Текст книги "Неизвестный Кими Райкконен"

Промокший брикет соломы

На сегодня мы заканчиваем. Я чувствую, что все эти разговоры утомляют Кими. Он поднимается с дивана и быстрым шагом уходит по длинному коридору к Минтту, Робину и Рианне. Перед его уходом мы договорились вечером сходить в сауну и поплавать в бассейне. Но до этого Кими хочет побыть с семьей, поэтому я иду в тренажерный зал. Еще мы решили, что утром перейдем к его воспоминаниям о Европе, континенте, который выглядел огромным и пугающим в глазах семнадцатилетнего парня, почти не знавшего языков.

В спортивном зале дома есть все виды тренажеров для любого уровня подготовки. Тут Кими годами тренировался до седьмого пота, чтобы быть готовым к двухчасовой нечеловеческой тряске в тесной машине. Шея, плечи, торс. Если они не в форме, то ничего не выйдет. В автоспорте множество переменных, но само слово можно разделить посередине надвое: авто и спорт. Нельзя повлиять на возможности машины, но можно поработать над своими. В углу зала стоит странный механизм, который оказывается сиденьем болида Формулы. Гоночный шлем с обеих сторон кабелями прикреплен к раме, а руль связан с утяжелителями. Механизм заводится, и начинается тряска. Голова испытывает примерно такие же перегрузки, что и во время гонки, руль вибрирует. Я думаю, что выдержу примерно полторы минуты.

Сауна в доме круглой формы, в центре стоит постоянно подогреваемая печь «Харвия». Кими не нравилась старая сауна в доме, и он пригласил финского мастера, чтобы тот всё сделал по высшему разряду. Когда дома получается проводить так мало времени, хочется наслаждаться по максимуму.

Кими и Робин приходят поплавать. Энергия двух с половиной летнего ребенка поднимает волны и разряжает атмосферу. Отец участвует во всех затеях Робина. Кими учит сына быть хорошим пловцом, таким же, как он сам. Кими проплывает бассейн несколько раз, его вольный стиль практически безупречен. Робин сразу же начинает повторять за ним. Имитация необходима для продолжения человеческого рода. С другой стороны, она может привести к сомнительным привычкам. Минтту считает, что мочиться во дворе является пережитком прошлого, но Кими уже успел научить Робина этому. Минтту знает, что это идет еще из далекого детства. Кими и Рами, жившие без туалета в доме, привыкли справлять нужду во дворе, и Кими не видит причин что-то менять, раз у него есть своя территория, на которой он может это делать.

Робин хочет показать папе и гостю, что научился держать голову под водой. Первые шаги в сторону дайвинга получают похвалу, и он удваивает усилия. Брызги во все стороны, немного воды попадает в легкие, и испуганный мальчик закашливается. Отец успокаивает его.

В швейцарском доме темнеет. Я спускаюсь в гостевую комнату. На двери табличка: Казарма Райкконена. Это юмор человека, презирающего приказы. Обязательная служба в армии была испытанием для Кими, но горькие воспоминания со временем переросли в тонкий юмор. Перед сном вспоминаю историю, рассказанную Тони Виландером, которая еще больше раскрывает чувство юмора Кими. Когда Райкконен неожиданно вернулся в Формулу-1 в 2012 году, он позвонил Тони и попросил номер телефона Й. Паркконена, командира армейского спортивного подразделения в Лахти. «Кими хотел позвонить ему и доложить о возвращении в Формулу, объяснив мне, что неважно, что прошло уже 10 лет. Паркконен хорошо о нас заботился и был в каком-то смысле руководителем нашей команды».

Утром, как обычно, Кими нигде не видно. Минтту готовит смузи на кухне, сообщая, что Кими еще спит. Ничего нового. Он спит когда угодно и где угодно. Сон для него такое же уединение, как и гоночная машина. Никто не пристает с глупыми вопросами.

Наконец Кими появляется. Хриплый голос, лохматая голова, на лице улыбка. Каша, ягоды и смузи исчезают со стола почти мгновенно.

Робин хочет поиграть перед тем, как мы перейдем к Европе. Игры очень оживленные, быстрые и громкие. Маленькие машинки летают по полу через всю гостиную, Робин ползает за ними и болтает на своем языке, смеси финского, английского и детского. По Кими видно, что он хорошо понимает игры сына. Кими нравится действовать, всегда нравилось. Он наклоняется и настраивает машинки Робина так, чтобы они катались еще быстрее. Действия побеждают слова со счетом 10–0.

Минтту уходит с Робином гулять, и мы переходим в кабинет Кими. Европа ждет.

К середине 90-х Финляндия уже была прочитанной книгой, настало время для чего-то большего.

Финский климат может состоять из четырех видов ада. Теплая зима, холодная весна, дождливое лето и грязная осень. Всего лишь несколько месяцев в году есть возможность гонять на картах под чистым голубым небом. В Италии, Франции и Испании можно кататься почти весь год, поэтому неудивительно, что Кими Райкконен и Томи Виландер отправились на свою первую гонку в качестве аутсайдеров. Их европейские соперники имели гораздо больше практики, их оборудование было дороже, и у них были свои традиции. Кими, Тони и другие финны могли предложить в ответ лишь две вещи: скорость и первобытную ярость. Эти два качества могут привести тебя наверх. Или наоборот – оставить тебя, злого и голодного, поедать рыбные консервы в потрепанном фургоне.

Кими чешет ногу и возвращается к болезненным воспоминаниям, которые время уже успело позолотить. Но ржавчина все же просвечивает сквозь золото.

«Рами был моим механиком. На гонки мы поехали на старом фургоне и, в основном, за семейные деньги, которых поначалу хватало. Юсси Рапала нам очень помог, иначе мы бы туда не попали. Поехали в долг. Большинство соревнований проходило в Италии, и я тогда уже понял, что отец с матерью вложили в них все свои деньги. Там меня и накрыло чувство, что назад дороги нет. У нас был фургон и палатка, иногда ночевали в захудалых гостиницах. Тогда это было обычным делом. Сегодня это кажется странным, потому что есть всякие дома на колесах и все прочее».

Денег было мало, но их компенсировала находчивость. Матти, отец Кими, садился, сдвинув кепку на затылок, и думал, что еще можно сделать самим. Как-то в гараже раздался знакомый треск сварочного аппарата. Матти что-то сваривал. Он вышел и показал Пауле длинные трубы и брезент. Храм от дождя. Так он назвал свою конструкцию, которую поставил рядом с фургоном, чтобы защитить картинговое оборудование.

В 1995 году Кими впервые поехал на гонки в легендарное Монако. Гран-при Монако закончился для него в промокшем брикете соломы. Калле Йокинен, его будущий механик, сопровождал тогда семью Райкконенов в первый раз и отлично помнит случившееся:

«Там на Гран-при Монако Кими показывал хороший результат и уже начал последний круг четвертым, что было серьезным достижением. Вдруг он не приехал к финишу. Я подумал, что что-то сломалось в машине. Вскоре Кими приехал вместе с машиной на грузовике и горько разрыдался. Я спросил, что случилось. “Я въехал в брикет соломы”. На трассе были образованы шиканы[36]36
  Шикана (фр. chicane, «придраться») – последовательность тесных извивающихся поворотов, используется для замедления автомобилей. – Прим. ред.


[Закрыть] из соломенных брикетов. Его машину слегка занесло в такой шикане, и он думал, что, если заденет брикет, тот отлетит в сторону, но перед гонкой всю ночь шел дождь, и эти брикеты стали весить, наверное, тонну. Ну вот так и закончилась его первая международная гонка».

В следующем 1996 году они отправились на европейские чемпионаты. Это был непростой урок, показавший, что одним талантом в картинге успеха не добьешься. Кими вспоминает это так:

«Это был полный провал. Мы с Тони Виландером тогда приезжали последними или предпоследними. Это была просто катастрофа. Хотелось плакать, потому что не было никакого прогресса. Если ехали слишком медленно, машина глохла. На той трассе было чертовски много резины[37]37
  Имеется в виду, что покрытие трассы способствовало повышенному износу шин и образующийся слой резины влиял на сцепление колес с трассой. – Прим. ред.


[Закрыть]. Мы думали, что у нас никогда ничего не получится. Было множество гонок, когда мы даже не доезжали до финиша. Тогда мы поменяли шины. Сначала у нас были шины марки “Вега”, а потом мы нашли “Бриджстоун”, и к концу года всё постепенно начало получаться».

На пути к успеху Кими был не только промокший брикет соломы. Незнание иностранных языков, недостаток денег и застенчивость. Довольно часто эта комбинация приводит к работе посудомойщиком или уборщиком в дешевых отелях. Как Кими добился результата там, где многие потерпели неудачу? Если разобрать его путь к успеху на части, то обнаружится множество мелких деталей, прямо как в швейцарских часах. История любого успеха, в дополнение к главному герою, обязательно включает в себя несколько персонажей второго плана, которые разбросаны по страницам истории словно хлебные крошки. История Кими – это история команды. Для нее были нужны отец, мать, брат, финские спонсоры, механики. А также посредники, рассказавшие о быстром парне нужным людям, которые затем рассказали о нем еще более влиятельным людям, принимающим решения и берущим на себя риски. И вот уже все развивается с бешеной скоростью. За три года с ним произошло больше событий, чем со многими за всю жизнь. Мальчик без гроша в кармане очутился в Формуле-1, на самой вершине автоспорта.

В автоспорте мнения и предпочтения не имеют никакого значения перед двумя решающими факторами. Это клетчатый флаг и секундомер. Во многих других сферах жизни и профессии есть место собственным мнениям, субъективным оценкам и предпочтениям, которые полностью зависят от того, кто их высказывает. Но когда дело доходит до взмаха клетчатым флагом, объяснения лишаются смысла. Да и это сложно, если не знаешь английский. С другой стороны, в разговорах на языке нет нужды, если твое вождение нравится секундомеру. Кими гонял. Но со временем кому-то надо было заговорить на английском.

В то время Калле Йокинен был тренером и механиком Киммо Лииматайнена, но освободился от этой должности в самый подходящий момент. В последующую пару лет Калле играл очень важную роль в ситуациях, когда нужно было показать скорость в Европе. Он пришел на помощь Райкконенам, сопровождая их на европейских турнирах. У них были успехи, но и расходы тоже были. И им надо было как-то раздобыть лучшее оборудование для картинга.

На дворе был 1997 год. К этому моменту знание языков и опыт Калле уже сыграли на руку Кими. Калле закончил карьеру в картинге и в младших формулах, и ко всему прочему он знал много людей. Но ведь знать много людей совсем не обязательно, достаточно знать одного.

Калле Йокинен отправился на переговоры с голландцем Питером де Брюийном, который на тот момент работал настройщиком двигателей в команде производителя картов CRG. Питер знал Калле как хорошего механика и гонщика. Двадцать один год спустя Питер де Брюийн вспоминает первую встречу с Кими: «Впервые я встретил Кими в Лонато (в Италии) в начале 1997 года. Его механик Калле Йокинен, выступавший несколько лет назад за нашу команду, пришел и спросил, могу ли я помочь его гонщику получить двигатель получше, потому что у него был очень скромный бюджет. Помню, как Манетти, один из наших лучших гонщиков, проиграл на тех соревнованиях неизвестному парню в красном комбинезоне. После гонки Калле подошел и спросил, видел ли я, как ехал его гонщик. Я поинтересовался, кто из них был его. “Ну, тот, что в красном”. В то время я работал в CRG, где настраивал двигатели для гонщиков нашей команды “CRG Racing Team”. Тогда я решил отдавать Кими и Калле те запасные двигатели, которые были больше не нужны нашим гонщикам».

Питер помнит и еще одну деталь, ставшую частью бренда Кими: «Он однажды пришел к нам на фирму со своими родителями, чтобы обговорить практические детали. Через какое-то время мы заметили, что он пропал. Его отец Матти буднично сказал, что Кими наверняка ушел куда-то поспать. Я слегка удивился, когда через некоторое время мы нашли его спящим на коробках от шин “Бриджстоун”. Надо было это сфотографировать. В любом случае, мы тогда решили, что Кими продолжит получать поддержку от меня и компании CRG. Я видел, что он всё время прогрессирует, но делает это с некоторой ленцой. Мы с ним об этом побеседовали, и я попытался повлиять на его отношение к делу».

Год спустя Питер де Брюийн основал собственную команду со своей женой Лоттой Хеллберг, которая соревновалась в том же классе, что и Кими. Райкконена взяли в команду «PDB Racing Team», и они с механиком Калле Йокиненом начали ездить на гонки. Кими собирал карты на продажу, помогал по мелочи и получал за это немного карманных денег, но самое главное – он сам стал гонять на достойных картах.

Кими вспоминает один забавный факт про де Брюийна. «Питер сам немного гонял на формулах, но бросил, потому что его до ужаса бесили ремни безопасности. На одних тестах они довели Питера настолько, что он отстегнулся, как только выехал из гаража, так и ехал, болтаясь в машине. Примерно тогда же и понял, что это вообще не его». Звучит как разумное решение.

Кими переводит взгляд на полку, где стоят шлемы за последние 18 лет. Важные воспоминания, красивые предметы. Рассматривая их, не сразу можно вспомнить, что их владелец начал свой путь за рулем «Лады» в октябре 1997 года. Он получил продукт советского автопрома с зимними опциями от коллеги матери Анны. В техническом училище Кими с друзьями заменили двигатель на тот, что получше, и, как только гонщик получил водительские права, багажник «Лады» со скрипом открылся, и в него влетел ящик с инструментами.

«Я абсолютно забил на учебу, просто закинул инструменты в багажник и уехал в Голландию. Мой друг Форе провожал меня со школьного двора. Точнее, он смотрел с удивлением, как я уезжаю».

Кими переехал в Голландию и жил вместе с механиком из «PDB Racing Team» во Влардингене, пригороде Роттердама. Через некоторое время Калле Йокинен переехал туда же. Оттуда они на фургоне ездили на гонки по всей Европе. Оборудование было таким же качественным, как и умение Кими спать. Питеру удалось убедиться в этом:

«Прозвище Айсмен придумали позже, но мы поняли его суть раньше остальных. Кими вообще не напрягался. Я помню гонку европейского чемпионата во Франции. Он всегда опаздывал, когда мы собирались на трассу. Вечером перед чемпионатом я сказал ему, что утром мы его ждать не будем. Утром он позвонил и спросил, где мы. Я сказал, что мы уехали на трассу, потому что он так и не появился. Трек был в 45 километрах, и я был уверен, что он не успеет на тренировку. Кими появился через полчаса после нас, расслабленный и улыбающийся, и сказал нам, что его подвезла другая команда. No problem[38]38
  Никаких проблем (англ.). – Прим. ред.


[Закрыть]».

Немножко лени, глубокий сон, расслабленность и высокая скорость. Это впечатляло. Все было возможно. И невозможно. Воспоминания Кими скачут от хороших гонок к плохим, и он ни разу не забывает упомянуть Калле, который понимал двигатели и английский язык.

Кабинет Кими внезапно становится достаточно большим, чтобы вместить целый дом в Тампере. На первом этаже дома сидит 45-летний ветеран автоспорта Калле Йокинен, механик и тренер, который путешествовал с Кими по всей Европе при всяких обстоятельствах. Глаза Калле загораются, когда он вспоминает те яркие времена. Он всё еще не бросил картинг, хоть сейчас и занимается системами централизованного теплоснабжения.

«Питер пообещал мне работу механика в команде, а Кими он давал немного карманных денег за сборку шасси и сварочные работы. Кими чертовски хорошо разбирается в двигателях, он, наверное, единственный человек в Формуле-1, который сам может починить мотор. Этот парень понимает в технике. Мы ударили по руками с Питером и отправились в Голландию. Постоянно разъезжали по разным странам, но базировались там. Скорость Кими была настолько невероятной, что компания «Бриджстоун» решила пригласить его тестировать их шины. Мы с Кими стали путешествовать вдвоем. Питер выдал нам кредитку, немного гульденов[39]39
  Голландская валюта на тот момент. – Прим. пер.


[Закрыть] и пожелал нам счастливого пути. И мы поехали гонять. Мы делали всю работу вместе. Даже шины меняли вдвоем, хотя у других для этого были отдельные люди. Кими всегда сам перебирал свой карбюратор, никому не разрешалось к нему прикасаться. Теперь, когда я поездил с молодыми гонщиками, я понял, что сейчас стало намного хуже. Они ни к чему не прикасаются, у них с десяти лет есть менеджеры и физиотерапевты, они толком ничего не знают о технологиях. Это плохо. Кими же может заниматься доводкой машин».

Калле рассказывает истории о кочевой жизни двух парней до и после получения Кими прав. До и после гонок. До и после пьянок. Эти истории отличаются от жизни обычной молодежи только одним – в дополнение ко всему прочему они гоняли еще и на маленьких машинках. Очарование скоростью, аскетичный быт, и здравому смыслу не всегда было место.

Например, хотелось прочувствовать дорожное движение, даже не имея водительских прав. По словам Кими, его первой длинной поездкой без прав стала поездка из Лахти в Хельсинки. Калле играл роль штурмана и безответственного взрослого. Их фургон ехал прямо по ровной дороге. На трассе Лахти – Хельсинки, к счастью, нет шикан.

Кими вспоминает, как когда-то ездил без прав и по Швеции. Поездка на соревнования выдалась долгой, они ехали в компании Анетты Латва-Пииккиля, картингистки, и отца Кими, работавшего механиком Анетты. Поехали на фургоне Hiace[40]40
  Модель «Тойоты» Toyota Hiace. – Прим. ред.


[Закрыть], который принадлежал семье Латва-Пиикиля. «Гул машины усыплял отца, и он захотел остановиться и передохнуть. Я сказал: “Зачем останавливаться? Я могу сесть за руль”. Отец попросил разбудить его у Стокгольма. Я разбудил их уже на месте. Мне было тогда пятнадцать».

Калле помнит о том, как давал несовершеннолетнему пацану полную свободу действий. «Я был молодой, глупый и говорил окей: давай покажи, что умеешь. Мы часто менялись местами в пути. Кими водил на немецких автобанах примерно столько же, сколько я. Однажды мы ехали в итальянской Имоле на какой-то арендованной малолитражке. Кими умолял меня разрешить ему довезти нас до отеля. Я разрешил. Он въехал на круговую развязку на полной скорости и начал наматывать круги, шины визжали, машина постоянно была в заносе. Я следил за его руками и ногами, пытаясь понять, как он вообще это делает. Затем я попробовал сам, я же в свое время немного гонял. Я не мог заставить машину повторить это. Мы вошли в раж на той развязке, наматывая круги. В итоге вернули машину практически без резины на дисках».

Кими рассказывает про самую долгую поездку без остановок. Они отправились из Хельсинки в Удженто, в Италию, чтобы там протестировать шины «Бриджстоун». Расстояние в 3359 километров. «В этой ситуации был один плюс – тогда у меня уже были водительские права. Мы провели в машине трое суток и чуть не попали в аварию, потому что адски уставали на автобанах. Нам пришлось остановиться в Римини и напиться до чертиков. Мы провели там две ночи, одну в отеле и вторую в фургоне, потому что закончились бабки».

Пока Калле и Кими катались по Европе, до Англии дошли слухи. Питер Коллинз, влиятельный человек в мире картинга, рассказал Дэвиду и Стиву Робертсонам, что есть такой быстрый финн, как минимум не хуже их клиента Дженсона Баттона, которому Робертсоны недавно выбили контракт с командой «Уильямс». Отец Дэвид и сын Стив не стали мешкать. Они узнали о перемещениях этой парочки. Но они были не единственными. Харальд Гюйсман, норвежский охотник за талантами, также прослышал о быстром гонщике. И снова удача была на стороне Кими. Они с Калле были на гонке чемпионата Скандинавии в Моссе (в Норвегии), когда телефон Кими зазвонил. Он услышал странный язык и передал телефон Калле. Тот выслушал и сказал Кими, что им надо заглянуть к какому-то Гюйсману.

Харальд Гюйсман ранее был гонщиком и владел крытым картодромом. Калле рассказывает о случае, который частично является причиной того, что сейчас мы сидим на диване Кими в большом доме над городом Бар. «Гюйсман предложил нам заехать к нему в гости, познакомиться и перекусить. Мы посидели, поговорили. Поели немного. Потом я спросил, нужен ли его трассе новый рекорд. Харальд сказал, что на трассе много пыли, в таком состоянии вряд ли получится. Я сказал, что я спрашивал не про состояние трассы, а хочет ли он новый рекорд. Кими выехал на старт, и через четверть часа уже был зафиксирован новый рекорд».

Гюйсман тут же рассказал об этом случае Дэвиду Робертсону, и тот не стал медлить.

«Нет, я уверен в этом»

Телефон зазвонил в Голландии. Странный номер. Кими научился быть осторожным и сразу не отвечает. Вдруг в трубке на него обрушится странный английский язык? Калле отвечает. На другом конце провода, далеко в Англии, джентльмен говорит на безупречном английском, и у него есть дело к ним. Он приглашает в гости. Цель встречи – обсудить будущее юного гонщика. Кими напуган, Калле взволнован: Дэвид Робертсон – тот самый менеджер, чей протеже Дженсон Баттон только что подписал контакт со знаменитой командой «Уильямс», – хочет поговорить с ними. Но как объяснить это Питеру де Брюийну, в чьей команде они сейчас выступают?

Калле и Кими решают попробовать сказать правду, до этого момента она всегда срабатывала. Питер приходит в ярость. Он заявляет Калле: «Если ты заберешь моего лучшего гонщика, можешь и сам проваливать!» Кими и Калле восприняли это как угрозу – в сущности, так и было. В утешение Кими сказал Калле: «Я буду гонять так быстро, что у нас все получится».

Питер немного смягчился и даже одолжил им автомобиль жены «Рено Клио»[41]41
  Хэтчбек субкомпактного класса (B-класса) Renault Clio. – Прим. ред.


[Закрыть], на котором они и уехали. Встреча должна была состояться в отеле «Чертополох» недалеко от трассы «Брэндс-Хэтч». На французской границе они предъявили финские паспорта. Пограничник изучил их, взглянул на «Клио» и спросил документы, дающие разрешение пересекать границу на машине с голландскими номерами. Таких бумаг у них не было, поэтому им пришлось развернуться.

Униженные и взбешенные, они вернулись к машине. Глубоко задумались. На встречу необходимо было попасть. Нужно было найти на границе лазейку. Калле дал Кими карту и велел ему отыскать небольшой пограничный пункт, который не проверялся бы так строго. Подходящее место было найдено в 50 километрах от них. Там финнов на голландско-французской машине пропустили через границу. В «Брэндс-Хэтч» они приехали затемно и припарковались во дворе отеля «Чертополох». Разложили кресла в машине и легли спать. Один из них мгновенно заснул.

С утра Кими занервничал и попросил Калле взять на себя роль переговорщика, а сам он будет сидеть рядом в качестве молчаливого участника команды. Калле понравился предложенный план, но он всё же настоял на том, чтобы Кими сказал по-английски: «Меня зовут Кими Райкконен, приятно познакомиться».

Они вошли в фойе роскошного отеля и заглянули в ресторан. Джентльмен примерно пятидесяти лет сидел за столиком. Калле мгновенно узнал Дэвида Робертсона, менеджера. Они пожали друг другу руки, Кими произнес свою реплику. Калле начал переговоры. Дэвид спросил, не хотят ли они перекусить или выпить чего-нибудь. Но парни слишком нервничали и не сумели отреагировать на предложение, хотя после такого долгого пути и бессонной ночи их желудки просто умоляли о тосте, беконе, яичнице, соке и кофе.

Дэвид спрашивал, Калле отвечал, Кими молчал. Скоро атмосфера потеплела, переговоры пошли легче. Затем Дэвид сделал паузу и попросил Калле обрисовать его видение ситуации.

Калле сказал: «Дайте этому парню шанс, и однажды он выиграет чемпионат Формулы-1». Дэвид отпил из бокала и спросил:

– Вы так думаете?

– Нет, я уверен в этом, – ответил Калле.

Дэвид посмотрел на Калле, затем на Кими и пообещал выяснить у специалистов о возможности участия в тестах и последующих мероприятиях. Наступила тишина. Затем Дэвид спросил, какую роль механик Калле играет в этом предприятии, надо ли его включать в договор. Калле сказал, что он просто механик и друг Кими. Позднее Калле говорил, что, ответь он иначе, Дэвид мог бы подумать о том, что для одной кухни получается слишком много поваров. В тот момент Калле думал, что у них с Кими уже есть договор: гонять так быстро, чтобы быть просто обреченными на успех, и не было смысла говорить и выдумывать что-либо еще. Дэвид сказал, что ему все понятно, и передал Кими толстую стопку бумаг. Это был проект контракта. Калле понимал, что подписание этих документов вычеркнет его из профессиональной жизни Кими. Однако позднее жизнь показала, что Кими никогда о нем не забывал.

Калле и Кими пожали руки Дэвиду, вернулись к «Рено Клио» и поехали обратно в Голландию. Дома они разложили листы договора по всему полу маленькой комнаты и стали изучать их. Калле возглавлял процесс. Там было множество слов, некоторые из которых было довольно сложно понять. Калле не случайно был таким дотошным: у него уже был печальный опыт в подписании контрактов с мелкими буквами. В его гоночной биографии был момент, когда он попал в серьезную аварию, в результате который травмированная шея привела к окончанию карьеры гонщика, но обещанная компенсация так и не была выплачена. Юридический язык договора был довольно запутанным, и бумаги пролежали на полу целую неделю. Затем документы отправили Сами Висе в Финляндию. Он проверил текст вместе с раллистом Томми Мякиненом, у которого был опыт подписания подобных контрактов. Всё было в порядке, документ заслуживал доверия. Наконец настало время принять решение.

Договор был сроком на 15 лет. Кими был в ужасе. Кими был в восторге. Кими лихорадило. Он был на распутье. Отныне гонки ничего ему не будут стоить, теперь у него всегда будет оборудование, и никто из близких – мама, папа или другой родственник – не будет тратить на это свои кровные.

Контракт содержал фантастические цифры, которые были настоящим шоком для парня, недоучившегося в техническом училище. Ему будут ежемесячно выплачивать по тысяче фунтов. Это десять тысяч финских марок. Сто двадцать тысяч марок в год. Это была огромная сумма для парня, который до этого имел дело только с мятыми десятимарочными купюрами да случайно держал в руках новенькую банкноту в 100 марок.

Кими всегда хотел только гонять. Теперь ему за это еще и предлагали деньги. Второго такого шанса могло и не быть. На трассе всегда есть несколько вариантов развития событий, а эта бумага предлагала ему только один. Поставить подпись и вытянуть ногу. Нажать на газ и держать курс на горизонт.

Перед подписанием окончательного варианта контракта Робертсоны хотели удостовериться в скорости гонщика. Дэвид сообщил Кими о том, что в декабре на треке в Снеттертоне он должен продемонстрировать им, на что способен. Отлично. Было только одно «но»: за всю свою жизнь Кими и метра не проехал за рулем болида формулы, который кардинально отличается от карта. У Кими и Калле возникла проблема. Было необходимо испытать новую машину до Снеттертона. «Марко Койранен обещал одолжить машину, и мы поехали в Аластаро тестировать ее. И сразу же последовал новый рекорд трассы!» – вспоминает Калле.

«Скользкая штучка. Именно такое было ощущение. Нет крыльев. Нет сцепления с трассой. С виду как игрушечная машинка». Сейчас эти воспоминания вызывают у Кими смех, но тогда в машине было не очень весело. Слишком многое было поставлено на карту во время этих первых кругов. Нервы были на пределе, руки сжимали руль до побелевших костяшек пальцев.

«На пятом круге я чуть не въехал в стену. Еле-еле удержался на трассе. Если бы не удержался, вряд ли бы дошло до подписания контракта. Но через несколько дней на трассе “Донингтон” я ехал так же быстро, как и их гонщики».

Кими не знал, что среди зрителей на трассе был сын Дэвида Робертсона Стив, который ранее участвовал в британской Формуле-3. Он разбирался в этом спорте, несколько раз гонял вместе с Микой Хаккиненом и Микой Сало. Отец попросил его прийти и хорошенько рассмотреть этого парня. У Стива остались яркие воспоминания о первых кругах Кими:

«Я наблюдал за тем, как он проходил повороты. Я был потрясен, как он вел машину и контролировал ее. Он мог рисковать до последнего, но не терял контроль над машиной. Такое не забывается. И когда он вылез из машины, я удивился тому, насколько юным он казался – на первый взгляд, ему было не больше четырнадцати лет».

Кими вышел из машины и подписал бумаги, которые определили его будущее. Изначально контракт был на 15 лет, но Робертсоны спросили, не хочет ли он сократить срок. В итоге договорились о 12 годах. Но даже после истечения этого срока Стив, сын уже покойного Дэвида, продолжал вести контракты Кими.

Воспоминания восемнадцатилетней давности заполняют кабинет Кими, под их гнетом воцаряется молчание. «Дэвид и Стив были мне как отец и брат, порядочные парни. Они всегда отстаивали мои интересы», – говорит Кими.

Контракт означал переезд в Англию. Практически не говорящий на английском языке Кими складывал свои вещи в красный чемодан и даже не подозревал о том, какое путешествие его ждет. Если бы он знал, то, возможно, остался бы в Кархусуо. Но не только Кими покинул родной дом. Его старший брат Рами ушел в армию в январе 1999 года. В Кархусуо на улице Курутие поселилась тишина. Отцу Матти «Масе» и матери Пауле почти одновременный отъезд обоих сыновей дался нелегко. Гараж опустел. Это стало ударом для Масы.