Текст книги "Свободу фаннигемам!"

Карина Шаинян
Свободу фаннигемам!

– Что за ампулы? – настороженно спросил таможенник.

Сергей протянул пачку бумаг.

– Так… Сергей Ли Хард, сотрудник «Гемофэшн»… так…

«Сотрудник, – едко подумал Сергей. – Скорее уж, робот…». Скажут программировать запах соснового леса и моря – программирует. Скажут разработать программку для наномыши, чтоб шевелила усами и моргала – разработает. Хотя с его уровнем это позор… Дернут за ниточку – кивнет, дернут за другую – поаплодирует на собрании. И обязательно – сладко улыбаться шефу, сталкиваясь с ним в коридорах. Ведущий программист. Уникальный специалист по нанотехнике… Даже для того, чтобы оказаться в международном аэропорту, ему пришлось ждать указания начальства. Но ничего. Скоро все узнают, что Сергей Ли Хард – не просто микроскопическая мышь, бегающая по сосудам офиса «Гемофэшн».

– Ага… – тянул таможенник, – опечатано… Соответствует Декларации о безопасности… Тип – фаннигем…

– Везу образцы в филиал, – нервно улыбнулся Сергей.

– До рейса целых шесть часов… не повезло вам с пересадкой, – сочувственно улыбнулся таможенник, возвращая документы.

Сергей прошел в транзитную зону аэропорта. Подошел к табло с информацией о ближайших рейсах: почти двадцать, во все концы мира. До того, как Сергей Ли покинет аэропорт, тысячи людей разлетятся по всем континентам. Не повезло с пересадкой? Смотря кому…

* * *

Если бы не один сумасшедший клиент, компания «Натуральные мечты» так и рухнула бы под натиском конкурентов, не оставив и следа. Но потомку конквистадоров Хайме Ривере приспичило переболеть малярией в болотах Амазонки, повторив опыт какого-то романтического предка. «Натуральные мечты» устроили ему переживания высшего класса, однако через пару дней Хайме вернулся, крайне недовольный. Он был у врача, сделал анализ крови. Доктор сказал, что никакой малярии не было. Должны быть какие-то там кольца в крови, а их нет. Что за переживания такие, что и следов не оставляют?

Возмущенного Хайме отправили к директору компании. Тот выслушал и задумался. Потом выписал немаленький счет и связался с лабораторией.

Простой имитации было недостаточно. Кольца должны были делиться, переходить из стадии в стадию, – в общем, вести себя как настоящие малярийные плазмодии, но без последствий для организма. Молодой нанопрограммист Сергей Ли Хард получил новое задание.

«Назовем это „фаннигемом“», – сказал шеф, рассматривая в электронный микроскоп идеальную копию скопления малярийных плазмодиев.

Так компания «Натуральные мечты» превратилась в гигантского монстра «Гемофэшн», а Сергей Ли Хард – в главного разработчика программ для фаннигемов. «Мода у вас в крови!», – объявил шеф клиентам. Начали с золотых рыбок, вычитанных боссом в древнем фантастическом рассказе. Сначала клиентам хватало простого осознания того, что в их крови плавают рыбки. Но долго так продолжаться не могло, и вскоре появились гемосканы– на вид изящные флаконы на цепочке, на деле – мощные микроскопы вокруг ампулы с образцом крови. Теперь любой желающий мог видеть, как резвятся рыбки. Или мышки. К тому времени «Гемофэшн» создал уже несколько моделей. А гемосканы вскоре превратились в прозрачные окошки на крупных сосудах, – от самых простых, врощенных в кожу, до произведений искусства, украшенных мелкими алмазами.

* * *

От прошедшей мимо девушки пахнуло духами и еще чем-то солоновато-металлическим. На идеально белых шортах – несколько ярко-красных пятнышек. Да, хорошо пошла новинка. Сергей Ли Хард вспомнил, как шеф собрал их, осененный новой идеей.

– Мыши в крови, рыбки, кошечки – это хорошо. Но сама кровь! Мы должны сделать саму кровь объектом моды! – сотрудники с энтузиазмом кивали. – Кровь со вкусом ананаса! – шеф поднял толстый палец, – а?

– Разве что для садомазо каких-нибудь, – ухмыльнулся Хард.

– Ну почему же… – протянула одна из сотрудниц и слегка покраснела.

Она оказалась права. Кровь со вкусом свежей клубники, с ароматом фиалки, голубая кровь – само собой, и неизменный хит: кровь со вкусом, ароматом и цветом свежей крови. «Они лишают нас права на нашу женскую сущность. Они убеждают нас, что быть естественной – стыдно», – вещала в рекламе печальная девица. Под «они» имелась в виду, очевидно, «Гормо», «избавь-себя-от-этих-проблем». От изобретения «Гемофэшн» пришли в восторг и феминистки, борющиеся за свое право на равенство, и антифеминистки, борющиеся за свое право быть женщинами. Упаковки «Гемо» с веществом, придающим крови приятный вкус, запах и вид («всего одна пастилка в день – и ты всегда в форме!») обрели идеологический ореол и стали так же необходимы, как дезодоранты. На волне моды на естественность они стали основным товаром «Гемофэшн», и Хард чувствовал себя заброшенным в своей лаборатории. Он продолжал клепать программки для шевелящих усами наномышей, кивающих нанособачек и танцующих нанозвезд, но чувствовал – интерес к фаннигемам затухает.

* * *

Сергей Ли аккуратно вскрыл ампулу и выплеснул содержимое на ладонь. Сунул пустую стекляшку в карман, и, сделав озабоченное лицо, быстрым шагом пошел по бегущей дорожке. Его рука оставляла на перилах ровный, чуть влажный след. Хард взглянул на идущего навстречу панковатого вида то ли парня, то ли девицу, и вздрогнул от отвращения: вдоль вен были вставлены длинные гемосканы, и под ними извивались толстые белые черви. Существо специально держало руки чуть вывернутыми и явно наслаждалось эффектом. Сергей Ли хорошо помнил эту разработку: его тошнило всю неделю, пока он добивался, чтоб черви извивались и копошились максимально естественно. Тогда казалось, что эту модель покупать не будут и скоро снимут с производства, однако продажи только росли. Да, отвратительно. Но и черви тоже… Хард, спохватившись, снова зашагал, ведя ладонью по поручню.

Пора было перекусить. Сергей сошел с дорожки и медленно побрел мимо ряда баров и кафе. Пластиковые столики, меню на трех языках … Он забрел было на территорию Макдональдса, но только покачал головой: сейчас этот роскошный ресторан ему не по карману. Технология приготовления, ни капли не изменившаяся за сотню лет, еда далеких предков… Хард еще раз втянул носом вкусные запахи и пообещал себе, что в случае удачи обязательно отпразднует ее в одном из Макдональдсов. Съест настоящий гамбургер и запьет молочным коктейлем. Один раз можно себе такое позволить.

Стайка стюардесс-канареечек, – черные волосы, юбки, галстуки, ярко-желтые пиджаки, оливковая кожа, тонкие ножки. Щебечут вокруг столика, уставленного подносами. А по соседству еще три – темные глаза с тяжелыми веками, округлые фигуры, сливочные костюмчики, красные шапочки, из-под которых спускаются белые шарфы и обвиваются вокруг шей, – компромисс между вольницей международного аэропорта и мусульманской строгостью. Вот здесь Сергей Ли и поест: стюардессы всегда кормятся там, где недорого и вкусно…

Хард незаметно вскрыл новую ампулу, и, проходя мимо столиков, оставил на каждом по капле. С неудовольствием покосился на официанта, орудующего тряпкой. Впрочем, как бы тот не старался – несколько молекул все равно останется. Этого достаточно: они просочатся через кожу, через желудок, как угодно. Безобидным фаннигемам позволено быть легкопроникающими, – не все поклонники моды согласны на уколы, процедура должна быть простой. А в ампулах Сергея – всего-навсего фаннигемы…

* * *

Всего-навсего фаннигемы. Классические рыбки и плюшевые мишки, щенки, виляющие хвостами, ящерки. Герои мультфильмов и модели попзвезд – эти стоили дешевле за счет рекламы. Ставшие в последнее время модными лозунги, сердечки и цветочки Харда не волновали, – бездушные, они не требовали программирования и могли кружиться в крови, как хотели. Но глаза мышей и кошечек тревожили Сергея. Зверьки были обречены шевелить усами и гоняться за клубком, вместо того, чтобы отдаться потоку и просто быть. А потом бездушная модница принимает небольшую таблетку, час легкого насморка – и тысячи рыбок и драконов оказываются в смятых, изгаженных салфетках, мертвые, изломанные, – только для того, чтобы уступить место внезапно полюбившемуся актеру или какому-нибудь дурацкому имени очередного бойфренда…

Обучая топать ногами слона или скалить зубы львенка, Сергей испытывал мучительное чувство вины. «Они имеют право знать», – шептал он. У них есть права, такие же, как у женщин, детей и животных, и Хард должен помочь им. Он должен, и он придумает, как. Закончит вот эту работу и придумает.

Одна задача сменялась другой, а в глазах фаннигемов появлялось все больше укора.

* * *

Поев, Сергей Ли почти успокоился. Зашел в парфюмерный магазин. Еще одно место, где можно оставить след, – множество пробных флаконов, проходящих через тысячи рук. «Гемофэшн» давно уже выпускала молекулярные ароматизаторы для тела, однако духи не уступали. В этом женщины оказались консервативны. Перетрогав и перенюхав кучу баночек и бутылочек, поговорив с продавщицей о вкусах своей несуществующей девушки и слегка от всего этого одурев, Сергей нашел курительную и с наслаждением достал сигареты. Теперь он сделал почти все, что мог. Приятный женский голос объявлял посадку на самолеты, летящие в Глазго, Оттаву и Москву. Да, сделал почти все. Остальное завершат международные авиакомпании.

* * *

Сергей Ли готов был сделать все, что мог, для фаннигемов. Только бы развязаться с работой. Только бы выкроить немного времени. Рыбьи и мышачьи глаза становились все пронзительней, Хард начал видеть их по ночам. «Скоро мода на нас пройдет», – говорили ему фаннигемы, огромные во сне, – «мода пройдет, и мы превратимся в комки слизи. Сделай для нас что-нибудь. Помоги. Только ты можешь спасти нас». Гигантская золотая рыбка с губами красавицы-негритянки выплывала из багровой тьмы, и, кокетливо стряхивая кровь с плавников, шептала Сергею: «Мы имеем право на жизнь. У нас есть и другие права. Чем мы хуже женщин?» Рыбка распадалась на клубок червей, и они говорили: «Ты заставил нас копошиться и извиваться, и ползать вдоль гемоскана. А мы не хотим. Мы имеем право на частную жизнь». Сергей просыпался в холодном поту. Он должен был сделать что-нибудь для несчастных созданий, но что?

«Напиши Декларацию», – сказала однажды рыбка и томно вильнула хвостом. «Напиши Декларацию о правах фаннигемов. И вообще нанороботов.» «Стань героем, напиши декларацию», – пискнула мышь. «Вроде декларации о правах человека». «Но главное – распространи ее среди нас, – добавил с печальной улыбкой плюшевый мишка, – ты ведь знаешь, не все наши сознательны. Стань просветителем и борцом. Хватит прозябать в офисе и дергаться по указанию шефа».

И Хард написал Декларацию прав нанороботов. Там была куча параграфов и куча свобод; первым пунктом шло право на знание своих прав. Воззвание отняло много времени и сил, но еще больше Сергея мучила проблема: как распространить его среди фаннигемов? Ведь, держа этот важнейший документ при себе, Хард тем самым нарушает первый и главный пункт. Днем он продолжал сновать по офису серой мышью, а ночами ломал голову. Глаза фаннигемов все еще обвиняли, но в них уже появилась надежда, и она сводила Сергея с ума. Он болванчиком раскланивался с начальством, мыслями оставаясь далеко, пока однажды шеф не сказал:

– Ты совсем заработался. Лети-ка отдыхать. Куда-нибудь на море, а? Отправляйся ближайшим же рейсом, не тяни. Что? Пересадка? Ничего, подождешь в аэропорту, там довольно забавно, тоже помогает развеяться.

* * *

Никаких нарушений. Все пункты Международной декларации о нанороботах выполнены. Он только добавил цепочку из нескольких атомов к обыкновенному фаннигему-тексту. Теперь любой фаннигем может считать Декларацию и сохранить ее в своей памяти. Теперь все мишки с грустными глазами и ласковые молчаливые рыбки будут знать свои права, а значит, смогут за них бороться. А люди, эти грубые, подавляющие создания, осознают наконец свою вину и помогут им в этой борьбе.

Еще он распечатал Декларацию прав нанороботов на красной бумаге. Цвет крови. И просто очень яркий цвет, бросается в глаза. Это хорошо. Листовки будут замечены и прочитаны, и кое-кто из прочитавших переведет немножко денег в Фонд Харда (номер счета в конце текста, крупным шрифтом), купят дозу сыворотки с «Декларацией Харда» и введут ее себе в кровь, оповестив своих фаннигемов об их правах. И расскажут о них своим друзьям. И их друзья переведут деньги в Фонд и получат свою дозу сыворотки… Чуть позже активисты Движения за права фаннигемов станут раздавать сыворотку бесплатно – к тому времени в Фонде накопятся добровольные пожертвования, которых хватит на массовое производство. И на жизнь, не связанную с офисом и не зависящую от чужих указаний. Ему никогда больше не придется кланяться шефу и летать неудобными рейсами – он сам себе будет шеф.

Через пару лет примут закон, обязывающий всех производителей зашивать текст «Воззвания Харда» в память любых нанороботов. Наверное, он пройдет как одиннадцатый пункт Международной Декларации, и будет называться «Поправка Сергея Ли Харда».

Объявили посадку. Хард неторопливо пошел к воротам, открывая на ходу портфель и лениво оглядываясь. Под гемосканом на плече идущего рядом парня проплыл листок с текстом, сталкиваясь с машущим крыльями дракончиком. Сергей Ли радостно ухмыльнулся: план начинал действовать. Дракончики уже знали свои права, воззвание хранилось в их памяти, и теперь они размахивали крыльями и пыхали огнем по своей доброй воле, а не по необходимости. Хард и не ждал, что они так сразу бросят навязанные им занятия. Сначала им надо осознать свою свободу. А если они ею не воспользуются – что же, Сергей не ждет благодарности, главное, что совесть его теперь чиста.

Часть листовок Хард сунул в стойку с бесплатными буклетами. Еще пачку оставил на газетной тележке в конце рукава, ведущего в самолет.

Откинувшись в самолетном кресле и потягивая вино, Хард тихо улыбался и ласково кивал крошечным золотым рыбкам, серым мышкам и даже жирным червям, проплывающим в красноватом тумане под закрытыми веками. Фаннигемы больше не смотрели на него с укором; их мордочки были исполнены благодарности. Сергей Ли видел свой портрет на первой странице газеты. Лицо его на портрете было умное и доброе, а в руках он держал одну из оставленных в аэропорту листовок.

* * *

Полгода спустя в небольшом салоне «Гемофэшн», расположенном на одной из лондонских улиц, появилась девушка с гемосканом на виске. Под голубоватым пульсирующим окошком проплывали сердечки, исписанные классическим текстом «Воззвания Харда». К груди приколот значок – плюшевый мишка с грустной мордочкой, плавающий в крови, и подпись: «Я тоже имею права». Девушка точно знала, чего она хочет. Не обращая внимания на журналы с модными тенденциями, она сразу подошла к одной из сотрудниц (стерильный халат, лицо типа «добрая подруга»).

– Знаете, эти сердечки с надписями мне надоели. Их теперь все носят, это неоригинально. Я вот что придумала: сделайте мне маленьких Хардиков, и чтоб каждый в руках держал листовку, такую же, как те, которые он в аэропорту оставил. Только чуть побольше, чтоб текст читался. Да, и чтоб лицо у Харда было умное и доброе, и чтобы он ласково кивал в гемоскан и указывал на листовку.

Стерильная девушка позвонила в офис и передала заказ. В офисе подумали и передали в лабораторию: сделайте партию побольше, видимо, скоро такой фаннигем будет очень популярен. Потом подсчитали возможную прибыль, и мистер Хард был вызван на съемки, чтобы сделать фаннигемов-Хардиков максимально натуральными. К приглашению прилагался чек на такую сумму, что Сергей Ли Хард, автор «Декларации о правах нанороботов», известный борец за свободу, вылетел первым же рейсом. Пересадка и шестичасовое ожидание в аэропорту его не смутили, – ведь это время давало ему возможность насладиться воспоминаниями и нынешним успехом.