Текст книги "Дикий шалфей"

Глава 7

С дрожащими руками Наран мягко обнял малышку, пропуская через себя молочный запах маленького комочка, который даже еще не осознал, какую доставил радость маме и папе. В воздухе кружила прохлада, и казалось, что главные тяготы позади, а впереди ждут только приятные хлопоты. Крошечные пальчики едва шевелились в тихом младенческом сне, умиляя всех вокруг, в особенности Нарана, который уже вовсю погрузился в новую роль отца и с неохотой передал ребенка обратно мне в руки.

– Кажется, ты похожа на меня, – шептала я дочери на ушко, одновременно слегка покачивая на руках.

— Аяна, вставай! – раздался мужской голос где-то над головой, выдернув из полудремы.

Я медленно открыла глаза. Широкая фигура Данзана нависла надо мной, отчего я не сразу поняла, что смотрю на него снизу вверх. Ничего больше не говоря, он приложил палец к губам, чтобы никого не разбудить, и вышел из юрты. Остатки блаженного сна все еще ощущались так близко и так сильно, что сама Монголия, юрта, лошади казались предметами запредельной фантазии. Но сон был нереальным, а маленькие букашки, ползающие на моей ноге, были даже очень реалистичными.

Все вокруг спали, а значит, на улице было около трех часов утра. Под мощные звуки храпа я бегом надела свежую легкую футболку сиреневого цвета вместе с длинными хлопковыми штанами, без которых любое путешествие по открытой местности превратится в кошмарный сон от кусачей мошкары, привыкшей увиваться за скотом.

Мне безумно хотелось посмотреть на себя в зеркало, но беглым взглядом я не нашла в юрте ни одной отражающей поверхности, что, конечно же, меня расстроило. По прошествии нескольких дней мое тело истосковалось по свежей горячей воде и мылу, но в условиях степи лучшим решением было купаться в реках или озерах, которых здесь при желании можно было найти немало.

Я собрала волосы в простой пучок на макушке, чтобы ничего не падало мне на лицо, но это не помогло. Несколько прядей выбилось из прически и легло на щеки.

Закончив чистить зубы разлохматившейся зубной щеткой, я уже самостоятельно забралась в лошадиное седло и отправилась вслед за ускользающей спиной Данзана. Он взял себе черного коня с длинной гривой, которая выглядела даже лучше и более ухоженно, чем вся моя голова. Мне же досталась белая лошадка с менее длинной и густой гривой, но это было не так важно. Меня одновременно страшила и радовала возможность провести так много времени в качестве наездника, поэтому я откинула все ненужные мысли и наслаждалась процессом.

Лошадиные копыта мелодично проходили каждый отрезок пути по некогда истоптанным дорогам, так что казалось, что тебя сопровождает ритмично отбиваемая музыка, но только природная. Утренний ледяной воздух обдувал со всех сторон, склоняя длинную траву в разные стороны, словно заставляя поклониться этой древней стихии.

Прошел уже час, а то и больше. Мне стало скучно смотреть на ровный вышагивающий шаг коня, поэтому, немного натянув поводья, я повела лошадь поближе к Данзану. Я была рада, что на его лице был такой же скучающий вид – значит, у бывшего школьника точно будет желание скоротать время за непринужденной беседой.

– Расскажи о себе, – коротко и лаконично сформулировала я свой вопрос.

Данзан подтянул свой ленивый взгляд через плечо.

– Что тебе интересно?

– Что угодно. Как давно ты живешь кочевой жизнью? Какие планы на жизнь? Ну и все в таком роде, – парировала я своими идеями для него, подгоняя лошадь еще ближе.

– Тогда предлагаю передать слово более старшему поколению, – вдруг сказал он с ехидной улыбкой. – Что случилось в твоей жизни такого, что ты сбежала от мужа сюда?

Черные глаза Данзана недобро сверкнули в мою сторону. По телу прошел такой жар, что я почувствовала, как маленькие бисеринки пота покрыли мою спину под легкой кофтой. На душе стало зябко. Но это не помешало мне ответить наглецу:

– Во-первых, тебя это не касается. – Я начала говорить быстрее, чтобы опередить его наступающий комментарий. – Во-вторых, может быть, мы начнем наше знакомство с чего-нибудь более простого? Например, почему бы тебе не спросить, чем я занимаюсь или какое у меня хобби?

– Уклоняешься от ответа. – Он пожал широкими плечами, а затем и вовсе погнал лошадь чуть быстрее, чем это требовалось.

Мне действительно меньше всего сейчас хотелось делать Нарана объектом нашего разговора, но маленькое любопытство околдовало меня сильнее и я не удержалась спросить:

– Что это? Шестое чувство или третий глаз? Или на лбу написано?

Сейчас разговор пошел именно по тому течению, на которое он и рассчитывал, иначе я бы не увидела снова этой заискивающей победной улыбки.

– Кольцо на пальце, – как всегда просто ответил он, замедляя шаг лошади. – Какой мужчина позволит красивой женщине уехать одной в глухую степь? Либо ты сама сбежала, либо он действительно тот еще псих.

Я сглотнула тяжелую слюну. Маленький золотой обруч с настоящим камушком посередине вот уже много лет стягивал мой безымянный палец, определяя мой статус перед другими. Его слова сорвали с меня все покровы, всю подноготную. Он видел, что внутри меня, или догадывался?

Почему-то у меня пропало оставшееся желание играть в игру под названием Засунь свой нос не в свое дело.

Прошло часа два с тех пор, как мы в последний раз обменялись простыми фразами. Бедра и ноги ужасно горели, и я бы с радостью сейчас легла на землю, чтобы хоть как-то выпрямить свою спину, которая так и хотела принять позу вопросительного знака.

Вдруг ни с того ни с сего что-то интересное привлекло мое внимание. Охваченная любопытством, я мгновенно спрыгнула с лошади и направилась к тому участку земли, где заметила блестящий браслет, красиво переливающийся на солнце. Данзан подъехал чуть ближе и вытянул свою длинную, как у гуся, шею, чтобы узнать, что же я держу в руках.

– Положи на место, – мягко, но твердо сказал он, когда понял, что же я именно нашла. – Это может быть браслет шамана, случайно оброненный на землю.

Не слушая его ворчание над ухом, я продолжала внимательно вглядываться в каждый замысловатый узор ремешка, который напоминал змеиную кожу. Помимо этого, к нему было прикреплено два страшных изображения лица: золотое и серебряное. Чем больше я вглядывалась, тем сильнее наводила я себя на мысль о том, что это лицо кого-то мне напоминает; но вот кого?

– Наран! – вскрикнула я и откинула браслет как можно подальше от себя, избавляясь от него, словно от прокаженной свиньи. Теперь уже бред добрался и до моей головы либо солнце напекло голову.

Судя по искрящемуся выражению лица Данзана, мне удалось его удивить. В плохом смысле этого слова.

– Во-первых, так делать нельзя, – наконец сказал он, спрыгнув с лошади. – Теперь у шамана точно не будет шанса найти свою вещь. Во-вторых, кто такой Наран?

Последний вопрос прозвучал в такой форме, на которую нельзя было не ответить. Задержав свой взгляд в глубине его черных глаз, я лишь отмахнулась, возвращаясь к лошади.

– Боже! – с раздражением рыкнула я, когда моя нога погрязла в свежем лошадином помете. – И как я могла не заметить?

Раздосадованная и злая, я принялась счищать грязь с белых кроссовок, которые уже вобрали в себя неприятный запах. Все это время, пока я обтирала обувь об траву, Данзан стоял в сторонке и с нескрываемым смехом еле сдерживал себя от колкостей.

– Наказание от шамана быстро тебя нашло, – сказал он, разрывая степь остатками громкого звонкого смеха.

 
                                       * * *
 

Природная нужда, накопившаяся за последние три часа, больше не могла себя сдерживать. К несчастью, ландшафт местности не менялся с тех самых пор, как мы выехали, и вокруг можно было увидеть лишь низкую и блеклую траву, за которой вряд ли можно было спрятаться.

– Я хочу в туалет, – прямо сказала я Данзану, поймав взгляд блестящих черных глаз.

– Я тоже.

Сначала мне показалось, что за этой фразой последует какое-нибудь вразумительное предложение, но, к несчастью, над нашими головами был слышен только звук пролетающего мимо жаворонка. Выругавшись сквозь зубы от бессилья, я приступила к крайним мерам.

– Хорошо, – покачала я головой, спрыгнув с лошади. Данзан не оставил мне выбора, поэтому пусть либо смотрит и сгорает от стыда, либо же не останавливает лошади и идет вперед. Намеренно как можно громче я расстегнула пуговицу на своих штанах, освобождая живот от накопившегося напряжения.

– Все-все, хватит, ты выиграла, – после непродолжительной паузы сказал Данзан, когда я уже начала присаживаться на землю. – Здесь недалеко есть поселок, перекусим, и успеешь сделать свои дела.

– Мы могли бы и без этого концерта обойтись, но твоя ребяческая натура меня убивает, – уверенно заявила я, натягивая свои штаны обратно, но не успела.

Большая ладонь Данзана грубо коснулась моего плеча, из-за чего я с силой была прижата к лошади, которая и не шевельнулась от удара. Большие черные глаза, выглядывающие исподлобья, хмуро смотрели на меня, не давая зрачку даже дернуться. Другая рука Данзана обхватила мой подбородок. Подтянув его ближе, он медленно протянул:

– Острый язык – дарование, а длинный – наказание. Не так ли? – процитировал он что-то наподобие поговорки. – Сделай одолжение и избавь меня от своих нелепых комментариев, иначе…

– Иначе что? – не дала я ему договорить. – Говори, я очень хочу послушать!

Не дожидаясь ответа, я смахнула его руку, не в силах снова терпеть это мужское унижение. Лицо Данзана немного смягчилось, как только я отошла за лошадь, но не успела я опомниться, как ощутила на себе новую хватку, но уже от рук чужого человека.

– Отпусти меня! – кричала я во все горло, пытаясь отбиться от его крепкой руки. В моей голове ключом забили новые чудовищные мысли.

– Нет, – равнодушным голосом ответил он и заставил меня сесть на его лошадь. Легким прыжком он оказался позади меня и крикнул что-то лошади, так что та вмиг помчалась вперед со всех ног.

Большой поток ветра с новой силой ударил мне в лицо. Леденящий страх быстрой езды мгновенно парализовал меня с ног до головы, так что я не могла дышать.

– Останови, – еле выдавила я из себя, когда перед глазами все начало расплываться.

– Еще чуть-чуть, и мы на месте, – послышался над головой голос всадника. – Разве ты не хочешь справить нужду? Так мы доедем быстрее.

Возможно, моя выходка была виной странной перемены Данзана, но тем не менее на подбородке по-прежнему ощущалось грубое прикосновение большого пальца. Я проглотила странное ощущение.

Данзан раздражал меня и выводил из себя одним своим видом, а уж когда открывал рот, мне хотелось огреть его чем-то тяжелым, даже когда, казалось бы, ничего плохого он не говорил.

Перед глазами все еще мелькало изображение Нарана. Сердитый взгляд хищника с грозным оскалом вперемешку с ухмылкой никак не давал развидеть этот образ. Мой муж не был таким. И пусть не всегда все между нами было гладко, я продолжала его любить, а увиденное можно списать лишь на усталость и игру воображения. Но тем не менее тема шаманизма для меня была интересной и даже интригующей. Язык так и чесался задавать вопросы, но спросить у Данзана я ничего не успела. За поворотом нас ждала новая дорога.

Глава 8

Маленькая невзрачная деревенька выглядела достаточно бедной и почти необитаемой. На главной улице можно было сосчитать домов пятнадцать, а может и меньше, и за весь маршрут я не встретила ни одного жителя. Казалось, что жизнь покинула это место, но немного осмотревшись, я заметила в загонах каждого дома разный скот: почти в каждом доме были курицы и коровы. Вероятнее всего, местные жители сейчас как раз выходили встречать овец, верблюдов и других животных, пасущихся в окрестностях. Время близилось к вечеру.

– Ты здесь раньше бывал? – поинтересовалась я у Данзана, как только мы остановились у обветшавшего от старости дома. Он был похож на древнее развалившееся дерево, которое с каждым годом теряло свою былую красоту, задыхаясь от гнили.

– Да, мы с семьей бывали в этих местах во время кочевания, – ответил он, снимая меня со своей лошади. – Трава в этих местах особенно хорошая в сезон. Бока у скота отъедаются на ура.

В подтверждение своих слов Данзан вытянул вверх большой палец.

– Не стой, заходи, – поторопил он меня, легонько толкая в спину в сторону дома. – Ты же вроде хотела этого… ну…

– Да-да, – я не дала ему договорить, чтобы не спровоцировать очередную глупую шутку или нелепое высказывание.

Не доходя до крыльца, слева от дома я встретила деревянный туалет, какого я не видела с детства, когда гостила у бабушки с дедушкой. Бросив на Данзана грустный взгляд, я со вздохом захлопнула за собой скрипучую дверь.

Подставив руки под струйку, вытекающую из носика белого умывальника, я ухватилась за кусок старого задрипанного мыла, который уже давно утратил свой первозданный вид, но тем не менее пенился неплохо.

«Прямо как я», – подумала я, пропуская мыло между пальцев. И ухмыльнулась этому необычному сравнению.

Дождавшись меня, Данзан плеснул себе в лицо холодную воду. Опершись обеими руками на грязную раковину, посмотрел в зеркало, покрытое пятнами ржавчины, и проводил меня в дом.

Хозяйка дома оказалась дальней родственницей моего проводника. Мне показалось, что старее женщины я еще не видела. В разных частях лица кожа скомкалась и потеряла былую красоту еще лет тридцать назад. Брови женщины были редки, а ресницы и вовсе отсутствовали. Но что мне показалось странным, так это подвижное тело и мелодичный голос старушки.

– Бабушка, – обратился он к ней по-простому, после чего заключил ее в свои крепкие объятия.

Пожилая женщина, в свою очередь, потрепала его щеки, как если бы он был ее родным внуком, и худенькой ручкой пригласила войти в дом. Первые минуты я чувствовала себя неуютно и чужой. На слух я не улавливала ни единого сказанного ей слова. Позже Данзан расскажет мне, что Санжаа эмээ – а именно так звали хозяйку ветхого дома – плохо разговаривает на общепринятом монгольском диалекте халха.

Ее родители были родом из китайской провинции Ганьсу, где местные монгольские меньшинства в основном говорили на монгорском диалекте33
  Монгорский язык – язык монгоров, относится к монгольской семье языков. Распространен в Китае на востоке провинции Цинхай (в уездах Хучжу, Миньхэ, Датун и Тунжэнь) и в провинции Ганьсу.


[Закрыть]. В 1920 году в провинции Ганьсу произошло сильнейшее землетрясение, где погибло по меньшей мере 200 тысяч человек. Семья успела чудом спастись и не умереть от холода, но испытывать судьбу в очередной раз никто не хотел, поэтому, собрав последние силы, они переместились с гор в просторные степи, где и построили свое семейное гнездо.

Санжаа эмээ44
  Эмэ (монгол.) – бабушка.


[Закрыть] всю жизнь прожила в этом доме, где сейчас медленно и размеренно проживает каждый день, но, несмотря на все трудности, с которыми ее семья столкнулась на рубеже тяжелых лет, в глубоких ямочках на ее щеках можно было по-прежнему разглядеть волю к жизни, а в несгибаемой походке даже некую юношескую легкость.

– Как ты тогда понимаешь, что она говорит? – шепнула я ему за столом, за котором уже в изобилии стояли буузы55
  Буузы – традиционное бурятское, тывинское, монгольское блюдо, также популярное в Иркутской области и Забайкальском крае.


[Закрыть], суп из козлятины и молочный самогон. Последний был излюбленным алкогольным лакомством, известным на территории Сибири и Средней Азии.

– Я быстро учусь, – подмигнул он мне своими черными глазами. Такой ответ меня вполне устроил. – Санжаа эмээ – троюродная тетка моей мамы, – пояснил он, облизывая пальцы, к которым прилипла сметана. – В детстве мне частенько приходилось у нее гостить, если родители уезжали за скотом в слишком далекие места. Сейчас уже мы не так часто видимся, – с едва уловимой грустью сказал Данзан, разливая молочный самогон по рюмкам. – Но тем не менее всегда готовы друг другу помочь. Санжаа эмэ уже научилась пользоваться телефоном и, если нужно, сразу звонит.

Мой глаз зацепился за блюдо для подношений духам. Обычно на общих алтарях всем духам возлагают подношения: пищу, благовония и спиртные напитки. Но сейчас блюдечко было совсем пустым, даже высохшим. Возможно, Санжаа эмэ либо обленилась, либо и вовсе потеряла связь с духами.

Где-то за стенкой пожилая женщина кропотливо стругала ножом свежевымытые овощи; казалось, что звук стального лезвия было слышно даже снаружи. Из кухни поднимался душистый травяной пар свежезаваренного чая, и это сразу навеяло мысли о простоте и уюте. Иногда по вечерам, когда Наран уже видел десятый сон, я тихонько на носочках проскакивала на кухню, чтобы утонуть в сюжете очередного романа за чашечкой терпкого зеленого чая. Это было одно из малых удовольствий, которыми я дорожила.

Санжаа эмээ действительно была удивительной женщиной, и довольно упрямой. На все мои предложения помочь накрыть на стол старушка лишь отмахивалась и неотступно продолжала хлопотать на кухне, где пар из кастрюль кружил по потолку. Пить с Данзаном я не собиралась, но решила напомнить поговорку, которую когда-то слышала от отца:

– У пьяного хозяина и лошадь по диагонали скачет. Как ты дальше собираешься ехать?

Данзан осушил вторую рюмку и, не поднимая своих глаз, собрал свои едва вьющиеся волосы в небольшой пучок. Щеки его уже изрядно горели от выпитого, а глаза возбужденно блестели. Черная одежда облегала по всему телу, и если бы я не знала своего проводника, то смело подумала бы, что человек пришел с похорон.

– Мы сегодня остаемся здесь, – коротко сказал он, вставая из-за стола. – Обещается песчаная буря. К утру стихнет.

– Но на небе ни единого облачка, – возмутилась я его словами. – Вот, посмотри, – позвала я его к окну, где за занавеской открывался вид на маленький палисадник с ухоженными цветами. – Видишь?

Данзан запрокинул голову и прищурился. Легкий румянец после двух рюмок окрасил его молодое лицо, на котором почти не было серьезных морщин. А потом он так протяжно вздохнул, и мне показалось, что он просит у неба терпения, чтобы сладить со мной.

– Кочевник здесь я, а не ты. Никогда не знаешь, какая погода или опасность тебя может застать в пути. Если не хочешь задохнуться в пыли, то мы останемся здесь. До следующего утра. Надеюсь, ты поняла?

– Поняла, – сказала я, выдержав свинцовый взгляд Данзана.

Мне снова не понравился приказной и надменный тон, но в этот раз он хотя бы держал легкую улыбку на лице, отчего казался не таким уж и местным разбойником, способным добиваться всего, чего только пожелает.

Убранство дома внутри было очень скромным и старым, как будто стены втягивали в себя энергию любой человеческой души, чтобы хоть как-то не треснуть и не рухнуть в одночасье. Я насчитала всего четыре комнаты, в одной из которых уже расположился Данзан. Я и не заметила, как он уже с кем-то активно говорил по телефону, между тем меняя футболку одной рукой. Не желая быть свидетелем его оголенной спины, я одним большим шагом проскочила до пустой кровати в гостиной, плюхнулась в мягкое сиденье. Если это правда и сегодня нас ожидает песочный сюрприз с небес, то единственным разумным занятием было наконец-то включить роуминг и отправить Кристине весточку. Но радостная идея в мгновение ока потеряла все свое очарование; я еще глубже вжалась в диван, чтобы дать ему поглотить меня еще сильнее, тем самым засосав меня в какую-нибудь параллельную реальность.

Наран. Само только имя ассоциировалось с букетом проблем, которые ожидают меня по ту сторону границы. За три дня в Монголии мне почти не приходили в голову его образ и уж тем более желание возвращаться домой. Но путь назад не казался таким уж страшным. Если шаман действительно сможет помочь мне подарить Нарану ребенка, то я хотя бы как-то закреплю свое положение в семье. Если только он меня не убьет.

Мысли вихрем окутали мою голову, сажая во мне семя сомнения, но твердое намерение дать людям знать, что со мной все в порядке, пересилило свой собственный комфорт.

Телефон нервно завибрировал от резкого потока сообщений, как только я вошла сеть. Часть уведомлений была бесполезна и носила больше рекламный характер. В мессенджере я нашла пару нервных сообщений от Кристины, которая переживала за меня, а вот от Нарана, на удивление, сообщений не было. Несколько раз подряд я обновляла свой статус в сети, но ошибки не было – за два дня я не получила от него сообщений.

– Чем занимаешься? – послышался вдруг низкий голос Данзана. От неожиданности я даже соскочила с дивана. – Не пугайся ты так, – одарил он меня улыбкой, прежде чем передать в руку зеленое яблоко.

– Отвечаю на сообщения. Скопилось немного, – просто ответила я, откусывая предложенное яблоко, с которого еще стекали капельки воды.

Одновременно пережевывая яблоко и всматриваясь в лицо Данзана, я заметила, что уголки занавесок, которые еще недавно незатейливо выглядывали наружу, вдруг замерли, как камни. С этого места отлично открывался вид на горизонт, но сейчас я видела не бесконечную красоту степного поля, а быстрорастущую тучу черно-багрового цвета.

– Закрой окно, – приказным тоном сказал Данзан, вместе со мной всматриваясь в то, как резко усилившийся ветер поднимает вверх пыль и песок, оставляя позади себя ничего.

Я послушно закрыла окно, а Данзан тем временем пошел осматривать другие комнаты, проверяя их на наличие щелей. До моих ушей снова донеслась непонятная монгольская речь, но по веселому голосу Санжаа эмээ можно было предположить, что с таким природным явлением ей не привыкать уживаться бок о бок.

Нередко бросая взгляд в окно, я с ужасом наблюдала все тесное приближение огромной воздушной кучи песка. Небо затянулось словно красной пеленой, как будто Монголия вмиг превратилась в поверхность планеты Марс. Казалось, что ветер усиливался с каждой секундой и вот-вот готов поглотить наш обветшавший дом.

Внезапно мое сердце сжалось до предела. Тело наполнилось горячей кровью, и я не смогла оставаться на месте. Маленькое сомнение было позади. Я открыла дверь, вдыхая клубы песка, и побежала вперед, оставляя позади разъяренный голос Данзана:

– СТОЙ!