Господь Бог отпустил бы мне мои грехи и не вверг бы мою душу в ад. Знаете что? Давайте-ка я мигом съезжу в Полице, исповедуюсь и вернусь – тут вы меня и зарежете.

– Договорились, – кивнул Лотрандо. – Я подожду вас у вашей телеги.

– Добро, – сказал извозчик, – а вы уж мне, прошу покорно, одолжите свою лошадку, чтоб я обернулся поскорее.

И на это согласился учтивый Лотрандо. Извозчик уселся на его коня и отправился в Полице, а юноша распряг его коней и дал им вдоволь попастись на лугу.

Но извозчик оказался изрядным хитрецом. Он поехал не в Полице на исповедь, а в ближайший трактир, где всем рассказал, что на дороге его дожидается разбойник; потом он хорошенько выпил для храбрости и вместе с тремя трактирными слугами бросился к Лотрандо. Все четверо немилосердно поколотили беднягу Лотрандо и прогнали его далеко в горы, так что учтивый разбойник опять вернулся в пещеру не только без добычи, но и без своего коня.

В третий раз Лотрандо приехал на дорогу, ведущую к Находу, и стал ждать, какую добычу преподнесёт ему случай. И тут – цок, цок, цок – едет повозка: сверху накрыта холстиной, а внутри полным-полна пряничных сердец, которые торговец везёт на ярмарку в Наход. Лотрандо опять встал поперёк дороги и как крикнет только:

– Эй, ты, сдавайся, я разбойник!

Так его научил Винцек – косматая голова.

Остановился торговец, почесал в затылке, а потом приподнял холстину и говорит кому-то, заглядывая внутрь:

– Слышь, жена, тут какой-то господин разбойник.

Холстина откинулась, и из повозки вылезла его старая толстая жёнушка, упёрла руки в боки и накинулась на юного Лотрандо:

– Ах ты, бандит, проныра, мерзавец, висельник, поганка этакая, грубиян, негодяй, жулик, проходимец, голодранец, лентяй, плут, прохиндей, вор, мошенник, бродяга, пройдоха, оборванец, подлец бесстыжий, злодей злодейский, что это ты удумал – нападать на честных людей?

– Прошу прощения, мадам, – прошептал потрясённый Лотрандо, – я не знал, что в повозке дама.

– Представь себе, находится, – продолжила жена торговца, – и ещё какая дама, ты, невежда, душегуб, негодяй, хулиган, бесстыдник, головорез, изверг!

– Тысячу раз умоляю простить меня за то, что я так напугал вас, госпожа, – извинялся Лотрандо в ужасном смятении. – Трэшарме, мадам, сильвупле, испытывая глубочайшее сожаления, уверяю вас, что – что…

– Убирайся, негодник, – всё вопила почтенная дама, – а не то я тебе расскажу, какой ты бесстыдник, прохвост, изувер, нехристь, ирод, изверг, невежа, чурбан неотёсанный, фигляр, забулдыга, грубиян, тигр, головорез, подлец, пропойца, шкура, бестия, мамелюк, дрянная душонка, вандал, обманщик, преступник, зараза, мучитель, супостат и…

Что было дальше, молодой Лотрандо не слышал: он пустился наутёк и бежал без остановки до самых Бренд, а ветер всё доносил до него что-то вроде «…шкодник, оборвыш, лентяй, попрошайка, хам, людоед и злыдень» – сколько он ни затыкал уши.

И вот так всегда. У Водолова юный Лотрандо хотел заколоть еврея с котомкой за плечами, но тут еврей начал причитать, что ему холодно, что ледяная шпага заморозит и простудит его внутренности, что он и без того уже кашляет. Как было бы славно, если бы всемогущий господин разбойник был так любезен и немного подержал свою шпагу над огнём, прежде чем его заколоть. А пока рыцарь Лотрандо разводил огонь, чтобы нагреть свою шпагу, еврей взял ноги в руки – вернее сказать, взял котомку в руки – и дал дёру, только его и видали. В другой раз у Ратиборжиц молодой разбойник напал на золотую карету, да вот только сидела в ней ратиборжицкая принцессочка, и была она такая прелестная, что Лотрандо в тот же миг в неё влюбился и забрал у неё – и то по-хорошему – один лишь надушенный платочек. Понятное дело, одним ароматом сыт не будешь – вот и банда разбойников в Брендах осталась голодной. А однажды возле Суховрщиц Лотрандо подкараулил мясника, что вёл корову в Упице на убой, и хотел его зарезать; но мясник стал упрашивать, чтобы разбойник передал двенадцати его сироткам и то, и это – да так жалостливо, трогательно и добродетельно, что Лотрандо разрыдался и не только отпустил мясника вместе с коровой, но ещё и всучил ему двенадцать дукатов, наказав дать каждому ребенку по золотой монете на память о грозном Лотрандо; а мясник-то, плут этакий, был закоренелый холостяк, и у него не то что двенадцати детей – и кошки-то дома не было! Ну, словом, всякий раз, когда Лотрандо собирался кого-нибудь убить или ограбить, что-нибудь да заставляло его проявить учтивость и чувствительность, так что ни у кого он ничего не отнял, а, наоборот, своё-то и раздал.

Ну, сами понимаете, дело его отнюдь не процветало; разбойники вместе с лохматым Винцеком разбежались, решив добросовестно трудиться среди людей; сам Винцек пошёл на службу на гроновскую мельницу, ту, что до сих пор стоит под костёлом. Молодой Лотрандо один остался в разбойничьей пещере в Брендах, мучился от голода и не знал, что ему теперь делать. Тут он вдруг вспомнил о настоятеле-бенедиктинце из монастыря в Броумове, когда-то любившем Лотрандо как родного, и отправился к нему – спросить совета, как быть дальше.

Придя к настоятелю, Лотрандо бросился перед ним на колени и в слезах рассказал о том, что поклялся своему отцу стать разбойником, но воспитан-то он в учтивости и благожелательности, а потому никак, ну никак не может никого убить или ограбить. И что же мне, говорит он, со всем этим теперь делать.

Господин настоятель в ответ двенадцать раз нюхнул табачку, двенадцать раз подумал, а потом вымолвил:

– Сын мой, хвалю тебя за то, что ты учтив и благожелателен к людям. Однако оставаться разбойником ты не можешь. Во-первых, это смертный грех, а во-вторых, в этом деле ты ничего не смыслишь. Однако, чтобы не нарушать клятву, данную тобой родителю, ты будешь и впредь нападать на людей – но с самыми честными намерениями. Займи место у дороги и поджидай: как увидишь, что кто-то едет, выходи и требуй с него два крейцера пошлины за проезд. Вот и всё. В этом деле можешь вести себя так учтиво, как только пожелаешь.

И отец настоятель, решив замолвить словечко за молодого Лотрандо, отправил послание окружному начальнику в Трутнов с просьбой доверить юноше место сборщика пошлин. С этим посланием Лотрандо отправился в Трутнов и в самом деле получил место на дороге в Залеси. Вот так и стал учтивый разбойник сборщиком пошлин и с наичестнейшими намерениями нападал на повозки и кареты, взимая с проезжающих по два крейцера.

Много-много лет спустя броумовский отец настоятель отправился в своей бричке в Упице, в гости к приходскому священнику. Он уже предвкушал, как встретит на заставе у Залеси учтивого Лотрандо и поговорит с ним о его житье-бытье. И правда, у заставы к бричке подошёл бородатый человек – это и был Лотрандо – и, что-то буркнув, протянул руку.

Господин настоятель полез в карман за кошельком, но из-за некоторой своей полноты был вынужден одной рукой приподнять себе живот, чтобы другой достать до кармана; так что дело шло небыстро.

И тут Лотрандо как рявкнет только:

– Ну, готово, что ли? Сколько мне ещё ждать двух жалких монет?

Отец настоятель порылся в мешочке и говорит:

– У меня нет крейцеров; прошу вас, добрый человек, разменяйте мне вот эту монету.

– Разрази вас гром! – вскричал Лотрандо. – Раз нету крейцеров, так какой чёрт вас сюда занёс? Давайте два крейцера – или катитесь отсюда подобру-поздорову.

– Лотрандо, Лотрандо, – с сожалением говорит ему отец настоятель. – Ты не узнаёшь меня? Куда же подевалась вся твоя учтивость?

Лотрандо смутился: он только теперь узнал господина настоятеля. Он пробурчал себе под нос что-то пренеприятное, но справился с собой и сказал:

– Ваше преподобие, пусть вас не удивляет моя нынешняя невежливость. Вы хоть раз видели сборщика пошлины, казначея или кассира, который бы не грубил?

– Это правда, – признался отец настоятель. – Такого ещё никто никогда не видывал.

– Вот именно, – проворчал Лотрандо. – А теперь катитесь ко всем чертям!

Так и закончилась сказка об учтивом разбойнике; его самого уж, верно, и на свете-то нет, но его потомков вы встретите во многих и многих местах и без труда узнаете их: они с огромной охотой принимаются бранить вас ни за что ни про что. А не должно бы так быть.