Текст книги "Вопреки небесам"

Глава 6

Она завороженно уставилась на свое новое жилище. Если бы кто-нибудь спросил ее три недели назад, верит ли она в существование подобной красоты, Кэтрин просто рассмеялась бы. В мире, где она жила до сих пор, для красоты не было ни времени, ни места. Да и книги в графской библиотеке, начиная со старинного Евангелия, хранившегося в стеклянном шкафу под замком, и кончая множеством иллюстрированных томов, которые она тайком перечитала за эти годы, не содержали даже намека на то, что нечто подобное существует.

За время путешествия по горной Шотландии Кэтрин повидала немало чудес: скалу Бен-Невис, вершина которой почти всегда пряталась в облаках; многочисленные озера, такие глубокие, что их кристальная вода казалась с берега черной; гордых орлов, паривших в вышине, обозревая свои владения; густые леса и рощи, похожие на зеленую бороду земли. Все это великолепие, созданное Господом, заслуживало самого искреннего восхищения.

Ненвернесс же был творением рук человека, а потому вызывал совсем иные чувства. Как сказочный замок, он располагался на небольшом островке неподалеку от берега, с трех сторон его окружали скалы, поросшие травой, позади начиналось болото, тянувшееся до самого леса, изумрудная полоса которого терялась за горизонтом. Массивные стены высотой в два человеческих роста и зубчатые башни делали Ненвернесс похожим скорее на замки, которые обычно изображались на средневековых гобеленах, чем на древнюю шотландскую крепость. Для полноты картины не хватало только единорога, укрощенного белокурой девой. Впрочем, ее роль могла сыграть молодая хозяйка. Сара с ее золотистыми волосами идеально впишется в этот пейзаж, а суровая прелесть нового обиталища оттенит красоту его владелицы.

Путешественники въехали в ворота Ненвернесса кто верхом, кто на телегах с приданым невесты и прочим скарбом.

Только лэрд вошел в замок пешком. Многочисленные домочадцы, высыпавшие ему навстречу, выстроились полукругом лицом к воротам, и, когда хозяин гордо прошествовал во двор, раздались приветственные крики. При виде Макдональда у Кэтрин перехватило дыхание, она с трудом его узнала, так он изменился. От аристократичного лэрда не осталось и следа. Исчезли сапоги со шпорами и белая льняная рубашка. Судя п» загару, Макдональд часто проводил время на свежем воздухе. Брюки уступили место килту в зелено-черную клетку, открывавшему ноги безупречной формы.

В том-то все и дело, с тоской подумала Кэтрин, тщетно пытаясь скрыть интерес к лэрду Ненвернесса. В нем вообще нет такого, к чему можно придраться. Вероятно, среди его сородичей есть более пригожие на вид, не с таким крупным носом, не с таким упрямо вздернутым подбородком. Наверняка существуют шотландцы, у кого грудь шире и мускулистее, а живот более плоский, если поискать, можно найти мужчин, которые, когда смотрят, не заглядывают тебе прямо в душу, словно желая вытащить ее на свет Божий и хорошенько в ней покопаться. Пусть такие мужчины существуют, но у Кэтрин нет охоты с ними встречаться, ей достаточно знакомства с лэрдом Ненвернесса.

Закрыв глаза, она слушала продолжающиеся крики. Так клан встречал своего вождя, который вернулся домой босоногим, с голой грудью, в одном килте.

Кэтрин уже встретилась глазами с Макдональдом, когда тот входил во двор, но больше в его сторону не взглянет, иначе он сразу догадается, о чем она думает.

Пират шел позади хозяина, на его могучей спине грациозно восседала Сара. Распущенные волосы ниспадали до самой талии, а платье было таким ослепительно белым, что оставалось только гадать, сколько времени потрачено на то, чтобы добиться этой неправдоподобной белизны. Казалось, сказочная принцесса сошла на землю Ненвернесса. Появление хозяйки исторгло новую бурю восторженных криков, в ответ Сара милостиво улыбнулась и помахала рукой. Ни дать ни взять королева, приветствующая своих подданных, язвительно подумала Кэтрин, тут же устыдившись злых мыслей.

Крепко сжав руку Уильяма, она последовала за Молли на кухню, где ее целый час знакомили с женщинами рода Макдональдов. Особое впечатление произвела на Кэтрин глава клана Мэри Макдональд, доводившаяся Молли двоюродной бабушкой. На ее морщинистом лице выделялись голубовато-зеленые глаза того же оттенка, что у лэрда, и такие же проницательные.

Празднество, не состоявшееся в Данмут-Холле, было перенесено в Ненвернесс и продолжалось до самого вечера. Если музыка услаждала слух гостей, то обилие блюд на столе радовало их взор и желудок. Поводом для торжества послужила не только недавняя женитьба лэрда, но и счастливое возвращение молодой четы с юга. Очевидно, поездка в равнинную часть Шотландии представлялась горцам столь же рискованной, как и путешествие в Англию. А судя по тому, о чем негромко переговаривались лэрд и его сосед (Кэтрин, сидевшая неподалеку, оказалась невольной свидетельницей их беседы), Данмут-Холл таил особую опасность.

– Не обольщайся их воодушевленностью, – произнес собеседник Хью, мужчина с седеющей бородой почти во все лицо. На оставшемся пространстве выделялись такие густые и кустистые брови, каких Кэтрин в жизни не видела. На нем были куртка из грубой кожи поверх пурпурной рубахи и охотничий килт, из-под которого виднелись мощные волосатые ноги. – Они не колеблясь уберут всякого, кто станет на их пути.

– Если победят, Йен, – уточнил Хью, откидываясь на спинку дубового кресла с подлокотниками в виде резных кабаньих голов и львиными мордами вместо ножек. Дед оставил внуку в наследство много диковинок, которые собирал долгие годы.

– И что будет, если они победят? Неужели ты отдашь им Ненвернесс только потому, что не хочешь сражаться?

– Просто я не верю в успех их дела, – с расстановкой произнес Хью, потирая лоб и морщась, словно у него внезапно разболелась голова, – не верю английскому королю, не верю, что он хоть на йоту озабочен судьбой Шотландии. В противном случае ни он, ни его любимчик принц Чарли не стали бы устраивать на нашей земле кровавую резню.

– Берегись, Хью! Если твои рассуждения услышит кто-нибудь за пределами этих стен, тебя сочтут предателем.

– С каких пор стремление к миру стало считаться предательством? Я не боюсь смерти, Йен, но предпочитаю жизнь. Пусть идиоты гибнут ради дурацкого дела. У меня есть свои причины, чтобы жить.

– И одна из них сейчас у меня перед глазами, – шутливо заметил Йен, желая смягчить тон разговора, и кивком указал на Сару.

Оба встали, приветствуя ее появление, но глаза одного были устремлены не на новобрачную.

Кэтрин тоже обернулась, и их взгляды встретились. Она сразу догадалась, что Хью на нее смотрит. В такие мгновения воздух словно сгущался, по нему пробегали таинственные токи. Даже не обладая искусством читать по взглядам, она понимала выражение глаз Хью. В них были любопытство, интерес и что-то еще, чему она не могла дать определения.

Странное чувство овладело Кэтрин. Ей показалось, что она связана с этим человеком невидимой силой, как будто они близнецы или супруги. Ей заранее известно, что он скажет чуть хрипловатым голосом, от которого по ее телу пробегали сладостные мурашки. Его голос одновременно дарил прохладу и согревал.

Ей следовало бы отвернуться до того, как Хью Макдональд подошел к жене и прикоснулся губами к ее щеке, при этом не сводя глаз с нее, Кэтрин. Хоть и с запозданием, но осторожность все же возобладала, молодая женщина уставилась в пол, надеясь, что никто не успел заметить, как горят ее щеки.

– А вы что скажете, миссис Сиддонс? – обратился к ней сосед Хью.

Их недавно знакомили, только вот как его зовут? Да, Йен Макдональд. Кажется, все обитатели Ненвернесса принадлежат к одному клану, тут нет ни Кэмпбеллов, за исключением вновь прибывших, ни Макдермоттов с Макэлвисами, хотя по численности последние значительно превосходят количество всех Макдональдов.

Улыбнувшись, Йен повторил свой вопрос.

– Извините мою рассеянность, – пробормотала Кэтрин. – Я задумалась.

– Неудивительно, вы же впервые в Ненвернессе. А где ваш юный сын?

– По-моему, нашел себе друга и предпочел его компанию обществу матери. А уж перед соблазном посмотреть на новорожденных щенков ни одному мальчишке не устоять.

Йен расхохотался. Этот раскатистый хохот как нельзя лучше подходил к суровой внешности бородача. Сидевшие за столом с изумлением обернулись, уставившись на необычную пару, и Кэтрин почувствовала, что краснеет.

– Мать – это первое, в чем мы нуждаемся, и последнее, что ценим, – заметил шотландец, подавая ей руку, чтобы увести в дальний угол комнаты. – И все же, каково ваше мнение о Ненвернессе? – опять спросил Йен, подводя спутницу к кушетке.

Ничего подобного Кэтрин в жизни не видела. У кушетки не было спинки и только один валик, похожий на туго закрученный завиток, другой край представлял собой развернутый свиток, который, сужаясь, кончался примерно в футе от пола. Кушетка, обитая красным бархатом, как и остальная мебель в комнате, оказалась очень удобной.

– Я пока мало видела, – призналась Кэтрин, – но миссис Макдональд обещала провести нас с Уильямом по всему замку.

– Да уж! Мэри расскажет вам историю каждой комнаты и каждой реликвии. Тут не найдется ни одной ценной вещи, о которой ей не было бы известно.

Кэтрин чувствовала себя легко и свободно с новым знакомым, ее только смущали изучающие взгляды гостей, поглядывавших в их сторону.

– Здесь очень красиво, – сказала она, желая доставить удовольствие собеседнику и при этом нисколько не кривя душой. Более того, Ненвернесс казался ей сказкой, к тому же ее поразили его размеры.

Помещения, отведенные им с Уильямом, намного превосходили то, что она ожидала увидеть. Им выделили две комнаты на третьем этаже с общим камином. В ее комнате стояла огромная кровать, жаровня на случай холодных ночей и туалетный столик, такой же, как у Уильяма. В комнате мальчика была низенькая кроватка на колесиках, а на туалетном столике рядом с тазом и кувшином лежало несколько кусков мыла, а также мягкое белое полотенце. Открыв большую корзину у постели, Уильям улыбнулся, чего за ним уже давно не водилось. Там лежали две сотни оловянных солдатиков, каждый размером около дюйма. К игрушечному воинству прилагалось несколько миниатюрных железных пушек, в точности похожих на настоящие, и два генерала, в форме разного цвета. Кэтрин стоило немалых трудов оторвать сына от новых игрушек, но в конце концов он все же оставил солдатиков и отправился исследовать Ненвернесс, который тоже представлялся ему большой игрушкой, сулившей немало волнующих приключений.

– Насколько я понимаю, вы обсуждали претендента?

Ее вопрос удивил Йена Макдональда.

– Мы живем в неспокойное время, но это не должно вас тревожить. В Ненвернессе вам ничто не угрожает, – заверил седобородый шотландец.

Уклончивый ответ, подумала Кэтрин.

– Вы якобит?

На этот раз Йен был шокирован, она поняла это по его взгляду.

– Мало от кого нынче услышишь подобные речи. Они попахивают изменой, – сказал пораженный Йен.

– Неужели вы полагаете, что Яков станет королем Шотландии? – продолжала Кэтрин, не сводя глаз с лэрда Ненвернесса.

Это был один из тех редких случаев, когда она могла не опасаясь встретить его магический взгляд – Хью смотрел в другую сторону.

– Я полагаю, что вести такие разговоры опасно даже здесь, – многозначительно произнес шотландец, надеясь, что у Кэтрин хватит ума понять его намек.

– А ваш лэрд?

– Он справедливый человек. Прежде чем принять решение, он обычно выслушивает мнения других, – ответил Йен, раздосадованный тем, что светская беседа превратилась в обсуждение политических вопросов и другого мужчины. Будь он хоть сто раз лэрдом, это не дает Хью Макдональду права вмешиваться в чужую личную жизнь. Догадайся Кэтрин о намерениях бородача, она бы не только удивилась, но и испугалась.

«Настоящая змея! – подумала Мэри Макдональд. – Только не ползает… Но кто знает, со временем может дойти и до этого».

Такой лестной характеристики удостоилась Агнес Гамильтон, которой, вероятно, не суждено было завоевать симпатии ни одной из женщин Ненвернесса.

В настоящий момент упомянутая «змея» шла в сопровождении двух молоденьких горничных, трепетавших в ее присутствии, и пожилой Мэри Макдональд, которая испытывала не трепет, а скорее негодование. Когда в одной из комнат Агнес углядела изящный письменный столик французской работы и потребовала, чтобы его перенесли в апартаменты ее госпожи, Мэри покачала головой, отметая это распоряжение с легкостью родоначальницы древней семьи. Все Макдональды действительно были одной семьей, а если выскочке-англичанке это невдомек, пусть пеняет на себя.

Компания достигла Медной комнаты, названной так из-за обилия хранившихся там изделий из меди и бронзы, которые всю жизнь коллекционировал дед нынешнего лэрда. Агнес недовольно нахмурилась.

– Какая гадость! – скривилась она, обводя сердитым взглядом кубки, стоявшие повсюду, медное блюдо, поднятое со дна моря у берегов Греции, и статуэтку богини Афины, лицо которой даже спустя многие столетия поражало красотой и мудростью.

– Комната принадлежала старому лэрду. После его смерти сюда никто не входил. Я слышала, многие из этих вещей бесценны.

– Да пусть она принадлежала хоть самому архиепископу Кентерберийскому! – фыркнула Агнес. – Немедленно приведите ее в порядок, Сара желает сделать тут свою гостиную.

Почувствовав, что у нее начинает раскалываться голова, Мэри послала одну из служанок на кухню за стаканом родниковой воды. Позже она, конечно, отменит это распоряжение Агнес, а пока лишь надеялась, что англичанка не замечает ее насупленных бровей и еле заметных кивков горничным. Неужели Агнес не понимает, какой вред наносит репутации Сары, ведь ни одна госпожа, а тем более новобрачная, не должна позволять служанке так вольничать. И как назло, все происходило на глазах Салли и Элис, которые любили посплетничать. Можно не сомневаться, что уже сегодня слухи о новой хозяйке замка облетят всю округу, и предметом обсуждения вряд ли станет ее красота.

– Саре не по душе зеленый цвет, – заявила Агнес, сдергивая на пол тяжелую парчовую штору, висевшую в кабинете лэрда.

Все произошло так быстро, что Мэри даже не успела вмешаться. Ей оставалось только в немом изумлении взирать на пыльную ткань, упавшую к ее ногам.

– Приберите, – распорядилась Агнес, кивая на учиненный ею разгром, и выплыла из комнаты.

– Жаль, что она не сдернула обе, – язвительно сказала Мэри, обращаясь к Элис.

Дружно вздохнув, служанки начали приводить в порядок хозяйский кабинет. Время от времени Элис бросала любопытные взгляды на свою напарницу. О чем она думает, прослужив всю жизнь верой и правдой ненвернесским господам? Ходили слухи, что после смерти жены старый лэрд находил утешение в обществе Мэри. Тогда она была хорошенькой, но годы избороздили морщинами ее лицо, иссушили тело, сейчас она казалась не больше ребенка. А вот глаза не утратили блеска, по-прежнему светились мудростью и добрым юмором, словно все, что Мэри видела за свою долгую жизнь, было лишь шуткой, над которой приятно посмеяться в холодный зимний вечер, сидя у пылающего камина. Однако помимо живости, в Мэри было нечто такое, что заставляло всех обитателей Ненвернесса ласково и уважительно называть ее матушкой. Она слыла честным и справедливым человеком, для любого, кто приходил к ней со своей бедой, могла найти слова утешения.

Сама же Мэри думала о старости, уж больно незаметно она подкрадывается. В один прекрасный день ты просыпаешься и обнаруживаешь, что твои волосы окончательно поседели, суставы ломит к перемене погоды, а окружающие называют тебя матушкой, словно забыли, что еще недавно ты была сорванцом, доставлявшим неприятности жителям окрестных деревень. Кажется, только вчера соседи приходили к матери с жалобой на то, что ты стащила у них цыпленка, а сегодня внуки соседей приходят уже к тебе самой с просьбой окрестить их очередного ребенка.

Жизнь… Как она быстротечна! Хотя порой кажется, что время, наоборот, течет слишком медленно.

А тут еще новая забота – Агнес Гамильтон. Разве с такой сладишь? И что на самом деле представляет собой молодая хозяйка Ненвернесса? Неужели лэрд женился на избалованной, капризной даме?

Сердце у Мэри обливалось кровью, когда по настоянию Агнес она велела горничным вынести бесценный гобелен из парадной залы, где он провисел без малого триста лет, и отправить его наверх в апартаменты Сары. Еще один гобелен поменьше украсил ее спальню.

Видимо, Агнес Гамильтон всерьез решила переделать мир по вкусу своей хозяйки, с грустной иронией подумала Мэри. То, что мило другим, не имеет в глазах настырной англичанки никакой цены. Ни семейные традиции, ни история.

А ведь Ненвернесс – единственный замок в горной Шотландии, который никогда не подвергался осаде, которого ни разу не коснулась вражда между кланами. Макдональды спокойно жили тут пять веков, снискав заслуженную славу миротворцев. Каким-то чудом им удавалось помирить даже самых отъявленных драчунов. Похоже, это искусство скоро пригодится им дома.

Мэри Макдональд бросило в дрожь. Черт бы побрал всех Кэмпбеллов, ничтожные люди, предатели! Ничего хорошего от них ждать не приходится…

Глава 7

– Какой большущий замок, правда, мамочка? – Голос Уильяма звенел от восторга.

Мэри взглянула на мальчугана, и губы у нее слегка дрогнули. Конечно, назвать это улыбкой можно было бы с натяжкой, лицо осталось таким же суровым, но характер домоправительницы не позволял сомневаться в том, что она улыбнулась. Пусть Мэри Макдональд стара и морщиниста, пусть с головы до ног в черном, пусть ее волосы побелели и напоминают свежевзбитое масло, она по-прежнему излучает доброту и неистощимую энергию, которой позавидовали бы и молодые.

– Ты прав, – кивнула старая женщина. – Однако наш Ненвернесс славится не только размерами. Это заколдованное место.

– Как замок в облаках? – уточнил мальчик, вспомнив одну из материнских историй.

На этот раз Мэри рассмеялась и ласково взъерошила ему волосы.

– Да, как сказочный замок, – подтвердила она.

Если издали Ненвернесс производил грандиозное впечатление, то вблизи он поражал. Кэтрин было приятно, что Мэри взяла на себя труд познакомить вновь прибывших с его историей.

– Есть старинная легенда, связанная с Ненвернессом, – продолжала та, – которую все мы знаем с пеленок. Хочешь послушать? – Уильям нетерпеливо кивнул. – Это было пятьсот лет назад. Первый лэрд, появившийся в здешних местах, задумал выстроить себе дом на священном холме, где испокон веку обитали духи предков. Узнав о его намерении, те страшно разгневались, прокляли и замок, и строителя, и всех его потомков. Однако лэрд, человек хотя и молодой, но отважный и честный, не смирился. Он пожелал узнать, чем недовольны духи, ведь им не сделано ничего плохого. Удивленные тем, что простой смертный дерзнул обратиться к ним с подобными речами, духи позволили ему продолжать строительство, но он всегда должен помнить:

 
Коли война изгонит красоту,
Взметнутся гнев и злоба до небес,
Любовь и нежность превратив в мечту, -
Обрушится на землю Ненвернесс.
 

– Значит, совсем-совсем нельзя драться? Никому и никогда? – встревоженно спросил Уильям, глядя на Мэри.

– Ты не дослушал, малыш, – укоризненно произнесла та и улыбнулась, давая понять, что рассердилась понарошку. – Конечно, мы не будем сидеть сложа руки, если на замок нападут враги. Правда, с тех пор как его построили, такое не случалось ни разу, хотя в горах немало драчунов и забияк. Однако на Ненвернесс пока никто не покушался, и наш лэрд никогда не воевал.

– Трудно поверить, – покачала головой Кэтрин, забавляясь тем, как серьезно воспринимает ее сын рассказ Мэри.

– В твоем голосе я не слышу ребенка. Впрочем, для этого ты еще слишком молода… – Перехватив ее удивленный взгляд, Мэри пояснила: – Я имею в виду то, как дети воспринимают окружающий мир. Ты помнишь свою первую бабочку? Или первую радугу? Помнишь, как впервые поймала рыбку и та билась у тебя в руке, серебристая и скользкая? Неужели ты никогда не вдавливала монетку в ладонь, чтобы посмотреть, как рисунок отпечатается на коже? Не свистела, поднеся ко рту травинку? Не плела венков из клевера?

– Достаточно! – с улыбкой остановила ее Кэтрин. – Я поняла.

– Понять мало, надо почувствовать. И никогда не терять способности удивляться красоте мира.

Старая шотландка перевела взгляд на мальчика, только сейчас с удивлением отметив, какие у обоих грустные лица.

«А часто ли встретишь чудо, которому стоит удивляться? – подумала Кэтрин, идя за Мэри. – Порой бабочек слишком мало, а унылых дождливых дней – слишком много. Интересно, что возразила бы на это Мэри, выскажи я свою мысль вслух?»

Замок поразил мать и сына своей громадностью. Кэтрин уже слышала от Молли, что двери Ненвернесса открыты для всего клана, вот почему его гостиные так необъятны. Стены Большого зала увешаны щитами, палашами и мечами, рукоятки которых украшали драгоценные камни. Везде сводчатые потолки высотой в два этажа. Но больше всего Кэтрин потрясли кухни, даже в одном таком помещении с легкостью уместилась бы половина ее родной деревни.

Наименьшие размеры имела домашняя часовня, расположенная по соседству с обеденным залом. Почти всю южную Стену занимал цветной витраж, и дневной свет отбрасывал причудливые блики на лица молящихся.

Кэтрин и Уильям сели на переднюю скамью. Сложенные ладошки и чуть шевелящиеся губы сына вызвали у матери невольную улыбку. Она помолилась за душу Генри, надеясь, что милосердный Господь простит того, кто при жизни был далеко не милосердным. Помолилась за Уильяма, чтобы мальчик обрел счастье и покой в стенах Ненвернесса. Вознесла молитву, чтобы грядущая смута, о которой она не раз слышала за время путешествия, не затронула этот прекрасный замок. А чего просить для себя? Чтобы ее чувства не затмевали ей разум, чтобы стало легче жить, чем это было до сих пор. И наконец, Кэтрин помолилась за него. Чтобы он всегда пребывал в добром здравии, чтобы тени под глазами вызывались случайной бессонной ночью, а не тяжелым недугом. Чтобы Господь защитил его от напастей, так же как ее маленького сына. И пусть сопутствует ему счастье в браке, чтобы он не глядел на нее многообещающим взглядом, в котором сквозит любопытство и желание. Во всяком случае, пусть его взгляд не кажется таким ей.

Уильям нетерпеливо заерзал на скамье, с облегчением вздохнул, когда мать закончила молитву, и они вышли из часовни, чтобы продолжить прогулку. Наружный двор замка оказался не менее внушительным, чем внутренний, но тут было несколько домиков, обитатели которых занимались каждый своим делом. Праздных Кэтрин не обнаружила, хотя всякий, кто попадался им на пути, останавливался, с улыбкой приветствуя молодую женщину и ее любознательного сына, который не видел ничего зазорного в том, чтобы задать прохожему кучу вопросов, однако редко выслушивал ответ.

– Ну мама! Еще целый этаж остался, – запротестовал Уильям, когда та объявила, что прогулка окончена.

– Там апартаменты лэрда. Мы не должны ему мешать.

– Он бы мне разрешил, я уверен, – продолжал настаивать мальчик.

– Возможно, – согласилась Кэтрин, но про себя решила не подниматься наверх. У нее не было ни малейшего желания нарушать уединение лэрда. Или Сары.

Кэтрин пока еще не занималась своими новыми обязанностями, но уже завтра ей предстояло взяться за работу, а из-за вздорного характера Агнес рассчитывать на помощь обитательниц Ненвернесса не приходилось. Тот факт, что Сара – дочь графа, не произвело на гордых шотландок никакого впечатления. Неспособность молодой хозяйки осадить свою горничную и готовность, с которой она принимала ее раболепные услуги, они считали слабостью, недостойной жены лэрда. Женщины будут сторониться Агнес, а это скажется и на Кэтрин.

Сейчас она предпочла не вторгаться на половину лэрда и его супруги, поэтому, невзирая на мольбы сына, увела его восвояси, чтобы подготовиться к ужину.

– Согласись, он замечательный человек, Агнес. Ему нет равных!

Притворившись, что поглощена волосами госпожи, та уклонилась от ответа. Хотя заняты были только руки, язык оставался свободным, Агнес предпочитала не травмировать нежные чувства своей любимицы, поскольку ничего хорошего ни об одном шотландце не могла сказать при всем желании. Она ненавидела их племя. По ее мнению, горцы мало чем отличались от дикарей, которые человека, одной рукой отправляющего в рот еду, а другой почесывающего зад, вполне могли счесть приличным. В последнее время ненависть Агнес Гамильтон к северным соседям усугубилась из-за Сары, ибо преданная служанка полагала, что молодой супруге лэрда оказываются недостаточные почести.

Правда, ее стойкая неприязнь к Шотландии вызывалась и другими причинами. Дело в том, что отец Агнес сочувствовал якобитам. В Англии их было не так уж много, однако в своих руках они сосредоточили огромные богатства. На эти деньги можно накормить бедняков, снабдить их теплыми одеялами и обувью, которая не расползалась бы от противного английского снега, но это мало заботило увлеченных своим делом политиков, хотя много значило для юной девушки. Сердце у нее обливалось кровью всякий раз, когда отец делал очередной взнос в фонд якобитов, что, по мнению Агнес, было равносильно выбрасыванию денег на ветер.

Соблазнившись высоким заработком, какого в Англии никогда бы не получила, а также перспективой спокойной обеспеченной жизни, Агнес приехала в «страну варваров» и попала к Кэмпбеллам. Мать семейства леди Эллен с большим удовольствием ухаживала за садом, нежели за родной дочерью. Девочка, похожая на юную принцессу, сразу покорила сердце Агнес, на нее строптивая англичанка перенесла весь нерастраченный пыл материнской любви. Только из-за нее осталась в Шотландии, хотя быстро выяснилось, что обещанное высокое жалованье выплачивается нерегулярно, а спокойная жизнь означает на деле лишь то, что юной дочерью графа и ее преданной горничной никто в доме не интересуется.

– Вы этого заслуживаете, – отозвалась Агнес, заметив, что Сара ждет ее ответа.

Поддерживая левой рукой шелковистые белокурые волосы, правой она старательно расчесывала их от корней до завитков на концах. После каждого движения Сара немного подавалась назад, выгибая белоснежную стройную шею.

Каждая вещь в гардеробе была выбрана с таким расчетом, Чтобы подчеркнуть ее необычную внешность, и пеньюар не составлял исключения. Светло-желтый, словно одуванчик, он как нельзя лучше оттенял ее матовую кожу и служил превосходным фоном для белокурых волос, ниспадавших до талии. Изящные губы Сары чуть трепетали, широко раскрытые голубые глаза взирали на мир будто с удивлением, а ее розовые щеки невольно хотелось потрогать, чтобы убедиться, в самом ли деле они такие нежные, какими кажутся.

Сара являлась для Агнес олицетворением чистоты и невинности, ангелом во плоти, сказочной принцессой, волею судьбы оказавшейся в логове варваров.

Нынешняя ночь не будет отличаться от предыдущих. Через несколько минут Агнес положит серебряный гребень на туалетный столик, чепец уступит место ленте из уважения к желаниям мужа, который намекнул, что предпочитает распущенные волосы. Сара откроет серебряную крышку баночки с розовым маслом и начнет натирать руки от ладоней до плеч, обращая особое внимание на локти. Потом скинет желтые ночные туфли, босиком пройдет по толстому ковру к огромной кровати, затем будет спущен балдахин, и супружеская пара, защищенная от прохладного ночного воздуха, до утра погрузится в восхитительное уединение.

Мелочи, ставшие привычными, но с каждым разом Агнес все труднее исполнять этот ежедневный ритуал. Ее не покидает чувство, что она приносит свою любимицу в жертву чудовищу.

– Подать вам халат? – спросила горничная, отворачиваясь от зеркала.

Ей незачем туда смотреть, она и так знает, насколько проигрывает рядом с Сарой. Та – белокурая, светлокожая красавица, эта – темноволосая, смуглая дурнушка. Сара – чистота и свет, Агнес – невзрачная серость. Впрочем, так и должно быть.

– Ты считаешь, я замерзну?

Вопрос прозвучал чуть насмешливо, глаза в зеркале сверкнули от восторженного предвкушения. Брак с Хью Макдональдом оказался вовсе не таким мучением, как предрекала Агнес. С самой первой ночи новобрачная ощущала радостное возбуждение в объятиях мужа. Он был силен, нежен, а то, что лицо его не столь красиво, как мечтала Сара, так ведь не все наши желания сбываются. Зато, выйдя замуж, она стала хозяйкой великолепного замка, где ей улыбаются, готовы услужить и почитают за честь стать ее другом.

– Но одеяло вам точно понадобится, – настаивала Агнес, поворачиваясь к витражу, целиком занимавшему одну из стен спальни.

Дождь колотил в него с такой силой, что казался барабанной дробью в честь прибытия лэрда. В массивном камине пылал огонь. Хотя в горы уже пришла весна, погода стояла холодная, значит, чтобы согреться, жене лэрда нужно теплое одеяло и жаровня… даже если сам он рядом. И в ту же минуту, будто вызванный ее мыслями, лэрд возвестил о себе двумя короткими нетерпеливыми ударами в дверь, створки повернулись на бронзовых петлях, и он вошел в спальню. При его появлении большая комната словно уменьшилась в размерах.

– Добрый вечер, милорд, – приветствовала его жена нежной кроткой улыбкой.

Свернув халат, Агнес аккуратно положила его в изножье кровати и только потом посторонилась, чтобы дать Макдональду пройти.

– Как поживаешь, Агнес? – спросил он. – Что-то я давно тебя не видел.

Заботливый хозяин, пекущийся о благополучии своих людей. На его скуле поигрывал желвак – не слишком приятное зрелище, по мнению горничной. Она поспешно отвела взгляд, чтобы лэрд не почувствовал ее ненависти, и лаконично бросила:

– Со мной все в порядке. – После чего выскользнула из комнаты.

– Твоя служанка меня не жалует, – заметил Хью, раздеваясь.

В ответ Сара, как всегда, улыбнулась и слегка подвинулась, приглашая мужа лечь рядом. Агнес привыкла считать ее своей собственностью, ей нелегко смириться, что теперь кто-то другой притязает на внимание ее любимицы. Ну, со временем все уладится. Пока же мысли Сары были заняты только мужем.

– Я не хочу спать, – зевнув во весь рот, объявил Уильям.

Кэтрин улыбнулась и отвела непокорную темную прядь с его лба. Когда мальчик был не в настроении, он хмурился, как граф, теперь же просто заворчал и недовольно отодвинулся от ее руки. Кэтрин не сводила с него любящего взгляда. Вот сын повернулся на бок, не выпуская из маленькой ладошки оловянного солдатика, потом свернулся калачиком и опять уснул.

Она подошла к окну, любуясь волшебной красотой ночи. Дождь прекратился, мрачные тучи, подгоняемые ветром, неслись в сторону моря. Луна посеребрила барашки волн, теперь они казались шаловливыми рыбками, играющими на поверхности безбрежного океана. Воздух был напоен соленой влагой и прохладой.