Текст книги "Счастье неба – в нас"

Карина Сарсенова, Протоиерей Александр Суворов
Счастье неба – в нас. Сборник стихотворений и пьес

Стихотворения
Карина Сарсенова

«В тёплых ладонях, у самого сердца…»

 
В тёплых ладонях, у самого сердца,
Держит весь мир, сохраняя, наш Бог.
Чтобы любовью великой согреться
Каждый бы мог, окунувшись в Исток…
 
 
Чтобы, направив сознания мысль
На совершение благостных дел,
В ценности их убедился и смысле
И осознал: доброта – не предел!
 
 
Нет, нет предела в заботе и ласке,
Дружбе, любви, благодарности всем!
В доброй ли, страшной ли будем мы сказке —
Нам лишь решать при решенье проблем.
 
 
Как мы себя поведём, как проявим,
Если проблема встаёт на пути.
Ненависть, злобу ли вскормим упрямо,
Завистью сердцу позволим взойти.
 
 
Что мы посеем: раздоры и сплетни,
Похоть и жадность, гордыню и гнев?
Чем в своей вере мы Бога заменим,
Примем с ладоней мы знания хлеб
 
 
С чьих же? С Его ли? А может, с ладоней
Силы невежества, горя и тьмы?
Каждый животному станет подобен,
Глупость питая из лап сатаны.
 
 
Проще, конечно же, вниз укатиться
По отшлифованной, в ад, колее!
И в свистопляске иллюзий забыться,
Истины свет предавая в себе…
 
 
Проще и легче… Но надо ли это
Вечно живущей, прекрасной душе?
В Божьем творенье любовью воспетой,
Ей ли скитаться меж адских пещер?..
 
 
Ей ли, стремящейся в сердце Вселенной,
В сердце Родителя, в сердце Творца,
Ей ли не ждать от Него откровений,
Путь облекая в любви чудеса…
 
 
Ей ли не петь благодарности песни,
На вдохновенья волнах не парить…
Ей ли не знать: в этом мире все вместе
Созданы мы, чтоб друг друга целить.
 
 
Созданы мы, чтоб друг другу поддержкой
Были, опорой и в яви, и в снах.
Мир совершенный, мир новый, не прежний
Чтобы Всевышний качал на руках…
 

«Небо, взбитое в туман…»

 
Небо, взбитое в туман…
Звёзд неявное свеченье…
Грёз оживших карнавал…
Сердцем жданное прощенье…
 
 
То ли блики на стекле…
То ли лики-вспоминанья…
Чьи-то взгляды на окне…
Тени встречи и прощанья…
 
 
Где-то было наяву…
И зачем-то ведь приснилось…
Лёг туман росой в траву…
Отпустило… и забылось…
 

«Небо, небо без границы!..»

 
Небо, небо без границы!
Птицы, ветер, облака…
И душе опять не спится…
А душа моя легка!
 
 
Поднимаясь, наслаждаюсь
Я потоками времён…
В память светлую врываюсь,
В сердце Бога, греюсь в нём…
 
 
Насыщаюсь, наполняюсь
Сотворящим чудом «я»…
Умерев, в себе рождаюсь
Вновь – для мира, для себя…
 
 
Позабывши, вспоминаюсь
Вновь себе прекрасным сном…
В нём живу и обновляюсь
Вдохновенным Бытием!
 

«В поэтичном настроенье…»

 
В поэтичном настроенье,
Вдохновляясь Бытием,
Я ищу, ловлю мгновенья,
Счастье пробуя во всём!
 
 
В ветра ласковом касанье,
В детском смехе у реки…
В глаз сияющих признанье…
В чувстве дружеской руки…
 
 
И в дыханье ароматном
Лета, в солнечных лучах…
И в траве, росой примятой…
В откровения стихах…
 

«Растворялись тени…»

 
Растворялись тени…
Разлетались сны…
В миг прикосновенья
Только живы мы!
 
 
В миг соединенья
Музыки сердец!
В миг благословенья
На судьбы венец!
 
 
На проникновенья
В душу Бытия:
Мы – любви творенья
И живём не зря!
 
 
Мы не одиноки
Ни на вздох, на миг!
Мы летим в потоке
Всех чудес Твоих!
 
 
Мы с тобой, Всевышний,
В миг любой мирской!
Счастьем вечно дышим
Мы одним с Тобой!
 
 
Но когда забыли
Мы себя во тьме,
То летим над былью
Только лишь во сне…
 
 
И когда продали
Мы себя страстям,
Не счастливей стали,
Тяжелее нам…
 
 
Бременем нам крылья
Кажутся теперь…
Помнится – любили…
Где же к счастью дверь?
 
 
Где найти, увидеть
К счастью свой же след?
Кто души целитель,
Кто нам даст ответ?
 
 
Он – совсем уж близко,
Так легко обнять!
И теплом делиться
С ним души опять!
 
 
Дочка, сын, подруга…
Папа, мама, брат…
И супруг, супруга…
Да хоть кум и сват!
 
 
Хоть сосед, начальник,
Дворник, чей-то гость…
Незнакомый мальчик,
Кто по лужам в дождь…
 
 
Неизвестный кто-то
Из другой страны…
Все летим в потоке
Мирозданья мы!
 
 
Все – в соединенье
И сердец, и душ!
Осознай мгновенье:
Нет чужих вокруг!
 
 
Нет любви без Бога.
Жизнь – парный вальс.
На земных просторах
Счастье неба – в нас!
 

«В зимний сад открытое окно…»

 
В зимний сад открытое окно…
И туманов предрассветных тайна…
И снежинок тихий перезвон…
Ветра в нём уснувшего дыханье…
 
 
Ярость проступающей зари…
Контурность предгорных очертаний…
И мечта, всё та же – без любви…
И любовь, всё та же – без признаний…
 

«Белой чайкой, чёрной чайкой…»

 
Белой чайкой, чёрной чайкой
Дни и ночи – вразнолёт…
Где-то явь… Где сон печальный…
Пробужденье где-то ждёт…
 
 
Сокровенья где-то смыслы,
Тайных знаний перелад…
Редкость истин… Чьих-то мыслей
То единство, то распад…
 
 
То ли радость, то ль усталость —
Надо сделать новый вздох…
Сил на жизнь не осталось,
Но пугает крайний срок.
 
 
И спешим, бежим, плетёмся
Между мнений и путей…
Просыпаясь, не проснёмся
Всё никак в плену страстей…
 
 
Всё, что знали, – позабыли…
И не верим ничему…
Всё продали, что любили,
У безверия в плену…
 
 
Всё отринули, что важно.
Всё предали лишь затем,
Чтоб платить ценою страшной
За гордыни жалкий плен.
 
 
Чтоб стремиться и сражаться
За копейку, за экстаз.
Нет, не быть, не жить – казаться
Всё тусклее каждый раз.
 
 
С новым днём и с новым вздохом
Тают краски бытия…
Просто копии, что плохо
Мы так сделали с себя…
 
 
Просто роботы, машины…
Просто бренные тела…
Жизнь без цели и причины
Чёрствым счастьем коротка.
 
 
Просто немощи… Но можно
Взять и крылья развернуть!
И взлететь. Пусть будет сложно
На крыло поставить путь.
 
 
Но – решить. Потом – решиться.
Стать решением своим.
Птицей Света обратиться
В мире подлинной любви.
 

«Жаркий день и тьма ночная…»

 
Жаркий день и тьма ночная…
Как прекрасен мир земной!
Как мороженое тает
Поцелуй волшебный твой!
 
 
Под бурчание училки,
Под хихиканье друзей,
Под звучанье ветра скрипки
Мы целуемся везде!
 
 
Жизнь – длинная дорога!
Впереди мильоны лет!
И за школьным за порогом
Нас любви встречает свет!
 
 
И за школьным за порогом,
За отметок кутерьмой
Директрисы гневным богом —
Благодарности настрой!
 
 
Я люблю тебя, родная,
Школа милая моя!
Всё в тебе, что в мире знаю:
И влюблённость, и друзья.
 
 
Слёзы, грёзы, ожиданья,
И надежды, и мечты…
Раскрываешь мира тайны
Для меня, конечно, ты!
 
 
И, тобой благословенный,
Я в большой вступаю свет!
В каждом сердца я биенье
Шлю любовь тебе в ответ!
 
 
Повзрослею, постарею…
Но всегда в душе храню
Память светлую и верю:
Вдруг однажды я вернусь!
 
 
Мир прекрасный, мир зовущий,
Снова он приснится мне…
Стану я добрей и лучше
Хоть однажды, хоть во сне…
 

«Любви связующая нить…»

 
Любви связующая нить —
Меж нашими она сердцами.
Пусть время не остановить…
Мечты уходят вслед за нами…
 
 
Пусть этот мир не изменить:
Не нами создан он, не нами…
Обветшее не обновить…
Чужими не уйти следами
 
 
К вершинам собственной судьбы.
Чужими не гореть сердцами
В огне страданья и любви…
Не спрятать правду за ролями…
 
 
И не укрыться от желаний…
И страхов нам не избежать…
В трясине разочарований
Нам не пропасть, хоть пропадать…
 
 
И всё, что умерло, что было, —
Не воскресить, но переждать.
Пусть память вновь раскроет крылья,
Чтоб счастья полноту объять!
 
 
И всё, что живо между нами, —
Забвением не погубить!
Не оборвать крылом усталым
Любви связующую нить!
 

«Любимый мой, прошу, ты подари…»

 
Любимый мой, прошу, ты подари
Мне долгий поцелуй, проникновенный…
И о любви без слов поговори,
О счастье жить, о радости нетленной!
 
 
И увлеки в заоблачную даль,
За горизонт мечты и вдохновенья!
И подскажи: бессмысленна печаль,
Ведь Бога мы живём благословеньем!
 
 
И напои душевной чистотой,
Душевным жаром, восхищеньем страстным!
И стану я небесной синевой
И светом звёзд в твоей душе прекрасной…
 
 
И стану я и Солнцем, и Луной…
Земною твердью, силой океана…
Ведомая Божественной рукой,
В любви себя узнаю и воспряну!
 
 
И осознаю: Бог – и я, и ты,
Когда любви мы души посвящаем!
И радуг восходящие мосты
Нас с сердцем Бытия соединяют!
 
 
И в сердце Бога, в истине святой,
В истоке жизни, в сути сотворенья
Узреем нас обоих мы с тобой
На каждом новом пике просветленья!
 

«Безумным, сладким вожделеньем…»

 
Безумным, сладким вожделеньем
Дышала ночи глубина…
И в ожидании плененья
Душа томлением полна…
 
 
И сердце щемит болью сладкой…
И нежность пробуждает стон…
И я шепчу, молю украдкой:
Всегда ты будь в меня влюблён!
 
 
Всегда мечтай меня коснуться,
Любовной неги славить рай…
Нет, не сейчас, прошу, проснуться,
Создатель мой, мне силы дай…
 

«Я не могу тебя простить…»

 
Я не могу тебя простить…
Я не могу с тобой проститься…
Любовь рассветом не испить…
В тумане снов не заблудиться…
 
 
И не найти тебя нигде…
Не потерять в мечтах даримых,
Вдруг находящихся в судьбе…
Моей судьбы идущих мимо…
 
 
И не понять тебя никак…
И жалость жало мыслей точит…
И каждый вздох – он нервом наг…
Пульс жизни болью обесточен…
 
 
Я не могу тебя обнять,
Пока души малы так крылья…
Заместо сброшенных опять
Растить мечтой о счастье были…
 

«А впечатленья остаются…»

 
А впечатленья остаются…
Тьмы непроявленная тень…
Сомненья роем смутным вьются,
В догадки смазывая день…
 
 
А впечатленья прибывают…
Отчаянья застывший крик.
Душа, вмурованная в камень.
Старик, что Жизни не постиг.
 
 
А впечатленья набирают
И мощь, и силу над судьбой.
Душа, пустая и нагая,
Как призрак, спит в себе самой.
 
 
А впечатленья настигают,
Срывают с сердца пелену.
И вдохновенье наполняет,
Любовь встречает и весну!
 

«Становленье времени…»

 
Становленье времени —
Бремени пути…
Зарожденье семени —
Чем дано взрасти…
 
 
Прошлого забвение —
Пробужденье в снах…
Духа откровение
В тишине ума…
 
 
Вера и терпение —
Как души настрой…
Бога настроение —
Счастья миг людской…
 
 
И добра творение —
В простоте любви…
А затем – прощение
Всех грехов своих…
 
 
А потом – всё бренное
Снова позади…
Бытия безвременье…
Новый лик судьбы…
 

«И неожиданно – в рассвет!..»

 
И неожиданно – в рассвет!
В распевы солнечного счастья!
В надежд взлетающих разбег!
В рожденье новой к жизни страсти!
 
 
И неожиданно – в мечту!
В реальность мира запределья!
В души чистейшей красоту!
Дано ведь каждому по вере…
 
 
Я верила всегда в любовь.
В со-единенье душ и Бога!
И верю я: Творец миров
Не даст неверную дорогу.
 
 
И неожиданно – понять:
Мы есть лишь то, во что мы верим.
Не повернуть следов нам вспять,
Но путь даётся нам по цели.
 
 
По мановениям души.
По тем желаниям, что холим
Мы в сердца сумрачной глуши.
Себе мы вольны и не вольны.
 
 
Себе рабы и господа:
Тем чувствам, мыслям, побужденьям,
Что ниоткуда в никуда
Ведут нас через воплощенья.
 
 
Что ниоткуда в никуда
Поток сознанья направляют.
Я верю: только доброта
От боли нас освобождает.
 
 
Я верю: только Божий Лик,
В нас пробуждённый, взором лечит.
Исток любви, любви родник,
Духовной силой чист и вечен!
 

«Ночь скрывается в тумане…»

 
Ночь скрывается в тумане…
День, рассеян он в мечтах…
В солнца утреннего храме
Прячет вечер грусть в глазах…
 
 
Катят в прошлое мгновенья
Груз из боли и обид…
Невесомость мановенья
Тяжесть горя исцелит…
 
 
Всё уходит, грязь и глянец,
Чтобы вновь и никогда
Не вернуться. Даже память
Сводит к ретуши года…
 
 
То ли не было, то ль было…
Мы не властны над собой…
То любили… Не любили…
Не в забвении покой.
 
 
Не в разлуке он с рассудком.
И не в сбывшейся мечте…
И не в том, что видим утром,
В сонных планов чехарде…
 
 
И не в страстном дня гоненье
Под ударами судьбы…
Не в вечернем пораженье,
Сквозь усталости клубы…
 
 
Не в ночном он отключенье…
Не в успехе, не в деньгах,
Не в порочных соблазненьях
И не в благостных делах.
 
 
Если утро, ночь и вечер,
Если день – всё лишь вокруг.
Если вертишь, вертишь, вертишь
Жизни путь в закрытый круг.
 
 
Если всё, что вроде любишь, —
Лишь материя и тлен…
И тому ты предан будешь,
Что души продляет плен.
 
 
Если всё, что за душою, —
Страх, а дальше – пустота…
И ни радости, ни боли…
Мысли нить – и та черства.
 
 
И сознанья нет в помине…
Есть привычка подражать.
И слова внутри – чужие…
И стремление желать…
 
 
И желанья, да и страхи —
Всё чужое для тебя.
Есть гнездо у каждой птахи.
Где же истина твоя?
 
 
За чужою пустотою
(И она – лишь чья-то тень!)
Тихо ждёт тебя Иное,
В Нём – твой вечер, утро, день.
 
 
В Нём – и ночь твоя, Иная,
У покоя на руках…
Благо мира предрешает
Ночь в счастливых, ярких снах…
 
 
И, конечно же, Иные —
Вечер, утро, ясный день!
Небом ласковым хмельные,
В Бога ткут и луч, и тень.
 
 
И везде, всегда, повсюду
Сможешь видеть и узнать
Моисея или Будду,
Иисуса, Божью Мать…
 
 
Или Вишну, или Кришну…
Тот любви твоей исток,
Кто тебя ведёт и слышит
Сквозь иллюзий сизый смог…
 
 
Да, Иное – это Бог!
 

«Бескомпромиссное: люблю!…»

 
Бескомпромиссное: люблю!
И беспощадное: прощаю…
Замру у Рая на краю,
В духовной бездне пропадая…
 
 
И нет возможности пропасть,
И нет возможности сорваться,
Познать греха слепую власть,
Себя же ниже оказаться…
 
 
И нет возможности уйти…
Не держишь ты, даёшь свободу
В любую дверь свой след вести,
Любую проявить природу…
 
 
Не держишь, любишь просто так,
Взаимной ласки ты не ищешь…
Простак, юродивый, дурак?
Мудрец, души кто голос слышит?
 
 
Ты – человека идеал?
Мечта любовного томленья?
Живой ли, или пьедестал
Для памятника сотворенья?
 
 
Живой ли, так же, во плоти,
Как я, как судеб миллионы?
И где же, как тебя найти,
И ждёшь ли, счастьем озарённый?
 
 
Конечно, жив. И здесь, и там.
И в этом мире, и над каждым.
И телу каждому ты дан
Душой, что сотворил однажды.
 
 
Конечно, любишь без границ.
И без условий, без надежды,
Что вдруг сознанье осенит:
Ты есть! Любовь дарует прежде.
 
 
Даруешь прежде. Просто так.
Без ожидания награды.
Мудрец, юродивый, простак —
Меняешь обликов наряды.
 
 
Но не меняешь суть свою.
Она, как вечность, неизменна.
Ты тот, кто говорит: «Люблю»
И полнит бытием мгновенья.
 
 
Ты тот, чья власть – она любовь.
Чья сила – светом исцеленье.
Идей о счастье всех исток.
Ты – Бог. А я творенье…
 
 
Конечно, ждёшь. Когда-нибудь
Тебя я вспомню и прозрею.
И путь один, один лишь путь
Я выберу, ведущий к двери.
 
 
Над Раем. Над моей мечтой,
Среди сует давно забытой:
Вернуться мне бы в Дом родной,
За дверь, что вечно приоткрыта.
 

Пьесы
Карина Сарсенова

В кубе

СЛУЖИТЕЛЬ КУЛЬТА

МАЛЬЧИК

РОДИТЕЛИ МАЛЬЧИКА

ДЕВУШКА

Скудно освещённая комната. Нищее убранство. Кровать. Стул. Печка.

Полураздетый мужик с длинной бородой (Служитель культа) сидит на кровати.

У его ног на полу сидит Мальчик (лет 10).

Мальчик не плачет. Он просто смотрит. Смотрит в пустоту. В выжженное в сердце ничто. В ту боль, которую превращала из нестерпимой реальности в сонное забвение истерзанная в клочья душа. Она больше не могла плакать. Она смирилась.

Мужчина (в одежде с элементами неопознаваемого культа). Хватает Мальчика за горло.

Служитель культа. Сколько раз я уже видел всё это! Одно и то же. Бег по кругу. Хоть бы кто из них вёл себя иначе. А ведь я с энтузиазмом, заслуживающим хоть какого-то уважения, искал разнообразия! Надоело.

Нет, душить его я его не буду. Я не убийца. Не грешник. Заповедей не нарушаю. То, что я делаю, является очищением. Очищением от порочной любви. Служителю религии любить запрещено. А вы думали, я делаю всё это из-за любви?! Да я терпеть не могу мужские тела, особенно на заре их развития, их детство, бесстыдно открывающее миру будущую порочность мужского начала в её кажущейся хрупкости и невинности!

Я ненавижу детство. Ненавижу любовь и борюсь с ней, как могу. Потому что люблю.

Мужчина (Служитель культа) отпускает тощую мальчишескую шею. Красные пятна на бледной коже вызвали в нём волну глухого раздражения. Так с ним бывало всякий раз после разрядки. Опустошение.

Служитель культа. Если хоть слово скажешь родителям, отлучу их и тебя от прибежища Бога! Скажешь родителям, что заблудился в тумане.

Мужчина (Служитель культа) подкупает мальчика. Насыпав мальчишке в карман шоколадных конфет (дурацкая; однако действенная привычка хоть чем-то, но откупиться от греха), выталкивает его за дверь. Туманная ночь вбирает в себя тонкий силуэт мгновенно и беззвучно. Мальчик ничего никому не скажет. Страх быть проклятым и отлучённым от церкви самому и своей семье, страх непонятный, но эффективный, срабатывал всегда.

Служитель культа. Родителям он скажет, что заигрался допоздна и заблудился во внезапно накрывшем посёлок тумане.

Я не курю. Курение – грех, как и все зависимости человеческой плоти. Но страшнее всего – зависимость души. Любовь. Чёрт бы её побрал. Я люблю. И ничего не могу поделать с прилипчивым до изнеможения чувством. А может быть, не хочу? Иначе

Служитель культа страдает. Перед тем как лечь в постель, он проводит пальцем по отвёрнутой к стене фотографии.

Служитель культа. Как бы долго ни было скрыто от меня отображённое на бумаге лицо, я отчётливо вижу каждую его чёрточку. Отпечаток другой души на моей собственной душе… Сколько лет я жил, словно чья-то неудачная фотография! Жил не своей жизнью. Жил прихотью противного моего сердцу чувства.

Служитель культа молится.

Служитель культа. Перед тем как позволить себе провалиться в оглушающую пустоту сна, я помолюсь. Попрошу Бога сделать так, чтобы никогда не встретиться с человеком, изображённым на фотокарточке. Потому что до сих пор не знаю, что сделаю при встрече. Односельчане знают меня как необыкновенно доброго, заботливого, пекущегося о благе других человека… Но только я один чувствую: та тёмная часть души, которая присутствоствую: та тёмная часть души, которая присутствовала во мне с момента рождения, с каждым днём росла. Медленно, но верно набирала вес и силу.

Сон Служителя культа

И превращалось в иное, обособленное, самостоятельное существование.

Душа человека без души.

Душа хищного зверя.

Крик хищной птицы разорвал отдохновение в кровавые клочья.

Служитель культа. Нет, птица мне приснилась. Как и сон, страшный и привлекательный. Жуткий и красивый. Яростный и страстный. Сон о жизни и смерти. И кричал в себе я сам. Иногда мужским, иногда женским голосом. Но вопрос гендерной принадлежности волновал меня в наименьшей степени. Потому что именно в том сне я случался собой настоящим. А настоящее бытие дарит неподдельным счастьем.

Мне снился сон. Один и тот же, единственный сон, на протяжении всей моей жизни. Я брал её снова и снова. Она больше не кричала. Её глаза, наполненные стеклянной отрешённостью, смотрели в пустоту. В ничто, в которую истерзанная с немым, не вырвавшимся из груди криком. Пустота из сна затягивала меня, вбирала каждый вдох, каждый удар сердца… Превращала меня в себя, в пустоту смерти, в пустоту обессмысленности бездуховного бытия…

ЦИНИК

ЛЖЕ-МУЛЛА

ДЕВУШКА

БОМЖ

МАТЬ

Комната спартанского вида.

На кровати типа нар лежит Циник.

Циник, закуривая. Плевать, что мулла запрещает курить. Я и выпиваю иногда, перед сном, в тишине моей холостяцкой берлоги.

Циник и Лже-мулла

Циник. Тема лже-муллы – особенная. Я почти восхищался этим ловким интриганом. Хитроумно, в обход разуму и смыслу, а одновременно и беззастенчиво напролом вешать неудачникам лапшу на уши! Все они, кто, открыв рты, внимали несусветной ахинее, щедро льющейся из лужёного лже-муллинского горла, были мечены одним клеймом. Неудачники. Все до единого – неудачники.

А я сам? Да ничем не лучше остальных. Такой же неудачник. А вот лже-мулла и крутые ребята, стоящие за его красноречивой белибердой, неудачниками явно не были. Они-то оставляли свои жизни при себе, к тому же деньги гребли лопатой! Счастье-это умение красиво и выгодно (ну да, выгодно красиво!) обставить факт личного существования.

Они вовсе не лишены ума. Пытались меня раскусить. Таких, как я, подозреваемо безверных, они не любят. Боязно давать оружие человеку, не верящему в их Бога. Идея – сильнейший мотиватор. Да, они платили каждому смертнику какую-то сумму, но, по правде говоря, копейки. Почему тогда мне положили на счёт больше? В десятки раз больше обычной «зарплаты» за самоубийство с прицепом в сотни человеческих, по соседству оказавшихся жизней?

Не разжалобил я их рассказами о тяжелобольной сестре. Какая она мне сестра, брехня всё это. И они наверняка прознали про мою наивную ложь.

Но согласились и выплатили стопроцентным авансом требуемую сумму. Причина? Надеются после моего фееричного ухода завербовать эту несчастную девицу.

Влюблённый Циник

Циник. Вот это наваждение я, гордящийся своим рациональным рассудком, никак не могу объяснить. Увидел в инстаграме фотку незнакомой девчонки, на вид лет двадцати. С жалобным текстом внизу: собираем, мол, деньги на пересадку почки. Девчонку угораздило родиться с недоразвитой почкой, и без двух полноценных почек она не сумеет стать матерью. Никогда.

Я вообще-то отродясь не вёлся на подобные соплераспускания. Мир жесток, выживает сильнейший. Родился ущербным – сдохни. Скольким молящим глазам с подобных идиотских фоток я посылал в ответ бесплатную холодную усмешку.

А тут словно солнечный зайчик залетел в ледяное, давно мёртвое сердце и коснулся его давно забытым (или никогда не ведомым) неземным теплом. Не прикосновение – ожог, вот что я ощутил! И с того мгновения я не имею сил и желания изгнать её взгляд из оставшихся дней собственной, медленно утекающей жизни… Может быть, это и роднит нас – факт неотвратимой, причём скоро неотвратимой смерти? Возможно. Здесь знание рассудка лишнее. Я печёнкой, подвздошьем чувствую – между нами установилась невидимая, но прочная связь.

Удивительно, но я вовсе не хотел её как женщину! Ощущение приближающейся смерти обострило во мне сексуальную потребность. Наверное, бессознательная часть души продолжала цепляться за жизнь…

Самоудовлетворение вышло в приоритет имевшихся в моём распоряжении ценностей. С кем только не было у меня секса в пределах воображаемой реальности! Дали бы мне волю уйти в эту реальность полностью и навсегда…

Циник и Совесть

Циник. Но они, крутые парни, стоявшие за велеречивым лже-священником, не отпустят меня ни в какое иное пространство, кроме реальности личного небытия. Поэтому и денег дали заранее, правда, тоже виртуальных, мёртвым числом застывших где-то там, в каком-то банке, прицепом к комбинации лично за мной закреплённых цифр… Виртуальные деньги на виртуальном счету… За вполне реальное массовое убийство. Я могу их снять хоть сейчас, но не буду этого делать. Парни прекрасно знают и эту часть моего плана. Всё равно, как бы ни отрицал факт собственной отличности от лузеров по вере, я во всём идентичен им. Просто у меня другая вера. Непонятная мне самому, но вера.

Циник и Мечта

Циник. Вера в то, что жизнь, более счастливая и оттого более настоящая, может продолжиться если не во мне самом, то в ком-то другом. В этой наивной девахе с экрана смартфона. Той самой, которая мечтает получить шанс на счастье, получить почку и родить ребёнка.

Ребёнка, чужого мне по крови, но родного по душе. Я ведь оплачу его появление в этом мире! Я ни разу не задумывался о первичности материи или духа. И о том, обладаю ли подлинной свободой выбора… Или являюсь инструментом в чётко отлаженной системе? Метафизика не волнует меня ничуть. Но гнев в душе, спрессованный в болезненно плотный ком, сочится кровью и требует выхода.

Душа, освободившаяся от гнева… Пусть даже ценой сотен невинных жизней… После смерти я обрету долгожданный покой. Я вырожду ненависть и ярость в этот бездушный и враждебный мир. А после придёт новая жизнь, очистившаяся от зла и оттого более счастливая…

Родить того, в ком продолжится моя неудавшаяся жизнь, моя нерождённая мечта, не совершённое мной добро… Почему дети должны лишь отвечать за грехи родителей, но не становиться счастливее за них? Вместо них? Наперекор их нечистоте?

Циник и Реальность

Циник. Я не знал своих родителей. В детском доме сказали, что я был найден на помойке. Меня подобрал бомж и принёс на базар продавать. Как овощ, как картошку. Бомжу были нужны деньги на бутылку. Бутылка была его счастьем. А сам я тогда и был овощем, почти мёртвый, обессиленный голодом и стылым октябрьским воздухом, новорождённый комочек отказной жизни…

Я не стал выяснять, кем случилась моя мать, кто значился моим отцом, искать горе-родителей. Людей, давших мне жизнь не в счастье, но в горе. Наверное, поэтому и жизнь моя развернулась чередой нескончаемых антипраздников. С момента зачатия разочарование стало логотипным чувством, точно и ёмко описывающим всю картину моего мира.

Искать-глагол не для меня. Подтверждать избранную «правоту», поддерживать доставшийся статус человеконенавистника жёстко, жёстко и неправомерно агрессивно – вот мои действия. Зачем искать? Чтобы фальшивые родители отказались от меня ещё раз? Взрослые же были люди, значит, имели веский повод для выкидывания младенца на свалку. Хотя я бы предпочёл, чтобы меня после рождения просто задушили. Несчастного бомжа из-за меня в обезьяннике заперли… Однако для человекоподобного счастливца от бутылки арест был к лучшему. В клетке он наверняка отогрелся и поел…

Интересно, а что может послужить поводом достаточно веским для отказа от новорождённой тобой же жизни? От ощущения глубинной связи с маленьким, но очевидным чудом?

Циник и Мать

Циник. Ты дала жизнь! Ты почти что Создатель! Ты сотворила, продлив из собственного, биение столь близкого тебе сердца! И как возможно это биение прервать?.. Что приобретает большее значение для родителя, чем родное дитя? Что разрушает врождённую гармонию жизнь дающего и жизнь длящего, родителя и ребёнка, с лёгкостью и виртуозностью многоопытного зла? Бедность? Нищета? Деньги? Ослепление материальной стороной мира? Но жизнь – это тоже материя, если есть тело и факт его рождения.

Почему бездушная материя денег побеждает физическое воплощение человеческого разума? Или разум – тоже иллюзия большинства людей? Подделка их существования? Если нет своего разума, можно позаимствовать лже-сознание денег или власти. А, неважно. Пусть мир сам разбирается с доставшимися ему противоречиями.

Циник и Иллюзия

Циник. У меня всё в порядке. Есть сделка. Моя жизнь за жизни множества незнакомых мне людей. Счастье пусть физически мне не родного, но моего по духу ребёнка в обмен на чужие и потому оравнодушленные мною слёзы и боль. Поэтому они, крутые парни, диктующие мулле, сразу после выполнения мной задания переведут всю сумму той девахе на счёт. Пусть у неё окажется достаточно денег для продолжения своей жизни и рождения новой…

Всё личное кипение ненависти к этому миру и отсутствию в нём Бога я вложу в выполнение задания. А то лучшее, что оставлю после себя, пускай отразится светлой радостью в её глазах, едва она услышит весть, ответив на звонок из банка: сумма на вашем счету, присланная незнакомцем, полностью покрывает операцию, восстановление после неё, ведение беременности и роды…

Меня давно выпустили из лагеря. Обучение было закончено. Велели ждать задания. Я и ждал.